Текст книги "Клан Мамонта(СИ)"

Автор книги: Сергей Калашников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 28 страниц)

Глава 42. Рудный Клондайк

– Мы со Светом изучали малахит. Ты почти всю медь из него не получил, а оставил рядом с печкой в золе в виде чёрного порошка, – вещала Пуночка, выковыривая шлак со дна своего плавильного горшка. – В малахите много меди, но самого малахита мало. А в этом песчанике меди мало, но самого его много.

– Почему ты уверена, что это именно песчаник?

– Потому, что я его так назвала. У него же не было своего названия. А на сколе он выглядит, словно состоит из слипшегося песка. Ну вот, можно считать, что способ извлекать из него медь я нашла. Вень, расплавь эти слитки в тигле и дай спокойно остыть. Может быть, мы увидим что-нибудь по расслоению. То есть, если тут разные металлы, но они разделятся по плотности?

"Точно, ученая" – думал Шеф, послушно раздувая наскоро сложенный горн. – Этак мы и правда, скоро доберёмся до постройки космических кораблей! Хотя из местных ребят так хорошо, как эта девчушка не продвинулся ни один. Фух ещё подаёт большие надежды, но очень уж он шебутной!"

– Тогда, – повернулся он к девушке, – приступай к планированию размещения посёлка, где мы и будем добывать металл. Какие дома, для чего, размеры прикинь, взаимное расположение.

– Ой! Вот здорово! – подпрыгнула девчонка. – Скажи Пыху, чтобы в первую очередь сделал мыльню – без неё совершенно невозможно соблюдать дисциплину?

"О чём это она? – размышлял Шеф. – Неужели...? – снова обернулся на девчушку. – Ёлки! А ведь как она выросла! Взрослая уже совсем! Это как же годы-то летят!"

***

Постройку посёлка начали на берегу речки, впадающей в Каму. Не Чусовой, а поменьше – на её берегах нашли особенно много руды. Часто попадался и малахит, и ещё несколько разного рода «камней», оказавшихся довольно богатыми медью. В низовьях река была тихой и спокойной, а в верховья её никто не торопился. Леса на берегах росло много, но попадались и луга. Рядом с одним из впадающих в речку ручьёв начали возводить постройки.

Пуночку и Петю Шеф отправил на моторке обшаривать берега Камы и впадающих в неё рек, чтобы насобирали как можно больше образцов и привезли "на базу" для анализа в зимнее время. Прежде всего, следовало изучить легкодоступные по водным путям места – зачем героические преодоления пеших маршутов? Сам же принялся за плотницкую работу – с топором он обращается уверенно, а что и из чего строить – знает Пых. Рабочих рук, как всегда не хватало, а работы – наоборот.

И на этот раз вкапывали столбы из лиственницы, связывая из брёвен каркас основания кровли. Поверх сплошного жердевого настила накрывали крышу слоем самана, который после просыхания защищали снятой с сосновых выворотней корой. Стены складывали из того же самана, повторяя конструкцию своего большого дома. Навес производственного здания сделали точно так же, но совсем без утепления – нужно было защитить от осадков печи – обжиговую для руды, гончарную, плавильную и ещё несколько пока не известных, но которые непременно понадобятся. Кладовая для подвешивания корзин с припасами, землянка-погреб, мыльня, туалеты – хлопот хватило надолго. А ведь ещё требовалась лаборатория для Пуночки. Это главное – то, ради чего и устроили всё это хлопотное мероприятие.

Выплавлять медь начали задолго до завершения строительства, планируя отправить в старый посёлок ещё одну посылочку до начала ледостава. Ещё нужно позаботиться о припасах, из которых твёрдо рассчитывать можно только на вяленую рыбу. Ни дубов, ни камыша пока нигде поблизости не обнаружили, да и огорода не сажали – сконцентрировались на основной задаче, отложив все остальные на потом. И стадо оленей не помешало бы – со свежим мясом всегда веселее.

Закончив плавку, Веник огляделся – из очередной поездки вернулась моторка. Петя заранее остановил Стирлинг и подгребал к причалу на вёслах. Сидело судёнышко глубоко – значит, образцов набрали много.

– Смотри, Шеф! – Пуночка выбралась на причал и бедово ухмыльнулась. – Мы нашли латунную руду, – показала она слиток жёлтого металла. – У Лены был наконечник на стреле из этого латуня. Эй! Не надо отбирать его у меня. Я ещё не померила твёрдость и плотность. И вообще его нужно поскорее оправить Сане – пусть скажет, надо ему это или не надо. А то он твёрже меди. И твёрже чистого железа.

Латунь. Такого металла в таблице Менделеева нет. Получается, это сплав. Сплав, известный Сане – он говорил, что из него сделаны десятирублёвые монеты. А если сплав, то чего с чем? Какие металлы попали в руду в одинаковых или близких количествах? И вообще эта геология состоит из сплошных загадок – уже почти десяток минералов оказался пригодным для получения меди. И этот похож на один из них. А это ещё кто?

К посёлку подходили два швертбота.

***

Привезли прошлогодних желудёвых сухарей и свежего сушеного солёного пюре из корней камыша. Ещё чугунных колосников, печных дверок и вьюшек. Гвоздём программы оказалась пара медных днищ для двигателя – Саня с Любой позаботились каждый о своём. Подкинули посуды, стеариновых свечей, бумаги, чернил и даже гусиных перьев. Веник пересчитал припасы и смекнул, что разумно будет отправить обратно большую часть людей. Оставить здесь науку – Петю и Пуночку. Лунку на хозяйстве вместе с её охотником, старшим сыном и дочкой Колькой. Да шестерых местных – всех, кого встретили тут на Урале. Жилье у них добротное, дров вокруг уйма. Одежды достаточно, да ещё и с припасами стало неплохо. Если вывезти отсюда лишние рты, то есть строителей и его с Ленкой – тогда станет вообще хорошо.

Моторку нужно оставить здесь – она ребятам очень помогает. Отъезжающие поместятся на паре швертботов. База создана и к зимовке готова – задача выполнена. Теперь нужно ждать результатов, пару раз в год гонять сюда транспорты с продуктами и потолковать в Кэном о перегоне в эти края оленьего стада – небось, к северу от Перми тоже найдётся тундростепь. И не стоит задерживаться – сентябрь уже подходит к концу.

***

Путь домой оказался длинным. Тихий и солнечный октябрь золотил листву деревьев и даже не думал подгонять парусные лодки – идти вверх по Оке пришлось на вёслах. А когда гребёшь каждый день и подолгу – это очень утомительно. Конечно, втянулись, научились рассчитывать силы, но скорости это не прибавляло. До дому добрались уже в ноябре, наработавшимися до упаду.

– Да, это латунь, – подтвердил Саня, осмотрев слиток. – Она плавится раньше чугуна или полевого шпата и прогорать будет значительно медленнее, чем медь. А почему так мало?

– Нашли перед самым выездом. И руда далеко от посёлка – к весне вряд ли удастся выплавить сколько-нибудь приличное количество – Пуночка говорить, что металла в тех камнях от силы двадцатая часть.

– Сорок килограммов из каждой тонны, – прикинул Саня. – Да ничего – жить можно. Пошли ужинать – Светка чуть не подпрыгивает от нетерпения – хочет поделиться своими выводами относительно здешней географии.

***

– Хочу поделиться соображениями относительно того, что тут вокруг нас за природные зоны, и вообще – в когда мы попали – Светка отложила ложку и осмотрелась – сотрапезники вынырнули из тарелок, и поглядывали с интересом.

– Прежде всего, на севере вместо тундры находится тундростепь – то есть мы очень глубоко в прошлом. В пользу этого говорит и примитивность орудий труда у наших нынешних современников – ни луков, ни рукояток на топорах. Даже выделка шкур ограничивается лишь выскабливанием. Ледника на севере не обнаружено и тамошние жители ни о чём подобном не упоминали.

Это однозначно указывает, что провалились мы больше, чем на десять тысяч лет. А уж на сорок или сто сорок – не знаю. А глубже вряд ли – те же наши современники слишком похожи на нас. Опять же Виктория экспериментально подтвердила, что возможно потомство от браков между нами и ими. То есть мы, вроде как, относимся к одному биологическому виду.

Судя по прикидкам, тундростепь на севере находится от нас относительно близко. Зато длина пути до того места, где Кузя покупает жир, очень похоже на расстояние до впадения Северной Двины в Белое море. Если полагать, будто мы находимся приблизительно в окрестностях будущей Москвы. Конечно, на карте из школьного атласа не так много подробностей, чтобы уверенно найтись, но по измерениям угла между горизонтом и направлением на Полярную звезду, данные бьются, несмотря на огромные погрешности. То есть в отношении географической широты мы более-менее можем быть уверены.

Степная зона на юге тоже достаточно близко. Ближе, чем можно было бы ожидать, исходя из данных нашего времени. Вывод – пояс лесов сейчас узкий. Приблизительно можно оценить его в тысячу километров с севера на юг. И мы где-то посередине. С точки зрения наблюдений, следует признать, что в плане продуктивности территории, мы оказались в достаточно бедном районе – здесь не носятся стада жвачных, как в обеих степях. Поэтому и людей тут встречается немного. На юге близ границы леса и степи народу заметно гуще, хотя... всё относительно. Ну а на севере, несмотря на случающиеся суровые зимы, первобытному охотнику или рыболову настоящее раздолье. А в холода добыча довольно долго сохраняется.

Здесь же дичь то появляется, то исчезает – вероятно, животные бродят с места на место, уходя от южной засухи, которая бывает не каждый год. Или спасаются от морозов и снега, которые тоже не всегда случаются чересчур сильными. В какой-то мере мы оказались в зоне с наиболее стабильными условиями, хотя и с весьма скромными возможностями для добычи пропитания. Нас очень выручает рыба. И ещё – знание того факта, что можно в благоприятный период создать запасы на голодное время.

– Не ждали? – в столовую вошел сияющий Аон.

Лекция сразу скомкалась – все помчались встречать бродяжье племя. Затапливались мыльни, извлекались из кладовых запасы одежды, перетряхивались на нарах циновки и полости – народу в клане резко прибавилось. К причалу подходил третий швертбот. Паруса уже убраны, вёсла в опытных руках подгоняют судёнышко к свободному месту. А вверх по лестнице понимается шумная толпа – народ не на шутку рад, что добрался до... похоже, бродяги чувствуют себя здесь, как дома. Полтора года где-то мотались. Что-то расскажут?

***

– Ты сумел сплавить медь с железом? – пристал Веник к Сане.

– И сам не понял. То есть, нет проблем налить жидкого чугуна в расплавленную медь, но слиток при остывании расслаивается – такие ерундовины выходят, что страшно посмотреть. И к тому же куча трещин. Отвратительно, в общем. Но есть и хороший момент – примерно одна сороковая железа в меди всё-таки остаётся, не пытаясь всплыть. Когда я подлил заранее отмеренную порцию – расслоения при остывании не было.

С виду – обычная медь, не заметно, чтобы твёрже. Но прогорает значительно медленней. В несколько раз медленней. А вот, секи, как Ваня извратился со стенками котла! И остужающую, и нагревающую сделал ребристыми, чтобы ускорить теплообмен. Заслонку поставил тонкую, из железа – она в крайних точках прилегает так, что совсем отсекает путь воздуху. Теперь машина с полуметровым котлом тянет не хуже, чем с семидесятисантиметровым, потому что и на ней стоит по два цилиндра.

– То есть воздух внутри нагревается быстрее и расширяется сильнее, – сообразил Шеф. – А потом и остывает лучше.

– Ход поршней немного уменьшили, – признался Ваня. – Ставили образец на берестянку – быстро бегает. То есть с виду, как игрушечная, но мощнее чем на больших машинах.

– А как дела по трактору?

– Нужна или зубчатая передача, или цепная, как у велосипеда. С ремнём ничего хорошего не выходит. Цепная как бы проще, но настоящую, как из прошлой жизни, сделать не можем. Пробуем пока обычную, типа колодезной. На малых скоростях она как будто с задачей справляется. Но смотрится ужасно и дребезжит.

– А не замахнуться ли нам на настоящий паровик? – подзудел Серый. – Всё-таки больше ста лет эти машины служили людям верой и правдой. А у нас теперь и медь имеется, и чугун, и железо.

– Хорошо, займись, – кивнул Веник. – Старый ещё глиняный образец у нас имеется. Так что – начинать будешь не на пустом месте.

***

Бродяги Аона принесли не так уж много новостей. Они спустились вниз по реке до такого места, где начались сплошные острова с путаницей рукавов, петляющих, как им вздумается. Весь этот лабиринт в ширину оказался большим, примерно на день пути. То есть с одного берега другого не видно. А с середины – никакого.

Если же подняться в степь, то она здесь не слишком богатая – жухлая трава, воды нет. Жвачные встречаются редко и обычно не стадами, а малыми группами. В пойме лес без берёз и без деревьев хвойных пород. Только в этой пойме и сосредоточена жизнь. Водоплавающие птицы десятков видов, огромное количество рыбы и много тростника в самых низовьях. Питаясь ими, и перезимовали.

Все рукавчики, на которые дробится русло, выводят к необъятному на вид озеру, по которому ходят опасные высокие волны. Зима там с морозами, снегом, оттепелями и дождями – гнилая, грязная и пронизывающая ветрами, дующими обычно с востока. Нехорошее место. Неуютное. А летом – наоборот – очень приветливое.

Из сделанного доклада следовал короткий вывод – Аон добрался до Каспийского моря. Для расширения географии в этом направлении нужны суда, не боящиеся волн.

***

– Ты меня совсем не любишь! – Ленка ткнулась носом Венику в плечо и произнесла эти слова плаксивым голосом.

– Ну как же не люблю, маленькая? Конечно, люблю, – вообще-то Ленка совсем не маленькая – девица она рослая и довольно крепкая. И... просто загляденье, какая красивая.

– Нет, это только так кажется. Ты обо мне не думаешь. Все мысли про машины, железки и поездки на край света.

– Ну, без этого невозможно наладить нормальную жизнь.

– Какую жизнь, Венечка! Оглянись! Тёплые дома, сытная еда, ниоткуда не дует, – что-то очень уж знакомые нотки звучат в словах подруги. Кажется, в прошлый раз она заводила беседу в этом ключе пару лет тому назад, когда залетела Галка. А ведь с тех пор столько воды утекло, многое изменилось, в клане родились и другие дети. А потом ещё. Уже и не две одноклассницы стали мамами, а... точно, всё ещё две. Галка и Витка. Значит, и третья на подходе. Интересно, кто? Вообще-то одноклассницы не торопятся обзаводиться детьми – они ведь выросли не в этом мире, где беременность и кормление грудью почти постоянное занятие женщин.

Сами же местные матроны тоже не торопятся производить на свет новое потомство – как только оказалось, что этого можно избежать – без особых возражений устроили себе "отпуск". Хотя, сколько-то раз "пролетали" – точно, голосят младенцы. Но, кажется, никто не умер.

– Лен! Ну что ты, как маленькая! Ты ведь видела пчёл? А пчёлы – это мёд. Но никто из нас не знает, как его добыть. Как сделать улей, как ухаживать. Или растительное масло! Надюшка не знает, как без него сделать краски – красок тоже нет. Нет зеркал, линз, нет ни шерсти, ни молока.

– Ни творога, ни сыра, ни сметаны, – воркотнула Ленка. – Нет даже элементарного кефира, – и шмыгнула носом.

– Хочется? – начал догадываться Веник.

– Очень.

– То есть у нас кто-то будет?

– Кто-то будет. Похоже, в последний раз я просчиталась. Или просто что-то было не так. Поэтому не хочу, чтобы ты уезжал, потому что вряд ли смогу поехать с тобой. К тому же – ты меня совсем не любишь.

***

– Да, Вень, – кивнула Галочка. – Когда в положении – настроение может прыгать – только держись. Я тогда Вячика совсем замордовала. Но есть и свои плюсы. Теперь, когда корабль уже загружен и пассажир на борту, можешь любить свою Ленку глубоко и безо всякой дисциплины – ничего от этого не изменится.

***

– Фарватеры мы с Кыпом промерили в трёх направлениях – на север, юг и восток. При осадке в метр с четвертью из наших болот пройти можно в любом направлении. На запад водной дороги не отыскали, – рассказывал Лёха. – Зимой поищем, когда реки встанут. По льду на оленях, как Кып разведывал проход в ту реку, что ведёт в Оку.

– Дим, насколько большой корпус ты сможешь сделать? – перевёл стрелки Веник.

– Метров двадцать в длину – есть у меня подходящий брус для киля.

– А шпангоуты сможешь согнуть?

– Толстые я никогда не гнул, но если не очень толстые, то это не слишком сложно. И поставить почаще.

– Э-э-э... а как? Как ты их вообще гнёшь?

– Распариванием. Возни, конечно, много, но нужно пробовать. И толстые тоже попытаюсь согнуть. Ты мне лучше скажи, какую машину на такую махину поставим? Нет, про паруса и вёсла я не забываю и даже килевой брус по всей длине под днищем выпущу – не по нашим же мелким болотам ходить на таком здоровяке? Так что никакого шверта. В корпусе будет чисто и просторно. Под палубой сможем ползать на четвереньках.

Глава 43. Прибавление

Ноябрь принёс снегопады и лёгкий морозец. Речка начала покрываться льдом. В этом году работы в Рудном зимой не велись, потому что там просто закончилась руда. Её вычистили буквально до последней крошки – плавили в две печки и до холодов всё завершили. Весной планировалось начинать то же самое на другом месте. Впрочем, по этому поводу пока не было полной ясности – возможно, металлургию будет выгоднее перенести прямиком на Урал. Смущало то, что железной руды там пока не обнаружили, но всем известно, что этого добра в том краю навалом.

Сейчас расходовали заранее сделанные запасы чугуна, железа и привозной меди. Меди было немного. Но на приготовление к следующему сезону моторов для разведок и поисков её должно было хватить. Тем более, что прогоревшие днища котлов переливали в новые, более стойкие – ремонт ранее сделанных Стирлингов время от времени проводился.

Переход из осени в зиму – спокойное время, когда продовольственные запасы уже сделаны, поленницы дров и штабеля торфяного угля сложены под навесами и почти все дома – дело только за оленеводами, которые сейчас гонят сюда стадо из тундростепи. По всем расчётам они должны были появиться вот-вот. В разгар дня, когда завтрак давно закончился, а ужин и не думал начинаться, в столовой сидела большая компания любителей судостроения – обсуждали Димкин проект большого корабля, рассчитанного на плавание, как в реке, так и в море.

Стеариновые свечи давали неяркое, но ровное освещение на стену с развешенными по ней эскизами.

– А чего борт такой высокий? – недоумевал Серый. – Как мы с него до воды вёслами дотянемся?

– Опять же высокий борт тяжелее низкого, – соглашалась Лида. То есть от этого возрастёт осадка.

– А без осадки его любой волной перевернет, – сопротивлялся Пашка. – Или той же волной накроет и вдавит в воду.

– Палуба не пустит воду внутрь, – настаивал Серый.

– Да его просто переломит, – возражал Димка. – При маленьком вертикальном размере не будет пространственного каркаса, дающего прочность на такой длине.

– Какого каркаса? – уточнил Веник.

– Который не даст корпусу свернуться пропеллером вокруг киля.

Диспут затих – все принялись что-то соображать, шевеля, кто губами, кто пальцами.

– Ты что, прочность рассчитал? – изумился Саня.

– Нет, мысленно прикинул.

Открылась дверь входного тамбура и в столовую вошли два незнакомца в вонючих шкурах. Один с жиденькой растительностью на лице, а второй – полноценно бородатый.

– Бо Тан Том, – представился первый. – Просторный чум, – обвел он рукой вокруг себя. – Яркий факел, – добавил, указывая на свечу.

– Шеф Ве Ник, – отрекомендовался Веник, и кивнул Любаше. Та начала распоряжаться, посылая женщин затапливать мыльни и нести из кладовой копчёных гусей. – Проходи Том к нашему мужскому костру, – разговор шёл на чистом местном языке, а у него специфическая терминология. – Женщины уже несут угощение. Твой товарищ тоже желанный встречный в этом чуме.

– Шеф! Толпа степняков топчется среди посёлка. Глазеют, – заскочившая следом за незнакомцами девчонка из своих, клановских, зыркнула на бородача и отступила в сторону.

– Проси, – кивнул Шеф. – Люб! Больше гусей на стол.

В столовую стали заходить всё новые и новые люди. Их рассаживали за столы – к возможности получить пополнение в клане всегда относились с интересом. Венику и Кыпу пришлось разделить с пришедшими трапезу – таков местный этикет. То есть мужчины устроились за одним столом, а женщины с детьми – за другим. Компанию им составили Эля и Ленка.

Как ни странно, бородатый сел среди женщин, и мужчин это не смутило.

– В этом году был хороший урожай орехов, – завёл пристойные речи Кып, как только Шеф накромсал гуся и раздал порции гостям-мужчинам.

– А лед покрывает воду, – согласился Том. – Разве гуси не улетели?

– Эти гуси добыты, когда листья ещё были на деревьях. Дым и соль помогли им дождаться вас, – объяснил Кып.

– Отведайте этой пищи, – Веник принял из рук Любаши низкую корзинку. – Она приготовлена из желудей, – предложил он охотникам свежего желудёвого хлеба.

– Незнакомая, – согласился самый молодой из охотников и уставился на тарелку с ломтиками жареных корней тростника. – А эту еду я знаю. Но тут она мягче, – копируя манеры хозяев, он зачерпнул ложкой, прожевал и проглотил.

Молотили гости так, что только за ушами трещало, а хозяева отведывали неспешно, в основном ради соблюдения приличий. Лишние из столовой быстренько вымелись – Любаша позаботилась – поняла, что массовка сейчас ни к чему, потому что дипломатия – дело тонкое.

Спустя какое-то время гости наелись – видно было, что в них больше не входит. Некоторые звучно рыгали – верный признак, что достаточно. То есть – можно и о делах поговорить.

– Лем, ты пришёл? – спросил предводитель посетителей у бородача, сидевшего неподалеку, но за другим, женским столом.

Тот кивнул, порылся в своих шкурах, что-то достал и по цепочке отправил своему вождю. Пока предмет передавали из рук в руки, Веник успел разглядеть перочинный ножик. Обычный, без особенностей, с несколькими лезвиями.

Получив его, Том удовлетворённо хмыкнул и спрятал среди своей одежды.

– У твоего костра тепло и сытно, Шеф, – сказал он вставая. – Нас ждёт далёкий путь.

– Не торопись, Том. Ты и твоё племя может дождаться у нашего костра появления новой травы – тогда дорога будет короче, – Веник сделал знак Сане, который тут же на пару с Димкой аккуратно под ручки вывел бородача и повлёк его наружу. К мыльне, конечно. Следом прошла Лариска с комплектом чистой одежды и Толян со своим маникюрным набором – клан успел мобилизоваться. Из бородача сейчас сделают человека, а всё остальное подождёт.

Соплеменники Тома, тем временем, разомлели от тепла и обильной еды – обратно в холод ноябрьского дня они не спешили.

– Расскажи мне об этом человеке, – Веник руками очертил бороду.

***

– Третьяков! Можешь отпустить мою руку. Я иду с вами охотно. И ты, Плетнёв! Ну что ты в меня вцепился, как клещ!

– Леонид Максимович! – оба парня замерли на месте. – Вы за нами прибыли? Заберёте обратно? Домой?

– Увы. – Развёл руками учитель физики.– Я попал сюда случайно. Думаю, тем же способом, что и вы. А куда вы меня так резво потащили?

– Мыться, стричься, маникюр-педикюр. Вот же облом! – воскликнул Димка. – А у меня просто сердце зашлось от радости.

– От какой такой радости? – это подошедшая следом Лариска остановилась со свёртком одежды. – И почему вы по-русски разговариваете? Он что...? Что-о? Из нашего времени? За нами? – уронив свою ношу, она бросилась на шею бородачу.

– Из нашего. Ой, да не душите меня. Просто уму непостижимо, какие тут все могучие. Расплющите мои кости, ей богу расплющите.

– Ларис! У него же вши и блохи! – подтянувшийся Толян смотрел на сцену с неодобрением. – Впрочем, если у тебя сразу такая любовь, я могу подождать, пока ты потрёшь ему спинку ну и всё остальное, что пожелаешь. Надо же, какая Африканская страсть! Мне, что ли бороду отпустить?

– Дурак! Это Леонид Максимович! – ответила Лариска со слезами в голосе. – Забирайте, – кивнула она на разбросанные по земле шкуры и тряпки. И побежала в сторону своей кожевни.

– Рыдать будет, – посмотрел ей вслед Димка. – Пойду, успокою, – и порысил следом.

– Надо же, каким богатырем стал Плетнёв! Таким был рыхлым! А теперь – Илья Муромец, да и только.

– А где ваша машина времени? – спросил пришедший в себя Толян.

– Эх! Если бы она была! – вздохнул учитель. – Увы, как и у вас, у меня билет в один конец.

***

– Лем пристал к нашему племени в конце лета, – рассказывал Том. – Там, на юге у границы лесов. Он чужой. Одет в странную одежду из переплетённых паутинок, похожую на твою, – тычок пальцем в сорочку. – Не говорит, не понимает, не охотник. Шёл с женщинами и работал у их костра. Потом показал это и сказал, что отдаст мне, если я приведу его к таким же, как он. – Том вытащил ножик и подал Венику.

– Я не знал, где есть такие же люди. Но Хоп сказал, что встречал одного, говорящего так же непонятно, как тараторит этот чужак. Тот ушёл на север по тропе, которую проложили мамонты. Я нашел вас и привел сюда Лема.

– Ты крутой охотник и великий вождь, – так принято одобрять чужие действия в этом мире. – Эти ножи останутся у тебя в племени, – на столе появился свёрток, в котором хранили работы начинающих кузнецов. – Их можно заточить о камень, и они будут хорошо резать. А пока наши женщины устроят на отдых ваших женщин, – по кивку вождя из-за соседнего стола начали выводить женщин и детей. Опасения у мужчин, занявшихся изучением свалившегося на них богатства, это не произвело – никто не сопротивлялся и не пытался возмутиться.

– Почему у вас такие короткие волосы, – поинтересовался один из охотников.

– Чтобы вшам было негде жить.

– Потому что не кусают, – добавил Кып по-русски. – Вам помогут прогнать их, – вернулся он на свой родной язык. – И пока вы тут, ваш сон никто не потревожит.

Вернулись Димка с Саней, привели Лема. Подстриженный, с коротко обкромсанной бородой, он уже походил на человека. Чистая сорочка из некрашеного полотна, меховой хитон, тёплые мокасины. Мужики из пришлых осмотрели его и не нашли в новом облике ничего страшного.

– Там тепло, – объяснил Кып. – Идемте, я провожу, – добавил, знаком зовя гостей за собой.

Минута, и столовая опустела.

– Здравствуйте, Леонид Максимович! – обратился Веник к учителю физики, которого здесь называли Лемом.

– Здравствуй, Пунцов. А ты сильно вырос.

– Отдохните с дороги. А потом мы обо всём поговорим, – поторопился Шеф отправить учителя подальше – в связи с полунасильственной массовой помывкой и стрижкой были возможны осложнения. Поэтому ему не стоило углубляться ни во что иное, пока не закончится приём новых членов клана. Пять мужчин, семь женщин и шестеро детей – в этом мире большая сила. Только группа Аона крупнее – в ней восемь мужчин.

***

Темнеет в ноябре рано, и все довольно быстро ложатся спать. Было ещё не поздно, или, может быть, очень рано – трудно судить, когда нет часов – когда из спальни в столовую вышел Леонид Максимович. Любаша сидела за одним из столов и при свече переносила свои старые записи с бересты на бумагу.

– Наденьте дежурный хитон, – обратилась она к учителю, зажигая фонарь и подавая его, подвешенный на цепочке к длинной палке.

Мужчина кивнул и вышел. Зов природы – куда деваться. Вернувшись, вымыл руки под укреплённым на стене умывальником, с интересом осмотрев глиняную раковину и пристроенное под ней деревянное ведро.

– Как всё-таки хорошо, что вы сумели присоединиться к настолько высококультурному племени, – сказал он, присаживаясь за стол. – А я думал, будто вокруг царит беспросветная дикость, что люди, завёрнутые в невыделанные шкуры, только и делают, что загоняют дичь, поедая её у своих костров.

Любаша отложила в сторону одни листочки и придвинула к себе другие. Тем временем, её собеседник продолжал: – Я уже и не надеялся хоть когда-нибудь поговорить на родном языке. Хотя ваши достаточно культурные хозяева, кажется, даже заучили несколько фраз. И это просто замечательно, что Пунцов пользуется расположением вождя.

Девушка улыбнулась и перевела разговор на другое: – Расскажите, как вы здесь оказались? Про ваше появление в племени Тома и приход сюда всё понятно, я о переносе из нашего времени.

– Тогда, когда это случилось, я вдруг обнаружил, что ваш класс пришел на занятия, хотя было предупреждение о начале карантина. Открыл дверь, и вдруг впереди всё померкло. А я уже делал шаг. Спустя мгновение осознал себя посреди весёлой лесной лужайки в нескольких шагах от журчащего ручейка. Долго бродил, то оказываясь в степи, то возвращаясь в лесные дебри, пока не увидел мамонтов, ломающих деревья на опушке и пожирающих ветки. Ты представить себе не можешь, каково было моё отчаяние! Словно весь мир вокруг стал враждебным. Шел куда-то, не разбирая дороги и страдая от голода. Через несколько дней увидел вдали дымок и вышел к этим дикарям. Очень хотелось есть.

Они смеялись надо мной, но поделились мясом. Я решил не обижаться на них – остался в племени. Спустя какое-то время стал понимать сигналы, которыми они обмениваются, и смог объясниться с вождём. Шли мы сюда остаток лета и всю осень, то останавливаясь для охоты, то несясь, как угорелые.

– То есть вы попали около полугода назад. Малина уже была спелая?

– Да. Она нередко поддерживала мои силы.

– Тогда примерно понятно время вашего появления. А что это была за гирлянда? Ну, та, которая упала с двери?

– Елочная. Директор просил проверить её работу с новым блоком управления. Я как раз закончил подключение и даже подал питание, когда услышал шум, поднявшийся в кабинете с появлением девочек.

Люба сделала несколько записей и подняла голову: – Очень интересно! Вы по сравнению с нами задержались там на какую-то долю секунды, а попали сюда с опозданием на четыре года и примерно два месяца. И километров на пятьсот южнее. Что же это за такой, за блок управления подключили вы к нашей школьной гирлянде?

– Электронный, на процессоре. Задержки и сдвиги настраиваются через компьютер. Собственно, позаниматься этим я так и не успел. Кто же мог предположить, что у него есть такая особенность... что? Вы здесь больше четырёх лет? А я-то смотрю – узнаю и не узнаю...

– Да, мальчишки уже бреются. Девочки тоже совсем большие.

– Все живы?

– Нет, в первые же дни погибли Гоги и Юра Кубин. Потом как-то обходилось. Галка гриппом переболела буквально сразу, как мы тут оказались.

– Хорошо, что вы местных не позаражали болезнями двадцать первого века.

– Мы их встретили только через пару-тройку месяцев, когда уже построили дом. Видели тот, ближе к спуску, весь такой из жердей между деревьями.

– Постой! То есть вы сначала сами тут как-то устроились? Это не здешние жители вас спасли?

– Они нам здорово помогли, но не спасали. Ленка ведь заядлая туристка – она и рыбу ловила, и птицу била. А Саня из карманного железа, ну, там, ключей, монет – наделал инструментов. И ещё у нас были каменные рубила. А уже в разгар лета сначала стадо мамонтов на север прошло, а потом и охотники появились.