Текст книги "Хорошие девочки никогда не бунтуют (ЛП)"

Автор книги: С. Дж. Сильвис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 28 страниц)

Глава 23

Исайя

– Вы проваливаете 90% предметов. – Я поднял глаза на экран ноутбука, где в окошке видеосвязи сидел отец Мерседес.

Школьный Наблюдательный Комитет состоял из десяти человек: пять учителей, мой дядя–директор, три родителя и главный спонсор школы. Мы сидели за длинным столом в библиотеке ещё до рассвета. Все они – по ту сторону, напротив меня, – смотрели с одинаковым неодобрением.

Родители на экране не скрывали раздражения.

Даже дядя выглядел разочарованным.

Он всё ещё злился из–за истории с Бэйном в субботу. Как–то узнал, что случилось с Джеммой. Он догадывался, что мы устраиваем вечеринки, но никогда не заставал с поличным и не знал, где они проходят. Может, думал, мы толпимся в общежитии. Но в целом, видимо, верил, что я и Бунтари держим всё под контролем – именно поэтому в ту субботу всё закончилось быстро. Да, я часто нарушаю правила, но то, что сделал Бэйн, было за гранью.

Дядя наклонился к столу, повернув ноутбук с родителями:

– Исайя осознаёт свои оценки. Мы нашли решение.

– Неужели? – Снова вклинился отец Мерседес. Он меня ненавидел. Мы даже не знакомы, но за год дисциплинарных взысканий я запомнил его лицо. – Расскажите, Тэйт. Интересно, как вы снова будете выгораживать племянника.

Меня пронзила волна раздражения. И даже капля вины.

– Он не выгораживает. Это моя идея. Дядя как раз грозился вышвырнуть меня из Святой Марии. – Я откинулся на стуле, уловив запах пыли с книжных полок, и поднял подбородок. – Я нашёл репетитора. Она согласилась помогать мне с учебой по вечерам после лакросса, пока оценки не улучшатся.

Миссис Дьюн склонила голову, её пухлые розовые щёки дрогнули от насмешки:

– Вы нашли репетитора? И кто же это, позвольте узнать?

Я читал их мысли по лицам. Они не воспринимали меня всерьёз – наверняка решили, что я кого–то «уговорил». Раздражение накатило снова, но винить их не мог.

– Джемма Ричардсон.

Тишина повисла над столом. Учителя переглянулись – едва заметно, но я уловил.

– Кто такая Джемма Ричардсон? – Спросил один из родителей, голос из динамиков звучал приглушённо. Судя по чертам лица, это, возможно, была мать Эбби Клинтон, но я не был уверен.

– Она наша новая ученица. Очень умная и целеустремлённая, – в голосе дяди прозвучала редкая для него официальность.

Другой родитель фыркнул:

– Это что, шутка? Уверен, наш местный плохиш уже успел затащить её под трибуны.

Я рассмеялся:

– С чего вы взяли? Я бы ни за что не стал заниматься таким под трибунами. – Там, вообще–то, есть куда более подходящие места.

Дядя метнул на меня убийственный взгляд, его зелёные глаза расширились, а губы сжались в жёсткую линию.

Я закатил глаза и смахнул улыбку:

– Честно? – Наклонился к тому родителю. – Новая девочка не в моём вкусе. Да и она единственная, кто не пытается затащить меня в… – Я резко оборвал себя. – …на свидание. Ваши дочери не в счёт. Они меня избегают, и я их тоже. – Это была ложь, но мне нужно было их задобрить.

– Преподаватели? – Отец Мерседес перехватил внимание. – Мерседес рассказывала о Джемме. Она тихая и милая. Но хочу услышать ваше мнение.

Я глянул на спонсора – тот спал, разинув рот. Еле сдержал смех.

Учителя переглянулись. Миссис Фитц начала первой:

– Джемма – прекрасное дополнение к школе. Умна, добра и талантлива в искусстве. Не думаю, что мистер Андервуд сможет на неё повлиять.

Миссис Дьюн добавила:

– Она зрелая не по годам. Внимательна на уроках.

Отец Мерседес нахмурился:

– Хорошо, она согласилась с вами заниматься. Но почему?

Я вздохнул:

– Всё просто. Она… добрая. – Я врал. Наш разговор был иным – я просил её врать и прикрывать меня, но это детали.

– То есть вы хотите сказать… вы попросили её пожертвовать своим временем, и она просто… согласилась? Без вопросов?

– Да, – бросил я без эмоций, кивнув в сторону учителей. – Джемма добрая. Иначе и не скажешь. Я сказал, что мне нужна помощь с оценками, попросил – она согласилась. Всё просто.

Мистер Каннингем кивнул:

– Она милая девушка. На днях помогла собрать книги, которые я уронил, пока остальные ученики смеялись – ваши дети в том числе. А потом ещё вежливо назвала меня «сэром», будто это я оказал ей услугу.

Остальные учителя все комментировали, какая Джемма милая и добрая, как вдруг благодетель громко захрапел. Я тихонько усмехнулся, и тогда разговор, кажется, повернул в другое русло.

– Хорошо, ладно. Тогда решено. Мы дадим вам месяц, чтобы подтянуть оценки.

Слава, блять, наказанию.

– Погодите–ка, – отец Мерседес перебил маму Эбби, которая уже была готова сбежать с собрания. – А как насчёт вашего поведения? Это меня беспокоит куда больше, чем оценки. Мерседес рассказывает мне всё, что происходит в школе, а вы вечно – звезда всех этих историй.

Я сильно сомневался, что Мерседес вообще что–то ему рассказывает. Разве что о том, где замешана не она сама. Мерседес не то, чтобы нарушала правила, но и святой её тоже не назовёшь.

Внутренне вздохнув, я надел фальшивую маску и притворился раскаявшимся впервые в жизни.

– Послушайте, я знаю, что был сплошным источником проблем для вас и всего Комитета с тех пор, как пришёл в Святую Марию, и понимаю, что сжёг все мосты с вами. – Я опустил взгляд на стол, потом снова поднял его на лица, уставившиеся на меня. – Но…

– Но он понимает, что это его последний шанс на исправление. Почти всё его время будет расписано. Школа днём, лакросс после, занятия с репетитором по вечерам. Мы с Исайей долго говорили, и он осознаёт, что это последняя капля, а альтернатива ему не по душе.

Дядя был прав. Мне не нравилась альтернатива, но ни он, ни я не могли раскрыть, что это за альтернатива перед Комитетом. Никто из них не знал, что такое Ковен или кем на самом деле был мой отец – по крайней мере, я на это надеялся.

В эфире повисла долгая пауза, пока Комитет переваривал слова дяди. Большинство их взглядов устремились ко мне, и впервые я даже не пытался скрыть своё отчаяние или прикрыть его самодовольной ухмылкой. Я показал им, что настроен серьёзно, потому что так оно и было.

Мисс Гленбург говорила, что у меня нет выбора ни в чём, кроме моего поведения, но она ошибалась. У меня не было даже этого выбора. Угроза отца была ясна, как вода у Мальдив. Либо я делаю своё дело, либо Джек столкнётся с последствиями. Это сложно было назвать выбором, правда?

– Месяц на улучшение оценок, – заявил дядя, повернув экран ноутбука к себе. – И никаких больше оправданий за поведение. Никаких драк. Никаких побегов из школы или проникновений в женское крыло. Никаких прогулов занятий.

Кто–то из динамика добавил: – И никакого соблазнения учителей.

Благодетель к тому моменту проснулся, и седой старик фыркнул от смешка, что только усугубило ситуацию.

– Да, и никакого соблазнения учителей. – Дядя поймал мой взгляд через экран и многозначительно посмотрел на меня.

Я вскинул руки с притворной невинностью. – Больше никакого соблазнения учителей. Понял. – Мой взгляд на секунду задержался на миссис Дьюнс – её круглые щёки порозовели сильнее обычного. Я прикусил внутреннюю сторону щеки, чтобы не рассмеяться и не загубить последний шанс с Комитетом.

– Через месяц мы проведём новое заседание, Исайя. Докажи, что мы не совершили ошибку, в очередной раз не исключив тебя благодаря уговорам твоего дяди.

– Конечно, сэр, – равнодушно ответил я, вставая и отодвигая стул. – Если здесь всё – я поправил галстук, – мне нужно успеть на завтрак, чтобы прийти в класс вовремя – это, думаю, миссис Дьюнс точно оценит.

– Да, да, – дядя махнул рукой. – Иди.

С этими словами я развернулся и вышел из библиотеки, ощущая, как крохотная капля облегчения просачивается в душу.

Откинувшись на табурете в художественном классе, я не сводил глаз с Джеммы. Мы не встретились за завтраком, и я не успел сказать ей, что сегодня вечером начинаем занятия. Она, Слоан и Мерседес куда–то исчезли, и я не сомневался – причина была во мне. Теперь Джемма даже не смотрела в мою сторону.

Меня это бесило. Какого черта мы будем делать по вечерам, если она не может взглянуть на меня через комнату?

Ей нужно было расслабиться. Она всегда такая... собранная. И чересчур осторожная.

– Лучше приведи в порядок свой стояк до звонка, – рассмеялся рядом Брентли.

Я рефлекторно глянул на штаны, затем закатил глаза, поняв, что повелся на его тупую шутку. Его грудь тряслась от смеха, к которому тут же присоединился Кейд.

– Отъебись и перестань думать о моем члене, – огрызнулся я, возвращая внимание к Джемме. Она сидела на табурете, выпрямив спину и отведя плечи назад – этакая образцовая школьница. Ее волосы были заплетены в длинную косу, которую я представил себе обмотанной вокруг кулака, пока трахаю ее. Блять. Стоп. Мысль резко свернула не туда.

Я снова заерзал на табурете, отводя взгляд от нежной кожи ее ног, выглядывающей из–под клетчатой юбки. Я уже представлял, как лишаю ее дыхания поцелуями, чего категорически не мог допустить. Это стало бы роковой ошибкой. Я в любом случае кончил бы тем, что трахнул ее, потому что после поцелуя с такой девчонкой невозможно не захотеть большего. И тогда между нами все стало бы слишком сложно.

Она определенно была из тех, кто пускает чувства в дело, а такого допускать нельзя – особенно с кем–то вроде меня. К тому же, моя «прикрытие–репетитор» не должна меня ненавидеть и отказываться от сделки. Я был не настолько глуп. Смешивать бизнес с удовольствием – плохая затея. Но, черт, я не был ни с кем после мисс Гленбург, да и тогда толком ничего не успел.

Кейд начал натягивать рюкзак, хотя звонок еще не прозвенел, а Брентли напялил свою бейсболку козырьком назад, прекрасно зная, что миссис Фитц заставит его снять ее, пока он в классе.

– Мы вообще видели Бэйна сегодня? Как он выглядит? – Спросил Брентли.

Я резко повернулся к Кейду, и кровь ударила в виски.

– Что значит «как он выглядит»?

Глаза Кейда расширились, и он в панике перевел взгляд на Брентли.

– Похоже, ты не видел новый пост в блоге.

Этот чертов блог.

Стиснув зубы, я поставил ноги на пол, в последний раз бросив взгляд на Джемму, прежде чем сурово уставиться на перекошенное лицо Кейда.

– Объясняй.

Кейд выглядел так же неловко, как миссис Дьюнс сегодня, когда Комитет допрашивал её о моих «ухаживаниях» за мисс Гленбург. Брентли грубо провёл свободной рукой по лбу.

Прозвенел звонок. Я шлёпнул ладонью по столу.

– Давай уже!

– Шайнер тебя не послушал. Ты же знаешь, как он взбесился из–за отмены вечеринки...

Это могло означать только одно.

– И ты только СЕЙЧАС мне об этом говоришь? – Мой голос дрожал от едва сдерживаемой ярости.

Джемма была в шаге от выхода, всё ещё делая вид, что не замечает меня, что бесило меня ещё сильнее. К счастью, в последний момент миссис Фитц взяла её за руку, засыпая восхищёнными вопросами с блеском в глазах.

Я резко поднялся со стула, с силой вцепившись в рюкзак. Бросив злобный взгляд на Кейда и Брентли, я повернулся к Джемме.

– Передай Шайнеру, что он теперь в моём чёртовом чёрном списке. Я чётко сказал ему забить на это.

Внутренне я ругал себя за то, что не разглядел Бэйна утром как следует.

– Может, пора его просветить, бро, – пробормотал Кейд, когда я проходил мимо. – Он бы не полез, если бы знал...

Я остановился и пригвоздил его новым ледяным взглядом.

– Просто предложение, – он невинно поднял руки, затем кивнул в сторону двери, где стояла Джемма. – Так, к слову, в статье сказано, что Бунтарь – имя, конечно, не назвали – напал на Бэйна, защищая Джемму после его выходок в субботу. Наверное, поэтому она тебя избегает.

Отлично.

– Я хочу, чтобы эту хрень убрали. Сейчас же.

– Мы разберёмся, – поспешно сказал Брентли. – Мы думали, ты уже в курсе и поговорил с Шайнером.

Я скривился.

– Что ж, я не в курсе. И теперь всё пойдёт наперекосяк.

Глава 24

Джемма

За мной следили.

Взгляды преследовали каждый мой шаг – когда я шла по коридору, мыла руки в женском туалете, сидела на последней парте на уроке истории, слушая лекцию о семи морях. Повсюду шептались о посте в блоге, где я снова оказалась в центре внимания. К тому времени, как я свернула к кабинету рисования, я была готова рассыпаться в прах.

Мой желудок уже скрутило от нервов, а мысль о том, что придется сидеть в одном классе с Исайей – которого я не видела с нашей встречи в бельевом шкафу в субботу – вызывала тошноту. Это он напал на Бэйна? Или это всего лишь слухи? Ни я, ни Слоан, ни Мерседес не знали ответа.

Утром мы втроем столпились над телефоном Слоан, завтракая зерновыми батончиками, пока читали тот злосчастный пост. Унижение поглотило меня целиком, даже не потрудившись выплюнуть кости.

Дрожащими ногами я шла по коридору, крепко прижимая к груди альбом для эскизов. Только мысль о том, что впереди мой любимый урок, помогала мне держаться. Я нарочно оставила свой дешёвый телефон в комнате – и без того была на взводе, а тут ещё угрозы Ричарда, эхом отдающиеся в моей голове.

Я содрогнулась при мысли, что на экране может внезапно всплыть имя дяди, но застыла на месте, когда из тёмного угла в конце коридора внезапно протянулась рука. Меня резко дёрнули в сторону, и я едва сдержала вскрик.

Первой мыслью было, что это Исайя – он уже дважды затаскивал меня в укромные уголки для «разговоров». Но когда глаза привыкли к темноте закоулка, затянутого паутиной, кровь застыла в жилах.

Бэйн.

Впервые я оказалась с ним так близко – ну... если не считать той субботы.

– Что тебе нужно? – спросила я, стараясь, чтобы голос не дрогнул, хотя сердце бешено колотилось, словно пыталось вырваться из груди. – Опять пришёл заявить права против моей воли?

Мысленно я дала себе пощёчину за эту фразу. Что со мной происходит?

Левый глаз Бэйна был сильно опухшим, и будь здесь лучше освещение, я бы наверняка разглядела синеватые кровоподтёки. Его тёмные глаза сверлили меня, и на мгновение мне показалось, что зрачки расширились.

– У меня для тебя послание, пай–девочка.

Я оскалилась, губы дрогнули от отвращения. И вдруг осознала: когда Исайя называл меня так же, я не морщилась, как обычно. Странно.

Выдернув руку из его хватки, я намертво сомкнула губы. Краем глаза заметила свет из коридора за его широкой спиной. Если бы мне удалось резко рвануть мимо него, прижавшись к стене... Но бег – не мой конёк, а без чёткого плана лучше не двигаться с места. Жизнь научила меня этому.

– Послание от кого? – Спросила я, и голос не дрогнул. Внутри распирало от гордости.

Но внешнее спокойствие не означало, что я не была напугана. Бэйн вызывал у меня омерзение.

Он вселял в меня ужас в ту субботу – особенно в кромешной тьме той комнаты. И сейчас его прикосновения вызывали тот же леденящий страх. В них было что–то холодное, что–то слишком... знакомое.

– Твой мальчишка, вот кто, – прошипел он, щурясь на меня здоровым глазом. – Передай ему, что я знаю, кто он... – Бэйн фыркнул, и я отпрянула ещё дальше, раздражённая тем, что его дыхание касается моей кожи.

Он небрежно закатал рукава белой рубашки, затем осклабился, намеренно затягивая паузу. Его квадратная челюсть напряглась, когда он протянул палец и провёл им по моей щеке несмотря на то, что я отстранилась. – И скоро я узнаю, кто ты. Я тебя знаю. Пока просто не могу вспомнить, откуда.

Кровь отхлынула от моего лица, пока его ноготь скользил по коже, словно по мановению этого пальца она покидала моё тело. Затем он развернулся и оставил меня одну в этом тёмном углу, кишащем пауками, как раз когда прозвенел звонок на урок.

Я рванула в кабинет рисования, и с тех пор была совершенно разбита.

Миссис Фитцпатрик всё ещё обсуждала со мной картину, которую я написала вчера рано утром, пока все спали, когда я ощутила нарастающую угрозу за спиной.

Я знала, что Исайя смотрит на меня – его взгляд буквально прожигал меня весь урок. Кожа на затылке покрылась мурашками, а слова Бэйна звучали в голове на повторе: «Я тебя знаю».

Неужели Бэйн знал Ричарда? Знаком ли он со мной? А главное – известно ли ему, что происходило за закрытыми дверями? Мой дядя тщательно скрывал всё, что касалось меня, за исключением своих помпезных ужинов с сомнительными бизнесменами и политиками. Тогда я не понимала, но сейчас отлично вижу: все эти взгляды, скользящие по моему телу, все эти намёки... Ближайшее окружение Ричарда состояло из отъявленных подонков.

Я бы не удивилась, если бы они знали о планах дяди на моё восемнадцатилетие. Он думал, что мне ничего не известно. Ошибался.

– Джемма.

Исайя схватил меня за руку, едва я вышла из кабинета, будто за мной гналось пламя.

– Постой.

Моргая, чтобы прогнать предательскую влагу с ресниц (меня бесило, что мои мысли довели меня до этого), я подняла взгляд на его лицо. Сначала я заметила лишь голубизну его глаз, и на мгновение мне стало спокойно. Тихий омут. Но затем реальность обрушилась обратно, и уголки губ дрогнули.

– Нам нужно поговорить, – выпалила я, чувствуя, как слова рвутся наружу.

– Пойдём, – тихо сказал он, пока мимо проходили студенты, жадно пялящиеся на нас. Драма – топливо школьных сплетен.

Я перевела взгляд на Кейда и Брентли. Они кивнули нам, уходя с нахмуренными бровями и телефонами в руках. Определённо что–то затевали.

– Они удаляют пост. Я сам только что узнал о нём. Знаю, ты боишься, что дядя прознает, но этого не случится. Я всё улажу.

Исайя затянул меня в соседний с художественным класс – похоже, заброшенный: запах пыли, мебель под белыми покрывалами. Он быстро закрыл дверь, отвёл меня от грязного окна и отпустил руку.

Он отступил на шаг, внимательно изучая меня, и я ответила ему тем же. В животе предательски вспорхнули бабочки, смешивая все мысли в голове в единый хаос. Сегодня на нём был бордовый школьный пиджак, идеально облегающий широкие плечи. Галстук болтался на шее чуть развязанным, обнажая участок загорелой кожи. Его угольно–чёрные волосы беспорядочно падали на лоб, и прежде, чем я осознала это, мои губы уже разомкнулись от невольного восхищения, а по щекам разлился жар.

Я попыталась что–то сказать, но слова застряли в горле. Потому что если я разглядывала Исайю, то он делал то же самое со мной. Его ледяные глаза были прикованы к моим обнажённым бёдрам, и я инстинктивно сжала их, ощущая почти физическую силу, тянущую меня к нему.

Стоп… о чём мы вообще должны были поговорить?

– Эм… – наконец вырвалось у меня.

Это короткое слово словно вернуло нас в реальность. Он резко поднял голову, оторвав взгляд от моих ног.

– Чёрт. Точно. – Исайя покачал головой и откинулся на покрытый простыней стол.

Я не сдвинулась с места, слишком боясь подойти ближе.

– Это ты напал на Бэйна? Это ты изуродовал ему лицо?

Его челюсть напряглась.

– Нет.

Затем он пожал плечами.

– Хотя это не значит, что мне не хотелось. Но я на испытательном сроке, помнишь? Мне нельзя влипать в неприятности.

Я облегчённо вздохнула, но нервно переминалась в новых туфлях, которые волшебным образом оказались на моей кровати вчера утром, когда мы со Слоан вернулись с завтрака. Она рассмеялась, игриво закатила глаза и пробормотала что–то про директора.

– Бэйн говорил со мной перед занятиями, – сказала я, натягивая рукава пиджака на запястья.

Взгляд Исайи стал ледяным, прежде чем он сбросил пиджак и скрестил руки.

– Говорил? Или делал что–то ещё?

От жесткости в его голосе у меня перехватило дыхание.

Насколько опасен был Бэйн? И насколько опасен Исайя? Внутренний голос прошептал ответ раньше, чем я успела открыть рот.

– Он сказал передать тебе, что знает, кто ты.

Грудь Исайи тяжело вздымалась, и я заметила, как на его руках выступили вены.

– И это всё?

Мой взгляд устремился к новым туфлям. Они блестели в скупом свете, пробивавшемся сквозь окно, по которому хлестал дождь.

– Нет.

– Хорошая Девочка... – Исайя был уже ближе, и я резко подняла голову, чтобы определить его местоположение. Он приближался медленными, небрежными шагами, поднимая пыль за собой. – Я знаю, ты мне не доверяешь. Но если это касается Бэйна, мне нужно, чтобы ты сказала.

Я провела языком по губам, чувствуя, как сердце яростно стучит в груди. Большая часть меня отчаянно хотела довериться ему, но я не могла доверить даже самой себе это решение. Моё суждение было сомнительным. В конце концов, я доверяла Ричарду семнадцать лет, прежде чем узнала, что он всего лишь подлый человек, прячущийся за судейским молотком.

Но в итоге сердце победило разум.

– Он сказал, что узнал меня... и что скоро поймёт, откуда.

Единственной реакцией Исайи стало едва заметное моргание.

Я обхватила себя руками, словно пытаясь обрести опору в этом объятии.

– Если он знает меня, то, скорее всего, знает и моего дядю, и…

– Он просто играет с тобой, чтобы добраться до меня, – резко прервал он.

– Я не уверена. – Мысли путались, пока я анализировала слова Бэйна. Но его взгляд заставлял сомневаться. А вдруг он действительно меня знает? Может, он видел меня на одном из тех приемов, куда меня таскал Ричард? На тех глупых светских вечеринках я никогда не смотрела людям в глаза – знала, что потом меня накажут.

– Я не верю ему.

Уголки губ Исайи дрогнули, обнажая ухмылку.

– Я думал, ты никому не веришь. – Его улыбка стала шире, и я невольно застыла, разглядывая его безупречно белые зубы. – Мы даже не друзья пока, а ты уже мне доверяешь?

Я отпрянула.

– Я не говорила, что доверяю тебе. – Пауза. Руки скрестились на груди. – И не говорила, что мы станем друзьями.

Он пожал плечами.

– Но ты хочешь мне доверять.

Брови сдвинулись, руки напряглись.

– Неправда. – И неважно, что это была ложь. Я не стану ему доверять. Ни за что.

Его улыбка приковала мой взгляд, и мне показалось, будто дыхание покинуло тело, словно душа, возносящаяся на небеса.

– И ты хочешь со мной дружить. – Длинная рука потянулась ко мне, и он отбросил мою косу с плеча. – А это уже начало, Хорошая Девочка.

Мгновенное тепло разлилось по телу, едва я заметила его ямочку на щеке. Нет, я не могу с ним дружить.

Исайя сократил расстояние между нами, пока нас не разделял всего лишь шаг. Запрокинув голову, я увидела, как его беззаботное выражение сменилось чем–то мрачным.

– Ты передумала? Теперь, когда Бэйн начал угрожать?

Я стиснула зубы, сдерживая любые слова, готовые сорваться с губ. Мысли путались от его близости. По коже пробежали мурашки, будто он действительно касался меня. Хотя нет. Пугало то, как его присутствие будоражило меня.

Почти так же сильно, как мысль о том, что Бэйн знает, кто я.

– Нет. Но если он узнает, чем я на самом деле занята, что ты для меня достаешь, и доложит моему… – Я замолчала, будто мозг яростно кричал мне заткнуться. – Просто забудь. Не хочу, чтобы он бежал к моему дяде с докладом обо мне. Вот и всё.

Исайя засунул руки в карманы, и, взглянув на него, я увидела лишь его пристальный взгляд.

– Твой дядя, видимо, ещё тот экземпляр, раз одна мысль, что Бэйн может связать вас, вселяет в тебя такой ужас.

Он отвел глаза, следя за каплями дождя на стекле. Его резко очерченный подбородок был единственным, на чем я могла сосредоточиться.

– Если хочешь выйти из игры – скажи сейчас, чтобы я придумал, как выкрутиться и не загреметь еще глубже.

– Выйти из чего? Из репетиторства?

Его ледяные глаза снова встретились с моими.

– Да.

Паника толкнула меня к нему, и дрожащие пальцы впились в его предплечье.

– Нет! – Отчаянный крик эхом разнесся по пустому помещению. – Мне нужно то, что ты обещал.

Мне это было нужно так сильно, что я почти чувствовала вкус свободы на губах.

Его мышцы напряглись под моим прикосновением, и взгляд сам собой опустился к его губам.

– Хорошо. Потому что Комитет уже дал добро на наши занятия. Начинаем сегодня.

Наши взгляды встретились, и между нами словно что–то пробежало. Связь? Договорённость? Я не могла понять, что именно, но что–то щелкнуло внутри меня.

– Тогда встретимся в библиотеке в семь.

Панические нотки в голосе сменились облегчением, а угрюмое выражение лица Исайи вновь превратилось в его обычную хищную ухмылку.

– Пусть будет в восемь. У меня сегодня матч по лакроссу.

Я кивнула: – Хорошо. Увидимся в восемь.

Я уже собралась уходить, как его рука внезапно поймала меня за запястье.

– Тебе стоит прийти на игру.

Я нахмурилась, чувствуя, как его рука по–прежнему сжимает мою.

– На твой матч по лакроссу? Зачем?

Его взгляд резко ушел в сторону, и хитрая ухмылка исчезла без следа. Темные брови сдвинулись, пока он снова уставился в окно. В груди что–то сжалось – необъяснимое желание протянуть руку и коснуться его, дать понять, что все в порядке, что бы его ни мучило...

И это меня окончательно запутало.

С какой стати меня вообще волновало, что его что–то тревожит? Откуда эти дурацкие порывы? Глухая злость начала подниматься внутри от осознания собственной иррациональности – мне, похоже, вдруг взбрело в голову утешать кого–то вроде него.

Мы с Исайей не были друзьями. Напомню, в первый же учебный день он затолкал меня в кладовку – просто из мести. Я ничего о нем не знала, а это внезапное желание ставить его чувства выше своих должно было немедленно испариться вместе со мной из этой комнаты.

Но затем...

Я открыла рот и сказала то, что удивило нас обоих:

– Я приду на твой матч.

...Что?!

Он резко перевел взгляд на меня и тяжело вздохнул.

– Хорошо.

И, не говоря больше ни слова, подошел к двери и распахнул ее передо мной. Я вышла, стиснув зубы – настолько была шокирована собственным поведением.

Прямо перед тем, как я переступила порог, Исайя наклонился и едва коснулся губами моего уха. По коже мгновенно пробежали мурашки, но в отличие от страха, сжимавшего внутренности при близости Бэйна, теперь в животе трепетно вспорхнули бабочки.

До тех пор, пока он не произнес:

– Сделай одолжение. Держись подальше от Бэйна.

Его рука отпустила меня, дыхание больше не обжигало ухо. Я сглотнула и резко кивнула, прежде чем он направился по коридору своей фирменной, невыносимо самоуверенной походкой.