Текст книги "Нимай Дас"

Автор книги: Сатсварупа Даса Госвами

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 25 страниц)

– Что бы вы ни сказали, я приму это как должное, -сказал Нимай, – потому что вы представитель Кришны. Но мне нужен ваш совет. Эти мыши очень дороги мне. Они преданные. Однако мне кажется, что я не должен больше держать их в клетке, а должен отпустить их на волю.

– Да, так и сделай, – сказал Гурудева. – Даже если признать, что они преданные, их лучше отпустить. Не привязывайся. Не считай себя их покровителем. Не уподобляйся матери Нарады, связавшей его веревками любви.

Гурудева был уверен, что может говорить о мышах как о преданных.

– Итак, я сказал тебе, что я думаю, – закончил он. – Но решение ты должен принять сам.

Нимай так и не успел рассказать Гурудеве о том, как мыши проповедуют. Он еще не высказал Гурудеве своего опасения: «Но ведь мыши тогда не смогут получать духовные наставления по парампаре. Как же быть?» Однако Нимай чувствовал, что, если заговорит об этом, это будет похоже на бред сумасшедшего. Гурудева и так уже сказал достаточно. Нимай поклонился своему духовному учителю.

Поднявшись, он увидел, что Гурудева улыбается.

– Постарайся остаться с нами на пада-ятре как. молено дольше, – сказал Гурудева, – Это очень очищает.

– Я постараюсь, – сказал Нимай. – Мне это необходимо.

Нимаю нравилась naдa-ятра. Он думал: «Это как раз то, что мне было нужно!» Все очень легко: просто идешь и поешь Харе Кришна. Погода была хорошей; по обе стороны дороги росли кокосовые пальмы. Когда они проходили мимо домов или небольших поселков, люди выходили им навстречу, махали руками или же просто разглядывали процессию из двадцати преданных и двух повозок. На передней повозке ехали Божества Гаура Питай, а вторая была загружена вещами. Преданные также несли полотнище с мантрой Харе Кришна. Такой была эта пада-ятра. Они исполняли желание Господа Чайтаньи, который хотел, чтобы в каждом городе и деревне звучали Святые Имена Кришны.

Почти каждый вечер они устраивали программу, либо в палатке, которую устанавливали местные жители, либо в индуистском храме. Впервые за долгое время Нимай почувствовал желание танцевать на киртане; он далее вышел в центр круга и стал кружился, вызвав смех преданных. Во время вечерних лекций, которые читал Гурудева, Нимай внимательно слушал, поборов свою привычку засыпать на классе «Бхагаватам». Некоторые преданные жаловались на трудности пада-ятры, поскольку приходится много ходить, а ничего особенно интересного не происходит, но Нимаю пада-ятра нравилась.

Кешава Прабху сообщил Нимаю, что предварительно договорился о его женитьбе. Его выбор пал на пятнадца тилетнюю девушку, которая еще не получила посвящение, но была серьезной преданной. По возвращении с пада-ятры Нимай должен будет встретиться с ее родителями. Нимай поблагодарил Кешаву за хлопоты и дал свое согласие, хотя и не почувствовал особой радости. Просто идти и воспевать было так здорово, что ему не хотелось много думать о семейной жизни.

Мыши также испытывали блаженство. Большую часть времени они проводили вне коробки. Они даже прошли часть пути вместе с пада-ятрой, двигаясь перебежками в траве параллельно главной дороге. Когда они уставали, они залезали на грузовую тележку и ехали там. Нимай чувствовал себя спокойнее, предоставив мышам свободу, они же вовсю наслаждались ею после долгого заточения в коробке для завтрака и бешено бегали взад и вперед, то и дело совершая акробатические прыжки.

Чхота сказал Нимаю, что проповедь в Гайяне была удачней, чем где-либо. Каждый раз, когда преданные останавливались на киршам или лекцию, Чхота и его братья отправлялись на поиски местных мышей. В одной деревне, когда все люди ушли на встречу, проходившую в палатке, Чхота собрал мышей со всей округи, и они терпеливо слушали его речь, которую он произнес таким голосом, что только мыши могли слышать. Гайянские мыши уже привыкли собираться в палатках на картоны Харе Кришна и доедать остатки прасада. Поколение за поколением мыши посещали религиозные церемонии, проводимые индуистскими священниками. Однако они находили их довольно скучными по сравнению с Движением сознания Кришны, повсюду известным своими пирами и киртанами.

Нимай был рад за мышей. Иногда и он, и мыши были так заняты в пада-ятре, что за целый день успевали переброситься лишь парой слов. Нимай перестал кормить мышей, потому что они сами добывали себе прасад.

Одним утром Нимая оставили охранять повозку с вещами, а остальные преданные пошли искупаться в реке. В это время ему удалось встретиться с Чхотой и его братьями, которые только что приняли омовение в придорожном пруду.

– Нимай Прабху, нам никогда еще не удавалось так здорово проповедовать, как сейчас, – сказал Чхота. – Мне

кажется, хорошо еще то, что мы живем вместе с ними. Они видят, что мы такие же, как. они, поэтому лучше нас слушают, когда мы говорим о Кришне.

Нимай уже давно искал возможности рассказать Чхоте о своем разговоре с Гурудевой. Теперь, когда им выдалось время для отдыха и рядом никого не было, похоже, настал удобный момент.

– Я еще раз говорил с Гурудевой о нас, – сказал Ни-май. – Он вполне определенно считает, что я не должен таскать вас повсюду в коробке, а должен предоставить самим себе.

– Но он ведь не знает, – возразил Чхота, – как много мы значим друг для друга. Разве не так?

– Кое-что он знает, – сказал Нимай. – Мы не можем читать мысли духовного учителя. Он говорил так, как будто действительно знал о нас все. Он сказал: «Даже если у тебя на самом деле есть духовные отношения с этими мышами, не считай себя их покровителем. Кришна их покровитель».

– Значит, таков приказ Гурудевы? – спросил Чхота.

– Не то чтобы приказ, – ответил Нимай.

– Что ты сам думаешь, Нимай? – поинтересовался Чхота.

Нимай тяжело вздохнул.

– По-моему, это самое лучшее решение, – произнес он.

– Тогда мы т о ж е так думаем, – сказал Чхота.

– Я знаю, что Ямала и Арджуна любят пофантазировать, – Нимай с любовью погладил мышей по затылку. – Они мечтают, что когда-нибудь мы будем жить все вместе, как в д о м е Гурудевы. Но, похоже, этого никогда у ж е не будет. Вместо этого я з а п и х и в а ю вас в карманы или сутки напролет д е р ж у в т е м н о й коробке.

Нимай боялся, что мыши подумают, будто он отвергает их, однако они полностью ему доверяли. Сам-то он не считал, что отвергает их, хотя ему и было очевидно, что им придется расстаться. Нимай предположил, что через несколько недель, когда он поедет н а з а д в Соединенные Штаты, мыши смогут остаться в Гайяне. Он считал, что эта страна лучше всего подходит для них. Мыши приняли решение Нимая без возражений. Они все грустно помолчали, но потом природная непоседливость мышей взяла верх, и он стали бурно обсуждать большую программу, которая должна была состояться тем вечером.

– Там будет столько веселья! – сказал Чхота. – Когда люди разойдутся по домам, сбегутся сотни мышей, и у нас будет замечательная возможность рассказать им о милости прасада и занять их каким-нибудь служением.– Какое же служение вы им д а д и т е? – спросил

Нимай.

– Не знаю, – ответил Чхота. – По крайней мере, мы можем подобрать объедки после пира.

Как и все в этом мире, двухнедельная пада-ятра закончилась. Но это был еще не самый конец, потому что преданные планировали повторно провести пада-ятру через несколько месяцев. Когда они вернулись в храм, Кешава отвел Нимая к родителям девушки, на которой Нимай собирался жениться. Ее отец работал на фабрике, и кроме нее у него было шестеро детей. В основном разговор вел отец девушки. Он спрашивал Нимая, на что тот собирается содержать семью и каковы его планы и замыслы. Нимай давал незамысловатые ответы, подчеркивая то, что они с женой будут стремиться к трансцендентной цели, как в этой жизни, так и в следующей. Позже, разговаривая с Кешавой, отец д е в у ш к и признался, что Нимай не произвел на него особого впечатления. Однако он был откровенно заинтересован в возможности выдать свою дочь за американца, чтобы ей не пришлось коротать свой век в стране, где так мало возможностей. После аскезы пада-ятры Нимай переживал духовный подъем и не чувствовал эмоциональной привязанности к браку. Ему эта девушка казалась ничем не лучше любой другой гайянской девушки-преданной. Все они напоминали ему придорожные лотосы, которые росли в Гайяне повсюду и выглядели в точности как лотосы на картинах, изображающих Кришну во Вриндаване. Именно так он смотрел на девушек.

Отец девушки решил, что вместо свадьбы им лучше пока устроить помолвку, потому что дочь его была еще слишком юна, а также потому, что он был не в восторге от Нимая. Кешава объяснил это Нимаю так: «Мы можем вернуться сюда через год или полгода, и ты еще раз встретишься с ней и с ее родителями. А за это время у тебя будет возможность получше подготовиться к браку».

Нимай согласился и д а ж е почувствовал некоторое облегчение от того, что свадьба откладывается.

Нимай принес мышей на последнюю встречу с Гуруде-вой. Он посадил их в коробку из-под журналов «Обратно к Богу». Мыши всегда мылись сами и довольно тщательно, но по этому поводу Нимай лично помыл их, и они просто блестели.

Гурудева заглянул в коробку и постарался представить, что это такое – быть преданным-мышью. От Флоры он узнал о возможности телепатической связи между людьми и животными. Она говорила, что для этого необходимо отождествить себя с животным, то есть постараться поставить себя на его место. Например, хозяин разумного пса по кличке Стронгхарт рассказывал, как однажды ему удалось посмотреть на свою собаку не с точки зрения человека, а с точки зрения собаки.

Гурудева думал: «Если бы мышь действительно была преданной, как бы это выглядело?» Он постарался устранить основные барьеры, такие, как отвращение к мышам, которое, несомненно, передалось ему от матери, страшно боявшейся мышей. Разглядывая эти неясные, слегка подергивающиеся существа, Гурудева заметил, что они пугливы и остороясны. У них были большие неясные уши. Они были робкими и беспокойными, однако он знал, что при необходимости они могут постоять за себя и способны выживать в слоясных условиях.

Гурудева протянул руку и слегка потрепал их по головам. «Они совсем ручные», – подумал Гурудева, потому

что под его прикосновением они наклонились и коснулись головами дна коробки.

– У них такой вид, как будто они кланяются, – сказал Гурудева.

– Они действительно кланяются, – сказал Нимай. – Они знают, кто вы.

Тогда Нимай осмелился попробовать то, о чем он всегда мечтал: общение между Чхотой и Гурудевой.

– Чхота Прабху, – сказал Нимай, – ты не хотел бы поговорить с Гурудевой?

Мышь посмотрела вверх и что-то пропищала.

– Вы слышали, Гурудева? – спросил Нимай. – Он сказал: «Харе Кришна».

– Да, по-моему, я слышал, – ответил Гурудева и обратился к мышам. – Харе Кришна, Чхота, и вы, прабху. Теперь вам пора идти и распространять сознание Кришны среди своих. Нимай был очень добр к вам. Вы тоже должны быть добры к другим. Кришна будет этому рад.

С чувством удовлетворения Нимай забрал мышей и, поклонившись несколько раз, вышел из комнаты. Он теперь знал., что Гурудева не только хорошо относится к мышам, но также признает и служение своего эксцентричного ученика Нимая.

Нимаю не хотелось проявлять сентиментальность во время последней встречи с мышами. Он решил почитать им записи из своего блокнота, куда он заносил выдержки из писаний о том, как животные могут получить сознание Кришны.

– Это из лекции Прабхупады, прочитанной им во Вриндаване в 1972 году, – сказал он. – В начале лекции преданный читает «Нектар преданности»:

«Шрила Рупа Госвами дает определение слову «благоприятный». Он говорит, что слово «благоприятный» указывает на действия, направленные на благо всего мира».

Шрила Прабхупада: Да, как, например, наше Движение сознания Кришны. Оно направлено на благо всех людей мира. Это не сектантское движение. Не только люди, но и животные, птицы, звери, деревья – все получают благо. Об этом Харидас Тхакур говорил с Господом Чайтаньей. Харидас Тхакур заверил Господа, что благодаря громкому воспеванию мантры Харе Кришна деревья, птицы, звери – все получат благо. Так утверждал намачарья Харидас Тхакур. Поэтому, когда мы громко поем мантру Харе Кришна, это пение благотворно для всех.

…Если мы повторяем мантру Харе Кришна, это приносит благо всем, не только людям. Когда кто-нибудь жаловался моему Гуру Махараджу, говоря, что «мы поем, а никто на наши собрания не приходит», он обычно отвечал: «Неправда. Вас слышат четыре стены, этого достаточно. Не стоит разочаровываться. Продолжайте воспевать, и по крайней мере четыре стены будут вас слушать». Воспевание настолько эффективно, что приносит благо всем, даже животным, зверям, птицам, насекомым, всем и каждому… Это лучшая в мире благотворительная деятельность… Распространяйте сознание Кришны.

– Как же мы будем слушать все это, когда тебя не будет с нами? – спросил Чхота.

– Как можно чаще ходите на лекции. Идите туда, где говорят о Кришне, слушайте картоны. И учите других всему тому, что я вам говорил, – сказал Нимай. – Вы лучше меня знаете, как проповедовать мышам. Но повторяйте только то, что я говорил. Ничего не выдумывайте.

– А что если мы захотим послушать тебя? – спросил Ямала.

– Я вернусь через шесть месяцев, – сказал Нимай. – Я не знаю, где вы будете в это время путешествовать, но вы можете вернуться в храм к тому времени, когда я приеду.

– Можем, вернуться? – сказал Чхота. – Мы обязательно вернемся.

– И еще, – сказал Нимай, – вы можете попробовать говорить с другими людьми-преданными. Я не знаю, как нам удалось понять друг друга. Это произошло просто по милости Кришны, но, может быть, вам удастся общаться с кем-то еще.

После последних напутствий Нимай спустился вниз и вместе с Кешавой сел в машину. Пора было ехать в аэропорт. Чхота и его братья снова остались одни, как это случалось и раньше, когда они уходили проповедовать. Но сейчас все было по-другому. Они забрались на подоконник и смотрели, как машина увозит Нимая прочь. Нимай помахал рукой по направлению к зданию, где стояли все преданные. Мыши сидели на подоконнике и всматривались вдаль, пока машина совсем не скрылась из виду в дорожной пыли. Мыши заплакали, испытывая горечь разлуки со своим духовным учителем, который так долго заботился о них.

После тягостного молчания Чхота взял инициативу. «Ну ладно, прабху, – пропищал он, – пойдемте на санкиртану».

Том 2

Приключения Нимая

Предисловие

(написано Н. д. б)

Меня зовут Нимай дас брахмачари, и обо мне повествует книга «Нимай дас и мышь». В этой книге рассказывалось о том, как я подружился с тремя мышами, которые потом стали преданными. Пробыв с ними шесть месяцев, я оставил их в Гайяне. А теперь мой Гурудев предложил мне описать всё, что со мной приключилось в течении последующих шести месяцев, которые завершились тем, что я стал его слугой. (Милость!) Он решил, что, если я подробно опишу всё, что со мной произошло, я яснее увижу, до чего я докатился, и смогу предотвратить что-либо подобное в будущем. Он сказал, что, быть может, мой рассказ принесёт пользу и другим.

Писатель Сатсварупа дас Госвами признался, что хотел бы написать обо мне ещё одну книгу. Не знаю, почему такой незначительной дживе уделяется столько внимания, но всё же мне кажется, что эта книга может оказаться поучительной. В «Бахгаватам» есть глава, где говорится, что даже животные могут быть нашими гуру. Например, у собак мы можем научиться верности, а у пчёл – стремлению пить только нектар. Что же касается этой книги, то рассказ в ней ведётся иногда от моего лица, а иногда от лица С.д.г. Самое главное сейчас для меня – делать только то, что правильно, и выполнять указания своих наставников. Именно это я делаю сейчас, начиная рассказывать о своих приключениях.

Всё началось с того момента, когда я улетел из Гайяиы, отпустив своих мышей, Чхоту, Ямалу и Арджуну, проповедовать. Но прежде чем начать подробно рассказывать о том, с кем я встречался, где был и что со мной происходило, я хочу честно признаться, что был в майе. Я не стремлюсь кого-то обвинить, хотя некоторые и говорят, что я просто стал жертвой общения с дурными людьми. Я не считаю, что те, кого я встречал – плохие люди. Нет, они не так уж и плохи. Просто, зная не больше, чем я, они вели себя так, словно были намного более знающими, и в результате сильно повлияли на меня. Это, наверное, единственное, что я понял очень хорошо: нужно жить своим умом, слушать только своего гуру и не позволять другим увлекать себя чужими идеями. В общем, я признаю, что был в майе. Но я искал верные пути, и до сих пор их ищу…

Читая это, вы, наверное, думаете: «А какое отношение всё это имеет к сознанию Кришны?».

Глава 1

(C.g.r.)

Нимаю дасу потребовался почти целый день, чтобы понять, что он потерял. Он не ожидал, что разлука с Чхотой, Ямалой и Арджуной подействует на него так опустошающе. Вначале всё его внимание было целиком поглощено теми процедурами и формальностями, которые всегда сопутствуют путешествию. Из-за обычных задержек, которые нередки в Гайане, им с Кешавой Нрабху пришлось ждать три часа в джорджтаунском аэропорту вылета их самолёта. Затем он около часа разговаривал с Кешавой. Тот собирался остаться в Тринидаде, где у него были дела, и дальше Нимаю предстояло лететь одному. Они говорили о сознании Кришны и о том, что Нимаю нужно изменить в себе, чтобы быть достойным своей будущей жены.

– Для этого, – говорил Кешава, – недостаточно приобрести какие-то практические навыки и развить в себе хорошие качества. Прежде всего необходимо быть готовым к безустанному служению до конца своих дней. Тот, кто думает, что готов к женитьбе только потому, что испытывает вожделение, на самом деле, совершенно не готов к семейной жизни. Ты должен быть серьёзным и рассудительным, а также быть готовым взять на себя множество обязанностей и заботиться о других живых существах, в первую очередь – о жене и детях.

Эти разговоры, которые они прерывали, только чтобы принять npacaд, отвлекали Нимая от грустных мыслей. Однако, в конце концов, он остался один, и его охватило острое чувство одиночества. Самолёт стоял на земле, и в хвостовом отсеке, где сидел Нимай, не было ни одного человека. Раньше, оставшись наедине с самим собой, он обычно начинал разговаривать с Чхотой. Но сейчас он оказался в полном одиночестве: ни Чхоты, ни Ямалы, ни Арджуны с ним больше не было. И это было самым главным из всего случившегося с ним: он потерял лучшего друга. Кроме того, теперь у него не было никакого служения, так как он не мог больше ни обучать мышей сознанию Кришны, ни руководить их проповедью. Вдобавок ко всему у него было такое чувство, словно он внезапно лишился внутренней жизни. Разговоры с Чхотой были для него неким подобием самоанализа, а также его молитвами к Кришне и Прабхупаде. Подбадривая зависящих от него мышей, он всегда мог справиться с собственной депрессией, а сблизившись с Чхотой, он мог открывать ему свою душу. Теперь же он лишился всего этого и не знал, что ему делать. Слёзы сами потекли у него по щекам. «Нужно спросить совета у Гурудева, -подумал он. – Я не знал, что всё так изменится! Что мне теперь делать?» Он подумал, не написать ли ему письмо Гурудеву, но чувства его были в полном смятении, и в голове у него всё путалось.

Когда самолёт приземлился в Майями, Нимай решил не лететь в Пенсильванию. Он чувствовал себя совершенно опустошенным и не смог бы объяснить Вибху Прабху и другим преданным, что с ним происходит. К тому же ни Гурудев, ни Кешава Прабху не говорили ему, чтобы он возвращался на ферму, просто предполагалось, что он туда вернётся. Нимай вспомнил о своём друге Брюсе Отшельнике, который жил здесь, во Флориде, на болотах. Брюс жил когда-то вместе с преданными на ферме, где прослыл большим работягой, однако из-за разногласий с преданными он стал жить один. Он поселился на дальних болотах, где кто-то нанял его сторожить дом, и большую часть времени был предоставлен самому себе. Брюс жил, как отшельник; он повторял ежедневно пятьдесят кругов, записывал в дневник свои мысли о сознании Кришны и время от времени писал письма друзьям, в том числе и Нимаю. Нимай подумал, что, может быть, Брюс разрешит ему немного пожить у него. Он мог бы тогда больше повторять мантру и читать книги Прабхупады, ожидая, пока тоска и чувство опустошенности не уйдут сами собой. Он позвонил Брюсу, и тот сказал, что ничего не имеет против приезда Нимая. Правда, сказал он, ему понадобится целый день, чтобы доплыть на лодке до ближайшей автобусной остановки, где он мог бы забрать Нимая.

– Ты первый преданный, который приехал сюда, – сказал Брюс Нимаю, когда они плыли обратно, к дальним болотам. – Здесь мало кто нарушает моё одиночество. Я повторяю мантру, работаю в саду и строю дом для владельца этого места. Мне нравится такая жизнь. Я никогда ещё не чувствовал себя таким умиротворённым.

Брюс был ростом около двух метров. Ему было уже за сорок, и большую часть жизни он прожил во Флориде, где делал в основном то же, что и сейчас: сторожил дома или перевозил людей на лодке. Он сказал, что местные жители относятся к нему довольно терпимо и даже признают его «религиозные убеждения». Хотя он жил один, он постоянно брил голову, оставляя вайшнавскуго шикху, и носил брюки и майку шафранового цвета. Нимай слушал, как Брюс говорил об умиротворении и сознании Бога, которые он обрёл, живя в уединении, и не чувствовал больше ни уныния, ни подавленности.

Наконец, пройдя два канала, которые назывались «Канал крокодила» и «Канал №3», они подплыли к жилищу Брюса. Это был небольшой деревянный домик, в котором была всего одна комната. Брюс сказал, что очень рад Ни138

маю, но хозяину вряд ли понравится, если он останется здесь надолго.

Вечером Нимай рассказал Брюсу что у него были мыши, которых можно считать преданными, и что сейчас, отпустив их, он чувствует себя одиноким. Брюсу можно было рассказывать о таких вещах. По мнению Нимая, Брюс был очень мягкосердечным человеком. Если кто-то говорил ему что-то обидное, он молча переносил обиду, держа всё в себе, однако грубость и обидные слова, сильно его ранили. Поэтому он и не смог жить на ферме.

– Я тоже живу в мире со здешними животными, -сказал Брюс. – Ты сам увидишь. Птицы совсем не боятся меня и залетают прямо в окно. Я даже крокодилам позволяю разгуливать здесь. Я не причиняю им никакого вреда, и они не трогают меня.

Утром они около четырех часов повторяли мантру, после чего Брюс отправился работать в сад, а Нимай, оставшись в доме, стал читать «Шримад-Бхагаватам».

Нимаю захотелось прочитать ту главу из Первой песни, в которой рассказывалась история Нарады Муни. Ему нравилась эта история, и к тому же Гурудев упомянул о ней во время их последней встречи. Он стал искать то место, где рассказывалось, как Нарада ощутил присутствие Господа, но затем потерял Его из виду и почувствовал себя осиротевшим. Это был восемнадцатый стих шестой главы:

«Трансцендентная форма Господа сама по себе удовлетворяет желания ума и мгновенно устраняет все противоречия в мыслях. Потеряв этот образ из виду, я в смятении вскочил, как человек, лишившийся самого желанного».

Несмотря на то, что Нараде было всего пять лет, он научился у гостивших в их доме мудрецов медитировать на Кришну. После смерти матери он остался совсем один, и однажды, медитируя на Господа, он воочию увидел Его трансцендентный образ и впал в экстаз. Но после этого, сколько бы он ни пытался медитировать, Господь больше не появлялся. Прабхупада пишет: «Нарада Муни лишь мгновение созерцал этот трансцендентный образ, но, по139

теряв его из виду, в смятении вскочил, чтобы найти его. Нарада Муни обрёл то, что мы ищем жизнь за жизнью, и снова потерять Господа из виду, конечно же, было для него сильным потрясением». Читая, Нимай волей-неволей сравнивал себя с Нарадой, хотя и понимал, что думать, будто между ними есть сходство, было бы просто смешно. Нарада видел Самого Кришну, он же видел лишь то, как Кришна явил небольшое чудо. «Ведь только по милости Кришны я мог разговаривать с мышами, – подумал он. – И по Его милости всё закончилось».

Нимай продолжил читать. Далее в «Бхагаватам» говорилось, что Господь не явился вновь Параде, а сказал такие слова: «О, Нарада, Мне жаль, что в этой жизни ты больше не сможешь увидеть Меня. Тот, кто не совершенен в служении и не вполне свободен от материальных пороков, едва ли может увидеть Меня». Кришна не показывался больше Нараде, так как хотел усилить в нём горячее желание обрести Его, и когда Нарада понял это, он почувствовал к Кришне благодарность. После этого Нарада, «полностью удовлетворенный, смиренный и не знающий зависти», стал воспевать Святое Имя и странствовать по всей Земле.

«Легче сказать, чем сделать, – подумал Нимай. – Я же не Нарада. Я не знаю даже, что мне нужно делать». Он понимал, что рано или поздно он должен будет написать своему.духовному учителю и попросить дать ему конкретные указания, но он не хотел делать это сейчас. Ему казалось, что Гурудев предпочёл бы, чтобы он сам решил, что ему делать, и благодаря этому лучше бы понял себя.

Неделю спустя Брюс сказал Нимаю, что скоро приедет хозяин дома, и ему лучше уехать.

Глава 2

(Н.д.б.)

Как я слышал, в одном из писем Прабхупада писал, что мы не должны слишком много говорить о майе, что вместо этого мы должны прославлять Кришну. Мне нужно серьёзно отнестись к этому наставлению, а то я только и делаю, что рассказываю о майе и о том, как она сбивает меня с толку, и значит, слушая меня, вы будете слушать о майе, а мне этого совсем не хочется. Я бы хотел говорить и думать только о Кришне и ни о чём другом. Однако я не могу делать это искусственно.

Я бы хотел поподробнее рассказать о том, что я чувствовал после расставания с Чхотой. Когда я расстался с мышами, они стали сниться мне во сне. Мне снилось, что они бегут по дороге, а за ними гонится огромная свинья и что Чхота зовёт меня на помощь, и я пытаюсь помочь им найти норку, где бы они могли спрятаться. Вспоминая то чудесное время, когда мы были вместе, я иногда плакал. Перестав общаться с мышами, я опять стал таким, каким был до встречи с ними. Я стал вспоминать, как преданные на ферме смеялись надо мной. (Поэтому я и не хотел возвращаться туда). Также я начал думать о той ерунде, которой я занимался более пяти лет назад, до того, как стал преданным, например о рок-музыке, которую я тогда слушал. Ещё я думал о матери и отце и даже хотел было позвонить им, но не стал. Никто не смог бы понять меня. Но мне было необходимо с кем-нибудь поговорить. Я мог открыть душу только Брюсу. Он считает, что животные ничуть не хуже людей, что все они очень славные и что их нельзя убивать. Он любит их больше, чем я. По правде сказать, я никогда не относился к животным так же дружелюбно, как он. Кроме Чхоты, конечно. Потому что Чхота и не животное вовсе, а душа.

А сейчас я скажу вам об одном эпизоде, который покажется вам смешным. Я взял «Бхагаватам» и открыл его на странице, где рассказывалось, как горевал Арджуна, когда Кришна покинул Землю. Я сделал это потому, что отождествлял себя с Арджуной. Конечно, я не был таким сильным как он, но мне было легко вообразить себя тем Арджуной, которого я видел на одной иллюстрации, -там он плачет и говорит Юдхиштхире, что теперь, когда Кришна ушёл, он лишился своей силы. Шукадева Госвами объяснил, что Арджуна был в великом горе, так как не мог больше видеть Господа Кришну, и его подобное лотосу сердце высохло от горя, а тело утратило своё сияние. Затем Арджуна говорит такие слова: «Я лишился Бога, Верховной Личности, благодаря влиянию которого я был так силён».

Но Арджуна был великим преданным и поэтому смог вспомнить наставления из «Бхагавад-гиты», что облегчило его страдания и принесло утешение его пылающему сердцу. Я же, в отличие от него, не мог припомнить ни одного подходящего наставления. Я был в майе. Да к тому же я никому не мог рассказать о причине моего горя. Я был готов рассказать обо всём Гуруцеву после двух встреч с ним, но больше никому не мог открыться.

На самом деле мои переживания не были чем-то особенным, и я знаю, что я самый обычный человек, а не какая-то необыкновенная личность. Если у вас когда-нибудь был друг-преданный, которого вы очень любили и с которым вы по какой-то причине разлучились, тогда вы поймёте, о чём я говорю. Быть может, вы поймёте и то, почему я не хотел возвращаться на ферму. Можно было не сомневаться, что, увидев моё подавленное состояние, преданные тут же начали бы давать мне новые прозвища, по сравнению с которыми старые показались бы достаточно безобидными. Обычно они звали меня «Нимай-гном», а иногда называли «Ни-майя», подразумевая, что мой ум, этот беспокойный могущественный ум, постоянно подчиняет меня себе, и из-за этого я всегда в майе. Надеюсь, вас не смущает, что я рассказываю вам обо всём этом. Если я не смогу каким-то образом связать свою жизнь с Кришной, тогда какой во всём смысл? Я не хочу превозносить майю, хоть я и знаю, что она необычайно могущественна.

Расставшись с Брюсом, я встретил другого преданного. Он летел в Индию и сказал, что у него есть лишний билет. Он был учеником гуру, который ушёл из Движения сознания Кришны, из-за чего этот преданный, которого звали Пуджа дас, озлобился на всё Общество. Я встретил его в центре Майями, в ресторане «Говинда», куда я забрёл, не зная, куда податься.

Пуджа сказал мне: «Нужно думать своей головой». Это был его девиз. Ещё он сказал: «Я слепо подчинялся своим наставникам, и посмотри, к чему это привело».

Я рассказал ему о том, чем занимался до этого, но не стал рассказывать о мышах. Я вовсе не рассказываю о них всем и каждому. Когда кто-то спрашивал меня, чем я занимаюсь, я обычно говорил: «Я путешествовал вместе со своим Гурудевом по Центральной Америке. А теперь я не знаю, чем буду заниматься, я чувствую себя немного опустошённым».

Я действительно чувствовал себя опустошённым, но не по той же причине, что Пуджа и другие преданные, которых я встречал, – они были опустошены, как; они сами говорили, из-за того, что следовали указаниям старших преданных. Но я начал подпадать под влияние Пуджи. Я сказал ему, что президент нашего храма, Вибху, очень жёсткий человек. Мне кажется, сказав такие слова про Вибху, я нанёс оскорбление преданному, но так на меня повлияло общение с Пуджей. Нет, беру свои слова назад – это была только моя вина. Пуджа сказал: «Нужно взрослеть, Нимай». Он всё время повторял эти слова, и они сильно подействовали на меня. Под его влиянием я даже стал думать, что, может, мне не стоит следовать наставлениям старших преданных.