Текст книги "Прекрасный инстинкт (ЛП)"
Автор книги: С. Холл
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 23 страниц)
– Псс.
Конечно же, моя тайная пробежка до кровати не осталась незамеченной. Этот автобус – сорок на восемь футов (прибл. 12 м в длину и 2,4 м в ширину) – словно обувная коробка. Я отодвигаю занавеску, щурясь от темноты.
– Привет, – Кэнон здоровается со мной шепотом и улыбается со своей кровати; его занавеска также открыта.
Не сумев себя сдержать, улыбаюсь ему в ответ и жестом показываю, чтобы он отвалил. Неужели он не ложился спать, потому что ждал меня? Надеялась ли я в глубине душе, что он все еще бодрствует? И хочу ли я знать ответ, или то, что все это говорит обо мне? С какой я планеты, если сейчас это является таким важным вопросом?
– Вот, держи, – он сдвигается на край своей кровати и протягивает мне наушник.
С любопытством уставившись на Кэннона, я поворачиваюсь на бок, лицом к нему, и вставляю наушник в ухо. – Шшш, – он прикладывает палец к губам, а затем подмигивает и вставляет второй наушник в свое ухо. Он прерывает зрительный контакт лишь на мгновение, чтобы нажать на экран телефона, а потом снова смотрит на меня в приглушенном свете.
– Привет, Лиззи, – его голос звучит в моем ухе, и от удивления у меня чуть не выпадают глаза. Он снова шикает на меня, кивком указывая просто слушать. – Я думал сыграть тебе «Ты так прекрасна», но уверен, что ты и так это знаешь. А вот этого ты можешь и не знать.
Наступает недолгая пауза, а затем начинается музыка… Это «Верь мне хоть немного».
Знаю, что громко всхлипываю, но заставляю себя не отводить от него глаз, и неважно, как сильно я хочу спрятать их и залиться слезами. На протяжении всей песни я пристально смотрю на него, а он на меня, время от времени проговаривая слова одними губами. С заключительными нотами его голос возвращается.
– Надеюсь, не слишком банально. Просто… задумайся об этом. Сладких снов, Лиззи.
Видимо, поняв, что я не в состоянии функционировать, он протягивает руку и осторожно убирает наушник из моего уха, слегка стукнув по кончику моего носа пальцем, а потом задергивает мою занавеску.
Я хочу банальность, приправленную банальностью, пожалуйста.
Хиллсборо, Орегон, здесь располагается «У Джейзи». Сейчас им заведуют и управляют Жасмин и Лорелей – удивительные молодые сестры, которые модернизировали паб их отца после его смерти несколько лет назад. «У Джейзи» – мое самое любимое место. Сегодня мы играем здесь уже в третий раз, и я люблю это ощущение семьи, памятные бейсбольные вещи и фотографии старых времен, висящие на стенах повсюду. На самом деле здесь так комфортно, что Коннер присоединяется к нам на сцене на этот раз!
Или … Коннер выскакивает прямо передо мной и тараторит в микрофон.
– Моя сестра, она написала песню. Слова. Я и моя группа сочинили музыку, мы ее сейчас сыграем. Твоя очередь, Бетти.
Он целует меня в щеку и отступает назад в нетерпеливом ожидании и с тамбурином наготове.
– Вы слышали этого парня, – я немного нервно хихикаю после того, как меня «проинформировали», что мы дебютируем с одной из моих песен, по крайней мере, слова в ней мои. – Это «Lost & Found».
Я обвожу взглядом толпу в поисках точки, чтобы сфокусироваться, точка, которая кричит: «сконцентрируйся в этом месте, и никто не увидит тебя». Я использую этот трюк только в том случае, когда исполняю песни, которые что-то значат для меня, и обычно я выбираю центральную точку в конце комнаты. Но сегодня, когда я нуждаюсь в концентрации как никогда раньше, в этом месте стоят Брюс и Ванесса, снимающие нас на свои телефоны.
Ну что ж. Телефон-автомат в углу выглядит хорошо, еще один кусочек истории, который сестры оставили нетронутым. Вся эта фокусировка – и вот мы уже на припеве. Предполагаю, что все это время я пела на автопилоте, но никто нас не освистывает. Сработало как по волшебству.
Когда песня заканчивается, я делаю быстрый глоток воды, а затем представляю следующий номер в стиле «кантри» с оживленной энергетикой, подходящий для тамбурина Коннера.
Следующие три песни проходят с таким же успехом. Я люблю, когда он присоединяется к нам, его лицо всегда светится счастьем. Не важно, какую песню я выбираю, он каждый раз играет превосходно. О чем я раньше думала? Коннер на сцене. Он единственный фокус, который мне нужен.
Но к тому времени, как мы переходим к шестой песне, с приятеля уже было достаточно. Он просто спускается со сцены прямо посередине выступления. Слава Богу, Брюс опережает его, поджидая справа от сцены, поэтому я продолжаю петь до конца.
– Аплодисменты для моего старшего брата, Коннера, на тамбурине!
Ожидая, пока стихнут аплодисменты, я размышляю, какая песня пришлась бы кстати, но на ум так ничего и не приходит.
– Что бы вы хотели услышать? Есть предпочтения? – спрашиваю я толпу.
– У меня есть одна, – плавно вливается Кэннон, говоря в свой микрофон. – Ретт, Джаред, что скажете, если мы исполним одну для нашей красавицы брюнетки и лидера?
Он заметил.
– Ты имеешь в виду что-то вроде… – звук бас-гитары Джареда постепенно исчезает, а затем появляется вновь, и безошибочно – это «My Girl».
– Именно это, – посмеивается Кэннон. – Ретт?
– Сразу за тобой, чувак.
Следующее, что я понимаю, это как меня усаживают на высокий стул, который мистическим образом появляется в центре сцены – Ванесса-предательница – и они начинают песню.
О, Боже! Джаред начинает первый куплет, стоя прямо передо мной, а двое других гармонично подпевают ему.
Три их голоса, теноры Ретта и Джареда и отчетливый бас Кэннона, космически сливаются в каждом припеве. В менее культурном баре женщины делали бы гораздо больше, чем просто раскачивались от восторга, как в «У Джейззи» сегодня; это целое шоу. Хотя я не знаю, почему все они смотрят такими влюбленными глазами, ведь парни поют для меня. И если я когда-нибудь скажу, что ненавидела это, можете поймать меня на лжи.
Когда они добираются до бриджа (вставка, соединяющая две части песни и создающая гармоническую связь между этими частями; обычно отличается от куплета и припева по своей гармонической структуре (последовательности аккордов) и словам. В отличие от куплетных или припевных частей, бридж не всегда содержит песенный текст. Бридж может быть исполнен исключительно ритм-секцией, либо ритм-секцией и мелодическим инструментом, например, саксофоном), я громко смеюсь, потому что Кэннон кружится настолько галантно, насколько это возможно, а затем скользит передо мной, чтобы спеть мне серенаду. Его голос сильный и сексуальный, когда он гортанно поет о том, что ему не нужны ни деньги, ни слава. Он действительно может петь, дурачится он или нет. Они все могут… но Кэннон делает это чувственно.
Если бы сексуальность была звуком, то это был бы голос Кэннона Блэквелла, ласкающий слух.
Как они спланировали все это без моего ведома – непонятно, ведь мы живем все вместе в тесном автобусе. Но, по правде говоря, это один из важных моментов моей жизни. Такое ощущение, что мое лицо трескается к тому времени, как они заканчивают, и мои щеки горят, когда я встаю и подхожу к микрофону на негнущихся ногах.
– Эти глупые мальчишки, – отмахиваюсь я, закатывая глаза и улыбаясь. – Они живут, чтобы смущать меня. Следующая песня будет последней на сегодня. Коннер, где ты?
Он машет рукой, стоя рядом с Брюсом в конце зала.
– Всегда только для тебя, приятель. Мы – «Увидимся в следующий вторник», спасибо, что пригласили нас. И он, – я указываю на Коннера, – мой «Прекрасный мальчик» («Beautiful Boy»).
Следующие три выступления проходят в Бойсе, Айдахо. Мы придерживались того же сет-листа. Несмотря на мое притворное смирение из-за добавления в него «My Girl», их «импровизация» набирала обороты с каждым выступлением. К концу последнего вечера мы все прилично устали. Настроение мрачное, постоянно меняющееся из-за того, что мы как запертые в клетки и сидящие бок о бок соседи, которыми, по сути, и являемся. Ни у кого нет чистой одежды, запасы провизии с нашего с Кэнноном магазинного безумия истощилась, и, что касается меня, мне не помешал бы перерыв.
Когда оборудование загружено, я не трачу попусту время и хлопаю в ладоши, чтобы привлечь их внимание.
– Никто не возражает против перерыва? Я раскошелюсь на номера в отеле где-нибудь в милом местечке. А завтра я либо пойду в прачечную, либо за продуктами, но не то и другое сразу.
– Слава Богу, – с облегчением стонет Джаред. – Несси, детка, хватай наши шмотки. Завтра мы идем по магазинам. Какой отель?
– Полегче, плейбой, дай другим решить, что они думают по этому поводу, – дразню я его.
Да, Ванесса по-прежнему с нами. До сих пор не действует мне на нервы, а Коннер все также в восторженном и всех обожающем настроении. И они уважают мои правила. Джаред благородно уступает ей место, чтобы она могла спать на кровати каждую ночь.
– Звучит хорошо на мой взгляд. Как насчет того, чтобы завтра я хорошенько прибрался в автобусе, пока вас всех здесь не будет?
Видите, даже у Ретта сразу же поднялось настроение от перспективы передохнуть, поспать в удобной кровати и принять ванну.
– Спасибо, Ретт, это было бы замечательно. Хорошо, это четыре.
Брюс неуклюже подходит, держась за спину. Ему определенно необходим отдых от сидения за рулем.
– Я останусь с Коннером и не буду делать никакую уборку. Как тебе идея, Кон?
– А мы сможем снова смотреть фильмы и заказывать кучу еды?
– Еще как! Собирай свои… – начинает Брюс, но Коннер бежит за своими вещами еще до того, как дядя успевает договорить фразу.
– Остался только ты, Кэннон. Да или нет? – я ухмыляюсь ему, зная, что он в деле.
– Черт, да. И я помогу тебе с прачечной. Если пойдешь одна, это займет целый день.
– Кажется, у нас есть план. Брюс, ты можешь снять, – подсчитываю я, – пять комнат где-нибудь в хорошем месте? – я протягиваю ему свою кредитную карту. – А мы упакуем грязную одежду.
Мы движемся на высокой скорости, единая команда, отчаянно стремящаяся к одной и той же цели. Мне уже не терпится погрузиться в ванну с душистыми пузырьками и растянуться на огромной мягкой кровати. Двадцать загрузок в прачечной полностью стоят этого. Не говоря уже о том, что я не доверю никому из них эту задачу; я была бы вынуждена носить сморщенную, не предполагавшуюся быть розовой, одежду, когда они бы закончили.
Полчаса спустя мы паркуемся позади высокого коричневого здания, больше похожего на рай, чем на роскошный отель. Брюс устало поднимается в автобус и протягивает ключ-карты, еще больше удивляя нас заявлением, что в здании отеля есть прачечная. Мы везем в тележке наши сумки через черный вход, словно выходцы из трущоб, но я по-прежнему в восторге, что сделаю все здесь вместо того, чтобы идти куда-то в поисках прачечной.
– Приятель, уверен, что не хочешь остаться со мной? – спрашиваю я его, прежде чем мы разделимся.
– Ты огорчишься, если я останусь с дядей Брюсом? – его милое лицо омрачается беспокойством, и я тут же его развеиваю его сомнения.
– Нет, вовсе нет. Повеселись. Я люблю тебя.
– Я люблю тебя сильнее! – кричит он и стремглав уносится, привлекая внимание всех посетителей в холле.
Большинство наших номеров расположены поблизости друг от друга, за исключением Джареда и Ванессы, чей шестисотый номер находится на другом этаже. Слава Богу. Они соблюдали мои правила буквально, только трахая друг друга глазами, когда Коннер не обращает внимания, поэтому я не хочу слышать через тонкие стены, как они наверстывают упущенное.
Я открываю свою дверь, и Кэннон с Реттом заносят все сумки с вещами для прачечной и сбрасывают в кучу, а затем желают спокойной ночи, когда я выставляю их за дверь и защелкиваю оба замка.
Чеееерт, это хорошая комната. Я бегу и подпрыгиваю вверх, широко раскинув руки и ноги, и падаю на огромный мягкий матрас. С легкостью могу остаться в таком положении на всю ночь. Серьезно, я в пяти секундах от того, чтобы провалиться в сон, не снимая покрывала и полностью одетая, когда начинает дребезжать музыка. Не понимая, откуда она доносится, я встаю и иду на поиски.
Ну, дерьмо. Мне достался один из номеров с дверью в смежный номер рядом со мной. Ну не жуть? Я никогда точно не знаю, что по ту сторону. Или я сама на той стороне? Запирается ли дверь с этой или той стороны? Я случайная добыча или жертва массового убийства? Я никогда не узнаю. Чтоб тебя. Будь я проклята, если за две сотни долларов за ночь, меня лишат тишины и покоя, поэтому я стучу кулаком в потайную дверь. Никто не отвечает, музыка не только не прекращается, но и даже не становится тише, поэтому я колочу снова.
Ничего.
Может быть, они в душе. Я уже подумываю пойти принять ванну, о которой так мечтала, надеясь, что мои грубые соседи утихомирятся к тому времени, как я закончу, когда стук в дверь – во входную дверь – пугает меня.
Ожидая увидеть Коннера, я открываю ее, широко улыбаясь. Это не Кон, но я по-прежнему сохраняю улыбку от удивления тем, что вижу перед собой.
– Мисс Кармайкл? – спрашивает она. – Могу я занести это внутрь, мадам?
– Ох, да, конечно, – я отхожу в сторону, освобождая пространство, чтобы она могла вкатить тележку.
– Я Рене, ночной менеджер по работе с постояльцами. Я принесла вам набор банных принадлежностей, несколько вариантов одежды для сна из нашего бутика на выбор и корзину с разными напитками и десертами. Могу ли я предложить вам что-нибудь еще сегодня вечером?
– Где, почему…
Она вытаскивает из-под корзинки белую карточку и протягивает мне.
– Это может все прояснить.
«Расслабься, наслаждайся и пригласи меня в гости посмотреть фильм, когда закончишь. – К.
П.С. Я по другую сторону этой таинственной, неуместной двери.
П.П.С. Я не смог придумать никакого прикольного кодового стука в дверь».
– Тогда я оставлю все это для вас, мисс Кармайкл?
Ее вежливый вопрос вытаскивает меня из Экстазвилля.
– Эмм, да, пожалуйста. Спасибо. Позвольте, я возьму для вас…
– Обо всем уже позаботились, но спасибо. А теперь, какое белье необходимо постирать?
Это что? Послание свыше?
– У вас здесь есть услуги прачечной? То есть мне не придется спускаться и делать это самой?
– Да, джентльмен говорил о шести сумках. Вещи будут доставлены обратно утром ко времени выписки из отеля. Это куча одежды? – она указывает на очевидную груду мешков.
– Да, но…
– Не беспокойтесь, мисс Кармайкл. Где я могу освободить тележку и погрузить на нее белье?
– Позвольте помочь, – прежде чем она сможет профессионально отказать, я начинаю перекладывать принесенные подарки на стол.
– Какие-нибудь особые указания для стирки?
– Наденьте защитный костюм, когда доберетесь до их нижнего белья.
Она с открытым ртом таращится на меня, в шоке округлив глаза, а затем мы обе взрываемся в приступе пронзительного смеха.
– Серьезно, это белье пяти мужчин, копившееся неделями. Поверьте, мне.
– Милая, прошу вас, – она дует губы и взмахивает рукой. – Я не занимаюсь стиркой. Приберегите свое сострадание для горничных.
– Если вы так говорите. Я оставлю им хорошие чаевые, когда мы выпишемся. И еще раз спасибо.
– С удовольствием, – она тепло улыбается, и в то время как я придерживаю дверь, она пыхтит, выкатывая загруженную тележку.
Я радостно подпрыгиваю к столу, осматривая массу принадлежностей для ванны. Уверена, что я стону вслух. Выбрав лавандовую растворимую соль и пену для ванн, я направляюсь в ванную комнату, уже ощущая, как напряжение покидает мое тело.
Когда ванна наполняется, и поднимающийся с поверхности пар манит меня, я раздеваюсь и опускаюсь в восхитительное ароматное тепло. Моя голова откидывается назад, а глаза закрываются, но тут же снова распахиваются. Клянусь, эта проклятая музыка стала еще громче.
Он собирается разбудить весь этаж!
Но не думаю, что его это волнует, как и меня, если честно. Чувство юмора Кэннона воодушевляющее, причудливое и очаровательное. Его нельзя не любить.
И происходящее – прекрасное тому подтверждение. Гремит «Come over» (Приходи) Кенни Чесни, вероятно, это его не очень тонкий способ намекнуть, чтобы я поторапливалась, так как он только это и может сделать.
Так мило. И очевидно, он приобрел себе новый телефон больше для музыки, чем для звонков, так как я не видела, чтобы он хоть раз кому-то позвонил.
Пока я отмокаю, мои мысли уносятся к тому, что я делаю лучше всего – анализирую каждую беспокоящую меня ситуацию до тех пор, пока не доберусь до сути. Кэннон выматывает мне нервы, заставляя меня сомневаться, все ли я знала о самой себе. У меня нет никаких знаний об «отношениях» с мужчинами. И раз уж так вышло, что все связанное с Кэнноном – определенно мужчиной – так отличается от того, что я испытывала с Джаредом и Реттом, – тоже мужчинами – я просто понятия не имею, что делать с собой. Все эти дни я смущаюсь каждый раз, когда просыпаюсь, особенно когда он заполняет большинство этих секунд серенадами, сюрпризами и еще дюжиной разных «кэннонизмов».
Он ничего не предпринимал, и наше общение, даже наедине, просто дружелюбное, легкое и веселое. Он флиртует, но я думаю, что это особенность его характера, и никак не связано со мной. И насколько привлекательным я считаю его, настолько же сильно болят мои пальцы, а в автобусе постоянно нет горячей воды, потому что я стала закоренелым любителем душа (единственное время, когда я могу осознать все произошедшее за день и связанное с Кэнноном, обретая нирвану и ощущая безмятежность). Если честно, я жду с нетерпением, чтобы просто «позависать» с ним. Ну даааа, это чувство «возбуждения» присутствует независимо от того, чем мы занимаемся, но оно поддается контролю.
Когда я слышу, что песня меняется на другую, песню Ареты Франклин о попытке возвращения «I Knew You Were Waiting» (Я знала, что ты ждал), я не могу подавить хихиканье и со вздохом вылезаю из ванны. Как вообще эта песня пришла ему на ум? Она не стоила прослушивания даже во времена своего десятилетия.
Но я понимаю намек, каким бы мучительным для ушей он ни был… этот мужчина явно не обладает ангельским терпением.
Я выглядываю из-за двери ванной: я бы нисколько не удивилась, если бы обнаружила, что он в ожидании меня вломился в комнату. Но она пуста, поэтому я стремглав несусь к пижамам, выбирая выглядящий роскошным, но в тоже время удобным розовый комплект из майки и шортиков. Вытираясь и одеваясь в ускоренном темпе, я направляюсь к прилегающей двери и несколько раз громко в нее стучу. И музыка смолкает.
– Призрак прошлого Рождества, это ты? – зовет он сквозь деревянный барьер.
Видите – причудливый и веселый. Кто вообще думает обо всем этом?
– Тащи сюда свою задницу, если хочешь посмотреть фильм, Диджей Не Круто, – я глупо улыбаюсь, подавляя девчачий смех.
– Тогда открой дверь.
Ох, похоже, дверь все же запирается с моей стороны.
Я открываю ее и сглатываю, внезапно почувствовав легкое головокружение. Кэннон, одетый только в легкие шорты, не спеша вытягивается передо мной, держась руками за дверную раму и как будто поддразнивая всем своим видом. «Или я ухвачусь за эти привлекательные бедра, или я упаду». Если так подумать, вся его нижняя часть тела вызывает подобные мысли.
– Рад видеть кого-то, кому все равно, что я бездельничаю в спортзале в последнее время, – он подмигивает, проскальзывая мимо меня в комнату.
Вот что это – флирт, как особенность его личности, или он направлен на меня?
Смущенная, что меня застукали за тем, как я таращилась, и указали на это, я неторопливо закрываю дверь, прежде чем мне придется обернуться. Я знаю, как и все женщины, что мои соски будут торчать, словно заточенные карандаши, через шелковый топ, когда я повернусь к нему лицом. Поэтому я делаю единственное, что приходит мне на ум – скрещиваю руки на груди, а затем в одно движение поворачиваюсь, лечу через всю комнату и бормочу в надежде отвлечься.
– Спасибо за подарки, ванна была божественной и долгожданной. Какой фильм ты хотел посмотреть?
Он хихикает позади меня.
– Ты нюхнула дорожку с края ванной?
– Что? – я разворачиваюсь в негодовании. – Конечно, нет. Почему ты это спросил?
Он устроился как у себя дома, откинувшись на изголовье кровати и вытянув на ней свои длинные мускулистые ноги, покрытые редкими темными волосками.
– Ты выглядишь дерганной и тараторишь, – он закидывает обе руки за голову и скрещивает лодыжки. – Из-за чего ты нервничаешь?
– Я не нервничаю, – я морщу лоб. – Наверное, все еще взволнована после выступления.
– Лиззи, – он произносит мое имя спокойным хрипловатым голосом, похлопывая по кровати рядом с собой. – Иди сюда.
Я колеблюсь, но когда он протягивает мне руку, я плавно двигаюсь через комнату и вкладываю в нее свою.
– Мы ведь друзья, не так ли?
– Дааа?
– Я когда-нибудь делал что-то, от чего ты чувствовала себя некомфортно?
Еще как! Постоянная покалывающая пульсация между ног – это чертовски некомфортно, мистер Красавчик. Не говоря уже о моих постоянно напряженных сосках.
– Нет, – я качаю головой, отвечая в соответствии с тем, что он в действительности имел в виду.
– Ты доверяешь мне? – он вглядывается в меня, лежа на кровати, а я стою над ним, наши руки по-прежнему соединены.
– Да, – машинально шепчу я, абсолютно не сомневаясь.
Мой с легкостью данный ответ делает его и без того невероятную улыбку еще более поразительной.
– Окей, тогда прыгай своей маленькой милой попкой на кровать и выбирай фильм, дружище.
– Вопрос, – он снова прерывает фильм, и я, закатывая глаза, нажимаю на паузу.
– Что? – у него действительно столько вопросов, или он пытается заставить меня переключить фильм? Или он действительно настолько прелестный?
– Разве цыпочки не всегда кудахчут «он все еще не может любить меня» или «еще слишком рано признаться ему»?
– Думаю, ты подразумеваешь любовь с первого взгляда. И да, судя по журналам, на которые я время от времени натыкаюсь, это спорный момент для множества людей, хотя Ретт, кажется, вообще далеко за пределами этого. А что? – спрашиваю я, погружая руку в чашу за еще одной горстью попкорна; все благодаря принесенной корзине с закусками.
– Тогда объясни мне вот что, наивная Лиззи. Этот чувак через неделю влюбляется в нее, потому что она играла с театральным биноклем и швырнула креветку через всю комнату.
– Это была улитка.
– Что? – спрашивает он, озадаченность на его лице прелестна.
– Она швырнула улитку через комнату, не креветку. И это одна из тех мелочей, в которую он влюбился. Она очаровательна и занятна, потому что он очень консервативен и скучен.
Могло ли что-то знакомое прозвучать в этом объяснении, хоть ситуация и противоположная?
– Она. Проститутка, – произносит он с каменным выражением лица, очевидно полагая, что это говорит само за себя, хотя это не так.
– Очень хорошо! – хвалю я. – Ты понял первые десять минут фильма. А теперь, что означает остальная часть твоей бессвязной речи? – я приподнимаю бровь, насмехаясь над ним, но все же стремясь к дискуссии.
– Выслушай меня, – он садится, отодвигая чашу в сторону, и поворачивается ко мне лицом. – Итак, женщины не покупают все эти любовные штучки и даже критикуют это, но каждый раз, когда показывают этот фильм, они будут смотреть его. Он внушает тебе в каком-то смысле: «да, я профессионально беру в рот у случайных незнакомцев, но я победоносно машу кулаками на матче по поло, поэтому забудьте об этом и по-настоящему полюбите меня буквально через неделю знакомства».
Черт возьми! А он ведь прав.
– Ага! – он указывает на мое ошарашенное лицо. – Я попал прямо в точку. Брехня, верно?
– Полагаю, вы только что выиграли дело, мистер Блэквелл. Мои поздравления, – с сарказмом аплодирую я. – Возможно, мне не следует упоминать противоположную теорию Космо – «не спи с ним слишком рано, если хочешь удержать его»?
– Женщины, – он трясет своей головой. – Вы смотрите это шоу, но при этом заявляете «еще слишком рано, не доверяй ему, девочка». Обычное лицемерие. Ох, и не забывай. Она. Проститутка. Поэтому вся эта теория о близости непременно вранье.
– Могу я поинтересоваться, почему для тебя эта тема так болезненна? – мои губы изгибаются от смеха, который вот-вот вырвется из меня. Забавно видеть, каким эмоциональным и оживленным он стал, обсуждая «Красотку».
Он пожимает плечами, возвращая чашу с попкорном на место, и закидывает несколько штучек в рот.
– Это не так. Мне просто нравится знать, что я прав и подготовлен успешно аргументировать какие-либо сумасшедшие, лицемерные, ты-даже-понятия-не-имеешь-о каком-дерьме-говоришь темы. Никогда не знаешь, когда придется вести дебаты о любви с первого взгляда.
Мог ли он иметь в виду?.. Нет, не будь дурочкой, Лиз… ты думаешь своей вагиной.
– Что ж, отбрасываем этот фильм. Хочешь выбрать другой? – спрашиваю я.
– Вообще-то, мне лучше направиться обратно через гардероб, пока тот жуткий парень полукозел не пришел в поисках меня. И тебе нужен отдых, – он слезает с кровати, гипнотизирующе потягиваясь, и подмигивает мне. – Увидимся утром, Лиззи. Сладких снов.
И с этими словами он выскальзывает из комнаты, оставляя меня в тишине лежащую на кровати, не проронившую ни слова, еще более озадаченную и гормонально неуравновешенную, чем прежде.
На следующее утро я просыпаюсь полностью отдохнувшей, какой не была месяцами. Если бы я могла запихнуть эту божественную кровать в автобус, я бы ее украла, без вопросов.
Где-то в комнате звонит мой телефон, и я выкарабкиваюсь из постели, чтобы взять его. Не уверена, сколько сейчас времени, но для Коннера никогда не бывает слишком рано, чтобы проснуться.
Горячий автостопщик: Спускайся и позавтракай с нами, соня.
Я: Это кто? Не знаю никаких горячих автостопщиков. Я знаю только Взломщика.
Горячий автостопщик: Смешно, а теперь вставай. У нас есть несколько часов, чтобы прогуляться, если ты поторопишься. Кстати, Горячий Взломщик мне тоже подходит.
Я: Кон с вами?
Горячий автостопщик: Ага, жаждет исследовать город, прежде чем снова будет заперт в автобусе.
Я: дай мне 15 минут.
Я несусь в душ, впопыхах расчесываюсь, чищу зубы и одеваюсь. Примечание: чем сильнее вы торопитесь, тем больше препятствуете быстрым сборам, спотыкаясь о штанины и теряя вещи в бардаке. Я надеваю какие-то джинсы, футболку и кеды Vans, собираю все свои чистые вещи в стопку, и спешу вниз. Пришедшая последней, я нахожу остальных шестерых, опустошающих шведский стол с бесплатным завтраком. Мой желудок гневно урчит, когда до меня доносится запах.
– Доброе утро, солнышко. Рад, что ты смогла присоединиться к нам, – мой дядя наклоняется и целует меня в макушку, когда я становлюсь рядом с ним возле стола с едой. – Хорошо спала?
Я энергично наполняю свою тарелку, не осознавая, насколько голодной была.
– Как убитая. А ты?
– Может, не так хорошо, – смеется он. – В нашем номере была одна кровать, и Коннер спит не самым спокойным сном, но в целом, неплохо.
Когда наши тарелки заполнены до отказа, мы направляемся в кабинку, где разместились остальные. Здесь довольно тесно, а я очень хочу есть, чтобы сидеть в тесноте и пихаться локтями, поэтому занимаю кабинку прямо позади них.
– Доброе утро, Лиз. Я могла бы подвинуться, – предлагает Ванесса.
– Не беспокойся. Я настолько голодна, что могу кого-нибудь ударить во время атаки на еду, – я улыбаюсь ей и бесстыдно приступаю к еде.
– Кэннон сказал, что у нас есть время сходить в зоопарк!
Ой, ауч. Я тычу себя вилкой в десну, когда Коннер сжимает меня в приветственном объятии, поднимая на три дюйма над стулом. Проглатывая, я промокаю салфеткой рот и осматриваю ее; всего лишь немного крови.
– Он так сказал? – сузив глаза, я искоса смотрю на Кэннона, который уже наблюдает за мной со знающей самодовольной улыбкой. – Все хотят пойти? – спрашиваю я громче.
– Мы с Несси пас, – Джаред наклоняется к ее шее, в то время как она хихикает, отмахиваясь от него.
– Ретт? Брюс?
– Я бы предпочел использовать свободное время, чтобы дать отдохнуть спине, – с извиняющимся видом произносит мой дядя.
Я киваю.
– Конечно. Может, отвести тебя к кому-нибудь, чтобы осмотреть ее?
– Пфф, – он отмахивается от меня. – Ни у кого нет лекарства от старости. Вот и все.
– Здесь есть спа, дедуля. Тебе следует узнать, есть ли там массажистка, – советует Джаред, тем самым заслуживая за свой сарказм шлепок от Ванессы.
– Хм, стоит попробовать. Брюс встает, его глаза вспыхивают от возможности получить сеанс массажа, проведенного женщиной. Ну, это мое шутливое предположение. – Увидимся позже, детишки.
– Может быть, она действительно поможет ему разработать спину.
На это раз уже я даю Джареду подзатыльник.
– Ретт, что насчет тебя? – я с надеждой смотрю на него. Мы двое отдаляемся друг от друга, и мне это не нравится.
– Конечно, я пойду, – тут же отвечает он, и я чуть ли не падаю от счастья.
– Ну, что ж. Вперед! – Коннер подпрыгивает и громко кричит.
– Кон, давай посидим в автобусе, пока твоя сестра доедает, – предлагает Кэннон, и мой желудок благодарен ему за это.
Пока они расходятся, я уплетаю свой завтрак и оставляю немного денег на столе.
Нас ждет зоопарк!
Возможно ли такое, что вас могут вышвырнуть из зоопарка, места, специально предназначенного для диких животных, спросите вы?
Конечно же, да.
Видите ли, когда они вывешивают предупреждающие знаки, такие как «не кормить животных» или «не прислоняться к стеклу», они именно это и имеют в виду. Честно говоря, технически знака «не залезать за ограждение с обезьянами» не было, но для них это был решающий момент – последняя капля – и нам указали на выход.
Несмотря на наш позорный уход из зоопарка, в окружении его сотрудников, мы отлично провели время. Теперь Коннер думает, что ему нужен свой собственный шимпанзе. Когда мы подходим к автобусу, Ретт и Кэннон все еще изображают этих приматов, но, тем не менее, это был один из самых лучших дней в моей жизни, бесспорно.
– Лиззи, милая, постой.
И именно это я и делаю: останавливаюсь как вкопанная, когда его глубокий голос требует это. Милая?
– У тебя арахисовая шелуха в волосах. Дай-ка я уберу, – негромко произносит он прямо позади меня, запуская одну руку в мои волосы. – Кажется, мы несколько раз не приметили слона, – дразнит он, длинные пальцы нежно разделяют и перебирают пряди.
– Вы идете? – Ретт высовывается из-за двери автобуса и кричит. – Брюс сказал, что нужно выдвигаться. Он уже перенес все вещи из комнат, включая чистую одежду! Бонус!
Я и не заметила, как они ушли вперед, оставляя нас с Кэнноном стоять в тени дерева. Но теперь единственное, что я точно осознаю, так это мое напряженное тело, неестественно прямую спину и прерывистое дыхание.
– Я чувствую себя как в одном из тех выпусков National Geographic, где обезьяны сидят без дела и перебирают шерсть друг у друга, – произносит он, тихо смеясь.
Мой собственный вымученный смех звучит фальшиво.
– Ты закончил?
– Готово, – он передвигает руку к моим оголенным плечам, легко проводя по ним пальцами. – Ты немного обгорела на солнце сегодня. Болит?
