Текст книги "Хорошие девочки никогда не бунтуют (ЛП)"

Автор книги: С. Дж. Сильвис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 28 страниц)

Глава 34

Джемма

Порыв воздуха взметнул мои теперь прямые волосы, когда я втянула Слоан и Мерседес в помещение. Вечеринка была в самом разгаре – знакомые лица, танцующие в лучах света, и ощущение, что мы пришли последними.

Дверь захлопнулась за нами, и Слоан вцепилась в мою руку:

– Что это вообще значит?

– Что? – Я крикнула поверх громкой музыки, следя за бликами, прыгающими по стенам.

– Какая связь между нарушением правил и твоими рукавами?

Я стиснула зубы.

Слоан резко развернулась, заслонив собой моих беззаботных одноклассников. Её глаза, подведённые чёрным, сузились, а розовые губы сжались:

– Ты точно не...

Она бросила взгляд влево – кто–то проходил мимо. Как только они скрылись, я высвободила руку из цепкой хватки Мерседес и прижала ладони к почти оголённым плечам Слоан.

– Я клянусь, я не причиняю себе вреда.

Я увидела, как в глазах Слоан мелькнула тень печали, и задумалась – откуда эта реакция? Она выглядела словно раненая, будто затронутая чем–то личным.

– Вы думаете, что я... – я замялась, вспоминая термины из психологии за те пару месяцев в Веллингтон Преп, – режусь?

Слоан едва кивнула – видимо, я угадала.

– Это не так. – Я мягко улыбнулась, всё ещё наблюдая за её странной реакцией. – Причина, по которой я скрываю запястья, совсем другая.

Мерседес осторожно коснулась моей руки:

– Тебе не обязательно раскрывать все секреты. Но пообещай прийти к нам, если... – она замолчала, подбирая слова, – если почувствуешь себя слишком одинокой.

Брови сдвинулись, и, несмотря на окружающий хаос, я ощутила, как между нами тремя возникла незримая связь.

– Обещаю, – ответила я, вдруг осознав, как мне повезло с ними. Даже если после побега из Святой Марии мне придётся разорвать все контакты.

Они обменялись тревожными взглядами, но в итоге кивнули. Мои руки опустились с плеч Слоан, и мы снова сплели пальцы, привлекая внимание других студентов.

Они пялились на меня, будто я явилась голой, а не в этом наряде.

Я скользнула взглядом по своему облику, и живот предательски ёкнул.

Ноги было видно куда больше, чем на прошлой вечеринке.

Да, я носила юбки на уроках, но всегда с гольфами до колен, оставляя лишь узкую полоску кожи. А сегодня Слоан уговорила меня надеть её ботинки Dr. Martens – она была шокирована, что я не знаю эту марку.

Чёрная мини–юбка, которую одолжила Слоан, заканчивалась на середине бедра, а золотая молния сзади казалась слишком доступной для любого, кто подкрадётся сзади – например, для Бэйна. Мурашки пробежали по коже при воспоминании о прошлой вечеринке.

Слоан и Мерседес потянули меня вглубь зала, но я уже искала его взглядом. Ноги замедлились, когда я заметила его у каменной колонны в окружении незнакомых парней.

Он прислонился широким плечом к опоре, выглядя так же опасно, как я и предполагала: стрижка под ноль, подчёркивающая череп, тонкий шрам вдоль скулы, улыбка, обманчиво обаятельная. Я не отвела взгляд, когда он заметил мой интерес – будто почувствовал его даже на расстоянии. Его янтарные глаза казались способными обжечь при приближении.

Уголок губ дёрнулся в чём–то среднем между ухмылкой и оскалом – и мороз пробежал по спине.

Чёрт... Может, Исайя был прав насчёт него.

Мне нужно быть осторожнее, особенно во время ночных вылазок в арт–рум.

– Чёрт, дамочки, – раздался густой голос впереди, отвлекая меня от Бэйна.

Но я всё ещё чувствовала его взгляд – будто пальцы, оставляющие следы на моей коже.

– Выглядите просто... очень аппетитно.

Мы остановились перед парнем с глазами цвета тёплого мёда. Слоан толкнула его в плечо, высвобождая мою руку:

– Откуда тебе знать? Не думала, что ты вообще в курсе, каковы девушки на вкус, Мика.

Я смутно узнала его – вероятно, он был из моего класса по химии. Его тёмная кожа отливала золотом, а улыбка слепила, словно прикосновение солнца.

Он цокнул языком, сверкнув зубами в ухмылке:

– Как же иначе? Откуда бы мне знать, что мне не нравится вкус?

Я сохраняла каменное выражение лица, пытаясь расшифровать их диалог. Сильно подозревала, что это был эвфемизм. Сексуальные намёки – не моя стихия.

– Да как вообще можно не любить вкус киски? – Раздалось за спиной Мики.

Я обернулась и увидела подходящих Бунтарей. Сердце замерло, когда я поймала взгляд Исайи – он уже заметил меня.

Жар разлился по щекам, а комната будто сжалась до размеров спичечного коробка.

На нём были тёмные джинсы и привычные вансы, но сегодня он выглядел непривычно просто: вместо обтягивающей футболки, демонстрирующей рельефные руки – застёгнутая куртка; капюшон, натянутый так, что прятал половину лица. Пальцы дёрнулись от желания сдернуть эту маскировку. Появилась его знаменитая ухмылка – и я поклялась бы, что он протянул руку прямо в мою грудь, сжав сердце до остановки.

Чёрт.

Он действовал на меня как удар током – ошеломляюще, незнакомо. Будто стоишь на дрожащих ногах или тонешь в ледяной воде, не умея плавать.

– Нравится выходной от репетиторства? – Спросил он.

Я слегка пожала плечами, и свитер сполз, обнажив кожу. Прохладный воздух коснулся оголённого участка, и я тут же заметила, как взгляд Исайи прилип к этому месту. Его кадык резко дёрнулся, когда он сглотнул.

– Ну, допустим, – мой голос прозвучал слишком тонко, и внутри всё съёжилось от досады.

Исайя наклонил голову, и в его глазах вспыхнуло что–то, отчего на языке появился привкус опасного предвкушения.

Я не могла понять, что это было. Или что это значило.

Будто все эти вечера в библиотеке, где единственными звуками были стук его карандаша по столу и бешеный стук моего сердца, привели меня сюда.

К этому моменту.

К этому взгляду, от которого нервы в животе вспыхнули, будто подожжённые.

– Мы всегда можем уйти прямо сейчас, – он шагнул ближе, и его голос понизился, – и вернуться к... занятиям... если хочешь.

Мои глаза сузились, когда ухмылка Исайи стала ещё шире. Он что, играет со мной? Намеренно создаёт впечатление, будто наши занятия – прикрытие? Что он затевает?

Мика, отошедший в сторону, громко свистнул, пробиваясь сквозь музыку и мои скачущие мысли:

– Блин, вот сейчас я пожалел, что не люблю девушек. Кажется, у меня встал просто от того, как вы двое разговариваете.

Слоан закинула голову и рассмеялась, а Шайнер фыркнул:

– Чёрт, да у меня тоже.

Я знала, что покраснела, как помидор, но не могла понять, злюсь я или сгораю от стыда.

Опять.

Опять я в полном неведении, что за план у Исайи. Прямо как в тот раз на матче по лакроссу, когда он поцеловал меня в щёку – напоказ.

Неужели он снова разыгрывает спектакль? Для Бэйна? Чтобы все думали, будто между нами что–то есть – и следили за нами, не давая Бэйну вмешаться?

Я знала, что в школьном блоге уже обсуждали наши занятия, будто за ними скрывается что–то большее.

Исайя метнул в сторону Шайнера убийственный взгляд:

– Шайнер.

Шайнер подмигнул мне украдкой, и я едва сдержала улыбку. Остальные Бунтари мне действительно нравились, даже если они расхаживали по коридорам, будто с коронами на головах.

Да, сегодня я видела, как Шайнер отправляет парня в нокаут на матче по лакроссу – понятно, почему многие их сторонятся. Но последние дни они вели себя со мной на удивление тепло.

Кейд даже научил меня игре на телефоне, и мы сражались последние два дня. Я выигрывала – и это приятно, когда побеждаешь того, кто кажется безупречным.

Исайя раздражённо вздохнул в сторону Шайнера и сделал шаг ко мне.

Группа расступилась, а его походка напоминала движения хищника. Я сглотнула, подавляя желание отвести взгляд – это выдало бы моё смятение.

Но когда он подошёл так близко, что грудь коснулась моей, всё вокруг померкло.

Воздух сгустился.

Я чувствовала это.

Взгляды впивались в кожу, но, когда руки Исайи обхватили мои бёдра, вокруг нас сомкнулся непробиваемый щит.

– Что ты задумал, Исайя? – Прошипела я, заметив, что музыка стала тише. – Это повторение истории с лакроссом? Все начнут считать меня...

– Моей.

Его капюшон свалился, открывая голубые глаза, от которых по телу разлился ледяной ожог. Пальцы впились в талию – такие большие, что, казалось, он мог поднять меня одним движением, даже не напрягаясь. Я идеально помещалась в его руках. Дыхание застряло в горле, когда он наклонился к моему уху, и прядь его чёрных волн скользнула по чувствительной коже. Тело взорвалось противоречивыми сигналами: хотелось притянуть его ближе, но разум сопротивлялся. Я не понимала, что происходит, но каждое ощущение разрывало меня между «остаться здесь» и «сбежать в прошлое».

«Ты останешься нетронутой» – голос Ричарда хлестнул, но я увернулась. Останься в настоящем, Джемма. Просто останься здесь. В этот момент мне было всё равно, что за игру ведёт Исайя. Я доверюсь инстинктам. Забью на «правильно» или «нет». Этот выбор – только мой.

Не Ричарда.

Даже не Тобиаса, чьи последние слова эхом звучали в голове: «Выживи, Джемма. Просто выживи».

– Я собираюсь поцеловать тебя, Хорошая Девочка.

Мои губы приоткрылись, и горячее дыхание смешалось между нами.

– Потому что сейчас всем нужно понять – ты моя. Я кое–что обнаружил сегодня, и...

Моя спина прогнулась, когда его губы скользнули по коже.

– Просто доверься, ладно? Я поцелую тебя, и это будет выглядеть собственнически.

Его шёпот струился по уху, как гипнотический ритм, и я тонула в нём. В каждом слове.

– Я не выпущу тебя, пока здесь Бэйн.

Пауза. Комната закачалась.

– Ты согласна?

Мои пальцы впились в его запястья, грудь коснулась его. Я приподнялась на цыпочках, когда он отстранился, пылая этим опасным взглядом.

Мои губы медленно приблизились к его уху:

– Я не знаю, как это делать... – я мельком увидела глаза друзей за его спиной, – но я согласна.

Действительно ли согласна?

Я медленно опустила каблуки на пол и подняла на него взгляд – с такой искренностью, какой не показывала ещё никому в этой школе.

Я была абсолютно открыта с ним, даже если это выставляло меня неопытной и растерянной.

Кровь гудела, а сердце стучало так сильно, что я чувствовала его в каждом уголке тела.

Его взгляд скользнул за мою спину – к кому–то или чему–то – но лишь на мгновение.

– Ты не знаешь, как сделать что? – Между его бровей легла тень, и в глазах мелькнуло непонимание.

Новая волна тепла разлилась по телу, а комната сжалась ещё сильнее.

Музыка выключилась?

Казалось, музыка действительно стихла.

– Целоваться, – наконец вырвалось у меня, взгляд скользнул по его губам, а грудь сжалась. – Я не умею целоваться.

Его рот мгновенно приоткрылся – эти идеальные губы слегка разомкнулись. Пальцы на моей талии сжались, а челюсть напряглась. Потом он усмехнулся, и его глаза вспыхнули голодом.

– Так и думал. Помню твоё выражение лица тогда. Но не волнуйся.

Его рука скользнула к моему затылку, пальцы вплелись в волосы.

– Я научу тебя.

И затем… Затем он поцеловал меня – и я взлетела. Так же высоко, как бабочки в животе. И мне было всё равно, коснусь ли я земли снова.

Сначала Исайя поцеловал меня нежно – его губы были твёрдыми, но мягкими одновременно. Пальцы вцепились в волосы, и из моего горла вырвался странный звук.

В этот момент я будто приземлилась, но лишь на секунду. Потому что, как только я осознала, как бешено стучит сердце, его язык коснулся линии губ, и мои сами разомкнулись в ответ. А затем… Я начала целовать его.

Это было сладко–горькое чувство. Я знала, что это фальшиво. Что Исайя целует меня так же, как и других девушек. Но этот поцелуй стер все прежние прикосновения к моим губам. Он не был первым. Но он был первым, кого я по–настоящему хотела. И это что–то значило. Рычание Исайи прокатилось по моей коже, когда его язык скользнул по моему. Его хватка на моих бёдрах стала железной, а внизу живота разгорелось что–то новое и горячее.

Я не удержалась – слегка прикусила его нижнюю губу.

И если бы свет не погас в тот же миг, я бы отстранилась с извинениями.

Голос Брентли (это был он?) разнёсся из динамиков:

– Похоже, этот момент и станет началом Притязаний. Свет вернётся через час. Помните правила: не трогайте тех, кто не хочет участвовать. Выбирайте с умом.

– Чёрт, Джемма… – Исайя прошептал прямо в мои губы. – Чёрт.

Его пальцы сплелись с моими, и он потянул меня так стремительно, что я едва успевала. Глаза ещё не привыкли к темноте – особенно в этом подземелье, – но паника не накрыла, как обычно. Вместо этого я думала лишь об одном: как пощипывают губы и как каждая клетка тела будто пылает в огне.

Я хотела большего. Что–то настолько запретное, как прикосновения и поцелуи Исайи, должно было оставить чувство осквернённости и страха. Ведь именно это вбивали в меня с детства: «Ты должна оставаться нетронутой. Иначе станешь, как твоя мать – с испорченным разумом и порочным сердцем».

Но после одного прикосновения его губ… Будь он самим дьяволом, требующим мою душу – я бы отдала. Исайя начал нечто, что я точно собиралась довести до конца. Его поцелуй сделал меня неудержимой.

Ричард говорил, что хорошие девочки не нарушают правил.

Пусть смотрит, как я разбиваю каждое из них.

Глава 35

Исайя

Щелчок дверного замка – и всё стало острее.

Комната была такой же тёмной, как и подвал, но я знал каждый угол.

Я прижал хрупкую фигурку Джеммы к холодной бетонной стене, а колено втиснулось между её голых ног.

Юбка. Эта чёртова кожаная юбка.

Пальцы дёрнулись, чтобы расстегнуть молнию сзади, но я опережал события.

Ведь это ломало весь план. Поцеловать её. Пометить как свою. Затащить в подсобку. Прожить остаток вечера, чтобы все думали, будто мы трахаемся.

Вот и весь план.

Заставить всех говорить, приковать внимание к Джемме. Потому что чем больше глаз на ней, тем дальше Бэйну придётся держаться.

Ученики здесь лояльнее ко мне, чем к нему. Если он посмеет приблизиться к ней, когда все решат, что она моя, – его сдадут за секунды. Некоторые даже вмешаются. Он окажется под колпаком. Я не был уверен, что план сработает идеально, но нужно было действовать.

Остановить его. Особенно после тех фотографий.

Этот план придумали я и Бунтари – лучшее, что было под рукой, ведь, к сожалению, Бэйн неприкосновенен по приказу моего отца. Тихий стон отразился от каменных стен, вернув меня в реальность. Мы с Джеммой всё ещё тяжело дышали, оба оглушённые нехваткой кислорода.

Мои руки ощущали её тёплую кожу, а член был твёрд, как камень, уткнувшись ей в живот. Так хотелось обвить её ноги вокруг бёдер и притереться к её теплу.

Интересно, она мокрая? Что будет, если провести пальцами по внутренней стороне бёдер. Интересно, она позволила бы мне?

Только эта мысль промелькнула в голове – как Джемма запрыгнула мне на талию, словно прочитав мысли.

Голова закружилась, кровь ударила в виски.

Господи.

Джемма говорила, что не умеет целоваться, но её язык снова сплелся с моим, а из её губ вырывались такие звуки, что я терял контроль.

Я никогда не терял контроль.

Но, чёрт возьми, Паинька обвила меня своими хрупкими руками – и, боже, кажется, даже душу – и присвоила их себе.

Странное сжатие в животе заставило меня споткнуться на секунду.

Чёрт.

Я никогда не чувствовал ничего подобного.

И не знал, что с этим делать.

Я оторвал губы от её, втягивая воздух полной грудью.

– Какого чёрта… – вырвалось у меня, дыхание сбивчивое, прерывистое.

Джемма извивалась в моих руках, её тепло прожигало джинсы. Я запрокинул голову, выпуская хриплый стон.

– Что? – Её голос звучал так же густо от желания, как пульсировало у меня в жилах.

Мои пальцы впились в оголённые бёдра, и она резко вдохнула.

Брось её, чёрт возьми.

– Ты! – Прорычал я, не ослабляя хватки.

Свет. Где, блять, свет?

Я рванул к двери, нащупывая выключатель. Мягкий свет лампы залил комнату, и я почувствовал, как зрачки расширяются, пока я впивался взглядом в её затуманенные зелёные глаза, в распухшие от поцелуев губы, в алые от возбуждения щёки. А потом мой взгляд упал ниже – на её раздвинутые ноги вокруг моей талии. Юбка задралась ровно настолько, чтобы я увидел цвет её трусиков. Мир перевернулся. Колени подкосились. Вся проклятая школа содрогнулась.

– Я тебя отпускаю.

Боль мелькнула в её изумрудных глазах, но почти сразу сменилась... разочарованием? Её пухлая нижняя губа выпятилась – и это ударило прямо по моему члену. Она надулась – и какая–то извращённая часть меня захотела прикусить эту капризную губу. Да, чёрт возьми. Так вот она какая – настоящая Джемма, которую она так тщательно прячет? Та, что прорывается иногда сквозь маску хорошей девочки?

Я отстранился, и физическая боль пронзила меня.

Её пальцы затеребили подол юбки, скрывая следы от моих пальцев.

– Почему ты меня отпустил?

–Почему я тебя отпустил?! – Мой голос прозвучал почти как рык. Я резко развернулся к ней, впиваясь пальцами в собственный затылок, затем метнул взгляд, от которого она стиснула губы. – Ты сказала, что не умеешь целоваться.

Она прикусила губу, отбрасывая каштановые волосы на плечо:

– Я знаю.

– Ты солгала! – Рявкнул я. Терпеть не могу, когда мне врут.

Её глаза вспыхнули, она едва сдержала ответный выпад:

– Я не лгала!

– Ты серьёзно стоишь здесь и утверждаешь, что я был твоим первым? – Я оскалился. – Тогда в прошлой жизни ты была чертовой стриптизёршей. Слишком горячей. До одури.

Плечи Джеммы напряглись, по лицу пробежала тень.

– Я никогда не говорила, что ты – мой первый поцелуй.

По позвоночнику ударил раскалённый удар ревности – иррациональной, бессмысленной, но от этого не менее яростной. Мне хотелось разорвать в клочья любого, кто осмелился прикоснуться к ней до меня.

Её дрожащий голос вернул меня к реальности:

– Я сказала, что не умею целоваться. А не что меня никогда не целовали.

Я переварил её слова, повторяя их в голове, пока руки бессильно опускались по швам.

– Значит, ты уже целовалась. Я не был первым?

Конфликт был очевиден на ее лице. Ее прекрасные, ангельские черты, даже с редким макияжем на ее лице, собрались вместе от замешательства.

– Нет. Но... да?

Я отстранился, мои руки метнулись к шее. Я чувствовал себя натянутым, как тетива на гребаном арбалете.

– Это совершенно бессмысленно.

– Я знаю! – Резко сказала она, явно пытаясь что–то решить, и начала мерить шагами маленькую комнату. На её пути не было ничего, кроме грязного, рваного дивана, на котором было столько засохшей спермы, что я почувствовал её запах еще до того, как ступил сюда.

– Я в замешательстве, – наконец сказал я, проследив за каждым ее движением. Это то, что я чувствовал? Замешательство? Я определенно что–то чувствовал, но это было настолько новым, что я не мог этого расшифровать.

Она остановилась и развернулась на каблуках. Я поймал гладкость ее ноги и снова почувствовал реакцию моего члена. Я хотел ее. Я чувствовал себя диким, глядя на нее с другого конца комнаты. Моя грудь снова начала подниматься, когда кровь забурлила сильнее.

Я облизнул губы, и она положила руки на бедра, прямо под кремовый свитер, который теперь был лишь наполовину заправлен в юбку.

– Ты запутался?! – Закричала она, и я сделал шаг к ней. – Это я запуталась!

Я наклонил голову.

– Почему ты запуталась?

Ее взгляд метнулся в каждый угол комнаты, прежде чем она схватила меня. Теперь я был ближе, и я даже не помнил, как прошел остаток пути к ней.

– Потому что все это так ново для меня! И мне это нравится! Мне это очень нравится, а мне не положено. Это то, чему меня так долго учили, что это очень плохо.

Плохо? Мои руки потянулись к ней, когда она зажмурилась, поднося дрожащую руку к переносице. Ее слова были подобны быстрым ракетам, вылетающим из ее рта.

– И это даже не по–настоящему. Ты целовал меня из–за Бэйна, верно? Я всего лишь еще одна пешка в игре, и это все равно... Я знаю, что ты пытаешься защитить меня или уделить мне больше внимания, чтобы он оставил меня в покое или... что угодно...

– Кто сказал, что это не по–настоящему? – Прервал я ее, прежде чем она успела продолжить.

Её большие зелёные глаза широко распахнулись, поймав меня в ловушку. Я поднял руку, коснулся её подбородка, и большим пальцем провёл по её распухшей нижней губе.

Каждый нерв в моём теле оголился.

– Эта ситуация... неправильная. Я знаю. Я попросил тебя быть моим репетитором, прикрывать меня, когда мне нужно уйти с территории школы – чтобы избежать отчисления и всё равно делать то, что должен...

Я отвёл взгляд, понимая, что не стоит втягивать её ещё глубже в это дерьмо. Но она заслуживала правды – о чём я думал с самого вторника.

– Я в Святой Марии из–за Бэйна.

Даже смотреть на неё не мог – отвращение и ярость заполняли меня.

– Мой отец послал меня сюда, чтобы я доложил всё, что можно узнать о Бэйне и его отце. Хочешь поговорить о пешках? Я и есть пешка. Бэйн покидает школу – я следую за ним. Вот почему мне нужно, чтобы ты прикрывала меня. Почему мне нужен повод шататься по коридорам после отбоя. Почему я исчезаю из школы. Мой отец и отец Бэйна – отъявленные ублюдки.

Джемма вздрогнула, когда мой голос стал жёстче, но я не отпускал её подбородок.

Я поднял глаза от дивана, когда её тихий голос прозвучал в комнате:

– Я знаю всё о плохих людях, Исайя. Тебе не нужно ничего объяснять.

Челюсть свело, когда я изо всех сил сдерживался, чтобы не поцеловать её снова.

Джемма – не пешка.

Я не позволю сделать её ею.

Именно это и пытается провернуть Бэйн – использовать её против меня, как, подозреваю, он пытается использовать Джорни против Кейда, хоть причина мне до сих пор непонятна.

– Я поцеловал тебя при всех для вида – это правда. Но сам поцелуй не был фальшивым. То, что произошло между нами – что угодно, только не фальшь.

Я сглотнул, провёл языком по губам. Даже осознавая, что у нас нет будущего, я не мог сопротивляться. Тело горело от желания. Сердце стучало так сильно, что кровь звенела в ушах. Это было больше, чем просто влечение. Я не слепой.

Где–то глубоко зрели чувства, которые должны были отпугнуть меня от неё.

Но вместо этого я приблизился.

Наклонился к ней, отбросив мысли о Бэйне, отце, будущем, что меня ждёт, и её секретах. Только она и я – запертые в этой комнате, под холодными сводами Святой Марии. Что–то сдвинулось в груди, и мне отчаянно хотелось знать – чувствует ли она то же самое. Она – моя загадочная девочка.

Я гнусь пополам, даже не зная, что скрывается за этими зелёными глазами. Всё происходит слишком быстро. Уже не получится отрицать дыру, которую она прожигает во мне одним взглядом через столовую.

Чёрт, мне нужно прикоснуться к ней.

Спина Джеммы выгнулась, когда она прижалась ко мне, и ее глаза, похожие на глаза лани, почти украли у меня дыхание. Мой язык метнулся, когда я снова облизнул губы, моя грудь сжалась, умоляя меня заткнуться нахрен.

– Нам, наверное, не стоит сюда идти, Джемма.

 Наши взгляды встретились, и комната обвалилась.

– Это не продлится долго. Это ни к чему не приведет. – Лицо моей матери заполнило окраины моих воспоминаний, и снова, это должно было стать тем толчком, который заставил бы меня отойти, но я этого не сделал.

– Я знаю, – прошептала она, отрывая взгляд от моего рта и снова глядя на мое лицо.

– Я оставлю эту жизнь позади так или иначе.

Я отрывисто кивнул.

– И я не могу оставить свою.

Короткий вздох вырвался из ее сладких уст, и мои глаза закрылись, когда я вдохнул.

– В этом–то и весь смысл, да? Держать тебя здесь, в Святой Марии. Уберечь от исключения?

Я не ответил ей, потому что не мог заставить свои мысли оставаться в той прямой, контролируемой линии, от которой они никогда не отклонялись.

– Исайя? – Мои глаза открылись в одно мгновение, когда я посмотрел на нее. Зеленый цвет быстро притянул меня. – Ты поцелуешь меня снова?

Мои руки на ее талии становились все крепче, пока я не почувствовал, что она – единственное, что мне когда–либо понадобится, чтобы заземлить меня. Черт. Это было так плохо. Так чертовски плохо.

– Мой дядя сказал мне не развращать тебя, Хорошая Девочка.

Я знал, глядя на ее мягкое выражение лица и идеальные приоткрытые губы, что она была примерно такой же невинной, какой казалась. Она могла поцеловать меня так, будто была создана для меня, но она источала невинность с первого момента, как я ее увидел. И я не собирался лгать... это было чертовски заманчиво. Я хотел схватить ее чистоту своими дьявольскими пальцами и испачкать ее во всех отношениях. Я хотел заставить ее тело отвечать моему и никому другому.

– И ты собираешься слушать своего дядю? – Искренность ее вопроса вызвала у меня глубокий гортанный смешок.

– Я никогда не слушаю, что говорит мой дядя. Я буду целовать тебя снова и снова, пока ты не скажешь мне остановиться. – А может, и тогда не послушаю.

Едва заметное движение ее губ заставило комнату наклониться.

– Хорошо.