Текст книги "Клан Мамонта(СИ)"

Автор книги: Сергей Калашников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 28 страниц)

Маховик же проходил сквозь стойку, установленную между центральным штоком и боковым цилиндром – он состоял из двух дисков на одной оси.

Вот эти штоки и приподнимались поочерёдно шатунами, приводя маховик во вращение. Сооружение было приподнято над столом на треножнике, а снизу горел фитилёк жирового светильника. Если его убрать – работа этой непонятной машины замедлялась, а потом и совсем прекращалась.

– А куда заливать воду? – недоумённо пробормотал Саня, очередной раз помещая светильник под днище установки и наблюдая возобновившуюся работу непонятного механизма.

– Она почему-то работает без пара, – пожал плечами Ваня. – Никогда не мог понять почему.

– И давно не мог? – попытался уточнить Веник.

– Очень давно. С детства. Такую игрушку подарили папе, только у неё стенки были прозрачными – все внутри видно. А металлические пластины сделаны из чего-то лёгкого, наверно, из алюминия. Она работала даже если поставить её на руку – от тепла ладони. А, если чуть подогреть – начинала быстро крутиться. Если сверху насыпать колотого льда – так вообще ураган. Но это просто макет. Вот, я нарисовал, как устроено – показал он изображение разреза.

– То есть в этой "шайбе" вверх и вниз ходит поршень! – определил Веник.

– Это только кажется, что поршень, – улыбнулся Ваня. – А на самом деле это та самая заслонка, которая перекрывает путь то теплу, то холоду.

– Тогда почему не слышно её стука о дно или крышку? Она же должна прилегать плотно! – возмутился Саня.

– А в той игрушке не прилегала и не стучала, хотя приближалась вплотную, – Ваня очередной раз достал из-под непаровой машины светильник. – Не надо перегревать – я на смолу склеил. Хотя и с тёртым углем, но она всё равно может размягчиться. Это же макет.

– А что про неё рассказывали, или хотя бы как называли?

– Называли Стирлингом. Я запомнил, потому что не Стерлинг и не фунт.

– Теперь разъясни, как она работает?

– А так и работает, как ты объяснил. То есть заслонка по очереди перекрывает дорогу то теплу, то холоду. Воздух внутри то расширяется, то сжимается. Поршень то поднимается, то опускается. Но раньше, когда мне говорили про заслонку, что она поршень, я не понимал, как это работает.

– Стирлинг! – припомнила Светка. – Что-то я про них слышала. Мне кажется, что они чем-то нехороши. А чем-то хороши. Но как работает, никогда не знала.

– Так ведь оно вертится, – улыбнулся Саня. – Придётся делать болты – нормальный аппарат на смолу не склеишь. Как я понял, широкий цилиндр тщательно обрабатывать изнутри не нужно?

– Не нужно, – согласился Ваня. – И не путай меня – это не цилиндр, а котёл. А если цилиндр, то я не понимаю, как это работает.

– А из чего у тебя заслонка? – заволновался Веник.

– Деревянная, из доски. Я ведь не предназначал макет для настоящей работы. Его не так уж сильно нужно нагревать, чтобы показать принцип.

– Та-ак. Значит, Саня, сделайте с Иваном это самое, но из железа. В этом же размере.

– Цилиндр всё равно не могу, – возразил кузнец. – Нечем мне его изнутри выточить. Поршень-то нужно подгонять тщательно, потому что никакая прокладка не вытерпит горячего воздуха сколь-нибудь долго.

– Получается, нужно совершенствовать и токарный станок. А у нас великая стройка на носу.

Глава 34. Мелкие неудобства и большая стройка

– О чём ты думаешь, Венечка? Такой весь насупленный стал, мрачный, – Ленка вкусно потянулась, и от этого движения у Веника зашумело в голове. Но порыв свой он остановил – не при людях же показывать любимой, насколько она желанна! Тут в мастерской еще немало народу, и никто пока толком не угомонился – только укладываются.

– Жизнь сильно изменилась – ты правильно сказала. Ещё тогда, в дозоре, в ноябре. Мы уже не беспомощные недотёпы, как, в убежище. Даже местность вокруг себя меняем. И, знаешь, я велел Кыпу с Вячиком грохнуть здешнего Топтыгина. Весна нынче голодная, мало ли чего от него можно ждать? Того кошачьего, из-за которого мы его терпели рядом, уже уничтожили, а у нас в посёлке полно детей.

– Не переживай. Правильно решил. Но дежурные рогатины, что по всему посёлку на щитах развешены, пусть остаются.

– Пусть. Тем более что к Пете в ловушку леопард попал. Раньше мы их здесь не примечали.

– Зима выдалась трудной. В этот раз лучше всего с пропитанием было как раз в наших лесах, зато сейчас бескормица. Но ты ведь не об этом грустишь.

– Нет. Понимаешь, мы словно замерли в развитии. Копошимся, улучшаем условия жизни, а тех прорывов, которые были раньше, нет. Как будто успокоились все в тёплом жилье и при сносной кормёжке.

– То есть, как только отступили самые страшные угрозы, все перестали стараться?

– Ну да. К тому же мы уперлись в две очень серьёзные проблемы. Нам нужно развивать металлообработку, а знатоков в этой области среди нас нет. И с самими металлами у нас плохо. Нужен литейный материал, лучше всего бронза. А это медь и олово. Их нет. Пробовали из чугуна отливать, но фигня получается – он пористый и хрупкий. И, главное, не имеем представления, как выглядит руда – не можем Кыпу объяснить, хотя он тут на многие тысячи километров к северу и к югу всё знает.

– А если подойти к вопросу по-научному. Как ты любишь.

– Тогда нужно изо всех встречных камней пробовать выплавить металл. Но и здесь не всё просто. Подозреваю, что для каждой руды нужно применять свой способ. Думаю, только то, что это нужно проверять всегда в огне – общее, а остальное может быть разным.

Но, ты знаешь! Наверное, можно придумать какую-то процедуру. Нужно перетереть это со знающими людьми.

– Вот видишь! Не так уж мы замерли в развитии – появились знающие люди, с которыми можно посоветоваться, – мурлыкнула Ленка.

Утром Веник объявил навигацию открытой – в этом году снега таяли медленно. Множество пятен ещё белело повсюду, куда не попадали лучи солнца. Но река освободилась ото льда, который потихоньку растаял или медленно неторопливо уплыл – паводка не было, если не считать того, что уровень воды стоял высоко, хотя и в пределах обычных берегов. Даже луговину не затопило – она просто намокла. Там повсюду выглядывала свежая зелень, хорошо заметная потому, что всю старую траву ещё зимой "снесли" олени.

На воду спустили деревянную лодку – Кып, назначенный начальником экспедиции на север, начал ходовые испытания и тренировки экипажа из четырёх гребцов. Все наличные лопаты собрали, вооружили ими мужчин и сходили к указанной Петей старой бобровой плотине – прокопали канаву, через которую с огромной площади стала уходить вода. Подвозили заготовленный ещё зимой лес и складывали брёвна рядом с будущими строительными площадками – хозяйственный механизм работал без вмешательства со стороны вождя. Мужских рук тоже хватало.

Веник же проверял серной кислотой все окрестные камни, варил их в щёлоке и смотрел, что получится. Среагировал на эти воздействия только один из числа раньше не определённых – его опознали, как мел. Выходы оказались неподалеку от известняка, но было это частью того же образования или просто случайно совпало – непонятно. С наукой геологией никто не дружил.

Наташка сделала зубной порошок – щётки из свиной щетины пока не получались – делали кисточки, чистить зубы которыми – сущая морока. И ещё многие полоскали рот настойкой дубовой коры – её всегда можно было найти на кожевне из числа растворов, приготовленных для дубления. Но, если бытовые проблемы, так или иначе, решались, то стратегическое направление – создание двигателя – знатно тормозило. Полноразмерный образец с диаметром котла в полметра делать было очень сложно. Ни болтов с гайками, ни толковых свёрл, ни возможности расточить внутреннюю сторону цилиндра – по-прежнему не было.

И некогда заниматься этим – лето на носу. Веника каждый день мобилизовывали на стройку, рубить, тесать, приделывать – из плотников клана он был в числе лучших. А еще ему приходилось проверять методы анализа незнакомых камней в походных условиях. Кроме кислоты и щёлочи. Собственно, их приняли на вооружение два. Первый – поместить камень в горячие угли и хорошенько подуть в огонь при помощи переносного меха. Если образцу ничего не сделалось – значит точно не руда.

Если что-то изменилось, то такой же камень, только толчёный, смешать с толчёным же углем и подержать, как следует в закрытой посуде на огне с поддувом. Этим методам нужно было обучить команду, что собиралась на север. А вот тех, кому выпал путь на юг, подготовить не успел – они умчались сразу после открытия навигации. Им незачем ждать, когда в тундростепи растают снега.

***

Стройка – большие хлопоты. Если же этих строек одновременно затеяно четыре, то тут уж ни вздохнуть, ни охнуть. Столбы, балки, подпорки, обрешётки и много щепы. Мужчины заняты этим с утра и до вечера.

– Ты строишь большой дом, Ве Ник, – сказал Кэн, передав наверх очередную жердь. – Не боишься, что наше племя уйдёт домой, и тут некому станет жить?

– Вы не уйдёте без лодок, припасов, одежды и инструментов, – улыбнулся Шеф. – Чтобы их приготовить, нужно трудиться всю зиму, а это лучше делать в тёплом жилище и хорошей компании. Если решите покинуть нас – пусть это будет следующей весной.

Кэн передал следующую жердь: – Мои люди думают по-разному. Одни хотят прямо сейчас вернуться домой, найти оленей и поселиться рядом с ними. Другие желают остаться тут. Есть и те, кто хочет уйти из клана и найти себе место в этих лесах. Они спрашивают, что я посоветую.

– Пусть ко мне придут те, кто хочет поискать себе места в этих лесах. И ты приходи вместе с ними, чтобы не пришлось пересказывать разговор.

Две семьи – четверо взрослых и трое детей – после ужина явились в мастерскую, где ночевал Веник. Спрашивать, почему они желают сорваться, не стал – дисциплина – непростое испытание для людей, привыкших к вольной жизни.

– Вы раньше жили рядом с оленями. Их мясо можно было есть, когда охота или рыбалка переставали кормить. Здесь, среди лесов, тоже бывают времена, когда трудно найти пропитание. Мы запасаем его на такие периоды. Как и дрова, которые защищаем от сырости. Знаю, что и вы станете поступать так же. Но, если настанут трудные времена – приходите. Здесь не только дисциплина, но и тепло и кормят каждый день.

Мужчины заулыбались, а женщины стали переглядываться.

– А чего ты попросишь за это? – спросил старший из них.

– Мне нужно знать, где можно найти камни, которые меняются в огне. Вы сейчас станете искать себе место для жизни. Смотреть всё вокруг, выбирать, где лучше. И встретите много незнакомого. Когда придёте сюда за солью, покажете мне свои находки.

– Ты дашь нам соль? – изумилась младшая из женщин.

– Ножи, топор, пилу и лодки, – кивнул Шеф. – А теперь, Кып, разворачивай карту. Нужно сориентировать товарищей на местности.

Старый охотник отложил в сторону очередной мокасин, встал и двинулся в сторону стены, где стояли стеллажи.

– Но ведь мы уходим из клана! – воскликнул старший из мужчин.

– Не навсегда, – улыбнулся Веник. – У клана есть не только члены, но и соседи, друзья, знакомые и просто свои люди.

– Ве Ник не только Бо Тан, но ещё и Ша Ман, – добавил весу словам Шефа Кып. – Он видит далеко, – и развернул на полу длинный рулон тонко выделанных шкур. – Смотрите сюда, мужики. На север и юг отсюда я каждую кочку знаю, а восточнее этого озера ни разу не заглядывал. Это и не очень далеко, и места там, похоже, свободные. Летом и в начале осени могут появляться люди из южных степей. Я разговаривал с ними – они никого тут не встречали. И ещё где-то в той стороне есть очень большая река.

Мужчины ползали по карте, разбирая значки и пометки, прикладывая компас и обсуждая возможные маршруты. Кэн, глядя на это, только плечами пожимал.

– Да, тут вообще никого не держат, – подмигнул ему Саня. – И, это, Кэн, подскажи хоть одному из этих, что уходят, чтобы попросился ко мне в подручные хотя бы на несколько дней. А то они ведь ничего не соображают в том, как тот же сломанный ножик починить.

– Раскидываешь сети на восток? – Ленка притиснулась и посмотрела, над какой частью карты склонились коротко обкромсанные головы.

– Везде должны быть наши люди, – кивнул Веник. – А если мы верно предположили, где находимся, то в той стороне Урал с кучей полезностей.

Откуда-то донёсся резкий хлопок. Выскочив наружу, увидел распахнутую дверь лаборатории, за которой внутри помещения плясали языки пламени, и Светку, вытаскивающую оттуда тело Пуночки.

Справа подошел Кып. Заглянул в распахнутые глаза девочки и вздохнул: – Умерла.

Через мгновение Веник уже опустился рядом на колени, нащупал жилку на шее – сердце не работало. Распахнул на груди девочки жилетку, отыскал там, где сходятся рёбра, нужную точку выше солнечного сплетения, прицелился, вытянув руку вдоль тела и точно отмерив силу, ударил кулаком.

Пощупал шею – жилка пульсировала. И что-то произошло со зрачками только что безжизненных глаз. Томительные секунды ожидания – а вот и движение грудной клетки. Дышит.

Ленка уже рядом, тоже на коленях. Готовится делать искусственное дыхание изо рта в рот.

– Лен, не надо. Она больше не мёртвая, – движением руки разогнал толпу, собравшуюся вокруг.

– Это что было? – первым спросил Лёха.

– Остановка сердца. Пришлось запускать. Люба! Где, блин, носилки?

***

Сжиженный пар, который получается от перегонки дров, мы попытались ещё раз разделить. Но не прямо из перегонного чайника, а на стеклянном аппарате с охлаждаемой трубкой. А оно вот... – Светка всхлипнула. – Пуночку о столб ударило, а меня просто отбросило. И сразу загорелось. Я так испугалась!

– Правильно испугалась, – кивнул Шеф. – Чёрт! Мне ведь казалось, что когда вы ставите уксус на проветривание, то от него тянет чем-то опасным.

– Вроде ацетона, – кивнула Наташка. – Он ужасно сильно вспыхивает. Но там ещё и уксусом пахло, и чем-то вроде спирта.

– Спирта? – с интересом переспросил Серый.

– Если из дерева, значит древесный, – отрезал Шеф. – То есть чистый яд. А что там насчёт трубочки? Ты уже научился их делать? – уставился он на Дениса. – Из стекла?

– Да. Вытягиваю пузыри в длину и даю остыть. Потом они даже немножко гнутся, если нагреть. Только стенки толстоваты, на мой взгляд.

– А в уксусе железные трубки недолго служат, – объяснила Светка. – К тому же сквозь стекло, хоть бы и зелёное, и с пузырьками, но хоть что-то, да видно.

На другом конце стола Кэн объяснял Кыпу:

– Люди, которые хотели покинуть клан и поселиться в здешних лесах, сказали мне – они не такие глупые, чтобы уходить из-под покровительства великого Ша Мана. Но они боятся, что он рассердится, если они не найдут камней, которые он хотел увидеть.

– Пусть остаются, – успокоил собеседника Кып. – Шеф найдёт, кого отправить на поиски. Может быть – тех же самых, когда закончится стройка. Или других – он дальше видит.

– Почему он не отпустил Пун в край удачной охоты? – спросил Кэн, чуть погодя.

– Не знаю, – пожал плечами старый охотник. – Наверно, потому что она ему нужна. Меня он тоже не отпустил, потому что Дис Цып Ли На.

Глава 35. Опять бродяги.

Стройка, начавшаяся в конце апреля, проглотила весь май и даже не собиралась заканчиваться, когда пришло время отправлять деревянную лодку на север за жиром. На вёслах она ходила уверенно – гребцы сработались. Под парусом при ветре в корму тоже более-менее бежала – сотканный из крапивного волокна прямоугольник размером с простыню выглядел, словно заплатка – его «собрали» сквозь натянутые на раме нити большими штопальными иглами, а потом укрепили все четыре края шнурами.

Несмотря на жалкий вид, судёнышко он подгонял неплохо. Саму же лодку за время проверок пришлось не раз подправить – первая деревянная конструкция не отличалась совершенством. Команду экипировали добротно – возможно, в месте, куда они собрались, ещё холодно. Даже первый брусок мыла, сделанный, наконец, Натальей, отдали им – остающимся не так уж трудно черпать полужидкую массу из горшочков – привычные, к тому же дома.

Для обмена и подарков нагрузили горшков, берестяных туесов, ножей, топориков, наконечников. Для перевозки жира приготовили кожаные мешки. Север представлялся значительно более густонаселённым краем, чем юг. Видимо из-за рассказов новых членов клана, у которых там много знакомых.

В команде, возглавляемой Кыпом, из Вениковых одноклассников присутствовал только Лёха. Еще было двое мужчин из лесных и один оленевод, на которого рассчитывали как на проводника. Планировалось достичь того района, где охотятся на морского зверя и наладить контакты с местными прямо в местах промысла – рыба, добываемая в реках и озёрах, или олени никого больше не интересовали – не имело смысла отвлекаться на другие задачи.

Экспедиция убыла на рассвете в День Защиты Детей. Без провожающих – Шеф просто отвязал причальный конец и забросил его на бак. Гребцы затабанили, отходя от причала, потом навалились справа и, наконец, пошли плавно разгоняться в сторону брода. А Веник, пока все спят, и никто не отвлекает, тихонько пробрался в кузницу к далеко не доделанному Стирлингу, заняться которым не позволяли более срочные дела.

А вечером с охоты не вернулся Вячик.

***

Как это часто бывало, о присутствии кого-то достаточно крупного, чтобы быть опасным, Вячик понял по изменению в звучании птичьих голосов. Однако, Шак обеспокоенности не выказал, хотя ветер дул как раз со стороны неведомого. То есть и не хищник, и не дичь.

Тогда кто? Есть вероятность, что люди. А здесь и сейчас люди не нападают на людей. Поэтому юноша поступил так, как подсказывал ему опыт – вышел на открытое место, позволяя неизвестным без помех увидеть себя издалека.

Расчёт оказался верным – двое мужчин появились со стороны мамонтовой тропы, сделали жест "Вижу" и остановились, напряженно озираясь по сторонам и поминутно оглядываясь. Вскоре стала видна и группа других людей – дети и женщины с копьями в руках двигались плотной группой, ощетинившейся остриями. В нескольких шагах сзади шёл ещё один мужчина.

Здесь, неподалеку от южного брода давно выбрали весь валежник, вырубили больные и старые деревья, а подлесок пустили на жерди для построек – лес тут походил на парк. Расстояния между стволами были по нескольку метров, давая возможность видеть далеко. Кроны еще не успели сплестись после прореживания – светлое место, радостное. А вот лица незнакомцев вызывали тревогу – очень уж внимательно они озирались.

Шак благоразумно отошел в сторонку – чужие могли запустить в него, чем попало. Приближающиеся охотники выглядели не опасными, а испуганными – сильные не старые мужчины с массивными кремневыми наконечниками на крепких копьях, приблизились к стоящему в ожидании юноше.

– Вяч Ик. Тун, – представился Вячик и сделал жест "Вижу". В таком контексте на языке древних это звучало как вопрос: "А вы кто? И что здесь делаете?"

Предводитель обвёл рукой полуокружность, как бы говоря об окрестностях, и сделал охотничий жест "опасность".

Вячик невольно посмотрел в сторону Шака – привык полагаться на его чутьё. Но шакал, кроме нежелания приближаться к чужакам ничего не выражал. Да и это опасение выглядело безобидно, без враждебности – он достаточно долго прожил среди людей и в некоторой степени сделался философом.

– Близко, – знак опасности, жест отрицания, – Вячик довел до незнакомцев свою оценку ситуации. Снял с арбалета болт и положил его в колчан на бедре, а тетиву наполовину отпустил, плавно переведя дотягивающий рычаг сзади вперёд – незачем держать плечи полностью напряжёнными.

О том, что в его руках оружие, охотники наверняка догадались – болт напоминает копьё. И сами они несколько расслабились.

– Большая кошка забрала двух охотников, женщину и мальчика, – не тратя времени на второстепенные детали или этикет, сообщил один из мужчин. И отогнутым от кулака большим пальцем, поднесённым ко рту и направленным вниз, указал, что имеет ввиду большеклыка – так назвали того тигра без полосок, которого этой зимой с таким трудом убили севернее главного брода.

Они с Кыпом и Петей при помощи охотников-оленеводов потратили почти полтора месяца, пока справились с ним – осторожная тварь, несмотря на свою мощь, никогда не нападала в открытую, сочетая тактики засады и подкрадывания. Была осторожна и терпелива и уходила при малейшем намёке на то, что обнаружена. Иногда возникало подозрение, что она разумна – настолько искусно избегала расставленных ловушек. Если бы не следы на снегу и два задранных оленя, можно было бы подумать, будто она дух.

Но теперь, когда есть кое-какой опыт... И, чего, спрашивается, она привязалась к этому племени? Опять же – Топтыгина грохнули – от столь неудобного соседа кошак мог бы просто уйти за пределы обычных маршрутов медведя исключительно потому, что умный. Но теперь, придётся выкручиваться самому. Опять же дети с людьми выглядят уж очень заморёнными. Всего их удалось насчитать шестнадцать душ – получается, каждый пятый погиб. И ведь большеклык может продолжать свою охоту, пока не сожрёт всех!

Обведя рукой подтянувшихся к месту разговора людей, Вячик хлопнул себя по груди и сказал: – Тан, – он взял на себя ответственность и дал это понять. Посмотрел на того, с кем разговаривал, уловил в ответ кивок согласия – всё, теперь весь спрос с него. Он обязался защитить, накормить и уничтожить преследователя.

Нет, конечно, в искусстве обитания в диком лесу ему есть чему поучиться у этих охотников. Но и сам он уже три года не лаптем щи хлебает. Сначала Ленка научила его массе простейших приёмчиков, вроде сбивания птиц палкой, запущенной на манер городошной биты – случалось и по паре тушек поднять с земли при особо удачном броске по стартующей стайке всякой мелочи. Потом Саня рассказал кучу интересного о повадках животных – уж книжек про зверей он прочитал немерено. А потом Кып, суровый, но справедливый наставник, делал из него человека, не гнушаясь самых непарламентских методов – Леха в своё время верно заметил, что старый охотник скор на руку.

А теперь у него, к тому же есть и козыри в рукаве. Прежде всего – знание местности. И ещё Шак с его звериным чутьём – это создание так ни разу и не перешло на правый берег их речки, пока Кып не добил из своего арбалета убийцу Кубьи. И теперь спокойствие спутника в охотничьих вылазках даёт надежду на то, что действовать можно без суеты.

Дал чужакам знак следовать за собой, тихонько свистнул Шаку и зашагал туда, где оставил лодку. Ту самую, первую, построенную кланом. Не раз залатанная, она продолжала верно служить, хотя и не была верхом совершенства.

Стащив судёнышко на воду, велел спутникам забираться – десятерых эта посудина выдерживала, а среди пришлых много детей, да и женщины у них далеко не толстушки. Отсутствие привычки к плавсредствам продемонстрировали все – низко наклонялись, хватаясь руками за борта, кто-то даже взвизгнул, за что немедленно огрёб по загривку. Многие уселись прямо на дно, и вся эта куча народу тут же ощетинилась копьями.

Вячик снял со спины ранец и отвязал от него свою добычу – этих птиц между собой называли тетеревами – крупные, для десятерых хватит на завтрак, летали они тяжело и частенько попадались, если отойти от селения на десяток-другой километров. Еще достал заткнутую пробкой "пробирку" из липовой коры с тем самым "волшебным" порошком, которым отравили приманку для большеклыка. После этого зверь не умер немедленно. Неизвестно вообще, умер ли бы он от этого снадобья. Но ослабел настолько, что его удалось выследить, догнать и застрелить.

Теперь Вячик сделал на птице разрез, всыпал туда лошадиную дозу яда и аккуратно зашил несколькими стежками – всё это прямо на глазах у многочисленных зрителей. Оставив гостинец тут же на берегу, забрался на корму и оттолкнулся. Здесь на кромке болотного края за широким пространством чистой воды имелся островок с несколькими корягами и парой кривых деревьев. Туда и правил тяжело нагруженную лодку, поглядывая, чтобы не черпануть низко опустившимся бортом. Прикрикнул на Шака, сунувшегося было к птице, проследил за тем, как тот вошел в воду и поплыл следом. Пассажиры хранили безмолвие – посреди глади воды, где отлично видно далеко вокруг, им стало легче. Подгрёб к знакомому месту – тут почти не топко, если быстро отойти от уреза воды. Проследил за высадкой и отвёл подопечных вглубь, к своему старому кострищу. Раздал сухари – каждому досталось по четвертинке. А сам принялся удить рыбу – здешняя мелочь на редкость костлява и на вкус не очень, к тому же клюёт неохотно, но какая-никакая еда. Маленькая связка хвороста в лодке была, как и туесок с нормальной водой – по глотку на нос досталось, а пить из болота... не вскипятив...? Запретил.

Дремлющий неподалеку Шак забеспокоился только через несколько часов – то есть, преследователь где-то недалеко. Поднял мужчин и подростков, организовал круговое наблюдение, а сам стал наблюдать за приманкой – через триста метров водной глади место отплытия неплохо видно, хотя самого предмета в хорошо подросшей траве не разглядишь. Есть, появился кот. Точно такой же, как и в прошлый раз, если об этом можно уверенно судить с такого расстояния. Силуэт, характерные движения – более мелких деталей не видно. И конечно, он сожрал птицу, несмотря на то, что уж муравьи-то её наверняка облепили. Да и мухи не могли пропустить подобный пир.

Стрелять с такого расстояния Вячик не стал. Он и на сотню метров ни в чём не уверен – его коронная дистанция метров тридцать. По оленю – пятьдесят.

– Большеклык принял угощение, – послышался рядом голос старшего из мужчин. – Он уйдёт, но обязательно вернётся.

Вячик только плечами пожал – яд действует далеко не мгновенно. Девчата из лаборатории при участии "доцента" Мэг не с первого раза подобрали состав из трав. Тогда он ещё слышал, как они рассуждали о том, какая из них именно та самая беладонна. И не болиголов ли она? И как правильно называть вот это – Волчья Ягода, Вороний Глаз или Борец. Вячику известно, что всё это отравы, но в тонкости применения ученых терминов он не лез.

Через час сел в лодку, свистнул Шака и позвал с собой всех троих мужчин. Все четверо подчинились весьма неохотно. Особенно жалко выглядел шакал, пришедший откуда-то с противоположного края островка. Трясся, поджав хвост, смотрел пришибленным взглядом, но в лодку забрался.

И след взял, поминутно оглядываясь на "хозяина" – зверя не на шутку плющило. Природный страх, врождённые рефлексы и обретённая в жизни осторожность противоречили воле господина, которому он доверял больше, чем половину своей жизни. Охотники тоже страшились надвигающейся темноты и очень нервничали. Но у них была гордость. И кое-что ещё – Через полчаса преследования, увидев "тигру" без полосок, замершего в гуще колючих кустов, мужчины мгновенно ринулись на него и принялись колоть в самые жизненно важные места – тот факт, что зверь беспомощен, пока не дошёл до их сознания. А потом это уже не имело значения – количество ранений несовместимых с жизнью было столь велико, что сомнений в смерти хищника не оставалось ни у кого. Осторожный Вячик насилу отозвал разгорячившихся охотников в сторону и сделал из арбалета "контрольный" выстрел в голову. Надо же, насколько живучая тварь – лапы дёрнулись и заскребли по земле!

Подождал, пока всё стихнет, и нанёс ещё один удар топориком – теперь точно всё. Когда извлёк обратно болт, с удивлением увидел, что мужчины плачут. Двое. Третий говорит им слова утешения. У одного эта тварь убила брата, а у второго – женщину.

Снимать шкуру смысла не было. Обухом выбил из верхней челюсти клыки – они не так длинны, как у картинного саблезуба, но наружу заметно выставляются. То есть – на крупную дичь. Шак так и простоял в стороне, не смея верить своим глазам. Во взгляде его, направленном на хозяина, была только преданность.

Засветло, хотя и в сумерках, успели вернуться "в расположение", по пути прихватив дров. Остальное – утром.

– Что будет дальше, Тан Вя Чик? – утром племя с интересом смотрело на проснувшегося юношу.

– Я познакомлю вас с Бо Таном. Садитесь в лодку – путь займет время до высокого солнца. А потом вы сами решите, что будет дальше – я перестану быть вождём.

– Ты великий Ша Ман. Останься с нами, – проговорил старший. – Эта девушка согреет тебя ночью, – показал он на привлекательную даже в заморенном виде малолетку.

– Там, куда мы поедем, много могучих шаманов, – ухмыльнулся Вячик. Один из них оторвёт мне очень важный предмет, если я прикоснусь к этой красавице. Давайте, грузитесь. У нас всего одно весло, а идти далеко.

***

На чужаков посёлок произвел просто ошеломляющее впечатление – место, где одновременно действует около пятидесяти человек для этого мира круче, чем толчея мегаполиса для жителя глубинки. Выложенные камнем дорожки, одежда из мягких выделанных кож, полукруг детей на чурбаках, внимающих учителю – сегодня арифметика.

А вот Вячика ждало потрясение иного рода: – Галка рожает, – сообщил Фух, принимая верёвку на причале. – В мыльне. Веник уже там. Ты иди, я помогу этим людям найти дорогу.

Собственно, Шеф сидел рядом с мыльней и страдал – доносящиеся до его ушей звуки говорили о том, что Галочке больно. Товарища он тоже удержал от порыва ворваться и помочь – посадил рядом:

– С утра тут сижу – Ленка не велит уходить на случай, если что-то пойдёт не так.

– Откуда ей знать так или не так? Она же не акушерка!

– Старшие женщины с ней – они и сами рожали, и присутствовали при родах не один раз. Жалко, что Мэг уехала – такой курс молодого бойца пропускает!

– То есть, всё идет хорошо?

– Ну, не знаю. Меня ведь не зовут – значит, картина беспокойства не вызывает. А ты тоже посиди – тебе будет полезно. В другой раз подумаешь, стоит ли проявлять африканскую страсть. Меня эти крики лучше любых увещеваний убедили, что думать стоит всегда. Маленькая она, Галочка. Дал бы ей подрасти, округлиться... Трудно ей.

Невдалеке тюкали топоры, взвизгивала пила. Изредка мимо протаскивали какую-нибудь тяжесть. Лариска прошла от кожевни с парой выделанных кож. Вячик в двух словах рассказал о своём приключении, не особо вдаваясь в детали. Появился Фух:

– Люба распорядилась всех "под Кобецкую", – объяснил он. – Света попросила ещё пирита. С утра поеду.

– Олень-то как? Не болеет? – поинтересовался Веник. – А то мне на севере обещали, что им без тамошнего мха не прожить.

– Ест хорошо, не худеет и помёт у него как обычно. Червяков нет. Поэтому пижму я ему не давал, как ты говорил.

В этот момент в мыльне раздался детский плач. Тоненький и возмущённый.

– Папаша! – Шеф хлопнул товарища по плечу. – Лен, покажи, что там у вас получилось, да я и пойду. И отец тут тоже интересуется.

– Валите оба, – донёсся из-за двери раздражённый голос подруги. – Не до вас пока.