Текст книги "Прекрасный инстинкт (ЛП)"

Автор книги: С. Холл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 23 страниц)

А приятель? Снова мой милый, невинный, всегда добрый брат сталкивается с самым худшим. Растерянный и опустошенный, он не поймет окружающую его гребаную политику, только то, что он потерял еще одного друга. Неужели мой отец прав? И я тащу Коннера через лабиринт неопределенности и нестабильности? А мой несчастный дядя притворяется, что хочет быть здесь только для того, чтобы убедиться, что я не разрушаю жизнь его племянника? Очень жаль, что я не могу просто сказать: «в прежние времена было лучше, давай вернемся туда», потому что, несомненно, это не тот случай. Раньше была колоссальная лажа, и никто не был спокойным и счастливым.

И сейчас дела обстоят не лучшим образом. Посмотрим, что произойдет в будущем.

Сегодня вечером выступление в «У Флетчера» – стремное место, а еще оно слишком

большое и сомнительное для моего брата. Поэтому я не только расстроена сегодняшними

событиями и тем, что наш новичок где-то бродит, но и тем, что заставила Брюса и Коннера

пропустить шоу, предоставив им полный доступ к моей кредитной карте, чтобы они сходили в кинотеатр или занялись еще чем-нибудь веселым.

У нас осталось всего несколько последних минут на подготовку, Джаред берет свою бас-гитару в руки, а я собираюсь играть на электрогитаре, ремень которой висит на моей шее. Обычно я предпочитаю играть на пианино, но сегодня мне нужен грубый, прожигающий душу ритм металла в моих руках – и еще нам нужен гитарист.

– Кто здесь уже готов пошуметь? – я кричу в микрофон, нажимая ботинком на педаль, готовая к тому, как все лица сольются в одно. Толпа ревет и свистит в ответ, подпитывая мою агрессию. – Очень хорошо. После выступления я, возможно, присоединюсь к вам. Мы – группа «Увидимся в следующий вторник», но я этого не сделаю. Я не свалю отсюда после концерта, направляясь хрен пойми куда. В любом случае, первая песня одна из моих любимых и чертовски подходящая.

Я начинаю выступление с песни «Disarm» Smashing Pumpkins, не следуя нашему плейлисту. Мальчики плавно подхватывают, присоединяясь. Я знала, что они смогут, но мне было плевать, если они этого не сделают. И пусть я буду играть одна, ведь это мой боевой клич Кэннону, Ретту, жизни… всему, что обезоруживает меня и проверяет на прочность.

Глаза закрыты, голова откинута назад, и весь мир кружится в моей голове. Я полностью поглощена песней. До боли символичные слова зарождаются в моем горле и практически с воплем срываются с моих губ. Слова, воплощающие меня саму так выразительно, что я опустошена, когда песня заканчивается, и есть искушение исполнить ее снова.

– Посмотрите-ка, кто явился! – смеясь, произносит Джаред в свой микрофон, в то время как я замолкаю и распахиваю глаза.

Возможно, это глупо и нереально, но я знаю, кого он имеет в виду, даже не поворачивая голову. Среди шума возле бара и жары от прожекторов – сильнее, чем что-либо другое, я могу чувствовать его присутствие.

– Прошу прощения за то, что опоздал, – раздается соблазнительный глубокий голос. – Должно быть, я потерял наше расписание.

Застыв и тут же растеряв весь свой запал, разжигаемый злостью, я пытаюсь удержать свой взгляд прямо. Слава Богу, Джаред хорошо меня знает и тут же перехватывает инициативу на себя.

– Поаплодируем Лиз и ее игре на гитаре!

Воспользовавшись этим перерывом, я снимаю ремень и отношу гитару к боковой

сцене, практически не испытывая желания возвращаться назад. Но все же я возвращаюсь на сцену к третьему такту нашей собственной песни «Unapologetically» («Непростительно»). Эту короткую веселую песню, по стилю больше напоминающую кантри с умеренным количеством басов, мы написали втроем. Она одна из моих любимых. Ретт, сидя за своей ударной установкой, поет ее вместе со мной. Его ясный гармоничный тенор напоминает луч солнца, вышедший из-за облаков.

Во главе, конечно же, Джаред, ведущий шутливые двусмысленные беседы между каждой песней, он любит заигрывать с толпой. Он неспешно переходит к песне под номером пять, и, судя по аплодисментам и пронзительному смеху, кажется, она любимая у зрителей.

– Признайся, Кэннон? – спрашивает он, посмеиваясь.

– Признаться в чем? – отвечает мужчина справа от меня, на которого я по-прежнему даже не посмотрела.

– Думаю, у тебя могут быть неприятности с нашей железной леди, бро. Что ты собираешься делать?

Я резко поворачиваю голову влево, бросая на Джареда сердитый взгляд. Как он смеет

распространяться о проблемах группы прямо на сцене? Это не стенд-ап шоу, особенно с

упоминанием меня.

– Ну, если бы она хотя бы разок взглянула на меня, я бы спросил, могу ли спеть для нее песню, – судя по одобрительным возгласам, публике это нравится, и все очарованы шармом Кэннона. Даже мужчины улыбаются и хлопают.

Я могу либо смириться с этим и быть униженной, либо выбить ему зубы и получить ярлык злодейки. Оба варианта – просто отстой, но я все-таки уступаю, выбрав первый, и играю на публику. Я поворачиваюсь к нему в демонстративной позе, скрестив руки на груди и выгнув бровь. Зло ухмыляясь, я спрашиваю.

– Что у тебя на уме, зазнайка?

Он неторопливо подходит ко мне, это поддразнивающее приближение воздействует просто разрушительно, и наклоняется к моему уху.

– Какая твоя песня, сирена? Та самая, которую тебе поют все время?

– У-у меня…, – на глаза наворачиваются слезы, но я проглатываю их и произношу шепотом, – у меня такой нет.

– Теперь есть, – он подмигивает и медленно возвращается, двигаясь спиной вперед, на свое место. Его гипнотизирующий взгляд удерживает мой. – Схватите кого-нибудь и покрепче, – инструктирует он, – это медленная песня. Для Лиззи.

Мои уши заложило, понятия не имею, присоединятся ли Ретт или Джаред. Я едва удерживаю себя на ногах и стараюсь не заплакать, когда он поет песню «Girl» моих любимых Битлз. Его выступление завораживает и сводит с ума, но та часть, где он втягивает воздух, обнажая зубы, а после этого вкрадчиво произносит «ahh girllll» – чертовски сильно заводит. Сильное желание подавляет все мои остальные чувства.

Он исполняет эту песню, не разрывая со мной зрительного контакта и унося меня отсюда в место, где есть только я и он. Где я – девушка, которая заставляет его с шипением втягивать воздух сквозь сжатые зубы в трепетном возбуждении, охватывающим нас.

– Думаю, ты прощен, – громко подшучивает Джаред, когда все заканчивается, выдергивая меня из оцепенения. – Что скажешь, Лиз?

Онемев, я качаю головой, боясь пошевелиться, полностью оцепеневшая от этой серенады. Если вы хотите привлечь мое внимание – играйте Битлз. Но, как только что обнаружилось, если вы хотите, чтобы я лишилась дара речи и заметно стала влажной, спойте «Girl» мне так, как Кэннон.

– Ну что ж, пора заканчивать. Пришло время безумства, это «I Will Wait» потрясающих Mumford (Mumford & Sons)! – кричит Джаред, одаривая всех женщин сексуальной улыбкой.

Моя роль в этой песне – бэк-вокал. Стратегический ход со стороны Джареда, поскольку в данный момент я не смогла бы исполнить соло, даже если бы попыталась. Столь многое изменилось в одночасье: новые чувства, друзья и их поразительные откровения… Я сбита с толку, но жива, взволнована, но… ошеломлена. А ведь я до смерти боюсь всего, что мне неподвластно. Контроль, за который я цепляюсь, гарантирует безопасность.

– Спасибо, доброй ночи!

Я смутно осознаю, что Джаред заканчивает выступление. Понятия не имею, исполнили ли мы две или двенадцать песен. Я на автомате машу рукой и улыбаюсь, мчась прочь со сцены. Я практически бегу по коридору, распахиваю дверь запасного выхода и вдыхаю прохладный ночной воздух, доставая при этом свой телефон.

Это я должна контролировать.

– Как прошло выступление? – спрашивает мой дядя.

– Хорошо, великолепно. Где Коннер?

– Похищен пиратами. Черт знает, что творится.

– Предполагается, что это должно быть смешно? – визжу я.

– С ним все в порядке. Просто замечательно. Успокойся. Мы в пентхаусе в The Hayes, и здесь действительно шикарно. Сейчас мы смотрим платные каналы и атакуем службу обслуживания номеров, словно счастливые обжоры. А ты берешь ночь, чтобы развлечься и побыть двадцатитрехлетней.

– Дай мне поговорить с Коннером, пожалуйста.

– Я серьезно, Элизабет Ханна Кармайкл. – ой-ой, этот пугающий непреклонный голос дяди и имя, которое я ненавижу. – Мы отлично проводим время и увидимся с тобой завтра. А сейчас передаю трубку твоему брату.

– Бетти?

– Эй, приятель, тебе весело? – мой вопрос тут же встречен неразборчивым и

хаотичным перечислением всего, чем они занимались, что делают сейчас и что еще

запланировали сделать.

Знаю, что он под присмотром и безумно счастлив, но я должна была сама это услышать.

– Хорошо. Думаю, ты можешь остаться. Увидимся завтра, – соглашаюсь я с унынием, что так эгоистично, чувствуя себя неважной вместо того, чтобы радоваться за брата.

– Пока, – его голос исчезает, когда он бросает телефон, как я слышу, на кровать.

Я завершаю разговор и, фыркнув, оглядываюсь вокруг. Я волнуюсь о нем, находящимся в отеле с моим дядей, а сама в это время стою одна в темном переулке за ночным клубом. Дерьмо.

Пикантная новость в том, что дверь не открывается снаружи. И сейчас мне страшно. Все мое тело инстинктивно дрожит, когда я оборачиваюсь и вижу длиннющий проход до улицы с того места, где я стою. Но у меня нет другого выбора – лучше двигаться к цели, чем стоять неподвижной мишенью. Через десять шагов, что-то хрустит под моей ногой, я кричу и резко разворачиваюсь назад. На глаза наворачиваются слезы.

 – Лиззи!

Двери распахиваются, когда Кэннон выкрикивает мое имя, в отчаянии озираясь по сторонам. Заметив меня, его тело заметно встряхивается, и он начинает двигаться в мою сторону.

– Держи дверь! – кричу я и бегу к нему. Ничего не могу с этим поделать, да и не хочу, я врезаюсь в его грудь и зарываюсь лицом в его приятно пахнущую футболку, сжимая ее в руках. – Спасибо.

– Какого черта ты здесь делаешь? – одной рукой он держит дверь, а другой крепко обнимает меня за талию. – Мы искали тебя везде. Ретт сейчас, наверное, уже звонит в полицию.

– Я знаю, мне так жаль. Я не осознавала, что делаю. И дверь закрылась и не открывалась, – я икаю, отпуская его и отступая назад. – Мне нужно было подышать свежим воздухом и проверить, как там Коннер. Я, – произношу, опустив глаза, – такая глупая. Прости.

Не дав мне отойти, он притягивает меня обратно в свои крепкие объятия. И я совершенно не возражаю. В действительности это успокаивает мои измотанные нервы. И, когда он вздыхает напротив моих волос, я присоединяюсь к нему.

– Я просто рад, что нашел тебя, упрямая женщина. Я бы сказал тебе, что Коннер отлично проводит время, если бы ты спросила, вместо того, чтобы убежать.

Я поднимаю голову вверх и скептически смотрю на него в ответ, на его лицемерное заявление.

– И ты собираешься говорить о бегстве?

– Ага, после тебя, но это потом. А сейчас нам следует отозвать поисковую группу и охренительно хорошо повеселиться. – Он сжимает мою ладонь и ведет внутрь.

– Как ты узнал о Коннере? – спрашиваю я.

– Я вернулся в автобус, но вас там уже не было, ребята. Твой дядя сказал мне, где мы играем, и почему они не собираются туда идти. Поэтому я дал ему мою кредитку и сказал, чтобы они с Коннером развлеклись.

– У них уже была моя кредитка, – смеюсь я. – Если они воспользуются твоей, я верну тебе деньги.

– Нет, – он внезапно останавливается, и я врезаюсь в него, не ожидав этого. —

Ты не станешь. Я хотел этого, и я сделал. Не думай об этом. На самом деле, выкинь все из

головы, и пошли немного повеселимся ради разнообразия.

– Командир, – бормочу я. Но видимо недостаточно тихо, потому что он оборачивается и подмигивает мне.

Ретт и Джаред бросаются в нашу сторону. Несмотря на облегчение, что я вернулась, они накидываются на меня с вопросами. И тут же получают отпор от одного контролирующего мистера Блэквелла.

– Она в порядке, давайте забудем об этом. И сегодня она незанята. Мы можем показать ей, как хорошо провести время, как думаете?

– Черт побери, да! – Джаред лучезарно улыбается, несомненно, он присоединится.

– Лиз? – спрашивает Ретт, протягивая мне руку.

Если приму ее, то мне придется отстраниться от Кэннона. Возможно, в моих мыслях это кажется обыденным, не являясь таковым в действительности. И что-то внутри меня подсказывает не делать выбор. Вместо этого я разворачиваюсь и направляюсь к бару. Одна.

– Найдите уединенный столик, первый раунд за мной! —выкрикиваю я и быстро удаляюсь, полная решимости.

– Чем я могу…Эй, ты та девчонка из группы! – разглагольствует симпатичный бармен, перегибаясь ко мне через барную стойку с огромной улыбкой. – Не важно, что ты хочешь. Все за счет заведения.

– Что ж, – я поднимаю взгляд и смотрю позади него, смутившись отсутствием меню, – три парня, одна девушка, а впереди вся ночь, а большинство из них наполнены злостью и негодованием. Что бы ты предложил?

– Задача не из легких, – он морщит лоб. – А девушка в безопасности рядом с ними?

– Абсолютно.

Он рассматривает меня еще мгновение, наконец-то достаточно убедившись в моей решимости, чтобы быть уверенным в моей безопасности.

– Тогда шоты и пиво. Что-нибудь конкретное?

– Удиви меня, – я улыбаюсь от предвкушения. Никогда не делала ничего подобного раньше, даже когда Коннер в «отъезде». Неуклюже балансируя с полным подносом в руках, пробираюсь сквозь шумную толпу. Я уже довольно долго ищу мальчиков, когда официантка с вьющимися рыжими волосами сжаливается надо мной.

– Эй, ты лидер группы, верно? – она перекрикивает музыку.

Я киваю и с сомнением смотрю на качающийся поднос.

– Дай-ка, я заберу это, – она спокойно относится к тому, что от меня можно ждать только катастрофы. – Иди за мной. Твоя группа здесь.

Мысленно делаю себе заметку оставить ей хорошие чаевые. Вслед за ней я поднимаюсь по лестнице с фиолетовой подсветкой на верхний уровень с большим количеством приватных столиков.

– Я постараюсь больше никого не пускать сюда, – произносит она, выставляя

напитки на стол.

– Черт. Прости, мамочка, – Джаред встает, выдвигая для меня стул. – Мне следовало помочь тебе. И спасибо тебе огромное…

– Ванесса, – отвечает она на невысказанный им вопрос, смущенно улыбаясь. – Я буду поблизости в случае чего.

– Спасибо тебе, правда, – говорю я ей. – Бармен сказал, что все за счет заведения, – я шарю по карманам, никогда не оставляю себя без денег, и протягиваю ей мятую сотню, – но это тебе.

– Спасибо. Наслаждайтесь. Я скоро вернусь.

Мы втроем наблюдаем, как Джаред провожает ее заинтересованным взглядом.

– Несси, Несси, Несси, – бормочет он, облизывая губы. – Иди в мои сети, сказал паук мухе (отсылка на песню The Spider And The Fly (Паук и муха) группы Rolling Stones, написанную по мотивам одноимённой басни Мэри Хоуитт (Mary Howitt) 1829 года).

 Я щелкаю пальцами прямо перед его лицом.

– Держу пари, тебе придется обсудить с ней как минимум пять невинных тем, прежде чем узнаешь, какого цвета ее трусики.

– Она их не носит, – колко отвечает он, в его глазах пляшут огоньки.

– Что… как? – я заикаюсь от изумления

– Ты хочешь болтать с парнями, пить с парнями. Вливайся, Лиз. —Джаред поднимает свою стопку, кивая головой в мою сторону. – Давай же, упрямая девчонка.

Кэннон и Ретт, до этого не произносившие ни слова, хихикают и поднимают свои стопки вверх. Ну что ж. Я мысленно чешу свои псевдо-яйца и поднимаю свой стакан, выпрямляясь на стуле и чокаясь с парнями.

– Давайте начинать, носители пениса!

Мы одновременно пьем залпом. Я начинаю кашлять, брызгая слюной.

– Полегче, – Джаред хлопает меня по спине. – Вот поэтому держи это наготове. – Он протягивает мне мое пиво, которое на вкус даже хуже, чем обжигающая пищевод бурда, которую я только что проглотила.

На этом подготовительные мероприятия заканчиваются, и мы ненадолго замолкаем. Но от алкоголя по моему телу уже растекается тепло и развязывается язык, поэтому я откалываю это дерьмо.

– Хорошо выступили сегодня, ребята. Спасибо, что сделал это, Кэннон.

– А вот и мы! – Ванесса возвращается с полным подносом. – Вам это по вкусу или принести что-нибудь другое в следующий раз? – спрашивает она, расставляя шоты и

пиво перед нами.

– Думаю, все хорошо? – Джаред убеждается, что все согласны. – Ага, продолжай в том же духе. Итак, Ванесса…

Мы все замерли, приготовившись к тому, что Джаред поймает в ловушку свою муху. Я должна это видеть.

– Чем ты занимаешься помимо работы здесь?

Ничего себе. Абсолютно нормальный вопрос.

– А что? – парирует она. Умница.

– Просто любопытно, – он пожимает плечами, опрокидывая залпом свою рюмку.

– Я учусь в школе графического дизайна в режиме неполного дня, иногда я бегаю,

читаю и прочее в этом духе.

– И проводишь время со своим парнем, конечно же.

Боже! Несомненно, он в курсе, что эта тема так же приятна, как наждачная бумага.

– Парня нет, – она улыбается ему и пододвигается ближе! Ох-ре-неть!

– Ты должна присоединиться к нам, – он кладет руку на ее бедро. – Это выполнимо?

Она ухмыляется.

– Да, если группа настойчиво попросит об этом у менеджера со светлыми волосами и в синей футболке, стоящего в северной части бара.

– Скоро вернусь, – говорит он нам, вскакивая и хватая ее за руку, и исчезает в ярком

свете.

– Я говорила о пяти вопросах? – я спрашиваю оставшихся мальчиков, все еще

пребывая в шоке от того, как легко все прошло. – В лучшем случае, будучи чрезмерно щедрой, понадобилось максимум три.

– Не моя сестра – не моя проблема, – Ретт дает волю чувствам и отталкивает свою рюмку в центр. – Остались только мы втроем, пора прояснить ситуацию.

Говоря такое, вы в действительности делаете все еще более неловким, по крайней мере, я так думала.

– Аминь, – вступает в разговор Кэннон и поворачивается ко мне в ожидании последнего слова.

– Было бы здорово, – выдавливаю я, едва успев подумать, прежде чем влить в свой пищевод обжигающее лекарство, потом хватаю свое пиво и жадно запиваю. – Аххххх, – выдыхаю со свистом, утолив жажду. – Итак, что теперь? Уверена, недостаточно просто напиться как можно быстрее, чтобы выкинуть все из головы.

– Обычно люди слишком много болтают, говоря всякую чушь, которую никогда не произнесут в трезвом состоянии. Я буду первым, – ухмыляется Ретт. – Слушай, свистящая задница, я сожалею, что накинулся на тебя. И я рад, что ты здесь. Ты чертовски классный музыкант и хороший парень, а то дерьмо, что было ранее – просто я был неуверенным в себе мудаком. Я надеюсь, что ты посмотришь на это сквозь пальцы и останешься.

Я улыбаюсь Ретту, наполненная восхищением и гордостью. Я прекрасно знаю, насколько тяжело для него это было.

– Я ценю это, мужик. Никаких обид.

Они разливают пиво, шоты уже давно закончились, и пьют, придя к соглашению.

– И мне жаль, что я свалил на какое-то время. Я посчитал, что всем необходимо свободное пространство без моего присутствия, как вы привыкли. Я бы никогда не ушел, не предупредив тебя, – произносит он непосредственно мне.

Я приканчиваю остатки своей выпивки, отрывисто кивнув ему головой, тем самым давая понять, что я признательна ему за это.

– И куда ты отправился? – выпаливаю я, прощая себя за тупость по вине алкоголя.

– Забавно, что ты спросила, потому что есть одна вещь, о которой мне, вероятно,

нужно упомянуть на случай, если…

Кэннона прерывает шумное возвращение Джареда, который со стуком ставит на середину стола ведерко со льдом и пивом.

– То, что надо! – кричит он. Ванесса стоит прямо позади него и выгружает больше шотов, чем я могу сосчитать, тоже расставляя их перед нами. – На какое-то время этого должно хватить, – он садится и тянет ее к себе на колени.

– Спасибо, Ванесса, – улыбнувшись, я поворачиваюсь к Кэннону. – Продолжай.

– В общем, – он потирает шею, глазами прожигая дыры в столе. – Я пошел в интернет кафе, отправил семье письма, сообщая, где я, и проверил входящую почту.

И? Определенно это не конец истории, потому что даже несмотря на то, что я уже приближаюсь к опьянению, эта новость чертовски скучная и не стоит драматической подготовки к ней с потиранием шеи.

– Дай ему закончить, – Джаред с фырканьем толкает меня локтем.

Очевидно, пора пересмотреть правила. Первое из них – никакого пихания меня локтями. У меня есть определенные проблемы с равновесием, и я вполне могу свалиться, блин, с этого стула. Второе – прекратить говорить вслух всякое дерьмо! С ума сойти, я знаю, но люди имеют тенденцию слышать, когда ты произносишь подобное.

Итак, я даже не могу удержать свой алкоголь в руке и не пролить его.

– Предполагаю, люди выложили фото с нашего выступления на Фейсбук и отметили

на них меня? – произносит Кэннон с намеком на вопрос, явно не знакомый с книгой

«Бизнес для каждого».

– Как они узнали твою фамилию? – Ретт наклоняется вперед, ставя на место все четыре ножки своего стула, и опирается локтями о стол. – И у тебя что, есть аккаунт на Фейсбуке? – весело подначивает он. Можно подумать, у его задницы нет. Ага.

Кэннон делает глубокий расстроенный вздох, начиная крутить свое пиво между ладоней. Я уже видела такое движение прежде.

– Думаю, Рути создала аккаунт, вероятно, как способ слежки, который сработал. Я даже не знал, что он у меня есть, пока не прочитал письмо от Соммерлин. Она подумала, что это очень забавно, негодяйка. – Ворчит он, но в его небольшой улыбке явно чувствуется любовь в сестре. – Как бы то ни было, Рути пишет постоянно. Она сожалеет, скучает по мне и все в таком духе.

Конечно, она будет, ведь ты удивительный.

Серьезно, если я скажу такое вслух, я разобью свою бутылку пива и использую осколки, чтобы перерезать себе вены. Я с тревогой жду, приготовившись к алкогольному отравлению, и выдыхаю с облегчением, когда никто не смеется и не проверяет, нет ли у меня жара, трогая мой лоб.

– Кто-нибудь, просветите меня, – вмешивается Ванесса, и, как ни странно, но я хочу поблагодарить ее за это. Обычно я терпеть не могу новых девушек, вечно сующих во все свой нос, но сейчас она более чем приветствуется, чтобы добыть информацию, потому что в тактичных вопросах я себе не доверяю. – О чем мы сейчас говорим? Кто такая Рути? Твоя бабушка?

ВАНЕССА, ОБОЖАЮ ТЕБЯ.

– Ты попросила ее сказать это? – Кэннон ухмыляется мне.

– Неа. – Я небрежно беру свое пиво, надеясь, что выгляжу также круто, как Суэйзи в фильме «Дом у дороги» в его манере «мне на все наплевать». – В этом не было необходимости. Я говорила тебе, у твоей цыпочки старушечье имя.

Приношу извинения всем молодым и прикольным девушкам с именем Рути. Я просто шучу.

– Бывшая цыпочка, – он с возмущением поправляет меня.

– Можем мы узнать всю историю, брат? Не то, чтобы я сую нос в твое дело, но последнее, что нам нужно, это драма с участием сумасшедшей бывшей, – Ретт, наш голос разума, говорит Кэннону. – Или хуже, ты думаешь уйти от нас?

И вот оно – мое беспокойство, снедающее меня с того момента, как начался этот разговор. Тремя часами ранее я думала, что мы потеряли его. Затем он возвращается, поет мне песню, а теперь он снова может уйти. Я не могу поспеть за таким огромным количеством эмоций и неопределенности. Я процветаю на постоянстве.

– Притормози, матрос, – Джаред перехватывает мою руку с шотом на полпути ко рту. – Мы опустошим вместе. Вагины (Cunts), – он поднимает один из стаканов и направляет в сторону остальных, – за бредовую драму Кэннона и силу воли, чтобы дослушать до конца эту историю.

Ванесса фыркает, ее лицо краснеет от раздражения. Она поднимается и направляется к выходу, когда Джаред начинает хихикать и останавливает ее, обхватывая сзади за талию.

– Наша группа, красотка, «Увидимся в следующий вторник». Я не имел в виду, что кто-то, особенно ты, в…

– Не произноси это снова! —кричит она, игриво хлопая его по руке. – Я ненавижу это слово. Но, – она наклоняется и целует его в щеку, – я справлюсь с этим, поэтому ты можешь жить.

Звенят пять крошечных рюмок, и мы выпиваем их залпом, преодолевая смех после отчаянного оправдания Джареда, а затем все взгляды снова возвращаются на Кэннона. Он ерзает на месте, явно испытывая дискомфорт, но я хочу знать детали сильнее, чем сменить тему для разговора, и тем самым, спасти его. Я эгоистичная пьяница.

– Рути и я встретились в колледже, какое-то время встречались, а затем обручились. Мы планировали пожениться следующей весной. Сейчас уже нет.

Мы все с нетерпением ждем, поглядывая друг на друга, а затем снова на него. Этого не может быть.

– Ты самый худший рассказчик в истории, – на этот раз я определенно говорю вслух. – Я голосую за «Вопрос-ответ», или же мы просидим здесь всю хренову ночь, толком ничего и не узнав.

Он смеется. Его темные глаза, прикованные ко мне, горят, когда он объявляет, указав рукой на меня.

– Начинай.

– Почему она бросила тебя на обочине дороги? – этот вопрос слетает с моих губ прежде, чем я успеваю его остановить, я наконец даю волю языку.

– Мы поссорились.

– Поссорились из-за чего?

Мне нравится это. Жидкая храбрость, текущая сквозь меня, словно безопасный покров, который мне необходимо потребовать без всякого смущения.

– Она перевязала трубы, ничего мне не сказав.

А затем вот это. Я уже было открыла рот, готовая выпалить следующий вопрос, пока не услышала это. Вздох Ванессы и проклятье Ретта выразили шок и оцепенение каждого из нас.

Кроме Джареда.

– Подожди. Я не понимаю. Я имею в виду, я понимаю, вроде. Однако, почему это такая большая проблема? Это же ее трубы, правильно? – Он вопросительно смотрит на каждого из нас, по-настоящему растерянный.

Ванесса, похоже, возмущена и уже готова вбить немного здравого смысла в его голову, держа руку напротив его затылка, но я спасу его.

– Подожди, не кипятись, Ванесса. Дай мне попробовать. Джаред, – начинаю я, подавляя снисходительность в своем голосе, – они были помолвлены, это означает, собирались пожениться. – Он кивает, будто понимает, но я не вижу осознания в его глазах, поэтому продолжаю. – Как правило, люди, которые решили пожениться, предполагают, что это навсегда. Один единственный человек на всю оставшуюся жизнь. Я не имею в виду кого– то, с кем мы выросли, – я шутливо хихикаю, – но другие люди делают это все время. Поэтому Кэннон хотел бы связать себя только с ней, но она, по всей видимости, решила, что у них никогда не будет детей, не сказав ему. Это своего рода очень серьезно.

– Ты хочешь детей? – будничным голосом спрашивает его Джаред.

– Видишь, как легко это было? Это именно то, что ей следовало спросить у него, прежде чем принять от него кольцо и перевязывать трубы за его спиной! – понятия не имею, почему я кричу и колочу рукой по столу. Может быть, мне просто нравится делать обоснованные замечания. Или, опять же, можно свалить все на ал-ал-ал… в общем, вы поняли.

– Ааа, я понял, – Джаред произносит нудным голосом, его лицо скривилось. – Черт, чувак, вот ведь сука.

– Определенно не круто, – Ретт поднимает свое пиво в сторону Кэннона, ожидая от него ответного «бамп!».

Я изучаю Кэннона, сосредоточившись на признаках того, о чем он думает или что чувствует: моргание глаз, изгиб губ или, может, поникшие плечи. Но все, что я вижу, – это его сверкающую улыбку и рассеянное покачивание головой. Он явно отказывается испытывать какую-либо долю грусти по этому поводу.

– У меня тоже сложилось подобное мнение. Хотя я не называл ее сукой, даже если и думал об этом. Я просто спросил, почему она считает, что я бы не захотел быть вовлеченным в такое серьезное решение, а в ответ получил вопли о том, что это ее жизнь, ее тело, ее желание остепениться, – он тихо посмеивается, качая головой. – Звучит довольно хреново со стороны человека, который настаивал, чтобы я сменил диплом, работал на ее отца и отдалился от своих приятелей. Я не собирался позволить ей лишить меня еще и шанса стать отцом.

– А сейчас она сожалеет и хочет, чтобы ты вернулся, – произношу шепотом, прежде

чем могу остановиться. Это предназначалось мне самой, и может быть, они не

услышали меня.

Он поворачивает голову в мою сторону, его губы растягиваются в теплой улыбке, от чего мои щеки пылают.

– Она сожалеет, что я привлекаю внимание, которым она не может насладиться. Она хочет вернуть руку, на которую можно опираться, эдакий фасад идеальной пары, пока она тихим голосом отдает мне команды. Этого не случится.

– А что, если она согласиться развязать их?

– Не в этом суть. Она не думает с точки зрения «мы». Решение всегда принимала она, а затем – «я уговорю Кэннона». Если честно, она дала мне повод, которого я давно ждал. Я был жалок в наших отношениях, и она всего лишь подтвердила факт, что я был прав. Я пытался сохранить отношения по ошибочным причинам.

Мои брови пытаются взметнуться вверх, на языке вертится еще больше вопросов, но моя реакция немного замедлена из-за выпивки, поэтому я молча уставилась с ошарашенным видом.

Гм, расслабляться – это удручает. У меня нет ощущения, будто я бы многое упустила, не напейся сегодня. В любом случае, я бы посочувствовала Кэннону даже будучи трезвой. Но в моем текущем состоянии я будто в действительности могу ощутить всю тяжесть его смятения на своих плечах.

– Неа, нет, мэм, – Ванесса соскакивает с колен Джареда. – Пей свой шот и пошли, мы собираемся танцевать! – она покачивает бедрами и смотрит на меня, улыбаясь. – Я бы могла остаться обслуживать кучку неудачников. Допивай и пошли, потрясем задницей!

Я поднимаю на нее жалобный взгляд, под влиянием алкоголя меня охватывает желание честно признаться.

– Я не знаю, как танцевать, и я уверена, что не владею какими-либо навыками. Я, должно быть, самая скучная и жалкая двадцатитрехлетняя на планете. Ну, может, за исключением детей Бена Стайна. Спорю, они чертовски унылые, – я начинаю отключаться, теряя ход мыслей.

– Она врет, – ухмыляется Ретт. – Она может двигаться так же, как Кролик Роджер. Иди покажи ей, Лиз.

– А что насчет плясок в стиле «New Edition»? – гогочет Джаред, хлопая себя по ноге. – Как много раз нам приходилось смотреть это дерьмовое видео? Вперед, девочка, покажи ей, как ты двигаешься!

– Имеешь в виду, как те? – спрашиваю я ее и смотрю вниз на танцпол, никто не двигается так, как я. – Такое впечатление, что здесь разрешено только тереться друг о друга, будто они занимаются сексом в одежде, – отмечаю я и рыгаю.

Во весь голос.

У меня отрыжка.

Это не было похоже на скромное «ик! прошу прощения», на манер девушки с юга. Нет, я отрыгнула во всю мощь как мужик.

Смех за моим столиком звучит громче, чем музыка. У Джареда истерика, а Ретт, держась за бок, практически лежит на долбанном полу. Если бы я так не надралась, то, вероятно, сползла бы под стол и уж точно не смотрела бы в сторону Кэннона. Но я практически в стельку пьяна, и поэтому мои глаза блуждают прямо по нему.