Текст книги "Прекрасный инстинкт (ЛП)"

Автор книги: С. Холл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 23 страниц)

Ох, такое приятное ощущение – откинуть голову к небесам и от души захохотать. Это классика жанра. Непременно использую это на своей собственной дочери, когда настанет и ее время.

– Вперед, Отец Времени. Он собирается сдаться, а ты, разумеется, не становишься моложе, – я подмигиваю ему, беру его руку и главенство на себя. – Не волнуйся, папа, я все поняла.

– Она идет! Кэннон, я вижу ее! Ты очень, очень хорошенькая, сестра! – Коннер начинает кричать и прыгать вверх-вниз без остановки в ту же минуту, как мы оказываемся в поле зрения.

Кэннон улыбается, но ласково утихомиривает его, когда начинает звучать наша свадебная песня. Вместе мы выбрали “And I Love Her” в исполнении… Это же моя свадьба, неужели мне в самом деле необходимо указывать на то, что это Битлз?

Пока он успокаивает Коннера, я использую ту долю секунды, что он отвлечен, на то, чтобы впитать в себя образ мужчины, который вот-вот станет моим мужем. Он одет в отутюженные черные слаксы и белую рубашку с расстегнутой верхней пуговицей. Его волосы усмирены и в самый раз взъерошены спереди, а его улыбка сияет, по его приподнятым расправленным плечам видно, что он испытывает гордость и волнение. Вероятно, ему не следует выглядеть лучше, чем невеста или шоколадный кекс, но, черт возьми, так оно и есть.

Когда он двигается, разговаривает, поет, играет на гитаре, прикасается, подмигивает, улыбается, смеется или с любовью направляет свое удивительное тело внутрь моего… все, что он делает, интригует меня. Он не просто хочет меня, он хочет только меня, и навечно.

– Пап, – шепчу я, – ущипни меня.

– Нет необходимости, дорогая, это по-настоящему. Можешь ли ты представить, о чем, должно быть, он думает прямо сейчас? Вероятно, пытается понять, какая же падающая звезда, на которую он загадал желание, оказалась той самой, или как так вышло, что Бог так любит его? Ты – награда, прекрасная Элизабет, и он это знает.

Наши гости встают и поворачиваются лицом ко мне, но я смотрю только на одного человека, и сейчас он занят тем же самым.

– Лишила меня дыхания, – он произносит одними губами и подмигивает мне, делая чуть заметный шаг навстречу, когда мы достигаем его.

Мой отец убирает мою руку со своей, целует тыльную сторону, а затем передает ее Кэннону.

– Я верю, что ты достоин, сынок, поэтому я отдаю тебе свою единственную дочь, своего ребенка. Когда тебе кажется, что ты достаточно продемонстрировал, что любишь ее, дорожишь ею, относишься к ней, как к королеве, – он опускает голову с почти неслышным всхлипыванием, а затем снова поднимает взгляд, – старайся усердней.

– Да, сэр. – Кэннон кивает и разворачивает нас к той, кто соединит нас на всю жизнь, к моей дорогой Альме.

Она излагает традиционные заготовленные фразы, а затем переходит к нашей части.

– Вы приготовили свои собственные клятвы?

Мы оба киваем, и Кэннон многозначительно выгибает правую бровь, но я трясу головой.

– Ты первый, детка.

Он вытаскивает листок бумаги из своего кармана (там, наверное, список) и прочищает комок в горле.

– Ты была урожденной Элизабет Ханна Кармайкл, и я люблю ее, но лично для меня ты Лиззи Чарующая Сирена Блэквелл, и ты стала ею с той секунды, как пригласила меня на борт своего автобуса. Ты всегда сияешь изнутри и совершенно ослепила меня. Я клянусь этим, последним, и каждым вздохом между ними обожать тебя, ценить тебя, поддерживать тебя, давать опору, полагаться на тебя, заботиться о тебе или закрыть рот и кивать – все, что тебе нужно, в любое время, когда тебе это понадобится. Я всегда буду ставить тебя превыше всего, особенно себя, и, если у меня не будет того, в чем ты нуждаешься, я отыщу это, построю, изобрету, только лишь бы увидеть твою улыбку. Я люблю тебя, Лиззи, – он убирает листок и делает шаг ко мне, обхватив руками мои щеки. – Ты молниеносно стала, есть и всегда будешь моим самым прекрасным инстинктом.

– Это было очень, очень хорошо, Кэннон, – произносит Коннер, вся публика сдавленно смеется, мой собственный смех сопровождается смахиванием слез.

– Элизабет? – Альма дает понять, что настала моя очередь.

Глубокий вдох для него, выдох для себя, я начинаю, не нуждаясь ни в какой бумажке.

– Кэннон…

Ох, прекрасно, одно слово, и мой голос срывается в рыдание.

Он улыбается, берет обе мои руки в свои, чтобы вселить в меня уверенность.

– Еще раз, малышка, вдох для меня, – он делает то же самое вместе со мной, ободряюще кивая, – а теперь выдох для себя.

– Лучше, – я киваю и начинаю заново. – Кэннон, любовь нетерпелива: я не могла дождаться, когда ты посмотришь на меня так же, как я, когда украдкой бросала на тебя взгляд. Любовь не всегда любезна: я могу быть не в духе, обороняющейся и язвительной, но, к счастью, у тебя прекрасный избирательный слух, – он хихикает, но только я могу его слышать, и подмигивает мне. – Любовь непременно завистлива: я ревную к каждому моменту твоего времени, которое не могу разделить с тобой. Иногда я просыпаюсь по ночам и наблюдаю за тем, как ты спишь, такой умиротворенный и красивый, и ненавижу каждую медленно тянущуюся секунду ночи, пока ты не проснешься, чтобы озарить светом мой день. Любовь горделива.

Я поворачиваюсь к толпе и указываю на него.

– Этот великолепный мужчина – мой! – это заставляет всех засмеяться. – Но все остальное довольно точно. Я всегда буду оберегать тебя и доверять тебе, и давать исключительные причины доверять мне. Я всегда буду надеяться на еще одну минутку рядом с тобой, еще один поцелуй, еще одно объятие. И моя любовь к тебе никогда не угаснет. С первого мгновения я принадлежала, принадлежу и всегда буду принадлежать только тебе одному своим разумом, телом, сердцем и душой. Спасибо за то, что выбрал меня, Кэннон, за то, что никогда не сдаешься, за то, что видишь и раскрываешь во мне все то, о чем я даже не подозревала. Всю свою жизнь я буду благодарить тебя. Я люблю тебя.

Не сказать, что плачущий мужчина – это непривлекательно и не достойно мужчины. Любовь, стекающая по щекам Кэннона, лишает дыхания.

– Твоя, – я произношу одними губами, приподнимаясь, чтобы помочь ему вытереть слезы.

– Твоя была лучше, Бетти! – с гордостью громко произносит Коннер и хлопает в ладоши.

Пока все остальные смеются, даже Кэннон присоединяется к ним с легкой усмешкой, я ничего не могу с собой поделать и хмурюсь, выражая неодобрение. Это совсем не так, и я не хочу, чтобы мой любимый сомневался относительно того, что его поэтическая клятва значит для меня.

– Это неправда, детка. То, что ты сказал, было просто волшебно. Это значит для меня целый мир.

– И ты значишь для меня целый мир, но Лиззи, любимая, по этой самой причине именно ты пишешь стихи, – он прижимает меня к своей груди и шепчет, – нужен кусочек.

Этот крошечный укус прямо под моим ухом оборачивается тем, что мое тело наклоняется назад, а глубокий поцелуй опаляет меня от пальцев ног до кончиков волос.

– Хорошо, – импровизирует Альма, – позвольте представить вам мистера и миссис Кэннона и Элизабет Блэквеллов!

– Ю-ху! Хватит поцелуев, пришло время для торта!

Есть догадки, кто именно проверещал это?

Мы выпрямляемся, чтобы вдохнуть воздух, оба улыбающиеся и с распухшими, влажными губами. Поскольку наша свадьба проходит в нашем доме, я воспользуюсь этой восхитительной возможностью.

– Я сбегаю наверх, чтобы переодеться, детка, встретимся здесь в десять.

– Я пойду с тобой, – он начинает идти следом, но моя твердая рука, упирающаяся в его грудь, резко останавливает его.

– Ни единого шанса, – по моему понимающему выражению лица ясно, что я раскусила его. – Я почувствовала, какие у тебя планы, пока была в наклонном положении, а у нас полный двор гостей. Ты остаешься, думая о всяких пошлых вещах, а я вернусь в десять.

Я быстро убегаю, приподнимая платье, чтобы не споткнуться, и стремительно врываюсь в нашу спальню, чтобы переодеться в одежду, сшитую из какого угодно материала, только не как у этого платья, вызывающего зуд.

По пути обратно меня останавливают все гости и каждый в отдельности с крепкими объятиями, поцелуями, пожеланиями и конвертами с подарками, принимать которые мне было неудобно, и тремя особенно долгими искренними разговорами с Брюсом-американским лосем, Джаредом и… Реттом. Я только пообещала ему танец чуть позже, когда голос того, к кому я пришла за успокоением, заговорил через микрофон. Уже смеркается, но фонарики на деревьях прекрасно позволяют мне рассмотреть его – рубашка еще немного расстегнута и навыпуск, и даже отсюда заметно, как его глаза горят страстью.

– Моя прекрасная жена, уже прошло больше сорока минут. Помнишь ту часть про «любовь нетерпелива»? Да. Я, ты, наш первый танец. Сейчас. Я жду тебя прямо вот здесь, – он указывает на середину разложенного танцпола, – и я выбрал песню. Готова, сирена?

Я с нетерпением киваю ему головой и через темный двор держу свой путь туда, где он будет ждать меня.

– Потанцуй со мной, красавица, – напевает он еле слышно и прижимает меня к себе, низко обвивая одной рукой мою талию, а другой крепко сжимает мою ладонь, располагая ее между нами на уровне груди. Он прислоняется своим лбом к моему, медленно раскачивая наши тела под «Hold You in My Arms» Рэя Монтейна, и легко касается своими губами моих. – Ты можешь поверить, что мы здесь? – спрашивает он. – Женаты, у нас есть свой дом, семья? Это кажется невероятным.

– Я точно знаю, о чем ты говоришь, – со вздохом соглашаюсь я. – О большем и просить не могла, я бы ничего не стала менять по отношению к тебе и ко мне. Иногда я смотрю на тебя и мне страшно от мыслей, как вообще такое возможно, что он хочет меня? Действительно ли я могу удержать его навсегда?

Он проводит большим пальцем под моим глазом, ловя одинокую слезинку.

– Милая Лиззи, даже не знаю, кто кого пленяет, – он в неверии качает головой. – Люблю тебя. – Он обводит всех гостей взглядом, а затем с разочарованным стоном прижимает меня крепче к себе. – Когда они уже все уйдут домой?

Что? Вы думали, что услышите, как мы с Кэнноном прожили два райских года, проводя медовый месяц, занимаясь диким животным сексом по четыре раза на дню, проводя время вдвоем и наслаждаясь узнаванием друг друга?

Когда у Кэннона и меня вообще было время побыть наедине? Подумайте об этом – мы познакомились, жили и встречались в туристическом автобусе, где были еще четверо парней, один из которых весьма впечатлительный, любопытный и любящий лезть в чужие дела, но которого я просто обожаю. Затем мы купили дом с еще одним домиком на расстоянии десяти футов от задней двери, оккупированный… смотрите указание на вышеупомянутую Любопытную Варвару.

Альма всегда поблизости, проверяет Коннера дважды в день, и я более, чем уверена, что Вон и Брайсон думают, что они живут здесь.

Как и в былые времена, я и Кэннон превратили в соблазнительную, запретную игру поиск времени, чтобы остаться наедине благодаря телу, действующему на подсознании, и сигналам, которые подаем взглядами, и с виду невинным фразам со скрытым смыслом на языке, который понимаем только мы двое. Мы в совершенстве владеем языком косвенных намеков.

Поэтому шутка, которую мы слышим чаще всего, обычно имеет несколько вариаций на тему «когда вы нашли время, чтобы зачать детишек?»

Я могу сказать с точностью до минуты, когда это произошло. Не то чтобы я когда-нибудь стану болтать об этом, но это было приблизительно в 2:15 утра шестнадцатого сентября прошлого года. Дома, кроме нас, никого не было. Я проснулась от тихого шума грозы и подумала, что же может быть лучшим подарком на день рождения для моего мужа?

Мы зачали наших дочек в его день рождения под ритм тихой грозы за нашим окном и сегодня, седьмого июня, им исполняется год.

Я лихорадочно тружусь, стараясь убедиться в том, чтобы персонажи Йоу Габба Габба (прим.: от англ. Yo Gabba Gabba – обучающее телевизионное шоу для детей) размещались на каждом свободном пространстве кухни и задней веранды, в то время как девочки дремлют, и вместо того, чтобы сердится, они будут на вечеринке веселыми. Папочка убежал, чтобы забрать торты – что-то о том, что пусть каждая из них получит свой собственный для исследования или разрушения – а я молюсь, чтобы у меня хватило времени принять быстрый душ, прежде чем объявится любящая толпа.

Или Коннер.

Он такой пронырливый.

– Привет, сестра! – что касается Коннера, обычно его громкость где-то на уровне пятнадцати децибел, но сейчас она достигает всех двадцати пяти. – Где мои крошки?

В этот момент он двигается в направлении коридора, когда кричит это.

– Коннер! – я нацеливаю на него взгляд суженных глаз и, не успев положить не до конца приготовленный хот-дог на тарелку, тычу им в его сторону. – Потише. Девочки будут раздражительными, если не поспят. И я знаю, что ты пытаешься разбудить их! – я тихо шиплю. – Я серьезно, мистер!

– О, ты слышала? – он прикладывает ладонь к уху, широко раскрыв от удивления глаза. – Думаю, я слышал своих крошек.

Упоминала ли я о том, что Коннер считает, что его племянницы лучше, чем все рыбки мира?

– Нет, приятель, я не слышала.

Так и знала! Стоило отвернуться на секунду, и он уже испарился! Быстро сполоснув руки, я направляюсь в их комнату, но останавливаюсь, прислушиваясь к звукам, доносящимся из радионяни.

– Доброе утро, именинница София, – воркует он, и она отзывчиво и счастливо гукает в ответ.

Упоминала ли я о том, что девочки считают своего дядю самым лучшим человеком во всем мире?

Я имею в виду, они любят меня и обожают своего папочку, но Коннера? Вы просто должны это увидеть, чтобы понять.

– Скажи своей придирчивой маме Бетти, что ты уже проснулась. Хорошо, София? Ты очень, очень милая кроха, моя малышка. У твоих мамы с папой карие глаза, а у тебя – голубые. Вот как я понимаю, что ты моя малышка. София Коннер Кармайкл, королева взбалмошных детишек.

Ее второе имя Анна, и, разумеется, ее фамилия Блэквелл… но не суть важно.

– Мама Бетти сказала, что я могу менять твой подгузник при условии, если буду делать это на полу, так что вперед.

Она что-то лепечет ему, в то время как я прислушиваюсь. Никакого глухого удара не следует за этим, а это значит, что он осторожно положил ее. Затем доносится звук отрываемой липучки, как он дует ей на животик, уткнувшись лицом, хихиканье годовалого ребенка, как открывается крышка банки с салфетками… Кажется, у них все хорошо. Он сотни раз наблюдал за мной, не желая ничего, кроме как довести до совершенства умение заботиться о них.

– Папа дома! – Кэннон кое-как заходит, и я спешу к нему, чтобы спасти один из раскачивающихся тортов.

Я крепко целую его.

– Привет.

– Девочки все еще спят? – он подергивает бровями.

– Ты мне скажи, – я прижимаю палец к губам, чтобы он помолчал.

–Ты проделала прекрасную работу, София. А теперь давай попытаемся не разбудить твою сестренку, – доносится из радионяни заговорщицкий голос Коннера. – Будет очень плохо, если мы пощекочем ее ножку, София, поэтому мы не станем делать этого. И нам не следует дуть ей в лицо или раскачивать ее кровать.

– Скоро вернусь, – он кладет торт на столешницу и удаляется дальше по коридору. – Привет, Кон, чем занимаешься? – он тихо смеется. – Привет, милая София, иди повидайся с папочкой, именинница.

– Кэннон, я хочу, чтобы Стелла проснулась прямо в эту минуту.

– Серьезно? Ха, ну, тогда разбуди ее, приятель, но только тихо и спокойно. Не напугай ее, хорошо?

– Стелла Коннер Кармайкл! – он кричит где-то на уровне девяти децибел.

Ох, и ее второе имя Элизабет, названная не в мою честь, а скорее в честь мамы Кэннона – это ее полное имя. И поскольку она близнец Софии, то и ее фамилия также Блэквелл.

Хотя какое это имеет значение.

– Кон, почему бы тебе не помочь Соф с ее розовым платьем для вечеринки, а я наряжу Стеллу? – предлагает Кэннон, чтобы оградить свою дочь от пугающего утреннего пробуждения, и я, прислонившись к кухонному столу, слушаю их по радионяне с улыбкой, которую невозможно стереть с моего лица.

– Нет, София надевает голубое платье как цвет моих и ее глаз. А Стелле достается розовое, потому что ее – карие, как у вас, ребята.

– Мой промах, – смеется Кэннон, – ты прав. В таком случае, это значит, что Стелла наш ребенок?

– Тсс, – пресекает Коннер. – Ее пухлые щечки как у меня, и она всегда смотрит на рыбок. Она тоже моя.

– Что ты приготовил для них на день рождения?

– Я достал для Софии улитку, а для Стеллы – лягушку. Я нашел их на своей дорожке.

Господи! Скажите, что мне это послышалось.

– Круто! Девочки могут смотреть на них каждый раз, когда придут к тебе домой, так ведь?

Просто обожаю своего мужа.

С первым стуком в дверь я выключаю радионяню, мысленно попрощавшись с душем, и иду встречать наших гостей с улыбкой на лице. Конечно же, Либби появляется первой, а позади нее может быть Маршалл, а может доставщик из магазина «ФАО Шварц» (прим.: «ФАО Шварц» (англ. FAO Schwarz) – культовый магазин игрушек, основанный в 1862-м году Фредериком Августом Отто Шварцем), загруженный под завязку. Идущий прямо позади них это мой папа и семья…

Там что, электромобили для Барби?

Девочкам. Только. Год.

Все остальные прибывают в течение нескольких минут. Брюс занимается грилем, Джаред борется с Воном и Брайсоном во дворе, а Хоуп сидит, пребывая в восторге от того, что Соммерлин заплетает ее волосы в косичку.

Я оглядываюсь вокруг в поисках Ретта, уверенная, что видела, как он приехал, и, наконец, замечаю его на заднем дворе. Ах, ну конечно – он собирает домик для игр. Я хочу сказать, что не стоит забывать, что им всего год.

А затем я слышу их: как хором лепечут «ма», хлопают маленькие ладошки, и оборачиваюсь посмотреть на моих девочек.

Стелла Элизабет и София Анна Блэквеллы, мои ангелочки-близнецы: одна из них в розовом платье, другая – в голубом, одна – у папы на руках, другая – у дяди Коннера. Обе самые прекрасные маленькие человечки, которых я могла когда-либо вообще произвести на свет.

– Ма!

Стелла бросается ко мне, в то время как София словно приклеена к этим замечательным мужчинам в ее жизни.

– С днем рождения, моя красавица, – я целую ее в щечку, когда беру на руки и вдыхаю, уткнувшись в ее голову, это мне никогда не надоест. – Тебе годик? – я показываю один палец, и она повторяет за мной. – Хорошая девочка! Да, тебе годик!

– Я их слышу! – Либби залетает в комнату, а Лаура остается стоять в стороне, вежливо ожидая своей очереди. – Где бабушкины малышки?

– Ты должна делиться, бабушка! – Коннер бросает на нее хмурый взгляд.

Когда я наблюдаю за тем, как они окружают любовью моих детей, то просто улыбаюсь, наслаждаясь своей маленькой семьей, и я счастлива, что обрела такую. Все они постоянно стараются угодить девочкам. Я чувствую, как сильные и такие хорошо знакомые руки обхватывают меня сзади за талию, и я вздыхаю, откидывая голову назад на плечо Кэннона.

– Уже год, – я произношу чуть слышно, – можешь в это поверить?

– Любимая, я каждый день смотрю на свою жизнь и все еще не могу поверить в это. А в центре всего этого ты, моя сирена. Всем этим щедро одарила меня ты, и я так чертовски сильно люблю тебя, Лиззи.

– И я тебя люблю, – я поднимаю на него взволнованный взгляд.

– О да, мне необходим кусочек.

Он подмигивает, и получает то, что желает.

Notes

[

←1

]

Пез – конфеты, состоящие из механического дозатора-игрушки и собственно конфет-пастилок, пользующиеся популярностью во всём мире. Бренд принадлежит компании Ed. Haas International

[

←2

]

Бутерброд с сыром, обжаренный на сковороде.

[

←3

]

Созвучные слова: Bruce и the Moose (прим. пер.) – американский мультик про лося по имени Брюс.

[

←4

]

Препоясав чресла – (иноск.) – готовиться идти в путь

Ср. Начал он (говорить) с Адама. Он очень одобрил нашего общего папашу за то, что тот препоясал чресла и таким образом открыл принцип брюк.

[

←5

]

(прим. ред. – примерно 1,83 см)

[

←6

]

(прим. пер. англ See You Next Tuesday (при произношении аббревиатуры группы первая s оглушается) – грубый эвфемизм слова cunt, у которого одно из значений – влагалище)

[

←7

]

Con Man – мошенник: Con – сокращение имени Коннер, а man – парень

[

←8

]

«Evanescence» – американская рок-группа, основанная в 1996;

«City and Colour» – акустический фолк/кантри проект канадского певца и музыканта Далласа Грина, также вокалиста и гитариста пост-хардкор группы «Alexisonfire»;

«The Everly Brothers» – американский дуэт братьев Дона и Фила Эверли, дебютировавший в 1956 году. Дуэт придерживался жанровых традиций кантри и рокабилли.

[

←9

]

Эвандер Холифилд – американский боксёр-профессионал, выступавший в тяжёлой весовой категории. Серебряный призёр Панамериканских игр в полутяжёлом весе. Бронзовый призёр XXIII Олимпийских игр в полутяжёлом весе (прим. пер.).

[

←10

]

«Halo» – игра для приставки (прим. пер).