Текст книги "Хорошие девочки никогда не бунтуют (ЛП)"

Автор книги: С. Дж. Сильвис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 28 страниц)

Глава 20

Джемма

Слоан и Мерседес крепко спали на кровати Слоан, укутавшись в пышное лавандовое одеяло. Я прикусила губу, запустив пальцы в густые волосы, чтобы проверить затылок. После возвращения с вечеринки Слоан обработала порез, тщательно осмотрев его с фонариком телефона, всё это время тихо ругая Бэйна – того, кто пытался «заявить на меня права».

Я молчала, пока они перечисляли его недостатки, болтая без умолку, будто часами. Оказалось, он был белой вороной Святой Марии, и связываться с ним не стоило. Слоан знала это не понаслышке, хотя и не вдавалась в подробности.

Наконец набравшись смелости, я пообещала держаться подальше от Бэйна и неохотно спросила:

– А что значит… «заявить права»?

Мерседес тревожно посмотрела на Слоан, словно та просила не раскрывать секретов. Думаю, они боялись, что я их осужу, но я меньше всего была на это способна.

– В пансионе нет времени на свидания, – начала Слоан, ёрзая на кровати. – Комендантский час, запрет покидать территорию… Разве что по особым случаям, да и те надо согласовывать с Комитетом. Но поговаривают, что Бунтари давным–давно придумали Ночь Притязаний. Парни выбирают девушек на ночь, занимаются с ними чем хотят, а утром все делают вид, будто ничего не было. Возвращаются к учёбе и воспоминаниям о семьях, которые их сюда сослали.

Я молчала, пока Слоан и Мерседес оценивали мою реакцию. Отвратительное чувство стыда и унижения проползло по мне, как змея: этот тип, Бэйн, решил, будто я хотела, чтобы он заявил на меня права. Даже спустя часы это сидело в животе тяжелым камнем, словно ведро, наполненное булыжниками.

Что было бы, если бы я не отключилась от паники? И что насчёт Исайи? Разве он не говорил, что заявит права на меня раньше Бэйна?

По телу пробежала волна жара. Я сжала ноги сильнее, игнорируя, как мне… нравится мысль, что Исайя хочет меня. Уткнулась взглядом в ноутбук, подаренный директором.

Тревога доводила до дрожи, голова раскалывалась после вчерашнего, но включить ноутбук казалось последней каплей. Хотя сон был невозможен. Как и рисование. Карандаш и бумага обычно успокаивали, но иногда я слишком погружалась – и меня накрывало тем же мраком, что и раньше, возвращая в прошлое. Сейчас это было ни к чему. Одного путешествия в кошмары хватит с лихвой.

Сев по–турецки, я притянула ноутбук ближе, украдкой глянув на подруг – не подглядывают ли? Ричард грозился «отрезать руки», если заметит мои поиски. Но чтобы найти Тобиаса, нужно было узнать всё о судье Сталларде и его связях.

Клавиши были холодными под дрожащими пальцами. Головная боль притупилась, но яркий экран в темноте жег глаза.

Только я открыла браузер, как сердце бешено заколотилось, его эхо оглушало в почти безмолвной комнате. И тут раздалось тихое уведомление. Из груди вырвался сдавленный вздох – будто он выпрыгнул прямо из моего нервного живота. Я уставилась на маленькое окошко в углу экрана: «У вас новое сообщение». Я не понимала, откуда оно. Ноутбуком я почти не пользовалась, а теперь мигающий значок заставлял паниковать сильнее. На лбу выступил пот, голова пульсировала в такт учащённому сердцебиению. Дыши, Джемма. Просто дыши. Я закрыла глаза, убрала руки с клавиатуры и досчитала до десяти, чтобы не сорваться в спираль паники, как раньше.

Когда я снова открыла глаза, то посмотрела на подруг, спящих на кровати Слоан. Мерседес слегка шевельнулась – наверное, услышала мой вздох, – но её грудь по–прежнему равномерно вздымалась.

Вернув взгляд к экрану, я сделала глубокий вдох и кликнула на мигающий значок. Только тогда поняла, что задержала дыхание: перед глазами поплыли звёздочки. Я резко выдохнула, уставившись на текст сообщения:

Неизвестный: Хорошая Девочка, жди меня в коридоре через пять минут.

С каждой секундой сердце билось всё чаще, кровь прилила к ушам, а кожа покрылась липким потом. Я перечитала сообщение раз десять, как вдруг пришло новое.

Неизвестный: Хватит сомневаться. Я не укушу.

Пальцы замерли над клавиатурой, пока я пыталась убедить себя: это не ловушка. Ричард не мог знать, что я сижу ночью с ноутбуком, о котором он даже не догадывается, и что сообщения якобы от Исайи. Это… бред.

Я: Исайя? 

Я напечатала это, всё ещё требуя подтверждения.

Он ответил мгновенно:

Исайя: Кто ещё называет тебя Хорошей Девочкой? Конечно, это я.

Саркастическая усмешка задрожала на губах. Если бы он знал, что не единственный, кто дал мне это прозвище.

Набравшись смелости, я продолжила:

Я: Откуда ты знал, что я за компом и получу твоё сообщение?

Ещё одно оповещение прозвучало, пока я грызла ноготь.

Я не могла.

Я сглотнула, проводя руками по лицу. Затем напечатала:

Я: Как мне узнать, что это действительно ты?

Я всё ещё была пронизана тревогой, кусая ноготь и перечитывая сообщения, когда появилось уведомление, что он отправил ещё одно. Искра вспыхнула в центре моей груди, когда в следующем сообщении оказалось вложение – фотография. На ней он ухмылялся мне. Его иссиня–чёрные волосы были растрёпаны на макушке, подбородок слегка приподнят, подчёркивая резкие углы. Его ледяные глаза, обрамлённые густыми чёрными ресницами, выглядели игриво – совсем не как у того опасного, самодовольного парня, которого я встретила пару дней назад у кабинета его дяди.

Ещё одно сообщение пришло, пока новая волна жара прокатилась по мне.

Исайя: Я буду у твоей двери через две минуты. Нам нужно поговорить.

Я просидела на кровати ещё секунд тридцать, уставившись в пустую строку поисковика, размышляя, не проигнорировать ли Исайю. Можно было бы нырнуть под одеяло, отодвинуть ноутбук и притвориться, что всё в порядке, а этой ночи вообще не существовало. Но он был прав – нам действительно нужно было поговорить.

В животе запорхали бабочки, когда я представила его за дверью, ждущего меня. Уголки губ дрогнули в лёгкой улыбке, которую я поспешно стёрла, спуская ноги с кровати и ставя их на мягкий ковёр.

Крадучись подошла к двери, оглянулась на двух новых подруг – убедиться, что они всё ещё спят, – затем осторожно приложила ладонь к железной ручке и медленно повернула её.

Кислород наполнил мои лёгкие при глубоком вдохе, пока я беззвучно напоминала себе, что у меня нет другого выбора. Исайя сказал, что даст мне всё, что я захочу, если я буду его репетитором, и я знала, в глубине души, что другого такого шанса у меня не будет. Я решила рассматривать это как сделку. Просто договор. Я сделаю то, что нужно, чтобы получить то, что мне необходимо взамен.

Ну и что, если он мне слегка нравится? Ну и что, если моё тело будто загорается огнём, когда он рядом? Ну и что, если он заставляет меня впервые в жизни почувствовать себя живой? Он всё равно остаётся высокомерным, самодовольным и мастером нарушать правила. Это очевидно. Исайе нужно, чтобы я его учила и лгала... кому–то, по какой–то причине, и тут даже не о чем было спорить – я сделаю это, потому что должна. Я выживаю, как велел мне Тобиас. Мне отчаянно нужны были деньги и, возможно, даже поддельные документы, и я точно знала, что Исайя сможет достать мне и то, и другое – я ведь слышала его разговор с дядей.

Мы заключим сделку, а потом, когда придёт время, все меня забудут.

Глава 21

Исайя

Стена была твердой у меня за спиной, а ноги устойчиво стояли на твердой земле, но мой пульс был совершенно нестабильным. Я стоял в женском коридоре, где лишь редкие вспышки света от фонарей мерцали в такт нарастающему напряжению.

Хотя прошли уже часы с тех пор, как я обнаружил Бэйна, склонившегося над безжизненным телом Джеммы в одной из комнат подвала, я все еще был на взводе. Бэйн не просто вывел меня из себя самим фактом своего существования – когда он устроил этот ебаный беспредел с Джеммой, я представил, как душу его собственными руками. С того момента, как ее вырвали из моих рук во время Ночи Притязаний, я чувствовал леденящую панику.

Самое раздражающее во всем этом было то, что Кейд оказался прав: я ничего не мог поделать с Бэйном. Мой отец взбесился бы, если бы я раскрыл себя или нашу семью, не говоря уже о том, что я был на испытательном сроке у Комитета. Я был бессилен – особенно когда Джек оказался под прицелом. Мой отец прекрасно знал, что делал, когда угрожал ему, и я ненавидел его за это.

Казалось, Бэйн тоже понимал, что я бессилен. Его самодовольная, слащаво–мерзкая ухмылка заставила меня так сильно сжать кулаки, что ногти впились в ладони. Когда он проходил мимо после разговора о правилах Притязаний, я заметил этот хитрый блеск в его глазах – весь его напыщенный, высокомерный вид, с которым он задирал голову, будто был неприкосновенным.

Но он не был неприкосновенным. Может, сейчас, но не в будущем. Если бы он только знал, кто я такой, черт возьми...

Дверь медленно распахнулась, и все мысли о Бэйне мгновенно испарились.

Сначала в коридор ступила длинная обнаженная нога, и оранжевый свет свечи замерцал в самый подходящий момент, чтобы осветить хрупкую фигуру Джеммы, крадущейся по коридору. Тяжелая дверь бесшумно закрылась за ней, пока она держалась за железную цепь, прежде чем та глухо стукнула о дерево.

Ее легкие шаги не издавали ни звука, когда она приближалась. У меня дрогнули губы, когда она подошла ближе. Слишком большая футболка на ней лишь подчеркивала, насколько она хрупкая на самом деле.

– Привет, – выдохнул я, все еще прислонившись к стене. Я старался держаться непринужденно, но внутри явно что–то срочное требовало внимания.

– Привет, – пискнула она, подняв на меня свои огромные, как у лани, глаза. Ее взгляд скользнул по обоим концам коридора, и в этот момент я оттолкнулся от стены и схватил ее за руку.

Ее дыхание перехватило, когда она уставилась на наши сцепленные ладони. Горячая волна желания ударила мне прямо в грудь, когда я услышал, как ее губы разомкнулись, и тогда я потащил ее за собой по длинному коридору. Ее босые ноги шаркали по темно–красному ковру, и я поспешно отвел взгляд от темного лака на ее пальцах ног. Даже ее чертовы ступни были чертовски привлекательны.

Мы резко остановились, и Джемма чуть не врезалась мне в спину.

– Прости... – прошептала она, и в этом слове, вырвавшемся в тишину коридора, чувствовался целый клубок нервов.

– Тсс, – приглушенно остановил я её, сжимая её руку чуть сильнее, чтобы наши ладони вновь соприкоснулись. Не то чтобы держать её за руку было необходимо... но какая–то часть меня отчаянно нуждалась в этом прикосновении. Это было чертовски тревожно.

Я открыл дверь в кладовку с постельным бельём и втянул её внутрь, как можно тише прикрыв дверь за нами.

– Где мы? – Джемма сжала мою руку, когда нас окружила кромешная тьма.

Я потянул её глубже, пока мы не уперлись в заднюю стенку.

– В бельевом шкафу. Скоро дежурный учитель начнёт обход, но здесь мы почти в безопасности.

– Почти в безопасности? – Она сделала особый акцент на слове «почти», и я не смог сдержать усмешку.

Её голос стал резким, и меня мгновенно взбесило, что не вижу её разгневанного выражения.

– Ты чего смеешься? Похоже, я уже израсходовала всю свою удачу на то, чтобы не попадаться. Рано или поздно меня всё равно накроют. Я не везучая, Исайя. И я не нарушаю правила.

Её тёмный силуэт передо мной дёрнулся – наверняка она уперла руки в бока.

– Тогда зачем ты пришла? – Спросил я.

Она сердито выдохнула, её тёплое дыхание обожгло мне грудь. Но ответа так и не последовало, и в тесном пространстве воцарилась тяжёлая тишина.

Я сделал шаг вперёд, глаза постепенно привыкали к темноте, и я наконец смог разглядеть её силуэт. Моя рука сама потянулась к её затылку, пальцы нежно вплелись в её волосы. Я не понимал, зачем это делаю, почему не могу заставить себя убрать руку, но, когда шелковистые пряди её волос рассыпались по моей коже, я прошептал, склонившись к ней: – Ты в порядке?

Пальцы продолжали осторожно исследовать её голову, выискивая шишку, которая, я был уверен, должна была там быть.

Вся эта история с Бэйном не имела для меня никакого смысла. Когда мы допрашивали его, он путался в показаниях, то и дело беззаботно посмеиваясь. Шайнер появился ближе к концу разговора – после того, как я приказал закрыть вечеринку, когда Джемму вырвали у меня из рук, – и он был готов тут же сцепиться с Бэйном.

Шайнер не понимал, почему мы просто не набросились на него с кулаками за то, что он нарушил правила Ночи Притязаний. Но чтобы объяснить ему это, мне пришлось бы раскрыть, кто мой отец на самом деле и почему я вообще оказался в Святой Марии. И уж точно этого не было в моих планах. В итоге Брентли его успокоил, и Шайнер отступил. Но он был прав – Бэйну точно не помешало бы спуститься с небес на землю. Вырвать новенькую девчонку из рук другого – это явное нарушение правил Притязаний, и он прекрасно это знал. Вопрос в том, зачем он это сделал?

– С головой всё в порядке, – голос Джеммы дрогнул. Мои пальцы по–прежнему были вплетены в её волосы, а я продолжал массировать её затылок, наслаждаясь близостью.

Чёрт... Какого хрена я вообще делаю?

Мало того, что всё моё тело трепетало от нового, волнующего ощущения её близости – мой член уже начинал наливаться. Было в этом что–то невероятно возбуждающее: затащить примерную девочку в тёмный чулан со мной.

Как только Джемма томно вздохнула, в коридоре раздался звук, и она вскрикнула. Я резко прикрыл ей рот ладонью, притянул к груди и прошипел: – Тихо!

– Чёрт, – сквозь зубы выругался я.

В голове эхом отдавались слова дяди: «Хватит попадаться. Вторых шансов больше не будет». Именно поэтому мне было так важно уговорить её на репетиторство. Будь это уже договорённостью, наше появление вне комнат после отбоя не стало бы проблемой – и мне не пришлось бы затаскивать её в этот чёртов чулан, чтобы поговорить.

Неделю назад, окажись я в чулане с кем–то на грани разоблачения, я бы, пожалуй, заставил свою спутницу громко застонать – просто для потехи. Но то было до угроз моего отца в адрес Джека и моего испытательного срока от Комитета. Теперь я балансировал на хрупком льду, и я был не настолько глуп, чтобы начать на нём прыгать.

Она замотала головой, когда я убрал ладонь с её рта, и прошептала: – Прости… Вот почему я не люблю нарушать правила. Я не ищу острых ощущений. Мне нельзя попадаться.

Я молчал несколько минут, прислушиваясь к звукам снаружи. Джемма всё ещё прижималась ко мне, тёплая и мягкая, пока я не ослабил объятия. Тогда она осторожно отступила, забрав с собой своё тепло, и я услышал, как она провела руками по лицу. Хотел бы я видеть её выражение – не то, чтобы это помогло бы её понять. Она защищалась лучше, чем сам Эль Чапо!

Я слегка прочистил горло: – Так… что тебе нужно от меня в обмен на репетиторство? – Перешёл сразу к делу. Не уверен, сколько ещё выдержу в душном чулане с ней так чертовски близко.

– И ложь… – полушепотом добавила она. – Разве не в этом состояла просьба? Репетиторство и ложь?

Я усмехнулся.

– Да, и я ни капли не удивлён, что ты запомнила эту деталь.

Она едва заметно пошевелилась, но я уловил это. Было странно, как тонко я ощущал каждое её движение.

– Кому мне придётся лгать? – Спросила она, будто всё ещё взвешивая решение.

– Комитету.

Она ответила мгновенно: – Комитету?

– Ты знаешь про Комитет?

– Да. Слоан и Мерседес говорили, что Комитет тебя ненавидит. Они сказали, что ты... их главный раздражитель...

Её голос затих, словно ей стало неловко за свои слова. Я фыркнул, не в силах сдержаться.

– О, да, я просто смертельно ранен их ненавистью. – Губы дрогнули, сдерживая смех. – Я пытаюсь войти к ним в доверие. Поэтому мне и нужен репетитор. Подтянуть оценки.

Она помолчала несколько секунд.

– Я не верю, что ты говоришь правду. Ты из тех, кому плевать, нравится ли он кому–то или нет.

– Неправда, – промурлыкал я, наслаждаясь этим разговором. – Мне важно, нравлюсь ли я тебе.

Она замолчала. В чулане повисла тишина. Я сжал губы, пытаясь напомнить себе, что мы с Джеммой вот–вот заключим сделку, и мне нужно относиться к этому серьёзно. Но вместо этого я продолжал играть с ней.

– Я просто дразню тебя, – тихо сказал я, пытаясь вспомнить суть нашего разговора. – В смысле, было бы неплохо, если бы мы стали друзьями.

Почему это слово звучало так чертовски раздражающе?

– Но мы можем оставаться просто репетитором и учеником, если хочешь формальностей. Ты занимаешься со мной, а в те дни, когда мне нужно смыться пораньше, говоришь, что я был с тобой всё время. Вот и всё.

Время шло. Не знаю, сколько прошло, но, должно быть, немало, потому что я начал замечать мельчайшие движения Джеммы. Слышал её тихое дыхание. Чувствовал исходящее от неё тепло, запах её шампуня...

– Почему? – Наконец спросила она, и её голос был не громче дыхания. – Зачем мне лгать? Прикрывать тебя? Куда ты пропадаешь?

– Иногда мне нужно уходить из школы по ночам, а так как я на испытательном сроке, у меня нет права на ошибку.

Больше она ничего не узнает. Я не мог рассказать, куда ухожу. Просто не мог.

Она переминалась с ноги на ногу и скрестила руки на груди. Как же мне не хватало света в этом чулане... Хотел бы я ещё раз увидеть, как выглядят её ноги в этой огромной футболке. На ней вообще есть шорты? Или только трусики?

Чёрт. Соберись, Исайя.

– Ты на испытательном сроке из–за... – она запнулась, а я наклонил голову, ожидая продолжения. – Из–за тебя и... и... учительницы... вашего...

– Секса? – Я едва сдержал усмешку. – Ты можешь сказать это слово, пай–девочка. Оно не грязное, если ты сама его таким не сделаешь. – Пауза. – И мы не занимались сексом.

Воздух свистнул у меня над ухом, когда она резко шагнула вперёд, уперев руки в бока.

– Я знаю, что могу сказать это слово! – Прошипела она.

Я сжал губы, скрывая смех, но её руки опустились, а волосы упали вперёд, словно щит.

– Прости, – начала она. – Не знаю, почему ты вызываешь у меня такую... злость. Просто в тебе есть что–то, что...

– Заводит тебя? – Я ухмыльнулся. – Я заметил... и мне это нравится.

Она едва заметно дёрнула головой.

– Тебе нравится, когда я грублю тебе?

Уголки моих губ поползли вверх.

– Мне нравится, что я на тебя влияю.

– Никто и не говорил, что ты на меня влияешь.

Я рассмеялся, прекрасно зная, что это не так.

Джемма отступила на шаг, будто слышала мои мысли. Затем снова выпрямила плечи.

– Значит... тебе нужно, чтобы я помогала тебе с учебой и покрывала тебя, когда ты уходишь из школы...

Черт. Я затаил дыхание, молясь, чтобы она не спросила, куда я исчезаю. Я не смогу сказать ей правду. Придется лгать, а врать такой девушке, как она, почему–то казалось неправильным.

Она вздохнула.

– Неважно. Итак, я должна с тобой репетиторствовать и иногда лгать... если кто–то спросит?

Похоже, она начала принимать мое предложение, и от ее слов мне сразу стало легче.

– Ага, – откинулся я назад, поставив ногу на полку с бельем. – Значит, ты согласна?

Ее шепот разрезал воздух как нож: – Никто не говорил, что я согласна.

Я подавил раздраженный рык. Черт возьми. Неужели теперь она играет со мной?

– Но ты обдумываешь это. Я видел, как ты замешкалась, когда я сказал, что дам тебе все, что захочешь.

В душном чулане, который теперь пах не бельем, а Джеммой – чем–то мягким и женственным, – повисло тяжелое молчание. Мне так нравился этот запах, что я мечтал ощутить его вкус. Наверняка она сладкая на вкус.

– Мой дядя не должен узнать, – ее слова были пропитаны ядом, но дрожали от страха. – Ему не понравится, если он узнает, что я с тобой занимаюсь.

– Ты имеешь в виду судью Сталларда?

Я почувствовал, как ее стресс начал зашкаливать. Воздух в крошечной комнате стал густым от ее напряжения.

– Ты... ты знаешь моего дядю? По имени? – Она запнулась, и часть меня захотела поддержать ее.

– Я с ним лично не знаком, – быстро ответил я. – Но после того, как пришлось убирать тот пост в «Шёпотах Мэри», я решил узнать, кто твой дядя и почему ты его боишься.

– Я его не боюсь! – Джемма резко шагнула ко мне, будто приближение могло убедить меня в этой наглой лжи. Но она боялась. Никакая прямая осанка, высоко поднятый подбородок или уверенная поза не могли скрыть этого. Ее хрупкое тело дрожало от страха при звуке его имени.

Сдаваясь, я вздохнул.

– Как скажешь. – Затем я сделал шаг к ней. – Тогда давай обсудим оплату. Чем раньше мы начнем, тем лучше.

В темноте я получил лишь едва заметный кивок.

Глава 22

Джемма

Исайя навис надо мной в темноте чулана и спросил:

– Чего ты хочешь?

В животе неприятно похолодело – его настороженный тон меня обескуражил. Если он не согласится, это меня уничтожит. Мне это было нужно.

– Я хочу пятьдесят тысяч долларов и фальшивые документы.

Я увидела, как он на секунду завёл руки за шею.

– Деньги – без проблем, могу сделать. Но с документами придётся повозиться.

Затем он замолчал, а меня охватила надежда.

– Зачем тебе фальшивые документы, Хорошая Девочка?

– И ещё кое–что… – Я начала следующую просьбу, собрав всю свою уверенность. Теснота этого чулана с ним – опять – придавала мне смелости. – Никаких вопросов.

Я услышала, как он скрипнул зубами, прежде чем неохотно согласиться:

– Ладно. Такое же правило и для тебя. Никаких вопросов.

Я нахмурилась. Это был честный обмен, но вопросы уже грызли кончик моего языка, что бесконечно меня раздражало. Почему меня это вообще волновало?

– Кто сказал, что мне настолько интересно, чтобы задавать вопросы? – Хотя мне было. – Делай что хочешь, главное – достань то, что мне нужно.

Он тихо усмехнулся, и почему–то мне понравился этот звук.

– Деньги и фальшивку я тебе достану. Но при одном условии: ни слова о том, что я ухожу раньше или вообще не появляюсь. Никто не должен знать, что я сбегаю из Святой Марии. Даже твои друзья.

– Ты имеешь в виду Мерседес и Слоан? – Я задумалась. Друзья ли они мне? Да. Пожалуй, да.

– Да. Родители Мерседес в Комитете.

Я кивнула, хотя он не мог этого видеть. После паузы я украдкой взглянула на его тёмный силуэт.

– Значит так... – мой голос дрожал, и это бесило меня. Наверное, он думал, что я – вечный комок нервов. – Тебе нужно, чтобы я тебя подтягивала и прикрывала, а мне – деньги и фальшивка.

– Договорились? – Спросил он так тихо, что у меня под ложечкой ёкнуло.

– Да, – выпалила я, чувствуя, будто шагнула в пропасть. Исайя сделал шаг вперёд, пока я додумывала мысль. – Но никто не должен знать о моей просьбе. Никто.

Если бы Ричард узнал, что я прошу деньги и поддельные документы, он бы понял – я снова планирую побег. То есть, он и так знал о моих намерениях – я уже пыталась, – но он был уверен, что последнее наказание сломало меня. Оно почти сломало.

Но даже сломанная, я всё равно убегу. И в этот раз буду умнее. Я добьюсь своего, сколько бы ни притворялась примерной девочкой, с которой у него якобы есть будущее. Я не его кукла, чтобы плясать под его дудку, как бы ни старалась казаться покорной. Всё это – часть игры.

Выжить, Джемма. Просто выжить.

Исайя мягко сжал моё запястье, выводя из раздумий. Я дёрнулась, едва его пальцы коснулись неровной кожи – но тут же вспомнила: мы в темноте, и шрамов он не видит.

– Тсс, – его шёпот проплыл по воздуху, как перышко по коже.

Он притянул меня ближе, развернул спиной к себе и указал на полоску света под дверью.

Паника накатывала волнами, разрывая меня на части, а в голове проигрывались один за другим стрессовые сценарии. Как будто я смотрела подборку трейлеров, где я – гостья, которую снова швыряют в адскую бездну.

– Там кто–то есть, так что будь очень–очень тихой, Хорошая Девочка, – шёпот Исайи не то, чтобы помогал справиться со стрессом. Скорее наоборот.

Я кивнула, пока сердце колотилось так громко, что звенело в ушах. Исайя мягко оттянул меня глубже в чулан, за стойку с полотенцами. Запах стирального порошка и его геля для душа на секунду окутал меня, слегка успокаивая, но тут дверь распахнулась, и золотистый свет хлынул в тесное пространство.

Исайя мгновенно зажал мне рот ладонью, а другой рукой обвил талию, прижав к себе. Его грудь была твердой у меня за спиной, дыхание – ровным, без намёка на панику, в отличие от моего. Я была на грани удушья, а в глазах уже начинало мутнеть. Чёрт. Чёрт. Чёрт.

Исайя бесшумно сместился за моей спиной, и его хватка ослабла. Я была так переполнена страхом, что нас поймают, что почти вцепилась в его предплечье – но вдруг что–то переключилось.

Моя грудь всё ещё учащённо вздымалась, но вместо того, чтобы тонуть в пучине ужаса, я сосредоточилась на чём–то другом. Ладонь Исайи по–прежнему прикрывала мой рот, его дыхание обжигало шею, а вот другая рука, до этого обнимавшая меня за талию, скользнула под длинную футболку и легла на обнажённый живот.

Я резко вдохнула, пытаясь понять, что он задумал, как кожа тут же покрылась мурашками. Его пальцы начали медленно выводить маленькие круги, и я невольно прижалась к нему спиной. Где–то в глубине живота ёкнуло, а между ног пробежала горячая искра от постоянного контакта с его кожей. Так... оу.

Я резко открыла глаза, когда его губы коснулись моей шеи. На мгновение я застыла, оцепеневшая, загипнотизированная теплом его прикосновений. Но едва он отстранился, как прошептал еле слышно:

– Успокой пульс, Хорошая Девочка. Это просто пополняют запасы белья.

Как только он произнёс это, дверь захлопнулась, и свет погас.

Прошла ещё пара секунд. Убедившись, что опасность миновала, Исайя отошёл на шаг, унося с собой последние остатки моего достоинства. Что это было? Как… как он умудрился не дать мне сорваться в пропасть? Обычно такие волны страха накрывали меня с головой. Но страх – он такой. Если дать ему закипеть, он поглотит целиком. Страх не плох. Он держит в тонусе, обостряет чувства. Но если переборщить… именно тогда он тебя и добивает. Он нарочно прикоснулся? Просто… отвлёк? И мне это понравилось?

Он сглотнул, прежде чем он пробормотал:

– Между нами всё станет чертовски интересно.

Я нахмурилась, но он добавил: – Нам лучше уйти, пока горничные не вернулись. Миссис Дьюн уже наверняка закончила обход.

– Да… хорошая идея, – выдохнула я, и мой голос звучал прерывисто.

Я содрогнулась от собственной неловкости, но была слишком взвинчена, чтобы копаться в этом.

Мы шли обратно по коридору молча. Я держала дистанцию, и он не мог не заметить этого, но даже расстояние не рассеяло напряжение. Мы оба были на взводе.

Я не понимала, почему он так напряжён, но, выйдя в тихий коридор, заметила его скованную позу: широкие плечи напряжены, кулаки сжаты, скулы подрагивали от сдерживаемых эмоций.

Моя рука наткнулась на холодную железную ручку двери, но прежде, чем я успела её повернуть, он тихо прочистил горло:

– Начнём в понедельник. Я предупрежу дядю, что ты согласилась со мной заниматься.

Я кивнула, не в силах поднять на него взгляд:

– Мне тоже придётся ему лгать? Если он спросит о наших занятиях?

– Нет.

Значит, дядя в курсе. Интересно.

Исайя шагнул ближе, и чистый аромат его геля для душа снова заполнил пространство вокруг меня:

– Комитет вряд ли станет тебя допрашивать. Ты мое прикрытие. Обычно они ловят меня, когда я пробираюсь в школу или из неё. Если увидят в коридоре – скажу, что мы занимались. Сомневаюсь, что к тебе вообще придут.

Я упорно смотрела на алый ковёр под ногами:

– А если поймают на лжи? Меня или тебя? Что тогда?

– Тебя не накажут. Доверься.

Голова резко взметнулась, и я поймала его взгляд. В полутьме не разглядеть бирюзовых глаз, обрамлённых тёмными ресницами, но и без этого я знала: в них читалась уверенность.

– Я никому не доверяю, Исайя.

Он провёл языком по губам, и знакомое тепло пробежало по низу живота.

– Придётся. – Лёгкое подергивание за прядь моих волос стало прощанием. Он резко развернулся и скрылся в темноте в дальнем конце коридора.