Текст книги "Оболочка игры"

Автор книги: Сара Парецки

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 24 страниц)

   Сара Парецки

  Оболочка игры

  Shell Game

  1

  Младенец в лесу

  Помошник шерифа оказался без предупреждения в густой чаще. Мы с Феликсом пошли за ним, стараясь изо всех сил следовать за его трепещущим фонариком, присоски из кустов и деревьев хватались за него и хлестали нас по лицам. Когда я крикнул ему, чтобы он притормозил, он просто прибавил шагу.

  Тусклый свет моего телефона был бесполезен; Я поскользнулся на груде мокрых листьев и упал на колючий куст. Грязь стекала с ботинок, на носки. Феликс попытался освободить меня, но в конце концов запутал свой шарф в ежевиках.

  К тому времени, как мы вышли, помощник шерифа уже был далеко впереди нас, но мы все еще могли видеть срезы его света сквозь деревья и за ними, наконец, свечение дуговых ламп. Я двинулся к ним сквозь подлесок.

  Полицейский стоял за одной из ламп. Когда мы приехали, он с досадой огляделся и сказал: «Пора», а затем позвал кого-то за пределами света: «У меня ребенок, босс. Он кого-то привел с собой. Утверждает, что она юрист ».

  «Это потому, что я юрист», – сказал я ярким голосом – я здесь, чтобы помогать, а не чинить препятствия.

  «Приведи их сюда». У босса был хриплый хриплый голос.

  После двадцати минут в темном лесу мощные огни слепили. Я моргнул, посмотрел в сторону, а затем попытался разобрать детали сайта. Лента с места преступления отметила участок с деревьями и спутанными кустами. Несколько офицеров обыскивали за пределами этого периметра, в то время как техники собирали свои находки – окурки, презервативы, бутылки из-под пива и коньяка – упаковывали их в пакеты и отмечали места желтыми флажками с уликами.

  Феликс засунул руки в карманы и, спотыкаясь, побежал за мной на поляну. Он споткнулся о ветку и чуть не упал, но оттолкнул мою руку, когда я попытался поддержать его.

  Феликс обычно был жизнерадостным молодым человеком, легко обращался с моим поколением, как со своими сверстниками, но он почти не разговаривал с тех пор, как я подобрала его час назад. Нервы: понятно, но когда я попытался зондировать – почему полиция шерифа решила, что Феликс может опознать мертвого человека? пропал ли один из его друзей? – рявкнул Феликс, чтобы я замолчал.

  Шеф подтолкнул нас к мужчине лет пятидесяти, с подбородком, тяжелым в пояснице, но не толстым. На плечах его форменной куртки лежали лейтенантские решетки.

  «Феликс Гершель?» лейтенант хмыкнул, добавив мне: «Ты адвокат?»

  «В.И. Варшавски», – сказала я.

  Лейтенант проигнорировал мою протянутую руку. «Зачем ребенку понадобился адвокат? Тебе есть что скрывать, сынок? Невинным людям не нужны адвокаты ».

  «Невинным людям больше нужны адвокаты, чем виновным, лейтенант, – я покосилась на его значок, – МакГивни. Они не понимают систему уголовного правосудия, и следователи, проводящие допрос с применением силы, могут запугать их и заставить дать ложные признания. Итак, давайте поговорим о том, что мистер Гершель может сделать для вас здесь ».

  МакГивни изучил меня, решил не вступать в битву и кивнул в сторону центра дуговых ламп. «Приведи своего клиента, Варшавски. Убедитесь, что вы оба идете по моим стопам: мы хотим свести к минимуму заражение места преступления ».

  Мне пришлось растянуть подколенные сухожилия, чтобы соответствовать его шагу, но я остановился рядом с ним, возле бревна, где были сосредоточены дуговые лампы. Феликс остановился позади меня, но шериф подтолкнул его вперед.

  Бревно было более трех футов высотой у основания, остатки какого-то старого дуба или ясеня, разбившегося в лесу. Кора сгнила до ржаво-коричневого цвета. Черный брезент прикрыл его основание и комок за ним.

  МакГивни кивнул технику на месте преступления. Она откинула брезент, чтобы показать опухшее тело мужчины в синяках. Его затолкали головой в полое дно бревна. Исходное положение тела было обведено белым – были видны только его ступни и часть ног, но помощники вытащили его.

  Он был одет в синие джинсы и покрытую грязью толстовку с расстегнутой молнией, демонстрируя сильно ушибленный торс. Его так жестоко избили, что его голова превратилась в грязь. Его волосы, возможно, когда-то были каштановыми, но теперь они были слишком запачканы грязью и кровью, чтобы быть уверенным.

  Мои мышцы сжались. Насильственная смерть, тошнотворная смерть. Рядом со мной Феликс издал дикий булькающий звук. Его лицо было бледным, остекленевшим, и он покачивался. Я положил одну руку ему на поясницу, а другой грубо прижал его голову вниз, прижимая его лицо как можно ближе к его коленям.

  «У вас есть вода, лейтенант?» Я попросил.

  «Нет, и у меня нет нюхательной соли». МакГивни улыбнулся акульей улыбкой. «Ты узнал жертву – тело, жертву, сынок?»

  «Как вы думаете, почему мистер Гершель знает его?» – сказал я прежде, чем Феликс смог заговорить. Я предупредил его в машине, чтобы он проконсультировался со мной, прежде чем он ответит на вопросы, но в шоке от смерти он не вспомнил.

  МакГивни раздраженно скривился. «У нас есть веская причина».

  «Возможно, да, но помимо полной уверенности, что это мужчина, я не знаю, как кто-то мог идентифицировать его без ДНК или стоматологических записей. И если бы вы только что нашли его, у вас уже не могло бы быть этой информации ».

  «Вы узнаете его, мистер Гершель?» МакГивни сдерживал себя, но это сказывалось на его сжатых челюстях.

  Феликс смотрел в сторону от поляны, в сторону от тела. Его цвет стал лучше, но выражение его лица оставалось остекленевшим.

  МакГивни схватил его за плечо. «Вы знаете этого человека?»

  Феликс моргнул. «Кто это?»

  «Вот почему мы пригласили вас сюда. Мы полагали, вы знали.

  Феликс медленно покачал головой. «Я его не знаю. Откуда он?"

  «Какая разница?» Макгивни задал этот странный вопрос. «Есть ли в вашей жизни пропавший без вести человек?»

  Я убрал руку шерифа с руки Феликса. «Он сказал, что не знает мертвого человека, а это значит, что мы закончили, лейтенант».

  «Мы закончили, когда я говорю, что мы закончили», – отрезал МакГивни.

  "О, пожалуйста. Вы не дали нам никаких причин вывозить мистера Гершеля сюда в два часа ночи. Мы посмотрели на убитого человека и ощутили ужас его смерти, к которой, несомненно, и предназначались вы. Никто из нас раньше его не видел. Мы не можем вам помочь. Спокойной ночи, лейтенант.

  Я взял Феликса за руку и развернул его, сказав, чтобы он ступил по следам, по которым мы шли.

  «Почему у этого парня в джинсах было имя и номер телефона Гершеля?» – потребовал ответа МакГивни.

  Феликс посмотрел на меня, его темные глаза расширились от страха.

  Я пробормотал ему: «Не говори ничего », прежде чем крикнуть через плечо МакГивни: «Я не медиум, поэтому, к сожалению, я не могу ответить ни на какие вопросы о действиях или мотивах этого бедного покойника».

  «Вы находитесь на месте убийства, а не на Comedy Central, Варшавски», – отрезал МакГивни. «Ваш клиент должен объяснить свою связь с мертвым человеком».

  Я обернулся. «Мой клиент сказал вам, что у него нет связи. Если при поиске тела был обнаружен телефон с именем мистера Гершеля, то вы можете узнать его личность без какой-либо помощи с нашей стороны ».

  «Это было на клочке бумаги», – сказал МакГивни.

  «Если мы посмотрим на это, мы сможем вам помочь», – сказал я успокаивающим голосом воспитателя детского сада.

  МакГивни нахмурился, но он был разумным копом, и я давил на него сильнее, чем ему хотелось. Он подозвал одного из техников, который достал помеченный конверт с уликами: извлеченный из левого переднего кармана джинсов, 1:17 . Внутри был клочок бумаги с номером мобильного телефона Феликса, написанным от руки с такой тщательностью, что цифры выглядели как произведение искусства.

  «Что ты знаешь об этом, Гершель?» – потребовал ответа МакГивни.

  Феликс посмотрел на меня, его лицо осветилось страхом. Я был уверен, что он узнал письмо.

  «Это было вырвано из большого листа бумаги», – быстро сказала я, прежде чем он успел выдать себя. «И хорошего качества тоже. Не просто стикер или блокнот ».

  «Вы Шерлок Холмс», – прорычал МакГивни.

  «Никаких монографий на бумаге, лейтенант, только наблюдения и опыт».

  «И как ваши наблюдения и опыт объясняют, почему номер вашего клиента находится в кармане жертвы?»

  «По-прежнему нет хрустального шара, лейтенант». Я отошла от места происшествия, держась за предплечье Феликса.

  МакГивни последовал за нами. Он отдавал приказы своим подчиненным, но остановился, когда мы достигли края чащи, через которую мы пробирались на пути внутрь.

  «Последний вопрос, сынок, – сказал он Феликсу. „Кого вы ожидали увидеть там?“

  «Я… никто», – пробормотал Феликс.

  «Вы спросили, откуда он, – сказал МакГивни. „Где ты думаешь, это будет?“

  «Я не знаю», – сказал Феликс, несчастно переминаясь с ноги на ногу.

  Прежде чем МакГивни смог оказать на него дальнейшее давление, я сказал: «Кто нашел тело? Его засунули в тот бревно, верно? И нет прямого пути к этой поляне ».

  МакГивни вздохнул. «Старшеклассники не курят и не пьют. Трава, пиво, водка, сигареты. Подождите, прежде чем они сделают это снова ».

  «Вы не думаете, что они убили его сами? Какая– то фантазия о Властелине мух , вышедшая из-под контроля?

  «Что, и вернулся, чтобы побить камнями на месте происшествия и отпраздновать убийство? Они были напуганы до чертиков ».

  «Тот, кто убил его, не хотел, чтобы его нашли», – сказал я.

  «Ты думаешь?» Верхняя губа МакГивни насмешливо скривилась. «Дай мне знать, Шерлок, если у тебя есть какие-то другие идеи».

  2

  л стоп

  На обратном пути в город я остановился на заправке, чтобы купить Феликсу бутылку воды. «Не стоит покупать воду в бутылках», – пробормотал он.

  «Я согласен, но вам нужно увлажнять себя. Ты будешь чувствовать себя лучше во всем ».

  «Я не младенец», – сказал он, но выпил часть бутылки.

  Он начал дрожать, его зубы стучали, его руки обвились вокруг себя, чтобы согреться. Я включил высокую температуру, и постепенно, когда мы вернулись на скоростную автомагистраль, он успокоился и выпил оставшуюся воду.

  «Спасибо, что ехали со мной, Вик», – пробормотал он, глядя в окно. «Это было . . . довольно ужасно. "

  «Да, это тело – лицо – было ужасно смотреть», – согласился я. «Вы действительно не знаете его?»

  «Ты думаешь, я вру?» – воскликнул он, резко обернувшись, чтобы посмотреть на меня.

  «Я ни о чем не думаю. Я здесь, чтобы помочь вам чем угодно, но мне нужны факты, прежде чем я смогу двигаться дальше ».

  «Я не знаю, как его можно было узнать, – сказал Феликс, его голос едва сдерживался слезами. „Я никогда его раньше не видел. Только когда они сказали, что у него в кармане мой номер телефона, я не мог избавиться от страха. Похоже, этот лейтенант хотел меня пригвоздить, а я, вероятно, был не очень умен “.

  «Как ты думаешь, откуда он?» Я попросил. «Кто-то из вашей группы EFS пропал?»

  «Я не могу сейчас больше отвечать на вопросы, Вик, пожалуйста!»

  EFS – «Инженеры в свободном государстве» – это группа, к которой Феликс присоединился прошлой зимой. Прямо перед Рождеством он и около дюжины других иностранных студентов были задержаны в сетке иммиграционной и таможенной службы. Его держали в комнате без окон в здании, местонахождение которого он так и не узнал. Ему не разрешали пользоваться водой, туалетом или звонить за помощью.

  Феликс был канадцем; он приехал в Чикаго, чтобы работать над дипломом по машиностроению в Технологическом институте Иллинойса. Его дед был братом Лотти Гершель, Хьюго, который сбежал с ней из Вены в Лондон за десять дней до начала Второй мировой войны. После войны, когда Лотти приехала в Чикаго по программе акушерства, Хьюго переехал в Монреаль, где женился и создал семью. Хьюго и Лотти оставались близкими людьми, каждое лето приезжая с семьей в Чикаго. Для Феликса выбор университета в Чикаго казался естественным решением.

  Это было до его задержания. Позже Феликс сказал нам, что, хотя ICE утверждал, что проверяет иммиграционный статус всех иностранных студентов, на самом деле были задержаны только студенты из стран Ближнего Востока или Южной Америки. Как и Феликс, чья кожа цвета ореха и темные вьющиеся волосы делали его похожим на внука Омара Шарифа.

  «Они держали меня пять часов. Время от времени кто-то подходил ко мне и задавал те же вопросы, что и предыдущий, как будто они пытались меня обмануть. Когда я вышел, я узнал, что европейцам и китайцам – и белоснежным канадцам – нужно было только предъявлять паспорта, и к ним не задавали никаких вопросов.

  «Даже когда они наконец нашли меня в своей системе и увидели, что я канадец, они продолжали требовать мою визу. Похоже, они не знали, что канадцам не нужны визы, чтобы ходить в школу в Штатах. Хулиганы и глупцы с этим ».

  Двое его сокурсников, мужчина из Парагвая и женщина, родившаяся в Судане, были задержаны в ожидании депортации. Это были дети DACA, так называемые Мечтатели, которые приехали в Штаты в детстве, но не имели гражданства или грин-карт. Как и у многих других Мечтателей, у них были проблемы с поиском пятисот долларов для подачи заявки на продление авторизации.

  Депортация женщины еще больше разозлила Феликса. Мне было интересно, встречались ли они, но он сказал, что они просто партнеры по лаборатории. «Жизнь Китоко в Судане в опасности. Ее брат был убит, мать изнасилована. Она выросла в США, и все, что она знает, здесь. Но это ничего не значит! »

  Он пошел в канадское консульство и попытался убедить их предложить Китоко убежище, но к тому времени, когда консул ответил, Соединенные Штаты депортировали ее.

  Феликс говорил о том, чтобы остаться в Монреале после рождественских каникул. Он также говорил о некоторых вызывающих тревогу радикальных действиях. Под Новый год группа его сокурсников по ИИТ сформировала «Инженеры в свободном государстве». Когда Феликс узнал о группе, он вернулся в Чикаго, чтобы присоединиться к ним. Он продолжил учебу, но также начал ходить на общественные встречи со студентами из стран Латинской Америки и Ближнего Востока.

  Раньше он приходил к Лотти на ужин по воскресеньям, но теперь большую часть свободного времени он проводил, работая с друзьями. «Мирные инициативы. Мы следуем примеру „Инженеров без границ“, – сказал он, когда Лотти спросила, почему он редко бывает.

  Лотти было не по себе. «Да, это хорошо, что он отстаивает то, что правильно, но я не хочу, чтобы он в ярости сделал что-то необратимое».

  Когда Феликс позвонил мне сегодня в два утра, запаниковав, потому что помощники шерифа стучали в дверь его квартиры, я испугался, что он перешел эту черту.

  Я крепко спал после долгого дня, но когда он сказал «копы у дверей», я проснулся.

  «Что они хотят?»

  Я натягивал джинсы, свитер и обувь, говоря ему, чтобы он сообщил полиции, что его адвокат уже в пути; он поговорит с ними, как только я приеду, но до тех пор он не открывал дверь.

  Я юрист, по крайней мере, на бумаге: я сохраняю свое членство в Коллегии адвокатов Иллинойса, так что я могу требовать привилегии, если меня будут допрашивать о моих клиентах. Или так я могу поставить тонкий барьер между ними и законом, пока я не найду их более серьезным юридическим нападающим.

  Я позвонила Лотти по дороге к Феликсу. Я ненавидел ее тревожить, но она не простит мне, если Феликса арестуют, а она узнает об этом только постфактум. Она согласилась, что было бы лучше, если бы я разобрался с ситуацией самостоятельно, но позвонить, если ему понадобится канадский консул или мой собственный адвокат по уголовным делам.

  Когда я добрался до дома Феликса, потребовалось некоторое время, чтобы убедить заместителей шерифа раскрыть свою миссию: Феликс не подозревался в преступлении – они хотели узнать, сможет ли он опознать труп. Они больше ничего не знали, иначе они ничего не сказали бы, кроме как драться со мной из-за того, что я сам водил Феликса, вместо того, чтобы позволить им запихнуть его в заднюю часть патрульной машины. Они проиграли и этот аргумент, что, вероятно, объясняло, почему депутат оставил нас бродить по папоротнику без посторонней помощи.

  Тело было брошено в холдинге Кап Зауэрс, в цепи лесов, топей и небольших озер, образующих обширный лесной заповедник к юго-западу от города. Пригороды и закрытые поселки выросли так, чтобы вторгаться в леса, но Кап-Зауэрс оставался как можно ближе к настоящей дикой природе в районе метро. Это минимально ухоженный остаток ледников, покрывавших регион двадцать пять тысяч лет назад, и тропы представляют собой проблему даже при дневном свете.

  Когда мы с Феликсом ехали домой, я задавался вопросом о детях, которые нашли тело. Я бы не стал их списывать так быстро, как шериф. Вероятно, белые, возможно, из влиятельных семей, учитывая богатство в непосредственной близости. МакГивни пошел бы легко, но, судя по моим деньгам, у молодых людей могло быть что-то более скрытное, чем кайф, когда они разбивались по лесу.

  После того, как я свернул со скоростной автомагистрали и направился к узким улочкам с односторонним движением возле кампуса инженерной школы, Феликс начал писать текстовые сообщения. Напряжение исходило от его плеч – он знал обо мне, но относился ко мне как к постороннему.

  «Я сообщу Лотти, что произошло», – сказал я. «Ты хочешь остаться сегодня с ней или со мной?»

  «Нет, просто отвези меня к себе домой».

  Он больше не разговаривал, а сгорбился над телефоном, который продолжал звонить. Мне было интересно, проверяет ли он членов своей группы в Свободном государстве посреди ночи, никто из них ничего не знает о мертвом человеке, но знает, что они должны быть начеку.

  Я нарушил тишину, когда остановился перед его домом. «Полиция шерифа, скорее всего, получит ордер на проверку вашего компьютера. На вашем сервере нет ничего, что предполагало бы насилие против правительства, не так ли? "

  «Мы не строим бомбы! Сколько раз я должен повторять тебе и тете Лотти, что EFS строит проекты для жизни, а не смерти ». Его голос дрожал. «Пожалуйста, сегодня вечером больше никаких вопросов. Хорошо?"

  «Хорошо.» Я поднял руки в знак перемирия. «У меня нет друзей в отделе шерифа, как в полиции Чикаго, и поэтому у меня нет никакого способа получить информацию о том, что они делают. Это делает ситуацию еще более тревожной для меня, и поэтому я хочу убедиться, что мы не пересекаем никаких границ ».

  Отделение шерифа занимается смертельными случаями в лесных заповедниках. Их полицейские силы были олицетворением всех видов коррупции, в том числе работы на мафию. В наши дни они стали профессиональной силой, но меня по-прежнему беспокоило отсутствие никого, с кем я мог бы поговорить изнутри о МакГивни или о том, как продвигается его расследование.

  «Я поговорю со своим адвокатом, – сказал я Феликсу. «Фримен Картер добавил к своей практике специалиста по иммиграции, женщину по имени Марта Симона. Вы должны посмотреть, сможет ли ваша мать или дедушка заплатить ей гонорары, потому что они будут недешевыми, но вам нужен кто-то с ее навыками в вашей команде. Между тем, пожалуйста, не закрывайте меня или Лотти. Мы можем быть закоснелыми реакционерами, но ваше благополучие важно для Лотти, а ее благополучие важно для меня, хорошо?

  Он молча кивнул, судорожно сжал мою руку и вышел из машины. Было четыре часа, хороший час для грабителей. Я наблюдал за ним по тротуару, пока он не оказался в многоквартирном доме, прежде чем вернуться к своему маршруту к скоростной автомагистрали. Бейсбольный стадион «Уайт Сокс» вырисовывался на противоположной стороне автомагистрали Дэна Райана. Между квартирой Феликса и Райаном стояли престарелые балки на Стейт-стрит. Л. Лотти позвонила как раз в тот момент, когда над головой грохотал поезд.

  Я остановился, ожидая прохождения поезда, чтобы слышать ее. «Мы только что закончили с полицией шерифа – пять минут назад я высадил Феликса. Это была странная и утомительная прогулка, но Феликс не смог опознать тело ».

  Я рассказал ей о клочке бумаги с его номером телефона, но не о том, что беспокоюсь о том, что Феликс ожидает увидеть конкретное тело. Лотти – мой ближайший друг, мой наставник, моя совесть; было неправильно хранить секреты от нее, но я не хотел беспокоить ее, когда у меня было только фантомное впечатление, а не доказательства.

  «Вы уверены, что Феликс не причастен к смерти этого незнакомца?» Она не могла скрыть дрожь в голосе.

  «Я уверен», – твердо сказал я.

  Я был уверен, что Феликс не смог нанести эти удары. В других вещах я был менее уверен – не только в том, пропал ли кто-нибудь из его команды, но и в том, на каком языке могут содержаться его электронные письма. Я не знала, могу ли я доверять его постоянным заверениям, что они не создают оружие. Я не знал, как он и его друзья могут говорить о Соединенных Штатах, забывая, что в наши дни благоразумно держать свое мнение подальше от эфира.

  «У меня сегодня утром операция», – сказала Лотти. «Я ухожу через полчаса на чистку. Не могли бы вы прийти сегодня вечером поужинать?

  Я зажмурилась. Мой собственный день должен был начаться через несколько часов, с назначениями, которые я не могла перенести.

  «Я позвоню тебе», – сказал я. «Я не думаю, что это будет возможно, но я посмотрю, как все встряхнется к полудню».

  Когда я включил передачу, я увидел человека, поднимающегося по лестнице на платформу L. Густые кудри Феликса и длинный шарф, который он носил свисающим, как «Доктор Кто» Тома Бейкера, были безошибочными.

  Днем, когда на улицах так многолюдно, что L обгоняет автомобили, я не мог последовать за мной, но в этот час это было легко. Я ждал на каждой остановке, ища силуэт Феликса среди горстки выходящих пассажиров.

  Сложность возникла там, где рельсы уходили под землю. Мне приходилось смотреть по обеим сторонам улицы на каждой остановке L, пока не появлялся один или два опаздывающих путешественника. Я продолжил путь на север, следуя, как я надеялся, его поезду. И на остановке Гранвиль, в восьми милях к северу от Лупа, он спустился по лестнице.

  Я отследил его до многоквартирного дома недалеко от Вестерн-авеню, где молодая женщина открыла входную дверь. Все, что я мог сказать по ее профилю, это то, что она была стройной, с косой, которая свисала ниже шарфа, свободно обернутого вокруг ее лица.

  Она крепко обняла Феликса. Он прижался к ней, гладя ее голову. Дверь закрылась за ними, закрывая им вид, но я долго смотрела на нее. Конечно, это был не тот человек, которого Феликс боялся увидеть мертвым в лесу.

  3

  акт сестры

  Я проспал, а это означало, что я провел день в одном из тех безумных упражнений, с которыми не могут справиться олимпийские медалисты: бег по кварталу с собаками; в душе и вне его; одевание при сборе файлов и проверке сообщений; есть по дороге в офис; расчесываю волосы и накрашиваюсь, пока L подтолкнула меня к Лупу.

  Я все еще опаздывал на свою первую встречу на пять минут – не очень хорошо, поскольку она была с моим самым важным клиентом. Даррау Грэм – генеральный директор компании, которая начинала с транспортировки и в итоге приобрела холдинги в стольких отраслях, что их было трудно классифицировать. Бывают дни, когда я думаю, что по-настоящему моральный человек не стал бы работать с CALLIE Enterprises, потому что было трудно понять, какой ущерб наносят ее дочерние компании. Бывают дни, когда я смотрю на непогашенный остаток по моей кредитной линии и думаю, как мне повезло, что Дарро доверил мне взять на себя часть своей личной работы. Сегодня был один из тех благодарных дней.

  Во время перерыва во встрече я вышел в холл, чтобы позвонить заместителю главного судмедэксперта, чтобы узнать, опознали ли они тело в лесу. Ник Вишников отвечает на мои вопросы не из-за наших отношений, которые колеблются в серой зоне между другом и знакомым по работе, а потому, что хроническое мошенничество и бесхозяйственность в округе Кук так его злит, что он устанавливает свои собственные правила.

  «Белый мужчина лет тридцати, с нормальным здоровьем, судя по артериям, печени и так далее, похоже, придерживался здоровой диеты, но он был курильщиком. Единственное, что я могу вам сказать, это то, что он умер не там, где его нашли ».

  «Была ли дубинка маскирована чем-то еще?»

  "Нет. Кто-то со склонностью к садизму бил его ногой по голове, пока он не умер от травмы мозга. Он получил достаточно сильный удар в живот, чтобы согнуть его вдвое, как я это реконструирую. Когда он упал, начались удары ногами. Возможно, они не собирались убивать его – невозможно сказать.

  Жестокое бездумное убийство. Я вздрогнул.

  «Были ли у него татуировки, родинки или что-нибудь еще, что помогло бы близкому другу опознать его?» Я попросил.

  «Ничего необычного. Мы делаем его лицо красивее – мы расскажем об этом средствам массовой информации, когда сможем сделать его похожим на кого-то, кого может узнать девушка или парень. Наверное, в вечерних новостях. Есть какие-нибудь мысли? »

  "Никто. Когда ребенок, которого я вытащил, чтобы посмотреть на тело, увидел это, он выпалил: « Откуда он? Есть ли что-нибудь, указывающее на то, что он не американец? »

  «Кто-то издал указ, пока я был за завтраком? Мы можем проводить вскрытие только коренных американцев? » – потребовал ответа Вишников.

  «Я удивлен, что ты пропустил записку», – сказал я. «Поэтому очень важно узнать, где родился загадочный человек».

  «Не могу вам сказать. Если у него есть признаки холеры или лихорадки денге, это означает, что он недавно был в одной из тридцати или сорока стран, но не то, что он там родился ».

  «Есть ли у него признаки холеры или денге?» Я попросил.

  «Я проверю кровь на патогены. Обычно мы этого не делаем, но – на всякий случай. Когда вы спрашиваете, почти всегда есть причина ».

  Он повесил трубку, прежде чем я успел подумать о быстром возвращении. На обратном пути на встречу я обнаружил лихорадку денге. Это звучало как хороший повод держаться подальше от тропиков.

  От Дарро я обратился к другому простому клиенту, небольшой юридической фирме, которая время от времени меня использует. В конце дня, переполненный собраниями, я взял свою машину и поехал в здание, которое Феликс посетил накануне вечером. Я пыталась дозвониться до него во время обеденного перерыва, чтобы узнать, навещал ли его шериф округа Кук, но он разрешил мне переключиться на голосовую почту.

  Здание было в той части города, где обычно много движения, как пешеходов, так и автомобилей: здесь скопились пакистанские и индийские иммигранты, а Девон – это южноазиатский ресторан и торговый центр. Сегодня днем ​​район казался тихим – слишком тихим, поскольку иммигранты держались подальше от мест, где могли скрываться агенты ICE.

  Это был район бунгало и ухоженных садов с кучей жилых домов. Они, как правило, были небольшими, от шести до десяти квартир, но друг Феликса жил в одном из немногих больших кварталов, может быть, шестьдесят или семьдесят квартир. С минуту я сидел, наблюдая, как взрослые возвращаются с работы или по магазинам, дети из школы, некоторые в футбольной форме, другие поднимают младших братьев и сестер на спину или бедра. Я видел мужчин в куфах или сикхских тюрбанах, женщин в хиджабах, женщин с непокрытой головой с длинными косами или короткими кудрями, худых женщин, крупных женщин. Когда люди видели, как я смотрю на здание, они двигались быстро: только иммиграционный офицер мог смотреть на них так пристально.

  Я почувствовал прилив стыда, стыда за то, что смотрю на людей, как на образцы, стыда за то, что мое правительство могло посеять такой страх в людях. Я уехал. Даже если бы я мог заставить себя вести более тонкое наблюдение, я бы никогда не узнал друга Феликса в этой толпе.

  «В любом случае, это не твое дело», – прорычал я себе по дороге домой. Чтобы преодолеть четыре мили до моей квартиры на Расине, потребовалось почти сорок минут: справедливое наказание за трату времени на вуайеризм. За исключением того мучительного беспокойства, что Феликс ожидал увидеть похороненного в стволе дерева иностранца.

  Около половины студентов ИИТ были иностранцами. С тех пор, как Феликс стал работать с инженерами в свободном государстве, он изо всех сил старался быть частью жизни африканского и ближневосточного контингентов. Я был уверен, что он беспокоился о пропавшем друге, но до тех пор, пока он не захотел довериться мне, я мало что могла сделать.

  Я переоделся в джинсы и погнал собак к берегу озера. До конца марта продлилась суровая зима, но сегодня было неожиданно тепло. Пока собаки плавали, я закатал наручники и прыгнул в воду, но выпрыгнул – холод почти мгновенно заморозил мои кости.

  День был слишком длинным: я написал Лотти, сказав, что не могу справиться с ужином; мы наверстаем упущенное завтра.

  Мистер Контрерас, сосед первого этажа, с которым я делю собак, вышел забрать их. Когда он начал говорить о посетителе, я набросал волну. «Позже, пожалуйста.»

  «Разве не„ позже “, кукла; она ждет тебя здесь. Он кивнул в сторону своей гостиной. «Говорит, что она твоя племянница. Я не знал, что у тебя есть такие, но она не похожа на аферистку.

  «У меня нет племянниц, – сказал я. Если бы женщина была молодой и красивой, она могла бы обмануть моего соседа, сняв трусы.

  «Тетя Вик?»

  Позади г-на Контрераса появилась молодая женщина с волосами цвета кукурузного шелка. Она посмотрела на меня с сомнением: неужели я брошу сироту в воющий шторм? Это был хороший поступок – Митч подбежал к ней и потер головой о ее бедро, в то время как мистер Контрерас похлопал ее по плечу. Пеппи осталась рядом со мной – мы вдвоем отчужденные, недоверчивые.

  «Тетя Вик, я… я знаю, что с тех пор, как я тебя видела, прошла вечность, но дядя Дик ...»

  «Рино?» Я с сомнением уставился на нее.

  «Я Гармония, тетя Вик. Рино исчез ».

  «Мне жаль это слышать», – вежливо сказал я.

  «Кукла, это не способ говорить. Мисс Хармони нужна твоя помощь в поисках сестры. Мистер Контрерас впился в меня взглядом, подбоченясь. Даже Пеппи печально посмотрела на меня.

  «Мы можем поговорить об этом утром? Я всю ночь не спал, глядя на жертву убийства в западном пригороде ».

  «Но, тетя Вик…» Слезы заблестели на концах ресниц Хармони. "Это серьезно. Я прилетел сюда из Портленда, потому что знал, что у Рино проблемы, но когда я добрался до ее квартиры, ее не было ».

  Все, что мне было нужно, это моя кровать, на три пролета надо мной, столь же удаленная, как вершина Эвереста. Мой мозг обладал всей мыслительной силой тарелки несвежей овсянки. Я рухнул на нижнюю ступеньку, прислонившись к стене лестничной клетки.