Текст книги "Клан Мамонта(СИ)"

Автор книги: Сергей Калашников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 28 страниц)

– И еще потёки на стенах. Твёрдые. Ты сюда полевого шпата не добавлял?

– Нет. В стенках камни проверенные – я горн из таких же сложил. Но там без раствора – на сухую. А шпата сюда специально клал кусочек, чтобы оценить температуру. Так нету больше этого камушка. Утёк он – то есть жар был сильный.

– Думается мне, – заметил Веник, – нужно будет эту печь, перед следующей плавкой, нарочно обжечь по тем режимам, которые ты применяешь для керамики. Как полагаешь, Галь?

– Нужно попробовать. И, слушай, Сань! Возьми для обмазки глину из растертых черепков – она уже обожженная. Может, в ней нет той внутренней воды?

– Может, и нет. Но ведь, когда мы этот порошок намочим, то она снова там появится, – развёл руками Саня.

– Галь, проверь отдельно. До того, как мы будем чинить печь.

– Проверю.

– Теперь – где те корки, что были в золе?

– Я их в кузню унес. Было написано, что надо ковать – значит – буду ковать, – доложил Саня.

– Ой, мальчики! – подбежала Гуленька. – Щёлок из вашей золы получился какой-то не такой. Рыжий и почти не мылится.

Все тут же подхватились и помчались к кухне, изучать щёлок.

***

В самый короткий день года провести астрономические наблюдения не удалось – было облачно. А через три дня повалил снег, закружила метель и сильно похолодало. Все работы вне лагеря были отменены – дров припасли с хорошим запасом, да ещё и угля, которого нажгли очень много, привезли целую большую кучу. Топливный голод клану не грозил. Кладовые тоже пока не опустели, а к ужину тридцать первого декабря Любаша вообще побаловала ребят настоящим деликатесом – вскрыла горшок с квашеными съедобными листьями травы, что показала Пуночка. Их отведывали, и не раз, даже в сентябре, поэтому вкус оказался не новым. Но в декабре это блюдо воспринималось как с царского стола.

Окуньки, наловленные только сегодня, тоже удались на славу, а гарнир из корней тростника дал понять, что одна из ям-хранилищ была открыта, и её содержимое вполне годится в пищу. Ещё было сало. Солёное. Немного, но хватало всем.

Как раз, когда уже устроились за столами всё в том же летнем доме, где за счёт печки и пары костров было не слишком холодно, прибыли Кузя, Пых и Миха. Конечно, их сразу усадили за стол – ребята выглядели усталыми, голодными и озябшими. Но не до потери пульса – пришли в себя, как только чуточку отогрелись и перекусили.

Потом Вячик повел их в мыльню, а следом почапал Толян со своим маникюрным набором и Ларискиными портняжными ножницами. Девочки передали с Пашкой несколько нормально выделанных шкур, чтобы скитальцам не пришлось опять рядиться в свои грязные тряпки и вонючие меха. На нарах в землянке стало немного теснее.

Волокушу, которую притащили ребята, разобрали уже утром. Соль и несколько камней, похожих на кремни. Соли, правда, не так много, как хотелось бы, но не меньше двух вёдер. Сами бродяги так никуда и не ушли – остались в клане безо всяких обсуждений. Про ушедшего с ними Серого сказали, что он дальше пошёл с дикими, как и Лёха. Типа, с местными-то он не пропадёт – они тут всё знают.

***

Сани Димка сделал не слишком большие – скрепил поперечинами четыре доски с загнутыми носами, что готовились для лыж – то есть сделал сплошной полоз шириной около полуметра. А сверху поставил невысокую большую корзину. Это не заняло бы много времени, если бы не скудость крепёжных возможностей – с применением шурупов работы на полчаса, а тут понадобилось несколько дней. Ещё пришлось вспомнить, что существует такое приспособление, как снегоступы – их сделали на всех четверых. Кроме солидного запаса еды, погрузили много строительных концов и двинулись в дорогу. К вечеру добрались до той самой землянки, которую готовили для парней, уходивших за солью – тут и заночевали возле печурки. Оставили дров и немного еды. То есть создали подобие промежуточной базы. На второй день, двигаясь по мамонтовой тропе тем маршрутом, которым возвращались Кип и Веник, прошли чуть меньше – остановились засветло, чтобы соорудить просторный шалаш и утеплить его еловыми лапами. Снова оставили провизии. Так и двигались, подготавливая себе обратный отход. До рудного ручья добрались только на восьмой день, потому что сутки просидели на одном месте из-за метели.

Обратно с тяжелыми санями шли намного медленнее, хотя протоптанная дорога не повсюду была переметена – снег продолжал сыпать, и метели случались. До "базы" добрались уже в потёмках и очень обрадовались заготовленным дровам и укрытию от ветра. Остальные дни были ничуть не легче но, кроме тяжелого физического труда, никаких других трудностей не было. За ночь, а они нынче длинные, все более-менее успевали отдохнуть. Руды привезли вчетверо или впятеро против того, что сумели дотащить в прошлый раз – если бы не глубокий снег, конечно, взяли бы больше, но упряжка в четыре человеческие силы и без того сделала всё, что смогла.

В следующую ходку Лида уже не вызывалась – поняла, что это ей не по силам. А Ленку Шеф просто не взял. В постромках он задействовал только парней. Вскоре заработала и вторая упряжка – еще одни сани были готовы, а домница делала одну пробную плавку за другой. Отчего такое упорство? Оттого, что немного железа Саня всё-таки выколотил из тех несчастных "корок". То есть – это действительно оказалась руда. Постепенно нашли нужную скорость дутья, приспособились поднимать поршни насосов верёвкой через рычаг и подобрали вес груза, который вдавливал их обратно в цилиндр. В деле выплавки железа оказалось немало тонкостей – их и постигали в январе, феврале и марте. Дело было трудоёмким, потому что из получавшихся пористых лепёшек приходилось выколачивать шлак, но появились вполне приличные кузнечные клещи, молот килограмма на четыре и даже наковальня. А уж потом и кое-какой инструмент начали выделывать. Неважнецкий поначалу, потому что металл получался мягкий, но Саня знал, что такое цементация и имел представление о закалке. Оставалось подбирать режимы и пробовать вариант за вариантом.

Глава 21. Весеннее томление

– Не похоже, что тут в это время проходит глобальное потепление. Да и на ледниковый период ничто не указывает, – начала своё выступление Любаша. Всё, как по прописи: В октябре осыпалась листва. В середине ноября снежок и небольшие холода. С конца декабря и весь январь снегопады с метелями. В феврале морозы. Март тоже холодный и снежный, но становится теплей, да и солнышко иногда радует.

Припасов нам почти хватило. То есть сейчас налегаем на орехи – остальное подъели. Но и их ограниченная пайка. Немного вяленой солёной рыбы для возильщиков руды и, считай всё. Ну, по десятку клюковок на нос в день – витамины. Рябина без ограничений.

– Руду больше не возим, – взял слово Шеф. – Снега начинают таять – кто знает, во что можно вляпаться в дороге! И на лёд ни ногой – все поняли? Так что свежей рыбы какое-то время не будет. Дима! Как отходит береста?

– Отлично отходит, словно песню поёшь.

– Вот и бери людей столько, сколько нужно. Делай стратегический запас. Не забудь про туеса – нам без них ни заквасить ничего, ни засолить. Так что – всё лучшее – для Галочки.

Вячик! Усилить занятия строевой – Топтыгин вот-вот проснётся. Всем ходить группами и оружия из рук не выпускать. Ни к чему нам жертвы. Э-э-э... и не шуметь в лесу! Теперь давайте вопросы.

– Руду по краю того обрывчика всю уже выковыряли. Теперь нужно до неё докапываться, а нечем, – пожаловался Толян.

– И грязная она стала – очень много шлака, потому что перемешана с землёй, – согласился Саня. – Лопату я уже доделываю, и на кирку металла наплавили, но без очистки никак не обойтись. Да и возить в такую даль всякий мусор как-то обидно.

– А как чистить? Кто-нибудь знает? – вожак обвёл взором собравшихся. – Понял. Никто не знает. Тогда, как лёд сойдёт, высаживаем с лодок крупный десант у Рудного ручья, строим там нормальное жилище и начинаем исследования.

– Оттуда до мамонтовой тропы ничуть не дальше, чем от нас. То есть угля и там можно нажечь, – вскинулся Пашка.– Может, домницу рядом сложим?

– Может, – пожал плечами Шеф. – Если нас там комары не забодают – болота совсем рядом. Хотя... дёготь же помогает. Дима! Позаботься.

– Смолы ещё накурю. Вень, я ещё немного народу трудоустрою?

– Приглашай, кого пожелаешь – лодки нам снова нужны, причем много. Объясняю свою мысль, – обвёл он взглядом собравшихся к завтраку ребят. – Вокруг нас огромное пространство, покрытое бесчисленным количеством речушек, озёр и болот. Для человека на лёгком челноке – целая транспортная сеть. Мамонтовая тропа проходит по цепочке возвышенных мест – это, по местным реалиям, прекрасный сухой путь. Рядом с нашим посёлком пересечение водных артерий и, считайте, первоклассного по нынешним временам шоссе.

Отсюда – задача. Отыскать доступные по воде пути к отдалённым местам промысла и понастроить там охотничьих домиков. Чтобы зимой более прямыми дорогами на лыжах можно было дотуда добираться и добывать пропитание. Да и в шкурах мы, по-прежнему нуждаемся. Все ведь заметили, что наши охотники извели всю дичь на день пути в округе.

Поэтому объявляется конкурс на лучший проект постройки, желательно наземной. Рассчитывать на наличие топора. А что насчет пилы? – повернулся Шеф к кузнецу.

– Нескоро. Может к осени, – пожал плечами Саня. – Мне только на оснастку металла нужно больше, чем мы сделали за всё время.

***

С мостков, к которым осенью причаливали лодки, Веник ловил рыбу через пробитую во льду прорубь. Клевало плохо. Вернее – никак. Вообще-то он не рыбак, но именно сегодня навалилась такая апатия, что разогнав всех на работы, взял удочку и отправился бездельничать.

В тихом месте под высоким берегом в лучах ласкового весеннего солнышка бурчание полуголодного желудка раздражало всё-таки меньше. Мысли путались, цепляясь то за одно, то за другое. Нельзя ему в таком состоянии показываться на глаза ребятам – вожак, всё-таки. Даже если пошутит кто, вроде: "Чапай думает", – ничего страшного. Урона авторитету это не нанесёт. Значит, и разброда не возникнет, что в их нынешнем положении страшнее всего – больше полугода ушло только на то, чтобы одноклассники из обычного стада превратились в сплочённую команду и перестали меряться пупками по любому поводу. Самым упорным понадобилось для этого пешкодралом преодолеть тысячу вёрст зимнего пути.

Хмыкнул про себя и отступил к краю – пришла Ленка с коромыслом, на котором висели два туеса литра по четыре.

– А почему не из родника берёшь, – спросил чисто автоматически, только по привычке вникать во всё, без разбору.

– Ослаб наш источник. Что набежало – Лариска вычерпала. Кып приволок на санках лосиную шкуру – праздник у неё.

– Ой! Надо бежать, отряжать команду за мясом, – спохватился Веник.

– Не дёргайся, пошли уже. Не маленькие, чай, в таких мелочах как-нибудь соображаем. Ты давай, о том, как дальше жить, думай.

Зачерпнув воды, девочка поставила берестяные ведерки так, чтобы подцепить коромыслом под верёвочные "дужки" и неосторожно толкнула парня, поворачиваясь. Тут же схватила, предотвращая падение ла лёд. Он тоже за неё схватился – получились обнимашки.

Вырываться Ленка не стала, даже прижалась теснее:

– Только ты про всякие глупости даже и не думай! – предупредила она громким шёпотом. – Но если как сестренку, без всяких стратегических планов, то можно. Пока никто не видит.

– А с сестрёнкой можно поговорить о девушках? Не о тебе конкретно, а вообще?

– Попробуй. Больше ведь не с кем. Не с пацанами же языки трепать, верно? – Глаза Ленки оказались на одном уровне с глазами Веника и смотрели немножко с грустинкой.

– Боюсь я, как бы чего не вышло. Имею ввиду, ну... это самое... отчего бывают дети.

– Тут, о вождь, Великий и Ужасный, не с девочками нужно разбираться, а пацанов образумливать. Слышал же рассказ Пыха о том, как ещё на пути туда, за солью, древнее племя хоронило новорожденного. Говорит, что даже взрослые охотники плакали. И Кып плакал, когда слушал – он ведь понимает по-русски. Знаешь, они, хоть и дикие, но любят друг друга и очень переживают каждую потерю. И деток, если мать умерла родами, выкармливают другие женщины. То есть дикари – такие же люди, как и мы, только живут труднее. Галочка ещё расспросила, часто ли случается, что матери и дети умирают. Кып объяснил, что часто. Поэтому ты за нас не переживай, мы же не без мозгов. Кто же захочет такого для себя?!

– А парни что?

– А что парни? Придурки. У них же одно на уме. Как раз те самые глупости.

– Странно, – озадачился Веник. – Ты не поверишь, Лен. Но у меня, кажется, тоже. Хотя, как это делается, я толком и не знаю.

– Не поверю, что ты порнушек не смотрел, – девочка глянула недоверчиво.

– Так там чего только показывали! И не поймёшь, где правильно делают, а где просто игра на камеру или вообще цирковые номера.

– Ну да, это ведь для взрослых снимали, а хоть ты, хоть другие пацаны, об этом почти ничего не знают наверняка. Может, Кыпа попросим объяснить, что к чему? Типа, как получаются дети? Уж он-то наверняка в этом разбирается.

***

Кып полностью оправдал возложенные на него надежды. Он быстро понял, чего от него хотят, сделал выразительный жест, протолкнув палец одной руки через свёрнутые колечком пальцы другой. Потом обрисовал вздувшийся живот и, наконец, представил, как качает на руках дитятю и кормит его титькой.

Даже Ленка покраснела, а Галочка закрыла лицо ладошками. Среди парней послышались неуверенные смешки. А Веник решил пока воздержаться от дальнейшего дискутирования затронутого вопроса – все уткнулись в тарелки. Благо, на этот раз мяса была полная пайка.

Любаша, правда, сделала попытку положить на тарелку охотника, добывшего этого лося, несколько лишних кусков, как бы в знак уважения к древним традициям, но не нашла понимания. Кып вернул лишнее, а потом обвел присутствующих взглядом и произнёс:

– Дисциплина – живу.

Затем, видимо, решив, что его недостаточно хорошо поняли, ткнул пальцем в Веника и добавил: – Бо Тан Ве Ник Дис Цып Ли На, а потом скопировал Вячика: – Я правильно говорю, Шеф?

***

Поздней зимой или ранней весной, то есть в конце марта и в самом начале апреля, клан драл бересту и превращал уничтоженные при этом берёзы в дрова. Железные топоры для ребят, намахавшихся каменными рубилами, были просто чудом. И не так они были плохи – Саня подолгу томил их в печи в горшках, наполненных толчёным углем, потом грел до определённого цвета и макал в воду – проводил цементацию и закалку. Конечно, перерубать поперёк ствол крупного дерева научились не сразу, но с навыком у многих это стало получаться. А уж отсекать сучья и рубить их на отрезки нужной длины – с этим и девочки справлялись. Пока лежал снег – в санях свозили всё это к стоянке и укладывали в поленницы – правило «Дров много не бывает» выучили все.

Димка – мастер-лодочник – обшивал берестой собранные за зиму каркасы, смолил швы и... Венику пришлось заниматься изготовлением вёсел. То, что при помощи рубила было сущим мучением, превратилось в обычную работу. Все ждали ледохода.

А его не было. Постепенно таял снег, лёд истончался, всплывал, отрываясь от берегов, но не трещал, ломаясь, и никуда не двигался. Отдельные льдины, конечно, проплывали, увлекаемые усилившимся течением, но без заторов или заломов. Даже мостки у берега остались невредимыми – ничего им не сделалось. Вода поднялась постепенно, затопив противоположный низменный берег. Неглубоко – клочья прошлогодней травы торчали тут и там. В районе брода течение заметно усилилось. Часть мамонтовой тропы залило. Однако памятная пирамидка осталась на месте. Под сенью деревьев ещё некоторое время лежал снег, подтаивая по краям – никаких бурных потоков, смывающих всё на своём пути, не наблюдалось.

Как только уровень воды в реке перестал повышаться, Шеф объявил навигацию открытой. И отправился на старой большой лодке к Рудному ручью. Кып и Вячик составили ему компанию. Предполагалось, что один из них пригонит обратно оставленный там с осени челнок.

Ручей нашли уверенно. Место, где можно минуя трясину выбраться из болота, отыскали без труда. Легко добрались до шалаша, поставленного во время зимних посещений, а вот припрятанной лодки там, где её оставили, не оказалось, хотя все приметы сошлись. Кому-то она понадобилась.

До руды докопались, изрядно перелопатив размокший грунт. Потом сделали попытку отмыть её водой – начало получаться. Тогда свернули из бересты подобие промывочного лотка – он мигом развалился. Сделали поменьше, причём, с длинной рукояткой, как у черпака. И помаленьку дело пошло – одним ковшиком подливали воду, второй покачивали, давая выплескиваться лёгкой фракции. Крупные куски вынимали руками, мелочь размера песка ссыпали со дна. Приладили рогульку-опору около ручья, чтобы не держать весь вес на длинной палке – потихоньку и заполнили рудой приготовленные мешки.

Три из них даже пришлось оставить, а то получался перегруз. Только тронулись в обратный путь – навстречу бригада строителей на четырёх лодках – едут в Рудное оборудовать цивилизованное жильё. Кып остался с ними, зато в лодку вошли все мешки с рудой.

– Руда лучше, шлаку меньше, – одобрил Саня старания рудокопов. А потом подкатил к Галочке с просьбой обжечь промытую руду в своей печке – той, которая для керамики. Вдруг из неё еще что-то ненужное выпарится или выгорит.

Попробовали – результат оказался ещё лучше. Следующую партию после обжига ещё раз промыли по методу всё того же лотка. Надо сказать – с водой ушло совсем немного, но плавка дала ещё более обнадёживающий результат.

Тут же началась дискуссия о том, надо ли всю руду дробить до состояния песка, чтобы она лучше обжигалась и промывалась. Можно ли её после промывки-обжига-промывки слепить в комочки? Нужно ли добавлять для этого какое-то связующее или попытаться обойтись тем, что получается просто так?

Не станет ли это связующее причиной увеличения доли шлака? Или можно подобрать такое, от которого выйдет польза? Саня с нетерпением ждал следующей лодки с рудой и огорчённо поглядывал на тающую на глазах когда-то очень большую кучу угля.

***

– Опять у тебя весь клан пашет до упаду? – Ленка присела рядом с Веником на брёвнышко той самой посиделочной «беседки», что сама собой образовалась из недостроенной бани.

– А чем они заняты? – поднял он голову от рисунка, который набрасывал угольком на ровной пластине бересты.

– Как что? Толкут разные камни для подмешивания в руду, как Саня велел. Это при том, что остальные эту самую руду сейчас или сюда доставляют, или добывают, или промывают, или обжигают. Кроме строящих рудничный посёлок.

– Приходится концентрироваться. Пока не начались летние охоты и рыбалки, разведки и стройки, – положив руку на плечо девочки, Веник ласково притянул её к себе. – Понимаешь, весна пришла. Нам радостно, что пережили зиму, не сдохли от голода или холода. Хочется радоваться, а некогда. Нужно к следующей зиме переехать в более просторный и тёплый дом, сделать более солидные припасы, ту же баню, наконец, достроить. На самом деле уже сейчас мешкать нельзя – вообще ума не приложу, как мы всё успеем!

Ленка и сама прижалась к парню: – Ты стал совсем другим. Не таким, как раньше. Взрослее, жёстче.

– Мы все изменились. Знаешь, ещё и года не прошло, как нас сюда забросило, а словно целая жизнь за плечами.

– Милуетесь, голубки! – ворвалась в "беседку" Лариска. – А от старого убежища кто-то котёл слямзил.

– Какой котёл? – не понял Веник.

– Второй, из полевого шпата, что мы в яме обплавили возле затона.

– Он же был в землю вкопан! – удивилась Ленка.

– Да. А теперь выкопан и унесён в неизвестном направлении.

Ребята недоуменно переглянулись.

– С Кыпом посоветуюсь, – решил вожак и двинулся в сторону летнего дома.

Тут на стене был нарисован календарь, по которому передвигали метку, втыкая её в сегодняшний день. Рядом с квадратиком апреля старый охотник просовывал в только что проковырянную дырочку зелёную травинку.

– Новую траву увидел, – объяснил он – некоторые фразы у этого "дикого" человека получались просто идеально. – Не ждал.

– Не ждал увидеть? – переспросил Шеф, приходя на помощь.

– Не ждал увидеть, – повторил Кып, заучивая урок.

– Лодка пропала.

– Да. Вместе да.

– Сегодня котёл пропал. Слипшиеся камни там возле реки и дороги, – постарался как можно подробней объяснить Веник. И для понятности описал пальцем дугу, выгнутую вниз, как бы обрисовывая контур пропажи.

– Да, Видел, – кивнул Кып.

– Кто взял?

– Не видел. Лес жить люди. Люди взял.

– Какие люди?

– Не видел, – Кып показал пальцем на календарь и от апреля обвёл дугу, словно двигаясь в прошлое, где остановился в районе середины лета. – Здесь видел. Люди Го, – добавил он для окончательной ясности, развёл руками и пожал плечами, явно копируя жесты кого-то из ребят.

– Спасибо, – закончил разговор вождь и отошёл. Действительно, глупо было бы предполагать, что внутри самого леса не обитает ещё какая-то неизвестная группа. Не всем же ходить из года в год с севера на юг и обратно, покрывая от полутора до двух с половиной тысяч километров в каждый конец! Кто-то должен был приспособиться и к обитанию здесь, где всегда имеются хотя бы дрова, и с водой обстановка более-менее стабильная.

***

Ни в какую у Веника не получалось придумать, как строить большой новый дом. То есть место присмотрено давно тут же около землянки – оно, как и ожидалось, было сухим, что подтвердила весна, а вот из чего и как строить? Казалось бы – скатать из брёвен – в лесу же живут. Ан, нет. Во-первых, попытка срубить баню показала, что вязка углов им пока не даётся. Недостаточно навыка у юных плотников, хоть бы и со стальными топорами. Да и выемка продольных пазов, по которым верхние брёвна накрывают нижние, не получалась. Выходило криво и со щелями.

Опасение вызвали и последствия в случае пожара – сгорит же, если что, дотла. А печей в этом сооружении должно быть несколько. Ведь в их землянке на брёвнах наката, сквозь который проходил дымоход, не раз обнаруживали, что ближние к трубе деревянные поверхности коробятся от жара – даже смачивали эти места, во избежание, и глиной обмазывали снизу.

И, в третьих – большой дом придётся строить из больших брёвен. То есть, тяжелых. Конечно, в клане уже двадцать восемь человек – сила. Но не созывать же каждый раз всех, отрывая от других дел! Этак они больше ничего и не успеют! Опять же – половина состава – девочки, а не подъёмные механизмы. Да и парни пока выросли далеко не в полную мужскую силу. Опять же, если понизу они как-то исхитрятся хоть что-то сделать, то с поднятием стен возрастёт вероятность уронить тяжёлый предмет – как бы кого не зашибло!

– Что? Не получается у тебя каменная чаша? – шутила Ленка, глядя на много раз замазанные почеркушки поверх берестяной пластины.

Попытки посоветоваться "с народом", или провести обсуждение, последовательно, от предложения к предложению, подбираясь к решению, не помогали. Как-то всё больше мысли склонялись к каменному дому, что грозило стройке растянуться на несколько лет. Хоть плитняка наковырять и навозить, хоть извести нажечь – трудов нужно немерено.

Чтобы проветрить мозги, отправился посмотреть на строительство, что они начали у Рудной речки. Как-то так вышло, что он остался не в курсе этого дела – команду послали без него, а даже о планах толком расспросить он так и не удосужился. Упустил, в общем, из виду. Приметил только, что большинство ребят быстро вернулось, привозя с собой всё ту же руду. То в корзинах, то просто навалом – мешков-то у них недостаточно.

Вышел с утра на одной из свободных лодок – ею пользовались редко из-за того, что узкая. Зато бежала она легко – быстро добрался. Теперь не нужно было постоянно петлять, ради того, чтобы прижиматься к правому берегу – нашлись и более прямые протоки между болотистыми островками.

Дом около неглубокого раскопа оказался очень сильно недостроенным. Трудились тут Пых, Ваня и Денис. Ирка стряпала и, время от времени, помогала. Провизию им доставляли лодки, приходящие за рудой. Привозили понемногу плитняк для печки и доставляли в оба конца записки. Сами ребята ещё и руду добывали и промывали, дробя перед этим железным молотом на гранитной плите, тоже привозной. Так что на стройку времени у них оставалось немного. Тем не менее, результат имел место быть – довольно толстые лиственничные столбы были вкопаны по периметру будущего дома.

– Как же вы с ними справились? – изумился Шеф.

– Так сразу, когда нас тут ещё много было, ухмыльнулся Пых. – Верёвками из леса приволокли, а потом и воткнули, перекинув канат через А-образную раму. Видел я где-то такую картинку, как мачты поднимают с земли. Ставить недолго, а вот готовиться каждый раз пришлось серьёзно. Но ничего, набили руку. Пока было кому тянуть, нормально получилось. У нас потом задержка вышла, пойдём покажу.

Ребята подошли к дому. Стены его были сложены из ошкуренных стволиков молодых деревьев один слой снаружи, а второй внутри. На углах эти жерди ложились друг на друга, отчего между ними оставались щели как раз в жердь же и толщиной.

– Видишь, каркас вяжется легко, тем более что лыко мы после ещё и смолим. Внутрь стен хотели земли натолкать, а она всыпается, как ни трамбуй. Тогда попробовали глину – крошится, если высохнет. Но держит лучше. И подумалось тут, а не подмешать ли нам в эту глину травы для связки. Старой-то, высокой, из-под снега много вытаяло. И косить её легко. Она даже ножу поддаётся, если на длинной ручке, – Пых показал подобие косы, только с очень коротким режущим элементом на длинной рукояти – явно ножик приладили, как сумели.

Когда мы попробовали – сами удивились. Держится эта смесь в стене прекрасно. Монолитом берётся и даже жерди удерживает – не даёт им телепаться. Но сохнет долго. Так мы слоями сверху прибавляем, а потом, пока занимаемся рудой – уже и готово. Кусок крыши попробовали этой глиносоломой покрыть – если жерди лежат часто, так даже и на горизонтальном участке держится, только пока высыхает, нужно подпирать снизу. Пошли, я тебе кусок покажу – мы нарочно достали, чтобы посмотреть.

Прежде, чем возвращаться к костру у шалаша, Шеф придирчиво оглядел стройку. Штабель жердей, ждущих своей очереди. Пластины коры, горшок со смолой на трёх камушках посреди холодного сейчас кострища. Поднятые примерно на метр стены, заполненные этой самой глиносоломой. Каркас связан до самого верха – балки перекрытия уложены поверх столбов и подкреплены укосинами, увязанными посмоленными строительными концами. Центральные столбы двух противоположных стен выше остальных. Следующие чуть ниже, чтобы лежащие на них брёвна образовали скат кровли. Кто же знал, что Пых такой вдумчивый строитель! Всё у него по уму, всё на месте – просто душа радуется.

– Не размокнут стены-то под косыми дождями? – спросил, предполагая ответ. И не просчитался.

– У фронтонов видишь, как далеко балки выставляются – кровля там верх стены защитит. А ниже навесы поставим для тех же дров. С боков сараи будут. Ну и крыша дома поверх обмазки тоже под кору пойдёт. Так что – не размоет.

– А деревянный пол не выйдет?

– В этом году – никак. Зимой попытаемся сосновые стволы пораскалывать, тогда и поглядим, что выйдет. Пока-то глину носим да трамбуем, а там или циновки постелить нужно будет, или что другое, потому что камыша поблизости не видать. И Босса к нам посылай – печку складывать пора. Тут труба понадобится высоченная – у нас по задумке высота метра четыре от земли до самой верхней балки. Как он из плитняка такую выведет – ума не приложу.

– Всё равно придётся толсто строить, – почесал подбородок Веник (полезла бородёшка, хотя и мягонькая, и редкая). – А кирпича вам налепить не удастся?

– Кирпича? Это мысль. Он ровнее плитняка и ляжет плотнее, – Пых почесал точно такую же бородёшку. – Только Галку к нам привези для консультации, чтобы мы тут не горбатились понапрасну. Глина-то тут другая, не как у нас в Столичном.

– В Столичном? – переспросил Веник.

– Ну, это мы тут между собой так говорим, потому что раз здесь Рудное, то там тоже должно быть название.

Тем временем ребята подошли к костру. Тут на трёх камнях над пламенем возвышался горшок, а горели под ним бруски чего-то... прямоугольного.

– Это что? Глиносолома? – ужаснулся Шеф.

– Не, она не горит – проверяли. Мы, когда набивку стен пробовали, то и из торфа немного сделали. Утрамбовали хорошенько ещё влажный, а потом попробовали в костре – горит, как Кып рассказывал про мамонтовый навоз, медленно, но с хорошим жаром. А тут этого торфа, хоть завались, поверх руды. Не иначе, болото было, пока вода не ушла. Вот Ирка и жжет, чтобы за дровами не мотаться.

– Он что, прямо брусками и режется? – принялся уточнять Веник.

– Крошится. Его вон в те оправки забивают колотушкой, придавливают камнем, чтобы вода отошла. Потом вынимают брусок, и на солнышко. Через два дня горит, как миленький. А если прямо из-под гнёта, то не сразу разожжёшь. Это между делом идет, пока похлёбка доходит, Ирка себе на следующий день успевает топлива наготовить.

– И как она? Ирка. Не ругачая?

– Ругачая, но стряпает хорошо, когда продукты подвезли.

– Слушай, Пых! А ты мне не дашь с собой этих брикетов? Надо бы нашим показать. А то ведь задолбались уже с дровами-то.

– Бери сколько хочешь – его под берестой целая куча. На случай, если дождь – а то он размокает.

***

– Шеф! Почему у нас в клане ребёнок лишён нормального детства? – ни с того, ни с сего взбрыкнула за завтраком Светка.

– Э-э-э...? Что? Какого детства? – Веник покосился в сторону Ленки и получил в ответ чуть заметный кивок. Понятно – те самые дни.

– Того самого, с игрушками, с учёбой. Почему Пуночка вкалывает наравне с нами? Она же ещё маленькая!

– Я учу цифры и буквы, – возразил ребёнок. – У меня много игрушек. Бо Тун Лю Ба позволяет мне играть ножиком на кухне, Ла Ри Са разрешает брать лоскутки и даёт нитки. А мой самый любимый горшок Куз Нец Са Ня помогает ставить в горн, – ответила Пуночка.

– Что? Какой горшок? – чуть не подскочила Светка.

– Сейчас покажу, – "дикая" девочка, одетая, словно куколка, выскочила из летнего дома и умчалась.

– Девочки должны играть в куклы! – продолжила всё та же Светка.

Все дружно посмотрели на вождя – он с надеждой взирал на Ленку.

– Понимаешь, Светочка, – мягко ответила долговязая охотница. – Ты мало с ней общаешься, поэтому и не приметила, что для неё почти всё вокруг живое. И с камнем может поговорить, и бревну, с которого встала, спасибо сказать. Представь себе, как она воспримет куклу? Не иначе, как маленьким ребёнком. И будет за ней ухаживать, словно за собственной дочкой. Вдруг случайно сломает? Или отвалится у этого пупсика что-то, или краска сотрётся? Это же какое горе будет! Ты себя в малышовом возрасте помнишь? У меня как раз так было – я ревела, прореветься не могла.