Текст книги "Оболочка игры"

Автор книги: Сара Парецки

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 24 страниц)

  «Я отвечаю за всю инженерную школу, а не только за одного ученика – и за того, с кем трудно иметь дело – о, спасибо, Ким». Он повесил трубку. «У нас никогда не было Фоссона в качестве учеников, дворников или даже тренеров по лакроссу. Что-нибудь еще?"

  «Почему ты сказал„ дворник “?» – резко спросил я.

  Он посмотрел на меня. «Первое слово, которое пришло в голову. Если ничего другого нет, меня ждет студент с настоящими инженерными вопросами ».

  "Ты прав. И последний вопрос. У вас есть здесь кто-нибудь по имени Катаба? »

  «Это уловка?» Паздур внезапно пришел в ярость, его светлая кожа стала красной в пятнах. «Ты уже знаешь ответ на этот вопрос».

  Я в недоумении покачал головой.

  «Если вы разговаривали с молодым Гершелем, я уверен, что он вам сказал. Я возмущаюсь, что ты пытаешься меня обмануть.

  «Честно говоря, доктор Паздур, я понятия не имею, о чем вы говорите. И Феликс ничего не сказал мне ни о ком с таким именем. Это мужчина или женщина? »

  Лицо Паздура по-прежнему застыло от гнева, но он встал, чтобы закрыть дверь своего кабинета. «У нас здесь есть ученица по имени Расима Катаба; она была взята под стражу ICE в четверг днем. Скажи мне, что ты не знал об этом ».

  Я уставился на него. «Это было в новостях?» Мне удалось спросить.

  Он прищурился, глядя на меня, пытаясь понять, было ли мое невежество настоящим. «Мы старались не говорить об этом: наши иностранные студенты и без того испытывают слишком сильное давление. Вы действительно не знаете об этом? Феликс тебе не сказал?

  «Она без документов?»

  «У нее есть студенческая виза, но в четверг приехали агенты ICE, чтобы расспросить ее о ее отце. Они говорят, что он здесь незаконно, и что она использует свой визовый статус, чтобы скрыть его и заблокировать его депортацию. Когда она отказалась отвечать на их вопросы, они взяли ее под стражу. Они допрашивали меня и моих сотрудников, как будто мы каким-то образом разжигали терроризм, признав ее студенткой ».

  Феликс и его слезы, обнимая свой экземпляр стихов Катабы. Он был влюблен в сирийскую женщину с длинной косой, которая нарушила иммиграционные законы США. Если бы она все еще была в Чикаго, это объяснило бы, почему сам Феликс не хотел уезжать.

  «Вы сказали, что молчите, но вы также думали, что Феликс сказал бы мне. Он знает?"

  Паздур прикусил нижнюю губу, не желая раскрывать дополнительную информацию, но, наконец, сказал: «Инженеры в Свободном Государстве встречались в одной из наших общих комнат в коридоре, когда прибыли агенты ICE. Там были Гершель и еще семь или восемь человек ».

  «Вы знаете, что это означает, что к настоящему времени все в кампусе услышат», – сказал я. «Я удивлен, что у вас нет протестующих на тротуарах».

  Плечи Паздура поникли. "Возможно ты прав. Но ты уходишь от моего вопроса. Как вы узнали о ней?

  «На самом деле нет, но я почти уверен, что ее отец – сирийский поэт по имени Тарик Катаба. У Лоуренса Фоссона в квартире была копия стихов Тарика; Внутри была вырезка из газеты о специальной поэтической премии, которую Расима Катаба получила от имени ее отца, когда он был в тюрьме. Некоторые люди в сирийском сообществе думают, что недавно видели Тарика в Чикаго. Связь Фауссона с Катабой – один из немногих фактов, которые я обнаружил. Если дочь Тарика учится здесь, это может показать мне, как Фауссон узнал имя Феликса, даже если на самом деле они никогда не встречались ».

  «Вы уверены, что этот поэт ее отец?» – спросил Паздур.

  «Это довольно хорошее предположение», – сказал я. «Я никогда не встречал ни одного из них. Но Расима Катаба – дочь, имя которой указано в вырезке о призах ».

  «Мне, конечно, пришлось просмотреть все ее документы, поскольку правительство допрашивало меня», – с горечью сказал Паздур. «В личном заявлении, которое Расима подала вместе с заявлением, она сказала, что ее отец работал велосипедным механиком в Саракибе – сирийском городе, где она выросла. Она не упомянула стихи ».

  «Я не думаю, что поэты зарабатывают на жизнь в Сирии лучше, чем здесь – ему приходилось над чем-то работать», – сказал я. «Если бы он был велосипедным механиком, возможно, она выросла, разбирая двигатели и валы шестерен». Я подумал о прекрасно выполненных цепных ремнях на модели Феликса; неужели Расима их создал?

  «Ее основы и способности были сильны. У нас были все основания принять ее ».

  Он казался достаточно оборонительным, и я спросил, считает ли он Расима виновным в каком-то преступлении, о котором школа должна была знать.

  Паздур заерзал на стуле. "Нет. Я не. Но я никогда не просматривал ее записи, пока эти иммиграционные агенты не спросили меня, почему мы не проверили биографию ее семьи. Кажется, нет никаких записей о том, как она приехала в Штаты или с кем приехала. Три года назад это не имело большого значения. Теперь, конечно… – Он всплеснул руками.

  Теперь, конечно.

  «Я слышал, что ее мать мертва», – сказал я.

  «Факт, который я узнал только во время допроса, ICE довел меня до конца. Агент, похоже, думал, что мы были прокляты в сговоре с ИГИЛ из-за того, что у нас не было досье на всех родственников Расимы ».

  Он ударил по столу с такой силой, что его масштабные модели подпрыгнули. «Феликс Гершель – это осложнение, которое мне сейчас не нужно».

  Я проигнорировал эту вспышку. «ICE думает, что отец Расимы опасен, или они просто пытаются вывести из страны всех, кто не родился здесь?»

  "Я не знаю. Сейчас ужасное время для такого университетского городка, как мой, и Феликс – если он замешан в чем-то незаконном – мне нужно знать раньше, а не позже. Я не могу позволить себе федеральное наблюдение за каждым аспектом моей школы ».

  ПА Паздур открыла дверь достаточно широко, чтобы просунуть в нее голову. «Мне очень жаль, Ричард, но Кейт Ламонт уже двадцать минут ждал своей встречи».

  Я подошел к двери. «Я позвоню тебе, если узнаю что-нибудь полезное. Почему бы тебе не сделать то же самое? »

  Паздур устало кивнул. Он снова посмотрел на букву L, как будто хотел перепрыгнуть через окно и проехать на ней до конца очереди.

  34

  Обвиняемый

  В Efore я сел в машину, я вытянул шею , чтобы поглазеть на накладные расходы гофрированной трубки. Он был сделан не из картона, а из многослойных металлических балок, ржавые болты которых делали его нестабильным.

  ICE задержала Расиму Катабу, угрожая ей депортацией, потому что она не скажет им, где находится ее отец. Моя собственная мать приехала в Америку в 1944 году в девятнадцать лет, нелегально, после того, как ее мать итальянского происхождения была арестована фашистами. Жизнь Габриэллы здесь была нелегкой, но никто не пытался выбросить ее, бросить обратно на верную смерть. Как мы стали страной, которая сажает детей в тюрьму за преступление, связанное с отсутствием свидетельства о рождении?

  Я позвонил Феликсу.

  «Что теперь?»

  Я засунул палец в ухо, когда над головой пролетел поезд, гремя ржавые суставы. «Если вы не рассказали Марте Симоне о своем друге, вам следует это сделать. Марта сможет узнать, где ее держат, и получить необходимую юридическую поддержку ».

  – Как… кто… – он задохнулся.

  «Дин Паздур рассказал мне, что случилось. Я бы предпочел, чтобы вы больше ничего не говорили по телефону: ваши звонки почти наверняка отслеживаются. Я все еще в кампусе – вы хотите, чтобы я зашел перед отъездом? »

  "Нет. У меня урок через двадцать минут. Вик, спасибо, Вик. Его голос дрогнул – возможно, облегчение оттого, что он не один нес свое горе. «Не могли бы вы позвонить мне Марте?»

  Я позвонил адвокату с горящего телефона. Общение с Симоной было привилегированным, поэтому, даже если кто-то подслушивал мои звонки, они не могли их использовать, по крайней мере, на законных основаниях.

  Симона пообещала приступить к делу как можно скорее. «Собирается ли доктор Гершель покрыть эти обвинения?» спросила она.

  Конечно, Симона не могла работать на общественных началах. «Добавьте гонорар за мисс Катабу к моему счету с Фриманом», – сказал я.

  Мой шестизначный счет на оплату юридических услуг был гарантией того, что я буду работать, пока не стану старше мистера Контрераса.

  «Прежде чем повесить трубку, мне нужно доказать, что я на стороне ангелов», – сказал я. «Я еду в квартиру Расимы Катабы, и было бы полезно, если бы вы отправили мне документ, подтверждающий, что вы представляете ее и что я помогаю вам, чтобы ее соседи поверили мне, когда я скажу им, что я не с ICE. ”

  «Это должно быть правильно в эту минуту? Хорошо." Я слышал, как она печатала, пока говорила. „Как вы узнали ее адрес?“

  «Феликс направился к ее дому после того, как мы покинули лес в прошлую среду», – сказал я. «Но я не знаю, какую фамилию она называет на своей двери».

  «Итак, Феликс пошел прямо к ней, но не подумал рассказать об этом своему адвокату? Что еще скрывает этот молодой человек? "

  Я не пытался ответить. Когда я завел машину, я не мог поверить, что все это началось только на прошлой неделе. Феликс и мертвый Фауссон в лесу, за которым сразу же появилась Гармония у моей входной двери. Я чувствовал себя на семь лет старше, а не на семь дней. Я посмотрел на свое лицо в зеркало заднего вида. Серые впадины под моими глазами, почти как неправильно нанесенные тени для век, сделали мои карие глаза более серыми. Очень сексуально.

  Я выскочил по изрезанному гравием на улицу, направляясь на восток, к озеру. Агенты ICE, несомненно, были в квартире Расимы раньше меня, но они искали доказательства о ее отце.

  Сирийцы, с которыми я разговаривал в Grommet Building, признали, что работали с Фоссоном. Они замолчали и попятились, когда я вспомнил имя Тарика Катабы. Они, очевидно, знали его и защищали его. Катаба знал Фауссона в Сирии, поэтому они были связаны и подключены к зданию Громмет через службу уборки. Если бы Катаба оставил какие-либо доказательства, связывающие его с Фоссоном, ICE изъяла бы их. Я не был уверен, что я надеялся найти, но чувствовал необходимость поискать.

  Я подумывал спросить у Феликса номер квартиры Расимы, но я не мог сделать это по телефону, и у меня было чувство, что Феликс будет горячо возражать против моего исследования ее дома, особенно если он поймет, что я последовал за ним туда ночью мы смотрели на тело Фоссона.

  Я ждал у светофора на Коттедже, когда у меня зазвонил телефон: телефонная связь Чикагского университета. Это была Кандра ван Влит из Восточного института, требующая мисс Варшавски.

  «С кем вы говорили о нашем Дагоне?» – спросила она без предисловия.

  «Ваше что?» Машины позади меня гудели; Я отодвинулся в сторону.

  – Дагон – рыбочеловек, которого вы видели здесь в понедельник. С кем вы об этом говорили? »

  «Я буду рад сообщить вам, если вы объясните, почему вы спрашиваете», – сказал я.

  «Это было в новостях в понедельник вечером».

  «Так оно и было», – согласился я. «Я сам это слышал».

  «И поэтому вам нужно сразу же приехать в институт, чтобы обсудить, с кем вы об этом говорили».

  «Я не получил памятку, – сказал я.

  «О чем ты говоришь?» – огрызнулась она. «Какая записка?»

  «В записке, которая говорилась сегодня, был день, когда мне нужно было позвонить с иррациональными требованиями. Вы хотите начать этот разговор с самого начала, или мы должны повесить трубку, чтобы я мог попасть на мою встречу с моими клиентами? »

  Пауза, пока она обдумывала это. "Очень хорошо. Скажите, пожалуйста, описывал ли вы Дагон кому-нибудь.

  «Нет, мэм. Я говорил об этом с Мэри-Кэрол Куи. Период, конец истории ».

  Более длинная пауза. «Кто-то вчера ночью ворвался в Институт и украл его».

  «Это был не я», – сказал я.

  «Я не обвинял вас», – сухо сказал Ван Влит.

  «Ваш звонок начался с идиотского обвинения».

  «Я прошу прощения.» Ее голос был еще холоднее. «Я так смущен, что не могу ясно мыслить».

  «Надеюсь, вы сообщили о краже в полицию».

  «Конечно, мы это сделали, но после того, как редкий артефакт был украден, он почти всегда исчезает в мире подземных коллекционеров и больше его никогда не увидят».

  «Я до сих пор не знаю, почему ты позвонил мне. Я ничего не знаю ни об античном искусстве, ни о Дагонах, ни о том, как покупать и продавать на нелегальном рынке ». Я включил «Мустанг» и снова выехал на дорогу. «Я полагаю, вы заперли его в хранилище. Я уверен, что университетские страховщики зададут этот вопрос ».

  Она опешила, но сказала: «Я еду в Филадельфию на конференцию; Я оставила его на своем столе с запиской для Мэри-Кэрол Куи, в которой рассказывала, какие шаги я хочу, чтобы она предприняла, чтобы идентифицировать его. Мало кто знал, что он в моем офисе, но вор знал, что нужно туда пойти. Мой замок легко обойти, но они применили насилие, разбив стекло в двери. Они также забрали мою фигуру Инанны ».

  Я предполагал, что это была восьмигрудая богиня, но вежливо сказал: «Прошу прощения за ваши проблемы. Такое вторжение всегда воспринимается как личное нарушение. Надеюсь, вы также проинформировали ФБР и Интерпол ».

  Я повесил трубку, но едва свернул на Лейк-Шор Драйв, когда она снова позвонила. Я мог понять, почему Феликс ответил на мой звонок «Что теперь?» но я поздоровался с максимально вежливостью.

  «Это Пит Сансен, мисс Варшавски. Я встретил тебя в понедельник в офисе Чандры ».

  Ах да, лысеющий, загорелый директор Института Востока.

  «Мы все здесь в шоке. У нас есть коллекция огромной ценности в музее, и у нас есть необходимая безопасность для нее, но кто бы ни вошел, смог обойти нашу охрану вестибюля. Они не пытались попасть в музей, а пошли прямо в офис Чандры ».

  Я сосредоточился на потоке машин, которые двигались быстро, чтобы справиться с дневной суетой.

  «Я не удивился, что Дагон попал в новости, – сказал Сансен. „К концу дня в понедельник большинство шумерских студентов и все сотрудники музея знали об этом, включая его драматическое прибытие посреди ночи. Конечно, все говорили об этом. Но мало кто знал, что это было у Чандры “.

  «Посылка была адресована ей, – возразил я.

  Он молчал. Только тикающие секунды на экране компьютера моей машины сказали мне, что мы все еще на связи.

  Через минуту он вернулся на линию. "Да, это правда. Но она не положила его в музейное хранилище; она заперла его в своем собственном столе, надеясь сегодня изучить его более тщательно ».

  «Я не мог знать этого, профессор Сансен. Но даже если бы я знал, я бы не подумал об этом – у нее уже был ряд других ценных на вид предметов в ее офисе, включая статуэтку, которая, по ее словам, тоже была взята ».

  «Мы поговорили с полицией, мы поговорили с отделом ФБР по преступлениям в сфере искусства, и, конечно, мы выложили это в Интерпол, а также консультировали международный проект по артефактам. Но вы следите за преступлениями в Чикаго. Я надеюсь убедить вас приехать и посмотреть на место преступления, чтобы узнать, есть ли что-то, что мы упустили ».

  Я прокручивал в голове свое дневное расписание. «Я не смогу сделать это сегодня вечером до семи тридцати, и я ожидал, что мне заплатят мою обычную плату, сто долларов в час плюс расходы».

  «Даже на консультацию?» он спросил.

  «В этом случае да. У меня слишком много дел, и профессор Ван Влит начал разговор с обвинения меня в причастности к воровству вашего рыбочеловека.

  "О да. Это было неловко, правда? Тогда семь тридцать. Я поговорю с нашим отделом закупок о том, как классифицировать вашу работу ».

  Я не думал, что смогу что-то для них сделать, но это была странная проблема: посреди ночи обнаруживается необычный предмет, который был украден посреди следующей ночи. Это вызвало у меня такое любопытство, что я захотел увидеть место преступления.

  Я добрался до выхода на Уилсон-авеню, когда снова зазвонил мой телефон. На этот раз это был Дик, разъяренный из-за того, что я поехал повидать Тери.

  «Она говорит, что вы приходили со всевозможными обвинениями в отношении моих отношений с компанией, в которой работал Рино».

  Трудно было поверить, что его легкий баритон когда-либо заставлял мое сердце трепетать.

  «Что это была за компания?» Я попросил.

  «Отдыхай, EZ, как ты чертовски хорошо знаешь».

  «Когда я видел вас на прошлой неделе, вы заявили, что не знаете, где работал Рино», – возразил я. «Затем вы сказали, что Глинис дал ей список потенциальных работодателей. Теперь тебе жарко, и ты беспокоишься о Rest EZ ».

  «Я не хотел, чтобы ты совала свой всезнайка носом в мои дела. Когда ты пытаешься заставить бывшую жену оставить тебя в покое, это не лжесвидетельство.

  Может быть, это должно было быть шуткой, но от этого мне не хотелось смеяться. «Дик, на прошлой неделе меня накормили таким количеством лжи, что это было почти как есть фуа-гра утром, днем ​​и ночью. Через некоторое время диета становится настолько богатой, что вы начинаете подавляться ею ».

  «Прежде чем говорить что-нибудь клеветническое, знайте, что я записываю этот звонок», – сухо сказал он.

  «Прямо как Тери. Скажите, почему вы позвонили: я заставляю клиента ждать ».

  «Тогда вы останетесь на теме. Вы сказали, что Тери Рино шантажирует меня ...

  – Господи, Дик, она сказала, что Рино шантажировал тебя. Я посоветовал ей убедить вас глубже покопаться в Rest EZ и Trechette. Это очень секретные компании. Если вы знаете их секреты, я надеюсь, что они не являются незаконными или отвратительными. Я обратился к Тери с вопросом, приходил ли Рино к вам с доказательствами незаконных действий какой-либо из компаний ».

  «Она этого не сделала», – отрезал он.

  «Но она же говорила с тобой, когда вернулась, верно? Хотя вы с Глинис и сказали, что нет.

  «Это потому, что мои действия с племянницами – это мое дело, и я чертовски устал от того, что вы делаете их своим бизнесом».

  «Верно, Дик. Вы не предлагали своим клиентам, чтобы она была одной из их хозяйок во время их дебюта в Сен-Матье в прошлом месяце. И поэтому, когда она спросила у вас имена директоров, вы почувствовали, что должны защищать их, а не Рино. Правильный?"

  «Развратная»? Что это за слово? »

  «Для меня это звучит по-французски, но я не лингвист».

  "Если вы понимаете, о чем я. Мои клиенты так себя не ведут ».

  «Значит, никто не напал на Рино, ты не знаешь, где она, и не беспокоишься о ее благополучии».

  «Эти две девушки знают, как приземлиться на ноги, поверьте мне».

  «Я думаю, мы знаем двух разных женщин. Или это должны быть четыре разные женщины, две, которых вы знаете, и две мои? На самом деле, я встречал только одного из них. Тери рассказывала тебе о нападении на Хармони на берегу озера?

  «Это было прискорбно. Глинис попыталась выяснить, где она остановилась, чтобы мы могли послать цветы, – сказал Дик еще жестче. „Я полагаю, ты знаешь, раз уж ты выступил в роли ее защитника“.

  «Вы можете послать лилии», – предложил я. «Они традиционные для похорон, и я очень боюсь, что Рино мертв. Тебя это не беспокоит?

  Он ничего не сказал.

  «Судьба Рино – это не то, о чем Арно Минабл хотел поговорить с вами в понедельник вечером, не так ли?» – настаивал я.

  – У тебя чертовски нервное состояние, Вик, когда ты думаешь, что я вступлю в сговор в смерти Рино или буду стоять рядом, пока она умрет. Вы ходите и говорите это публично, и вы столкнетесь с иском о клевете так быстро, что не сможете сказать «вызов в суд», пока не прочитаете его ».

  «Браво, Дик. Я вижу присяжных со слезами на глазах из-за непонятого, нежно любящего дядюшки. Пока, конечно, мы не начнем скрещивать вас, Тери и вашу маму за ваш абсолютный отказ помочь Бекки или ее дочерям ».

  Я остановился на мгновение, чтобы это осознать. Он начал бормотать, но я безжалостно перерезал его.

  «Похоже, что Арно Минабл представляет Trechette в иске, поданном североамериканской компанией Ti-Balt против дочерней страховой компании. Trechette владеет Rest EZ. Рино работает – работал в Rest EZ. Вы соединяете эти точки в другой рисунок ».

  «Откуда вы знаете о Trechette и Ti-Balt?» он потребовал.

  «Иски поданы в суд, и судебные документы открыты для общественности». Я вкладываю в свой тон максимум покровительства. «Я пытался выяснить, кому принадлежал Rest EZ, чтобы я мог выследить, с кем Рино столкнулся в Сен-Матье. Имя Trechette всплывало в десятках мест, но не было человеческого лица. Поэтому рассмотрение судебного иска было следующим логическим шагом ».

  Это был логичный шаг, но до этой минуты мне в голову не приходило. Как только я вернулся после осмотра квартиры Расимы Катабы, я провел некоторое время с LexisNexis, чтобы узнать, кто еще подал в суд на Тречетт.

  «Runkel, Soraude и Minable базируются в Гавр-де-Анж, – сказал Дик. „Фирме нужен адрес в США, поэтому они арендуют у нас помещения, но мы не занимаемся их бизнесом. Возможно, я дал Minable несколько советов по ключевым аспектам соблюдения налоговых требований США за рубежом, но я не участвую в их действиях “.

  «Так вас не волнует, буду ли я исследовать дело Ти-Балт против Тречетта ?» Я попросил.

  «Вы бы остановились, если бы мне было все равно?» он спросил.

  Я смеялся. "Неа. Просто любопытно, насколько вы на самом деле бескорыстны. В конце концов, всего два дня назад я видел, как вы уходили ужинать с Минабл и Жерваз Кетти. Вы бы не привели Минабл на это собрание, если бы он не был важен для Кетти. А если он важен для могущественного рейнджера, значит, он важен для вас ».

  «Будьте очень осторожны с тем, что говорите на открытой линии», – посоветовал мне Дик. «Действительно, очень осторожно».

  «Спасибо, Дик», – кротко сказал я. «Я ценю вашу заботу обо мне, чтобы дать мне такой ценный совет».

  35

  Дом без присмотра

  Я проверил свою электронную почту. Марта Симона представила официальный документ, описывающий ее отношения с Феликсом и Расимой и перечисляющий меня как следователя, помогающего найти доказательства, которые могут быть использованы в защите как Феликса, так и Расимы.

  Я нашел интернет-кафе на Лоуренсе в нескольких кварталах от дома Расимы и распечатал документ. Я также проверил в Интернете фото. У Расимы не было страницы в Facebook, но она была на фотографиях студентов инженерной школы IIT в джинсах и толстовках, но прикрывала волосы. Ее характерное лицо с глубоко посаженными задумчивыми глазами выглядело так, как на ее тринадцатилетнем фото.

  Подпись под фотографией описывала некоторые из водных проектов, над которыми она работала со своим советником. Я мог представить себе ее и Феликса, склонившие головы над оборудованием в лаборатории инженерной школы, создающих свои прототипы. Конечно, они полюбили друг друга, по крайней мере, Феликс.

  Я обрезал групповые фотографии, чтобы у меня были отдельные фотографии Феликса и Расимы. Я оставил машину у счетчика на Лоуренс и пошел к дому Расимы. В середине дня дети начали возвращаться из школы. Я последовал за группой девочек-подростков по дорожке к входу, но остановился, чтобы изучить справочник в поисках катабы . 4П. Я позвонил в звонок. Девочки уставились на меня, источая запах подростковой угрозы.

  «Там никого нет», – сказал один из них. «И иммиграционная служба, они уже разгромили квартиру».

  «Не разговаривай с ней, Райна – она ​​коп, она уже знает!»

  «Да, вы можете сказать – посмотрите на ее кулак – она ​​слишком сильно ударила кого-то».

  «Ох, расслабься, Хания, белая женщина-полицейский злится, она собирается ударить тебя другой рукой».

  Я сам был крутым подростком, хотя с полицейским вместо отца я бы не посмел присоединиться к травле полицейских. Для этой группы я выглядел англоязычным, что было слегка иронично: в детстве я была дочерью еврея или ребенком Вопа.

  Я прислонился к внутренней двери, преграждая им путь. «Вы, девушки, впечатляющие, но я не с ICE или городом; Я работаю на адвоката, который пытается вытащить Расиму Катабу из-под стражи. Адвокат также пытается удержать Феликса от ареста за убийство ».

  Я показал им свою лицензию на право собственности и письмо от Марты Симон. Они посмотрели друг на друга, осмеливаясь быть теми, кто прочитает письмо или коснется лицензии.

  Пара мужчин вышла из лифта и направилась к выходу. Я отошел от двери, чтобы они могли уйти. Один из них резко заговорил с девушками по-арабски. Они нахмурились, но та, которую звали Хания, натянула шарф, который был обернут вокруг ее шеи, поверх ее волос. Двое других вызывающе смотрели на мужчин, не прикрывая их волосами, а уходя от них в здание. Когда я последовал за девушками, мужчины пристально посмотрели на меня, но не стали расспрашивать.

  «О чем это было?» – спросил я, пока мы ждали лифта.

  – Посрамление ислама, – пробормотал Райна.

  «Мы действительно не знаем Расиму», – сказала девушка с шарфом. «Она примерно на восемь лет старше, но она учится в колледже, она будет кем-то, а не просто матерью, сидящей дома за кастрюлями».

  «Ее отец – поэт, – сказал я. „Я полагаю, вы это знаете? Он живет здесь с Расимой? “

  Осторожный обмен взглядами. «Вы действительно не с ICE?» сказал самый смелый.

  «Я действительно не с ICE. Вы можете позвонить юристу или найти меня в Интернете и узнать, чем я занимаюсь ». Я вручил им карточки с адресом моего сайта. Они изучили их, прежде чем сунуть в карманы джинсов.

  Хания огляделась. «Он иногда бывал здесь, но он незаконный».

  «Когда вы в последний раз видели его?» Я попросил.

  Они сгорбились; они не наблюдали за ним, они не могли сказать.

  «Может, больше двух недель, – сказал Райна, – потому что эти люди только что пытались пристыдить Расиму за то, что они находятся в квартире без… васи. ”

  « Васи ?» Я попросил.

  «Смотритель», – перевела Хания. «Мужчина или старуха, которые позаботятся о ней».

  «Человек, который будет отдавать ей приказы», ​​– сказала Райна. «Но Расима не хочет, чтобы мужчина отдавал ей приказы».

  «Да, но когда эти парни увидели ее с Феликсом, я подумала, что они собираются убить и ее, и его», – сказала Хания. «Так что, может быть, было бы лучше, если бы у нее был вази. ”

  Эта мысль заставила всех нас замолчать; никто больше не разговаривал, пока не подошел лифт. Когда мы оказались на борту, девушки ушли в свой мир, говоря по-арабски, а не обо мне, подумал я, потому что они хихикали и били друг друга.

  Подъезды квартир пахнут готовкой жильцов. Не переваренной капусты, как я следил за буквами на дверях четвертого этажа, а острые специи. Я мог выбрать кардамон и гвоздику, но остальные были для меня слишком тонкими.

  Квартира П была заперта, без ленты с места преступления. Мои отмычки устаревают со всеми новыми электронными дверными замками, но это здание было старым, и в замке все еще были тумблеры, с которыми я мог бы справиться.

  Это было маленькое место, одна большая главная комната со столом, раскладным диваном, молитвенными ковриками и стеной с книгами, в основном на арабском языке. Одна спальня явно принадлежала Расиме – инженерные учебники были брошены на узкую кровать, как будто их выбросили после встряхивания в поисках документов.

  Закон не коснулся полки с миниатюрными шестернями и шкивами. Это было похоже на тщательную работу, которую я видел у Феликса, но более домашнюю: сложный шкив вращал ручку отжима на открытой стиральной машине, ножные педали перемещали щетку для ковров. Мне очень хотелось подобрать их и поиграть с ними, но я не хотел увеличивать ущерб, нанесенный правоохранительными органами.

  Девочки преувеличили, когда сказали, что ICE разгромили это место. Помимо беспорядков в спальне Расимы, они вытащили бумаги из ящиков, книги с полок и бросили одежду на пол в туалете, но это был не тот беспорядок, который устроили вредители в квартире Рино: федералы снова собрали диван. кровать в гостиной, вроде как, и не высыпал специи или муку на кухоньке в углу.

  Они опрокинули семейные фотографии на столе в главной комнате. Я брал их и изучал: большие семейные собрания, где Расима была маленькой девочкой среди многих детей, которую можно было отличить даже в юном возрасте по узкому лицу и глубоко посаженным глазам. Расима в школьной форме сжимает за руку мальчика чуть постарше, а в другой – оба ребенка с родителями. Фотографии двора посреди квадрата маленьких домиков, фотографии человека, работающего на велосипедной цепи. Я сфотографировал этого – Тарика Катабу в дни до тюрьмы Асада и сирийской гражданской войны, счастливо улыбающегося в камеру.

  Я снова положил фотографии на стол, отрегулировав края там, где они сместились, затем поднял бумаги с пола и сел на кушетку, чтобы рассмотреть их. Некоторые из них были на арабском, что меня удивило – я предполагал, что федералы взяли бы все на арабском, чтобы отсеять доказательства терроризма. Остальное было обычным мусором жизни, квитанциями, неоплаченными счетами, уведомлением Тарику от Force 5:

  Уважаемый сотрудник!

  Поскольку вы пропустили смену две ночи подряд, мы снимаем вас с нашего рабочего регистрационного журнала. Чтобы вернуться к работе, вы должны пойти в наш офис на Милуоки-авеню и снова подать документы.

  К этому моменту я не удивился, увидев, что Катаба работал на Force 5, хотя подтверждение было ценным. Я посмотрел на почтовый штемпель на уведомлении: почти за неделю до того, как тело Фоссона было обнаружено в лесном заповеднике.

  Феликс выпалил Откуда он? лейтенанту МакГивни. Мне показалось, что он боялся, что мертвым мог быть Катаба. Поэт исчез, а Расима и Феликс испугались того, что с ним случилось – я догадался.

  Фауссон и Катаба знали друг друга в Сирии. Они снова встретились в Чикаго, и, вероятно, Расима также знал Фоссона. Я боялся, что это сделало правдоподобным, что Феликс тоже знал его, если только его отношения с Расимой не были очень новыми.

  Расима находилась под стражей, потому что ICE хотела найти ее отца. Я снова подумал о стодолларовых купюрах под полом Фоссона. Может быть, парни, которые стреляли в меня, действительно были федеральными агентами, но что задумал Фоссон? В наши дни контрабанда валюты – это электронный бизнес, но я полагаю, что мелкие капюшоны по-прежнему занимались этим по старинке, с настоящими счетами. Или мог Фауссон торговать беженцами? Я даже не подумал об этом, но, учитывая его привязанность к своим сирийским друзьям, он мог бы собирать деньги, чтобы помочь привлечь людей в эту страну. Например, Тарик и Расима.

  Я не мог понять ничего из этого, но я проголодался, что затрудняло глубокую аналитическую работу.

  Перед тем, как покинуть здание, желание помочь Расиме заставило меня пойти в ее спальню, чтобы привести в порядок инженерные книги. Среди них была небольшая брошюра, напечатанная на блестящей дешевой бумаге на английском и арабском языках – « Сокровища музея Саракиба» . На обложке изображено здание музея – побеленное строение из кирпича или камня размером с небольшой дом.