Текст книги "Клан Мамонта(СИ)"

Автор книги: Сергей Калашников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 28 страниц)

Вдруг косяком пошли зайцы – охотники приносили их каждый день по нескольку штук. Серые летние шкурки, хоть и были не слишком тёплыми, но длинные жилеты из них прочно вошли в моду, как у мальчиков, так и у девочек. Так же все переобулись в мокасины, куда вместо носков как раз эти самые шкурки и наворачивали, приматывая к голени шнурами-онучами.

Много возни было с желудями – никто не представлял себе, как они хранятся. Старые, оставшиеся на ветках с прошлого года, были сплошь или гнилыми, или трухлявыми, что вызывало серьёзные опасения относительно того, что свежие сколь-нибудь долго пролежат – поэтому размололи всё в муку, напекли тонких, с мизинец, лепёшек с небольшой добавкой соли, и сложили в корзинки, просушив сначала до каменной твёрдости. То есть решили сделать сухари.

С корневищами камыша поступили аналогично. Только их не размалывали, а сварили и растолкли в кашицу, которую уже и сушили, размазывая тонким слоем – тоже получили лепёшки, но хрупкие. А тут и созревание лесных орехов пошло полным ходом. Часть их не только сушили, но и слегка поджаривали на большой глиняной сковородке. Летний дом постепенно заполнялся корзинами, отчего в нём делалось всё теснее и теснее. Зато, после двух месяцев трудов наконец-то завершили землянку, где вдоль стен возвели нары в один этаж – второй, сделанный заметно уже, отвели для хранения нужных вещей, а внизу, под лежанками, складывали дрова. Столбов, держащих крышу, тут было много – так что дополнительных опор для всего этого не требовалось.

Как-то всё немного успокоилось, но немым укором на белый свет смотрела недостроенная зимняя баня. После обжига сразу пяти ведёрных горшков вид опустевших дровяных навесов сжимал сердце ледяными пальцами. Лестница вниз к причальным мосткам, сложенная из плитняка, разваливалась и представляла заметную опасность. Хотелось выйти ночью из-под крыши и завыть на луну.

Глава 17. Сбежались

Пуночка неплохо вписалась в коллектив. Она выучила множество русских слов, нахваталась всякого-разного из молодёжного слэнга и умудрялась вполне сносно объяснять свои мысли даже тем, кто не знал ни слова на местном наречии. Хотя, таковых в клане уже не осталось – хоть по десятку самых ходовых терминов запомнил каждый.

В погожий солнечный денёк начала октября девочка сидела в затишке у стены летнего дома и острой пластинкой кремня кроила лоскуток хорошо выделанной кожи на бесконечную тонкую ленточку, отрезая по спирали. Забавно было на это смотреть. Ребёнок мог легко засветить камнем с десяти шагов точно в лоб любого оппонента, но микромоторика у неё заметно отставала. Поэтому в последнее время уроки ей задавала или Галочка, или Лариска. У них постоянно куча мелкой канители, то с оперением стрел, то с шитьём. А Пун – человек упорный и старательный – уже сама сварганила себе шапочку из обрезков заячьих шкурок.

А ещё она выросла в лесу, поэтому появление нескольких человек среди редеющей золотой листвы, обнаружила давно. Пятеро парней приближались усталой походкой и даже не думали скрываться. Заострённые палки с обожженными концами, обветренные шелушащиеся лица, тела завёрнуты в вонючие шкуры, обмотанные чем попало. В таком виде они и предстали перед девочкой.

– А где все? – спросил один из пришедших, озирая постройки и царящее между ними безлюдье. – Где народ?

– Народ? Народ-то в поле.

– Ты что ли новый Шеф клана? – подросток с удивлением уставился на малышку, упакованную в пушистые и тёплые даже на вид заячьи шкурки – пелерина до локтей открывала взору только нижнюю часть жилета, из-под которого выставлялась длинная, до щиколоток меховая же юбка. Ноги в мягких мокасинах и только совсем маленький участок голени виден – он в меховом чулке, перевязанном крест-накрест шнурочком. Да, Пуночку всегда наряжали, как куколку.

– Шеф Ве Ник реальный Бо Тан лес дрова. Там, – махнула она в сторону верховьев реки.

– Да знаем мы, что он ботаник. Ты скажи, куда народ подевался?

– Народ в поле, – повторила девчушка давно заученную фразу. – Хом Бо Тан Го, – внесла она окончательную ясность в ситуацию.

– Все на работе. Делают то, что Шеф велел, – появившаяся в дверях Любаша посмотрела на Кузю, Пыха, Серого и Миху. – Всё без дела слоняетесь? Дармоеды. Как там у дедушки Крылова? Попрыгунья стрекоза лето красное пропела. Где вы, придурки, шлялись, пока мы тут горбатились? Чем вам юга не угодили?

– Да там тоже не мёд. В степи всё повысохло – воды нет, одна трава кругом. Еле выбрались обратно в леса.

– А тропа? Мамонты-то, наверняка ходят от источника к источнику.

– Может и так, – продолжил Серый. – Но они как раз оттуда свалили, потому что эти источники понакрывались – видели мы бывшие озёра, где на дне только потрескавшаяся глиняная корка. Среди деревьев жить легче. И воду можно отыскать, и дичь, какая-никакая, встречается. Если бы газ в зажигалке не кончился, может мы и совсем не пришли.

– А Толян куда девался? – недоверчиво покосилась на парней Люба.

– Пять! – сказала Пуночка и показала на мыльню.

– Чего это вы удумали? Зачем человека в засаде оставили? А ну, выходи, хватит прятаться! – крикнула она в сторону крытого корой домика.

– Слушай, – с шипящими нотками в голосе произнёс Серый. – Ты тут что, совсем страх потеряла? Так я тебя сейчас научу вежливости, – он сделал стремительный шаг и потянул руку, стараясь ухватить Любу за косу. Но под шапкой ничего не оказалось – короткие волосы выскользнули из пальцев. Девочка же ухватила стоящее рядом с дверью копье, ловко извернулась и наладила им парня прямо по голове, словно палкой.

Пун завизжала, и на её крик из дома выскочила Лариска. Ситуацию она "схватила" мгновенно, отпрянула назад и снова вылетела, на этот раз с копьём в руке. Но ничего делать не ей пришлось – Серый катался по земле, держась за голову, а Кузя, Пых и Миха стояли в растерянности. В нескольких шагах Любаша сжимала в руках копьё, держа его наготове к немедленному действию. Лариска просто встала рядом, а Пун к ним присоединилась.

– Слышь, Люб! Мы шли, чтобы к вам попроситься. Серый вроде не возражал. Толян только говорил, что вы нас прогоните. Он даже остался в стороне, чтобы не позориться, – первым пришел в себя Пых. – Кто ж знал, что Серый взбесится?

– Это мы тут готовы взбеситься, – ответила Лариска. – А вы забирайте своего дружбана и валите, пока целы.

Люба молчала, тяжело дыша. Она была взвинчена.

– Пун слово Бо Тан Го.

– Вам человеческим языком объяснили, что вождя нет, – перевела Лариса. – А без него никто с вами и разговаривать не станет.

Серому помогли подняться и под ручки повели прочь.

От мыльни появился Толян. Подошёл нерешительно: – Я бы не прочь, если к вам в рабство, – сказал он тихим голосом.

– Посиди тут в затишке, – ответила Люба. – Подожди Веника.

Вернувшаяся на своё место Пуночка продолжила вырезать ленту из кожаного лоскутка. Толян, посмотрев на работу, вынул откуда-то из-под шкур маникюрный набор, достал небольшие ножницы: – Этим лучше получится, – сказал он, подавая инструмент девочке.

– Нож Ниц, – ответила та, принимая ценную вещь – Под Кобецкую, – объяснила она и потянула мальчика за прядь.

– Ты чего меня за волосы дергаешь?

Девочка стянула с головы шапочку, показывая короткую стрижку, и объяснила: – Под Кобецкую. Потому что не кусают, – и ткнула пальцем на вкопанный в землю одинокий чурбан: – Го.

***

К приходу лодок с дровами Толян был острижен настолько коротко, насколько волосы ещё захватывались небольшими маникюрными ножничками.

– Дорвалась? – улыбнулась девочке Любаша. – Может зря Лариска тебе ножниц не давала – у неё, случалось, выходило и хуже. На вот дежурную шляпу, – протянула она мальчику сомбреро из бересты. – А то холодом тянет, и нынче ночью заморозок был. И не сиди, как у себя дома – бери корзину и тащи прямо по этой стёжке до самого бревна, что закреплено поперёк. За ним промоина вниз – туда вывали. Если медведя увидишь, не паникуй. Поставь корзину и уходи бесшумно.

– Вы что? Медведя кормите? – поразился мальчик.

– Саня считает, что Косолапому не помешает набрать жирку, чтобы без проблем залечь на зиму. Тогда нам от него никакого беспокойства не будет. Да не трусь, он по распорядку приходит – у него ещё час до визита на нашу помойку.

– А почему бы не уничтожить зверя? Он ведь опасный, непредсказуемый.

– Наши полагают, что с медведем поладить проще, чем с тигром, что живёт на другом берегу. А этот тигр связываться с Топтыгиным не желает и на нашу сторону не суётся. Обидим Хозяина – получим ночного убийцу. Так какой твой свободный выбор? Этот, хотя бы не злой – просто держаться от него нужно на расстоянии и не фамильярничать. И шуму лишнего не надо, приметили уже, что он любопытный. Но, если всё тихо, то и он не нервничает. Одно слово – Хозяин.

А ты чего застыл? Бегом туда и обратно. Вон, уже лодки пристают. Дрова за тебя кто таскать будет? – Любаша придала Толяну целеустремлённости.

***

– Вот! – растопив печку в мыльне, объяснял Пашка. – Как вода нагреется, помойся со щелоком. А те места, где волосы растут, натри дёгтем. Не усердствуй – будет щипать, так что ты только самую капельку мажь. Щёлок вот в этом горшке, а здесь, в маленьком под крышкой – дёготь. Одёжу, что на тебе, выстирай и на тех палках развесь, а сам надевай то, что тебе дали. Потом подкинь дров, горшки водой наполни – наверняка кто-то из девчат тоже захочет ополоснуться. Всё. Потом дуй в землянку. Там тепло.

– Так что? Меня взяли?

– Ты сам взялся. Шеф никого не прогоняет.

– А Серый говорил, что его под зад наладили.

– Может, и наладили, – пожал плечами Пашка. – Я б его тоже наладил. Хитрожопый он. Лёха, как я понял, хоть и дурак, но искренний. Вы же с Серым долго вместе бродили. И что он?

– Да непонятно. То, кажется, всё пучком, то залупаться начинает, права качать или на глотку берёт. Он раньше с Кубьей держался, так тот, помнишь, как выделывался? Через губу разговаривал.

– Серый, сдаётся мне, по жизни тихушник. Ладно, пойду я, мойся, давай, пока светло. И не возьмёт его Шеф. Нутром чую – не возьмёт. Но гуся и горшок с углями он этим четверым послал. Петруха с Денисом повезли на лодке.

– Куда повезли?

– Так к старому убежищу – больше парням деваться некуда.

– Гуся? Они же улетели.

– Их раньше набили и подкоптили, хотя и без соли. Долго не пролежат, но по нынешней прохладе сколько-то дней продержатся.

***

– Мама! – радостный детский вопль перебудоражил весь лагерь. Ребята невольно напряглись – у всех у них ещё недавно были мамы. Но при виде несущейся вприпрыжку Пуночки, как-то расслабились и даже погрустнели. Но Шеф – он и в древнем мире Шеф – пошёл встречать.

В лагерь входила Бо Тун Ная из племени древних людей, что кочуют вслед за стадом мамонтов. Вернее, она уже стояла, а на шее её висела Пуночка. Веник сделал жест узнавания – слов приветствия в местном языке пока обнаружить не удалось – вернулся к своим делам, чтобы не мешать маме и дочке общаться. Уж о чём они говорили – это их дела. А тут нужно поглядеть, как согнулись концы заготовок для лыж и расспросить Милу о сделанных запасах – она только что закончила пересчитывать.

– Получается, клюкву мы в этом году упустили, – пришлось констатировать, посмотрев всего на три горшочка с ягодами.

– Поздно нашли. То болото далеко, и на лодке до него не добраться. Одна ходка туда-обратно занимает целый день. Это уже Вячик с Ленкой набрали, сколько оставалось. Зато на грибах небольшой реванш, – показала девочка на ведерные корзины, укреплённые под балкой. – Брали только белые, а грузди пропускали, потому что не в чем солить. Да и нечем.

– А что с желудями?

– Много. И продолжают подтаскивать. Лепёшки пекут, не переставая, только уже без соли.

– Проследи, чтобы есть начинали с них.

– Прослежу.

Из кладовой, в которую превратился летний дом, мимо мыльни дошёл до кожевенного цеха. Лариска натирала чем-то белые заячьи шкурки. Значит, косые уже перелиняли. Две росомахи и роскошный волк. Ни оленей, ни косуль, ни лося. То есть пару охотников как-нибудь экипируют.

Объяснил свою мысль. Нашел понимание.

Петя с Пашкой ломали дрова, Надюшка таскала их и укладывала под навес. Вячик принёс от реки крупного сома – после того, как гуси улетели на юг, жизнь словно вошла в неторопливое русло. Без спешки отремонтировали лестницу, неторопливо накапливали запасы, шили одежду и чинили инвентарь. Только вот дров на всё уходило немеряно. Постоянно приходилось об этом помнить.

***

Разговор между Пуночкой и её мамой продолжался и за ужином. Веник не стал устраивать обычного производственного совещания, чтобы не мешать – просто слушал. Еще разговор понимала Галочка, а остальные – с пятого на десятое, а то и отдельные слова.

Так вот, девочка жаловалась на то, что у них (то есть у клана Мамонта) закончилась соль.

– За ней нужно сходить, – ответила мать. – Ты ведь помнишь дорогу.

"Это, получается, древняя девочка навсегда остаётся в клане" – первая мысль.

"За солью можно просто сходить – девочка покажет дорогу" – а это вторая.

– Кып уходит. Он уже слишком стар, и ему тоже трудно выдерживать дальние переходы

"Опа! Значит, старики, чтобы не быть обузой, уходят из бродячего коллектива и? Куда они деваются? И почему тоже? Кто ещё? Уж не Пуночка ли? Она ведь тоже покинула эту группу! То есть, и она обуза для тех, кто всегда в дороге?

С этими вопросами он и пристал к девочке, едва та вернулась на следующее утро – проводила мать на стоянку и вернулась. Галка тоже приняла участие в дознании. Оказывается, девочку оставили потому, что ей тяжело даются долгие переходы. Плоскостопие или врождённый вывих – трудно сказать. Или что-то ещё. Ну не готовы местные к разговорам на медицинские темы. Пока была маленькой – мать и брат, тот самый Пыт, часть пути несли её на руках или везли на волокуше. А тут вроде приличные люди появились, которые подобных переходов не устраивают. Ведь Пуночка подросла, стала тяжёлой. Вот и решились оставить ребёнка пожить. И теперь тоже оставят, потому что так спокойней.

Надо же! А, казалось бы, девочка очень подвижна и никакой хромоты или косолапости за ней ни разу не примечали. Впрочем, как она сама объяснила, трудно становится, если идти от рассвета и до полудня. То есть, километров после двадцати-двадцати пяти. Да уж! Сравнение физических кондиций явно говорит в пользу древних.

А вот этот Кып Веника заинтересовал всерьёз. Ведь считается, что потерять группу для человека подобного образа жизни смертельно опасно. Что он обязательно погибнет. Надо бы потолковать с мужиком – охотники клану нужны.

***

Не так-то просто разыскать в лесу человека – со стоянки «охотников на мамонтов» он уже ушел и, как сказали, подался обратно по тропе на север. То есть как раз в сторону брода.

Вот и появился хороший повод проведать четвёрку одноклассников в старом убежище.

Парни сидели у костра впятером – Лёшка тоже был тут.

– Здорово Бо Тун Ве Ник, поднялся он от костра, приветливо протягивая руку. Остальные тоже поздоровались, причем лица их были искренне приветливыми. Только Серый поморщился:

– Ты новых рабов себе ищешь? Так мы тут свободные люди с достоинством и... всяким таким.

– Работа у меня для любого найдётся. Первая задача – нужно найти охотника Кыпа, что ушел из племени.

– А что дашь?

– Гусей подкопченных три штуки. Из тех, что вам Вячик на днях привозил.

– Пять.

– Ладно, пять, – этого добра набили так много, что есть сомнения, успеют ли их съесть, пока они не завоняют. Хотя именно гусятину сейчас и едят, в основном.

– Тогда отдавай. Твой Кып в балагане дрыхнет. А вторая работа какая?

– За солью смотаться. Мне нужно как раз пять вёдер. Как я понял, вёрст шестьсот в ту сторону налегке, а потом уже и обратно с грузом.

– Туда, как я понял, дойдём с местными, – рассудительно ответил Лёха. – Они и место покажут. Это для них месяц хода. А обратно по снегу с волокушей. Но только я не вернусь – останусь с племенем.

– А чего так? – ухмыльнулся Пых. – Говорил же, что они тебя ни в грош не ставят, гоняют, как Сидорову козу.

– Ну, это поначалу так было – подай, принеси, дров туда, лапника сюда. А, как Кып собрался уходить, так он меня с собой стал брать на охоту. Дрался, конечно – как что не так, сразу по морде. Зато объясняет. Теперь моё место у мужского костра.

– А за соль, что дашь? – ввинтился Серый.

– Землянку вам поставим с печкой. У верхнего брода – это туда, – Махнул он рукой на юг. – Километров двадцать по прямой.

– Знаю. Бывали. Толковое место, – согласился Пых. – А когда племя снимается?

– Завтра поутру, – ответил Лёха. – Если опоздаете к рассвету – придётся догонять. Ну, я пошел.

Парень встал и отправился к тропе. Завернутый в шкуры, с обмотанными тем же шкурами ступнями, он отличался от местных только более короткими волосами. Но тоже уже изрядно отросшими.

– Кремни мне ещё нужны. С ладонь или крупнее, – добавил Веник. – О цене договариваться будем, когда покажете товар. Местные их случайно встречают – так что определённого места для поисков не подскажу.

Глава 18. Старый новичок

Просыпаться Кып отказался категорически – дрых, как младенец, и в ус не дул. Ждать, когда он опухнет ото сна, Веник не стал. Пока не выпал снег и не ударили морозы, а остатки пожелтевшей листвы не осыпались с ветвей окончательно, он занялся обходом ближних окрестностей, намечая к вырубке на жерди подходящие молодые деревца. Около основного становища всё подходящее давно срублено, а благоустраиваться нужно. Тут же кругом молодой лес, и зима на носу – так что древесину нужно заготавливать.

Осинник, вербы – их прямые стволы прекрасный строительный материал. А, если брать через три четвёртую, так ещё и уход за насаждениями получится, а то при такой густоте деревья только мешают друг другу. И на лодку грузить удобно – тут ведь в затоне их старый причал. Кстати, вот и лодка – Вячик с Ленкой на ней пришли и позакидывали удочки.

Сел к костру и из первого попавшегося камня на скорую руку соорудил себе рубило из полевого шпата – обломков на бывшей стоянке осталось немало ещё с той поры, когда тут стояла штаб-квартира клана. Вячик, увидев с воды, что Шеф подтаскивает к причалу жерди, причалил и вышел на берег:

– Чё-та не клюёт сёдни, – объяснил он. И достал из сумки своё рубило, гранитное. Ленка тоже подключилась к работе – таскала и увязывала хлысты на лодке. Пых, Кузя, Миха и Серый даже не подумали помогать – сидели у огня и судачили между собой. Кажется, даже спорили. Наконец, наружу выбрался Кып, надавал спорщикам оплеух и разогнал их пинками. Похоже – послал по дрова.

– Бо Тан Ве Ник, – назвал себя Шеф, степенно приближаясь. Надо было взять правильный тон.

– Шён Тын Мам Онт, – возразил охотник, делая жест узнавания. Точно, он же сидел тогда в кругу охотников и потешался над Веником, пытающимся выглядеть значительным. И те же весёлые искорки в лукавых глазах. Конечно, кто же не засмеётся над братишкой-маменькиным сосунком – именно так правильно переводится на местный язык эта фраза. Но тогда же это было ещё не известно!

Посмеялись, завели неторопливую беседу. Слово за слово, и между рассуждениями о том, почему не ловится рыба (оказывается, её нужно бить копьём, а не ждать, неизвестно чего, погрузив в воду верёвочки), и согласия, что урожай орехов нынче не самый богатый, прозвучало приглашение на должность наставника молодых охотников для клана – проще сформулировать язык не повернулся. Да и мужик давно не юноша – капелька седины заметна в его жиденькой бородёшке, хотя тёмно-русая шевелюра выглядит, как у молодого. Тридцать ему лет или пятьдесят – на глаз не скажешь.

Вечер выдался "знойным". Уговаривала новичка Пуночка, держали Димка и Саня, а намывал Веник. Стриг Толян Ларискиными портняжными ножницами. Он же делал маникюр-педикюр – в его наборе имелись достаточно мощные для такого дела кусачки. Палантин из двух хорошо выделанных росомах и мокасины Кыпа устроили, а ужин примирил с понесёнными поруганиями. Место на нарах он выбрал сам, учтиво накрыв краями своей новой одежды Викторию и Милу. Правда, настойчивости в домогательствах самого откровенного характера не проявил. Отказали, значит отказали.

Привезённые жерди сразу израсходовали на ремонт мыльни – баталия в ней прошла знатная, даже с битьём горшков и обрушением печки. А утром новенький бесследно исчез, не забыв своё копьё. Уже после завтрака, когда Петя и Ваня гнали катамаран за очередной грудой хвороста, охотник позвал их со стороны левого низменного берега – надо было помочь дотащить до становища бычка. Не крупного – этого года рождения.

***

Проблемы с новым членам клана были довольно милыми – не скандального характера. Этот охотник уходил и приходил, когда хотел, но время завтрака и ужина выучил и всегда являлся вовремя. Мыть руки спускался к реке по лестнице, что вела к причалу, и прихватывал с собой горшок щёлока – не устраивала его умывальня под навесом. Обожал шлёпнуть по попке любую из девочек. Те решили простить ему эту вольность, потому что щёку под ответную оплеуху он подставлял с заметным удовольствием. Это превращалось в забавный комический ритуал. Просто стали избегать попадаться.

С собой он обычно брал только Вячика – выводил мальчика на позицию выстрела из арбалета, а потом добивал добычу копьём. Выбирал он для этого кабанчиков, разжиревших за лето в низинах. Ленку терпел только в качестве девушки с веслом – его обычно везли к месту промысла на лодке. Разбивать же лагерь или просто разводить костёр в местах привалов, он запрещал категорически. Запрещал и брать с собой сухой паёк.

Однако на загонную охоту, подготовленную Петей, Ваней и Пашкой пошел с удовольствием и послушно отработал поставленную задачу – терпеливо дождался за плетнем нужного момента и поразил копьём пробегающую мимо олениху.

Дела с тёплыми шкурами постепенно пошли на лад – народ начал принаряжаться. Девочки вспоминали, чем кухлянка отличается от дохи, что такое торбаса и приставали с вопросами о том, из чего полагается делать подошвы для настоящей обуви. Но пока альтернативы мокасинам не было.

Ни подмёточной кожи, ни сыромятной эксперименты кожевников сделать не позволили. Ни технологий, ни рецептур воссоздать не удалось.

Потом Кып забрал лук, который делался для Димки, и долго с ним упражнялся. Отобрал у Ленки стрелы с латунными наконечниками и пропал на четыре дня. Где он нашёл целый выводок росомах – трудно сказать. Принёс кипу снятых шкурок. Отношения с Шаком у этого древнего охотника постепенно наладились – они перестали замечать друг друга.

Русскую речь понимал с грехом пополам, и не всегда верно – Вячик быстрее осваивал язык древних охотников, чем этот немолодой мужчина постигал незнакомые для себя слова. Но нрава он был весёлого, и многое передавал пантомимой или знаками. Если где ржут – значит, беседуют с Кыпом.

***

Октябрь катился мирно и без особых происшествий. Холодало, слой листьев под ногами становился всё толще, а ветки деревьев оголялись. К летнему дому пристроили тамбур, чтобы холодный воздух не врывался в него при каждом открытии двери. Потом все девять парней, а также, примкнувший к ним Кып погрузились в лодки – большую и маленькую, и отбыли к верхнему броду. Дорога заняла всё светлое время – дни стали короткими. Там, на пересечении мамонтовой тропы с всё той же их речкой построили обещанную ушедшим за солью парням землянку. В расчёте на четверых она была невелика, да и опыт сказывался – справились быстро. Даже печку сложили с трубой и запас дровец оставили.

Брод здесь тоже проходил по перекату, поэтому не забыли поискать камней, но ничего особенного не нашли. Гранит, полевой шпат и другие окатыши, ничуть не прочнее. А, между тем, топазовые рубила окончательно сработались – они ломались, время от времени, после чего их приводили в порядок, откалывая кусочки, чтобы снова добиться остроты. Так они и таяли в размерах от одного ремонта к другому.

Держался только кремневый топор – работники были с ним неизменно аккуратны.

Словом, инструмент в клане применялся, в основном, не самого лучшего даже для каменного века качества.

Саня сделал последний нож – отлил лезвие из нескольких бережно сохраняемых монет непонятного сплава. Сказал, что это мельхиор – мещанское серебро. То есть, заточку держать будет плохо. Досталось это изделие Кыпу – он чаще других снимает шкурки с мелких лесных хищников – ему действительно нужно.

А потом тот же Саня сказал, что без болотной руды ему на этом свете больше не прожить, а клюква растёт именно на болотах. И пускай ему покажут дорогу туда, откуда принесли ягоды.

В путь с ним отправился Вячик, который там уже бывал. За ребятами увязался и Кып – его всё время тянуло в дорогу – сказывалась многолетняя привычка к кочевой жизни.

Руды они не нашли, зато набрали клюквы. Оказывается, в прошлый раз Ленка с Вячиком не всё отыскали – прошли только одним рукавчиком, и до основного кочкарника не добрались. А ведь эта ягода – сплошные витамины. Это же какое подспорье зимой! И был новый массовый выход на этот раз, преимущественно, девочек с большим количеством горшков.

Очередной раз пройдясь по кладовке, Шеф окончательно успокоился и отправился проверять, как готовятся лыжи для зимней охоты и снасти для подлёдного лова – раскрутили пружинку с Любашиного драгоценного блокнота, и теперь делали из неё крючки. Клан готовился ко входу в зиму.

***

– Галя, готова?

– Да, Вень.

– Тогда слушаем доклад о международном положении. То есть о племени, которое бродит туда-сюда по тропе, рядом с которой мы живём. Прошу, – кивнув девочке, Веник задвинулся обратно на своё место на нарах.

– Начну, наверное, с языка этих людей. В нем нет ни склонений, ни спряжений. Даже имена существительные на слух не отличаются от глаголов. Например: Пыт, это и удар, и ударить, и ударивший и ударенный. То есть – язык-мысль, язык-образ. Дополнение к пантомиме или жестикуляции. Наш русский безумно труден для этих людей – они думают значительно проще.

– Типа сигнального языка? Как у дельфинов? – уточнила Ленка.

– Нет. Не совсем. Проблему бедности этого средства общения люди пытаются преодолевать за счёт устойчивых словосочетаний – идёт процесс образования длинных слов, в которых слоги со временем потеряют самостоятельный смысл. Например, слова "Бо" – большой, и "Тан" – вождь уже на наших глазах трансформируются в понятие "Ботан" – уважаемый, главный.

– Напоминает обращение "Батоно" у грузин. Тоже означает "Уважаемый", – вспомнила Светка.

– Вполне возможно, что мы имеем дело как раз с протогрузинами, – кивнула Галочка. – Что же касается материальной культуры, то обработка камней ими освоена – наконечники копий сформированы в соответствии со своим назначением – это не просто случайные обломки подходящей формы. Их ножи, так же как и наши, – пластинки с острыми краями. Ни они, ни мы не снабжаем их рукоятками по одной и той же причине – это не рационально, потому что режущие кромки нередко ломаются. Возиться с прилаживание новой ручки к другому острому обломку – неразумная трата сил и времени. Так что уровни развития у них и у нас в этой области совпадают.

Несомненное преимущество этих людей заключается в прекрасном знании местных условий – все помнят, сколько полезных растений показала Пуночка. И именно опыт преодоления здешних трудностей составляет основу их культуры. Передача знаний происходит при обучении в процессе совместного труда. Их устное творчество – тематические спектакли со сценками охоты, быта и вообще всего что случается.

– То есть, скудоязычие является серьёзным препятствием на пути их развития, как общества... И как личностей... И вообще всякого развития... – озарило Вячика.

– У них много препятствий, – рокотнул Саня. – Причем, даже более существенных. Начиная с отсутствия медицины, заканчивая плохой погодой.

– Про медицину я бы так решительно не утверждал, – отметил Веник. – Травки от простуды и от зубной боли они мне показали. Вернее, отсыпали. Сказали, что растёт не здесь. Я им под такое дело туесков подарил, чтобы не в свои вонючие шкуры заворачивали, а более-менее чисто хранили.

– А почему они туда шли вслед за мамонтами, а обратно – впереди? – донесся вопрос Пашки. – Чтобы заранее подготовить ловушки?

– На мамонтов они не охотятся, – объяснила Галочка. – Следуют за ними, потому что по дороге много готовых дров. Ну и момент выхода с юга тоже определяют по движению стад. Толян знает, что там творится в засуху – сущий ад. Поэтому, нужно вовремя уйти на север, в леса. А обратно возвращаются с наступлением прохладной погоды. Хоботастые так не спешат – у них вон, какие тёплые шкуры! Они уходят на юг с наступлением серьёзной зимы, чтобы не раскапывать толстый слой снега. Да и питательность веток, когда те без листьев, должна быть ниже. Ну, мне так кажется.

Что-то на своём языке начал объяснить Кып. Он тоже сидел и внимательно слушал. Речь его перевёл Веник:

– Навоз мамонтов служит топливом в безлесной местности.

Пуночка добавила: – Трава пых, – выбросила она пальчики в разные стороны. – А дерьмо жжи лоо.

– Гори Шён, – поправил Кып.

– Что? У них есть синонимы? – чуть не подскочила Светка.

– Лоо, это медленный. Речка, например, – пояснила Галочка. – А Шён – низкий или слабый. То есть, не выросший. А слово "Гори" Кып употребил наше, только не в той форме. У них вообще-то нет проблем со звукоподражанием и память хорошая. Заметили, как Пуночка лихо орудует нашими крылатыми фразами? И ведь, всегда к месту!

– На юге степь, – уточнил Димка. – Толян её сам видел с травой по пояс. А на севере?

Теперь Кыпа и Пуночку пытали уже Галочка вместе с Веником. Ответ прозвучал несколько неожиданно – на севере тоже высокая трава на много дней пути.

– Там же по науке тундра! – озадачились ребята, пожимая плечами.

Новый допрос привел к дополнительному результату – на юге горячая степь, мокрая зимой, а на севере степь мокрая летом, а зимой заснеженная.

– Тундростепь! – вспомнил Саня. – Упоминалась в книжках про вымерших животных.

– Ну-ка, вспоминай, какие там ещё были вымершие животные?

– Пещерный лев, пещерный медведь, – заперечисляла Мила. – Шерстистый носорог и саблезубый тигр.

Чем пещерные лев и медведь отличаются от обычных, никто не припомнил, а силуэт носорога и морду кошки с ненормального размера верхними клыками изобразила Надюшка. При виде картинок Кып закивал и дал понять, что носорогов он встречал на севере, а вот саблезубы бывают везде.

– А другие племена на планете живут? – спросила рассудительная Лида.

– Живут, – к этому вопросу докладчица подготовилась. – Группа Кыпа и Пуночки встречалась с ними и на севере, и на юге. На нашей тропе они тоже могут появиться. И не все они говорят на языке людей, но умеют понимать и давать понять, что им нужно. И ещё при таких встречах молодые парни всегда дерутся.