Текст книги "Клан Мамонта(СИ)"

Автор книги: Сергей Калашников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 28 страниц)

Выбрав из хвороста палки покрепче, связали вторые нары, поменьше, для хозяев. В заимке стало совсем не повернуться. Вор пришёл погреться, а вместо него на пост заступил Ныр.

– Лен! Олени не дикие, а полудикие, – поделился догадкой с подругой. – Пришли на дым, от людей не шарахаются.

– Вот и я смотрю, – кивнула Ленка. – Словно чабаны, нашедшие потерявшуюся отару. Вроде как пасут, – и протянула готовые рукавички Вору. – Тебе, – сказала с улыбкой.

– Бо Тун, – кивнул "древний пастух", примеряя подарок.

– Ты не находишь, Лен, что нас занесло в интереснейший период? Знакомые нам по будущему виды человеческих занятий сейчас находятся в стадии... ну... когда возникают. Что-то уже есть, а чего-то ещё нет. Проверим?

– Попробуй. А как?

– Ну, я же давал команду, в каждую заимку завезти хотя бы килограмма по три соли. Толкни ко мне вон тот горшок.

Расковыряв палкой слежавшиеся комки, протянул Вору хорошую горсть неочищенной соли. Тот лизнул, кивнул, забрал и вышел. Ребята последовали за ним.

Охотник приблизился к оленям, но не вплотную, и рассыпал соль по земле. Отошёл снова недалеко. Животные тут же оставили в покое траву и принялись лизать соль, безо всяких сомнений приблизившись к Вору. Даже толкучка получилась.

– Видишь? Вполне отработанная процедура. И расстояние между пастырями и паствой давно выверено. Думаю, с такой дистанции можно и аркан набросить на рога.

– Думаешь, олени уже одомашнены, но не приручены?

– Сложно так прямо сказать. Между этими понятиями очень размытая дистанция. Тот же Шак – одомашнен, или уже приручен? Вор! Где ваши женщины?

– Идут, – махнул рукой на север. – Шеф! Дай ещё соли. Завтра я заколю оленя.

– Почему завтра?

– Женщины придут – будет хорошо.

– Лен, принеси горшок.

На этот раз солью угостили своих питомцев все три древних "оленевода" – каждый подошел к стаду со своей стороны, для чего им пришлось описать изрядные полуокружности в обход поляны – эти люди избегали проходить между оленями.

Делать Венику было решительно нечего. Древние люди исправно несли службу, Ленка рукодельничала, складывать дрова было уже просто некуда, а до ужина оставалось ещё много времени. Хотелось поправить дом, но был он настолько неказист и коряв, что просто рука не поднималась прикасаться здесь к чему-либо. Зато рядом лежали обрубки древесных стволов, оставшихся от стройки. Попадались среди них и куски метра по полтора-два длиной. Не толстых – сантиметров по десять-пятнадцать в диаметре – видимо, верхние части стволов.

Поковырявшись в штабеле, выбрал четыре штуки, сложил клетью. Походил вокруг, присматриваясь и воображая, как это будет выглядеть в стене дома. Фигово. Середины провисают. Перевернул горбиком вверх, заклинил, чтобы не крутились – лучше. Ведь опираться всё это должно на углы.

Подложил под углы коротыши, чтобы сымитировать опоры. Обошел со всех сторон – что-то не так. Позвал Ленку. Вдвоём при помощи шнурка добились равенства диагоналей, сдвигая и раздвигая концы брёвен. Опять что-то не то. Не радует глаза картина, не чувствуется будущего у этого прямоугольника, если мысленно продолжить его вверх, накладывая последующие венцы. А тут и ужинать пришла пора.

Ломти отварных корневищ камыша с селёдочкой... хотя, может и не селёдка это, но всё равно вкусно. Что интересно – гости подтягивались к столу по одному. Двое оставались снаружи и несли свою службу, иногда перекликаясь через стадо. Поевший сменял одного из товарищей, а потом, когда заправились все, порядок сохранился – сначала свободный от караула гонял чаи, потом подрёмывал. Олени паслись. Шкура, для накрывания во время сна вернулась к ребятам – подчасок отдыхал строго сидя, подбрасывал дровец в топку и изредка наливал себе чаю из белоголова – смородиновый лист уже кончился.

Потом был крик, сорвавший с места отдыхающего. Когда Веник с Ленкой вылетели наружу, увидели сбившееся плотной кучей стадо, идущее по кругу, бегущих по сторонам и сзади него "оленеводов", силуэты волков, сливающихся с ночной темнотой. Веник вернулся в заимку, запалил в печке берестяной факел и снова выбежал, догоняя стадо. Серые тени отпрянули, теряясь из виду, но олени по-прежнему вели себя беспокойно. Чуть погодя они снова шарахнулись, поворачиваясь всем стадом резко влево – пришлось быстро убегать, чтобы не оказаться на их пути.

Вскоре всё успокоилось. Факел тоже догорел, и Веник вернулся в заимку.

Утром Вор принёс две волчьи шкуры и бросил их рядом с Ленкой. И ещё он отдал ей стрелу с латунным наконечником.

– Была уверена, что промахнулась, – смутилась подруга.

– И одною пулей, он сразил обоих, и бродил по берегу в тоске, – пропел Веник, наливая оленеводу чай и протягивая сухарь, – свежие продукты закончились.

Глава 30. Чем занять время

Ленка скоблила шкуры в заимке на полу – снаружи они задубевали от холода. Веник ковырял камнем берег озера, сгребая на кусок коры добытый грунт – ему нужен был сухой. Причём, лучше всего глина – докапываться до неё пришлось долго, потому что лопаты с собой не было, а тупить топор или нож – не дело. Деревянный лом не брал верхний, замерзший слой, а когда прорубился сквозь него, дальше и камнем было сподручно.

Глина пошла на обезжиривание "подарка" от Вора. После него шкуры станут "фанерными", но "отойдут" после дубления. Это будет уже дома. Главное – не завоняют ни сейчас, ни потом. Снова вышел к клети и оглядел её – ха! Надо же положить вершинки к комлям. Точно! Тогда, если потом на углах чередовать тонкие и толстые концы брёвен... а ведь у настоящих плотников, подобное решение не то, что вопросов не вызывает – оно для них так же естественно, как дыхание. Это новички сутками мучаются, постигая очевидное.

Переложил, осмотрел со всех сторон – лепота. Теперь нужно прикинуть, как разметить углубления в верхних брёвнах. Те самые, которые накроют, ложась поперёк, нижние брёвна, как бы насаживаясь на них. Делать это на глазок не хотелось, тем более что прорубать придется примерно половину толщины каждого ствола.

Затесал лопаточкой конец палки подходящей толщины и, опирая нижнюю кромку о поверхность нижнего же бревна, наметил угольком точки, которых касалась верхняя кромка "лопатки". Полюбовался образовавшейся дугой, зашёл с другой стороны и повторил. Это же сделал ещё шесть раз, разметив сразу все углы. Перевернул одно из верхних брёвен и принялся прорубать дугообразные углубления.

И топор острый, и руки к нему привычны, и брёвна тонкие, а провозился долго. Хотелось сделать как можно точнее, угадав именно на линии. Уже начинало смеркаться, когда перевернул бревно обратно на запланированное место. Хорошо село – буквально, словно всегда тут было. А женщины "оленеводов" так и не пришли. Мужчины же по очереди поспали в заимке и, как ни в чём ни бывало, днём продолжили свою охранную деятельность.

На другой день Веник прирубил второе бревно – нормально вышло, словно начало настоящего сруба. И принялся за второй венец. Материалу среди остатков нашлось только на одну стену – больше ничего подходящего не было – единственный годный обрубок. Положил, причертил, прорубил пазы, накатил на место – облом. Не садится, потому что вся длинная сторона соприкасается с поверхностью нижнего бревна и "не пускает". Это что же? Здесь тоже должен быть паз? Только продольный, а не поперечный? Похоже. Что-то этакое зашевелилось на краю памяти – видел же он деревянные дома с перекрещенными на углах брёвнами. Как их строят – не видел, а готовых – сколько угодно. И торцы разглядывал.

Опять проблема – на какую глубину прорубать желобок? Не на полбревна же! Хотя, если приподнять верхнее бревно в то положение, которое оно занимало целым, то, теоретически... нет, не годится. Расстояние-то между поверхностями тогда равно полной толщине... чего? Ведь бревна ниже ещё не было? А если представить, что было? Тогда полбревна.

Некоторое время ушло на построение в голове разного рода геометрических вариантов – как-то не складывалась картинка. Поэтому вытесал ещё одну лопаточку – уже первой – и по ней, выбранной исключительно на глазок, произвёл разметку края будущего продольного паза. Но сначала приподнял оба конца бревна на одинаковую высоту, подложив палки равного диаметра – без этого "элементы конструкции" не фиксировались относительно друг друга. Ну и сам паз дался не сразу – то пяткой топора ковырял, то носком.

Теперь бревно легло, но щель по всей длине соприкосновения впечатляла. Одно утешало – она была постоянной ширины от одного конца до другого. То есть, с принципом он угадал, но промахнулся с расстоянием.

Итак – разметка – наше всё. Остаток дня искал ещё одно подходящее бревно – пришлось валить сосну и отсекать от неё всё лишнее. Вот эту, шестую, деталь приладил с первого раза, разметив и поперечные углубления, и продольный желобок одним размером лопаточки.

В трудах незаметно пролетело два дня. Вечером на тропе показались волокуши – прибыли женщины, дети, покрытия чумов и пожилой охотник. Устройство табора, знакомство, беготня малышей – Веник сразу переключился на слежение за событиями, происходящими вокруг. И... ребёнок рукой оттолкнул от себя оленя, потянувшегося к нему мордой. Краем глаза приметил, что другого оленя отвели в сторонку, увлекая верёвкой, захлестнутой за рога, повалили и как-то быстро деловито умертвили – остальное стадо на эту сцену никак не отреагировало.

Между озером и заимкой встал посёлок из трёх чумов, запылал один костёр, второй. Началась готовка – Ленка уже крутилась между женщинами, а Веник показывал детишкам, как устроена печка. Ужинали на открытом воздухе – ветер улёгся, и было умеренно холодно – не мороз. Еда... жареная оленина оказалась вкусной, печёная – отменной, а от сырой ребята отказались. Сами олени спокойно паслись неподалеку, и за столом не хватало двух охотников – на дежурстве. Вскоре все угомонились.

Гости в заимку не вернулись – сменные, теперь втроём, сидели около костра, над которым на камушках возвышался горшок из-под орехов. Что бросали в него местные – непонятно. Но из прихваченных на той же заимке чашек они время от времени что-то отхлёбывали.

– Ты предупредил бы меня, что мы тут не просто в дозоре, а в этнографической экспедиции, – пробормотала Ленка.

– Да я и не предполагал, что оно так обернётся. Ну что? Сверим выводы?

– Луков нет, термостойкой посуды нет. Уверена, что эти ребята впервые в жизни отведали горячие напитки. На оленях не ездят. Палеолит.

– Оленей пасут, подкармливают солью и охраняют от хищников. Ещё вспомни приход стада на дым – возможно, животные в тундростепи стремятся туда, где поменьше гнуса, который как раз дым и отгоняет? И ещё эти люди способны незаметно для стада изъять из него отдельную особь, забить, ободрать и разделать. Развитие налицо. Хотя шкуры у ребят вонючие, особенно, как отогреются после холода.

– Ладно, потерпим ради науки, – мурлыкнула Ленка. – Зато потом дома в мыльне я тебе спинку потру. И попрошу без претензий, – оттолкнула она притиснувшую её руку. – Я настолько грязная, что не то, что твои, но даже собственные прикосновения неприятны.

***

– Вот! – Веник остановился рядом с могилой одноклассника и показал рукой на просторную луговину. – Здесь много травы, пусть и сухой, и замёрзшей, но не заваленной снегом, как у вас на севере.

– Да, – старый Нот осмотрелся. – И дров много, – кивнул он на завалы древесных обломков вдоль тропы, – и вода рядом, – взгляд на озеро, начавшее затягиваться у берегов тонким льдом. – А это что? – указал на лиственничный обелиск рядом с невысоким холмиком, обложенным дёрном.

– Место, где мы вспоминаем человека, жившего среди нас. Поэтому, оно отмечено этим знаком.

Старик подумал, но ничего не сказал. Ещё раз осмотрелся, глянул назад вдоль тропы туда, откуда приближался хромой юноша, опирающийся о копьё, как на посох .

– Он сильный, умелый, но в дороге всегда отстаёт. Приходит через несколько дней по нашим следам, – зачем-то объяснил он Венику.

– Оставь его со мной, пусть отдохнёт. И скажи Бо Тун Ле Не, что я жду её здесь, – махнув на прощание "древнему" деду, Шеф достал топор и двинулся к осиннику – у него созрела идея. Если оленеводы переезжают сюда, то и им с подругой стоит тут обосноваться. День ещё очень далёк от завершения – у него есть время. Вот и местечко, куда так и просится избушка. Молодые стройные деревья рядом, а осина довольно податлива. Нет, сильно размахиваться он не станет, но срубить клеть два на два метра успеет. Тем более, с помощником. Заодно и познакомятся толком. Вот и прекрасный почти поваленный ствол – как раз на нижний венец.

Примерившись, Веник принялся валить и перерубать, заготавливая одно бревно за другим, сразу делая двухметровые заготовки. Юноша, а звали его Пуп, чуток передохнул, а потом стал стаскивать обрубки в выбранное место – захлёстывал верёвку за конец и волок. Силушки ему, действительно, было не занимать. Помогал поднимать брёвна, размечать, переворачивать. Надрал мха. Веник же рубил, рубил и рубил – сноровисто, точно, не делая ошибок – частенько зарубал глубже, чем нужно, полагаясь, что мох заполнит эти пустоты. Мох и заполнял – его сразу клали щедро – работа продвигалась медленнее, чем хотелось. А хотелось успеть завершить постройку к Ленкиному приходу. Потолочное перекрытие, совмещённое с кровлей, пришлось укладывать, едва высота постройки достигла полутора метров – работать выше стало неудобно, а возиться с лесами некогда. Жерди притесал друг к другу на скорую руку, затыкая щели тем же мхом. Сверху второпях набросали дёрну, земли, камней и палок – совсем-то хорошо не получилось.

Дверь, а про неё не забыли, прорубили вовремя – не заложили это место верхними венцами. Хотя, с вертикальными брусьями косяков пришлось повыделываться, чтобы заострённые при перерубании концы заправить в продольный паз – его пришлось сделать с запасом в расчёте на всё тот же мох. За остаток дня и начало следующего довели постройку до жилого состояния – тут не дуло, и тепло не выходило наружу. Дыра в потолке, костёр, и к моменту, когда Ленка подкатила тачку с горшком, туесом и тремя шкурами, терем был готов.

– Ну-с, плотничек! Показывай наши хоромы! – перешагнула подруга через высокий порог. Посмотрела на выглядывающий из щелей мох, на клинья, торчащие то тут, то там, на тонкие неошкуренные брёвна. – Огромный шаг на пути развития деревянного зодчества. Никто не сможет выказать даже тени сомнения в том, что это эта собачья конура сделана одним топором. То есть – очень топорная работа.

За её спиной через дверной проём было видно, как олени переходят с одного пастбища на другое. Они шли, огибая волокуши, на которых люди тащили свой нехитрый скарб. То есть, принцип соблюдения определённой дистанции оказался забыт обеими сторонами.

– Лен, а как они заставили их идти?

– Вор приманил нескольких солью, а потом от другой стороны поляны зашли женщины с палками в руках, и слегка шуганули сомневающихся – олени и потянулись в нужном направлении. Вот тебе туес, и ступай, воды принеси. Заодно придумай, как приладить на дверь шкуру.

***

Смена пришла на следующий день – неделя «дежурства» прошла, словно корова языком слизнула.

– А у вас тут весело, – улыбнулся Пых, а Кузя поставил тачку и озирался по сторонам. – Так это те самые охотники, которых нужно дождаться, – показал он на чумы и несколько фигур между ними. Полосатая ноябрьская погода принесла бодрый морозец с прохватывающим ветерком.

– Они оказались оленеводами, – ответила Ленка с довольной улыбкой. – Шеф вас сейчас познакомит. А я пока вещички соберу – хочу успеть домой к ужину.

– В общем, так, парни! Группа эта, хоть и невелика, но надо дать им понять, что мы будем рады видеть их в этих краях. Кстати, они всегда зовут нас к столу, так что провиант не экономьте и угощайте их при любом случае – не оголодаете. Ваша задача – смотреть, слушать и делать выводы. Ещё среди них есть хромой юноша и старик – хочу их к себе зазвать. Паренёк с руками, а дедулька знает на севере каждого лемминга.

Проблем у этих ребят две: Нет своего железа, и они не верят, что на оленях можно ездить. Усекли? Тогда, айда знакомиться.

***

– Привет, Веник! – Серый подошёл к Шефу, когда тот только что вернулся в тёплый дом из мыльни. – Гостинчик у меня, – он протянул небольшой свёрток. – Я золото нашёл.

Посмотрев на блестящие камушки, Веник вернул драгоценность обратно:

– Светке отнеси, пускай она Лариске покажет, Сане и ещё кому захочет. Пуночке обскажешь, где и при каких обстоятельствах ты это обнаружил – пусть она тренируется записывать. Сам потом поверь, чего она накалякала и поправь. Исполняй. Думаю, за ужином уже будем знать, что это за блестяшки.

Проводив взглядом Серого, Веник вернулся мыслями обратно в мыльню – не обманула его Ленка. И сейчас было откровенно не до нового открытия. Золото, конечно, могло пригодиться, но никак не было для них чем-то важным. Может быть, удастся сделать из него зеркало? Или чашечку для лаборатории? Ту же кислоту со всякой всячиной смешивать. Послать летом группу, чтобы наковыряли не горсточку, а несколько килограммов. Впрочем, это не к спеху. Сейчас важнее дождаться ночи и пошептаться с Ленкой. А то как-то он уж очень ошеломлён.

***

– Не золото это, – доложил за ужином Саня. – Я по нему молотком ударил, но оно не смялось, а раскололось. Потом в открытом тигле почернело и как будто сгорело, но не в золу или шлак, а в непонятные комочки. Растер, перемешал с углем в том же тигле и поставил в печку, на которой Пуночка греет всякие деревяшки. Там всегда горит огонь, вот и посмотрим, не выйдет ли чего-нибудь, потому что это не просто минерал, а с какими-то свойствами, раз меняется при нагреве.

– Это, мне кажется, пирит. Золото дураков, – сказала Лариска. – Из него можно делать обалденные украшения.

– Еще в одном таком же тигле смешали толчёный пирит с порошком выпаренного щёлока. Тоже под крышку, и в печку. До завтра, – пожала плечами Светка. Увидим, что вышло.

– А как-то поточнее проанализировать? – вскинулся Серый.

– Ну, может, кислотой капнуть? – предложила Наташка.

– Или в чайнике нагреть? – спохватилось Пуночка. – Серый, ты не мог бы принести ещё, а то очень мало этого пирита для чайника.

– Я могу и совсем маленький чайник сделать, – сообщила Галочка. – Буквально на одну горсть.

– Принято, так и действовать, – подвел черту Шеф. – Про оленеводов расскажу перед сном, а тебе, Ларочка, стоит к ним сходить. Они теперь совсем близко – помнишь, где ты ногу подвернула? Так вот – у них верёвки сплетены из каких-то прочных ремней. Надо бы выспросить, как они это умудряются так их выделывать? В том месте племя простоит с неделю, а потом пригласим их на луговину, что за речкой – тут их стаду корма хватит на месяц.

Глава 31. Дела сердечные

– Лен! А чего вы с Галкой так странно переглядывались? – прошептал он на ухо подруге, когда в спальном отсеке все угомонились.

– Волнуется. Боится, что ты её пришибёшь. Залетела она.

– Вот блин! Так что, в той мыльне не мы одни? Ну, это самое.

– Взрослые-то парочки из местных простым запретом не остановишь. Просто пришлось научить их некоторым приёмам из нашего времени. Сам понимаешь, если невозможно предотвратить, то хотя бы организуй. А некоторые любопытные приметили и поинтересовались. Но бывают и пролёты. Уже два раза пришлось абортальное применять. Но это я только тем, у кого уже есть детки. А Галочку травить не стану.

– Не понял. Что? У нас и абортальное есть?

– Так та же пижма. Ты, когда ею выводил глистов, Мэг и скинула. Парням про это знать не надо, а девочки в курсе. И спи, наконец. Я ведь тоже захочу, а мыльня сейчас занята. Там после отбоя чёткий график.

***

К приходу оленеводов клан специально готовился. Мостик через речку, что выше брода, расширили – тут раньше лежали два притёсанных друг к другу древесных ствола прямо с берега на берег – удачно совпали возвышенные места как раз там, где когда-то плющили булыжником пятирублёвые монеты. То есть, при подъёме воды мост не смоет.

Теперь к настилу прибавили ещё три длинных бревна – всем кланом волокли эту тяжесть, подкладывая катки – по мёрзлой земле они шли хорошо.

Хотя, девочки тоже впряглись в постромки, Галочку Шеф до этой работы не допустил. Отвёл в сторонку и приказал командовать, задавая ритм рывков, когда страгивали груз с места:

– Ты у нас сейчас на особом положении, – дал он ей понять, что в курсе её... в курсе, и всё. – И в кузницу не ходи. И в лабораторию – мало ли чего там нанюхаешься.

Зачем расширять мост? На случай, если придётся по нему провести оленя. Понятно, что несколько штук они у кочевников выпросят. Те уже заглядывали знакомиться. Особенно их очаровало "колдовство" Сани около пылающего горна – картина превращения светящегося раскалённого металла в клинок – зрелище впечатляющее. А у Димки они "выхвалили" ножик с тонким клиновидным лезвием.

И луговину одобрили. Особенно долго расхаживали вокруг полурастерзанной копёшки забытого сена – даже на зуб его пробовали. Спросили, где есть ещё?

Женщин занимали Лариска в своей кожевне и Любаша около плиты. Пуночка отпросилась на несколько дней в стойбище, а Кып ушёл туда, как всегда, без спросу. Просто поставил Шефа в известность, где его искать. Контакты ширились. На выделку поступили две новые оленьи шкуры. Они хороши тем, что при относительно коротком мехе, очень тёплые.

Вору передали комплект охотничьей одежды, сказали, что для ходовых испытаний. Чуть погодя, тот вернул куртку на доработку – объяснил, что сзади нужно сделать длиннее, тогда в любом месте можно будет садиться на подстилку. А впереди хорошо бы чуть укоротить, чтобы полы не мешали ногам при беге. Новую модель назвали фраком и снабдили капюшоном, вместо отложного воротника.

Ещё вожака оленеводов научили носить рукавички на верёвочке, переброшенной через шею под курткой, и пропущенной сквозь рукава.

– И чего мы носимся с ними, как с писаной торбой, – возмущался Серый. – А если они опять уйдут весной на свой север?

– А если потом вернутся сюда осенью и пригонят оленей? – ухмыльнулся Пых. – Свежее-то мясо и тёплые шкуры в обмен на то, что нам и без них нужно делать – разве плохо? Мы будем промышленность развивать, а они – сельское хозяйство.

– Шеф, ты для новых арбалетов плечи приготовил? – спросил Саня. А то у меня железные части уже на выходе, да и ложа Ванька вырезал.

– Вот! И арбалеты им! – воскликнул Серый. – Для себя ещё на всех не сделаны.

– Нафига нам на всех? – рокотнул Саня. – У охотников есть, а Ленка с Пуночкой предпочитают луки. Ты что, собираешься вооружать армию?

***

Садиться на оленей верхом или запрягать их в санки оленеводы не хотели. Хотя, Кузя, что стал подолгу пропадать в стойбище и научился многим пастушьим премудростям, даже поймал накинутым на рога арканом одного оленя. Угощал лакомствами, водил повсюду за собой, можно сказать, пас. Приладил своему любимцу ремённый хомутик на морду – прототип будущей сбруи. Придумал, как закреплять на спине попонку из шкуры – то есть усиленно трудился в заданном направлении.

Самого этого оленя не раз приводил в посёлок и оставлял там привязанным – чтобы тот привыкал к людской сутолоке. Несколько раз нагружал животное вьюками и отводил обратно в стойбище. За достигнутыми успехами личный состав клана поначалу следил с неослабевающим вниманием. Потом интерес потихоньку угас, и очередные шаги воспринимались уже не так остро. Первой верхом на рогатом транспорте прокатилась Колька. Как она на него вскарабкалась – этого никто не видел. Да разве уследишь за этой непоседой!

Лунка ворвалась в дом: – Кузя, сними немедленно мою дочку с рогатого зверя. Я подойти боюсь, а она смеётся. Вдруг упадёт!

Народ высыпал на двор – олень спокойно перетаптывался, привязанный к столбу дровяника – не иначе, с поленницы вскарабкалась на него малолетняя диверсантка. Сидела она задом наперёд, вцепившись пальчиками в мех попонки.

Кузя взял поводья и провёл "дикого зверя" вокруг лагеря – Колька поглядывала вокруг с восторгом, и не давалась матери, которая шла рядом и пыталась оторвать дочурку от седла. А вот к Кузе девочка пошла. И пошла на кухню, требовать у Лю Ба очистков, чтобы угостить своего "коня". На спину взгромоздился Кузя – теперь повод взял Шеф и послушно ассистировал, водя оленя кругами.

***

Целую неделю потратили на то, чтобы «договориться» со зверем о том, когда останавливаться и куда поворачивать. А потом состоялось явление Кузи в стойбище верхом на олене. Обратно он привёл за собой в поводу ещё трёх:

– Все молодые, все родились уже в этом стаде, – объяснил он. – Можно сказать, выросли рядом с людьми. Так что теперь поработаю с группой.

Зиму, а как на заказ она выдалась малоснежной, оленеводы переходили с луга на луг – их поблизости от посёлка было ещё два. Но с наступлением весны засобирались домой.

– Шеф! Я с ними уйду, – сказал Кузя. – До осени. Вор приглашал...

– Да зазноба у него там, – фыркнула Ирка.

– Значит, одно к одному, – согласился Веник. – Клан! Всё самое лучшее – Кузе. Он, считайте, становится на просторах севера нашим полномочным и чрезвычайным представителей. Сколько оленей ты подготовил?

– Три верховых и четыре вьючных. Думаю, Пупа уговорю проехаться верхом – он ведь хромой, отстаёт на переходах. Ну, а, глядя на него, может и старина Нот оседлает рогатого.

– Ясно. Четыре вьюка по... сколько килограмм?

– Думаю, по тридцать. На каждый бок по одному.

– То есть в сумме выходит двести сорок килограммов. Неслабо. Но всё равно собирайся продуманно. Ларис! Есть у нас кожи на палатку?

– Есть. И ещё я сейчас маленький мех заканчиваю для передвижной кузни.

Посмотрел на Саню.

– Инструменты я собрал, даже наковаленку приготовил килограммов на восемь весом. Не знаю, из чего он там горн сложит, и откуда углей возьмёт, но железа и полосового и в прутках килограммов двадцать выделю.

– Кып! Ты нынче летом по воде туда же собирался. Не передумал?

– Нет, Шеф. Димка лодку из досок заканчивает четырёхвёсельную с рулём. Сам же говорил, что жир нужен.

– Конечно, нужен! – всколыхнулась Любаша. – Прошлогодний весь за зиму в светильниках спалили.

– Та-ак! – озадачился Веник. – Ещё на юг бригаду посылать за икрой и солью, да за пиритом. А людей-то у нас не прибывает. Новую пристройку ведь нужно возводить к тёплому дому, да настоящую баню рубить.

***

Зима нынче выдалась уж очень мелочная. То есть, без каких либо великих потрясений или существенных сдвигов.

Когда прокалили в чайнике пирит, результат просто сразу ошарашил – в пробулькавшей воде оказалась уже знакомая всем слабо-серная кислота. Из чего заключили, что перед подачей воздуха следовало шибче накалить чайник, тогда бы вышла сразу сильная. Но проверить не смогли – анализируемого вещества хватило только на одну пробу. Серу же, как всегда, выдал запах.

Из оставшихся после прожаривания комочков в закрытом тигле с углем выплавился чугун – его кляксу обнаружили на дне. Чугун, кстати, очень плохой – хрупкий. Годный, разве что, на сковородки. Но и им были бы рады. Если б металла хватило.

Из результатов опытов заключили, что пирит – это соединение серы и железа. То есть исключительно нужное сырьё. А уж как из него что получать – разберутся, когда проверят.

Ещё наука долго морщила репы над таблицей Менделеева – она на отдельном листе плотной бумаги лежала в учебнике физики. Там ещё на другой стороне целая таблица плотностей веществ и температур плавления.

Так вот! Если есть серная кислота, то, соответственно, в таблице нашлась и сера. Ещё помнили, что бывает азотная. Азот в таблице тоже отыскали. Но какому элементу соответствует соляная? Не нашли ни одного подходящего названия.

Подход к решению загадки нашла Пуночка. Капнула на соль серной кислотой. Все сразу всполошились от незнакомого резкого запаха и повыбегали из лаборатории. Следующие эксперименты ставили осторожно, в том же самом чайнике с верхним носиком, пробулькивая газ через воду.

Действительно, получили тоже кислоту. И ещё бесцветные кристаллы, которые были уже не той солью, а какой-то другой. Что с ними делать, никто даже представления не имел. Не знали и для чего применить кислоту, которая была довольно сильная, но не сильнее серной. То есть опыт имел чисто академическое значение.

Были и другие открытия, оценить значения которых никто не смог – много чего с чем смешивали, прокаливали, капали кислотой или варили в щёлоке. Каких только бяк не создали. Возможно, получалось и нечто полезное – но оценить это было некому.

***

– Саня! А можно эти шарики просверлить, чтобы нанизать на нитку? – подкатила к кузнецу Пуночка, показывая на ладони крошечные чёрные бусинки.

– Нет. Они слишком маленькие. А у нас и сверла-то все толще, чем эти мушиные головки. Проколи их иголкой, и весь сказ.

– Не прокалываются – соскальзывает острие. И не режутся.

– А из чего они состоят? Ты ведь анализировала?

– В кислоте не растворяются, щёлок, даже кипящий, их не берёт, а больше их и попробовать нечем.

– Тогда, давай проанализируем их другими методами, – положив один из шариков на наковальню, Саня ударил молотком.

–Если раскололось, значит не металл, – заключил он, глядя на микроскопическую горку песка и пыли, оставшуюся от образца. Может, камень какой-то?

– Я сравнивала с нашей коллекцией. Похоже на топаз, но цвет темнее, и они мягче.

– А плотность сравнивала?

Пуночка стеснительно опустила глазки и стала водить носочком мокасина по полу кузницы, показывая, что смущена: – Объём не смогла вычислить, – объяснила она. – Они очень маленькие и их мало. В мерке вода приподнимается, но не вытекает. Таким колпачком становится, – описала она пальчиком дугу.

– Ладно, давай сюда остальные, – ссыпав всё, что было, в маленький тигель, Саня аккуратно растолок содержимое обратной стороной бородка, сыпанул толчёного угля и тщательно размешал. Накрыл плотно крышечкой и задвинул на самую середину горна:

– Качай меха, пока оно анализируется, а я работой займусь, – буркнул он и вернулся тискам, где была зажата заготовка.

Тигель достали часа через три – остывать. А уже перед ужином открыли и перевернули – поверх спёкшегося угля прилипла тонкая лепёшечка того же цвета, что и бусинки. Осторожно отделив её от остального, Саня ухватил её щипцами и внёс в пламя. Как зачарованные "аналитики" смотрели на то, как оплывают и загибаются вниз края.

– Ни с чем не реагирует и размягчается в огне, – пожал плечами кузнец. – Кроме, как стеклу, быть нечему. Потому что не горит – то есть – не пластмасса. Галке доложи – вам ещё разбираться из чего и как оно получилось. Ты откуда их выкопала?

– Из золы, когда печку в лаборатории чистила.

***