Текст книги "А что, если бы"

Автор книги: Роберт Коули

сообщить о нарушении

Текущая страница: 34 (всего у книги 39 страниц)

Артур Уэлдрон
Китай без слез.
Если бы Чан Кай-ши не проиграл в 1946 году

Одна из последних статей настоящего сборника является и наиболее острой. Однако похоже на то, что не будь один человек упрям и азартен и не ошибись другой – истинный американский герой – в оценке обстановки, самого худшего, что принесла «Холодная война», можно было бы избежать. Не было бы ни Кореи, ни Индонезийской [304]304
  К войне за независимость Нидерландской Ост-Индии Советский Союз вообще не имел никакого отношения


[Закрыть]и Вьетнамской войн, ни Камбоджи, ни кризиса в Тайваньском проливе, ни «Красной угрозы» в Америке. Это означало бы спасение жизней более ста тысяч американцев, не говоря уж о неисчислимом множестве азиатов.

Азартным игроком являлся лидер националистов Китая Чан Кайши, в конце Второй Мировой войны поклявшийся покончить с господством китайских коммунистов в Маньчжурии. Вопреки советам американцев, он бросил против сил Мао свои лучшие войска, и весной 1946 года был, казалось, недалек от решающей победы. Но вскоре ему пришлось остановить наступление под нажимом генерала Джорджа Маршалла, пытавшегося примирить националистов и коммунистов. Сторонникам Чана уже не удалось восстановить наступательный импульс, и три года спустя их вытеснили с материка на остров Тайвань. Но что, если бы итогом гражданской войны стало образование не одного, а двух континентальных китайских государств?

Артур Уэлдрон, специалист по современному Китаю, является профессором международных отношений Пенсильванского университета и директором Азиатской студии Американского Института Предпринимательства.

Попробуйте представить себе эпоху «Холодной войны» без «Красного Китая». Надо полагать, что даже при сохранении угрозы, исходящей от Советского Союза и находящейся под жестким контролем русских Восточной Европы, этот период был бы куда менее устрашающим. Во всяком случае, без поддержки коммунистического Китая Ким Ир Сен никогда не осмелился бы вторгнуться в Южную Корею, а коммунисты Хо Ши Мина не смогли бы добиться успеха в Индокитае. Не случись разделения страны на коммунистический материковый Китай и антикоммунистический Тайвань, Тайваньский пролив не стал бы взрывоопасной зоной ни в пятидесятых годах XX века, ни в девяностых. Иными словами, без этого непредсказуемого источника конфликтов эпоха «Холодной войны» была бы совсем иной, и гораздо менее суровой.

Но имеет ли смысл даже размышлять о такой возможности? Да – ибо дальнейшее развитие событий в Азии явилось прямым итогом захвата Китая коммунистами. Всего этого могло просто не быть, если бы в 1946 г. националистический лидер Чан Кай-ши не совершил роковую ошибку.

 В конце предыдущего года, после капитуляции Японии, генералиссимус начал переброску по воздуху своих отборных частей в Маньчжурию, ставшую оплотом коммунистов. Красные, разумеется, сопротивлялись, но их войска не шли ни в какое сравнение с закаленными в боях ветеранами-националистами. Быстро продвигаясь на север, подразделения Гоминьдана за месяц тяжелых боев сломили сопротивление противника при Сипинджи и вернули себе всю южную Маньчжурию. Коммунисты бежали на север. 6 июня их полководец Линь Бяо получил приказ подготовиться к оставлению Харбина, ключевого пункта обороны севера. Но когда из города уже были видны приближающиеся отряды центрального правительства, Чан Кай ши остановил наступление – тем самым совершив ошибку, которую уже не смог исправить. Он упустил время, предоставив коммунистам возможность перегруппироваться и реорганизоваться. Его армия так и не вступила в Харбин, а тремя годами позже оказалось разбитой наголову, остаткам ее пришлось бежать на Тайвань. Чан, перефразируя старую поговорку, ухитрился выхватить поражение из зубов победы. Колоссальные последствия чего Азия и весь мир ощущают и по сей день.

Но чем объясняется странный поступок Чана? Увы, ответ заключается в двух словах: «давление США». К совершению непоправимой ошибки Чана подтолкнул американский генерал Джордж Маршалл, находившийся тогда в Китае с дипломатической миссией, целью которых было примирение националистов и коммунистов [305]305
  В январе 1945 года в Чунцине при посредничестве специального представителя Рузвельта генерала Харли (впоследствии американского посла в Китае) начались переговоры между руководством КПК и Гоминьдана. Однако вскоре они были прерваны из-за несговорчивости Чан Кай-ши, отказавшегося от созыва общекитайской конференции «демократических сил» по созданию коалиционного правительства и потребовавшего поставить войска коммунистов под свой контроль. После этого командующий американскими войсками в Китае генерал Ведемейер отдал приказ «не оказывать помощи лицам и организациям, не принадлежащим к чунцинскому правительству».


[Закрыть].

Кем же был сам Маршалл? При всем том вполне заслуженном уважении, каким пользуется этот храбрый солдат и выдающийся государственный деятель, в Китае он оказался не на своем месте. Мужественный и честный человек, он не сумел разобраться в коварных хитросплетениях азиатской политики. Желая принести мир, он посеял в Азии зерно «холодной войны» – что для самого Маршалла стало ужасным сюрпризом,

Когда после двойного удара – советского вторжения в Маньчжурию и американской атомной бомбардировки – Япония дрогнула и внезапно капитулировала, победы коммунистов в Китае не предвидел никто. К моменту неожиданного прекращения боевых действий коммунисты, по большей части, отсиживались на своих базах в Янани, вдалеке от бывшего ареной сражений северного Шэньси, и в любом случае не обладали внушительным военным потенциалом [306]306
  Это утверждение, мягко говоря, не соответствует действительности. Активно используя тактику партизанской войны, к которой совершенно не были приспособлены многочисленные и громоздкие армии Гоминьдана, войска китайских коммунистов развернули массовое повстанческое движение в тылу японцев, создав для этой цели Новую 4-ю армию (в дополнение к 8-й, ранее дислоцировавшейся в районе Янъани). В результате силы Народно-освободительной армии Китая по сравнению с 1937 годом значительно выросли. Одновременно поднялся и авторитет коммунистов – особенно на территории, находившейся под контролем японцев. К 1945 году 8-я армия, действовавшая к юго-западу от Пекина в большой излучине Хуанхэ, насчитывала 600 000 человек и еще около миллиона числилось в народном ополчении. Новая 4-я армия, действовавшая в районе Шанхая и Нанкина, имела в своем составе около 260 000. В контролируемых коммунистами районах проживало 95 миллионов человек. На этот момент в КПК состояло 1 200 000 человек. В то же время общая численность войск, признававших руководство Чан Кайши, достигала 4,6 миллиона человек – но значительная их часть подчинялась местным генералам-«милитаристам», которые не всегда были склонны выполнять распоряжения центрального правительства. Более того. В ряде мест коммунистам удавалось добиться перехода на свою сторону подразделений правительственных войск. Фактически с весны 1945 года обе стороны не вели активных действий против японцев, предпочитая копить силы в преддверии второго этапа гражданской войны, который считали неизбежным после разгрома Японии.


[Закрыть]. Все иностранные державы, включая СССР, признавали правительство Чан Кай ши в Чунцине в качестве единственной законной власти в Китае.

Сталин определенно не рассчитывал на победу коммунистов [307]307
  И СССР, и США предпочитали «играть на обе стороны», сохраняя активные контакты и с коммунистами, и с Чан Кай-ши.


[Закрыть]. Секретные пункты ялтинского соглашения предоставляли русским в Маньчжурии особые права и привилегии, однако Советский Союз не выказал ни малейшего намерения оспорить суверенитет Китая над этим регионом. По правде сказать, многие ожидали, что СССР попросту аннексирует эту территорию, за контроль над которой Россия и Япония боролись с конца XIX века и пребывание которой в недружественных руках создавало серьезную угрозу дальневосточным регионам Советского Союза и стратегическому порту Владивосток.

 Но если союзники, идя навстречу советским требованиям, согласились на расширение границ СССР в Европе, то почему то же самое не могло произойти и в Азии? Во всяком случае, американский журналист Эдгар Сноу, видимо располагавший серьезными источниками информации, предупреждал своих читателей о намерении Москвы закрепиться таким образом в северо-восточной Азии.

Проблема заключалась в категорическом неприятии подобного решения китайским правительством. Вступившее в войну с Японией прежде всего из-за Маньчжурии [308]308
  Это не так. Маньчжурия была захвачена Японией еще в 1931 —1933 годах, и тогда Чан Кай-ши просто отказался противостоять агрессору.


[Закрыть], оно на могло остаться безучастным свидетелем простой смены японских захватчиков на русских. Эти опасения заставили Чан Кай-ши отвлечься от внутренних проблем (каковых имелось в избытке) и сосредоточить внимание на северо-востоке.

Славу полководца Чан Кай-ши снискал в 1925—1928 годах, когда он, мгновенно воспользовавшись открывшейся, быть может на миг, возможностью, совершил со своей южной армией рискованный, молниеносный бросок на север (так называемый «Северный Поход»), результатом которого стало свержение военного правительства в Пекине и создание Китайской Республики со столицей в Нанкине. Эта операция, основанная на классической китайской стратегии «быстрых решений и быстрых действий», считалась образцовой. Достаточно отметить, что за всю многовековую историю Китая Чан оказался вторым вождем, которому удалось осуществить завоевание страны с юга [309]309
  В этой операции участвовали коммунисты (которые тогда входили в Гоминьдан), а руководство осуществляли военные советники из СССР и Германии. Если Чан Кай-ши и осуществлял какое-то руководство Северным походом, то исключительно административное – в то время он не обладал всей полнотой власти даже внутри Гоминьдана.


[Закрыть]. Его Маньчжурская операция 1946 года базировалась на той же концепции.

Два материковых Китая

Но несмотря на то, что Вашингтон являлся неизменным союзником Чана, многие американцы не жаловали китайского генералиссимуса. Он не знал ни слова по-английски, не доверял иностранцам и держался с ними настороженной. «Уксусный Джо» Стилуэлл, командующий американскими войсками на китайско-бирманско-индийском театре военных действий, презирал главу чунцинского правительства, называя его «дешевкой». Под руководством Чана Китай был обескровлен в бесплодной войне с Японией, и, кроме того, генералиссимус нес личную ответственность за чудовищный размах коррупции, экономический упадок и разгул насилия в стране. Коммунисты, власть которых народ еще не испытал на себе, выглядели предпочтительнее в глазах многих, включая осведомленных и мыслящих иностранцев.

 Что же до окопавшихся в далекой Янъани коммунистов, то начавшееся в августе 1945 года вторжение Красной Армии в Маньчжурию неожиданно открыло для них новые возможности. Стратегического значения Янъань не имела: коммунисты угнездились там в 1930-х годах, спасаясь от проводимой националистами кампании по «искоренению разбойников». Преимущество этого места состояло в близости к границе Монгольской Народной Республики, находившейся в то время под полным контролем СССР и способной стать для коммунистов последним убежищем в случае новой угрозы со стороны националистов.

Зато Маньчжурия представляла собой ключ к овладению всем Китаем. Именно с этого плацдарма начинались завоевательные походы, приводившие к воцарению в стране династий завоевателей. Последний раз именно маньчжуры – народ, давший провинции свое имя, – в 1644 году повели отсюда наступление на Пекин и основали великую династию Цин, правившую до 1912 года.

Простейшее решение коммунистов состояло в том, чтобы переместить свои вооруженные силы и управленческий аппарат из Янъани в Маньчжурию следом за освобождением последней от японцев наступающей Красной Армией. Советы и впрямь способствовали этому, и отдельные отряды коммунистов даже перебазировались на новое место по находившимся под советским контролем железнодорожным путям [310]310
  Северный Китай с Маньчжурией связывает всего одна железная дорога Баотоу – Хух-Хото – Калган – Пекин – Мукден. Но она начиналась значительно севернее Особого района и до сентября 1945 года находилась на территории, занятой японцами. Войска из района Янъани можно было перебросить в Маньчжурию по южной железной дороге Сиань —Кайфын – Тяньцзинь —Мукден, но для этого необходимо было контролировать территорию в большой излучине Хуанхэ.


[Закрыть], однако существовала серьезная проблема. На словах Советы признавали Маньчжурию частью единого националистического Китая и не имели официальных дипломатических отношений с коммунистическими властями.

Однако коммунисты – и советские и китайские – считали себя принадлежащими к международному братству единомышленников, а потому искали и находили приемлемые формы сотрудничества. Коммунистические отряды дислоцировались за пределами столицы провинции, именовались «местными отрядами самообороны», а их поддержка со стороны советского командования (весьма весомая) объявлялась «неформальной». К тому же Советы не допустили того, чтобы армия националистов вступила в Манчжурию и приняла там капитуляцию японцев [311]311
  Интересно, а как автор предполагал бы это сделать? Отложить прием оружия у капитулировавших японцев до прихода частей правительственной китайской армии? Китайские коммунисты официально сотрудничали с Гоминьданом, поэтому у советского командования были все основания расценивать их как представителей Китая. Впрочем, подобные юридические тонкости в то время мало кого интересовали. В Маньчжурии трофейное японское оружие передавалось коммунистам совершенно официально и открыто, а после оккупации ее южных районов правительственными войсками, оно отправлялось со складов в Порт-Артуре на транспортах, зафрахтованных китайцами у частных владельцев (зачастую эти суда были американскими).


[Закрыть].

При негласной поддержке осуществлявшей военный контроль над провинцией Красной Армии коммунисты прибрали к рукам местную гражданскую администрацию. Поначалу они не уделяли первостепенного внимания созданию сильной армии, но зато учреждали в каждом маньчжурском городе или селении партийную ячейку. Возможно, они рассчитывали на постоянную защиту со стороны советских войск.

 Тем временем националисты развернули активную дипломатическую кампанию, добиваясь скорейшего вывода Красной Армии из Маньчжурии [312]312
  Советские войска были выведены из Маньчжурии в мае 1946 года – через два месяца после того, как здесь начали сосредоточиваться войска Гоминьдана.


[Закрыть]. Эта кампания увенчалась успехом – в то же время став первым шагом к роковому решению Чан Кай-ши.

Представим себе, каким могло стать политическое будущее Азии, не поведи Чан спор с советскими и китайскими коммунистами за контроль над Маньчжурией. Думается, в этом случае здесь возникло бы что-то, похожее на азиатскую Восточную Германию – «Китайская Народно-Демократическая Республика», территория которой почти наверняка ограничивалась бы Манчжурией и которая стала бы дополнением к Корейской Народно-Демократической Республике, провозглашенной Советами в Пхеньяне [313]313
  Весной 1948 года на территории Южной Кореи (южнее 38-й параллели) состоялись выборы в Национальное Собрание Республики Корея. Они проводились в условиях полицейского террора, не были тайными (бюллетени выдавались по номерам) и бойкотировались большинством политических партий Юга, в том числе и правыми. Международные наблюдатели зафиксировали большое количество нарушений, но тем не менее комиссия ООН под давлением США признала итоги голосования. 15 августа 1948 года была провозглашена Республика Корея, после чего на Севере в течение месяца были организованы собственные выборы и объявлено о создании Корейской Народно-Демократической республики. После этого до конца года с севера страны были выведены все советские войска.


[Закрыть]. В отличии от «Китайской Народной Республики», созданной Мао Цзэ-дуном и его армией в 1949 году после долгой гражданской войны, государство китайских коммунистов в Маньчжурии находилось бы под полным контролем Москвы.

Среди китайских коммунистических лидеров было немало учившихся в СССР и еще больше тех, кто считал Советский Союз образцом для Китая. Подобно Чжоу Энь-лаю, они верили, что «настоящее в СССР – это будущее для Китая». Даже Мао – не учившийся в СССР, не бывавший там ранее и вообще не имевший никаких связей с Советами, в начале «Холодной войны» инстинктивно склонился на одну сторону – на сторону Москвы. Таким образом, китайская коммунистическая верхушка почти наверняка согласилась бы с вариантом создания (по примеру ульбрихтовской Германии) социалистического Китая под патронажем СССР. Коммунисты ожидали этого, свидетельством чему служит их усиленное внимание к контрою над административными органами.

Но что, если бы Мао, подобно югославскому руководителю Тито, проявил непокорность [314]314
  Конфликт СССР и Югославии начался летом 1948 года и закончился в 1955 году визитом Н.С. Хрущева в Белград.


[Закрыть]? В коммунистической Восточной Европе подобные строптивцы попросту исчезали, «кончали жизнь самоубийством» [315]315
  Нам известен только один случай – в 1948 году покончил самоубийством Ян Масарик-младший, министр иностранных дел Чехословакии.


[Закрыть]и еще как-либо сходили со сцены, и нет оснований полагать, что в марионеточном Китае дело обстояло бы иначе. Власть Мао в партии отнюдь не являлась абсолютной. Многие коммунисты ненавидели его. В начале 1950-х годов СССР явно поддерживал в Маньчжурии заговоры против Пекина. Они провалились, но в описанных нами обстоятельствах Москва, вероятно, добилась бы своего. В конце концов Югославия была защищена своим географическим положением [316]316
  Если бы автор этих строк посмотрел на географическую карту Европы, он вряд ли бы написал такое.


[Закрыть]и имела свою – никогда не зависевшую от СССР! – армию. А вот Маньчжурия лежала вблизи советских границ, и даже националисты гарантировали предоставление СССР особых стратегических прав в этой провинции.

 Более того, красный Китай в Маньчжурии вполне мог бы – во всяком случае, в начале своего существования – стать довольно благополучной страной. В отличие от большей части остального Китая, Манчжурия не была перенаселена, помимо плодородной почвы она располагала богатыми природными ресурсами, включая залежи угля и железной руды (японцы даже успели построить там большой сталелитейный завод). Порт Далянь обеспечивал морские торговые связи со всем миром, а Китайско-Восточная железная дорога была связана с железнодорожной сетью СССР. В экономическом отношении Маньчжурия являлась самым перспективным регионом Китая.

Когда в Китае разгорелась гражданская война, американские советники отговаривали Чан Кай-ши от намерения овладеть Манчжурией, полагая, что такая попытка может поставить под угрозу его власть надо всем Китаем. Надо полагать, что в Москве тоже считали вполне приемлемым существование в Китае проамериканского режима, ибо это буквально толкало коммунистов Маньчжурии в объятия СССР.

Хорошие границы способствуют добрососедским отношениям. Когда в Европе завершилась Вторая Мировая война, Красная Армия и войска союзников остановились на согласованных заранее демаркационных линиях. Местные горячие головы (каковых хватало и среди коммунистов и среди антикоммунистов) напрасно пытались столкнуть великие державы между собой. Страсти разгорелись лишь вокруг Берлина и вокруг Югославии, но на то были особые причины, а в остальном противостояние огромных армий проходило на удивление спокойно.

Думается, если бы державы-победительницы согласовали заранее политическое будущее Азии, и там получилось бы нечто подобное. Раздел Китая на большой некоммунистический и маленький коммунистический мог быть осуществлен таким образом, что это лишило бы Мао Цзэ-дуна (равно как Ким Ир Сена и Хо Ши Мина) возможности втягивать великие державы в разрешение региональных споров. В результате этого Азия имела шанс стать гораздо спокойней.

«Вы начали это!» Коммунисты возлагали вину за разразившуюся в стране гражданскую войну на своих противников, и у их были к тому основания. Маньчжурский поход Чан Кай-ши положил начало пожару, охватившему весь Китай.

К концу войны лучшие войска Чана дислоцировались на китайско-бирманско-индийском фронте. Ветераны боев с японцами в джунглях Индокитая были переоснащены и прошли переподготовку в Индии под руководством американских инструкторов. В состав командования входили самые одаренные и смелые китайские полководцы – такие, как выпускник Виргинского военного университета генерал Сун Лин. Посланные в Маньчжурию Новая 1-я и Новая 6-я армии, закаленные, как лучшая сталь, несравненно превосходили по своим боевым качеством любые силы, какие могли собрать коммунисты [317]317
  Хочется спросить: в каких это боях были закалены «ветераны-националисты» генералиссимуса Чан Кай-ши, армия которого с 1937 года терпела одни лишь поражения и к концу 1944 года фактически оказалась выведенной из войны?


[Закрыть]. К тому же в отличие от полупартизанских коммунистических отрядов эти регулярные части располагали сильной современной артиллерией.

В распоряжении Чана имелась и авиация. Он разделял характерное для китайцев преклонение перед новейшими военно-техническими достижениями и с самого начала войны с Японией симпатизировал взглядам генерала Клэра Ченно, являвшегося сторонником всемерного укрепления воздушных сил – в отличие от эмиссара Рузвельта генерала Стилуэлла, делавшего ставку на сухопутные войска [318]318
  Стилуэлл считал Ченно проходимцем и мошенником, разворовывавшим (совместно с китайским генералиссимусом) американскую военную помощь. Он даже добился возбуждения против Ченно уголовного расследования – но в итоге дело замяли, а сам Стилуэлл был отправлен в отставку.


[Закрыть].

Постепенно в уме Чана стал вызревать план кампании, образцом для которой должен был послужить «Северный поход» конца 1920-х годов. Коммунисты не ожидали войны, и в случае вывода советских войск вооруженные силы националистов могли пройти сквозь Маньчжурию, как нож сквозь масло. К тому же наличие авиации позволяло войскам Гоминьдана преодолеть проклятие всех сухопутных войн в Азии – затруднения с перемещением войск в связи с бездорожьем. Используя транспортную авиацию, Чан мог забросить десант в тыл коммунистов, а также связать воедино разбросанные по огромной территории гарнизоны и обеспечить их бесперебойное снабжение [319]319
  Традицией войн в Китае являлись миллионные армии. Интересно, сколько десятков тысяч транспортных самолетов потребовалось бы Чан Кай-ши, чтобы осуществить подобную операцию? Стоит напомнить, что к весне 1946 года у Гоминьдана имелось всего около 500 боеспособных самолетов.


[Закрыть].

Такое видение перспективы (не слишком отличавшееся от продемонстрированного пару десятилетий спустя американцами во Вьетнаме) в то время казалось вполне оправданным. Советский Союз согласился на вывод своих войск из Маньчжурии, и части националистов хлынули на освобождаемые Красной Армией территории. Переброска войск – сначала по воздуху – началась уже осенью 1945 года. Они покатились вперед, сминая застигнутых врасплох, совершенно не готовых к такой войне коммунистов. Правда, у ключевого железнодорожного узла Сипинджи сломить коммунистов удалось лишь после месячного сражения. Их предводитель Линь Бяо волна за волной бросал под огонь националистов необученных новобранцев, включая 100 000 фабричных рабочих из Чаньчуня [320]320
  В середине апреля 1946 года (на момент занятия коммунистами Чанчуня) армия Линь Бяо насчитывала 35 000 человек. Общая численность коммунистической Маньчжурской народной армии составляла 300 000 человек, она была достаточно хорошо оснащена трофейным японским оружием. Всего к этому моменту китайцам было передано 328 000 винтовок, 5200 пулеметов, 5220 орудий и минометов, 743 танка и бронемашины, 1224 автомобилей и тягачей, 612 самолетов, причем артиллерия была укомплектована обученными расчетами на 53 %, а авиация имела 37 % подготовленных экипажей.


[Закрыть]. Лишь 18 мая – потеряв 40 000 человек, что составляло половину его армии, – Линь Бяо бежал на север.

 Произошедшее потом заставляет вспомнить знаменитый приказ Гитлера, остановивший преследовавший британцев вермахт у Дюнкерка и превративший решающую победу Германии в стратегическое поражение [321]321
  Дискутировать о Дюнкерке можно долго и плодотворно. Стоит напомнить лишь, что к моменту получения из Лондона приказа на эвакуацию войска союзников сохраняли общее численное превосходство над противником, а немецкие ударные части перешли к обороне из-за отсутствия ресурсов и горючего.


[Закрыть].

В то время генерал Маршалл искренне пытался решить неразрешимую задачу создания коалиционного правительства из коммунистов Мао и националистов Чана. Никакой предварительной договоренности об отказе Чан Кай-ши от ввода войск в Маньчжурию не существовало, однако когда это случилось, коммунисты принялись громогласно обвинять Чана в коварстве и подрыве доверия, необходимого для сотрудничества и достижения мирного соглашения; В январе 1946 года Маршаллу удалось добился заключения перемирия, но оно очень скоро оказалось нарушенным, и теперь коммунисты, ища спасения от наступления националистов, оказали давление на американцев, призывая к немедленному вмешательству.

И Маршалл прислушался к их просьбам. Используя весь авторитет США – богатейшей и могущественнейшей страны лежавшего в руинах послевоенного мира, – он надавил на Чана, требуя остановить наступление. И Чан сдался.

Ошеломленные военачальники умоляли его изменить это решение, втолковывая, что захват Харбина будет означать полную победу над вооруженными силами коммунистов в Маньчжурии, но тот в ярости ответил своему главнокомандующему: «Ты уверяешь, будто захватить город будет совсем просто, но знай ты причины, по которым мы не можем захватить его, ты бы понял, что мне совсем не легко будет его не взять». Впоследствии Чан называл прекращение наступления худшей ошибкой, совершенной им за все время борьбы с коммунистами [322]322
  23 мая 1946 года гоминьдановские войска вновь заняли Чанчунь, 19 мая – Гирин, а 5 июня – город Шаньчен в 40 километрах южнее Мукдена. После этого Чан Кай-ши заявил, что дает коммунистам 15 дней на вывод их войск из основных промышленных центров Маньчжурии и севера страны. Встреча генералиссимуса с Маршаллом состоялась лишь 7 июня, а 15 июня Чан Кай-ши отдал приказ о начале наступления на контролируемые коммунистами районы в прибрежных провинциях Шаньдун и Цзянсу к югу от Пекина. В середине июля Маршалл подал в отставку, и 26 июля 1946 года ему на смену прибыл профессор Л. Стюарт, миссия которого также оказалась безуспешной. В конце июля гоминьдановские войска начали наступление от Пекина на Калган, а 20 августа развернули действия в провинции Чэндэ с целью отрезать Маньчжурию от Северной группировки коммунистических войск, располагавшейся вокруг Янъани.


[Закрыть].

Сумей китайский лидер не поддаться давлению Маршалла, он вполне мог могучим пинком вышибить коммунистов из Маньчжурии и поставить весь мир – не только Вашингтон, но и Москву – перед свершившимся фактом. Хотя существовала вероятность и того, что коммунисты могли перегруппироваться и нанести удар по растянувшимся коммуникациям наступавшей армии. Несомненным остается одно: приказ остановиться лишил Чана шансов одержать военную победу.

 Армия националистов утратила наступательный импульс. Подобно Сизифу, они почти достигли вершины – и на последних шагах внезапно покатились назад. Но предположим, что Чан вовсе не стал бы вступать в борьбу за Маньчжурию. Сосредоточенные на основной территории Китая его войска были бы гораздо сильнее, и это могло бы сыграть решающую роль. Более того, это сулило серьезные перемены в отношениях как с Вашингтоном, так и с Москвой. В случае продолжения столкновений на основной территории Китая гнев Маршала обратился бы против коммунистов, да и Советы, видя, что Чан не намерен оспаривать их право на контроль над северо-востоком, пошли бы на соглашение с ним, и согласились ограничить зону коммунистического влияния одной Маньчжурией.

Мао, само существование режима которого обеспечивалось бы лишь наличием в Маньчжурии советских военных баз, оказался бы в полной зависимости от Москвы, которая лишь усиливалась бы по мере интеграции региона в экономику советской Сибири и Дальнего Востока.

Разумеется, нашлись бы коммунистические вожди (хоть бы и тот же Мао), желавшие установить власть над всем Китаем, но поднаторевшие в такого рода демагогии советские политики объяснили бы им, что всекитайская пролетарская революция вовсе не отменяется, а лишь откладывается до наступления исторически неизбежного краха капитализма, когда некоммунистические страны, словно созревшие фрукты, сами попадают им в руки.

Такой довод Сталин привел французским коммунистам, просившим о силовой поддержке для прихода к власти во Франции после разгрома нацистов. Ссылаясь на прогнозы своих экономических «гуру», он предложил им потерпеть всего несколько лет. Мировой кризис капитализма близок, а до той поры не стоит дразнить США и Англию понапрасну.

Но, как показало время, «гуру» ошибались. Не только советские, но и многие американские экономисты действительно ожидали, что за Второй Мировой войной должен была последовать Всемирный кризис – так же, как Великая Депрессия последовала за Первой. Но кризис так и не разразился. Напротив, свободная рыночная экономика начала возрождаться, сначала медленно, а потом – как казалось в то время – с просто волшебной скоростью. В Германии произошло «экономическое чудо», Япония совершила взлет к вершинам технологии и качества. Гонконг, сонный, заштатный колониальный порт у южного побережья Китая, стал подниматься из нищеты к процветанию пока, в конце столетия, не превзошел по размеру дохода на душу населения Великобританию.

Если бы вместо вторжения Чана в Маньчжурию и начала гражданской войны произошел простой раздел Китая, то Шанхай – важнейший экономический центр восточной Азии – оказался бы в пятидесятые годы открытым для свободной торговли, а не страдал одновременно и от ограничения торговых связей с капиталистическим миром, введенных коммунистами, и от эмбарго против коммунистов, наложенного Западом. Огромные рынки, равно как колоссальные людские и материальные ресурсы долины Янцзы, объединились бы для свершения азиатского экономического чуда. Когда в восьмидесятых годах Китай отказался от самых закоснелых и вредных коммунистических догм в экономике, это повлекло за собой настоящий экономический бум. А ведь откажись националисты от притязаний на север, этот бум мог бы начаться двадцатью годами раньше.

Это означало бы осуществление в Китае стратегической трансформации того же рода, какая имела место в Германии и Корее. В Корее север традиционно являлся промышленным, а юг сельскохозяйственным, так что раздел в том виде, в каком он произошел, был на руку Пхеньяну. Но Южная Корея со временем опередила Север по всем параметрам, так что к 1990-м годам на Юге сформировалось процветающее демократическое государство [323]323
  С утверждением насчет процветания Южной Кореи (правда, начавшегося сравнительно недавно) можно согласиться – но вот относительно демократии автор что-то напутал.


[Закрыть], тогда как Север докатился до голода и разрухи. Полная несостоятельность экономического курса ГДР на фоне успехов ФРГ определили способ объединения страны после 1989 года.

Маньчжурия являлась важнейшим в Китае центром горнодобывающей промышленности и металлургии. Вся остальная страна не располагала подобным индустриальным потенциалом. Но попробуем смоделировать ситуацию, которая сложилась бы после раздела страны. Уже к шестидесятым-семидесятым годам Юг наверняка вырвался бы вперед. Уделом Маньчжурии, как и всех стран, где приходили к власти коммунисты, должна была стать экономическая и технологическая отсталость, тогда как Югу было уготовано место в ряду «азиатских экономических драконов»

 За их первоначальную жертву Чану и националистам воздалось бы сторицей. Ко времени смерти генералиссимуса в 1975 году «красный Китай» на северо-востоке был бы не более чем карликом в сравнении с его державой.

Можно сказать, что имело бы место повторение с точностью до наоборот нынешнего соотношения сил между Тайванем и материковым Китаем. По мере того, как коммунистический север попадал бы во все большую технологическую и финансовую зависимость от своего процветающего южного соседа [324]324
  Каким образом? Чуть выше автор говорил о полной политической и экономической зависимости Маньчжурии от Советского Союза.


[Закрыть], а его население, в силу невозможности не допустить приема радио и телевизионных программ соседней страны в пограничной зоне, все больше проникалось бы демократическими и рыночными идеями, ситуация скопировала бы ту, что сложилась в Германии. Китайскую Демократическую Республику ждало такое же фиаско, как и Германскую.

Но раздела страны не произошло. Чан перебросил свои войска в Маньчжурию и вскоре после этого все пошло прахом.

Приказ остановить наступление, бесспорно, стал важнейшей причиной постигшей его неудачи. Но на избранном генералиссимусом пути таились и другие, не столь очевидные опасности. Помимо всего прочего, при всем превосходстве Чана в военном отношении рассчитывать на легкую победу было бы ошибкой. Отступать из Маньчжурии коммунистам было некуда: за эту, используя выражение Сунь-Цзы, «местность смерти» они намеревались сражаться до последнего. И не только намеревались, но и дрались: в длившейся с 1946 по 1948 год войне на истощение сложили головы десятки тысяч коммунистов. Дабы остановить националистов, Линь Бяо проливал реки крови и гнал своих людей в самое пекло, не считаясь ни с какими потерями.

Кроме того Линь и другие коммунистические военачальники постарались сделать все возможное для того, чтобы сравняться с противником в вооружении и боевой технике. Советы передали им свою, а также трофейную японскую артиллерию и создали артиллерийское училище. С получением коммунистами тяжелого вооружения бои стали боле затяжными и кровопролитными. Появление у коммунистов зенитных орудий позволило им прервать воздушное сообщение армии Чан Кай ши с удерживавшимися националистами городами Маньчжурии [325]325
  Как зенитная артиллерия (в отсутствии истребительной авиации) может прервать воздушное сообщение, а в особенности полеты ночью, на большой высоте и в плохую погоду – остается загадкой


[Закрыть]. Сотни тысяч отборных солдат Чана увязли в бесплодных позиционных боях, обороняя растянутые коммуникации и не имея возможности сконцентрироваться и перейти в способное переломить ситуацию решительное наступление.

В Маньчжурии коммунисты имели два существенных преимущества. Во-первых, на своей территории они могли сосредоточивать силы в опорных пунктах, тогда как Чану приходилось метаться по всей провинции, отражая их удары то здесь, то там. Во-вторых, разбитые коммунистические отряды всегда могли укрыться от преследования в районах дислокации советских воинских частей [326]326
  В очередной раз напомним, что советские войска были выведены из Маньчжурии в марте—мае 1946 года. Единственным местом, где силы коммунистов действительно могли укрыться от противника, являлся Ляодунский полуостров с советской военно-морской базой Порт-Артур.


[Закрыть].

Коммунисты воспользовались имевшимися возможностями. Инициировав восстание в Шаньдуне, что позволило отвлечь часть националистических сил от Маньчжурии, они укрепили свое положение, вынудили националистов перейти по всему Китаю к обороне, а потом, нарастив свою наступательную мощь, стали медленно вгрызаться в позиции противника.

Это походило на нападение термитов, протачивающих ходы в прочном с виду строении. С 1945 по 1947 год дела националистов (по крайней мере, с виду) обстояли не так уж плохо. Они одержали несколько впечатляющих побед, большая часть страны находилась под формальным контролем их правительства. Но чаша весов начала склоняться в другую сторону: Гоминьдан слабел, а коммунисты набирали силу. В 1948 году войска Чана были окончательно вытеснены из Маньчжурии, причем разбросанным по различным городам, беззащитным изолированным гарнизонам не осталось ничего другого, кроме как сдаваться один за другим. Прилив сменился отливом – армия Чана покатилась назад и в 1949 году распалась под сокрушительными ударами коммунистических сил.

 Потрясение от победы коммунистов (так называемая «потеря Китая») ввергла Америку в самый суровый за весь период «Холодной войны» период, получивший название маккартизма. А всего через несколько месяцев, в июне 1950 года, воодушевленная успехом единомышленников Северная Корея напала на Южную. Этот кризис оказался гораздо опаснее всего, происходившего в Европе, так что и без того холодные отношения с Москвой сковал настоящий мороз.

Теперь нам известно, что поразительная победа китайских коммунистов не только подтолкнула Ким Ир Сена к попытке блицкрига против Сеула, но также побудила Сталина и Мао поддержать это начинание, ибо они искренне верили в его успех. Очевидно, они решили, что раз Вашингтон, не поморщившись, проглотил захват коммунистами огромного Китая, то едва ли американцы встанут на дыбы из-за маленькой Кореи. А ведь раздел Китая скорее всего исключил бы такое развитие событий: без маньчжурской авантюры Чана не было бы и корейской авантюры Кима.

Кроме того, поддержка Штатами Тайваня вбивала еще один клин между Вашингтоном и Москвой, а без победы коммунистов в Китае эта проблема просто бы не возникла.

И наконец, приход к власти коммунистов во Вьетнаме стал возможным исключительно благодаря соседству с коммунистическим Китаем. Китайские военные поставки, равно как и предоставление вьетнамцам убежища на китайской территории, имели решающее значение для обеспечения победы над французами под Дьен-Бен-Фу. Эта победа обусловила раздел Вьетнама, а итогом стала Вьетнамская война с участием Америки. За весь период «холодной войны» противостояние двух социальных систем выливалось в настоящие войны почти исключительно в Азии, и все эти войны, так или иначе, явились следствием победы коммунистов в Китае. Она превратила Азию в локомотив «холодной войны», тащивший мир от кризиса к кризису.

Существование огромного некоммунистического Китая означало бы смягчение политического климата в период «холодной войны» и, вследствие более быстрого экономического возрождения Азии, меньшую продолжительность самого этого периода.

Поддержание на плаву своего вассала на севере Китая опустошило бы сундуки Москвы, ускорив экономический крах коммунистического режима. К тому же на месте Мао, скорее всего, оказался бы не столь харизматический лидер, полностью подконтрольный Советам.

К началу 1970-х годов все было бы готово к полному – экономическому, политическому и социальному – поглощению «Свободным» Китаем «Красного», столь же кардинальному и, возможно, даже более быстрому, чем поглощение Восточной Германии Западной. Сколь это ни парадоксально, но это означало бы, что отказ Чан Кай-ши от Маньчжурии привел бы не к увековечению раздела страны, а к скорейшему воссоединению нации, причем не под эгидой коммунистов.