Текст книги "Хорошие девочки никогда не бунтуют (ЛП)"

Автор книги: С. Дж. Сильвис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 28 страниц)

Мне нетрудно было представить Бэйна в роли помощника отца – я знал, насколько тёмной и лживой может быть эта жизнь. И если Бэйн хоть немного похож на меня, он чувствует, что у него нет выбора. Но в этом–то и разница. Даже имея выбор, Бэйн всё равно встал бы на сторону отца. Он обожал власть. Её опьяняющее влияние читалось на его лице, пока они с мужчиной переговаривались, вертя пистолет в руках, словно это дар божий.

Они были испорченными до мозга костей. Оба.

Я не был святым и видел такое, о чём жалел и жалел, что не остановил. Но во мне хотя бы оставалось достаточно человечности, чтобы чувствовать вину и мучиться. Я хотя бы мог распознать человечность, когда видел её.

Но такие, как Бэйн, мой отец, его отец, даже отцы Брентли и Кейда… Они смотрели на других свысока, и им было плевать, кто пострадает. Человеческая жизнь ничего не значила для них. Будь иначе, Ковен давно был бы стёрт с лица земли. Они не позволили бы пыткам и слому человеческого разума процветать, как сейчас. Им это нравилось. От этого мне хотелось подойти и переломать им шеи. Возможно, это делало меня таким же ублюдком, как они. Но наказания были необходимы, когда их кто–то заслуживал. А они все заслуживали.

Сделав ещё один снимок, как Бэйн передаёт таинственному мужчине несколько стволов, я сунул телефон в карман и начал подниматься. Земля была скользкой под ногами, грязь чавкала, когда я развернулся, чтобы вернуться к Джемме.

Это была моя первая ошибка. Никогда не поворачивайся спиной к вооружённому человеку, сынок.

Пуля просвистела у самого уха, и на мгновение я замер. Это что..?

Следующее, что я осознал – я уже падал на землю, подчиняясь подсознательному инстинкту самосохранения, затем кувыркался, вскакивал на ноги и мчался к Джемме, как ошпаренный.

Это была моя вторая ошибка: взять её с собой.

О чём я, чёрт возьми, думал?!

Я не был уверен, то ли Бэйн меня заметил, то ли это охрана. Ковен хорошо защищен изнутри, и меня не удивило бы, если бы они выставили дозор снаружи – особенно во время сделки с оружием.

Сердце ёкнуло, когда раздался ещё один выстрел. Мысль, что я веду опасность прямо к Джемме, разрывала меня, но выбора не было.

В голове зазвучал голос Кейда: «Ты ведёшь себя безрассудно».

«Безрассудный» должно было быть моим вторым именем.

Дыхание стало прерывистым, а подошвы скользили по грязи, когда я резко остановился у машины. Распахнул дверь пассажира и влетел внутрь.

Джемма сидела за рулём, и как только она увидела меня, я крикнул: – ЖМИ НА ГАЗ!

Глава 38

Джемма

Я замерла. Лёгкие отказались вдыхать воздух.

– Джемма!

Исайя был промокшим с головы до ног. Его чёрные волосы, прилипшие ко лбу, казались ещё темнее обычного. Капли дождя застыли на ресницах, не падая даже когда он крикнул:

– Джемма, дави на газ!

Громкий звук пронзил воздух. Что это было?!

– Я не умею водить! – В панике выкрикнула я, глядя на руль, будто кожаная оплётка могла обжечь мне руки. В его голосе звучала тревога, и одного взгляда хватило, чтобы понять – мы в беде.

– Какого чёрта ты не умеешь водить?! – Его рука вцепилась в рычаг коробки передач между нами. – Газ справа, тормоз слева!

Кровь бешено пульсировала в висках, вызывая почти физический зуд.

– Джемма, тут или жизнь, или смерть! Дави! Сейчас же!

Он перевёл рычаг в режим драйва, моя нога сорвалась с тормоза – и я вдавила газ в пол. Шины пробуксовали на мокром асфальте, прежде чем мы рванули вперёд, несясь по улице.

Сзади снова раздался подозрительный звук. Исайя выругался сквозь зубы:

– Сбрось газ на секунду.

Я послушалась, полностью убрав ногу с педали. Он резко дёрнул руль влево, и мы влетели на соседнюю улицу.

Исайя почти не смотрел вперёд, сосредоточившись на том, что происходило сзади. Его руки мёртвой хваткой вцепились в руль с пассажирского сиденья, но мне удалось выровнять траекторию, прежде чем снова нажать на газ.

– Вот так, Джем. Ты молодец. Не сбавляй.

Он всматривался в боковое зеркало, его челюсть сформировала твёрдую линию.

Я не могла долго размышлять – реальность ситуации давила на плечи, и нужно было сосредоточиться на дороге.

Раньше мне приходилось убегать пешком, но я уже знала это чувство – когда между жизнью и смертью нет места сомнениям. Сейчас я испытывала то же самое и была готова на всё, чтобы унести нас подальше от того, от чего бежал он. От Бэйна?

– Ещё газ, – подал голос Исайя, его крупная ладонь по–прежнему лежала на руле. Он на секунду перевёл взгляд на дорогу, но тут же снова уставился в зеркало.

Мы оба вжались в кожаные сиденья, когда я сильнее нажала на педаль, изо всех сил стараясь держать машину прямо. Зеркало заднего вида было отрегулировано слишком высоко, и, если бы я случайно не поигралась с сиденьем, пока Исайя искал Бэйна, мои ноги вообще не доставали бы до педалей.

– Чёрт, – сквозь зубы процедил он. В его голосе звучала такая ярость, что у меня по спине пробежали мурашки. – Мне нужно тебя отсюда вытащить.

– Нас, – поправила я, сильнее вдавливая газ в пол, не отрывая взгляда от дороги. Впереди не было машин, но вдали уже виднелся поворот с изгибающимися белыми линиями разметки. Живот свело от страха. Газовать? Или тормозить?

– Исайя, что делать?

Он мельком глянул на дорогу: – Сбрось газ. Я помогу повернуть.

Дыхание стало горячим и частым, но я изо всех сил старалась сосредоточиться, несмотря на навязчивое ощущение погони, будто чьи–то когти царапали мне спину. Даже пережив подобное раньше, я не чувствовала себя увереннее – тело сжималось от той же паники, и на мгновение мне даже показалось, что я снова чувствую, как ветки хлещут по рукам и ногам, оставляя на коже жгучие царапины.

– Джемма. – Голос Исайи пробился сквозь туман в моей голове, и я тряхнула головой. – Дыши. Я чувствую, как ты теряешь хватку.

– Я... я про–прости, – пробормотала я, стуча зубами. Чёрт, опять! – Со мной такое иногда бывает.

Инстинкты «бей или беги» накатывали, словно удары хлыста по коже, но я решила бороться. Бороться с паникой. Этот страх был точной копией того, что я испытывала раньше – ужас перед поимкой и боль, что последует за ней. Это сводило с ума.

Исайя повернул руль за меня, пока я сосредоточилась на ровном дыхании и сбросила газ. Нога дрожала над педалями тормоза и акселератора, пока он выравнивал машину:

– Газ!

Я вдавила педаль в пол, вцепившись в кожаную оплётку руля.

– Что с тобой иногда бывает? – Он снова подкорректировал наш курс, хотя я уже начала понимать принцип. Но до полной остановки было далеко, и его помощь явно ещё требовалась.

– Я иногда... выпадаю. Как бы в транс. Помнишь, с Бэйном на той вечеринке? Когда паника поднимается и так напоминает прошлое, я...

Он резко прервал моё признание:

– Тебе раньше приходилось бежать, спасая жизнь, Джемма?

Ответ сорвался с моих губ прежде, чем я успела его обдумать:

– Да.

Затем я крепче сжала руль, выравнивая машину между разметкой.

– Мы что, и правда бежим, спасая жизни?

Рука Исайи соскользнула с руля и легла на мое колено. Нога дёрнулась, а по телу пробежали крошечные искры, добравшись до самых кончиков пальцев. Он не смотрел на меня, по–прежнему всматриваясь в боковое зеркало.

– Не стоило тебя брать. Прости.

Паника в его голосе, кажется, поутихла. Он всё ещё поглядывал в зеркало, но его челюсть больше не была напряжена, как камень. Я сосредоточилась на дороге – пунктирная линия разметки расплывалась перед глазами по мере набора скорости.

– Всё в порядке.

– Всё не в порядке.

Я почувствовала его взгляд на себе, будто миллион прожекторов внезапно ударили в лицо.

– И как, чёрт возьми, ты никогда раньше не водила?

Я рассмеялась – по–настоящему рассмеялась.

– Ну... – Я начала плавно поворачивать руль, следуя изгибу дороги. Рука Исайи убралась с моего колена, чтобы помочь мне скорректировать движение. – Мне просто никто не удосужился показать, как это делается.

Это была не вся правда. Ричард намеренно не позволял мне научиться водить – так он сохранял мою зависимость от него, вынуждая каждый раз просить о помощи.

– Ты уж извини, но я не позволю тебе покинуть Святую Марию, не научившись водить. Я тебя научу.

В груди расплылось тепло, и, хотя подспудная тревога ещё шевелилась, на моих губах появилась улыбка.

– Ты не позволишь мне уйти? Не знала, что мне требуется твоё разрешение.

Он пожал плечами: – Разрешение не нужно. А вот деньги и новые документы – да, так что...

Я промолчала. Что ж, тут он меня прижал.

– Мы почти у Святой Марии, – сказал Исайя. – Но пока не сбавляй газ. Нас никто не преследует, но лишние встречи ни к чему.

Я кивнула, продолжая давить на педаль. Так хотелось спросить, от чего он бежал и почему слежка за Бэйном возле психиатрической клиники обернулась борьбой за жизнь, но я промолчала. Я слишком хорошо знала, каково это – хранить секреты, которые нельзя раскрыть. Да и у меня самой были вопросы, требовавшие ответов. Например, почему эта больница казалась мне такой знакомой.

– Поверни налево, затем медленно закатывайся на территорию. Выключи фары.

Я сбросила газ и плавно повернула руль.

– Отлично, умница. Ты быстро учишься.

Едва он произнёс это, как мы оба резко дёрнулись вперёд – я слишком резко ударила по тормозам.

– Прости, – пробормотала я, убирая ногу с педали и снова нажимая на газ уже осторожнее.

Краем глаза я заметила его ленивую полуухмылку.

– Тебе не за что извиняться. Вообще–то, я считаю тебя чертовски потрясающей.

Словно сердце провалилось куда–то в живот. Дыхание застряло в горле, когда Исайя потянулся через меня – его мокрый свитер скользнул по щеке, когда он щёлкнул переключателем фар. Только когда он снова откинулся на сиденье, я смогла вдохнуть.

– Потрясающей в вождении? Кажется, ты льстишь, чтобы я почувствовала себя лучше.

Его большая тёплая ладонь снова легла на моё обнажённое колено. Лёгкий постукивающий жест по внутренней стороне заставил мир перед глазами поплыть.

– Я говорил не о твоих навыках вождения.

Я открыла рот, чувствуя, как жар разливается по щекам. Взгляд скользнул к Исайе – я пыталась понять подтекст его слов, – но вдруг его глаза расширились, и он рявкнул:

– ТОРМОЗИ!

Тормозить? Сейчас?!

Его рука сорвалась с моей ноги и ударила по рычагу передач в тот же миг, когда моя нога вдавила тормоз. Мы резко рванулись вперёд, но он успел выставить руку, защитив меня от удара о руль.

– Боже правый! – Я прикрыла рот ладонью. – Я что, только что разгромила машину директора?!

Не прошло секунды, как салон огласил грохочущий смех Исайи. Он запрокинул голову, и в полумраке резко обозначились контуры его сильного подбородка.

– Господи... Исайя! Это всё твоя вина!

Он засмеялся ещё сильнее. Плечи тряслись, когда он кулаком прикрывал рот, пытаясь сдержаться. Я уставилась на каменную стену, в которую мы чуть не врезались. На меня обрушился ливень стыда и страха, словно тысяча кирпичей свалилась на голову.

– Ты и вправду, блять, потрясающая, – выдавил он сквозь новый приступ смеха.

– ПОТРЯСАЮЩАЯ?! – Взорвалась я. – Исайя! Забудь, что мы тайком сбежали из Святой Марии, но мы только что угробили машину директора! И... – Я судорожно вдохнула, продолжая тираду, – у меня даже прав нет! Я сегодня нарушила все возможные правила!

Ни за миллион лет я не могла представить, что учёба в Святой Марии обернётся для меня разгромленной машиной директора посреди ночи – да ещё и в компании такого типа, как Исайя. Ни за миллион лет я не думала, что способна на такую... беспечность. Не говоря уже о том, что я намеренно игнорировала возможные последствия.

Но даже осознавая всё это, я чувствовала, как внутри поднимается смех. Сейчас было совершенно не время для улыбок, но щёки уже предательски подрагивали.

– Расслабься, – Исайя всё ещё хихикал, а его улыбка была настолько заразительной, что, задержись мой взгляд подольше, я бы согласилась на что угодно. – Нарушение правил – это только если тебя поймали. А нас не поймают.

Он открыл дверь и легко выскользнул наружу, унося с собой мою панику. Слоан говорила, что Бунтари опасны, и Исайя – живое доказательство. Опасный до мурашек, потому что в его присутствии мой мозг превращается в кашу. Рациональные мысли испаряются, страх растворяется, тревога исчезает. Остаётся только он – и моё бешено колотящееся сердце, которое, кажется, взлетает выше, чем когда–либо, стоит ему оказаться рядом.

Едва я выбралась из машины директора, ощущая, как прохладная морось оседает на волосах, его пальцы переплелись с моими, и мы побежали через лесную чащу обратно к школе.

– Ты ненормальный, Исайя, – прошептала я, когда он притянул меня ближе, продолжая спор. – Нарушение правил остаётся нарушением, даже если тебя не поймали.

– Кто сказал? – Он оглянулся на высокие деревья. – И не вздумай утверждать, что тебе не понравилось.

Я промолчала, пока он втаскивал меня в здание. Он был прав. Мне понравилось. Слишком.

– Думаешь, мне понравилось, что за нами гнались, а потом я разгромила машину?

– Уверен в этом, – его шёпот скользнул по уху, заставив меня вздрогнуть. Чем глубже мы пробирались в Святую Марию, тем громче становилась тишина. Наши мокрые ботинки поскрипывали на блестящем полу, но Исайя не спешил нарушать молчание. Его рука по–прежнему сжимала мою, когда он наклонился ещё ближе, заставив меня замереть. – Так же, как тебе нравится, когда я шепчу тебе на ухо.

Он не ошибался. Мне действительно нравилось. Тело вспыхнуло и заныло таким мучительным образом, что я потеряла дар речи. В голове царил полный хаос – чувства и гормоны бунтовали так яростно, что я замерла прямо посреди коридора.

Запрокинув голову, я встретилась с его взглядом. Мы застыли друг перед другом, и только мерцающие бра вдоль стен были свидетелями этого момента. Исайя смотрел на меня сверху вниз, и на его бесстрашном лице играла дьявольская ухмылка. Что–то между нами менялось – я чувствовала это.

– Нам не следовало целоваться так, как мы сделали это раньше.

Его слова ошеломили меня, и я почувствовала, как эмоции выходят из–под контроля. Однако его глаза не изменились – в клубках синевы по–прежнему плескалась озорная греховность.

– Почему? – Я развернулась к нему ещё больше.

Его грудь коснулась моей, когда он сделал шаг вперёд, стирая остатки дистанции. Пальцы вцепились в мой подбородок достаточно крепко, чтобы приковать внимание, но не настолько, чтобы причинить боль. – Потому что теперь, когда я распробовал вкус хорошей девочки, мне хочется только одного – развратить её.

Живот предательски ёкнул, и следующие слова вырвались сами:

– Так чего же ты ждёшь?

Лицо Исайи потемнело, тёмные брови нависли, будто вуаль... А потом... потом мир закружился.

Глава 39

Исайя

Я не стану развращать хорошую девочку. Не стану. Ни за что.

Сколько бы раз я ни повторял это про себя – ничего не помогло. Мои губы уже слились с её губами, а всё остальное перестало существовать. Её рот был сладким, манящим и на удивление жаждущим. Рычание вырвалось у меня из горла, когда я притянул её хрупкое тело к своей груди, и когда она вздрогнула, почувствовав мой напряжённый пресс, я едва не разорвал её одежду в клочья.

Жажда, какой я никогда прежде не испытывал, пронзила всё моё существо, искажая восприятие и сжигая разум. Мне было плевать, что она хрупкая, как говорил дядя. Плевать на её неопытность или на то, что мы с ней никогда не будем большим, чем сейчас. Плевать даже на то, что в жилах бурлило нечто куда более сильное, чем просто желание.

Ее поцелуй затягивал меня. Она затягивала меня. Эта связь... Между нами назревало нечто. Нечто настолько мощное, что все вокруг просто... замерло. Ее язык скользнул по моему, и я отстранился, едва успев остановить свою руку, уже начавшую продвигаться под ее рубашку, будто мы не стояли посреди чертового коридора.

И тут громовая волна осознания накатила на меня. Стоп.

Тихие шаги отвлекли мое внимание, и я резко сжал ее плечи. Нас не должны были поймать. Не сейчас. Не после того, как я осознал, насколько я жажду ее.

И как сильно хочу обладать ею. И защищать. И... черт, что я вообще несу?

– Пошли, – прошептал я, стремительно увлекая ее в ближайшую дверь.

Как только мы оказались внутри, я бесшумно закрыл дверь и огляделся. Столовая была закрыта в этот поздний час, и огромное помещение погрузилось в тишину. Лунный свет, просачивающийся через арочные окна, позволял разглядеть достаточно, чтобы убедиться – мы одни.

Я повернулся к Джемме и увидел, как она кусает губу, наполовину испуганная, наполовину возбужденная.

Мой...

Рот искривился на мгновение, но я тут же напрягся, заметив полоску света под дверью. Черт. Действуя быстро, я схватил Джемму за руку – она сладко ахнула, когда я потащил ее за собой, укрывшись за третьим столом. В мгновение ока я оказался на полу, грубо притянув ее сверху на себя. Она грохнулась на меня с тихим вскриком, и прежде, чем я осознал свои действия, уже заглушал его своим ртом.

Когда мои губы скользнули по её, мне каким–то образом удалось взять себя в руки и подтянуть нас обоих под длинную скамью и обеденный стол. Тот самый, за которым я сидел всю неделю, украдкой поглядывая на неё, пока она завтракала овсянкой со Слоан и Мерседес, выглядя чертовски идеально.

Джемма оторвалась от моего поцелуя, и я прижал палец к её губам.

– Какого чёрта, Исайя? – Прошипела она сквозь мои пальцы, её тёплое дыхание коснулось моего лица.

Я вдохнул её аромат и был вынужден отвернуться, чтобы снова не погрузиться в её губы.

– Как один поцелуй привёл к тому, что я оказалась под столом?

– Потому что ты хочешь этого так же сильно, как и я. Ты чувствуешь то же самое, когда мы касаемся друг друга. Мой голос звучал тихо, но в моих словах не было ни капли сомнения. Её тело напряглось, но также быстро расслабилось, когда я убрал пальцы с её губ и поцеловал кончик её носа. – Мне нравится целовать тебя, и тебе тоже. В этом нет ничего постыдного.

Моё сердце сжалось, и я проклял тот факт, что её поцелуй действовал на меня, как сыворотка правды.

Но стыд был. Глубоко внутри я знал, что мои слова правдивы, но я также понимал, что нас ждёт трагичный конец. Было неправильно делиться с ней своими эмоциями, даже если они были искренними, потому что у нас с ней никогда не могло быть ничего настоящего. Даже если бы она была другой девушкой – не той, что планирует сбежать из Святой Марии с новым именем и пачкой денег, – я бы не пошёл по этому пути.

Мне нужно было подавить эти чувства. Прекратить целовать её, касаться её, искать её взглядом, как только она входила в комнату. Мне нужно было соскочить с испытательного срока, чтобы перестать использовать её как прикрытие от надзора Комитета.

Но «нужно» и «хочу» – две совершенно разные вещи.

Джемма открыла рот, чтобы что–то сказать – вероятно, отрицать, что ей нравится целовать меня в ответ, ведь я чувствовал, что в её голове сейчас бушуют те же эмоции. Но дверь в столовую со скрипом открылась, и она резко вдохнула.

– Тссс, – прижался я к её губам, которые всё ещё были в сантиметре от моих. – Всё в порядке. Тише.

Чёрт, как же я хотел снова поцеловать её. Прикоснуться к ней...

Прошло несколько мгновений, прежде чем её губы приблизились к моему уху:

– Почему... – она прошептала так тихо, что я едва разобрал слова, – ...мне так хочется смеяться?

Уголки моих губ дёрнулись, а рука медленно обхватила её затылок, удерживая на месте:

– Потому что в глубине души тебе нравится нарушать правила со мной. Это весело.

Из её горла вырвался тихий, хрипловатый звук, перешедший в сдавленный смешок. О чёрт.

– Джемма, – предупредил я, чувствуя, как смех подкатывает и ко мне.

В этот момент луч фонаря мелькнул в проходе, а дверь столовой громко захлопнулась. Тот, кто патрулировал коридоры сегодня, явно что–то заподозрил – и я был почти уверен, что это кто–то из Комитета, потому что с нами–то всё всегда так – засунуться под стол посреди ночи! Часть меня размышляла, не лучше ли было дать себя поймать и сказать дежурному учителю, что мы с Джеммой возвращаемся с дополнительных занятий. Но было слишком поздно, мы находились далеко от библиотеки, и... я ещё не закончил с ней. Я не хотел, чтобы эта ночь заканчивалась.

Джемма дрожала, прижавшись лицом к моей груди и сдерживая смех. Я проклинал необходимость сохранять тишину – мне так хотелось снова услышать её смех. Он словно стирал часть той тьмы, что жила во мне. Как успокаивающая мазь. И мне нравилось, что теперь она не паниковала, как раньше. Неужели она наконец поверила, что я не дам ей попасть в беду?

Свет фонаря приблизился, и, хотя смех Джеммы был тише мышиного писка, капелька реальности всё же просочилась в наше укрытие.

Нас не должны были поймать.

Даже с улучшившимися оценками (в основном потому, что я теперь хотя бы сдавал работы), мне нужно было держаться подальше от неприятностей. Успеваемость могла успокоить Комитет, возможно, даже укрепить их доверие, но если бы меня поймали снова – будь то ночная прогулка или ситуация, когда я засунут под стол в столовой с девушкой посреди ночи, – это стало бы моим билетом на выход отсюда.

Джемма всё ещё дрожала, вцепившись в мой худи. Чёрт возьми, Джемма... Мне самому хотелось рассмеяться просто от того, что смеялась она, но вместо этого я приподнял бёдра, привлекая её внимание, затем оторвал её лицо от моей груди и прижался губами к её так сильно, что это мгновенно заглушило каждый смешок, готовый сорваться с её языка.

Ей потребовалась всего секунда, чтобы оправиться от шока и начать отвечать на поцелуй. И хотя я не закрывал глаз, следя за лучом фонаря, скользящим от одной стены столовой к другой, жар и интенсивность, с которой её губы отзывались на мои, были словно удар током.

Мои бёдра двинулись вперёд, и ноги Джеммы медленно разомкнулись, позволив моей напряжённой плоти коснуться её тёплой сердцевины. Господи, я чувствовал исходящий от неё жар даже через тонкую ткань. Я вцепился руками в её бёдра, удерживая на месте – если она начнёт двигаться, шуршание джинсов нас выдаст. А внимание было последним, чего нам сейчас хотелось.

Наши губы двигались в идеальном ритме, и Джемма, кажется, поняла необходимость тишины – ни единого влажного звука поцелуя. Это не было небрежным или поспешным. Это было медленно. Интенсивно. И чертовски горячо.

Как только дверь снова захлопнулась, а луч света исчез, Джемма оторвалась. Я убрал руку с её талии, поднёс палец к своим губам и велел ей быть тише. Она кивнула, и прядь её волос упала мне на плечо. Мышцы шеи напряглись, когда я приподнял голову, всматриваясь в темноту – не остался ли кто–то в зале.

Я почувствовал, как Джемма резко вдохнула. Мои бёдра прижались к ней, и мы словно слились воедино. Мы были так близки, что этот жгучий пульс отдавался в самой моей душе.

Мои глаза приковались к её, и на мгновение мы просто смотрели друг на друга – взгляды скованы, тела соединены. Её грудь замерла на вдохе, пальцы так и не разжали хватку на моей рубашке. Я сглотнул горячий комок в горле, и в тот же миг наши губы вновь сошлись в поцелуе – уже не том медленном и нежном, а яростном и неумолимом. На этот раз я не сдерживался. Мои руки сжали её оголённую кожу под юбкой, ткань трусиков скомкалась в моих ладонях. Её бёдра двигались над моими с такой уверенностью, будто она точно знала, что делает. Я подавил стон и ощутил дикое желание рыкнуть, слегка прикусив её губу зубами.

Мы двигались так чертовски быстро, что у меня даже не было времени спросить, хочет ли она этого. Если мы ступим на эту тропу – где между нами будут лишь жгучие поцелуи и похотливые прикосновения, – то падение после будет неминуемым. Нас, скорее всего, ждёт чувство вины, а может, даже сожаление.

Нет. Я никогда не буду сожалеть о её поцелуях. Они были слишком сладкими и восхитительными.

Я разорвал поцелуй, вытаскивая нас из–под стола. Прохладный воздух окутал наши раскалённые тела. Едва мы оказались на ногах, я подхватил её под юбкой и усадил на деревянную столешницу, где обычно стоят наши подносы, грубо раздвинув её ноги.

– Я говорил себе, что не перейду эту черту с тобой, – пробормотал я сквозь стиснутые зубы, пока её руки легли на мои плечи. – Но потом мы поцеловались.

– И всё изменилось, – закончила она за меня, приподнимаясь, чтобы приблизиться. Наши взгляды встретились, и воздух вокруг словно сгустился. Правда читалась в её глазах – та же, что была и во мне. Мы оба понимали: это нечто большее, чем просто прикосновения, и в конце концов нам, вероятно, придётся за это поплатиться. Но это не имело значения – по крайней мере, для меня.

В тот момент я не хотел ничего, кроме неё.

– Ты хочешь переступить эту черту? – Спросил я, приподнимая её подбородок подушечкой пальца. Длинные волосы упали ей за плечи, обнажая учащённо вздымающуюся грудь.

Она бросила взгляд на мои губы:

– Я не знаю, где эта черта… но кажется, я хочу переступить её с тобой.

Тихое сглатывание.

– Я говорила, что хочу, чтобы ты научил меня чувствовать себя хорошо. И я не передумала.

Я продолжал держать её хрупкий подбородок, пока она смотрела на меня любопытными глазами. Её язык тела кричал громче слов. От неё исходило такое сильное возбуждение, что я едва мог сосредоточиться на чём–то, кроме собственного бешеного пульса.

В её взгляде всё ещё читалась невинность – и мне страстно хотелось взять эту частичку чистоты и исказить её, пока она не превратится в совершенно развращённую, неузнаваемую версию самой себя. Она узнает, каково это – испытывать блаженство и быть вознесённой на уровень чёртовой королевы.

– Урок будет долгим, – начал я, сжимая её колено, которое неведомым образом сомкнулось вокруг моего бедра. – Но начнём с самого начала.

Её дыхание участилось, когда моя рука скользнула вверх по ноге, подол юбки отступил. Я наблюдал, как она ёрзает под моим прикосновением, как её взгляд нервно отводится в сторону.

– Посмотри на меня, – попросил я, снова захватывая её подбородок.

Когда наши взгляды вновь встретились, моя рука продвинулась чуть выше.

– Не грех получать удовольствие, Джемма. Если тебе нехорошо – ты заслуживаешь большего.

Из её губ вырвался неровный, нервный вздох:

– Мне всегда говорили, что это неправильно... То, что ты делаешь... То, что я чувствую...

Мои пальцы замерли на мгновение – я отложил эту информацию на потом.

– Они лгали.

Другая рука – та, что держала её подбородок, – скользнула по её влажной нижней губе. Я едва сдержал себя, представив, как вновь поглощаю её рот. Но если я начну целовать её, то не увижу дикого голода на её лице, когда мой палец войдёт в неё.

Я хотел наблюдать, как она теряет контроль. Я хотел быть причиной её горящих щёк

Ее глаза потемнели, когда моя рука добралась до края ее трусиков. Грудь вздымалась. Спина выгнулась. Волосы рассыпались по лицу, и лунный свет мягко упал на ее высокие скулы. Черт возьми, она была чертовски прекрасна. До боли. Смотреть на нее было почти мучительно.

Как только я зацепил палец за край ее белья, она содрогнулась. Такая отзывчивая.

– Исайя… – прошептала она, широко раскрыв глаза.

Она уже была такой чертовски мокрой. Мой палец скользнул по ее влажным складкам, и она застонала. Я не мог поверить, что до нее никто не дотрагивался. Или дотрагивался? Волна ревности когтями прошлась по моей спине. Я не выносил мысли, что кто–то еще мог видеть ее такой. Я хотел, чтобы она была моей.

Нервы сжали мне живот, а всепоглощающее желание защитить ее пробудилось во мне, пока я смотрел на нее сверху вниз.

– Ты чертовски прекрасна, Джемма.

Я нежно провел пальцем вокруг ее клитора, едва сдерживаясь, чтобы не ускориться. Торопиться было бы глупо. Я хотел, чтобы она доверила мне свое тело.

– Это чувство… – её дыхание стало прерывистым, щёки залились румянцем.

– Приятное, – прошептал я у её губ, прежде чем завладеть её ртом в поцелуе. Её язык ласкал мой, словно умоляя о чём–то, и в этот момент я ввёл кончик пальца в её узкие, влажные складки.

Она застонала прямо в мой рот, и эхо этого звука волной удовольствия прокатилось по моему позвоночнику. Её бёдра дёрнулись вперёд – это удивило её не меньше, чем меня. Мой палец проник глубже, а её руки вцепились в мои плечи так сильно, что я чувствовал давление даже через толстую ткань худи.

Поцелуй прервался – она запрокинула голову, задыхаясь, когда я начал медленно двигать пальцем в её тесных объятиях.

– Делай то, что приятно, Джемма, – прошептал я, касаясь губами её обнажённой шеи.

Я знал, что доведёт её до края, но сначала она должна была исследовать это новое ощущение блаженства. Я хотел, чтобы ей было комфортно – и, чёрт возьми, зрелище её бёдер, движущихся в такт моим пальцам, было самым сексуальным, что я когда–либо видел.

Боже правый…

Мои губы снова прикоснулись к её нежной коже, и меня внезапно охватило желание оставить следы на её шее. Хотя мне больше всего хотелось, чтобы весь проклятый мир знал, что она помечена мной, я понимал – это не в наших интересах. По крайней мере, не когда рядом Комитет. Я не хотел, чтобы они узнали, что я развращаю «хорошую девочку» Святой Марии. Мою подопечную.

Но именно этим я и занимался.

Я развращал её. Это было эгоистично, но я не мог остановиться. Ощущения были слишком хороши.

– О боже... – её голос сорвался в шёпот.

Моя рука скользнула под её блузку, и я почувствовал твёрдый бугорок соска даже через тонкую ткань бюстгальтера. Её сладкая киска начала сжиматься – и в этот момент я окончательно потерял контроль.

Я ввёл палец глубже, изогнув его к той точке, которая, как я знал, сводила её с ума, а ладонью коснулся её набухшего клитора. Пока мои губы сливались с её в поцелуе, а её ноги раздвигались шире, я сжал её упругую грудь и пробормотал:

– Я недостоин... Недостоин этого.

Я отстранился как раз вовремя, чтобы увидеть, как её рот приоткрывается, а глаза закрываются. Я почувствовал, как она кончает на моём пальце, и в тот же миг понял – я пропал.

Окончательно и бесповоротно.

Джемма Ричардсон завладела моей душой.