Текст книги "Хорошие девочки никогда не бунтуют (ЛП)"

Автор книги: С. Дж. Сильвис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 28 страниц)

– Выкладывай, дядя.

– Это твой последний шанс. Ты меня слышишь? – Мои пальцы чуть разжались. – Я хочу помочь тебе. Честно. Хватит специально всё портить, я больше не могу закрывать глаза на серьёзные вещи. Я потеряю эту школу, а она нужна и мне, и всем здесь.

Я молчал, и мы слишком долго смотрели друг на друга. Без слов говорили о том, в чем замешана наша семья – ни он, ни я не хотели произносить это вслух. Он сумел выбраться, но для меня всё не так просто.

– Исайя, – повторил он.

Я поднял руку: – Я слышал тебя.

Его строгий взгляд, слишком уж напоминавший отцовский, дрогнул. – У тебя есть выбор. Ты это понимаешь?

Я фыркнул и откинулся на спинку с явной силой. – Ты и сам не веришь в это, да?

Дядя на мгновение отвел взгляд, задумался, затем резко встряхнул головой и поднялся. Он обошел стол, за которым я лениво развалился в кресле, и присел на его край. Я приподнял подбородок, поймав его взгляд.

– Это твой последний шанс, и как бы мне не хотелось этого говорить… я обязан. Если Комитет узнает об этом или о любом другом твоем импульсивном поступке, тебя исключат. И тогда вмешается твой отец.

Он оттолкнулся от стола и направился к двери, проходя мимо меня.

Тишина повисла в кабинете. Я встал, продолжая стоять к нему спиной, и уставился на огромную карту в рамке, висевшую на стене за его пустым креслом. Как легко было бы просто уйти? Послать отца куда подальше и бросить фамилию, как когда–то дядя?

Но для меня всё не так просто. Это повлечет жертвы.

Например, Джека.

Я не поступлю с ним так, как Джейкоби поступил со мной.

Я не оставлю его одного в полной темноте. В последнее время я почти ничего не чувствовал, кроме злости, но где–то в глубине понимал: Джек для меня важнее всего.

– Ты мог бы сделать тот же выбор, что и я, – дядя бросил это мне вслед.

Я резко развернулся и впился в него взглядом. Мой бунтарский, наплевательский образ растаял, словно песок сквозь пальцы. – Я не сделаю этого с Джеком.

Его рука сжала дверную ручку, но перед тем, как повернуть её, он вздохнул: – Тогда возьми себя в руки. Комитет устанет от моих оправданий, и они напрямую сообщат твоему отцу о твоём отчислении. Больше никаких шансов.

Я фыркнул, готовый выйти за дверь и покончить с этим разговором: – Так что ты говоришь? Что мне стоит перестать трахать учителей? – Я усмехнулся вполголоса, пытаясь вернуть себе прежнюю невозмутимость. Его челюсть напряглась.

– Да, Исайя. Именно это я и говорю. Комитет уже дышит мне в спину. – Зелёные глаза стали каменными. – Если тебя исключат, я ничем не смогу помочь. И это если мне вообще позволят остаться на работе после всех твоих выходок. Ты же понимаешь, куда отправит тебя отец? Прямиком в Ковен. Скажи, что ты понимаешь. Если тебе кажется, что в Святой Марии плохо, то там тебя ждёт жестокое пробуждение.

Я не считал Святую Марию такой уж ужасной, но не стал говорить об этом. Вместо этого буркнул: – Я понял. Я знаю, что такое Ковен.

– Хорошо. Он распахнул дверь и усмехнулся: – В качестве наказания ты проводишь новую студентку, Джемму, в её комнату – 322 – и покажешь ей школу, пока я буду разгребать последствия.

Я закатил глаза. И это всё? Вот и всё наказание?

Прежде чем я вышел в коридор, он дёрнул меня за рубашку и прошептал: – Она хорошая девочка. Отведи её в комнату, покажи школу и оставь в покое.

Я усмехнулся, когда он отпустил меня: – Не волнуйся. Хорошие девочки – не мой тип, дядя.

Глава 3

Джемма

– Джемма! – Директор вышел из кабинета, его племянник следовал за ним по пятам.

Я быстро отвела взгляд от Исайи, хотя не могла игнорировать странное чувство в животе, когда наши глаза встретились. – Исайя проведет тебе экскурсию по школе, а потом отведет в твою комнату, чтобы ты могла устроиться, – он бросил на него предупреждающий взгляд, прежде чем снова улыбнуться мне. – Я зайду проверить тебя перед отбоем.

Мои губы слегка дрогнули в ответной улыбке, когда он развернулся и зашагал по пустынному коридору, оставив меня наедине с парнем моего возраста – впервые в... ну, вообще впервые.

Мы с Исайей стояли рядом несколько мучительно неловких секунд, пока он наконец не нарушил молчание своим спокойным, насмешливым голосом.

– Понравился разговор? – Спросил он, наклонив голову набок и изучая меня. Его голубые глаза сверкали чем–то, что должно было заставить меня насторожиться, но, к собственному удивлению, я не отвела взгляда.

– Что? – Притворилась я непонимающей.

Он усмехнулся, но в его глазах не было и следа веселья. Я проследила за движением его подбородка в сторону деревянной скамьи, на которой сидела минуту назад.

– Когда я заходил в кабинет, ты сидела вон там, – он кивнул в дальний конец скамьи. – Но, когда мы вышли, ты была уже прямо у двери. Так что я повторю вопрос. – Его брови на мгновение взлетели вверх, пока он небрежно засовывал руки в карманы. – Тебе понравилось слушать, как я трахал учительницу?

Неужели он действительно только что это спросил?

Мой язык стал тяжелым, будто налился свинцом. Казалось, если я попытаюсь заговорить, слова вырвутся в неправильном порядке.

Мои ресницы дрогнули, щекоча щеки, пока я продолжала смотреть на него. Чем дольше длился этот взгляд, тем сильнее стучало сердце. Его удары звучали в ушах так громко, что я задумалась, слышит ли их он тоже.

Прошло еще несколько секунд, прежде чем Исайя тихо рассмеялся и закатил глаза.

– Мой дядя был прав. Ты и правда хорошая девочка.

Мои кулаки мгновенно сжались от этих слов. – Не называй меня так, – резко бросила я, чувствуя, как ногти впиваются в ладони до боли. Я сама удивилась своей вспышке и оглянулась, словно ожидая, что Ричард появится из ниоткуда и потащит меня в подвал – каяться за грех не только резкого тона с Исайей, но и вообще за разговор с ним.

Когда я повернулась обратно, на лице Исайи расцвела дикая ухмылка. Его белые зубы сверкали за идеальными, розоватыми губами. – Хм, – только и пробормотал он, наклоняясь и хватая мою сумку.

Он развернулся и зашагал по коридору. Я последовала за ним, потому что не была уверена, что мне ещё оставалось делать. Но раздражение от его провокации, и того, что я на неё повелась, всё ещё клокотало во мне.

Коридор становился темнее с каждым шагом, словно мы приближались к вратам ада. Пустые, странно безликие стены привлекли моё внимание, а в следующий момент я уже стояла под массивной лестницей с тёмными деревянными перилами, которые, казалось, тянулись в бесконечность.

Исайя оглянулся на меня, всё также ухмыляясь своими точеными скулами, и затем легко взлетел по ступеням, будто олимпийский спринтер, таща мой чемодан. Его длинные ноги быстро сокращали дистанцию, и я едва поспевала. Вскоре мы оказались на площадке, где расходились ещё две лестницы.

– Направо – женское крыло, налево – мужское.

Я кивнула, и он продолжил: – Нам запрещено заходить на чужую территорию... кроме особых случаев. Но некоторые нарушают правила.

Мои брови поползли вверх, а он еле сдерживал смех. – То есть, парни пробираются к девчонкам... и иногда наоборот. Зависит от того, что за девчонка.

Он начал отступать к правой лестнице, идя задом и не сводя с меня ухмыляющегося взгляда. – Но с тобой такого не случится. Верно, Хорошая Девочка?

Я стиснула зубы и глубоко вдохнула, собирая всю волю в кулак.

Он рассмеялся, и я не была уверена, нравится ли мне, как сжалось сердце от этого звука. Я была наивной и плохо разбиралась в людях, но точно знала – он смеется надо мной. И мне это категорически не нравилось. От этого я чувствовала себя маленькой, а я уже чертовски устала быть маленькой.

– Перестань так меня называть, – сквозь зубы бросила я, скрестив руки на груди.

Он усмехнулся, стремительно развернулся и легко взбежал по оставшимся ступеням. Я сделала паузу, стараясь унять жар, разливавшийся в животе, прежде чем тяжело зашагать за ним. Когда я поднялась, он был уже в самом конце коридора, и его едва можно было разглядеть в густой темноте.

Коридор был длинным и мрачным, под ногами лежал темно–красный ковер. Стены освещали лишь редкие бра между дверями, отбрасывающие призрачное мерцание. Будь я суеверной, сейчас бы точно почувствовала легкую дрожь.

– Ты идешь? – Крикнул Исайя. – Или боишься темноты?

Я не ответила, медленно продвигаясь по мягкому ковру, проводя пальцами по ребристой поверхности стен из орехового дерева. Святая Мария казалась старинным средневековым замком, переделанным в школу–пансион. И вполне возможно, так оно и было. Каждая дверь, мимо которой я проходила, была массивной, из темного дерева с замысловатой резьбой. Чугунные дверные ручки с цепями внизу заставили меня впервые с момента прибытия почувствовать ледяной холодок вдоль позвоночника.

Я была в нескольких шагах от Исайи, теплый свет фонаря падал на его профиль, делая его черты еще более совершенными. Я стиснула зубы от этой невольной мысли, но тут же забыла о ней, когда позади раздался звон сталкивающихся цепей. Паника впилась в меня острыми когтями, и я буквально врезалась в твердую грудь Исайи, отскочив от него, как от кирпичной стены.

– Эй–эй! – Воскликнул он, его сильные руки обхватили мои плечи, стабилизируя меня.

Я резко вдохнула от неожиданного касания. От его ладоней исходило тепло, и когда он отпустил меня, я тут же сделала шаг назад.

– Исайя? – Раздался шепот–возглас. Я быстро обернулась и увидела стройную девушку с длинными ногами, выходящую из одной из дверей. – Пробрался в сп… – Она замолчала, когда её взгляд упал на меня. – О. А это кто такая?

Исайя вздохнул, его голос прозвучал резко: – Новая ученица. Возвращайся в свою комнату, Кэлли.

Она сердито фыркнула, скрестив руки на груди с детской дерзостью: – Ты кто вообще? Отец Исайя? Приказываешь мне идти в комнату… – Последние слова она выдохнула с пренебрежением, а Исайя ехидно усмехнулся.

– Помнится, ты пару ночей назад звала меня папочкой, так что да, можешь обращаться ко мне и так.

Мой рот слегка приоткрылся от изумления, а затем она крикнула: – Пошёл ты, Исайя! – Резко развернулась и захлопнула дверь.

Вау.

– Пошли, Хорошая Девочка, – Исайя прошептал мне на ухо, и я вздрогнула, прежде чем снова последовать за ним. Он подождал, пока мы не остановились перед дверью, которая, как я поняла, вела в мою новую комнату, и произнёс: – Если боишься темноты – советую раздобыть фонарик.

Я осторожно подняла взгляд, всё ещё чувствуя уязвимость из–за того, что так испугалась звука цепей, что буквально врезалась в него. И, если честно, было даже немного стыдно признать, что их с Кэлли перепалка отвлекла меня настолько, что я вообще забыла о цепях. Очень странно.

– Я не боюсь темноты.

Исайя изучающе посмотрел на меня, поднял руку, чтобы постучать, и спросил:

 – Тогда чего ты боишься?

На запястьях сжимались наручники. В рот запихивали кляп.

– Ничего, – ответила я с вызовом, пока его костяшки стучали в дверь. – Абсолютно ничего.

Он не отводил от меня ледяного голубого взгляда, пока дверь открывалась. Прежде чем я прошла мимо, его рука сжала мой локоть, и он прошептал прямо в ухо, обжигая дыханием: – А я–то думал, хорошие девочки не врут, Джемма.

Жар разлился по коже, словно я стояла в центре пылающей комнаты. Я чуть отклонила голову, обнажив шею.

– Возможно, я и не хорошая девочка, Исайя. – Вырвав локоть из его хватки, я шагнула в новое «жилище». Он задержался на пороге – наверняка потому, что был так же шокирован моим поведением, как и я сама. Не понимаю, что на меня нашло. Никогда в жизни я не говорила с кем–то так уверенно, как сейчас с ним. Я чувствовала контроль и полную его потерю одновременно, что было абсолютно абсурдно.

Но я точно знала: без Ричарда, который дышал мне в затылок и следил своими грязными, блестящими глазками–бусинками, я расслабилась. И это было опасно. Потерять бдительность рядом с кем–то, особенно с Исайей, могло потом выйти боком. Я не повторю ошибку.

Грудь сжалась, когда в голове всплыли обрывки воспоминаний последних недель, но они тут же испарились, как только я осмотрела комнату. Рот открылся сам: повсюду висели мерцающие гирлянды, превращая крохотное пространство в сказочный уголок, а не в подземелье, которого я ожидала.

– Понимаю, – раздался голос, привлекая внимание. В центре комнаты стояла миниатюрная девушка с чёрными волосами до плеч. Её улыбка была ярче розовой помады на губах. – Странно, да? Из жуткого коридора – в комнату, которая...

– …Прекрасна, – договорила я за неё, поднимая взгляд на потолок, где были приклеены объёмные бумажные бабочки. Комната дышала светом и воздушностью – двумя вещами, с которыми я почти не была знакома. Но соврала бы, если б сказала, что это не заставило меня почувствовать себя легче.

– Джемма, это Слоан. Слоан, это Джемма, твоя новая соседка.

Девушка снова улыбнулась, подошла ко мне и протянула руку: – Добро пожаловать в Святую Марию.

Я осторожно пожала её ладонь, краем глаза следя за Исайей, который пристально разглядывал меня с нечитаемым выражением лица.

– Ладно, я сваливаю, – наконец бросил он, всё ещё пригвождая меня взглядом к полу.

– А разве ты не должен провести мне экскурсию по школе?

– Экскурсию проведу я, – Слоан отмахнулась от Исайи.

Мои плечи тут же расслабились. Быть рядом с Исайей было изматывающе, даже если речь шла о паре минут. Я вела себя с ним как–то неестественно, и это меня пугало. Так лучше – Слоан проведёт экскурсию по школе вместо него. Так я смогу держать себя в руках.

Он вызывал во мне… что–то. Что–то, что я не позволю себе почувствовать. Это отвлекало.

– Отлично. – Исайя хлопнул в ладоши. – Увидимся, Хорошая Девочка. – Он подмигнул, и я покраснела до корней волос.

Как только он вышел, Слоан рассмеялась: – Ну, это Исайя. Он… немного чересчур, да?

Я тщательно подбирала слова: – Он заставляет меня нервничать. – Это была правда, но не вся. Он будоражил. И пугал. И заставлял гореть изнутри – так, что спина покрывалась испариной.

Она кивнула, её гладкие чёрные волосы колыхнулись: – Он всех девушек заставляет нервничать. Типичный плохой парень. Насквозь. – Слоан вздохнула: – Держись от него подальше, а то окажешься в чулане.

В чулане? Ненавидела, что отстаю от всех в этих подростковых штуках. Всего пара дней в Веллингтоне показала: школа – не то, чего я ждала. Я подсматривала, как сверстники живут «нормально», а их разговоры за ланчем заставляли краснеть даже за соседей по столу. Но мне было любопытно. Очень.

Я кивнула Слоан, делая вид, что поняла намёк про чулан, хотя не имела ни малейшего понятия. Но догадывалась: дядя Ричард точно не одобрил бы.

– Ладно, хватит об этом, – Слоан махнула рукой. – Давай обустроим тебя. Рада, что у меня снова есть соседка. Прежняя… ну, ей пришлось уехать. Срочно.

– Почему? – С любопытством спросила я. – Она что, нарушила правило?

Слоан закинула голову и рассмеялась, подтянув мой чемодан и поставив его на кровать напротив своей.

– Ох, Джемма. Мы все здесь нарушаем правила.

У меня ёкнуло внутри. Значит, Ричард отправил меня сюда нарочно? Это что, испытание?

– И это всё, что у тебя есть? – Слоан убрала волосы за ухо, оглядела меня с ног до головы и надула губы.

– Э–э… Да. – Заметив её недоумение, я поспешно добавила: – Я просто не знала, что брать, поэтому взяла только самое необходимое. Ведь здесь же выдают форму, да?

Она изучающе посмотрела на меня, и в её карих глазах мелькнула глубина.

– Ага. Выдают. Но после занятий её можно не носить. Можешь брать мои вещи, если хочешь. У меня куча одежды. Родители чувствуют себя виноватыми из–за того, что отправили меня сюда, вот и заваливают обновками.

– Они чувствуют вину? – Переспросила я, делая шаг к своей кровати.

Слоан с легким вж–жиком запрыгнула обратно на свою кровать, болтая ногами в воздухе. Она была крошечной – даже мои 165 см казались по сравнению с ней великаньими.

– Ага. – Она схватила маленькую розовую подушку с пайетками и обняла её. – Они оба военные, постоянно в командировках. Раньше за мной присматривала бабушка, но у неё началась болезнь Альцгеймера, и теперь она в доме престарелых. Больше оставить меня было не с кем, вот они и отправили в «лучшую школу–пансион страны». – Она пожала плечами. – Зато поступлю в хороший колледж, да?

Колледж. Какое несбыточное слово.

Я уже начала разворачиваться, чтобы распаковать чемодан (в котором не было ничего стоящего, кроме одной выцветшей полароидной фотки: я, мама и брат), как Слоан спросила:

– А ты почему здесь?

Неловкость повисла в воздухе, как запах протухшего мяса, пока я пыталась придумать ответ, который не вызовет лишних вопросов и – что важнее – не выдаст мою... особенность. В голове бушевала настоящая битва между тем, что считается нормальным, и тем, что выходит за эти рамки.

– Ты из хороших? Или из плохих?

Вторые джинсы в моих руках стали вдруг неподъёмно тяжелыми, когда я доставала их из чемодана.

– О чём ты? – Спросила я, оглядываясь в поисках места для одежды.

Слоан кивнула в сторону комода, придвинутого к стене рядом с абсолютно чистым письменным столом – если не считать какую–то брошюрку, лежащую на нём. У меня будет собственный стол? Когда я направилась к нему, Слоан выпрямилась, сидя на кровати.

– Ну, типа... Ты суперумная, и родители отправили тебя сюда ради поступления в топовый вуз? Или ты сирота с тёмным прошлым? – Последнее предположение прозвучало шутливо, но, чёрт побери, оно было не так уж далеко от правды.

Заметив моё замешательство, Слоан усмехнулась и посмотрела на меня с недоверчивым удивлением. – Ты же вообще ничего не знаешь о Святой Марии, да?

– Ничего не знаю, – ответила я.

Вообще–то это была полуправда. Ричард–то как раз рассказывал мне о Святой Марии, но я доверяла ему примерно, как собственной способности подбросить его в воздух. Спойлер: при его–то габаритах (втрое больше меня) это было невозможно.

Я заерзала на месте, нервно переступая с ноги на ногу.

– Не особо. Меня... дядя отправил. С ним я и жила до этого, – пробормотала я, опустив глаза.

На лице Слоан расплылось сочувствие – совершенно лишнее в данной ситуации. Для меня этот пансион был настоящим апгрейдом.

– Ох. Мне... э–э... жаль? – неуверенно протянула она.

Где–то в глубине сердца что–то болезненно дрогнуло, когда я поспешно отогнала прочь воспоминания о маме и Тобиасе.

– Всё нормально, – я махнула рукой, будто отмахиваясь от назойливой мухи. – Но, если отвечать на твой вопрос... – мне пришлось буквально выдавливать из себя слова, – я здесь в основном из–за учёбы. Ну и... тётя сейчас не в форме, дядя вечно на работе. Так что для всех было бы лучше, если бы я поехала сюда.

Ложь обожгла язык, словно глоток кислоты. Чистейшая неправда. На самом деле Ричард впихнул меня в Веллингтон Преп несколько месяцев назад только потому, что девочки из временного приюта (куда меня засунули после внезапного инсульта тёти) проболтались соцработнице про подростка, живущего в доме у судьи Сталларда. Естественно, возникли вопросы. А потом я сама добила все шансы на нормальную школу, доверившись не тем людям.

По правде говоря, я не могла доверять никому из окружения Ричарда. Вообще никому. Разве что одной настырной соцработнице, которая упорно пыталась докопаться, кто я такая и как оказалась у Ричарда. Хотя и ей я не доверяла по–настоящему.

– Так ты... – начала Слоан, но я резко отвернулась, почувствовав её подозрительный взгляд.

Спасаясь бегством в действиях, я принялась яростно швырять вещи в ящики комода, пока она не заговорила снова.

– Директор тебя полюбит.

– Почему ты так думаешь? – Я медленно развернулась к ней.

Слоан рассмеялась, снова закидывая за ухо блестящую прядь волос. Пальцы её второй руки рассеянно теребили пайетки на подушке.

– Потому что чем больше у тебя тараканов, тем больше он тобой интересуется. У него слабость к «доктор–кто–пропустил–серию» типам.

У меня отвисла челюсть – как раз в этот момент в дверь постучали.

Слоан спрыгнула с кровати и дружески хлопнула меня по руке:

– Не парься, Джемма. В Святой Марии у всех крыша поехала. Ты впишешься идеально. Она проворно подпрыгнула к двери и распахнула её, оставив меня с ощущением, будто в животе у меня осели тяжёлые булыжники.

Глава 4

Джемма

Я нервно поправила бордовый пиджак и вздрогнула. По коже бегали мурашки, будто я стояла на краю обрыва, а за спиной кто–то готовился столкнуть меня в ледяную бездну – туда, где меня ждало неизвестное.

Вечером, после того как Слоан официально причислила меня к «поехавшим» (что, по её намекам, здесь было скорее нормой), в комнату вошел директор. В одной руке он держал стопку новой формы, в другой – картонную коробку.

Пока Слоан с азартом рылась в коробке, директор вручил мне расписание и карту школы – на случай, если я заблужусь после экскурсии с Исайей. Которая так и не состоялась. Я не стала ему об этом говорить. Честно говоря, я была только рада.

Как только директор вышел из нашей комнаты, Слоан рассмеялась и напевно протянула: – Видишь? – Она указала на картонную коробку. – Ты ему нравишься.

Когда она подтащила меня к коробке, тяжелые камни в животе рассыпались в пыль. Внутри лежали школьные принадлежности, ноутбук и гирлянды, которые Слоан тут же развесила на спинке моей кровати. Это было единственное в моей половине комнаты, что словно говорило: «меня здесь любят», ведь больше у меня не было ничего, даже нормального одеяла. Но это было неважно. В ту ночь я спала крепче, чем за последние месяцы, хотя это, конечно, не сказать много.

Утром, схватив на ходу новый дневник, я вышла в коридор, а Слоан тут же взяла меня под руку и повела по темному коридору без окон, где толпились другие девчонки. Некоторые даже бежали по кроваво–красному ковру, с полотенцами на головах, крича, что опоздают на завтрак.

Мы со Слоан пришли как раз вовремя. – Держи, – она протянула мне поднос и кивнула в сторону раздаточной. Столовая выглядела так же средневеково, как и вся школа. Массивные деревянные столы стояли параллельно друг другу, а по краям возвышались кресла, достойные королей. По бокам тянулись длинные лавки, на которых, судя по всему, сидело большинство.

– Вау, – прошептала я, накладывая на поднос дымящуюся овсянку (которая, казалось, возникла из ниоткуда). Аромат корицы наполнил сознание, и я мечтательно вздохнула.

Слоан кивнула в ответ: – Да, еда здесь вполне приличная.

Я промолчала, пока она тащила меня за локоть к столу у французских дверей. Мы сели с краю, вроде бы никого не задевая, но вскоре стол заполнился до отказа, и все вокруг шептались, поглядывая в мою сторону. Я нервно поправила белый воротничок под колючим бордовым пиджаком и потерла высыпавшие на шее пятна.

Я привыкла оставаться незамеченной – затаиться в тени, не раскрывать рта и соблюдать правила. По натуре я была тихой и покорной, потому что знала своё место и понимала, что случится, если хоть на шаг выйду за рамки. Так что всё это? Это было ужасно.

– Эй, народ… – Слоан медленно поднялась, привлекая всеобщее внимание. Моё лицо пылало, я опустила голову ниже, и тёмные пряди скрыли моё выражение лица. Часть меня отчаянно хотела выпрямить спину и доказать себе, что я не та тихая, безвольная девочка, которой меня воспитали… но старые привычки не так–то просто искоренить. – Это Джемма. Моя новая соседка.

В столовой воцарилась тишина, нарушаемая лишь звоном столовых приборов и хлопками открываемых пакетов с молоком. Слоан прокашлялась, и я робко подняла взгляд, ощущая на себе тяжесть миллионов глаз. Я быстро пробежалась взглядом по их лицам – как при перемотке на видеомагнитофоне – и почувствовала лёгкий укол разочарования. Сначала я даже не поняла, почему. Я не ждала (да и не хотела) заводить тут кучу друзей.

Мне было слишком сложно сохранять видимость нормальности, не говоря уже о том, чтобы придерживаться своей легенды. К тому же, у меня были большие планы, в которых никто из присутствующих не фигурировал. Но когда французские двери снова распахнулись с грохотом, отвлекая всеобщее внимание, я вдруг поняла, почему ощутила тот легкий укол разочарования.

Исайя.

Я бегло осматривала длинные столы в поисках именно его. Искала те ледяные глаза, которые вчера зажгли во мне что–то необъяснимое.

От этой мысли мое лицо вспыхнуло еще сильнее. Я брела по неизведанным водам, неосознанно тяготея к чему–то настолько чуждому, что даже не могла дать этому названия.

Слоан плюхнулась обратно рядом со мной, взяла ложку и погрузила ее в липкую овсянку: – И вот – внимание с тебя переключилось.

Я несколько раз моргнула, не в силах оторвать взгляд от Исайи и его, похоже, приятелей, которые медленно входили в столовую с такой уверенной, обжигающей харизмой, что у меня по спине побежали мурашки.

– Ч… что? – Я запнулась, скользя взглядом по каждому из них, прежде чем снова остановиться на Исайе.

Они были безупречны. Каждый. Все до единого. Высокие… некоторые более поджарые, чем остальные, но у всех чувствовалась физическая сила – как у Тобиаса. Я до сих пор видела его в темноте своей комнаты, когда он отжимался миллион раз посреди ночи, зная, что я не могу уснуть. Он всегда оставался, пока я не засыпала, даже когда я умоляла его уйти, чтобы ему не влетело.

Я тихо вздохнула, отгоняя воспоминание. Школьные пиджаки Исайи и его друзей плотно облегали их широкие плечи, и вокруг каждого витала какая–то аура – будто ничто в мире не могло их потревожить. Расслабленно–сексуальные, с такой уверенностью, что все вокруг невольно пялились. Властные, в каком–то смысле, и это было чувство, не совсем мне незнакомое.

Я резко отвела взгляд от этой компании, когда в столовой снова воцарилась тишина. Слоан наклонилась ко мне:

– Я знала, что Бунтари вот–вот войдут. Поэтому и представила тебя быстро – понимала, что всё внимание к тебе испарится, как только они появятся. Решила, что лучше отстреляться сразу, чем тянуть, верно?

Она снова погрузилась в свой собственный мир, давая мне передохнуть, потом пожала плечами: – Ты интроверт. Очень похожа на мою прошлую соседку – она терпеть не могла, когда на неё смотрят.

У меня дрогнул уголок губы. Это было мило с её стороны – хотя ещё минуту назад мне хотелось опрокинуть её стул за то, что она выставила меня на всеобщее обозрение.

– Спасибо, Слоан.

Её жемчужные зубки сверкнули за розовыми губами, прежде чем она отправила в рот очередную ложку овсянки. У неё была милая улыбка – тёплая, дружелюбная. Мне даже захотелось подружиться с ней, хоть я и знала, что эта дружба не продлится долго. Но казалось, мы уже ступили на эту тропу, и я не была уверена, что хватит сил притворяться, будто мне отчаянно не нужен кто–то на моей стороне.

Я принялась завтракать, хотя живот сводило от нервов. Серебряная ложка снова выскальзывала из моих потных пальцев, когда я подносила ко рту очередную порцию овсянки с корицей. В столовой стало шумнее, и я заметила, как многие достают телефоны. У меня тоже был телефон – подарок Ричарда перед поступлением в Веллингтон Преп, – но лишь для вида. Я почти не пользовалась им: он предупредил, что видит все мои действия, так что я даже не прикасалась к аппарату. Одна только мысль, что он может проникнуть ещё глубже в мою жизнь, заставляла кожу покрываться мурашками.

Рядом со мной Слоан тихо рассмеялась, откладывая телефон на стол. Покачала головой и пробормотала: – Господи…

– Что? – Я спросила, положив ложку рядом с тарелкой. Я не могла проглотить ни кусочка больше, даже если завтрак был вкусным.

Слоан ненадолго встретилась со мной взглядом.

– В «Шёпотах Мэри» новый пост. – Увидев моё недоумение, она покачала головой. – Ой, забыла, ты же не в курсе. «Шёпоты Мэри» – это блог о сплетнях Святой Марии. – Она закатила глаза. – Обычно там пишут, кого трахнули Бунтари или про их очередные плохие мальчишеские драмы.

Мышцы моего лица оставались спокойными, пока она говорила, но я почувствовала, как жар разливается по щекам.

– Сегодня там пост об Исайе. – Она тихо усмехнулась, и моё сердце дрогнуло при звуке его имени. Почему? Почему так происходит?

Голос сначала дрогнул, но я прочистила горло: – Кто ведёт этот блог? Откуда они знают все сплетни?

Слоан пожала плечами: – Никто не знает. Но Бунтарям нравится внимание, так что они просто играют по этим правилам. Они слишком любят себя.

Последнюю фразу она произнесла с примесью восхищения и отвращения. Как будто её это раздражало, но в то же время завораживало. Признаться, я тоже чувствовала нечто подобное. Не раздражение, но, возможно, лёгкое любопытство. Мне хотелось расспросить о них подробнее. Почему их называли Бунтарями? И почему все так тянулись к ним – помимо очевидной причины: они были чертовски привлекательными.

Медленно, очень медленно и незаметно, мой взгляд скользнул от подноса Слоан, уставленного разными завтраками, к тёмному дереву стола, затем к моей овсянке – и дальше, вдоль длинного обеденного стола, мимо новых одноклассников. Я задержалась на стуле в самом конце – таком, словно он предназначен для короля.

Я резко вдохнула, и дыхание застряло у меня в горле.

– Почему, чёрт возьми, он так на тебя смотрит? – Прошипела у меня над ухом Слоан, но я едва услышала её. – Вернее, даже не смотрит, а сверлит взглядом?

Мой взгляд метнулся между ледяными голубыми глазами Исайи, будто этот цвет гипнотизировал меня, требуя покориться. Покориться чему? Я не была уверена. Но под столом у меня дрожали колени. Сердце пропустило удар, а в животе завертелось так, будто там бушевал ураган.

Резкий звонок оглушительно прозвенел, мгновенно выводя меня из оцепенения. Я дёрнулась, опустив глаза обратно в тарелку с овсянкой.

– Пойдём, – Слоан положила руку на мою. – Пора на урок.

Мои движения были резкими, ноги дрожали, когда я поднялась с длинной скамьи, и массивные деревянные ножки скрипнули по узорчатому кафельному полу. Пальцы впились в блокнот, а бумажное расписание смялось в моей руке.

– Ты в порядке? Это было... странно, да? – Слоан снова взяла меня под руку, и тело сразу потеплело от облегчения. Без её поддержки я вряд ли смогла бы идти ровно. И ещё я была безумно рада вырваться из–под власти этого взгляда.

– Да, всё нормально, – ответила я, украдкой оглянувшись через плечо. Я приготовилась снова встретиться с пронзительными голубыми глазами, но Исайя уже исчез.