Текст книги "Прекрасный инстинкт (ЛП)"

Автор книги: С. Холл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 23 страниц)

– Элизабет, – бубнит он, что-то непонятное и странное происходит с его голосом, – милая, думаю, пришло время нам с тобой сесть и все обсудить.

У меня едва хватает самообладания, чтобы схватить телефон и, проверив дважды, убедиться, что я набрала правильный номер. Кто эта долбанная «милая», о которой он болтает?

– Ричард, если ты сейчас под кайфом, я могу перезвонить.

– А она кусается, – бормочет он. – У меня не появилась новая семья, Элизабет, моя семья стала больше. И все они были бы очень рады познакомиться с тобой и твоим братом. Ты бы не хотела присоединиться к нам в поездке? В любое время. Или, может, поужинаем?

– Я знаю, что ты делаешь! – кричу я, мои руки трясутся так сильно, что Кэннон отодвигает от меня телефон, удерживая его согнутым пальцем, а свободной рукой гладит по спине вверх и вниз. – Тебе нужна фотография для рекламы твоей предвыборной кампании, вот и все! Кстати, о фотографиях. Ты швырнул мое фото об стену, когда мама застала тебя с какой-то шлюхой?

Непостижимо – я потеряла самообладание и раскрыла все карты.

– Вероятно, так и было. Я не буду претендовать на звание хорошего мужа, Элизабет. Я изменял множество раз, и я буду сожалеть об этом всю жизнь. И я был позорным отцом, постоянно отсутствующим и эмоционально отстраненным. И за это я еще больше сожалею. Что касается твоих догадок, это просто от обиды, которую ты затаила? Они необоснованны и, откровенно говоря, даже более бессердечны, чем мои проступки.

– Ты долбанный дьявол! Ты причинил вред Коннеру, пытался убить его, разрушил его жизнь и довел маму до самоубийства! С какой стати моя ненависть хуже, чем это?

Я вздрагиваю, услышав, как позади меня со стуком открывается дверь, и замолкаю. Когда я решаюсь повернуть голову, то вижу испуганные и обеспокоенные глаза Коннера, Ретта и Джареда, столпившихся в дверном проеме. Кэннон делает все возможное, чтобы успокоить их и прогнать.

– Мой сын только что слышал эту вспышку?

Кэннон выключает громкую связь и протягивает мне телефон с выражением сожаления и разочарования на лице.

– Пойдемте.

Он выпроваживает их и закрывает дверь, оставляя меня в позорном одиночестве. Я не могу оплакивать потерю; я заставила его обратить внимание на более серьезные вещи.

– Да, – хриплю я, – но сейчас он ушел.

– Элизабет, все, что я сделал или не сделал, правильно это было или нет, но я никогда не поднимал руку на твоего брата.

– ТОГДА КТО ЭТО СДЕЛАЛ?!

Он вернулся. Замок щелкает за секунду до того, как меня окружают со всех сторон его сильные руки, длинные ноги, широкая грудь, и все это для того, чтобы защитить меня.

– Вдох для меня, – шепчет он, – давай, один большой вдох для меня.

– Коннер? Сынок?

– Нет, сэр, это не Коннер. Ей нужна минутка, – говорит ему Кэннон. – Теперь выдох, милая, – произносит он тихо, обращаясь только ко мне.

– Ретт? Она в порядке?

– Мне жаль, что я ушел, мне нужно было успокоить Коннера. Но я вернулся, – он целует меня чуть ниже уха. – Я здесь.

Мое дыхание затрудненно от злости, да, но также и от страха. Неужели от безрассудной самостоятельности я докатилась до беспомощной зависимости от Кэннона? К черту это.

– Ричард, – я успокаиваюсь, – ты собираешься ответить мне?

– Нет, Элизабет, это не я. Никогда не позволю считать, что это я погорячился.

Я видела, как он выкручивался, какую противоречивую чепуху он плел, когда я закончила задавать вопросы. Я закатываю глаза, чувствуя истощение, которое всегда накатывает на меня при разговоре с ним.

– Коннер бы хотел поехать с тобой. Мы в Небраске. Ты можешь приехать, чтобы забрать его, вместе с Альмой, или я привезу его к тебе, когда смогу. И, Ричард? Если хоть один волосок упадет с его головы, или ты не привезешь его обратно ко мне вовремя, для тебя не будет никакого спасения.

Кэннон слегка подталкивает меня локтем, неодобрительно тряхнув головой.

– Когда вы вернетесь в Огайо? – спрашивает он с раздражением.

– Когда ваша поездка?

– Мы планируем отправиться во вторник.

Через пять дней, три из которых у нас концерты.

– Вероятно, не выйдет.

Отвечаю я с досадой в голосе, но мысленно ликую. Но только мысленно. Одному Богу известно, какой критике подвергнет меня Кэннон, хмуря при этом лоб, если бы я действительно повела себя так.

– Где в Небраске?

– Линкольн.

– Я отправлюсь к вам, как только смогу. Пожалуйста, отвечай на звонки, Элизабет. Мне понадобится ваше точное местоположение, когда я прибуду.

Я едва могу говорить, перебарывая полнейшее изумление.

– Ты действительно собираешь забрать его сам?

– Нет, в соответствии с твоими указаниями, Альма будет сопровождать меня. Если ты не против, я бы также мог взять с собой Лауру. Возможно, тебе хочется встретиться с ней?

– Черт, нет. Я не хочу видеться с твоей долб…

– Мы будем ждать вашего звонка, сэр. Скоро увидимся с вами и Альмой, – Кэннон перебивает меня и нажимает кнопку завершения вызова через секунду после того, как заканчивает свою фразу.

Я практически в одном шаге от того, чтобы преподать ему еще один урок «Красотки» – я знаю, что делаю!

– Какого черта, ты думаешь, что делаешь? – произношу я настолько едким голосом, насколько могу, поспешно отходя от него как можно дальше.

Он сокращает это расстояние одним махом и буквально впечатывается своим телом в меня, сжимая в тиски.

– Я предотвращаю невероятно жалкое представление о том, как ты выставляешь себя на посмешище. Я понимаю, что ты зла, возмущена и напугана, – он гладит меня костяшками по щеке, – и это неудивительно. Но ты не злобная и не ехидная, поэтому прекрати так сильно стараться вести себя подобным образом. И…

Он прикасается пальцами к моим губам, чтобы не дать мне возразить.

– Я с радостью буду лизать твою киску и платить по счетам, так что я имею право голоса.

Он подмигивает мне.

Я не могла бы сказать теперь, почему была так зла на него всего пять секунд назад, даже если бы моя жизнь зависела от этого. То, как он повернулся ко мне спиной, возмущает, но его пронизывающие слова заставляют точку между моих ног пульсировать. Я облизываю губы, подыскивая подходящий ответ, когда он наклоняется и увлажняет их для меня.

– Тебе нравится мысль об этом, ведь так? – мурлычет он, и этот звук такой глубокий и очаровательный.

Я, должно быть, кивнула или, может, что-то ответила, кто знает, но уж точно не я, одержимая страстью, потому что он смеется и целует меня.

– Я тоже, ангел, я тоже. Скоро, обещаю тебе, очень скоро я буду нежно любить каждую частичку тебя каждой частичкой себя.

Я сглатываю, и этот звук эхом раздается в комнате, выдавая мою нервозность. Единственная вещь, в которой я была уверена, это то, что наше трехминутное свидание с Реттом не подготовило меня к Кэннону Блэквеллу, и я уверена, что разочарую его.

 – Давай, эээ, – я извиваюсь и отстраняюсь от него, – давай расскажем Коннеру и подготовимся к сегодняшнему выступлению.

– Эй, – он удерживает меня за талию, не давая уйти. – Что только что произошло?

– Ничего, – говорю я скорее двери, нежели ему.

– Нееет, это определенно было чем-то. Я с нетерпением жду, когда смогу вытянуть из тебя это.

Разговор с Коннером прошел… громко. Он кричал и носился повсюду в полнейшем восторге, на что я смотрела с приклеенной к лицу улыбкой.

Я ощущала себя Сибиллой. Одна версия меня чувствовала облегчение и искреннее счастье от такого явного проявления того, что ему нравиться быть с отцом, и была полностью бесстрашна. Другая Лиззи безумно боялась и по-прежнему настолько не доверяла этому придурку донору спермы, что могла бы закопать его в землю. И еще одна моя личность смущена и вроде как завидует… тому, что не имеет отца, которого бы можно любить.

Я достаточно долго пряталась в ванной комнате под предлогом того, что мне надо подготовиться, поэтому, примирившись с происходящим, я подавляю всех Лиззи и присоединяюсь к остальным в общей зоне.

– Это никак не может быть правильным местом. Я думаю, что заметил Бу Рэдли вон там на крыльце, – Джаред выглядывает в окно, скептически нахмурившись.

– Только потому, что его имя Бу, не значит, что он был жутким, – замечает со смешком Кэннон. – В действительности, как раз наоборот. И они жили в неплохом районе.

Я ловлю взгляд Кэннона и кокетливо ему улыбаюсь. Сейчас я бы больше удивилась, если бы он не читал мою самую любимую книгу. Я перестала подсчитывать очки. Он выиграет всю Лиззи, если хочет ее.

– Приятель, сегодня тебе не понадобится твой багаж. Папа еще не здесь, из Огайо долго ехать. Как насчет того, чтобы положить его в комнате?

Хотя я только закончила самоанализ и приказала всем голосам в моей голове к черту заткнуться, стоит мне увидеть, как Коннер собирает вещи, и все мои вопросы возвращаются в полном составе. Кэннон научил меня следовать инстинкту и интуиции, открыл мне глаза на то, что нужно быть оптимисткой и не бояться мечтать, так что я не могу просто взять и выключить это. Поэтому, когда я смотрю на Коннера, который вцепился в этот багаж, как в спасательный жилет, и не может усидеть на месте в ожидании приезда нашего отца, я испытываю трепет.

Признаться, я считаю Коннера асом в чтении людей, он каким-то образом видит их ауру. У него нет абсолютно никакой ненависти к нашему отцу, и он не боится находиться рядом с ним. И догадка, которой я противилась годами, теперь подсказывает мне, чему необходимо следовать. Я должна точно понять, в чем дело, чтобы не лишиться рассудка.

– Ты сказала, что он едет, – с надутым видом произносит Коннер, выпятив нижнюю губу.

– Так и есть, но не сегодня. Мы проведем выступление, поспим и, может быть, завтра утром он будет здесь.

Брюс умело паркует огромный автобус на парковке позади здания, где нам предстоит выступить. Быстро выглянув в окно, я соглашаюсь с Джаредом – это место действительно вызывает нервную дрожь.

– Мы на месте, – произносит Брюс и вылезает из кабины, стреляя взглядом то на Коннера, пребывающего явно в мрачном настроении, то на нас. – Кон, что не так?

– Я не собираюсь покидать автобус, потому что папа может искать меня здесь, – он кладет скрещенные руки поверх сумки, лежащей на его колене. – Сестра наговорила ему всякого, потому что она кричала на него. Я слышал ее.

– Коннер, посмотри на меня, – я в мгновение ока оказываюсь перед ним, стоя на коленях, и кладу свои руки на его, – клянусь тебе, приятель, я не сказала ему ничего плохого. Я знаю, что ты взволнован поездкой, и я хочу, чтобы ты хорошо провел время. Уверяю тебя, я ничего не наговорила ему, Кон?

– Это правда, Кэннон? – он спрашивает у него, нуждаясь в подтверждении моих слов. Такого прежде никогда не случалось, и это ранит гораздо сильнее, чем все, что я могу вспомнить.

– Коннер, твоя сестра когда-нибудь прежде лгала тебе? – Кэннон дружелюбно окликает его.

– Нет, – бормочет он.

– Так зачем ей лгать тебе сейчас, дружище?

– Потому что она ненавидит моего папу.

– Она любит тебя, очень сильно. Она бы не стала тебе лгать.

Я вытираю слезы, благодарная Кэннону за поддержку, и в тоже время полностью раздавленная. Остальные трое наблюдают, не проронив ни слова, напряжение в воздухе почти настолько же ощутимо, как и огромный ком в моем горле.

– Пора идти, – бормочу я и встаю, одергивая задравшуюся юбку. – Брюс, ты можешь остаться в автобусе вместе с Коннером?

Он отвечает лишь утвердительным кивком головы, и я, схватив свои вещи, направляюсь к двери.

– Увидимся после выступления, Приятель, люблю тебя.

Тишина в ответ вонзает нож в мои внутренности еще глубже.

– Прости меня, сестра, – извиняется он, разбудив меня, его милое личико мелькает над моей кроватью.

– Не беспокойся об этом, Приятель, – я откидываю покрывало, очевидно, пришло время подниматься. – Хочешь, чтобы мы чем-нибудь занялись сегодня, пока ты не уехал? Только ты и я.

– Да, хочу. Мы можем съесть панкейки Кэннона перед тем, как пойдем кататься на коньках?

Я смеюсь. Похоже, что я отправляюсь на каток после нескольких панкейков, аппетитный запах которых я сейчас чувствую.

– Конечно, можем. Позволь мне подняться и сбегать в ванную. Встретимся здесь.

– Эй, народ, мы идем кататься на коньках! – кричит он, и я съеживаюсь. Во-первых, мне срочно нужен кофе, а во-вторых, я хотела, чтобы мы провели время только вдвоем. Совсем скоро он покинет меня на две недели, и это на целую вечность дольше, чем мы были порознь за последние десять лет. Мое сердце болит только от одной мысли об этом. Я уже скучаю по нему.

– Ребята, я заказал для вас такси через тридцать минут, так что ешьте, – Кэннон подмигивает и пододвигает мне тарелку, когда я сажусь. – Эм, один мой приятель разыскал меня. Он хочет узнать, сможем ли мы найти время и выступить в его баре, когда будем проезжать мимо? Он только что открылся и нуждается в промо или что-то в этом роде.

Он пожимает плечами и наливает мне кофе.

– Я сказал, что спрошу.

Я все еще зависла на фразе «будем проезжать мимо». Для меня это не звучит, как план спрыгнуть с корабля. Проглатывая кусок панкейка и надежду, я спрашиваю, как можно более равнодушно.

– Он живет в Индиане? Где конкретно?

– Да, в Браунсберге, прямо рядом с моим родным городом. Я прикинул, что мы будем там в ночь на понедельник. Мы могли бы выступить в тот же день или во вторник, если у нас нет никаких других заявок. Могли бы помочь ему начать бизнес. Он хороший друг, было бы круто суметь помочь ему в затруднительном положении.

– Я – хороший друг, – вставляет Коннер с набитым ртом.

– Уверен, что так и есть, – Кэннон ударяет своим кулаком о кулак Коннера, и мой брат имитирует звук взрыва так оживленно, что кусочки завтрака вылетают из его рта.

– Мы свободны в понедельник и во вторник! – кричит Ретт со своей кровати.

Кэннон, потупив взгляд, одной рукой массирует заднюю часть шеи, а другой нервно трет по обнаженному торсу – я уже давным-давно приняла стопроцентное решение никогда не покупать ему футболки. – А можем ли мы выступить оба вечера? Тебе не нужно ехать домой в Огайо?

– Ради чего? – спрашиваю я. – Коннер все равно уедет.

– Я не знаю, ради дома, питомцев или чего-то подобного. Не хочешь передышку? – он явно озадачен, с каждой секундой его лоб морщится все сильнее.

– Никакого дома, никаких питомцев.

– Эй! У нас есть рыбки, – напоминает мне Коннер.

– Ах, да, – посмеиваюсь я, – рыбки. Хорошо, тогда только никакого дома.

– У тебя нет никакого места проживания, квартиры, ничего?

Почему это так беспокоит его?

– У меня есть машина. Я держу ее в доме моего дяди. Но нет, мне не нужно никакое пристанище. Большую часть времени я нахожусь в дороге. Даже если бы у меня было такое место, то уж точно не в Огайо.

До меня доносится звук клаксона такси, поэтому я делаю еще один большой глоток кофе и тороплюсь взять свои вещи.

– Коннер, обувь! И подожди меня, пожалуйста.

– С тобой все будет в порядке? Уверена, что не хочешь, чтобы я пошел с вами? – тихо спрашивает Кэннон, стоя позади меня и прижимаясь к моей спине.

– Это мило, но мы будем в порядке. Мне нужен день наедине с приятелем, прежде чем он уедет. Пожалуйста, когда появится Брюс, передай ему, где мы.

Поторапливаясь и не спуская глаз с подпрыгивающего вверх и вниз Коннера, я обдумываю, все ли взяла, и выхожу следом за ним, крикнув прощание всем остальным.

– Нам туда, где катаются на коньках, пожалуйста, – с полнейшим ликованием в голосе говорит Коннер водителю такси.

Приятель носится по катку, как настоящий профессионал. Я же, наоборот, наблюдаю за ним из торговой палатки и с осторожностью сижу на пакете со льдом. Это ничем не отличается от моих многочисленных неудачных попыток катания на коньках – в любом случае моя задница каким-то магическим образом притягивает к себе лед.

Он безумно машет руками каждый раз, когда проезжает мимо. Я достаю телефон, чтобы сделать несколько фото своего брата, и замечаю входящие сообщения от Кэннона.

ГА: Брюс подтвердил, что мы свободны, я договорился на понедельник и вторник в Sark Pit. 

ГА: А теперь прекрати смеяться. Его фамилия – Сарк. Он думает, это удачная идея, как Shark Pit. 

ГА: Куда мы направляемся после этого? 

– Сестра! – вопит Коннер, чем побуждает меня к действию, и я нажимаю кнопки как безумная, чтобы сделать сразу несколько фотографий.

– Я сделала фото, приятель, отличная работа! – кричу я в ответ, с минуту наблюдая за ним. Не удивительно, что у него хорошо получается – это как езда на велосипеде – а Коннер всегда обладал выдающимся мастерством в спорте. Убедившись, что он в порядке, я возвращаюсь к СМС.

ГА: Нет квартиры, значит? И ты спишь в автобусе во время перерыва? Где бы ты обзавелась жилищем, если бы захотела? Индиана – прекрасное место. 

Это было последним. Он мог бы спросить Брюса, ведь он рядом с ним, куда мы едем дальше. Я думаю, он отправил мне это сообщение, чтобы дать понять – он остается на борту, со мной, поэтому написал «мы».

Чувствуя смелость, я пишу в ответ. Нет, не то. Ощущая себя сладкоголосой сиреной, я звоню ему.

– Если тебя держат в заложниках, и ты не можешь говорить, то произнеси «бип» один раз, – отвечает он.

Я должна начать записывать некоторые его забавные фразочки.

– Никакого захвата заложников, – хихикаю я, – чудак. Что заставило тебя сказать это?

– Ты почти два часа не отвечала на мои сообщения. Я стоял снаружи, привлекая внимание пришельцев фольгой, чтобы они похитили меня и привели к тебе.

– Боже мой, – мой смех становится еще сильнее, и, вероятно, к нему прибавляется еще и фырканье. – Ты не веришь в удачу, но веришь в пришельцев?

– Не-а, не совсем. Кроме того, десять минут дерзости из твоих уст, и они высадят тебя обратно. Итак, чем вы, ребята, занимаетесь? Веселитесь?

– Коннер отрывается на полную. А я – восторженный зритель с синяком на заднице. Фигуристка из меня не такая хорошая, как может показаться на первый взгляд. О боже, подожди.

Я прикрываю телефон рукой и отвожу его в сторону.

– Приятель! – он смотрит на меня, и я отрицательно качаю головой. – Он слишком маленький, Коннер, не раскручивай его.

Я жду, чтобы убедиться, что он слушается меня, затем возвращаюсь к Кэннону.

– Пять мальчишек толпятся вокруг него в ожидании своей очереди, чтобы он покружил их вокруг себя. Уверена, их матери, – я быстро оглядываюсь вокруг, отыскивая их взглядом, – понимают, что это плохая идея.

– На них надеты шлемы и наколенники?

– Нет.

– Тогда да, останови его, – он от души смеется. – Когда вы возвращаетесь? У Джареда в самом разгаре телефонный разговор с Ванессой, а Ретт все еще в постели. Мне чертовски скучно.

– Можешь не стесняться и сделать уборку, – шучу я.

– Уже сделал – ни единого пятнышка. Я подумал воспользоваться твоим ноутбуком, чтобы поискать квартиру, если ты не против?

– Я совсем не возражаю, и ты это знаешь. Только не удали мое порно. Подожди, это уже не смешно. Не добавляй никакого порно.

– Это все Джаред, я клянусь.

– Ага, как скажешь, извращенец, – хохочу я. У меня нет никаких сомнений в том, что именно Джаред был инициатором этой проделки. Как всегда.

– Итак, где мне следует подыскивать жилье? Тон, которым он задал этот вопрос, был скорее многозначительным, чем соблазнительным.

– Почему… ох, не вешай трубку, – я проверяю экран телефона. – Кэннон, это отец Коннера. Давай я перезвоню тебе.

Я переключаюсь на вторую линию, испытывая паранойю, что испорчу все планы Приятеля.

– Алло?

– Элизабет, это твой па…эээ, это Ричард, – произносит он.

– Да, я знаю. Где ты?

– В двух часа езды.

Он или провел за рулем всю ночь, или выехал очень-очень рано, и это снова привело меня в неописуемый шок.

– Куда конкретно мне следует ехать?

Я даю ему соответствующие указания и, повесив трубку, иду напролом к Коннеру, чтобы забрать его. Это оказывается не так уж и сложно, потому что он приходит практически в исступление, когда я говорю ему о звонке.

Позже приезжает такси, и мы возвращаемся к автобусу. Коннер взлетает по ступенькам и врывается в дверь, когда Брюс открывает ее.

– Ого! Полегче, приятель, – произносит Брюс. – Где-то пожар?

– Мой папа почти что здесь! Я за своей сумкой!

Он несется мимо него в свою комнату.

– Сколько? – дядя с серьезным видом спрашивает меня.

– Меньше двух часов, – бормочу я, тяжело опускаясь на скамейку. – Где мальчики?

– Пошли купить что-нибудь поесть. Надеюсь, они поторопятся. Я собираюсь исчезнуть на то время, пока твой отец не уйдет. Ради тебя и Коннера. Я знаю свои пределы, и вам, детишки, не нужна мерзкая сцена.

– Он здесь? – вопит Коннер, выбегая из комнаты; сумка ударяется обо все, что попадается на его пути.

– Пока нет, приятель, еще немного, – я хихикаю над ним. – Крепко обними дядю Брюса на прощание. Он должен уйти, чтобы заняться кое-какими делами. Пройдет некоторое время, прежде чем ты увидишься с ним снова.

Я заканчиваю фразу слегка хриплым от накатившего уныния голосом. Коннер душит его в объятиях, и от меня не ускользает то, как дядя слегка вздрагивает. Как я тебя понимаю; может, вместо того, чтобы просто выжать из тебя жизнь, он вправит тебе спину, и ты будешь чувствовать себя лучше.

Брюс смывается, и мальчики появляются около тридцати минут спустя и застают то, что, должно быть, похоже на цирковое представление. Коннер не может усидеть на месте, в буквальном смысле находясь в неудержимом возбуждении, а я сжимаюсь в комок, пытаясь заглушить беспокойство.

– Вероятно, ты не поверишь мне, но я безумно скучал по тебе, —приветствует меня Кэннон, притягивая к себе.

– Ага, верно.

Я насмехаюсь над ним и уклоняюсь от его объятий.

– И не пытайся применить эту дыхательную фигню, это не сработает. Иди, – я тяжело вздыхаю, когда по лицу скатывается слеза, и наклоняю голову, – иди, попрощайся с Коннером.

– Моя драгоценная девочка, – он жалеет меня, чем бесит еще больше, – да пошло оно все, давай поедем с ними! Я не хочу, чтобы ты была несчастна. Давай отправимся на Гавайи. Ты можешь смотреть за Коннером, а я за тобой.

Он ласково прикасается к моему виску своими теплыми мягкими губами, тихо разговаривая со мной.

– Если это заставит тебя чувствовать себя лучше, то я в деле.

– Лиз, нам бы здесь не помешало немного помощи! – вопит Ретт где-то позади нас, тем самым давая мне необходимый предлог, чтобы уйти от этого идиотского, бессмысленного разговора.

– Что?! Приятель, что ты делаешь?

– Забираю своих рыбок, – заявляет он и смотрит так, будто у меня две головы, пытаясь незаметно спрятать сачок за спиной. – Папа любит рыбок. У него есть большой аквариум!

– Я знаю, Кон, но… эм…

Вот дерьмо, и что я должна сказать на это?

– Я буду скучать по ним, если ты их заберешь. Для меня они будут частичкой тебя, пока ты будешь в отъезде.

Это не ложь, по крайней мере, последняя часть.

Он кусает губы, по шарканью ноги и мечущимся глазам очевидно, что он погружен в серьезные размышления.

– Ладно, Бетти, но хорошо заботься о них.

Мое хихиканье выдает намек на слезы, которые я проглатываю.

– Обещаю.

Стук снаружи… и моя спина ударяется о край двери спальни. Ох, твою же мать! Все происходит в одно мгновение, и тело Коннера с силой отбрасывает меня в сторону, когда он спешит ответить на стук.

– Блин, – Ретт спешит ко мне, – ты в порядке?

Он помогает мне удержаться на ногах и осматривает меня, приподнимая сзади мою футболку.

– Крови нет, но завтра будет болеть.

– Лиззи, ты…, – Кэннон замолкает, не понятно, то ли он в панике, то ли в недоумении, почему Ретт задирает мою футболку. – Что…эээ, могу я чем-нибудь помочь?

– Коннер впечатал ее в дверь, когда проносился мимо, и повредил ей спину, – объясняет Ретт.

– Дай мне посмотреть.

Он отталкивает руку Ретта, чтобы осмотреть самому.

– Тебе нужен пакет со льдом, милая? – спрашивает он, целуя место удара, где кожа, как я предполагаю, уже покраснела или даже стала черно-синей.

– Я в порядке, давайте выбираться отсюда, пока он просто не забрал его, – ворчу я, проходя мимо них обоих.

– Элизабет, – мой отец, стоящий в моем автобусе, приветствует меня.

 Я игнорирую его и иду прямо к Альме, чтобы обнять ее. Еще одна загадка: этот замечательный человек по какой-то причине остается с ним.

– Альма, – я обнимаю ее, несмотря на боль, – как ты?

– Моя дорогая Элизабет, – воркует она, сжимая меня в ответ. – Как ты поживаешь, моя прелестная девочка? Такая красивая.

Она отстраняется и гладит меня по волосам так же, как делала раньше, и мне приходится подавить вздох.

– У меня все прекрасно. Хотя я скучаю по тебе. Ты присоединишься к ним на Гавайях? – прямолинейно спрашиваю я, поглядывая на отца краешком глаза. Несомненно, он знает, что я проверяю.

– Да, – она кивает головой, хлопнув в ладоши. – Не могу дождаться! Наконец-то отпуск.

Она смеется и толкает Ричарда локтем в бок.

– Ммм, – его единственная реакция. – Я поздоровался с мальчиками Фостер, но мне кажется, я не встречал этого молодого человека, стоящего на страже рядом с тобой, дочка. Не хочешь официально нас представить?

– Я действительно кое-что хочу. Ты не…

– Кэннон Блэквелл. – Он обходит меня и протягивает руку, стрельнув в меня «как тебе не стыдно» взглядом. Мы должны поработать над этим, определенно должны.

– Рад познакомиться с тобой. Ричард Кармайкл. А это Альма. Она с нами с тех пор, как Коннер был еще в пеленках.

– Приятно познакомиться, – Кэннон улыбается и берет ее руку. И моя шестидесятилетняя бывшая няня заливается краской от смущения.

– Я готов! – громко требует Коннер, возвращая к себе всеобщее внимание. – Обними меня, сестра, мы уходим.

А если я не обниму, не значит ли это, что он действительно не уедет? Я отгоняю эту глупую мысль и поворачиваюсь, чтобы заключить своего брата в объятия.

– Я буду очень сильно скучать по тебе, Кон. Пожалуйста, звони мне и присылай фотографии, хорошо? Держись рядом с остальными и носи спасательный жилет, если будешь плавать, и говори Альме, если тебе что-нибудь понадобиться, и…

– Бетти, я все знаю! – добродушно фыркает он. – Я надел свой кожаный браслет, не беспокойся. Но не пой мою песню, пока я не вернусь, потому что она моя. И не убей моих рыбок.

– Поняла, – я прерывисто хлюпаю носом и вытираю о его футболку; ничего не поделаешь. – Я люблю тебя больше всего на целом свете, Коннер. Возвращайся целым и невредимым, и поскорей.

– Люблю тебя больше, сестра.

Он покрывает все мое лицо поцелуями, сжимает еще раз напоследок, а затем выскакивает из автобуса.

– Пока, Кэннон! – кричит он, встречая по пути Ретта и Джареда, которые исчезли сразу после этой семейной встречи и ждали снаружи.

– Обними меня, Элизабет, мне нужно поспешить за ним, – смеется Альма, раскрывая объятия. – С ним все будет в порядке, даю тебе слово, – она шепчет в мое ухо. – Я так горжусь женщиной, которой ты стала. Пожалуйста, поживи немного ради себя.

Я могу только кивнуть, впитывая комфорт объятий, по которым так долго скучала. Я чувствую себя намного лучше, услышав от нее самой, что она поедет и позаботится о Приятеле. Ее словам я доверяю.

– Я лучше пойду за ним. Приятно было познакомиться, Кэннон, – она машет нам рукой и оставляет нас троих наедине.

– Здесь вся информация о том, где мы остановимся, рейсы и время, контактные номера, – он протягивает мне папку, будто все происходящее какая-то деловая сделка. – Я ценю то, что ты спокойно позволила это. И даю слово, Элизабет, что о нем хорошо позаботятся, и он прекрасно проведет время.

Рука Кэннона находит мое плечо и сжимает, он дает понять, что рядом и, инстинктивно, я накрываю ее своей ладонью. Глаза моего отца расширяются от такого жеста.

– Также я имел в виду именно то, что сказал – насчет возможности как-нибудь сесть и все обсудить. Я твой отец, и я очень люблю тебя.

– Ты будешь говорить то же самое, когда все голоса будут подсчитаны? – огрызаюсь я, что заставляет Кэннона сжать мое плечо сильнее.

– Если я прямо сейчас выйду из гонки, ты присоединишься ко мне за ужином? Объяснишь хотя бы некоторые причины этой ненависти?

– Нет.

– Я так и предполагал. Но, в любом случае, мой ответ – да.

Если бы я мог отмотать время всего лишь на час назад, то проверил бы все тайники Джареда и выбросил весь крепкий алкоголь. Моя маленькая сирена выпила два шота, и ей совсем не нравятся мои попытки помешать ей продолжать. Все же напиться после концерта кажется более удачной идеей.

На самом деле, если она не выйдет из ванной в ближайшие пять минут, у меня не будет другого выхода, кроме как предположить, что она вырубилась, пока приводила себя в порядок, и пойти за ней.

Я знаю, она скучает по Коннеру. Черт! Я тоже скучаю по нему, хотя прошло всего лишь несколько часов. Но она не может провести эти две недели, постоянно испытывая паранойю и занимаясь саморазрушением. Я не позволю ей. Я дам ей свободное пространство, комнату, где она сможет все проанализировать, решить и делать все, что ей вздумается. Но в другое время, когда она может даже не осознавать, что ей нужно, я заберу ее в такое место, где ей не придется ни о чем думать и ничего решать, это будет уже моей работой.

– Достучался до нее? – спрашивает меня Джаред, подтягивая повыше висящую за спиной басс-гитару и держа в руках инструментальную сумку. – Мы собираемся выходить.

– Ага, мы выйдем следом за вами.

Ретт колеблется, оценивая меня тяжелым взглядом, прежде чем, слегка тряхнув головой, снисходительно улыбнуться.

– Удачи. Она боготворит своего брата. С таким же успехом она могла остаться без рук и ног – вот, что она чувствует сейчас. Либо ты тот, кто в состоянии справиться с ней, либо нет. Но я ставлю на тебя, Свистящие штаны, – он вздыхает, похлопывая меня по плечу, – потому что я люблю ее, и она тоже уверена в тебе. Она хочет, чтобы это был ты.

– Понял, – насмешливо произношу я, хотя это выходит язвительнее, чем следовало бы. Я рад, что у нее всегда был Ретт, но его работа здесь закончена. Теперь Лиззи моя. Моя, чтобы любить ее, беспокоиться о ней, утешать и поддерживать во всем, что ей необходимо, и чем скорее он уступит, тем спокойнее будет обстановка. Он может говорить, что ставит на меня, но я не могу сказать, что верю ему. Не раньше, чем действительно начну верить.

Джаред деликатно покашливает, чтобы отвлечь наши с Реттом задумчивые и хмурые взгляды друг от друга. Я поворачиваю голову, и воздух со свистом покидает мои легкие.

Неожиданным образом она оказывается здесь, появившись из кокона, которым определенно является ванная комната автобуса. Опьяняющее создание, заставляющее забыть обо всем на свете, вот кто она.

– Трахни меня, – я не справляюсь с потоком эмоций, будто комом застрявших в горле; это то, что в действительности не должно произноситься вслух.

– Даже не членом Ретта, но спасибо, что спросил, – Джаред хлопает меня по плечу, засмеявшись. – Но я понимаю тебя. Она действительно что-то.

Она медленно идет ко мне, и эти неторопливые движения все более поддразнивающие и сексуальные, потому что… даже знать не хочу. Все, что я знаю, это то, что я не смог бы отвести взгляд от ее очаровывающей новообретенной красоты, даже если бы попытался. Ее волосы, вернувшиеся к натуральному золотисто-каштановому цвету, завиты на концах и откинуты назад, что только подчеркивает эти огромные, необычайно ранимые карие глаза. Она нанесла новые дымчатые тени, и мой член реагирует на то, что происходит с ее взглядом сегодня, ее губы блестят все ярче с каждым приближающимся движением.