Текст книги "Нимай Дас"

Автор книги: Сатсварупа Даса Госвами

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 25 страниц)

Пуджа ехал в Индию, чтобы заняться тем, что, по его мнению, было наивысшей духовной практикой. Он сказал, что все преданные должны делать только то, что говорит им сердце, тогда никому не удастся сбить преданного с пути, и он сможет стать духовно зрелым.

Я спросил его, чем же всё-таки он будет заниматься в Индии. Он ответил, что, вероятно, будет странствовать по святым местам, но, скорее всего, найдёт какое-нибудь уединённое место и станет жить там, повторяя Святые Имена и поклоняясь Божествам. Он сказал нечто совершенно потрясающее. Он сказал, что в Движении сознания Кришны никто ещё не достиг действительно высокого духовного уровня, потому что ум западных жителей очень беспокоен из-за того, что они живут в городах и окружены большой роскошью.

– Но Прабхупада говорил, что всё можно использовать в служении Кришне и ради проповеди, – возразил я.

– Да, но посмотри, как много преданных уже пало. Я уверен, что, если бы Прабхупада увидел, как много преданных ушло из Общества, он сразу же велел бы всем ехать в Индию и жить там простой жизнью.

– Но Прабхупада пишет, – не отступал я, – что мы не должны имитировать Харидаса Тхакура и жить в уединении.

У Пуджи и на это имелся ответ. Правда я не помню, что именно он тогда сказал, но в ту минуту его слова произвели на меня большое впечатление. «Может, это именно то, что мне нужно», – подумал я. К тому же, всё складывалось таким образом, что казалось, будто всё устроил Сам Кришна и что только по Его воле Пуджа предложил мне лететь с ним в Индию. Поэтому я подумал, что поездка в Индию – наилучшее из того, что сможет излечить меня от уныния, а также помочь мне «повзрослеть», по выражению Пуджи, и понять, чем бы я хотел заниматься.

Пуджа не говорил ничего плохого о моём, духовном учителе, но иногда он начинал в общих словах рассуждать об «этих парнях, которые прямо-таки упиваются своим положением гуру». Тогда я не считал это оскорблением, но теперь понимаю, что его слова очень вредно сказывались на моём умонастроении. И доказательством этому служит то, что собравшись ехать в Индию, я не посчитал нужным спросить прежде разрешения у Гурудева. Я решил, что, пока он находится в Гайане, мне будет очень сложно с ним связаться, и подумал, что, даже если я поеду без его разрешения, в этом не будет ничего плохого.

У Пуджи были с собой Божества, и эти Божества очень мне понравились. Всё, казалось, складывалось самым за144

мечательным образом. Пуджа к тому же очень серьёзно относился к чтению книг Прабхупады, и вдобавок читал книги, написанные духовными братьями Прабхупады и вайшнавами из других сампрадай, поэтому я подумал, что, путешествуя с ним, я смогу многое узнать о вайш-навской философии. Я не заглядывал далеко вперёд и не думал о том, что буду делать в Индии, – у меня, по крайней мере, появилось хоть какое-то дело. К тому же решение лететь в Индию было с моей стороны смелым шагом, и мне было приятно чувствовать себя хоть немного бунтарём. Мне было приятно сознавать, что я хоть в чём-то проявил самостоятельность, а не стал прежде спрашивать разрешения, как это у нас водится, у пяти президентов храма, шести лидеров санкиртаны и прочих старших преданных. У человека должна быть возможность самому решать, что ему делать, ведь есть книги и есть Сверхдуша, которые могут помочь ему принять решение. Вот так я стал думать, проведя полдня с Пуджей.

Глава 3

(C.g.r.)

Нимай никак не мог поверить, что действительно летит в Индию. Он ехал туда не с какой-то определённой целью, и у него не было там никакого служения, поэтому он понимал, что поступает безрассудно. Но ни в Соединенных Штатах, ни где-либо еще у него не было такого занятия, которое бы ему по-настоящему нравилось, и поэтому ему было всё равно, куда ехать и что делать. По крайней мере, у него были с собой чётки, так что он мог повторять мантру, а в сумке у него лежал «Шримад-Бхагаватам», и, может быть, он поселится, как и Пуджа, в каком-нибудь святом месте и будет повторять там в уединении Святые Имена. По словам Пуджи, совсем не обязательно точно знать, что ты хочешь делать. Нужно просто пробовать, и тогда ты поймёшь, к чему у тебя лежит душа. Многие преданные, сказал он, утверждали, что точно знают, что необходимо делать, но в результате они либо начинали подчинять себе других преданных, либо сами становились жертвами, которых руководители использовали в своих целях. Поэтому лучше всего странствовать и по-своему развивать в себе сознание Кришны. Чем больше Нимай слушал, тем больше запутывался. Он никак не мог разобраться, в чём Пуджа прав, а в чём нет, но он надеялся, что Кришна всё откроет ему в своё время. Он ещё раз спросил Пуджу о его планах.

– Самолёт приземляется в Дели, – сказал тот, – поэтому мы можем поехать во Вриндаван.

– Мы поселимся в храме Прабхупады?

– Мы можем приходить туда, но, чтобы жить там, нужно платить десять рупий в день, если, правда, мы не будем выполнять там какую-то работу. Я не против того, чтобы делать что-то, но стоит тебе только поселиться в каком-нибудь храме, как его руководители тут же начинают считать тебя своей собственностью.

Пуджа решил разделить свои деньги на несколько частей и поселиться в какой-нибудь недорогой дхарма-шале, где он мог бы предаваться духовным занятиям по своему собственному плану, без всякого постороннего вмешательства.

– Я поселюсь с тобой, если ты не возражаешь, – сказал Нимай.

– Конечно, – кивнул Пуджа. – У нас будет свой маленький кутир.

Когда самолёт совершил посадку в Лондоне, в нём появился ещё один преданный. Его сразу можно было узнать по курте, дхоти и шикхе. Он тоже летел в Индию и был учеником того же духовного учителя, что и Пуд-жа. Его место было в другом салоне, но Нимай и Пуджа поговорили с ним немного до отлёта. Он сказал им, что договорился встретиться в Индии с одним преданным из Италии, с которым они хотят обойти храмы Южной Индии. Как и Пуджа дас, он не принадлежал ни к какой общине и не служил никакому старшему преданному и в ближайшем будущем не собирался присоединяться ни к какой ятре.

Раньше Нимай лишь в общих чертах слышал, что некоторые учителя бросают своих учеников. Он никогда никого не расспрашивал о подобных случаях, да и на ферме мало, что говорили о таких случаях. Но сейчас он во всех подробностях узнал об этом от Пуджи. В течение всего полёта Пуджа рассказывал Нимаю о многочисленных скандальных происшествиях в Движении. Он рассказал о том, как руководители, пользуясь своим положением, растрачивали общественные деньги и заставляли преданных заниматься тем, что не имело отношения к духовной деятельности, например, посылали их продавать картины, а не распространять книги. Он сказал Нимаю нечто ещё более ошеломляющее. Оказывается, один журналист написал целую книгу о преступлениях, совершённых руководителями общества, и об их порочном поведении, и выходило, что всё это были общеизвестные факты.

Нимай хотел было сказать, что никто из тех преданных-руководителей, которых он знал, не совершал никаких ужасных поступков, но затем подумал, что, возможно, Пуджа знает то, чего не знает он, и может рассказать что-нибудь о его, Нимая, наставниках. Пуджа, казалось, знал обо всех отвратительных случаях. Неудивительно, что он разочаровался в преданных.

Нимаю очень не хотелось услышать от Пуджи какую-нибудь нехорошую историю о ферме, на которой он жил. За те три года, которые он провёл на ферме, там не было ни одного скандального происшествия. Однако никогда не знаешь наверняка, что делается рядом с тобой…

И всё же Нимай осмелился высказать своё мнение и сказал несколько добрых слов о своём Гурудеве, который очень искренно проповедовал в Гайане во время пада-ятры. Пуджа не стал ему возражать, а сказал, что, насколько ему известно, Гурудев Нимая – один из тех немногих старших преданных, которые являются «исключением из общего правила». Затем Пуджа начал рассказывать о том, какую боль причинил ему уход из Общества его гуру.

– Я по-настоящему поклонялся ему, – говорил он, – как мы и должны поклоняться гуру. Но теперь у меня нет никакой веры. Я похож на разбитый колокол, и я вряд ли когда-нибудь буду таким же, как. прежде. Как я смогу доверять кому-нибудь после того, что случилось?

В результате, к моменту их прибытия в Нью-Дели у Нимая появилось твёрдое убеждение, что лучше не сообщать в храм о своём приезде и не вызываться выполнять там любую работу, как это обычно делают брахмачари, а иначе кто-нибудь может использовать его в своих целях. Кроме того, он проникся сочувствием к Пудже, который испытывал такие же – и даже ещё более тяжкие – душевные страдания, что и он сам. Слушая о страданиях Пуджи, Нимай смог более трезво взглянуть на свои собственные. «Мне был дарован особый вкус к духовной жизни, а сейчас я его не чувствую. Но зато меня никто и никогда не обманывал», – подумал он.

Глава 4

(Н.д.б.)

Что бы со мной ни происходило, я никогда не забывал Чхоту, Ямалу и Арджуну. Я не терял надежды увидеть их вновь. Когда мы расстались с ними в первый раз, я тяжело переживал нашу разлуку (думаю, что и они тоже). И тогда я начал думать о них и воскрешать в памяти наши беседы, так что они представали в моём воображении, словно живые. Если у вас есть друг, и ваша дружба основана на сознании Кришны то, даже если вы разлучены со своим другом, эта дружба принесёт вам большое благо. Таково вайшнавское понимание разлуки. Преданные постоянно насмехались надо мной и говорили, что из-за того, что я думаю о мышах, я и сам стану мышью в следующей жизни. Но я же думал не о «мышах». Думая о Чхоте, я думал о проповеди обусловленным душам, а также вспоминал различные наставления, которые могли бы помочь мне в моей духовной жизни, и ведические истории, в которых рассказывается как преданные учили животных воспевать Харе Кришна. Вы же не будете утверждать, что Аджамила станет ребёнком в следующей жизни только потому, что думал о своём ребенке, Нарая-не. Произнося имя Нараяны, он произнёс Имя Бога. И по словам Вишванатхи Чакраварти, произнося имя сына, Аджамила думал о настоящем Нараяне. Думая о Чхоте, Ямале и Арджуне, я представлял не бессловесных грызунов, выбегающих из своих норок, чтобы покопаться в отбросах в поисках пищи. Мысли о них избавляли меня от влияния майи и пробуждали во мне стремление быть более ответственным преданным и распространять сознание Кришны. Я знаю, всё это кажется полным бредом (или сумасшествием), но именно так всё и было.

Расставшись со своими мышами, первые несколько дней я сильно тосковал по ним. Но когда я увидел до какой степени был опустошён Пуджа дас, это помогло мне понять, что у меня всё не так уж плохо, и я смог найти в своём чувстве разлуки нечто положительное. Например, я вспомнил, что именно благодаря Чхоте я понял, что мы можем думать о Кришне и служить Ему хотя бы самую малость. Я осознал это, когда размышлял над тем, что мыши мало что могут делать как преданные. Ведь Чхота совсем крохотный и такой неопытный, а его братья даже более неопытны, чем он, и все трое просто неспособны делать много. Я подумал тогда: «А есть ли какая-нибудь польза от такой проповеди?» Понимание того, насколько незначительно наше служение, приводило меня в уныние, и я сказал об этом Чхоте. И тогда он рассказал мне, насколько тяжела жизнь мышей, которых на каждом шагу подстерегает опасность. Он начал проповедовать мне, и у него так замечательно это получалось. Он сказал, что Кришне доставляет удовольствие не размах нашей деятельности, а наша искренность и преданность. С того-то дня он и стал говорить о своём желании проповедовать другим мышам. И хотя, имея такое крохотное тело, он не мог делать много, он был полон оптимизма.

Когда мне тяжело, или когда я просто выполняю рутинные обязанности, я думаю о том, как Чхота радовался тому, что у него есть хоть какое-то сознание Кришны, и как он старался хоть что-то делать для Господа. Мы не можем даже себе представить, как трудно, к примеру, мышам контролировать себя во время еды и не превращать еду в чувственное наслаждение. Даже если преданные просто стараются почитать прасад, а не набрасываются на него с жадностью, это уже можно считать преданным служением. И если преданный просто хорошо повторяет Святые Имена, это тоже доставляет Кришне большое удовольствие. Никакую деятельность преданного, старающегося служить Господу, нельзя считать незначительной, подразумевая под словом «незначительный» нечто бесполезное и не доставляющее Кришне удовольствия. Я обычно забываю о том, что можно даже что-то незначительное делать так, что это доставит Кришне и гуру большое удовольствие. Вспоминаю же я об этом тогда, когда мне приходит на память, как.

Чхота старался хоть понемногу проповедовать сознание Кришны. Вспоминая о своих мышах, я думаю, с каким смирением, благодарностью и энтузиазмом они служили Господу. Неужели же из-за таких мыслей я стану в следующей жизни мышью? Нет, я так не думаю. Мысли о них очень вдохновляют меня. Когда я думаю о них, во мне сразу пробуждается желание молиться Кришне, и я вспоминаю о том, что хочу быть Его слугой и другом. И еще начинаю лучше понимать, как ничтожны мои силы и способности.

Мыши, о которых я думаю, действительно преданны Богу. По воле Кришны некоторые существа, находящиеся в низших формах жизни, способны научить нас чему-то важному. Мы можем научиться преданности даже у змей, собак, птиц и бабочек. Что же говорить о тех существах, которые способны повторять и слушать Святые Имена и рассказы о Боге. Они тоже могут чему-то нас научить.

Мне очень понравилось, как к моей дружбе с мышами отнёсся Гурудев. Он не сказал: «Нимай, ты должен доказать мне с научной точки зрения, что эти мыши могут разговаривать с тобой. И пока ты мне этого не докажешь, я не поверю в это и запрещаю тебе держать их и думать о них». Нет, он увидел золото в нечистом месте (я имею в виду себя). Его, кажется, совсем не волновало, имеет ли моя дружба с мышами какое-то отношение к сознанию Кришны. Он знал, что она благотворна для меня. И я хотел бы оправдать его надежды. Я имею в виду, что просто хотел бы радоваться той скромной возможности помнить о Кришне и служить Ему, которую Он дал мне. И я хотел бы помнить о Нём и служить Ему непрестанно. Мысли же о Чхоте помогают мне находиться в сознании Кришны. Так почему кому-то не нравится моя дружба с мышами и почему я обязан что-то доказывать?

Когда я разлучился со своими мышами в первый раз, мне было очень тяжело, потому что я никому из преданных не мог рассказать о своих переживаниях. Все считали, что я просто скучаю по своим любимым мышкам. Я очень нуждался в понимании и одобрении со стороны других людей. Но если я знаю, что мои отношения с Чхотой основаны на сознании Кришны и что мы можем поддерживать их даже в разлуке, то так ли уж важно убеждать в чём-то других людей? Конечно, нет.

Если я научился чему-то, что помогает мне находиться в сознании Кришны, я должен поделиться этим с другими, а не стараться доказать всем, что у меня необычные отношения с Кришной, как будто Он наделил меня особыми полномочиями и все должны слушать меня.

У меня не было причин так горевать из-за разлуки с мышами. Ведь я договорился с ними, что через шесть месяцев вернусь в Гайяну увидеться с ними. И я должен был бы понимать, что всегда могу вспоминать о том, как они старались быть преданными, и черпать в этом вдохновение. Я уверен, что Чхота тоже думает обо мне и что, когда мы вновь встретимся, ему захочется поделиться со мной всем тем, чему он научился и что узнал за это время. Если мы верны друг другу, то даже в разлуке мы можем продолжать общаться. Не думаю, что Кришна из-за этого будет недоволен нами, хотя, конечно, я не могу сказать наверняка. Мне хотелось бы ещё раз обсудить всё это с Гурудевом, но он же благословил нас, и я своими ушами слышал, как он в ответ на поклон мышей сказал: «Будьте хорошими преданными. Нимай обучил вас сознанию Кришны. Теперь идите и проповедуйте другим». Это было для меня намного важнее всех тех скандальных происшествий в Движении, о которых рассказывал Пуджа. Даже когда моё внимание поглощено внешними событиями (а оно всегда поглощено ими, потому-то я всегда в майе), я всё-таки не утрачиваю внутреннего видения пути, и именно поэтому мне так необходимо думать о Чхоте и общаться с ним.

Глава 5

(Н.д.б.)

Когда я прилетел в Индию, то, хотя теперь меня и Чхоту разделяло гораздо большее расстояние, я почувствовал, что внутренне стал ближе к нему. Мне кажется, что между нами существует некая телепатическая связь. Это не похоже на общение по телефону, когда вы можете обмениваться друг с другом словами и фразами, но иногда, начиная думать о Чхоте, я ощущаю его присутствие.

Вот и тогда, в делийской аэропорту, ожидая в два часа ночи свой багаж и смотря на беготню вокруг, я вдруг почувствовал, что Чхота рядом со мной.

Конечно, я не уверен, что Чхота переживал нечто похожее в то же самое время, но когда мы встретимся, я обязательно спрошу его, что он тогда чувствовал. Мне кажется, что, когда двое напряженно думают друг о друге, между ними устанавливается связь.

Всё это было очень загадочным. Мне совсем не хотелось, чтобы со мной произошло что-нибудь нехорошее, поэтому я опять начал думать над тем, что сказал мне однажды Бхима в фургоне санкиртаны. Он сказал тогда, что я стану в следующей жизни мышью, подобно Махарадже Бхарате, которому пришлось родиться оленем из-за того, что он думал во время смерти об оленёнке. Поэтому, ожидая с Пуджей багаж, я достал свой однотомный «Шримад-Вхагаватам» и открыл главу, где рассказывается история Махараджи Бхараты.

Да, конечно, Махараджа Бхарата был великим преданным, и вся Индия была названа его именем, тогда как меня называют «гномом». Так что между нами не может быть никакого сравнения. Но хоть Махараджа Бхарата и был возвышенной личностью, его отношения с оленёнком принесли ему большой вред. Когда Махараджа Бхарата медитировал, оленёнок принимался бодать его своими рогами, и тогда Махараджа Бхарата прерывал медитацию и начинал играть с оленёнком. А когда он готовился к жертвоприношению, оленёнок подходил и осквернял траву куша. Из-за привязанности к оленёнку он перестал выполнять свои предписанные обязанности. Что же касается меня, Чхоты, Арджуны и Ямалы, то наша дружба была основана на духовных отношениях. Возможно, что-то они и оскверняли, поскольку не могли делать всё так же хорошо, как люди-брахманы, но они изо всех сил старались делать всё правильно в соответствии со временем и обстоятельствами.

Когда оленёнок исчез, Махараджа Бхарата, который сильно к нему привязался, очень горевал о нём. То же самое произошло и со мной, и я понимаю, что впал в иллюзию. Махараджа Бхарата беспокоился о том, что оленёнка могут сожрать свирепые животные, и я тоже тревожусь за своих мышей. Но, по крайней мере, я не ношу больше их с собой и не стараюсь защитить их от любой опасности. Теперь мы просто служим Кришне и полагаемся во всём на Него одного. Но Прабхупада выносит суровый приговор тем, кто имеет материальные привязанности.

Даже такой возвышенный преданный, который уже развил в себе любовную привязанность к Верховной Личности Бога, не удержался на духовном уровне и пал из-за привязанности к животному. Далее в этой главе объясняется, что из-за привязанности к оленёнку Махарадже Бхарате пришлось самому родиться оленем. Если такое произошло даже с Махараджей Бхаратой, что же тогда говорить о тех людях, которые привязаны к своим кошкам и собакам, но ничего не достигли в духовной жизни? Из-за любви к своим четвероногим друзьям они вынуждены будут в следующей жизни сами стать кошками или собаками. Если мы не развиваем в себе любовь к Верховному Господу, если не укрепляем свою веру в Него, у нас непременно будут возникать те или иные материальные привязанности.

– Шримад-Бхагаватам, 5.8.12, коммент.

Да, иметь привязанности очень опасно. Но всё-таки нужно смотреть, мешают ли они нашему сознанию Кришны или нет. Мне же кажется, что ту крупицу сознания Кришны, которая у меня есть, я обрёл как раз благодаря проповеди мышам. Даже преданные на ферме заметили во мне изменения после того, как я впервые встретил Чхоту. Я стал стараться не впадать в сентиментальность и не скатываться на уровень телесных представлений.

Я хочу как можно более правдиво и откровенно рассказать о прошедших событиях, потому что, по правде говоря, дорогой Гурудев, я пишу это для вас. Это вы попросили меня написать обо всём, что со мной произошло. И чтобы мой рассказ помог вам понять, совершенный я болван или нет, я должен рассказать обо всём до мельчайших подробностей. Поэтому я хочу здесь признаться, что иногда я разговариваю вслух. В действительности, в этом нет ничего особенного, и я знаю, что у других людей тоже есть такая привычка. Человек просто думает вслух, вот и всё. Он делает это обычно тогда, когда чем-то обеспокоен или чувствует себя очень одиноким. И, конечно же, большинство людей говорят вслух, только когда рядом никого нет. Если же ты начнёшь разговаривать сами с собой на людях, они подумают, что ты сумасшедший. Я слышал, что даже великие и известные люди разговаривали сами с собой. И гогш. тоже разговаривали вслух. Я чуть было не написал «и Господь Чайтанья тоже разговаривал Сам с Собой», но напиши я это, вы бы подумали, что я сравниваю себя с Ним. Я хочу всем этим сказать, что не вижу ничего плохого в том, что один преданный говорит с другим преданным, к которому он очень привязан и которого рядом с ним нет. Я же считаю Чхоту вайшнавом, и, находясь с ним в разлуке, я разговариваю с ним. Нет, я не говорию с ним постоянно, просто, когда мы сидели в аэропорту, у меня вдруг само собой вырвалось: «Вот мы и в Индии, Чхота».

До этого я старался оправдать свои действия, но на самом деле я понимаю, что их непременно должен оценить кто-то из старших и опытных преданных. Потому что, даже если моя телепатическая связь с Чхотой не плод воображения, а разговор вслух можно считать проявлением духовной привязанности между вайшнавами, всё равно остаётся неясным, почему я не совершаю подобных действий по отношению к гуру и Кришне. Мне кажется, это вполне резонный вопрос, и я должен поставить его перед собой и постараться найти на него ответ.

Право выносить решение я оставляю за Гурудевом. Но я могу сказать, что если я думаю о Чхоте и даже «молюсь» ему, это совсем не означает, что я не молюсь Господу и своему духовному учителю. Желание разговаривать со своим другом-преданным вполне естественно, и такое общение может вывести на высший уровень мышления. Выть может, кто-то во всём, что я здесь говорю, увидит лишь гордыню и расстройство ума, но я хочу попросить таких читателей – если они еще не захлопнули книгу -быть ко мне снисходительными, так как я пишу всё это с добрым намерением и говорю о тех, кто очень дорог мне.

В аэропорту нам с Пуджей очень долго пришлось ждать багаж. Я сидел один, пока Пуджа стоял в очереди, чтобы обменять деньги. И тут я решил написать письмо Чхоте и передать на бумаге все свои переживания, вызванные разлукой с ним. Вот это письмо:

20 февраля, 2ч. 30 мин. пополуночи.

Дорогие Чхота, Ямала и Арджуна Прабху!

Примите, пожалуйста, мои смиренные поклоны. Слава Шриле Прабхупаде!

Всё ли у вас хорошо? Когда мы с вами расстались и наше духовное общение прервалось, на душе у меня стало тоскливо и тяжело. Особенно острым это чувство тоски было в самые первые часы после нашего расставания, когда я оказался совсем один в самолёте, летевшем из Гайаны. Сейчас же я стараюсь одухотворить чувство разлуки, благодаря чему я уже начал выходить из депрессии. Чхота, сегодня ночью я думал о тебе. Это одна из причин, по которой я пишу это письмо: я хочу записать день и время и показать свою запись тебе, когда мы встретимся, чтобы ты сказал мне, думал ли ты обо мне в этот час.

Ты, наверное, удивишься, узнав, что я пишу тебе из самой Индии, куда я приехал впервые в жизни. Всё произошло очень быстро. У одного преданного был лишний билет, и он предложил мне лететь вместе с ним. Не знаю, зачем я приехал сюда, но мне очень не хотелось возвращаться в храм, где я раньше. Я узнал много всего о нашем Движении, и считаю, что мне нужно составить свою собственную программу действий на ближайшее будущее.

Если вы грустите (как и я) из-за нашей разлуки, то я хочу дать вам совет. Помните учение о вапу и вани? Вайшнавы утверждают, что, хоть личное общение с преданными приносит большую радость, всё-таки гораздо важнее та связь, которая устанавливается между преданными благодаря наставлениям. Прабхупада говорил, что мы связаны друг с другом посредством звука. Под звуком он подразумевал наставления и, конечно же, повторение Святых Имён. Повторение Святого Имени связывает нас друг с другом, даже если мы находимся в разных частях света. Так что же важнее: вапу или вани? Я уверен, что вы дадите верный ответ, и правильное понимание поможет вам преодолеть печаль.

Я думаю о вашей проповеди. Иногда я чувствую сильное желание защитить вас от любых опасностей, но я понимаю, что ничего не могу сделать для этого и что Кришна хранит вас. Вы очень храбрые души, вы намного храбрее меня. Не знаю, почему Кришна сделал так, что я должен давать вам советы, – это мне нужно учиться у вас. Я и в самом деле учусь у вас. Ваш пример очень вдохновляет меня, особенно когда я думаю о том, что у вас, таких крохотных, большие сердца, как у махатм, и что ради Кришны вы рискуете своей жизнью, выходя на улицу проповедовать. Я не способен делать то же, что делаете вы, но меня очень вдохновляет ваш пример, и особенно то, что хотя вам по силам лишь какие-то малые дела, вы искренне делаете всё для Кришны. Мои силы и способности ограниченны, к тому же я очень робок и не уверен в себе (не знаю, почему говорят, что мыши очень пугливы), но я надеюсь, что смогу всегда оставаться по крайней мере, искренним и что Кришна не отвергнет меня и поможет мне стать совершенней.

Я знаю, что вам нравится слушать мои наставления, потому что сам я услышал их от старших преданных и узнал из книг Прабхупады. Прабхупада порой говорил проповедникам, что им не следует прилагать чрезмерные усилия. Вы должны всегда хранить душевное спокойствие и выполнять садхану, как. я вас учил, особенно по утрам. Не носитесь, как сумасшедшие, повсюду, стремясь привлечь к сознанию Кришны как можно больше мышей. И не рискуйте понапрасну своей жизнью. Старайтесь всегда действовать обдуманно. В вашей жизни и без того будет множество опасностей. Как гласит пословица, которую часто цитировал Прабхупада: «Благоразумие -главное достоинство храбрости».

Если ваша проповедь вызовет сочувственный отклик у местных мышей, постарайтесь найти среди них того, кто бы серьёзно отнесся к сознанию Кришны, и обучите его. Если вам удастся обучить хотя бы одного местного мышонка и сделать из него преданного, тогда, даже если с вами что-то случится, проповедь будет продолжаться.

Может быть, когда я приеду в Гайану, мы поедем с вами в какое-нибудь другое место и останемся там навсегда. Быть может, мы поселимся на ферме, как предложил Ямала. Там вы могли бы жить на воле, но в то же время мы были бы вместе.

Пытались ли вы говорить с другими людьми? И поняли ли вы хоть немного, как это происходит? Я до сих пор этого не понял. Однако теперь, когда я встречаю животных, я, зная, что они способны слышать Святое Имя, начинаю повторять мантру Харе Кришна. Кроме того, у меня появилось желание дать возможность и людям услышать Святые Имена. Всё это – результат общения с вами.

Я буду писать вам обо всём, что со мной происходит. В священных писаниях я нашёл ещё один замечательный стих. Я натолкнулся на него, читая одну из глав «Чайтанья-чаритамриты», в которой рассказывается о том, как Господь Чайтанья пел Святые Имена животным. В этом стихе описывается Вриндаван. Господь Чайтанья произнёс его, увидев, что тигры и олени идут за Ним. Вот этот стих:

Вриндаван – трансцендентная обитель Господа. В нём никто и никогда не гневается и не испытывает ни голода, ни жажды. Там люди и свирепые дикие животные, которые на земле относятся враждебно друг к другу, живут в мире и согласии, связанные трансцендентной дружбой.

– Шримад-Бхагаватам, 10.13.60

Там же рассказывается, что вслед за Господом Чай-таньей летели павлины и другие птицы, которые стали как безумные, услышав, как Господь Чайтанья пел Святое Имя Кришны. А когда Господь Чайтанья восклицал: «Харибол!» – даже деревья и лианы начинали трепетать от восторга. Комментируя этот стих, Прабхупада пишет:

Громкое воспевание мантры Харе Кришна столь могущественно, что его могут слышать даже деревья и лианы, не говоря уже о животных и людях. Шри Чайтанья Махапрабху однажды спросил Харида-са Тхакура, как деревья и лианы могут достичь освобождения, и тот ответил, что деревья, кусты, травы, насекомые и другие живые существа могут обрести духовное благо, услышав громкое пение мантры Харе Кришна. Поэтому никого не должно раздражать громкое пение Харе Кришна, так как оно приносит благо не только тому, кто поёт святое имя, но и всем, кто слышит его.

– Чайтанъя-чаритамрита, Мадхья, 17.45, коммент.

До свидания.

Всегда помнящий вас

Нимай дас.

Глава 6

(С.g.r.)

Подобно многим другим паломникам и туристам, Ни-май, оказавшись во Вриндаване, был полон благоговения и трепетного ожидания чего-то необычного. Даже такие мелочи, как запах земли и дымок от горящего коровьего навоза, вид огромных чёрных свиней, разгуливающих по улицам, и конечно же обезьяны, – волновали его душу и вызывали чувство радости и восторга. К тому же почти все встречавшиеся ему люди были преданными Кришны, и когда он приветствовал их словами «Харе Кришна», они в ответ восклицали: «Джая Радхе!».

Пуджа и Нимай довольно неплохо устроились на новом месте. Они очень дёшево сняли комнату в ашраме «Према-бхакти». Правда в ней не было туалета, но они могли ходить по нужде в поле, как это делали многие жители Вриндавана, а совершать омовение они решили в Ямуне. В ашраме они договорились, что раз в день будут получать там дал и чапати. И хоть им предстояло вести во Вриндаване довольно аскетичный образ жизни, они готовы были переносить любые трудности.

Пуджа однажды уже приезжал в Индию, но пробыл лишь три недели, поэтому он не говорил, что знает больше Нимая. Однако он не преминул заметить, что намного лучше жить отдельно от преданных и не сообщать о своём приезде в храм ИСККОНа.

– Ты сам увидишь, – сказал он Нимаю, – насколько нам будет спокойнее жить, не чувствуя давления со стороны преданных. Через несколько недель они наводнят Вриндаван и начнут бегать по магазинам и лавкам, а мужчины будут свободно общаться с женщинами… а потом начнутся интриги… Сейчас же мы видим истинный Вриндаван, ради которого мы и приехали.