Текст книги "Сыновний бунт"

Автор книги: Семен Бабаевский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 35 (всего у книги 35 страниц)

XXVI

Иван Лукич опустил ноги на холодный пол и прислушался. Дождь и ветер все так же били, рвали крышу, и жесть то стонала и охала, то гремела так, будто на нее свалили мелкую гальку. «В такую непогоду хорошо водку пить». И как только Иван Лукич сказал об этом, его потянуло к низенькому шкафчику, что незаметно примостился в углу. Шлепая босыми ногами по холодному паркету, Иван Лукич подошел к шкафчику и вынул из него графинчик. Улыбнулся горестно, ладонью расправил усы и присосался к горлышку. Пил без передышки, как человек, изнуренный жаждой, пьет воду. Отдышался и, чувствуя, что ему сразу стало теплее, поплелся в ту большую комнату, которую еще не так давно именовали архитектурной мастерской.

Комната выглядела, как заброшенный, никому не нужный сарай. На опустевших столах и на полу валялись какие-то исчерченные и изорванные бумаги, огрызки карандашей, смятые тюбики от краски, пустые бутылочки из-под клея. Под ноги подвернулся кусок ватмана. Иван Лукич поднял его и долго смотрел на черновые наброски двухэтажного дома с двумя крылечками – для двух семей. Нижняя часть, как раз в том месте, где лепились крылечки, была разорвана и испачкана тушью. Иван Лукич положил чертеж на стол, пригладил его ладонью. И в воображении вдруг под: нялся совершенно готовый – въезжай и живи – дом с широкими и светлыми окнами, глядящими на улицу; и будто с одного крылечка сошел Игнат Антонов, а с другого – Антон Игнатов. Кумовья сняли картузы, разом поклонились и сказали: «Спасибо тебе, Иван Лукич! Вызволил стариков из беды… Это же не домишко, а одно сплошное удобство. И не живем мы тут, Иван Лукич, а царствуем… Заходи до нас в гости, не стесняйся…»

Иван Лукич усмехнулся, потер кулаками виски. «А что, можно было бы и зайти, домик мог бы получиться приличным, и жить в нем неплохо», – думал Иван Лукич, глядя на кусок чертежа. Его удивляла надпись, сделанная карандашом размашисто, по всему фасаду – от одного крыльца к другому: «Не годится! И не так и не то!» По почерку было видно, что надпись сделал Иван, да и кто еще смог бы так решительно забраковать эту работу? «И его дело трудноватое, – : заключил Иван Лукич, – Всё доискивался, всё испытывал, а потому и браковал. Хороший же домишко, чего еще желать, а для него и не так и не то…»

На подоконнике увидел забытую фотографию сына. Иван смотрел на отца и улыбался. Улыбнулся и Иван Лукич… Глаза сами закрывались. Не стало ни куска ватмана на столе, ни самого стола. Откуда-то из темноты вышел Иван. У него макет новых Журавлей, и он нес его на вытянутых руках, как носят хлеб-соль, когда встречают дорогого гостя. «Поглядите, батя, какие они, эти новые Журавли!» – «А чего на них смотреть? Все это я видал… Тут, сыну, меня одна думка терзает, и я хочу открыться тебе. Только будем беседовать мирно, без ругани… Думка та касается меня. Шут его знает, может, ты, сыну, и прав, а я не прав, и, может, не на этом чертежике надо было написать, а на мне: «Не годится! Не то!» А на Игнатенкове написать: «Это годится! Это как раз то, что надо!..» Ить и Скуратов считает, что Игнатенков – то, а Иван Лукич Книга – не то… Как же, Ваня, трудно устроена наша жизнь… Наперегонки живем: кто кого. Чуть человек замедлил бег, может, он в этот час приморился, а может, душа его не расположена нестись вскачь именно теперь, а его уже со всех сторон норовят обойти да еще и ножку при случае подставить, чтоб он полетел к чертям собачьим и не поднялся… Вот и Игнатенков стремится обогнать меня сбоку. Спит и во сне видит, как он очутится впереди… К тебе, Ваня, умчался, и все для того, чтоб выскочить наперед. Сосед мой – хитрун. Замыслил там, в Москве, подмагарычить тебя, Ваня, обещаниями сманить в Ново-Троицкое, а после этого промчаться мимо Журавлей на своей сороке-белобоке и показать «Гвардейцу» дулю… Нет, Иван, видно, твоего батька еще не раскусил мой сосед Игнатенков. И тебе, как сыну, скажу: пока я жив, не бывать той дуле. Не Игнатенков мне, а я ему подставлю ножку, а той дулей, что приготовил для моего носа, сам и подавится…»

Мысль эта показалась очень важной, новой и единственно правильной; Иван Лукич спрятал в карман фотографию сына и прошел в комнату, где Оставил пиджак и где стояли залепленные грязью его сапоги. Поспешно, как человек, которому некогда раздумывать и надо действовать, начал одеваться. «Не тут, в этом осиротевшем домине, зараз мое место, – говорил он сам себе, натягивая влажныйи ставший тесным сапог и притопывая им.

– Я еще покажу своему хитро-мудрому соседу, где настоящие раки зимуют, и тогда мы поглядим, кто кому станет тыкать дулей… Зараз же пошлю телеграмму Ивану. Надо смотаться на почту… А денька через два самолетом умчусь в Москву…»

Странный, глухой звук, похожий на стук упавшей доски, заставил Ивана Лукича поднять голову и прислушаться. Нельзя было понять, то ли это ветер, разгулявшись не на шутку, распахнул дверь, что выходила на крылечко, то ли нарочно ее кто-то сердито толкнул плечом. Иван Лукич даже встал, подтянул голенища. Сквозь шум дождя было слышно, как кто-то топтался за дверью, шарил, отыскивая дверную ручку. «Может, какой ворюга решил поживиться в моем доме или кто от дождя спасается?» – подумал Иван Лукич, Он смело подступился к дверям и крикнул:

– Эй! Кто там?

Ответа не было. Дверь тихонько отворилась, и вошла вся залитая водой Ксения. От юбчонки и ботинок до капюшона, шалашом нависшего над ее разгоряченным лицом, от парусиновой ее курточки до шарфика, двумя концами свисавшего на грудь, – все так промокло, что казалось, будто Ксения только что выбралась из Егорлыка.

– Ой, мамочко, как льет! – сказала она грустно. – А ветрюга… Это же беда!

Иван Лукич слышал ее голос, смотрел на нее, и ему не верилось, что перед ним стояла Ксения.

– Как же ты нужна мне, Ксюша!

– Нужна? – удивилась она, вытирая ладошкой лицо. – Неужели, Иван Лукич, в такую непогоду вздумали ехать? Дороги размыло, развезло, ой, ой!

– Нет, Ксюша, пока ехать никуда не нужно… Хотя, сказать правду, нужно ехать… Надо дать Ивану телеграмму.

– О чем? – спросила Ксения.

– Чтоб Журавли не забывал. – Иван Лукич развел руками, усмехнулся. – Гляжу на тебя и удивляюсь! Откуда явилась, Ксюша? Из дождя, что ли? Кто тебя прислал сюда, Ксюша?

– Сама пришла… Ветер и дождь только подталкивали в спину. – Потупила глаза. – Знаю, что и у вас, Иван Лукич, горе и у меня тоже горе…

– Что горе? – перебил Иван Лукич. – Плюнь на него! Горе, Ксюша, у всех есть… Ну, чего так смотришь? Проходи, снимай с себя эту капелюху… А одежонка на тебе как промокла!

Иван Лукич взял ее мокрые и теплые руки, держал их в своих затвердевших ладонях на весу, смотрел на ее тревожно блестевшие глаза и не знал, что бы такое ей сказать, – не находил слов…

1955–1960 гг.

Бабаевский Семен Петрович

Сыновний бунт

Зав. редакцией В. Ильшков. Редактор Л. Белов

Художественный редактор Ю. Васильев. Технический редактор С. Розова

Корректор Р. Пунга. Фото Н. Кочнева

Сдано в набор 5/V 96 г. Подписано к печати 2/V 96 г. А-07434. Бумага 84X087e —6 печ. л.= =9,84 усл. печ. л. 2,2 уч. – изд. л. Тираж 500 000 экз. Заказ № 228. Цена 24 к.

Гослитиздат, Москва, Б-66, Ново-Басманная, 9.

Ленинградский Совет народного хозяйства. Управление полиграфической промышленности. Типография № «Печатный Двор» вмени А. М. Горького. Ленинград, Гатчинская, 26,

ГОСУДАРСТВЕННОЕ ИЗДАТЕЛЬСТВО X У Д О Ж Е С Т В Е НН О Й Л И Т Е Р А Т У Р Ы

Вышли из печати и поступили в продажу книги:

Г. Абашидзе. Стихотворения и поэмы. Перевод с грузинского.

(Библиотека советской поэзии). М. 1961. 39 к.

Г. Бипланов. В Снегирях. Повесть. М, 1961. 15 к.

А. Гнатюк-Данильчук. Рабиндранат Тагор. Критико-биографический очерк. М. 1961. 15 к.

А. Егоров. О реакционной сущности современной буржуазной эстетики. М. 1961. 81 к.

Л. Леонов. Слово о Толстом. Речь, произнесенная 19 ноября 1960 г. в Большом театре СССР на торжественном заседании, посвященном 50-летию со дня смерти Л. Н. Толстого, М. 1961. 5 к.

А. Лупан. Стихи. Перевод с молдавского. (Библиотека советской поэзии). М. 1961. 37 к.

Н. Лурье. Лесная тишина. Избранные повести и рассказы. Автоперевод с еврейского. М. 1961. 86 к.

Ж. Шележ. Минское направление. Роман. Авторизованный перевод с белорусского. М.—Л. 1961. 1 р. 28 к.

А. Первенцев. Кочубей. Роман, м. 1961. 58 к.

31. Рыльский. Поэзия Тараса Шевченко. М. 1961. 8 к.

К. Седых. Даурия. Роман, м. 1961. 1 р. 51 к.

Я. Смеляпов. Стихи. (Библиотека советской поэзии). М. 1961. 39 к.

Д. Фурманов. Чапаев. Роман. Иллюстрации А. Ливанова. М. 1961. 1 р. 75 к.

К. Чуковский. Стихи. (Библиотека советской поэзии). М. 1961. 39 к.

Чувашская лирика. Сборник стихотворений. Перевод с чувашского. М. 1961. 30 к.

Б. Щербина. Актуальные проблемы современного литературоведения.»М. 1961. 1 р. 20 к.

МОСКВА

Ежемесячный литературно-художественный и общестеенно-политичесний иллюстрированный шурнал – орган Союза писателей РСФСР и Московского отделения Союза писателей.

Журнал «Москва» ставит своей задачей знакомить читателей с произведениями, посвященными актуальным проблемам современности. К участию в журнале привлечены видные художники слова.

В книжках журнала читатель найдет публицистические статьи по важным вопросам советской действительности, художественные очерки о героях наших дней – людях труда, деятелях науки и искусства; разнообразные материалы под рубриками «Дела и люди семилетки», «Наука и техника наших дней», «Искусство», «Люди и судьбы», «Живое прошлое», «Прогулки по Москве», «Московский калейдоскоп», «Любителям спорта» и др.; литературно-критические статьи и рецензии; юмористические миниатюры и басни.

«Москва» публикует также произведения зарубежных прогрессивных писателей, впечатления зарубежных гостей о нашей столице и статьи и очерки советских писателей и журналистов, побывавших в разных странах мира.

В журнале систематически помещаются две восьмиполосные вкладки с цветными художественными репродукциями.

Во второй половине текущего года будут напечатаны роман известного русского писателя Ивана Бунина «Жизнь Арсеньева» и повесть хорошо знакомого советским читателям писателя Александра Яшина «Сирота».

Роман «Жизнь Арсеньева» написан И. А. Буниным за границей и является наиболее значительным произведением, созданным писателем в эмиграции. Фон романа – Россия конца девятнадцатого – начала двадцатого века.

Пафос новой острой по сюжету повести Александра Яшина «Сирота» – в при зыве к непримиримому отношению к тунеядцам и лодырям, недорослям нашего времени, к людям, беспечно относящимся к жизни.

До конца 1961 года и в начале следующего года читатели «Москвы» прочтут следующие романы и повести:

А. Абрамов – «Когда скорый опаздывает»; Е. Леваковская – «На прошлой неделе»; А. Мильчаков – «Вариола Вэра»; Г. Свирский – «Ленинский проспект»; новые рассказы Бориса Евгеньева.

Из произведений зарубежных писателей намечено опубликовать:

Э. Литлтон и Г. Штурц, «Тот пожнет бурю» (перевод с английского); А. Экзюпери, «Записки военного летчика» (перевод с французского).

Из крупных поэтических произведений – поэмы:

Платон Воронько, «Тропами дружбы людской»; Борис Ручьев, «Любава»; Петрос Антеос, «Северная Одиссея» (перевод с греческого).

Писатель Михаил Шолохов готовит продолжение романа «Они сражались за Родину». По окончании роман будет печататься в «Москве».

Вторые книги романов Елизара Мальцева «Войди в каждый дом» и Ф. Вигдоровой «Семейное счастье» намечаются к опубликованию в 1962 году.

Работают над новыми произведениями для «Москвы» писатели:

Ю. Андреев, «Республика Самбо»; Г. Березко, «Необыкновенные москвичи»; Л. Никулин, «Завещание»; Л. Овалов, «Год спокойного солнца»; Е. Пермитин, «Первая любовь»; Е. Пермяк, «Дубовый идол»; И. Рахилло, «Мечтатели»; В. Тевекелян, «Гранит не плавится».

Писатель Шараф Рашидов обещает передать «Москве» свой новый роман о жизни современного Узбекистана.

ЧИТАЙТЕ И СВОЕВРЕМЕННО ПОДПИСЫВАЙТЕСЬ НА ШУРНАЛ „МОСКВА"!

В РОЗНИЧНУЮ ПРОДАЖУ ЖУРНАЛ ПОСТУПАЕТ В ОГРАНИЧЕННОМ КОЛИЧЕСТВЕ

Подписка производится с любого номера всеми пунктами «Союзпечати», почтамтами, конторами и отделениями связи, а также общественными распространителями печати.

ПОДПИСНАЯ ЦЕНА: НА ГОД – 6 РУБ., ОТДЕЛЬНОГО НОМЕРА – 50 КОП.