Текст книги "Клан Мамонта(СИ)"

Автор книги: Сергей Калашников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 28 страниц)

Глава 2. За что хвататься?

Рассвет ребята благополучно проспали. Собственно, разбудила всех Любушка. Она принялась раздувать угли в чуть дымящемся костре и подняла целое облако пепла, от которого первым начал кашлять Саня. Ну и, когда люди спят, притиснувшись друг у другу, то движение даже одного из них беспокоит остальных. В общем, подъём получился сам по себе.

На завтрак девчата вытащили из какого-то закутка почти целый щучий хвост, запечённый ещё с вечера. Ленка разделила это богатство прямо руками и раздала.

– Ничего себе рыбку ты вчера раздобыла, – одобрительно хмыкнул Вячик. – Пятеро два раза поели.

– Кто поел, а кто просто червячка заморил, – рокотнул Саня. – Но добыча сама по себе знатная.

– Думаю, она там одна такая была, потому что давно съела всех остальных. И вела себя нагло, словно хозяйка. За что и поплатилась. Так что на повторение банкета рассчитывать не стоит.

– Что, Вячик! Попробуешь сделать удочку? – спросил Веник.

– Попытаюсь. А вы с Саней куда-то собрались?

– Сначала нужно разобраться со здешними камнями и попытаться сделать ножи из монет, да и из ключей тоже. Без этого мы только мучиться будем, как вчера. Ничего толкового без инструментов не сделаешь – сплошное тяп-ляп. И даже прутья для плетения корзин без нормального лезвия будут сплошняком с разлохмаченными концами.

– Так ты что, хочешь его тут оставить? Чтобы делал удочку? – поинтересовалась Любаша.

– Да никого я не хочу нигде оставлять. Знаешь, когда все вместе, как-то спокойнее.

– И мне, – согласилась Ленка.

Саня кивнул.

***

В яме из-под выворотня все камни были одного качества. То есть, крепче древесины вербы, но слабее металла. В районе брода, отыскалось сразу четыре очевидно отличных друг от друга вида, один из которых однозначно признали гранитом. На отколе он был зернистым и прекрасно выполнял работу рашпиля – девчата и Веник мигом заточили обожжённые концы своих копий. Вообще-то камни тут находились исключительно окатанные до полной гладкости снаружи и некрупные, не больше, чем с ладонь, хотя выше по течению за поворотом реки отыскалась и пара здоровенных валунов – их заметили прямо через прозрачную воду. Один с трудом выкатили на берег, поддевая его концами деревянных рычагов. Второй был много меньше, примерно с дыню.

Вот им-то и удалось как следует расплющить один край монеты, пользуясь первым – большим – в качестве наковальни. Удары наносил Саня практически с высоты вытянутых вверх рук.

Сначала-то монета просто отлетела – искали её почти полчаса. А когда нашли, оказалось, что всё получилось в лучшем виде. Оставалось нанести ещё восемь точно таких же ударов, после чего даже точить пришлось совсем немного. Почему она больше не отлетала? А её приклеили на жвачку.

Вторую пятирублёвку тоже приклеили к валуну на жвачку, зато первый удар пришелся мимо. Нормально угадали только с четвёртого раза – стало ясно, что Саня просто устал – пришлось делать перерыв. Ни Веник, ни, тем более Вячик нормально ударить таким камнем просто не смогли – они, всё-таки, не силачи, а Вячик ещё и маленький. Минут через десять Саня снова принялся за работу, и второе лезвие вскоре тоже поступило на заточку. Тут Вячик добыл из кармана ещё одну точно такую же монету и ещё одну, и ещё... так что у всех, в конце концов, оказались вполне неплохие лезвия.

– Мне в буфете тридцать рублей сдали "пятаками", – объяснил он. – Карман даже по ноге бьёт.

Пока парни "ковали", девчата работали над изготовлением лески из шерсти мамонтов. Аккуратненько заплели косичку, добавляя то к одной пряди, то к другой. Получилось где-то метра три тонкой довольно прочной, упругой бечёвки. Теперь дело осталось за крючком, а для его изготовления надо было вернуться к убежищу – пружинистое кольцо неохотно поддавалось изгибанию. Вот если бы его нагреть...! А, поскольку до старого кострища, где наверняка ещё тлели угли, они отошли недалеко, то не было смысла затевать ту же канитель на новом месте.

Уже подходили к той самой лужайке на которой оказались выброшены вчера прямо из кабинета физики, как вдруг справа из кустов показался медведь. Не особенно крупный, обычный бурый мишка.

– Все ко мне, – коротко скомандовал Веник. – Встать вплотную, выставить копья.

Девочки послушно почти прильнули к командиру. Вячик замер в позиции замаха своей "катаной" слева, а Саня точно также отвёл вправо узловатую дубинку.

– Замерли! – прошипел Веник. – Если бросится, я беру его на копьё, а вы быстро добиваете.

Топтыгин и не подумал бросаться – он выглядел, скорее любопытным, чем злым. Сделал несколько неторопливых шагов, как и был, на всех четырёх лапах, а потом фыркнул, развернулся и бодренько ушёл.

– Чего это он? – озадачилась Ленка.

– От нас пахнет дымом, – объяснил Саня. – Звери ведь не столько огня боятся, сколько именно дыма – спутника лесных пожаров. Оттого они и не любят подходить к костру. А что не побежали – молодцы. Хотя, за бегущим человеком медведи могут и не погнаться, если именно на него в это время не охотились. Для них важно увидеть, что вы не покушаетесь на территорию. То есть, если ему удалось просто отогнать чужаков, то всё в порядке.

– Не понял! – Теперь уже озадачился Веник. – Так мы правильно поступили, или неправильно.

– Ну... Если бы у меня тоже было копьё, вполне возможно, что завалили бы косолапого. Ты ведь собирался упереть конец в землю, чтобы Топтыгин сам насадился?

– Ой, мамочки! Как страшно! – всхлипнула Любаша.

– С другой стороны, – продолжал рассуждать Саня, – мы могли показаться медведю чем-то вроде стада, ощетинившегося рогами. А на такие... толпы, готовые драться, даже самые лютые хищники опасаются нападать.

– Короче, Слихасовский! – не выдержала Ленка. – Так правильно мы себя вели, или дурку катали?

– Вы – правильно. А мне нужно тоже вооружиться копьём, а не этой колотушкой. Ну, так пошли, что ли, а то мы всё стоим и стоим.

***

Вячик торопливо раздул всё ещё не до конца погасшие угли, подкинул дровец и сразу потребовал у Сани колечко от связки с ключами, чтобы сунуть его в пламя.

– Не суетись, – охладил его Веник. – Надо всё подготовить, а то мы эту проволочку мигом пережжём и останемся без ничего.

Саня молча кивнул и принялся складывать из камушков чашу, в середину которой установил торчком продолговатый гранитный окатыш. Обложил его пылающими головнями и устроился ждать, пока они прогорят и превратятся в угли. Сам же принялся остругивать палочку – монетой это получалось не очень ловко но, всё-таки, получалось.

Сделал расщеп на конце, вставил в него тонюсенькую щепочку и убедился, что от нажима пальцев раствор сходится. Пока добился этого, сам расщеп несколько раз удлинил и щепочку заглубил. Потом аккуратно обработал конец, сделав там что-то похожее на губки пинцета.

Нетерпеливый Вячик то и дело совался под руку, чуть ли не толкал и даже улучил момент "проверить" насколько прочно получилось... расщеп "полез" дальше, угрожая инструменту полным расколом. Продольным. Пришлось накладывать бандаж из шнурков от кроссовок.

Веник, тем временем, сделал аналогичный "пинцет", при этом бандаж он наложил сразу. И ещё очистил от коры палочку круглого сечения, вокруг которой предполагалось загнуть сам крючок. Прикрикнул на суетливого Вячика, чтобы сидел молча и... пришла пора пошевелить прогоревшие дрова и поправить угли. Колечко из тонкой проволочки возложили на верхний конец центрального камушка в очаге. Хотя, всем распоряжался Саня, а Веник просто слушался.

Подули с двух сторон на пламенеющие угли и дружно шарахнулись в стороны – жар оказался нешуточный. Даже брови и ресницы опалил. Но медлить было некогда – колечко выхватили пинцетом и тут же распрямили вторым. И ещё Саня успел ударить получившуюся проволочку посередине заранее приготовленным камушком с острым углом, положив "поковку" на второй гранитный окатыш. Проволочек стало две.

– Тонкая, быстро остывает, – буркнул он, заталкивая одну из них обратно в пламя. И тут же погасил "пинцет" резким взмахом руки.

– Вот! – Вячик сунул в руки друзьям ошметок берёсты. – Помашите, как веером. Я видел, что так делают на шашлыках.

Едва ребята сделали буквально по два взмаха, как "поковка" засветилась малиновым. Её тут же стремительно ухватили, оструганной палочкой прижали конец к большой деревяшке и загнули вокруг.

С третьего нагрева согнули пинцетом оставшийся свободным конец. Просто защемили и сделали совсем маленький крюк, чтобы леска не соскальзывала.

– Ну, ты могуч! – одобрительно высказался Веник, глядя на вполне цивилизованного вида крючок. – Где ты этому выучился?

– Дядька, папин младший брат, кует для реконструкторов всякие прибамбасы. А кузня у него антуражная – он ради понтов просит меня меха покачать, когда клиенты приходят. И весь из себя изображает мастера с учеником. Трындит и трындит. То про отпуск, то про закалку, то про то, чтобы не зевал, не пережёг изделие. И подзатыльники отвешивает совсем не учебные, – Саня поморщился. – А отец ему подпевает. Говорит, что нефиг книжки читать, а надо реальное дело осваивать.

– Ты же, вроде, спортом занимаешься! – недоумённо воскликнула Ленка, притащившая какую-то бересту.

– На вольную борьбу меня мама посылает. А то, говорит, совсем в диван врастёшь. А мне нравится про зверей и про путешествия.

– Вот отчего ты у нас такой медвежий психолог! – ухмыльнулся Вячик.

– Вень! Можно его побить? – рокотнул Саня.

– Не стоит. Он ведь не хотел тебя обидеть! – взметнулась Любаша. И встревоженно захлопала ресницами.

И вообще, чего вы тут расселись? – наехала Ленка. Нам бересту нечем сшить. И непонятно, как сделать дно, – она показала пластину берёзовой коры, снятую со ствола одним куском. Если отпустить, то это сворачивается в трубу.

– Вместо дна выберите подходящую гальку – мы ведь сюда разных натащили. Есть и почти круглые и очень плоские. А вот чем шить... – Веник принялся разматывать шнурки от кроссовок с обоих "пинцетов". – Кажется, я тут где-то видел липу.

– А второй крючок? – спохватился Вячик.

– Инструменты, считай, сгорели, – констатировал Саня. – Надо делать новые. Но, уже, наверно, не сегодня. Любаш! Прихрани в своём пенале эту проволочку, – он подал то, что осталось от кольца. – Жрать охота. Пойдём уже на рыбалку, что ли, Вячеслав. Я буду тебя охранять, а то тут медведи всякие ходят. Отнимут ещё весь улов.

***

Драть лыко оказалось совсем не просто. Веник долго, стоя на коленях, освобождал от коры участок ствола у самого комля, потом прорезал луб, стараясь его отковырнуть, цеплял пальцами отогнутый кусок и тянул, что было силы. Лыко ни в какую не давалось.

Любаша тоже сделала попытку, но не стала связываться со стволом, а начала с конца невысоко расположенного сука. Когда она освободила совсем небольшой участок, лента камбия более-менее стала отрываться от ветки и даже сильно оттягивала кору. Позвали парня – и он довольно уверенно выдрал вполне приличной длины ленту. Девчата ею вполне удовольствовались и ушли к убежищу. А Веника этот эпизод только раззадорил – он продолжил обдирать уже начатый сук.

Постепенно, кое-какие хитрости стали понятны, появился опыт, образовались навыки. Уже через час вся липка была ободрана, а бессчётное количество путающихся лент разной ширины лохматилось натуральным мочалом. Всё это остро пахло свежим древесным соком, норовило порезать руку кромками, ничуть не менее опасными, чем листья травинок. И ещё оно не хотело отрываться от нижней части ствола – ещё час ушёл на то, чтобы хоть как-то всё это оторвать, отрезать и смотать. Сложно это было оттого, что ленты получались очень разной длины. Иные тонкой полосой сходили от вершины до самого низа, а другие получались длиной в метр-полтора, потому что заканчивались там, где из ствола торчали ветки.

Те же полосы, что дрались с ветвей, были тоньше и короче. В общем – материал этот имел свою специфику. Отобрав пучок лент примерно метровой длины, Веник смотал остальное в неряшливый ком и повесил его прямо тут же – когда понадобится ещё – найти будет легко.

***

Девчата уже закончили сшивание цилиндра из бересты, загнав ему вместо дна плоскую почти круглую гальку. Выше и ниже её, они наложили снаружи солидного вида бандажи – это, чтобы та не выпала. Теперь обе сидели и с выражением глубокого удовлетворения на лицах жевали жвачку. Швы выглядели убедительно, а солидная горка изломанных заострённых палочек рядом с мастерицами говорила, что труд их не был лёгким.

Наконец, видимо, решив, что герметик дошёл до нужной кондиции, Ленка принялась залеплять отверстия для лыковых ниток изнутри, а Любаша – снаружи.

– Ну что? Поучаствуешь в испытаниях?

– Нет, давайте без меня. Надо ещё кое-чем заняться, – отмахнулся парень, выбирая среди дровяного хлама "свиточки" бересты. Ему нужно было попытаться решить вопрос с добыванием огня в любое время и при любой погоде. А для этого требовался эксперимент, тянуть с которым не следовало – пух с верб интенсивно облетал. А годится ли он для трута – этого ещё никто не проверял.

Подложил в костёр толстых палок, чтобы горели дольше, и двинулся туда, где виднелись белые султанчики на вершинах деревьев. До них ведь не так-то просто добраться без лестницы!

***

Вот и второй день в древнем мире подошёл к концу. Веник измучился в тренировках с высеканием огня и устроился на вязанке хвороста, приготовленной, чтобы на ночь затащить её в убежище – всё-таки лыко решает некоторые небольшие проблемы, а то пришлось бы всё это перекладывать поштучно. Ленка и Любаша тоже сидели у бледного в лучах низкого солнца костра, который поддерживали совсем небольшим, подкладывая дрова понемногу. Правда, кострище здорово расползлось, распределившись по площади чуть ли в целый квадратный метр, но собирать его в кучу не было никакого смысла.

Все ждали рыбаков с уловом. Куча уже замешенной глины ждала своего часа – кроме как запечь в ней, другого способа приготовления пищи у ребят нет. И вот из-под откоса выбрались Вячик с Саней.

– Что? Не клюёт? – огорчился Веник, увидев, что кроме копий и удочки у парней ничего нет в руках.

– Если бы! – Вячик сердито зыркнул на своего спутника. – Нормально наловилось, да только всё сожрал проклятый шакал. Как-то он так незаметно таскал рыбку за рыбкой, что нам ничего не оставил.

– А ты куда смотрел? – напустилась на Саню Леночка. – Ведь говорил, что будешь охранять! Или заснул на посту?

– Не. Не заснул. Только жалко стало животную.

– Что за шакал? Откуда шакал? – вскинулся Веник.

– Ну, тот, которого мы с тобой ещё вчера утром видели – он на нас смотрел от опушки. Молодой совсем, к тому же хромает. Объедки от вчерашнего ужина точно он подобрал, да и от завтрака тоже схарчил и кожу, и кости, и плавники, – Саня горестно вздохнул. – Я ему всего-то один хвостик и бросил, когда углядел. Кто же знал, что этот мерзавец так разохотится, что вообще всё утащит.

– Так что, говорите, много наловили? – упёрла руки в бока Любушка. – Небось, друг ваш сердечный сейчас от обжорства мается животом. Рыбаки, растудыть вас, меценаты-благотворители.

Словно в ответ на эти слова в Санином животе прозвучало голодное бурчание. Ленка прыснула и принялась отгребать палкой горящие дрова и светящиеся угли в сторону от кострища. Из горячей рыхлой земли, перемешанной с золой, она выкатывала продолговатые комки, складывая их на пластинки коры: – Лезьте внутрь, да дрова примите. Мамонт! Подай им вязанки и головню – пускай там костёр разжигают.

Все сноровисто забрались в укрытие и расселись на вязанках хвороста рядом с охотно разгоревшимся костром.

– Смотрите, как это едят, – Ленка привлекла внимание остальных, взяла темный комок и палочкой отбила с него слой глины. Взору остальных предстала самая обычная двустворчатая ракушка. Раскрыв её заточенной монетой, девочка подцепила содержимое и отправила себе в рот.

Остальные, помедлив, чтобы проследить за выражением лица, последовали её примеру.

– Скользкое, резиновое и почти не жуётся, – прокомментировал Вячик.

– И глотается длинно, словно сопля, – подтвердил мнение товарища Саня.

– Вообще-то оно ещё и отравой должно стать, – спохватился Веник. – Это же, как ракушечник при обжиге превращается в негашёную известь. Ну, то есть тут ведь как раз те же ракушки. Я про створки говорю.

– И откуда, интересно, ты об этом знаешь? – Ленка хитро улыбнулась и взяла следующую ракушку. – В школе об этом у нас ничего не было.

– Да встречал в какой-то книжке, – пожал плечами парень и тоже взял следующую ракушку.

– Вот, чтобы не произошло обжига извести, и приходится это блюдо не перегревать и не передерживать. Такая вот кулинарная тонкость.

– Это как та японская рыба из "Графа Монте-Кристо", которую, если чуть неправильно пожаришь, то хана едокам? – ухмыльнулся Вячик, и тоже взял вторую ракушку.

– Не так ужасно, потому что сразу портится вид продукта. Это если обожжётся перламутр, который немного способствует правильному приготовлению. Да и вкус резко ухудшается.

– Куда уж ему сильнее ухудшиться! – скривилась Любаша и тоже взяла добавки. – И вообще, откуда тебе-то это всё известно? Тоже всяких умных книжек начиталась?

– Книжки тут ни при чём. У меня предки сдвинуты на подводной охоте. Я с младых ногтей за ними таскаюсь по всем местам отдыха. Если летом в отпуске – то на море, а, если не в отпуске, то по нашим озёрам-рекам. Обычно они выбирали тихие уголки подальше от цивилизации – неделями, бывало, в палатке жили. Иногда даже без примуса. Тут, скажу я вам, вообще местечко райское. Если бы ещё маску и ласты раздобыть... – Ленка мечтательно закатила глаза и вздохнула. – Папа всё мечтал на Енисее на тайменя поохотиться с подводным ружьём, – она обвела присутствующих взглядом. Шутки явно никто не понял. – Ладно. Не налегайте сильно – пища тяжелая, для непривычного брюха некомфортная. По паре штук слопали – и хватит. Сане можно три – он большой. А остальное можешь отдать своему любимому шакалу. Только створки пораскрывай и нутро выковыряй. И, кстати, шакалы лают?

– Некоторые виды лают, – Саня с сожалением глянув на несколько нетронутых ракушек, стал делать, что велели.

– На меня смотрите, – скомандовал Веник. Он показал трубочку из свернувшейся рулончиком бересты и выковырял из неё немного пуха, собранного с верб. Положил сверху молочно-белый камушек и сделал по его краю резкое движение десятирублёвой монетой – искры посыпались на вату и несколько из них не сразу погасли. Оставалось аккуратно раздуть огонёк, довольно быстро сожравшей комочек пуха. Его пришлось выпустить из пальцев и уронить на пол. – То есть – это кремни. Чем шибче вдаришь, тем больше искр, но лучше резкое трущее движение твёрдым предметом. Пару раз я даже гранитом по кремню сумел нормально зажечь, однако, лучше бить железякой. Держите – тут на всех. Раз по пять хватит запалить огонёк. Ну, это по количеству трута. Но его можно и побольше насобирать – просто я с этим сегодня замаялся.

– Кремни? – возбудился Вячик. – Из которых древние люди делали топоры?

– Мне только маленькие камушки попались, – смутился Веник. – Меньше, чем наши пятирублёвые монеты. Так что топоры из них выйдут только для Дюймовочек.

– Вот. Можно попить, – Любаша представила на общее обозрение сосуд из бересты с каменным дном.

Пить сегодня, похоже, никому не хотелось. Но все по очереди сделали по глоточку. Смеркалось. Снаружи потянуло ночной прохладой. Ребята распустили завязки, стягивающие дрова и устроились на лежанке, сбившись в тесную кучу. Под ними какое-то время шуршал сухой камыш, добавленный для мягкости поверх палок, но усталые дети быстро угомонились, накрывшись двумя пиджаками и одной куцей курточкой.

Глава 3. А вот и третий день

– Кажется, кто-то тявкнул, – вскинулась чуткая Любаша.

– Санькин шакал вышел к завтраку и торопит с подачей первого блюда, – проворчал недовольный Вячик и попытался перевернуться на другой бок, но угодил локтем Ленке по рёбрам, за что отхватил знатного леща. – Уй! Не дерись. Я же не нарочно, – вот так и состоялась побудка.

Солнце уже взошло и даже слегка пригревало, поэтому все охотно вылезли наружу.

– Жрать охота, – оповестил товарищей Саня.

– Да что ты? – деланно изумился Веник. – Только позавчера полноценно позавтракал, а потом ещё три раза перекусил! И всем известно, что за какие-то жалкие трое суток человек от голода не обессилеет. Так что можем ещё день простоять и ночь продержаться на тех запасах, что у нас собой из дома. Я вообще не планировал до завтрашнего утра уделять сколь-нибудь заметного внимания продовольственному вопросу.

– Так ты для нас планировал трёхдневную голодовку! – подхватила шутку Ленка. Но покосилась на мрачного Саню и передумала насмешничать. – Как хотите, а я иду на серьёзную охоту. Слава со мной, а остальные воплощают великие замыслы вождя. И даже не просись с нами, – шлёпнула она по плечу набирающего в грудь воздуха Саню. – Барабанный рокот твоих кишок распугает всю дичь на многие километры в округе, – взяв несколько полутораметровых тонких палочек, прислонённых к стенке убежища, она, заодно, прихватила и остатки лыковых лент, болтающихся на одной из неотбитых веток: – Цыгель-цыгель, ай-лю-лю, – добавила она, и двинулась в сторону, противоположную склону к реке.

Вячик последовал за нею с неизменным копьём в руках – после встречи с косолапым никто не делал ни шагу без этого атрибута.

– Так чего ты там напланировал? – повернулась к Венику Любушка.

– Нарежьте прутьев с тех ив, что у речки, и плетите корзины.

Саня молча повернулся и пошел, куда велели. Девочка с полминуты смотрела ему в спину, а потом двинулась следом.

Веник слазил в убежище, откуда добыл кучу принесённых вчера с речки камней – он выбирал из них только мелкие, меньше яйца. Долго разглядывал и раскладывал на кучки, постукивал их друг о друга, царапал монеткой. Наконец, остановился на трёх вариантах, отложив по два-три образца – остальные показались ему недостаточно крепкими. А потом принялся разжигать вчерашний горн и делать подобие щипцов. Состругал среднюю часть палочки примерно на половину толщины и согнул её в этом "прослабленном" месте. Подровнял хватательные концы, стесав их в прилегающих друг к другу местах.

А потом принялся за настоящее исследование – первым накалил уже знакомый кремень, достал его из огня и тонкой щепочкой, смоченной в воде (благо, какой-никакой сосуд уже имелся), провёл черту. Раздалось короткое шипение, лёгкий треск, и от образца откололась частичка, одна из кромок которой совпала со сделанной чертой.

Снова нагрев – и опять мокрая черта, и ещё кусочек отлетел. Веник повторил попытку, и снова добился успеха. Правда, надёжно угадывал он только с одной из кромок, по которой лопался материал, но, чуть погодя, уловил – общая тенденция прохождения раскола тяготеет к той, что произошла в первый раз. То есть некая невидимая структура у камня имеется, нужно только найти её осторожными пробами. В качестве бонуса за проявленные терпение и вдумчивость, получил даже несколько тонких пластинок, просто бритвенно-острых по одной из кромок.

– А где народ-то? – раздался над головой Лёхин голос.

Это надо же так увлечься, чтобы полностью потерять контроль над окружающей обстановкой! Рядом стояли сразу четыре одноклассника. Миха, Пашка и Гоги так же, как и их вождь, сжимали в руках длинные палки. И вид у этой скульптурной группы был весьма напряженный, можно сказать, угрожающий. Страшно захотелось их обломать.

– Народ? – лениво протянул Веник. – Народ-то в поле.

– Так ты что? Нарезал задачи и спокойно прохлаждаешься?

– Так чего беспокоиться? Всё под контролем, – кивнул Веник. – А у тебя какие проблемы? – продолжил он вяло, картинно растягивая слова.

– У меня? С чего ты взял, будто у меня какие-то проблемы? Так, прогуливаемся, смотрим, – делая вид, что сдерживает зевок, ответил "вождь древнего племени"

Пока длился этот диалог, Миха и Гоги залезли в убежище и теперь что-то между собой бубнили. Пашка же обходил вокруг постройки, разглядывая её.

– Ты Димку не видел? – со скучающим видом полюбопытствовал Лёха.

– Не видел. Да я и не крутил головой по сторонам.

– Ну, нет, так нет. Сегодня-то как? Клюёт? – кивнул в сторону откоса к реке.

– А фиг его знает. Вчера клевало, но здешний Топтыгин отобрал у нас нафиг весь улов. Хорошо, хоть ни за кем гоняться не стал – нажрался и до сих пор дрыхнет под ивами. Так что вы постарайтесь не слишком шуметь, а то вдруг проснётся, да встанет не с той ноги.

– Ага, – засобирался Лёха. – Пойдём, пожалуй. Ты не против, если мы огоньку у вас захватим?

– Без проблем, – кивнул Веник. Если не донесёте до дому, то можете сколько угодно раз приходить. Только старайтесь не шуметь, а то сами знаете – с таким соседом нужно быть очень вежливыми. И пёсика нашего попрошу не обижать, – кивнул он на шакала, нагло выставившего свою острую морду из кустов метрах в двадцати от кострища.

Ребята несколько притихли, перестав обмениваться мнениями об убогости постройки и криворукости её создателей. Набрали палок из кучи приготовленных дров и положили сразу две штуки концами прямо в горн. Веник поддал веером, чтобы они поскорее запылали, а потом нежданные гости мягко, но поспешно удалились.

Проводив их глазами, вождь клана Мамонта вернулся к прерванной работе. Он отложил в сторону кремни, которые встречались только самых малых размеров, и взялся за камни другого вида, этих в ручье было сколько угодно и любых размеров. Они, как выяснилось, несколько менее прочны, но тоже вполне ничего. Теперь нужно было проверить, поддаются ли они обработке по технологии "огонь-вода". Эта работа заняла прилично времени и привела к несколько неопределённому результату. То есть камни трескались, но угадать направление раскола удавалось через раз. Получалось, что структура у них не столь хорошо повторяется. Ну, или она какая-то кривая.

Стоит ли пытаться сделать из этого материала топор? А куда денешься, если больше не из чего? Хотя, есть смысл проверить и третий тип образцов тот, что твёрже кремня.

Только Веник распрямился, чтобы сменить позу, как увидел идущего в его сторону Димку вместе с Иркой, Лариской и Галочкой.

– Здорово, Вениамин! – приветливо заговорил Димка уже издалека. – А что, Лёха со своими гвардами досюда доходил?

– Ага. И доходил, и уходил, – ответил Веник.

В руках пришедшие тоже держали палки, но выглядели они от этого вовсе не столь грозными, как предшествовавшая им четвёрка пацанов. Как-то мирно эти ребята смотрелись – просто слегка замурзанные школьники с дубьём. – Вы что, гоняетесь друг за другом?

– Это он за нами гоняется. А мы решили Кубью поискать. У него хотя бы зажигалка есть. Да и ножик тоже большое подспорье, а то даже конец палки, пока камнями заостришь, шесть потов сойдёт. Знаешь, как ночью страшно? Когда костёр нечем запалить. Хотя, нет, не знаешь – вы-то как сумели добыть огонь?

– Линзой. От солнышка.

– Вот блин! У меня классная лупа в сумке осталась. Сейчас жалею, что оставил её в классе под столом. Хотя, кто ж знал!

– А где Ленка? – спросила Галочка.

– На охоту пошла. Думаю, вернётся к вечеру. Ну, то есть, не позднее. А в точности не знаю, – Веник помнит, что миниатюрная Галочка была дружна с долговязой Ленкой. – Если хочешь, можешь подождать.

– Подожду, конечно.

– Так ты что, тут останешься? А то мы пойдём Кубью искать. Нам бы хотелось до темноты с этим разобраться, – попыталась удержать Галочку Ирка. – Что, присоединишься к клану лохов имени мамонта?

– Дурак ты, Димка, – Лариска почему-то набросилась не на Ирку, а на парня. – Никакие они не лохи. Это твой Кубья противный, а тут, смотри! И огонь горит, и домик такой забойный!

– Забойный. Сплошные дырки, – поморщился мальчик. – Ни от дождя, ни от ветра, ни от сырости в нём не укрыться. Да, если бы у меня был ножик, я бы такой шалаш соорудил! В общем, если желаете, можете оставаться с этими простодырыми, а я пошел дальше.

– Я с тобой, – присоединилась к нему Ирка.

– И я, – Лариска почему-то тоже передумала.

– А я Леночку подожду, – мотнула головой Галочка. – Можно я посмотрю, как там у вас внутри устроено? – показала она в сторону убежища.

Веник кивнул. Он так и сидел на вязанке хвороста. Проводил глазами Димку и двух девочек, пока те не скрылись из виду, обходя чудовищную сосну по вполне уже натоптанной тропинке вокруг корневища. Подложил в горн несколько палок потолще, чтобы снова нагорело углей и, пока суд да дело, заглянул в постройку. Там на примятом камыше сладко спала Галочка, свернувшись в зябкий клубочек. Накрыл её своим пиджаком и курткой Сани, а потом вернулся к оставленной работе.

Итак, третий сорт камней. Нагрел небольшой окатыш, провел мокрую черту – есть раскол. Вторая попытка – снова получилось. И направление, по которому трещина распространяется внутрь материала, совпадает с первым вариантом. Для надежности проверил в третий раз – две получившихся чешуйки оказались дымчато-прозрачными, а первый отколовшийся кусочек был мутным, потому что окатанная водой поверхность выглядела плотно тонированной. Зато вся её кромка оказалась бритвенно-острой. Жалко, что этот фрагмент такой крошечный – с рублёвую монету, а то и меньше. Однако, нужно поискать камень покрупнее – кажется Любаша вчера несла что-то продолговатое этого типа.

Точно – вот лежит продолговатый увесистый окатыш. Веник принялся за него, потихоньку откалывая пластиночки наискосок от одного из концов. Получалось медленно, но уверенно. Дело тормознулось, когда пришла пора обрабатывать встречную грань острия – не сразу угадал с направлением, по которому следует проводить смачивание. И еще тут потребовалось сильно уменьшить размеры отколов. Но затея удалась – камень превратился в зубило с прямой режущей кромкой, к которой достаточно остро сбегались грани "заточки".

Пошел к ободранной липке и провёл испытание, действуя инструментом, зажатым в руке, словно ручным рубилом. Довольно успешно, надо сказать – нижние ветви отсеклись легко, хотя и не так ловко, как если бы действовал железным топором – прорубать древесину следовало неглубоко, оставляя довольно широкий паз и переводя много древесины в щепу. Ну и о хрупкости инструмента не следовало забывать – если не соразмеришь силу удара с прочностью этого камня – можно и расколоть его.

Солнце уже перевалило за верхнюю точку своей траектории, когда появились Саня и Любаша. Приволокли кучу прутьев, увязанных в толстые пучки. Все они были очищены от листьев и коры и выглядели желтовато-белыми. Девочка устало опустилась на вязанку хвороста у горна, а ребята снова отправились к ободранной липке – Венику не терпелось похвастаться рубилом. Вскоре оголённый ствол рухнул – Саня свалил его, когда приспособился к работе этим клином.