Текст книги "Клан Мамонта(СИ)"

Автор книги: Сергей Калашников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 28 страниц)

– Все всё поняли – не глупее тебя. Слышишь, что-нибудь?

Веник прислушался – на спальной половине дома стояла глубокая абсолютная тишина, даже не сопел никто.

– Нет, не слышу.

– Все, затаив дыхание пытаются уловить, о чем шепчется господин со своей любимой женой. То есть, думают, будто ты ко мне клинья подбиваешь. Поэтому я тебя тресну, вроде как не поддаюсь на уговоры и сопротивляюсь. Ты только не сердись, это не по настоящему, а понарошке. Но будет больно.

– Может не на-А!

Глава 25. Вот и снова зима

Вывоз новенькой «в поле» произошёл уже на другой день. Закутанную в меха в сопровождении свиты из Ленки, Пуночки и Галки – лучших переводчиц, её доставили на увядающую луговину противоположного берега и стали заниматься сбором гербария с составлением краткого описания образцов. Но продлились подобные ежедневные вылазки недолго – ноябрь принёс зиму. Да не мягкую, малоснежную, как в прошлом году, а сразу навалил снегу и ударил морозами.

Последнюю лодку с выплавленными лепёшками из Рудного непогода захватила в пути. Наташка, что гнала эту лёгкую байдарку, не стала прорываться сквозь метель, а высадилась у южного брода, переночевала в землянке – благо запас дров там имелся – и дошла на наскоро сделанных снегоступах прямо по тропе, а потом вдоль реки, то есть, не теряя надёжных ориентиров.

Рудное осталось отрезанным, но за его судьбу не беспокоились – топлива и припасов там достаточно, да и дом поставлен добротный. Веник перестал выпускать людей из селения, а само его наскоро огородили забором в две жерди на кольях, чтобы никто не ушёл случайно, потеряв ориентацию в снежной круговерти. Для ребят начались одни сплошные тихие игры и работы в мастерских. Девочки много пряли, но шить было особо не из чего – провести загонную охоту нынче не успели. Охотники тоже никуда не высовывались – дичи поблизости всё равно нет, а забираться далеко опасно.

Из остатков былой роскоши – обрезков выделанных шкур – собирали ушанки, малахаи, дедморозовки, боярки, лётчицкие шлемы – головные уборы на любой лад. Рукавички шили и даже носки. Кузница встала из-за нехватки угля, хотя на него и перевели немного запасённых дров. В этот период Светка с Пуночкой, продолжавшие прокаливать в "чайнике с нижним носиком" всё подряд, набили его порезанными на куски брикетами торфа и получили, после выдержки над огнём, какое-то количество угля.

Их озадачило то, что из носика ничего не накапало, поэтому они повторили эксперимент несколько раз. Результат не изменился, зато полученного продукта – угля – Сане хватило на то, чтобы разжечь горн и выковать несколько толстых игл.

Торфа в посёлке немного было. Его привезли из Рудного и пытались жечь в отопительных печах, но из-за сильного неприятного запаха предпочли с ним не связываться – как бы не потравиться. Теперь же весь оставшийся запас перевели на уголь, прокалив в большом горшке под плотной крышкой. То есть всю вонь выпустили заранее на открытом воздухе, а кузницу на пару-тройку дней обеспечили топливом. Правда, золы получалось многовато, но это не столь большой недостаток там, где в ходу щёлок.

Мыла варили немного, причем – пастообразного. Всё-таки жир уходил преимущественно на кулинарные надобности. И ещё Наташка – признанная красуня – смешивала его то с ягодами, то с тёртыми корешками, пытаясь получать косметические средства. Понятно, что ей в столь ценном сырье отказа не было.

Ну а мыло шло на умывание для девочек и ещё тем, кто брился.

Разумеется, трудоустроить сразу много людей на ограниченной территории оказалось непросто. Венику. Любаша же разошлась вовсю – благоустроительные работы вылились сначала в тёплую умывальню, а потом в укрепление стен мастерских и сараев. Навязали циновок из камыша, перерубили все дрова, свезенные кругляшами, накололи и остругали тучу досок, натесали брусьев, связали каркасы десятка новых байдарок и приготовили для них вёсла. Горы туесов, сплетённые из лыка рогожные кули-мешки, берестяные заплечные короба – всё, от чего Шеф так долго удерживал людей, заставляя вершить свои великие планы – было реализовано.

***

Саня работал над изготовлением токарного станка. Собственно, начал он с того, что откованный для будущего валка цилиндр с ямочками на торцах зажал между двумя встречно направленными конусами так, чтобы тот был способен вращаться. И вращал его рукой, подставляя к боку шершавый камушек – обломок гранита. Время и терпение принесли нужный результат – тело вращения получилось.

Точно также обработал и второй валок – диаметры их отличались совсем немного чисто в силу невольно допущенных неточностей. А вот дальше дело застопорилось – требовалось обточить концы, чтобы получились оси. Вернее, потребовалось, потому что вставленные в углубления на торцах концы конусов не выдерживали нагрузки при прокатке. К тому же протаскивание раскалённой железяки в узкую щель было делом настолько затруднительным, что сразу же захотелось крутить хотя бы один из валков рукояткой.

Простое, с виду, дело превратилось в работу на всю зиму. Особенно сложно было обеспечить зажатие детали снаружи для её точной фиксации. Вспоминали "губки", которые держат свёрла в дрелях, но повторить эту незамысловатую конструкцию в металле, не могли.

Многие ребята с энтузиазмом взялись за решение проблем металлообработки. Получалось у всех по-разному. Веник окопался в углу лодочного сарая и принялся за доводку до ума собственной мысли. Он сразу решил зажимать деталь сжатием вдоль оси. С одной стороны давил клином, а с другой крутил ручкой, вроде мясорубочной, через вал, просунутый через отверстие в деревянной раме, собранной из крепких брусьев на деревянных шкантах.

Сразу же столкнулся с проблемой упорных подшипников. Тех, через которые проходило зажимающее усилие. Как сделать для них шарики, не придумал, а с роликами возникла проблема – их дальний от оси конец нужно было делать толще, чем ближний. Но при этом действующие на них поверхности получались коническими – пришлось поломать голову над расчётами, пока подобрал угол, потому что путь проб и ошибок на этом этапе обещал много нудной работы с перебором размеров. Хоть и сооружал он свою конструкцию из дерева, но дурной работы ему не надо.

Первый образец заработал достаточно быстро, тем более что радиальные подшипники с цилиндрическими роликами получились проще. Одна беда – при работе, по мере того, как они срабатывались, возрастали биения. А на деревянных деталях это происходило быстро. Но эти ролики и делать было легко из толстых прутьев при помощи всё того же "калибратора". Поэтому, путём частых замен станок удавалось постоянно поддерживать в рабочем состоянии.

Что на нём делали? Так этот же самый станок, заменяя в нём деталь за деталью – вместо грубо вырезанных, ставили всё более и более точно изготовленные. От трёх до четырёх раз. Первым же реальным "произведением" стало усовершенствование гончарного круга для Галочки – теперь он шёл мягко и практически не давал биений – Веник "сточил" их на своём станке.

Обрадованная Галка, огорчилась тому, что в этом замечательном устройстве нужно часто менять подшипники, напрягла память и нашла в своих записях рецепт подходящей керамики.

Когда попробовали глиняные ролики и обоймы – обрадовались. Служили они в разы дольше. Сразу наделали форм-шаблонов, подобрали их размеры с учётом усушки и усадки – подшипники и в станке и в круге использовались одинаковые.

Именно этот станок и встал на вооружение. По сравнению с привычными образцами из будущего имел он два врождённых недостатка – обрабатывать торцы на нём категорически невозможно – бери шершавый камень, и ручками, ручками.

Второй момент был связан с тем, что продольно зажатая деталь легко вылетала, стоило чуть сильнее, чем надо, нажать резцом. Во избежание этой неприятности на обе зажимающие поверхности устанавливались оправки заранее заданных диаметров – Десять, восемь, шесть, пять и четыре сантиметра. Или конус на ведомую.

Отдельная история была с ремённым приводом и колесом с кривошипно-шатунным механизмом, но с ними особых проблем не было – желоба в шкивах выточили запросто, а остальное понятно. Плюс ещё два подшипника.

Полосу в пластину Саня раскатал на своих валках уже в марте, зубьев на одной из кромок нарубил специально выкованной вырубкой, сделал разводку, цементацию, закалку, а вот с заточкой возникли проблемы – ни одного треугольного напильника в клане не было. Галочка испекла несколько брусков подходящего профиля – поэтому точили пилы кирпичом и искали подходящий абразив, чтобы замесить его в керамику. Тупо толкли все камни подряд и пробовали.

***

Вечерами ребята мечтали. О паровых катерах, лесопилках, водопроводе и канализации, о горячем душе и тёплом туалете, где унитаз со смывом. Вспоминали песни, и даже была попытка сделать гитару.

Учили местных счёту и русскому языку – декламировали с детьми считалочки и простенькие стишки. Расспрашивали Лёху о путешествии вместе с группой бродяг:

– Знаете, они, когда готовят ночевку, ставят торчком свои волокуши попарно, а сверху набрасывают шкуры. Раз-два, и палатка готова. Если бы в ней ещё не воняло так... ну и переходы отнимают много сил. Зато, когда приходишь на место привала, разведгруппа обычно уже мясца добыла. Есть в их жизни и приятные моменты. Особенно, если тепло.

Зимой в степи бьют газелей с помятыми мордами. Одной охоты, обычно вместе с каким-нибудь другим бродячим коллективом – надолго хватает. Мясо-то в холода медленно портится. А палатки, обложенные сухой травой, неплохо держат тепло. Только кизяк пованивает, когда тлеет, но к этому привыкаешь без проблем.

– Нафиг-нафиг! – воспротивилась этой философии Галочка. – Мы существа нежные, нам и в этом доме хорошо. Без экзотики.

– Да, Мы нежные, – согласилась Эля (она из местных). – Потерпим и здесь.

Язык "дикие" ребята помаленьку осваивали. Часто говорили впопад.

– Мне бы в Рудное сходить, – Саня с надеждой посмотрел на Шефа. – Последние выплавленные лепёшки – просто загляденье. Металла много и качество такое, какого раньше не бывало. Хотелось бы разобраться, что там Виктория намудрила.

– Конечно, сходим, – кивнул Веник. Пурги два дня не было, и мороз не так давит. Но учти – лыжню придётся все сто пятьдесят километров прокладывать через сугробы и заносы. Нужно выходить большой группой, чтобы была смена в упряжке. И хорошо бы палатку. Лерочка! Мы ведь так и не набрали шкур на покрышку для шатра?

– Не набрали. Но в путевых шалашах вполне можно обогреться.

– Можно, когда мы их найдём. Если здесь, где снег на реку ветром сносит, сугробы лежат выше моего роста то, что делается в лесу?

– Белое безмолвие, – ответил Петя. – Даже тут, рядом, где весь валежник выбран, засыпано по самые кроны. Нет уж, пока хотя бы снег не слежится, не покроется настом – лучше не высовываться.

Кып перевернул очередную страничку учебника биологии и сказал: – "Кар".

– Так вот ты какой, северный олень! – улыбнулась заглянувшая ему через плечо Ленка.

– Точно! – обрадовался Саня. – Их в Америке называют карибу. Они там все дикие. А у нас в Европе и в Азии наоборот – почти все домашние. Вроде, как даже молоко дают, а уж про мясо и шкуры даже и говорить нечего. И ещё на них ездят. Хоть на нартах, хоть верхом.

– Намекаешь, что неплохо бы их одомашнить? – понял намёк Веник. – Кып, а на север туда, где они водятся, можно дойти на лодках,?

– Можно. Месяц туда, два обратно. Против течения медленно.

– Так они же северным мхом питаются! – возразила Светка. – Если ты их одомашнишь и пригонишь сюда, то чем будешь кормить?

– Ты про ягель? – уточнил Саня. – А разве им больше ничего не подойдёт?

– Кар всё ест, – уточнил Кып. – Ветки, траву, мыши, рыба, грибы. Соль любит. Мы подманивали, чтобы охота успех.

– Шеф! – прикрикнула Ленка. – Я тебя одного ни на какой север не отпущу. Даже не мечтай. И к этим рогатым ближе, чем на выстрел, не подпущу. Они же наверняка бодаются.

– Их за рога ловят верёвкой, – продолжил объяснять Саня. – Один не самый крупный мужчина запросто может свалить оленя на землю и поставить ему на ухо клеймо.

– Шеф! – топнула Ленка ногой. – Сначала нужно торф поблизости найти для добычи на топливо и сделать печь для его переделки в уголь.

– И паровую лесопилку с тёплым сортиром поставить, – насмешливо изогнула бровь Любаша. – А ну, осади, долговязая! Шеф думу думает.

Веник задумчиво посмотрел на подругу, покрасневшую от возмущения. Как-то она в последнее время частенько стала на него набрасываться. Может пора её приобнять, как сестру, и погладить по голове? Давненько он этого не делал. Вот только сначала разберётся с верёвками – поймёт, какие из них годятся для аркана.

***

Ещё в декабре, в один из дней, когда не пуржило и не вьюжило, на стоянку вышел медведь-шатун. Шак его учуял и забеспокоился. Девчата, занимавшиеся фехтованием под руководством Вячика, сменили учебное оружие на полноценные копья, встали в стену и... не успели они принять косолапого на встречный удар. Звякнул арбалет Вячика, спустя секунду Кып пробил зверю череп. Ленка и Пуночка сняли с тетив стрелы, так и не сделав ни одного выстрела. Ещё несколько ребят с луками только крякнули огорчённо – тоже не успели. К месту события спешила Любаша с «поварятами» и Лариска с ножами для снятия шкур. Одним словом – медведю были рады. Только Петя забеспокоился, встал на лыжи и заторопился в лес. Вернувшись, успокоил – это не здешний мишка. Тутошний Топтыгин так и спит в своей берлоге.

Шкура оказалась не очень, разве что на пол положить, но хорошо выделалась и была постелена в огороженном углу, где обычно ползала Колька. Мясо понравилось не всем. Часть его нарезали на порции и заморозили для Шака. Жира натопили совсем немного – полтора небольших горшка. Вот тут и вспомнил Веник про один способ лечения, рассказанный бабкой. Дело в том, что у Мэг явно было что-то не в порядке с дыхалкой. То есть из-за неё девушка быстро теряла силы – ноги тут оказались ни при чём. Они, скорее, отражали общее состояние заморенности хилого организма. Что это не астма – решили потому, что не задыхается.

Так вот, он прописал болезной ложку этого согретого до жидкого состояния жира дважды в сутки – утром и вечером. То есть был уверен, что вреда не будет. Вреда и не было.

Вред он нанёс всему личному составу клана, когда Лерка обнаружила в женском туалете глистов. Сам сбегал, посмотрел и вспомнил, как его от этой гадости поили пижмой. И как потом было паршиво.

И на этот раз тоже было паршиво, причем сразу сорока трём человекам. Сортир, где обнаружили мерзость, немедленно залили кипятком, обвалили и сожгли, подбрасывая в огонь хворост. А мытьё рук усилили. Мальчиковый туалет стал девочковым до тех пор, пока не возвели новый, выкопав яму в мёрзлом грунте.

Светка начала очищать соль – растворяла в воде, цедила рассол, то через мох, то через песок, то через слой щепы. А потом выпаривала. Для размалывания соли пришлось сделать ручные жерновцы. Потом ещё одни для Галочки – она часто растирает камни для своих замесов. Ещё одни побольше – для руды. Но они так и остались ждать начала навигации – не было возможности доставить их в Рудное.

Мэг за зиму повеселела, округлилась щёчками и перестала поглядывать вокруг напряженным взглядом. Её даже затащили в фехтовальную секцию. Да, слабее остальных эта новенькая, но не полная развалина. Вячик сказал, что кое-какой прогресс заметен.

На всякий случай, потому что раньше глистов в клане не замечали, Лёху и Мэг Веник поил пижмой ещё два раза с интервалом в две недели. А Мэг через день – ромашкой. Ромашка-то точно не повредит, раз её дают малюткам. А вдруг ещё от чего-то поможет!

Медвежий жир закончился раньше. Девушка к этому моменту выглядела веселее. Она уже неплохо освоилась и выучила самые главные слова: – "Да, Шеф", "Есть, Шеф" и "Будет исполнено, Шеф".

***

Веник долго колебался – с кем посоветоваться относительно странного поведения Ленки? Очень уж часто она на него стала рявкать или даже отвешивать затрещины. То есть, каждый раз действует обоснованно, но ведь не заслужил он этого!

Колебался между двумя кандидатурами – Любаши и Галочки. Спрашивать о чём-то подобном взбалмошную Лариску было рискованно – она могла и чем-нибудь тяжёлым засветить. Связываться с парнями тоже не решался – они, как он понял, и сами ничего не соображают в подобных делах.

Собственные размышления и воспоминания о консультациях собственно с самой Ленкой откровенно ставили его в тупик. Ведь он всё делает как, как она велела. Слегка обнимает иногда, по голове гладит, по плечику. Тихонько и ласково, как мама. А в ответ к нему поворачиваются спиной, поддают ягодицами и отодвигаются. И что ей не так?

Сначала подошёл к Любаше. Отвёл в сторонку и долго не знал, как спросить. Получилось коряво, но уж как сумел: – Слушай, чего Ленка на меня кидается последнее время? Вроде, не обидел ничем!

– В том-то и дело, что не обидел.

– Это как? Что-то я не понял!

– Попробуй сперва, а только потом до тебя дойдёт.

И как это прикажете понимать? Понятно, что к Галочке он не пошёл. Люба дурного не посоветует. А ночью положил руку Ленке на бедро. Она её мягко сняла и придвинулась поближе. Так и спала, прижавшись к его животу. А утром, когда нечто внизу напряглось и кое-куда упёрлось, не показала виду, что почувствовала. Надо же – работает!

***

В Рудное выбрались только в феврале, когда снег слежался и стал хорошо держать лыжи. Нагрузили сани съестными припасами и двинулись сразу двумя упряжками по четыре человека. Путевые шалаши отыскали, хотя и не раз поспорили – копать или не копать? Снег своими сугробами сильно исказил привычную картину. Откапывали, ночевали в тесноте и отправлялись дальше. Добрались за обычные семь дней – посуху значительно дольше, чем водой.

У рудокопов особых проблем не было, кроме того, что сначала не смогли вывезти наплавленное, а потом закончилась руда – копать новую мешал снег. Да и промывать её в промёрзшем ручье, да на морозе не получалось. Топлива же оставалось много, в том числе и угля, поэтому шлако-железные лепёшки все проковали – времени было достаточно. Обратно везли уже чистое железо.

Делать здесь больше было нечего, пока не сойдёт снег, так что в обратный путь выступили все вместе. И правильно сделали – весна нынче была не то, что давеча. Тепло навалилось в середине марта, прошли дожди, снег стремительно таял и повсюду текли бурные потоки талой воды. Река резко вздулась, затопив низкие места. В селении даже кожевню подтопило, и от мыльни снесло приготовленный на несколько дней хворост.

Веник, как обычно в тревожный период продержавший людей рядом с собой, только радовался, что сейчас все вместе и остались в сухости и тепле.

В Рудном же, когда туда наведались, застали подмокшие снизу дом и домницу – она была из черепкового огнеупорного кирпича, который охотно впитывал воду. У обжиговой печки тоже глина по низу кладки размягчилась от воды. "Унесённые" водой уголь и дрова нашлись – было такое впечатление, что они в своё время всплыли, разбрелись кто куда, да так потом и осели повсюду. То есть следов действия потока тут заметно не было.

Пых сразу зачесал в затылке, думая и о ремонте, и о том, как впредь уберечься от подобного безобразия.

– Всё придётся поднимать на лиственничные сваи, – рассудил он, – как Венецию. В доме-то только пол сделать, да балки под стены подвести, но печи придётся перекладывать заново, причём на деревянных помостах. Эх, и когда уже лесопилку построим? – и выжидательно посмотрел на Веника.

Глава 26. Летний туризм

В поездку на север за оленями Шеф взял Толяна, как самого быстрого на ногу. Ленку просто потому, что она наотрез отказалась отпускать его одного, и Кыпа проводником. Собственно экипировкой как раз старый охотник и занимался. Он же отказался отправляться, пока не спадёт вода: – Не узнаю, – объяснил, показывая на залитые водой луговины, – потеряю путь, никогда не вернёмся.

Шутил, наверное. Он вообще человек лёгкий и смешное слово любит.

Но до начала мая, до уверенного летнего тепла, экспедиция никуда не отправилась. А потом сели на байдарки по одному в каждую, и ритмично помахивая веслами, пустились в дорогу. Что там погружено в лодку на носу, Веник не разбирался – некогда было. Он был занят с Саней – анализировали зависимость качества металла от способа подготовки руды и надёжно установили, что после предварительного прокаливания в растертом виде, особенно, если тонким слоем да с перемешиванием, выплавляемый металл становится лучше – и куется хорошо, и цементируется и закаляется.

А потом, уже не в первый день дороги после петляния через протоки и череду озёр, с удивлением понял, что они движутся на юг.

– На севере снег лежит, – объяснил Кып. – Нам соль нужна.

Разумеется, Веник и не подумал возражать – помнит он подобный спор, после которого они нашли руду. Как раз выясняли, куда ехать А шли, между тем, очень ходко. И сами байдарки плывут быстро, наверное, вдвое быстрее пешехода. Да ещё и течение помогает, а оно сейчас, при всё ещё высокой воде, тоже нешуточное. Пытаясь оценить суточный пробег, Веник приходил в тихий ужас и отказывался верить цифрам больше сотни километров, хотя по расчётам получалось около двухсот. То есть вообще что-то нереальное.

На пятый день пути вышли в совсем большую реку – не меньше сотни метров в ширину. Выбрались на стрежень и даже немного поднажали. Загибонов и поворотов тут было значительно меньше. После полудня восьмого дня Кип сказал "Приехали" и махнул рукой в сторону одинокого дерева, растущего на левом берегу позади стены камыша. После этого прошли от силы километр и причалили уже к чистому месту чуть выше поваленного дерева – здесь рос корявый лес из деревьев незнакомых пород, среди которых не было видно ни ёлок, ни сосен – всё покрыто свежей листвой.

Тут и поставили палатку – четыре длинных палки пирамидкой, поверх которых надевается чехол из треугольных полотнищ. Конечно, кожаное покрытие тяжелее невесомых тканей их времени, но и с ним можно справиться. Костёр, горшок на глиняной треноге – привычные атрибуты привала. Тут-то из лодок появились колёса и другие детали тачек. Кып с Веником принялись их собирать, накладывая поверх мест соединения верёвочные бандажи. Потом разведали дорогу сквозь лес к подъёму в степь – необъятный простор, сколько хватает взору на все три стороны, покрытый волнующейся травой.

Вернулись как раз к темноте. После ужина (Толян наловил рыбки, поэтому была юшка и отварной судак) Веник занялся обсервацией. Астроном он не великий, но разыскать Большую Медведицу способен. Правда, нынче ковш у неё какой-то кривой, но найти Полярную Звезду помогает. Вот угол на неё относительно горизонта и определил. Грубо, потому что даже транспортира с собой не прихватил, но только и без него понятно – они чуть ниже сорок пятого градуса.

Это выходит что только по широте они удалились от дома где-то около десяти градусов! А ведь каждый, если точно с севера на юг, около ста одиннадцати километров. Тысяча сто в сумме. Но ведь они ещё и петляли! То есть не меньше полутора тысяч намотали на вёсла. За восемь дней. О. Фи. Геть.

С утра Кып затеял стройку. В степи около спуска к реке возвели добротную хижину, куда затащили байдарки. Под плотной камышовой крышей они дождутся хозяев в сухости. А потом покатили тачки в направлении... ну... Кып показал прямиком от реки – можно сказать, перпендикуляр. Ориентиров тут мало. Хорошо только то, что видно далеко. Однако когда крыша хижины стала пропадать за горизонтом, старый охотник захлестал в землю кол, к вершине приладил берестяной флажок, достал из сумки компас и сверил направления.

Здешней выделки компас, без стекла, зато с кованой стрелкой. Судя по стилю цельнодеревянного корпуса – Ванькиной работы. Вот ведь что у Шефа прямо под носом творится! А он – ни сном, ни духом.

Таких кольев по дороге захлестали восемь штук, потом вышли к низине с плоским дном. На её склоне стали копать – быстро наткнулись на грязную массу, от которой и откалывали комья, складывая их в мешки.

– Этот год ещё никто не приходи, – Кып показал на горку камней у подножия столба, который выглядел со стороны стволом высохшего дерева – корявый.

– Свежий палка-копалка нет, – объяснил он сделанный вывод.

Действительно, лежащие тут палки выглядели старыми. Иные оказались гнилыми или трухлявыми. Получается, здесь что-то вроде места общего пользования.

Пока "мальчики" трудились в раскопе, наполняя тачки, Ленка сварганила ужин – вода и дрова были с собой. А вот палатки не взяли, переночевали, сбившись в кучу на подстилке из травы.

Обратная дорога с тяжелыми тачками была не то, что давеча. Колёса продавливали землю, и сопротивление качению резко возрастало.

– Легче нести, – возмутился Кып после нескольких сотен шагов.

Веник молча выгрузил половину мешков – пошло легче. Подумал, и убавил треть оставшегося: – три раза сходим, объяснил он. – Нечего пупы надрывать.

– Есть, Шеф, – выразила согласие Ленка.

На три ходки потратили шесть дней.

Веник снова пытался оценить расстояние, на этот раз по суше от хижины до соляной копи. Считается, что на равнине до горизонта четыре километра. Восемь промежутков между кольями с флажками, да еще пара – от хижины и от корявого столба. Получается сорок – десять раз по четыре. По классике – два дня пути, а они с пустыми тачками проходили эту дистанцию с хорошим запасом светлого времени. Правда, с полными, пусть и на треть, тачками каждый раз еле доползали. И в последней ходке Кыпа снова пришлось везти – опять у мужика ноги сдали. А он тяжелый – тащить пришлось втроём, потому что колесо опять "резало" грунт. Хорошо хоть тропу немного утоптали, да и подсохла она.

– Колёса нужно сделать шире, – пришёл к выводу Толян.

– Приезжать надо позже, – добавила Ленка, – когда в степи суше.

– Пока лодки не загрузили, смотаемся на другой берег, – решил Шеф. – Там какие-то кручи. Ты бывал за рекой, Кып?

– Нет. Мы всегда оставались по эту сторону. Тут много небольших речек, где удобно подкарауливать сайгаков, как назвал их Босс. А позже, когда степь просыхает, становится очень жарко. Речки мелеют, вода в них делается грязная. Озёра совсем пропадают. Через месяц. Сайгаки уходят.

Действительно, сейчас в конце весны в этих местах оживлённо. В траве снуют грызуны, видимо, суслики. Вдали виднеются группы жвачных, пара волков пробегала. Птицы незнакомых видов, орёл в вышине. И жара не донимает, хотя уже тепло.

***

На правом берегу в подмытых водой обрывах взяли образец глины. Поднялись на прибрежный холм – такая же степь вокруг, просто не ровная, как стол, а с рельефом – возвышенности и овраги, пологие склоны, покрытые травой. Зверья много, есть и крупные – наверно зубры. Видели мамонтов – они драли траву в тех местах, где она повыше и погуще. Отличная панорама открывалась на равнину противоположного берега – там тоже много крупных копытных. Ничего похожего на выходы камня не приметили. Словом, просто посмотрели, да и всё.

При переправе в обе стороны ребят здорово снесло течением, хотя гребли они вдвоём с Ленкой на одной лодке и наваливались от всей души – потом пришлось выгребать у самого берега, поднимаясь вверх по течению до нужного места. Хижина с воды была прекрасно видна – отличный ориентир, не промахнёшься.

Поскольку шли прямо под берегом, заметили оживление и в зарослях у воды – семейство кабанов рылось в траве. При виде людей убежали.

Кып весь день пролежал, задрав ноги повыше, как велел ему "доктор Пунцов", а Толян сначала рыбачил, а потом сооружал импровизированную коптильню, выкопав в откосе пещерку с загибом вверх. Сразу и не сообразишь, горячее было копчение, или холодное, но очень вкусно.

А ещё Толян засолил полный котёл чёрной икры. То есть, горшок, конечно. Жаль, что второго с собой не захватили – то, что не вошло, тут же съели прямо ложками.

– Ты раньше пробовал хоть что-нибудь подобное? – спросил Веник у Кыпа.

– Нет. Копьём ни разу такую рыбу не бил. И никто не бил. Не видели их около берега, – ответил охотник, веточкой отгоняя мух от вялящихся балыков.

– А они просолились? – спросила Ленка.

– Не знаю, – развёл руками Толян. – Я тонко порезал и погрузил их в тёплый рассол, а когда он остыл, то достал, потому что нужно было икру туда складывать. Мало мы посуды с собой взяли.

– Знаешь, Толик, а на север я тебя с собой не возьму, – рассудил Шеф. – Обратно сюда отправлю – заготавливать икру. Выберешь себе кого надо в помощники, и пригоните полную лодку горшков. Жильё-то тут есть.

– Пусть Мэг возьмёт, – сообразил Кып. – Она тут нужных трав насобирает.

***

Обратная дорога заняла месяц. Не перегруженные лодки шли хорошо, но встречное течение заставляло жаться к самому берегу, хотя и там оно не пропадало совсем. Были и места, где войти в тихие воды не удавалось – упавшие деревья, повороты, мысы. Однако, если принять верной оценку расстояния, сделанную по дороге «туда», то вёрст по пятьдесят в день они проходили. Икра по дороге не протухла, а балыки не испортились. Но на сорок с лишним человек того угощения оказалось буквально на один зуб. Смели в один присест.

Половину мешков с солью из лодок извлекли – она тут тоже нужна, потому что старая подходит к концу. Вместо них прибавили несколько корзин с разнообразной посудой и чем-то позвякивающим, да и съестных припасов взяли много. Оставив дома Толика, собирающегося на большую рыбалку, взяли Лёху, да и побежали, на этот раз в другую сторону. Пока собирались, заметили новую стройку – к саманному дому приделывали флигель, тянущийся от хозяйственной зоны в сторону кузницы. Не столь большой – около шести метров в ширину и около двадцати в длину. Понятно – Саня, как всегда, сконцентрировался на удобствах.

Снова вниз по течению, да налегая на вёсла, за девять дней прошли зону лесов – река текла почти точно вдоль меридиана. На этот раз – на север. По ней и плыли, по нескольку раз в день выходя на берег и осматриваясь. Действительно степь, только травы тут другие. Видели вдали шерстистых носорогов и нужных оленей тоже примечали, но Кып всякий раз звал дальше. Вскоре вошли в правый приток и поднимались по нему два дня, пока не оказались в озере. С воды открылась панорама на небольшое стойбище – состояло оно из пяти чумов – пирамидальной формы построек из шкур, покрывающих каркасы из жердей.

– Летняя стоянка, – объяснил Кып. – Рыбка лови, солнце суши.

– Ты знаком со здешними жителями?

– Каждый год они это время здесь. Потом им большая рыба ловить. Мы приходили – они уходили. Виделись.

На берегу лежало несколько перевёрнутых кверху днищами лодок.