Текст книги "Хорошие девочки никогда не бунтуют (ЛП)"

Автор книги: С. Дж. Сильвис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 28 страниц)

Она кивнула, не отрывая глаз от поля:

– Не ищи, блог уже удалили.

Слоан протянула мне красную ленту конфеты. Я скептически осмотрела её, но всё же откусила – и чуть не застонала от вкуса.

– Уже удалили?

– Ага. – Она рассмеялась. – Похоже, стоит тебе там появиться – и блог тут же исчезает.

Я проглотила последний кусочек, и Слоан сунула мне новый.

– И что там писали?

С поля донёсся чей–то крик – скорее всего, Майки. Он бежал с клюшкой, ослепительно белые зубы контрастировали с тёмной кожей. Слоан заерзала рядом, но я продолжала смотреть на поле.

– Ну, типа ты спасла Бэйна от жестокой взбучки... Допытывались, что за «дружба» у тебя с Исайей, и действительно ли вы только занимаетесь. А ещё гадали, почему они так ненавидят друг друга.

Она сделала паузу:

– Ты знаешь, в чём дело?

Я на мгновение замерла, не зная, что ответить.

– Что–то из прошлого, кажется.

– Интересно. – Она приподняла бровь. – Значит, на ваших «занятиях» вы об этом не болтаете? Или когда он «заявил права» на тебя в ту ночь?

Её голос стал игривым:

– Кстати, я всё жду подробностей о том, чем вы занимались после ухода с вечеринки. Вы смылись ещё до того, как включили свет.

Я открыла рот, но она меня перебила:

– И даже не вздумай сказать, что вы «занимались». Я не дура. Исайя, наверное, заставляет тебя хранить секреты... – Она грустно усмехнулась. – У этих Бунтарей их слишком много. И они ещё и гордятся этим.

Я искоса посмотрела на неё:

– Почему ты их так ненавидишь?

Пальцы Слоан вцепились в пакет с конфетами, и мне сразу стало неловко за свой вопрос. Но Слоан всегда была закрытой книгой. Стоило нам с Мерседес задать что–то по–настоящему важное – она тут же меняла тему.

– Я не ненавижу их. Только Кейда.

– Но почему? – Я полностью развернулась к ней, отложив телефон.

Она мельком взглянула на меня. В её глазах плескалось что–то тёмное, и, не осознавая, я положила руку ей на колено.

– Ты права, Слоан, – прошептала я, хотя вокруг никого не было. – У Исайи есть секреты. Но они есть у всех. – Я глубоко вдохнула. – Ты можешь довериться мне... если захочешь.

Разговор начал вызывать зуд под кожей. Я не была уверена, что говорю правильно, да и справедливо ли просить её откровенности, когда сама хранила тайны?

Её ладонь легла поверх моей.

– Я знаю.

Её розовые губы дрогнули.

– Просто я чувствую...

Она снова посмотрела на поле, и я последовала её примеру. Взгляд Исайи сразу же поймал меня, и сердце ёкнуло.

Как он умудряется так действовать на меня даже на расстоянии?

– Я не хочу нагружать тебя ещё больше, – продолжила Слоан. – Ты и так уже...

– И так что?

– Изранена.

Она посмотрела на моё прикрытое запястье, и я стыдливо одёрнула руку. Но она была права.

– Да, – согласилась я, заставляя тревогу отступить. Пальцы сжали скетчбук – так сильно, что я едва не вручила его Слоан, чтобы показать, насколько всё серьёзно.

Но не стала. Вместо этого выпрямилась и улыбнулась:

– Если бы я не была «с приветом», меня бы не отправили в Святую Марию, верно?

Её лицо расслабилось, и она рассмеялась:

– Надо сделать это девизом школы.

Я тоже засмеялась, наблюдая, как Исайя бежит по полю с клюшкой.

– Пусть печатают на брошюрах для поступающих.

Она рассмеялась, но смех быстро угас. Её голос дрожал – совсем не похоже на уверенную в себе соседку, которую я знала.

– Я ненавижу Кейда, потому что он отчасти виноват в том, что Джорни больше нет.

– Джорни... твоя прошлая соседка, да?

Слоан вздохнула, доставая ещё одну конфету.

– Да. Мы были близки. Она и Кейд начали... – Она прикусила губу. – Встречаться, наверное? Не знаю. Всё было странно. Очень интенсивно. Тайно. Почти как у тебя с Исайей.

Я промолчала, хотя мне хотелось отрицать, что между нами что–то есть. После той субботы все решили, что мы вместе – чего Исайя и добивался.

Некоторые думали, что мы переспали, и я просто очередная зарубка на его кровати, что бы это ни значило. Другие шептались, что мы встречаемся. Прямо в лицо мне никто не говорил – кроме Слоан и Мерседес, конечно.

Я не знала, что им ответить. Всё воскресенье я боролась сама с собой, гадая, значило ли для него что–то произошедшее.

Но сейчас, видя, как Слоан смотрит на поле с болью в глазах, я промолчала, позволяя ей продолжать.

– Я не знаю всей истории. Кейд говорит, что тоже не в курсе. Но...

Она повернулась ко мне. Её глаза помутнели от слёз, и у меня засосало под ложечкой от её боли.

– Исайя нашёл её... Кейд прибежал следом. Они обнаружили её с...

Голос Слоан прервался.

– С перерезанными венами, Джемма. Она пыталась покончить с собой.

Я аж подпрыгнула, хватая её за руку. Меня пробрала дрожь – такого я не ожидала услышать. Её взгляд снова упал на мои запястья, и в одно мгновение я поняла смысл её вопроса той ночью.

– Поэтому ты спросила, не режу ли я себя.

Она кивнула, с трудом сглатывая ком в горле.

– Тебе не стоит беспокоиться обо мне, Слоан. – Я пристально посмотрела ей в глаза. – Я не суицидальна.

– Тогда почему скрываешь запястья?

Её голос дрогнул, и я сжала её пальцы сильнее. Где–то внутри рухнула стена, и я почувствовала разрыв до самого нутра. Я на секунду взглянула на Исайю – он уже смотрел на меня.

– Доверие, – прошептал голос в голове. Доверие. Доверяю ли я этим людям? Исайе? Слоан? Мерседес? Даже... директору?

На дрожащих ногах я поднялась, всё ещё сжимая руку Слоан. Отчасти я была рада, что Мерседес сегодня пересдаёт тест – хотя бы не придется выдерживать два испытующих взгляда, пока я раскрываю часть себя тому, кому не до конца доверяю.

Но как я научусь доверять, если не дам людям шанса?

– Что мы делаем? – Спросила Слоан, когда я потянула её за трибуны.

Несколько студентов проводили нас любопытными взглядами. Большинство лиц мне уже знакомы – особенно тех, кто следит за каждым моим шагом, когда я с Исайей. Но в целом меня не трогают... если не считать Бэйна. И то только из–за Исайи.

– Покажу, почему скрываю запястья.

Я резко развернула Слоан, отчего её клетчатая юбка взметнулась вверх. Она не проронила ни слова, сжав розовые губы, а её лицо оставалось безучастным, будто ждало признания.

– Могу я тебе доверять? – Спросила я, уже держась за рукав. – Я никогда никому этого не показывала.

Она удивлённо приподняла бровь:

– Вообще никому?

– Никому, – подтвердила я.

Лёгкий ветерок обвил нас, пока я закатывала рукав, подставляя кожу прохладному воздуху.

Реакция Слоан не заставила себя ждать.

– Что... что это?

– Шрамы.

Один поверх другого. Снова и снова.

Слоан даже не спросила разрешения – она схватила мою руку и резко притянула к себе. Её глаза расширились, когда она развернула запястье и увидела, что розовая блестящая кожа опоясывает его полностью.

– От чего эти шрамы, Джемма?

Я вырвала руку и натянула рукав. Тревога сжала горло, а в животе всё перевернулось.

– Прошлое, – ответила я, уводя нас обратно к трибунам. – Я нарушила правила.

Нож скрутился в животе.

– И была наказана.

– Боже правый… – Её слова прозвучали как лёгкий выдох, но ударили так сильно, что у меня перехватило дыхание.

– Я не суицидальна, – прошептала я, отводя взгляд к телефону, чтобы занять руки. Тело вдруг вспыхнуло жаром, спина покрылась испариной, а по коже побежали мурашки. Не могла поверить, что показала кому–то свои шрамы. До этого их видел только один человек – тот, кто носит такие же.

Тобиас.

– Надеюсь, тот, кто оставил эти шрамы, сгнил в земле.

Её жестокие слова не вызвали во мне ни капли содрогания – я и сама не раз желала этого. Возможно, это делало меня такой же больной, как Ричард. Или, может, эти мысли – прямое следствие той сломленной девочки, в которую он меня превратил.

Но Ричард не мёртв.

И от этой мысли я вздрогнула.

– Джемма?

Я окаменела, услышав голос директора. Его фигура проступила сквозь лёгкую дымку (или это были слёзы?).

– Твой дядя звонил. Хочет перенести ваш еженедельный разговор на сегодня пораньше.

Он стоял под трибунами, руки в карманах, и продолжал:

– Это даже кстати – ты не пропустишь традиционный костёр перед матчем с командой из Темпла в четверг.

Слоан буркнула что–то недовольное – из–за наказания у мистера Фишерса ей всё равно не попасть на мероприятие.

– О... хорошо, – кивнула я, бросая Слоан быструю улыбку. – Увидимся в комнате.

Её взгляд снова скользнул к моим запястьям, когда я спускалась по ступеням. Грохот ботинок по металлу заглушался только стуком сердца.

– Он ждёт тебя, – добавил директор, торопливым шагом направляясь к зданию. – Если задержишься – он может явиться сам.

Холодная тревога сжала желудок.

– А почему бы вам не хотеть его увидеть?

Тёплый воздух школы обдал лицо, когда мы с директором вошли внутрь. Ученики, как обычно, провожали нас взглядами, некоторые даже дали ему «пять» на ходу.

Странная у него была динамика с подопечными. С преподавателями – строгий профессионал, особенно с Ричардом. Но с учениками – по–отечески теплый. Будто действительно о них заботился.

Директор Эллисон задумался над моим вопросом:

– Видишь ли, я верю, что Святая Мария идёт тебе на пользу. И если он увидит, как ты здесь расцвела... он вырвет тебя с корнем.

Он бы сделал это уже сейчас, будь у него выбор.

Мы почти дошли до кабинета, когда я рискнула спросить:

– А почему вы против? Почему вам это важно?

Он резко повернул ко мне изумрудные глаза – и этот пронзительный цвет снова вызвал смутное чувство узнавания, как в мой первый день здесь.

– Потому что мои ученики для меня важны. И я знаю о тебе больше, чем ты думаешь, Джемма.

Тревога забурлила в животе.

Его рука на мгновение легла на мою руку, прежде чем он отстранился:

– Не пугайся. В моих словах нет скрытой угрозы.

Дрожащий выдох вырвался из груди, когда мы вошли в кабинет. Он, как всегда, указал на стул у своего стола:

– Хотя я знаю, что это ты разбила мой автомобиль.

Рот открылся сам собой. Как я могла забыть об этом?

Где–то в глубине души я понимала – всё затмило то, что случилось после удара о каменную стену.

Единственное, о чём я действительно думала – Исайя и его умелые пальцы, от которых я сегодня не могла оторвать глаз в художественном классе.

– Я... я...

Отрицай!

Но один взгляд на знающий блеск в глазах директора дал понять – это бессмысленно.

Если он лишь предполагал, что это я разбила машину, и выуживал информацию, то мое молчание стало для него прямым подтверждением.

– Исайя вам сказал?

Сердце вдруг застучало чаще. Неужели Исайя действительно рассказал дяде, что это я была за рулём? А если он сделал это, потому что директор подумал на него или на Комитет? Подставил ли он меня, чтобы спасти себя?

Я знала, что Исайе нужно остаться здесь – и подозревала, что причина связана с тем самым Джеком. Хотя я так и не спросила, кого имел в виду Кейд, но видела, как напряглись плечи Исайи.

– Исайя сказал, что это он разбил машину. Но я знаю стиль вождения моего племянника. Он не разбивает машины.

Мои губы непроизвольно сложились в букву «О».

Значит, он не подставил меня. Попытался прикрыть. Я молча переваривала эту мысль под пристальным взглядом директора. Что вообще говорить? Извиняться? Умолять не рассказывать Ричарду? Боже, а если он скажет Ричарду?

Пол будто поплыл под ногами, а стул вот–вот должен был провалиться в бездну.

– Да, это я разбила вашу машину, – сцепила я пальцы, опуская голову. – Мне очень жаль.

Чёрт, что, если он расскажет Ричарду?

– Джемма, – голос директора смягчился. – Мне кажется, это шаг в правильном направлении.

– Что? – Я медленно подняла голову.

На его лице расплылась широкая, почти отцовская улыбка – такая, какая бывает у отцов, рассказывающих глупые анекдоты своим дочерям–подросткам. Не то чтобы я знала, как это выглядит на самом деле... но она казалась искренней. Уголки моих губ сами потянулись вверх в ответ. Часть меня вдруг пожелала, чтобы директор был моим отцом. Я редко думала о своём настоящем отце. Никогда его не знала. Мама исчезла, когда я была слишком мала, чтобы расспросить о нём. Однажды Тобиас спросил Ричарда – и провёл несколько дней взаперти в подвале. Больше мы не решались задавать вопросы.

– Ты не стала мне лгать. Призналась, что разбила машину.

Я неловко заерзала в кресле, наблюдая, как его улыбка не исчезает. Как он может улыбаться, когда я разгромила его автомобиль?

– Ты доверилась мне настолько, чтобы сказать правду. Не стала умолять не рассказывать дяде – что я, кстати, не собираюсь делать. Но это шаг вперёд, разве нет?

Неужели я и правда начинаю ему доверять?

Я нервно потянула за край юбки:

– Пожалуй, вы правы. – Пауза. – Я действительно сожалею насчет машины. Я... не умею водить.

Он рассмеялся: – Я уже понял.

Прикусив губу, я задала вопрос, который не давал покоя:

– Исайя будет наказан? За то, что взял меня с собой?

Он покачал головой – и облегчение разлилось по животу, но в этот момент зазвонил телефон на столе.

Я резко выпрямилась, живот снова перевернулся.

– Держу пари, это Ричард... то есть, мой дядя, – поправилась я, наклоняясь к аппарату. Директор кивнул, развернув телефон ко мне, и встал, собираясь выйти.

– Можете остаться! – Выпалила я, вцепившись в подлокотники. Крошечная улыбка всё же пробилась сквозь мои губы. – Я знаю, вы всё равно подслушиваете у двери.

На его лице сначала отразилось удивление, и я позволила себе тихонько рассмеяться.

– Что ж... – протянул он, пока звонок не стихал. – Тогда ладно.

Он шлёпнулся обратно в кресло, как раз когда голос Ричарда ударил по моим барабанным перепонкам: – Здравствуй, Джемма. Я скучал.

Вот бы и я могла сказать то же самое.

Глава 44

Исайя

Огонь потрескивал и вспыхивал каждые несколько секунд, освещая наши командные футболки для лакросса – белый цвет становился оранжевым в его отблесках. Я окинул взглядом всех, кто собрался у костра, специально задержавшись на Бэйне, а затем снова пробежался по толпе в поисках Джеммы.

Где она?

– Кого–то ищешь? – Хрипло спросил Брентли, проводя рукой по коротко стриженным волосам. – Хрупкую брюнетку, которая обвила тебя вокруг своего изящного... талантливого пальчика?

Я резко повернулся к нему:

– Что тебе известно о её талантливых пальцах?

Волна жгучей ревности прокатилась по костям, прежде чем я с силой втоптал обувь в сырую листву. Возьми себя в руки, Исайя.

Он усмехнулся, глядя на огонь:

– Я говорил о её художественных способностях... Но приятно знать, что наш сегодняшний разговор так и не вытащил твои мысли из сточной канавы.

Кейд рассмеялся позади нас.

– Проходили, знаем.

– Не поможет, Брентли. Если тебя засосёт, ты, блять, труп.

– Вы оба заткнётесь нахуй, пожалуйста? – Я хрустнул шеей, раздражённый тем, что оказался в центре их разговора. Ещё больше меня бесило, что я знал: они правы. Оба.

Брентли отвел меня в сторону после обеда, схватил за шею и притянул мой лоб к своему. Если бы не наша дружба, я бы, наверное, поднял его с земли и придушил, но в его глазах горело столько ярости, что я всё же решил выслушать. Он напоминал мне о моей клятве. О той, что я дал, когда впервые ступил в эту школу, и девушки висели на мне буквально каждый час, каждый день. Можно трогать, целовать, трахать – но без чувств. Никогда.

Я дал всем это понять, когда начались Притязания. Они вроде как должны были быть анонимными, но некоторые знали, кто я, даже в темноте, и думали, что смогут продолжать этот фарс до следующего дня. Не дождётесь.

Брентли и Кейд знали мои причины: из–за матери, из–за моей жизни, из–за моего будущего. Они дали такую же клятву.

И всё было нормально, пока я не поцеловал Джемму.

Она не была той девушкой, которую целуешь и забываешь, и не была той, к которой прикасаешься лишь раз.

Кейд понимал, что я чувствую. Он прошёл через это с Джорни, и мы, как сейчас Брентли, предупреждали его: завязывай с этой хернёй. Не помогло. И хотя Джорни больше не было, я знал – он всё ещё чувствовал её в самой глубине костей. Он таскал этот груз с собой каждый божий день. Наверное, поэтому он вышвыривал девушек через три секунды после секса, без капли уважения.

Я понял сегодня в столовой, когда Джемма будто вернула меня на землю, что не смогу просто так её отпустить. Когда она уедет из Святой Марии с деньгами и поддельными документами, которые я ей обещал, ей придётся исчезнуть по–настоящему – потому что, если нет, я, возможно, попытаюсь вернуть её. И меня грызло, что я не знал подробностей: от чего она бежала? Что он, блять, с ней сделал?

– Исайя, и какой у тебя, собственно, план? – Спросил Кейд, опрокидывая в рот свой стаканчик с пуншем. Я выхватил его у него из рук и поднёс к носу, учуяв Бакарди.

– Ты что, пунш разбавил? – Я оглянулся и увидел тренера, разговаривающего с миссис Грейвс в паре шагов от стола с напитками. – Молись, чтобы тренер не застукал тебя с этим дерьмом накануне игры.

Кейд усмехнулся.

– Только свой. Остальной я не трогал.

– Это грубо, – прошипел Шайнер, подходя к нам. – Делись, мудак.

Кейд откинул голову назад и повернулся спиной к сопровождающим. Он достал свою фляжку, пока я в очередной раз осматривал толпу в поисках Джеммы. Между лопаток начало завязываться узлом напряжение.

– Бэйн вот там. Можешь расслабиться. – Голос Брентли звучал тихо, но я уловил в нём нотки раздражения. – Что твой отец сказал насчёт субботы? Что–нибудь?

– Нет, – резко ответил я. – Не понимаю, как он вообще ожидает, что я смогу все выяснить, если держит меня в неведении.

Шайнер причмокнул, осушив стакан с разбавленным пуншем. – Чёрт, как вкусно. – Если бы не испытательный срок, я бы тоже выпил. Жжение алкоголя наверняка смягчило бы ледяной гнев, пульсирующий в моём теле сегодня. Я всё ещё злился, что Бэйн чуть не вывел меня из себя раньше. И он это знал – по той самодовольной ухмылке, с которой он пялился на меня через костёр, сволочь.

Кейд швырнул свой стакан в костёр, и пламя вспыхнуло, вызвав визги у группы девушек поблизости. Он подмигнул, прежде чем повернуться ко мне. – Не знал, что ты хочешь наладить с ним отношения. Обычно ты избегаешь его звонков.

– Да, ну, это было до того, как я понял, что Джемма замешана глубже.

Все трое чуть не свернули шеи, резко повернувшись ко мне. Наша тесная компания сомкнулась ещё плотнее среди групп студентов. – В каком смысле? Типа, не просто Бэйн до неё докопался, чтобы достать тебя?

Я вздохнул, не спуская глаз с Бэйна, который обхватил своей здоровенной лапой одну из девушек, с которыми обычно трахался.

– Помните, что я вам говорил в субботу? Про то, как Бэйн подбрасывал оружие в Ковен какому–то мужику?

Они не ответили, но ответ и не требовался.

– Это был дядя Джеммы.

– Что? – Брови Брентли взлетели до линии волос. – Она его видела? Опознала?

Я стиснул челюсть.

– Нет. Но Ковен она узнала.

– Ты, блять, серьёзно? – Кейд наклонился ко мне. – Что это значит? Для неё? Неужели она там бывала?

Я покачал головой, бросая взгляд на Бэйна поверх толпы. Честно говоря, раньше мне были безразличны эти костры в честь матчей с главными соперниками, но теперь, когда они отнимали время у моих занятий с Джеммой, они казались мне раздражающими и бессмысленными.

– С ней связано куда больше, чем вы думаете.

Я встретился взглядом с каждым из них, и Брентли тихо выругался.

– Точнее, с тобой и с ней связано больше, чем нам известно.

Шайнер выпрямился, становясь серьёзным.

– Ты её уже трахнул, да?

– Нет. – Но я хотел. Девственница она или нет… Чёрт, она же девственница… правда?

Он громко рассмеялся, озираясь по сторонам в поисках, как я подозревал, своей следующей «добычи». Шайнер славился тем, что на таких кострах находил на все готовых двушек и трахал их у дерева где–нибудь в глубине леса.

– И ты уже так в неё влип? Занятно…

Он замолчал, затем пробормотал себе под нос с видом полного недоумения:

– Не понимаю.

Кейд вздохнул.

– Ты уже так в неё влип, что готов поступиться собственными принципами. Тянешь её в жизнь, в которую клялся никого не вовлекать.

– Как в ту жизнь, в которую ты не хотел втягивать Джорни?

На виске Кейда вздулась вена, когда он продолжал смотреть в сторону. Между нами четырьмя повисло молчание, пока мы собирались с мыслями. Меня всё больше бесило, что Джемма до сих пор не появилась. Может, она в художественной мастерской? Тревога засела глубоко несмотря на то, что Бэйн стоял на другом конце площадки, явно не рядом с ней. Я окинул толпу взглядом, наблюдая за искрами, улетающими в тёмное небо, и вздохнул: – Да, я влип. У меня едет крыша. У меня проснулся собственнический инстинкт, желание защищать – особенно теперь, когда мельком увидел её жизнь, которая, между прочим, похоже, сама по себе полный пиздец.

Кейд кивнул: – Она настороже.

– И на то есть причина. Джемма ненадолго здесь задержится, так что эти... наши отношения, как бы это ни называть…

– Ты имеешь в виду эту дурацкую легенду про репетиторство, чтобы прикрыть свою задницу, но при этом ты так собственнически целовал её на Притязаниях, что у всех в штанах тут же встал? – Перебил Шайнер.

Я проигнорировал его и продолжил: – Как я говорил... эти... наши отношения не продлятся. Она это знает. Я это знаю. Мы оба просто… – Я даже не знал, как сформулировать. Ни одна девушка раньше не умудрялась так вскружить мне голову. Я никогда никого даже близко не подпускал.

– По уши, – ответил Кейд, не отрываясь от бушующего пламени. – Вы оба в дерьме. Поверь мне, Исайя. Даже если ты будешь отрицать, в итоге тебя накроет по полной. Я видел, как ты на неё смотришь.

После этих слов воцарилось молчание. И он был прав. Я действительно хотел всё отрицать. Мы все клялись, что никогда не позволим себе влюбиться. Причины у меня, Кейда и Брентли отличались от причин Шайнера, который был замкнутее остальных, но в ту ночь, после первых Притязаний, мы дали одну и ту же чёртову клятву. Наша жизнь не была нормальной, и мы, блять, это прекрасно понимали. Привязанность к кому–либо могла закончиться только двумя способами – и оба были хреновые. Я знал это на собственном опыте. Так почему же я, чёрт возьми, не могу взять себя в руки?

– Это… – Чёрт.

– Я знаю, – отозвался Кейд. – Я знаю.

Перед тем как уйти, Шайнер хлопнул меня по спине.

– Мы прикроем – и тебя, и её. Пока она здесь, мы не дадим никому ее обижать.

– Я категорически против, – сквозь зубы процедил Брентли. – Но повторения истории с Джорни не будет. В прошлый раз мы проморгали. – Он наклонился вперед и бросил взгляд на Кейда, что было справедливо, ведь именно Кейд скрывал её, и если бы мы знали об их тайных встречах, то могли бы лучше контролировать ситуацию. – И в этот раз мы не прозеваем. Особенно с учётом того, что Бэйн начинает копать. Он и так подозрительно шляется по округе по ночам. А после сегодняшнего дня он официально попал в мой чёртов чёрный список.

Я резко рассмеялся, переводя взгляд на Бэйна.

– Отец говорит, что он неприкасаемый. Но будь я проклят, если позволю этому остановить меня.

Как будто мне нужен был знак свыше, телефон завибрировал, и на экране вспыхнуло имя Джека. Точно. На кону было больше, чем я привык показывать.

– Это Джек. Присматривайте за Бэйном, пока Джемма не подойдёт. Он ждёт моего звонка.

– Да вон же она, – Кейд кивнул в сторону, как раз когда мой дядя подводил её к нам. Я провёл пальцем по уведомлению от Джека, а Джемма в этот момент улыбалась чему–то, что он сказал. Её идеальные, красивые губы слегка приподнялись, когда дядя отошёл, и лёгкий ветерок пронёсся вокруг костра. Дыхание перехватило в тот момент, когда наши взгляды встретились через поляну. И Кейд был прав.

Я окончательно и бесповоротно влип.