Текст книги "Клан Мамонта(СИ)"

Автор книги: Сергей Калашников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 28 страниц)

– Стенка на стенку? – удивился Саня. – Да у них же в каждой такой группе народу с гулькин нос!

А вот это пришлось уточнять у Кыпа и Пуночки. Долго разбирались, пока выяснили – парни одной группы состязаются между собой за девушку из другого бродячего коллектива.

Все сразу возбудились: – Что, у дикарей существует парный брак?

Опять прошли разборки...

Оказалось, что понятия "брак" в этом мире не существует. Но случаи, когда дети знают, кто их отец – не редкое явление. И бывают братья и сестры, у которых один отец. Пыт и Пун, например. И мама у них тоже одна. А папу зовут Аон, который не только командир разведгруппы, но вообще – самый главный в племени, то есть Бо Тан. Но у него есть сын и от другой жены, который братом считается только потому, что они с детства вместе.

Короче, родство ведётся по матери но, если вместе росли – тоже родственники, потому что отца не всякая мать может указать уверенно.

Словом, всё, как у людей – любые варианты. Но из-за ревности никаких ссор не бывает, потому что самой ревности эти люди не знают.

Ещё долго разбирали вопрос отношения местных к понятию собственности. Тут оказалось совсем непонятно. Ну, вот не было ни одной зацепки – как будто упёрлись в стену. Не понимали местные, как что-то может кому-то принадлежать. Еда, которую человек прямо сейчас ест? Так кто же у него её отнимет? Одежда? Копьё? В этом месте образовалось то ли белое пятно, то ли чёрная дыра. Словно люди из разных миров оказались в одно время в одном месте – ни одного проблеска понимания.

Веника озарило – если что-то кому-то не нужно прямо сейчас, то он это отдаёт по первой же просьбе. Предложенная модель ребят устроила – не все были склонны строить цепочки следствий из каких бы то ни было принципов. Им было достаточно самого факта.

– Следующая лекция будет на тему: Металлургия вообще и её актуальные проблемы, – закончил дискуссию Шеф. – Докладчик – Александр Третьяков. И не смотри на меня так – в твоем распоряжении почти полный набор учебников за седьмой класс, два справочника и один словарь, – прикрикнул он на выпучившего глаза Саню. – Доложишь о готовности, вперёд!

Зима пришла. Морозы, хоть и не велики, и снегу пока не много, но по-настоящему тёплой одежды хватает от силы на треть ребят. Народ, в основном, сидит в землянке, отчего атрофируются мышцы и закисают мозги. Многие вообще лежат, как брёвна, вставая только поесть или по нужде. Кроме как дров привезти – других дел нет. Охота? Так вокруг всё, словно вымерло, а посылать людей на промысел куда-то далеко – никакого смысла нет. Всё зверьё словно попряталось. На лёд к лункам тоже много людей не отправишь. Поэтому и приходится придумывать хоть какие-то развлечения.

Мелкое рукоделие при лучине – сомнительное занятие. Мертвый сезон – вот как это называется. Пайки снова урезаны – транжирить запасы никакого смысла нет. Клан ждёт весны.

Глава 19. Руда

В середине ноября зима мягко вступила в свои права. Снегу выпало немного – он прикрыл землю тонким слоем и сразу немного присел. То есть ходить на лыжах уже можно, но и без лыж ноги тоже не проваливаются. Земля не промёрзла и река не встала. Ночами крепко подмораживало, но днём холода заметно слабели. Великие дела были переделаны, и чем занимать людей Веник просто не знал. Он стал надолго уходить, бродя по окрестностям, словно что-то искал.

Власть плавно перетекла в руки к Сане, которого снова начали называть Боссом. Как всегда, он попал под влияние Любаши и сконцентрировал усилия клана на мелком благоустроительстве. Мыльню, в которой стало натурально холодно, обложили снаружи циновками из тростника, которого в период заготовки корневищ заготовили немерено. Над несостоявшимся срубом тёплой бани устроили такой же тростниковый навес, чтобы древесина не мокла. Сама эта стройка застряла на том же этапе, что и в покинутом лагере у Лёхи – положили клетью относительно толстые брёвна и не смогли их друг к другу прирубить – каменным инструментом это было неимоверно трудно, а уж когда сработались топазовые рубила, то топорами из полевого шпата это и подавно перестало получаться.

Вот и замер долгострой – ни тпру, ни ну. Потом посередине квадрата кто-то запалил костёрчик и народ потянулся на огонёк, усаживаясь на брёвна низкой клети. Снаружи составили связки неизрасходованного камыша, спрятав их верхние концы под свесами кровли, чтобы не намокали. Так и образовалось что-то вроде клуба, куда девочки приносили корзинки с рукоделием, а парни резали ложки и разную мелкую утварь, вроде деревянных вилок. Плели корзиночки из бересты или шкатулочки из прутьев.

Тот же Саня завёл ритуал утренней зарядки. Но бесцельно махать руками было неинтересно, поэтому Вячик начал уроки фехтования – он занимался этим спортом ещё в прошлой жизни и теперь охотно к нему вернулся уже в качестве тренера.

В лодочном сарае потихоньку обрастали рёбрами каркасы будущих челноков. Они ждали бересты, которую предстояло надрать весной, после начала сокодвижения – ребята уже много знали о новом для них мире дикой природы и даже строили планы на будущее.

– В какую сторону течет наша речка возле верхнего брода? – спросил Веник, вернувшись со своей очередной прогулки и усаживаясь в кружок около костра.

– Отсюда течет, вдаль, – припомнил кто-то из парней.

– А Пых, Кузя и Толян от того брода шли вниз по течению и попали как раз сюда.

– Не может этого быть.

– Тогда же какой ливень прошёл! – вспомнила Галочка.

Любаша сходила за своим сшитым суровыми нитками блокнотом, полистала его: – Точно, дождь прошёл сильный. Только от брода парни сворачивали в нашу сторону ещё до него.

– Я был там сегодня, – доложил Шеф. Течение идет отсюда, как и тогда, когда строили землянку. Но намного слабее. Лен, вы противоположный берег в сторону верховий хорошо осмотрели?

– Осмотришь его – там сплошь острова и протоки. И потом мы не столько географией интересовались, сколько добычу искали на шкуры, а крупного зверя среди заводей не бывает – он держится там, где посуше. К чему это ты разговор завёл?

– К тому, что мы оказались где-то в самых верховьях. То есть – в краю болот. Так ведь нам на географии объясняли, откуда вытекает Волга. А тут два переката и тропа между ними. Как бы рядок совсем низких гор, засыпанных землёй и заросших лесом. Опять же из нашего берега огромные каменюки выглядывают – получается, край этого каменного вала. Но всего интересней сейчас болота и поиски руды в них.

Завтра пойду на лодке, пока река не встала.

– Кып Го, – признёс Кып, – он явно понял, что Шеф собрался в путь и вознамерился присоединиться. – Кып Ру Да, – и недоумённо развел руками.

– Ну, это из чего железо выплавляют... – начал объяснять Саня.

– Ты ему расскажи, как выглядит, а не что с ней делают, – вмешалась Галочка. – Древние люди – они мужики конкретные, твоих философиев не понимают.

– Лучше бы показать, но я сам её в глаза не видел, – вздохнул Саня.

– А ты сообрази, на что она может быть похожа, – подзудил Веник.

– Ну... Камни могут быть любой формы.

– А цвет?

– Цвет? Не знаю. Типа ржавчины наверно.

– Где у нас имеется ржавчина?

Галка сорвалась с места и умчалась. Вскоре вернулась со своим длинным ножом для снимания трубок бересты: – вот тут с краю немного, – показала она на рыжую полоску вдоль давненько не бывшего в деле лезвия.

Кып взял инструмент в руки, разглядел, понюхал, полизал и вернул обратно. Взгляд его затуманился – человек явно ушел в воспоминания.

– Я тоже пойду, – воспламенился Саня.

– Нет. На маленькой лодке втроём никак.

– Большую возьмём.

– Нет. Нам её наверняка придется на руках перетаскивать. Тогда я понесу вещи...

– ...а Кып понесёт тебя, – закончила фразу Пуночка.

Все рассмеялись, вспомнив крылатую фразу Чебурашки.

– И чего вы ржёте? – возмутилась Галочка. – Ребёнок не как попугай повторил, а слова применил правильные, как раз применительно к случаю. В оригинале-то было: "А ты понесёшь меня". Такими темпами она скоро стихи складывать начнёт, классиком литературы сделается.

– Пойду, мяса посуше пожарю ребятам на дорожку, – спохватилась Любаша.

– Айда, Димон, проверим челночок, – позвал Шеф Димку.

– Тёплую полость давайте сюда с нар притащим – холодно ведь в дороге, – сорвалась с места Лариска.

– Чегой это все сразу забегали? – удивился Пашка. – То тишь да гладь, то, как с цепи сорвался. Часто такое с нашим Шефом?

– Просто ты его ещё плохо знаешь, – рокотнул Саня. – Он иной раз долго думает, но уж как наметил цель – не своротишь.

***

Поначалу всё шло по плану – лодка легко скользила вдоль реки подгоняемая вёслами в руках искусных гребцов. Но когда справа открылся вход в особенно широкую протоку, откуда, к тому же, в основное русло явно втекала вода, Кып категорически не захотел в неё входить. В результате короткой оживлённой дискуссии у Веника под глазом засиял фонарь, а лодка пошла туда, куда направлял её древний человек. Да, вне лагеря он всегда крут и нетерпим к любой критике – парни, что ходили с ним на охоту, не раз это подчёркивали. Но правоту этого сына эпохи никогда не отрицали.

Веник тоже не стал отрицать, потому что первый аргумент прошёл с левой, а спутник – правша. То есть продолжение диспута представилось крайне нежелательным.

У верхнего брода оказалось, что никакой он не верхний, потому что течение было не оттуда, а туда. Землянка пустовала – ребята, ушедшие за солью пока не вернулись. Да и по расчету времени они только-только должны были добраться до дальнего конца своего маршрута.

Дальше уже шли без остановок, делая привалы всегда на правом берегу, где было суше, в то время как слева торчал камыш, или открывались виды на низменные просторы с редкими корявыми деревьями, кочками, невнятной жухлой травой.

На пути случались и развилки, видимо острова. Кып неизменно выбирал поворот вправо. Еще он изредка показывал снова направо и говорил, что охотился тут. Несмотря на многочисленные извивы и загибоны, движение, в основном, проходило в южном направлении..

"Это же путь вдоль мамонтовой тропы, – сообразил Веник. – Конечно, древний охотник бывал тут по два раза каждый год. Куда же он меня тащит?"

На четвёртый день до Веника дошло, что они пробираются вовсе не рекой, а через болота – если запустить весло чуть глубже, оно увязает и норовит выскочить из рук, а позади всплывает муть поднятого со дна ила. Наконец дальше плыть оказалось невозможно – открытая вода кончилась, и с трёх сторон оказалась одна сплошная суша. Проваливаясь по пояс, преодолели десятка три метров трясины – если бы не лодка, на которую то и дело опирались – могло бы и засосать. Во всяком случае, мокасины болото оставило себе.

Когда выбрались на плотный грунт, долго сушились у костра и накручивали на ноги куски, отрезанные от меховой полости, под которой обычно ночевали. Еда, прихваченная в дорогу, уже закончилась, так что Веник размотал удочку и пошёл искать, куда бы её закинуть. Через час нашёл удобный подход к воде – к той самой протоке, по которой они сюда добрались. Кып, узнав об этом, выразительно постучал себя по голове. При этом он открыл рот – пустой звук, вырвавшийся оттуда, указал на то, что древние люди не лишены самокритичности.

Но ничего в этой протоке не поймалось – непонятно, есть ли тут вообще рыба?

Дичь тоже куда-то девалась – ночевали на пустые желудки.

Утром двинулись пешком – Кып то и дело поворачивал, резко меняя направление, или останавливался, осматриваясь. Но так никуда и не привёл – вернулись к месту предыдущего ночлега, рядом с которым оставили лодку. Как следовало из устных объяснений, охотнику так и не удалось найти руду.

На другой день снова пошли, на этот раз прямо, словно по нитке. И к ночи выбрались на мамонтовую тропу. Никакой дичи так и не встретили, поэтому удовольствовались разведённым костром и наспех сооружённым шалашиком. Дальше двигались вдоль тропы на юг почти полдня, но шли медленно, а потом свернули налево и буквально через час Кып указал концом копья на низкий обрыв возле чахлого ручейка. Среди обычного грунта рыжела тонкая полоска, а ржавые на вид камушки попадались в русле.

Веник лизнул один из них – явный привкус ржавчины. То есть, руду они всё-таки нашли. Набрав этих камней в свои заплечные корзины, сколько смогли унести, вернулись к лодке – как ни странно, до неё было рукой подать. Выходит, отыскать нужное место Кыпу удалось только "взявшись" за знакомые ориентиры, хотя общее положение в пространстве он прикинул верно даже на глаз. И само это место он чётко вспомнил ещё дома.

***

Утром выяснилось, что вода на болоте покрылась тоненькой корочкой льда. Плыть нельзя, потому что острые кромки ледышек в два счёта прорежут бересту. И идти никак не получится – тут даже мышь может провалиться, настолько тонко.

Опять вышли на торную тропу и двинулись по ней на север уже пешком и без лодки – оставили её всё там же на кромке болот, затолкав кверху днищем в развилку дерева. К вечеру шестого дня движения Кып захромал и резко убавил скорости. Во время ночлега случилась великая удача – небольшая стая из трёх волков налетела на усталых путников. Один сумел уйти, а два лишились своих шкур. И если кто-то считает, что волчатина не съедобна, пусть так и продолжает считать, а мужики поели. И ещё с собой прихватили на дорожку.

На следующий день уже к полудню Кып окончательно скис – у него просто отказали ноги. То есть они могли стоять, перетаптываться, приседать. А вот при ходьбе отказывали уже после нескольких шагов.

Древний охотник приказал Венику оставить себя прямо тут, а самому отправляться дальше, за что немедленно получил фонарь под глаз (с левой), безоговорочно признал себя неправым и активно помогал делать санки. Хоть и не слишком толст был снеговой покров, но полозья по нему шли нормально.

Конечно, скорость передвижения сильно снизилась, да и санки ремонтировали не по одному разу в день, но отдохнув, пока Веник вёз и его и весь груз, старый охотник вставал и некоторое время двигался самостоятельно. В таком ритме, когда понемногу и с передышками, он оказался вполне себе ещё ничего ходоком.

Добрели потихоньку.

Глава 20. Как выплавлялась сталь.

Саня сразу принялся складывать домницу точь-в-точь такую, как была на картинке в учебнике истории. Вместо мехов к ним планировали приделать поршневые насосы, но керамических цилиндров для них заранее припасено не было. Тут же вспомнили и о клапанах, нужных для того, чтобы воздух входил с одной стороны, а выходил в другую.

В то же время, выделка кож с той поры, когда пришли к идее насоса, сделала серьёзный шаг вперёд – появилась в обиходе вполне приличная кожа, достаточно гибкая, то есть пригодная для мехов. Но проблема клапанов оставалась и в этом варианте. К тому же никак не могли сообразить, каким образом скрепить с кожей деревянный каркас меха, через который передаётся усилие для сжатия и разжатия с это самой кожаной оболочкой – гвоздей-то у ребят не было.

Обнаружилась и другая проблема – не набиралось достаточного количества древесного угля – в печах или кострах дрова прогорали полностью – в золе попадались только совсем небольшие кусочки, и то редко.

Кто-то припомнил, что в каком-то из сказов Бажова уголь жгли из поленьев, обкладывая кучи дёрном. Или не кучи, а поленницы? То есть там ещё, и сложить нужно было правильно, чтобы результат получился качественный.

Простое с виду дело на глазах превращалось в сложный комплекс проблем, решения которых никто не знал. Предстоял долгий путь проб и ошибок, на который Шеф и наставил весь клан, нарезав задачи. Начинающих углежогов направил к мамонтовой тропе, где немало наломано деревьев и, главное, никто этого богатства ещё не успел прибрать. В лодочном сарае приступили к изготовлению саней с плетёным коробом, для подвоза готового угля, а шитьё мехов начали сразу по нескольким предложениям – умозрительно определить, который лучше, было невозможно, а многие решения приходят только в процессе работы. Не только решения, но и затруднения, конечно, встречаются в этом самом процессе, так что, деваться некуда – надо трясти.

Сам же достал идеально отторцованный кусок берёзового ствола, с которого когда-то давно, ещё летом, был впервые снят цельный цилиндр коры. И стал неторопливо камушком доводить его до совершенства, добиваясь идеальной прямизны и точной выдержки диаметра. Вот как чувствовал он, что у Галочки даже на гончарном круге не получится правильный цилиндр, поэтому готовил шаблон и попутно придумывал, как устроить клапаны в нижней части, как отвести воздух в горизонтальную трубку и другие моменты насчёт крепления толкателя и передачи на него усилия через рычаг.

Он оказался прав – измучившаяся около своего круга Галочка нашла в его лице благодарного слушателя, а потом они вместе облепили вертикально поставленный цилиндр глиной снизу толще, а сверху тоньше, и оставили подсыхать получившийся усечённый конус. Достали болванку только на другой день – вынимание сразу привело к тому, что всё поползло. Прилипшая к деревяшке глина оставила на внутренней поверхности будущего цилиндра выразительные полосы, которые, после выравнивания пальцем, превратились в ямы и бугры. Попытались исправить это, установив заготовку на гончарный круг, но не сумели совместить оси – в результате доломали всё окончательно.

Вторую попытку сделали, просушив деревяшку, отполировав её, как могли, кусочками кожи с тонко измельчённой глиной и от души пропитав поверхность жиром. На этот раз попытка удалась – сосуд с нормальным на вид внутренним цилиндром получился. Веник разломал его, когда стал по просохшей, но необожжённой глине проделывать отверстия в дне. Те, через которые должен был поступать воздух при поднятии поршня. На них он планировал сверху приладить лоскутик кожи, чтобы получился клапан, открывающийся на всос и закрывающийся на высос.

Третью попытку начали именно с оформления этого самого дна – слепили обычную прямоугольную плиту, в которой сразу пробуровили решётку из близкорасположенных отверстий, а снизу сделали широкий проход для воздуха с обеих сторон – он должен был оказаться под насосом и смотреть сразу на две стороны. Как раз в этот паз и вели отверстия в дне. Второй клапан, не впускающий воздух обратно из печки, Веник для простоты решил не ставить. Сделал выход вниз и вбок. А то в пределах глиняного конструктива получалось чересчур сложно.

Была эта плита толстой – сантиметров десять. Её просушили, обожгли, а уже потом прямо на ней сформировали тот же усечённый конус с вертикальным отверстием вдоль оси. Его тоже обожгли, а только потом детали совместили. Понятно, что идеального совпадения не получилось – усадку ещё никто не отменял, но слой горячей смолы в качестве клея поправил дело. Поршень, вырезанный из толстой дощечки, снабдили толкателем-тянутелем, вставленным в сквозное отверстие, кропотливо прорезанное самым тонким ножом мастера-лодочника. Выставившийся внутрь конец сбоку просверлили буравчиком и вставили деревянную шпонку, откалиброванную тем же устройством, через которое пропускают прутья для лучших корзин. Кожаная прокладка по периметру, обильно смазанная жиром, довершила дело.

Качать насос начал сразу, только вот подсос через входное отверстие был, если на глаз, точно таким же, как и выхлоп. Тут же пришлось придумывать ещё один клапан, но уже снаружи – Новые керамические детали, новые сушки и обжиги, новая опорная плита с выходом воздуха снизу вверх, чтобы перекрыть его решёткой, на которую ложится кожаный лоскуток – простоты не получилось. Потом при опробовании выяснилось, что оба лоскута-клапана нужно накрыть деревянной пластинкой, что к выходному клапану необходим доступ, потому что он требует настройки – словом, канители было много.

Но система заработала и очень даже неплохо качала.

За время возни с ней были сделаны несколько мехов – Веник участвовал и в их создании – тоже возился с клапанами. Три из них оказались вполне годными. Поскольку сделали эти не такие уж хитрые устройства значительно раньше, то их к домнице и приладили.

***

В мыльне нежарко. Хоть и утеплили её, укутав циновками, но когда на дворе пусть и лёгкий, но морозец, помещение выстывает быстро. Поэтому мыться приходится в темпе вальса, а потом стремительно смахивать с тела воду ладонями и, с риском обжечься, поскорее высыхать, почти приникая к боку печки. Хорошо, хоть шевелюра короткая – несколько раз провести руками по ёжику, и голова уже не мокрая.

Веник стремительно закончил омовение, подкинул в топку дров – хворост быстро прогорает – накинул на себя верхнюю одежду и собрался выскакивать наружу, чтобы принести воды, взамен потраченной, как услышал снаружи голоса и замер с одной необутой ногой:

– Чтобы я тебя рядом с Димкой больше не видела, – произнесла Ирка.

– С чего бы это! – ответила Лариска.

– А с того, что нечего к нему подкатывать со всякими: "Давай я тебе зашью, давай я тебе постираю". Отвали, поняла?

– Да пошла, ты, дура набитая! Забыла уже, как он меня на себе пёр, когда я ногу подвернула?

– Вот, уже и на руках тебя, змеюку подлую... Хрясь! Хрясь!

Как был, в одном мокасине, Веник выскочил из мыльни – Лариска и Ирка вцепились друг другу в шапки и, ничего не видя вокруг, дергали их в разные стороны.

Первыми сдались завязки под Иркиным подбородком – головной убор оказался у противницы в руках, обнажив короткую стрижку.

Тут же лопнули и тесёмки мехового капора Лариски – соперницы разлетелись в разные стороны.

– Ой, Шеф! А мы тут немного... это... тренируемся, – поспешила объясниться Ирка.

– Ага. Фехтуете. Голыми руками, – поморщился вожак. – Завтра после завтрака ты отправляешься возить уголь, а ты – за дровами. Распоясались тут от безделья! Что, силы некуда девать?

Натянув обувь на вторую ногу, поднял глаза – девчонки смотрели друг на друга с ненавистью.

– Вы же мыться собрались! – прикрикнул он на соперниц. – Вот и поторопитесь, а то другие тоже скоро подтянутся.

***

– Лен! – позвал Веник охотницу и отвёл в сторонку. – Что с девчатами происходит? Ирка с Лариской поцапались из-за Димона. Драку затеяли.

– Ну, Ларка-то к нашему Димочке давно неровно дышит. Ещё со старого убежища. Он, конечно, и тает на разные любезности. Тебе, Великому и Ужасному, недосуг посмотреть, а она ему и кусочек лишний всегда подложит, и заштопает, если что прохудится. Вот Ирка и взвилась.

– Хм! А я обеих наказал.

– Наказал – и ладно. А как?

– На самую скучную работу отправил, только в разные стороны.

– Знаешь, Вень! Девки сейчас вообще стали непредсказуемыми – возраст такой, гормоны, томление духа, как писали классики. А парней на всех тупо не хватает. Ладно, не заморачивайся – я присмотрю.

Перед сном в землянке Веник осмотрел нары совсем другими глазами – интересные моменты, на которые он раньше не обращал внимания, в этот раз показались важными. Лариска устроилась рядом с Димкой, а Галка – около Вячика. Но самым значительным открытием была тёплая Ленкина спина рядом с ним. Прижался к ней, как обычно, лопатками и призадумался. О том призадумался, что так бывает каждый день. И что они нередко разговаривают вполголоса перед сном, лёжа рядышком. Обычно – о делах сегодняшних и завтрашних – то есть ни о каких не о глупостях. И ещё подруга во сне ворочается – он не раз просыпался полубнятым.

Вот ведь блин! И что теперь? Прогнать? Самому перебраться туда, где лежат одни парни? Нет, это глупо. И ведь Ленка тоже ему одежду штопает! Сама забирает и чинит.

***

Вопрос о том, как нужно правильно по-старинному выплавлять железо, обсуждался не один раз. Дело в том, что учебник истории, где это описывалось, был за позапрошлый год – естественно, ни в одной из школьных сумок его не оказалось. Поэтому Шеф несколько раз заставлял ребят напрягать память, припоминая любые детали.

Многие отметили, что уголь и руда засыпались слоями. Что процесс назывался сыродутным, что выплавлялась лепёшка, которую ковали. И ещё, что железо получалось мягкое.

Так же и про крышку на домнице припомнили, что была она из цельного камня с отверстием посередине – оттуда ещё шёл дымок. Меха располагались снизу и дули где-то на уровне грунта через два отверстия, проделанные в противоположных сторонах. Стены печи были сложены из природного камня и чем-то скреплены – это всё, что установили наверняка.

Сколько длился процесс? В каких пропорциях закладывали руду и топливо? Измельчали их, или сыпали произвольными кусками? И ещё целый ряд вопросов, ответов на которые ребята просто не знали. Так что правильного результата Веник от первой плавки не ждал. Хотя, привезённой руды как раз на одну плавку и хватало. А, может быть, её было недостаточно? Вопросы, вопросы, вопросы. А ответ можно получить только опытным путём.

Стенки печи сложили на глину, которой дали хорошенько просохнуть – нарочно немного подогревали кострами. Отверстия для подачи воздуха проделали в самом низу, буквально в считанных сантиметрах от каменного пола. Насыпали четыре толстых слоя угля, между которыми распределили три тонких слоя руды – как раз весь объём и наполнили. Вместо сплошной крышки накрыли печь двумя кусками плитняка – всё равно между ними оставалась щель.

Бересту, нащипанную мелкой стружкой, зажгли, протолкали в воздуховоды и, закрыв трубками, идущими от мехов, принялись дуть сразу с обеих сторон. Вскоре стало понятно – разгорелась печка. Качальщики мехов сменяли друг друга до тех пор, пока не стало ясно – всё прогорело. Не сверкали больше через щели в крышке отблески пылающих углей, да и тепла, как кажется, стало выделяться меньше. На всё, про всё ушел полный световой день и чуть-чуть вечерних потёмок.

На другой день, когда домница совсем остыла, убрали крышку и принялись разбираться с результатом. Уголь отменно прогорел, отчего на дне образовался солидный слой золы. Никакого железа в ней не нашлось, ни лепёшкой, ни как бы то ни было ещё. Несколько грязных чёрных клякс спёкшегося мусора – вот и всё, на что наткнулись, перерыв содержимое печки.

Вот так – труда положили прорву, а ничего не добились. Подумали, посоветовались и решили, что это была не руда, а просто какой-то рыжеватый камень – они ведь не геологи.

Саня крепко приуныл – он рассчитывал получить хотя бы килограмм железа, и теперь его просто плющило от того, что все планы рухнули – инструментов ведь требовалось много самых разных. Те же деревянные лопаты всех задолбали до невозможности – людям, державшим в руках нормальный инструмент, эти толстые доски на рукоятках просто душу резали. При том, что вытёсывали каждую по нескольку дней.

– Ты, Босс, кончай кукситься, – решил растормошить его Веник. – Давай-ка, мы лучше полученный опыт перетряхнём на свежую память.

– Да, алгеброй гармонию проверим, – поддержала эту мысль Светка.

– Грустный опыт, – пожал плечами кузнец. – Два меха из трёх длительной работы не выдержали – разошлись по швам.

– Это потому, что шилья твои крючкастые нитку рвут стежке на пятом, а то и третьем. Тот мех, который устоял, Лариска настоящей штопальной иглой сшивала – вот он и не развалился на ходу.

– Так и другие бы ею сшивали!

– А нету у нас больше таких иголок. Вот, если бы ты новых наделал!

– Так не из чего, – развёл руками Саня.

– Из шильев бы и наделал.

– Ладно, согну посерёдке, чтобы образовалось ушко, а концы вместе прокую. А почему Пуночкин мех травил воздух?

– Она его тонкими ремешками типа шнуровкой скрепила. Одежду так делать можно. Сумки, там, куртки, даже штаны с лампасами – где не требуется герметичность. Только больше ни у кого не хватает терпения, как она, вырезать кругленькие отверстия – каменным-то ножиком это не так-то просто. Вот, если бы дыроколом! – мечтательно закатила глаза Надюшка.

– Дырокол, дырокол, я тебя съем, – пошутила Лерочка.

Все заулыбались.

– Ладно, – отмахнулся Саня. – Этот вопрос решить можно при помощи того ключа, в который Денис свистит. У него дырочка на конце имеется. Как, Дэн, пожертвуешь этот раритет ради штанов с лампасами?

– Пожертвую. Он вообще-то от старинных часов, которых здесь нет. Да они и дома не ходили – просто стояли, как украшение. И чур, первые штаны мне, а то у меня на джинсах только одна штанина еще не развалилась.

– Ладно, ладно, – успокоил ребят Шеф. – Кож пока всё равно нет – что-то не идёт нынче охота. А что ты скажешь про насос?

– А чего про него говорить – работает. Но тягать ручку туда-сюда очень утомительно.

– Это поправимо. Я хотел сделать рычаг для удобства, но не успел – долго возились с цилиндром и клапанами. Доделаю, и мы ещё три штуки соорудим, чтобы был запасной комплект, на случай поломки.

– Нафига? Ты что? Собрался снова эту канитель разводить?

– И не раз. Тех же камней наложим, но помельче размолотых. Или крупных кусков. И побольше. Вдруг мы весь металл, что выплавился, тупо пережгли?

– Хм! – Саня почесал в затылке. – Может и так. А окалину выдули – мы ведь знатно поддавали воздуху. Вдруг перестарались со скоростью дутья? Не уверен, конечно, но припоминаю, будто плавка у древних металлургов вроде как несколько дней шла. То есть мы переторопились, выходит?

– Так это и нужно проверить. Кстати, как печка? Ты её осматривал?

– Погодите, – вмешалась Любаша. – Сначала золу на щёлок выгребем, а уж потом ковыряйтесь. Гуля, Наташа! Займитесь сразу после завтрака.

– За рыжими камнями когда пойдём? – забеспокоилась Ленка.

– Дим, тебе сколько времени нужно, чтобы ещё одни сани наладить?

Дней пять? Или шесть. Я же не готовился, так что, считай, с нуля.

– Вот, как будут готовы сани, так мы и отправимся. Толян с нами, и ещё нужен желающий, кто на ногу шустрее. Люб! На четверых собирай дней на десять. Через неделю двинемся.

– Как раз после Нового Года.

– Я пойду, – вызвалась Лида. – И запасные мокасины успею соорудить на всю команду.

***

В следующем «подходе» к домнице участвовали только Веник с Саней – остальных Шеф отправил работать. Ещё позвали Галку, чтобы оценила повреждения глиняного связующего. У неё глаз хорошо намётан на всякие растрескивания.

– Вот, глядите, показала она углубления между камнями, направленные внутрь. – От быстрого нагрева глину вспучило. Это от того, что остатки воды превратились в пар. Так что комочки вполне могут оказаться этой самой глиной, спёкшейся вперемешку с той же золой.

– Так я, вроде, хорошо просушил, – пожал плечами Саня.

– Простой просушки недостаточно. Нам объясняли, что вода в глине может быть и не водой. То есть, она вода, и в то же время часть какого-то соединения. И от высокой температуры соединение отпускает воду, которая превращается в пар. Чтобы он успевал выходить, керамику всегда нагревают плавно.

– Как сложно! – поразился Веник. – Рано мы сюда попали – это, наверно, изучают на химии, а она только с восьмого класса.