Текст книги "А что, если бы"

Автор книги: Роберт Коули

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 39 страниц)

Что, если бы Вашингтон не захватил Трентон и Принстон или хотя бы один из этих городов?

Отступив из Нью-Джерси, Вашингтон пристально следил за мерами англичан по умиротворению этого важного в политическом и стратегическом отношении штата. Британские власти распространили прокламацию, призывавшую гражданское населения принести клятву «миролюбия и верности» Георгу III в обмен на королевское «покровительство», означавшее гарантию неприкосновенности жизни и собственности. Недавние неудачи американцев побудили тысячи людей откликнуться на это предложение. От всей милиции Нью-Джерси, численность которой на бумаге составляла семнадцать тысяч человек, в строю осталась едва ли тысяча. В данном случае англичане опробовали метод, при помощи которого надеялись в скором времени завершить войну и в других колониях.

Для защиты лоялистов англичане разместили в различных городах этого штата свои гарнизоны, однако Вашингтон понял, что эти разрозненные отряды могут оказаться легкой добычей для превосходящих их численно американцев. Рождественской ночью 1776 г., в сильную пургу, он совершил марш-бросок через Делавэр, увенчавшийся пленением в Трентоне трех германских полков. Вследствие этого весь штат Нью-Джерси вновь «впал в безумие свободы», по выражению одного испуганного англичанина.

Десять дней спустя Вашингтон предпринял еще более дерзкую операцию. Желая содействовать вящему сплочению штата, он вернулся к границе Делавэра с Нью-Джерси, где встретился с семитысячным отрядом прекрасно вооруженных «красных мундиров» под командованием лорда Чарльза Корнуоллиса. Совершив стремительный ночной обход с фланга (почти точное повторение маневра Хоу на Лонг-Айленд), Вашингтон внезапным ударом захватил Принстон и тут же отошел к высотам Морристауна с добычей и пленными. Ошеломленные англичане с перепугу решили, что он готовит удар по их главной базе и заняли оборонительные позиции вокруг города, уступив большую часть Нью-Джерси повстанцам.

Если бы Вашингтон не решился нанести эти удары силами своей оборванной и разутой армии или хотя бы один из них закончился неудачей, центральные колонии – Нью-Йорк, Нью-Джерси, Пенсильвания, Мэриленд и Делавэр сдались бы англичанам немедленно. Покорение Юга, и в особенности горделивой Виргинии, обещало занять больше времени, а завоевание Новой Англии еще больше. Но сторонники короля Георга III, заверяя всех, что неотъемлемым условием примирения является безусловное соблюдение «британских свобод», рано или поздно взяли бы верх. В течение года, в крайнем случае двух, они превратили бы американцев в некое подобие канадцев – мирных колонистов, прирученных торжествующей Британской Империей и напрочь лишенных того духа независимости, что составляет ныне стержень национального характера.

Что, если бы генерал Бенедикт Арнольд не превратился на озере Шамплейн в адмирала?

 Сходный результат мог бы иметь место, и обернись по-иному в 1776 г. события на ином театре военных действий. Если бы бригадному генералу Бенедикту Арнольду не хватило познаний (и невероятного самообладания), чтобы в конце лета выступить на озере Шамплейн в качестве флотоводца, англичане перезимовали бы в Олбани и к весне 1777 г. были готовы развязать войну на уничтожение против Новой Англии.

Выбитый из Канады получившими сильное подкрепление англичанами, Арнольд с остатками так называемой «Северной армии» отступил в форт Тайкондерога на берегу озера Шамплейн. Менее благоприятную позицию трудно было себе даже представить. Британский командующий Гай Карлтон планировал напасть на «Американский Гибралтар» с шестнадцатитысячной армией, не считая многочисленных союзных ему индейцев. Противопоставить ему американцы могли лишь три с половиной тысячи вымотанных, измученных оспой и надломленных понесенными поражениями людей.

Поскольку совершить пеший переход в 135 миль вдоль заросшего непроходимым лесом берега озера не представлялось возможным, Карлтон вознамерился двинуться по воде. В ответ Арнольд решил превратиться в адмирала и первым делом построить для этого собственный флот. К счастью, в бытность свою купцом он совершил немало плаваний в Вест-Индию и Канаду и представлял себе, как следует управлять кораблем. Под его руководством плотники сколотили из подвернувшегося под руки, вовсе не корабельного леса тринадцать неуклюжих весельных галер, экипажи которых составили из отроду не бывавших на палубе солдат. Проявив дерзкую отвагу, граничившую с безумием, Арнольд повел свою эскадру вверх по озеру, бросая англичанам вызов.

Затевая это предприятие, самозваный адмирал не ведал, что Карлтон заканчивает полностью оснащенный и укомплектованный командой военный корабль «Инфлексибл» водоизмещением в 180 тонн, способный одним залпом бортовых орудий разнести в щепки любой корабль Арнольда. Узнав об этом, он отступил вниз по озеру и укрепился на острове Валку р. Тем временем многие английские офицеры упрашивали своего командующего повести наступление немедленно, не дожидаясь достройки «Инфлексибла». Начинался сентябрь, через месяц мог пойти снег, а в их распоряжении и без того имелись двадцать четыре канонерские лодки, две хорошо вооруженные шхуны и огромный артиллерийский плот под названием «Тандерер». Но Карлтон, на которого бравада Арнольда, видимо, произвела впечатление, предпочел перестраховаться, и его армия ждала на берегу еще четыре недели, пока «Инфлексибл» оснащался и довооружался.

Лишь 11 сентября флотилия Карлтона приблизилась к эскадре Арнольда и встала на якорь в устье залива Валкур. Последовала ожесточенная и беспорядочная шестичасовая схватка. Хотя американцам и задали основательную трепку, они смогли продержаться до ночи и пустились наутек лишь под покровом темноты. В течение следующих трех дней британские суда гонялись по озеру за американцами, после чего от эскадры Арнольда осталось на плаву только пять кораблей. Располагавший пятикратным превосходством в живой силе и артиллерии, Карлтон имел полную возможность захватить Тайкондерогу.

Американский гарнизон всячески демонстрировал высокий боевой дух, посылая приближавшимся к стенам английским разведчикам пушечные ядра и отборные ругательства. В результате Карлтон, памятуя о Банкер-Хилл, отказался от лобового штурма. Насчет осады он решил, что начинать ее в этом году уже слишком поздно. Когда англичане отходили на зиму в Канаду, один из офицеров простонал: «Как жаль, что мы не начали этот поход четырьмя неделями раньше». Четыре недели потребовались Карлтону на то, чтобы достроить «Инфлексибл», и это промедление позволило Арнольду с его примитивным флотом сорвать английское наступление с севера.

Сумей Карлтон захватить осенью 1776 г. Тайкондерогу и разгромить или пленить «Северную Армию», уже ничто не могло бы помешать ему в любое время обрушиться на Новую Англию и опустошить ее подобно тому, как во время Гражданской войны Шерман опустошил Юг, вторгнувшись туда с незащищенного западного фланга. Еще до похода Карлтон мог превратить Олбани в центр сопротивления лоялистов Континентальному конгрессу. Канадский командующий проявлял куда больше проницательности и дипломатичности в умиротворении провинций, чем Хоу. Так, всех захваченных в Канаде пленных он накормил и отпустил по домам, даровав полное прощение под честное слово не воевать больше против короля. Как показали впоследствии не прекращавшиеся пять лет кровопролитные «пограничные стычки», позиции лоялистов были весьма сильны и на севере штата Нью-Йорк.

Что, если бы при Саратоге Бенедикт Арнольд подчинился приказу?

 Впрочем, год спустя ни у кого не складывалось впечатления, будто достигнутый генералом (а заодно и адмиралом) Арнольдом в заливе Валкур успех имел серьезное значение. Сменивший Карлтона на посту командующего генерал Джон Бургойн в начале июля, не встречая никакого противодействия, спустился по озеру Чамплэйн и с ошеломляющей легкостью захватил Тайкондерогу. Американцы ухитрились растратить впустую драгоценные месяцы, выигранные для них благодаря энергии и боевому духу Арнольда.

Задачу противостояния девятитысячной армии Бургойна Конгресс возложил на генерал-майора  Горацио Гэйтса, бывшего английского штабного офицера, не имевшего заслуживающего упоминания боевого опыта. Дабы компенсировать этот недостаток, Вашингтон направил ему в помощь ставшего генерал-майором Арнольда и огромного, задиристого полковника Дэниэла Моргана с корпусом виргинских стрелков. Мастерски укрепившись на холмах Бамис, в двадцати восьми милях к северу от Олбани, Гэйтс стал ожидать атаки Бургойна, видимо рассчитывая повторить Банкер-Хилл в лесу. Но Бургойн отнюдь не намеревался ему подыгрывать. С огромным трудом протащив через леса из Тайкондероги сорок две тяжелые пушки, он планировал совершить фланговый обход, что позволило бы ему, установив эти орудия на господствующих высотах, шквальным огнем разнести в клочья армию Гэйтса вместе с любовно возведенными им оборонительными сооружениями. Понявший грозившую им опасность, Арнольд после яростного спора убедил острожного Гэйтса позволить ему сразиться с англичанами в лесу. В результате кровопролитной битвы на вырубке Фримен-Фарм англичане понесли тяжелые потери и вынуждены были отступить.

Три недели спустя, 7 октября, Бургойн напал снова, но на сей раз им двигало отчаяние. Его люди сидели на половинном пайке и страдали от болезней, что вело к росту пораженческих настроений. Ситуацию усугубила завистливая недальновидность Хоу, который, вместо того чтобы сразиться с Вашингтоном в Нью-Джерси, откуда имелась возможность выступить форсированным маршем на подмогу Бургойну, предпочел отплыть из Нью-Йорка на юг, дабы напасть на Филадельфию. Захват американской столицы казался Хоу куда более верным способом выиграть войну, нежели план Бургойна покорить Нью-Йорк и отколоть штаты Новой Англии от остальной Американской Конфедерации. Кроме того, занимавший пост главнокомандующего и имевший под началом втрое большую армию, Хоу вовсе не желал отдать «Джентльмену Джонни» лавры человека, выигравшего войну. Это делает понятным его плохо объяснимое с иной точки зрения решение и служит наглядным примером того, как неприязнь между людьми, облеченными властью, может оказать влияние на ход истории.

В американском стане тоже не обошлось без раздоров. Трусоватый Гэйтс привел Арнольда в бешенство, не оценив по достоинству подвиги, совершенные при Фримен-Фарм, и после взаимного обмена оскорблениями отстранил последнего от командования, приказав ему оставаться в своей палатке. Но когда началось сражение, Арнольд ослушался приказа и поскакал на звук канонады. И вновь его появление на поле боя позволило переломить ход событий! В решающий момент он лично возглавил лобовую атаку и, хотя английская пуля раздробила ему ногу, захватил главный редут противника. Тут уж и Гэйтс прислал приказ удерживать редут «любой ценой», поскольку оттуда простреливался весь английский лагерь.

Ночью англичане попытались отступить, но возможные пути их отхода были перерезаны кишевшей повсюду многочисленной милицией. 17 октября Бургойн капитулировал перед Гэйтсом. Значение этого события в военной и дипломатической истории Революции невозможно переоценить. Во Франции советники Людовика XVI решили, что американцы, пожалуй, в состоянии выиграть войну и стали снабжать их столь жизненно необходимыми деньгами и пушками. В ответ Англия объявила своему исконному врагу войну, пожар которой охватил Вест-Индию, Индию и Африку [170]170
  Политика Франции в отношении Америки велась в интересах затягивания войны. Франция оказывала неофициальную помощь колониям начиная с 1776 года, посылая в значительных количествах деньги, оружие и волонтеров от имени подставной фирмы «Родриго Горталес». Угроза заключения мира после победы при Саратоге заставила поспешить с официальным признанием. В декабре 1777 года Людовик XVI сообщил конгрессу о готовности официально признать новое государство и оказать ему военную помощь. Договор был подписан б февраля 1778 года.


[Закрыть].

Если бы в первом сражении при Саратоге Арнольд действовал в согласии с Гэйтсом, Бургойн, генерал гораздо более воинственный, чем Карлтон, наверняка разгромил бы американцев и установил контроль над долиной реки Гудзон. Если бы Хоу остался в Нью-Йорке, а потом повел наступление вверх по Гудзону навстречу Бургойну, разгром Гэйтса стал бы неминуемым, несмотря на весь героизм Арнольда. Ведь даже довольно вялая, запоздалая и безуспешная попытка выручить Бургойна силами посланного из Нью-Йорка четырехтысячного отряда повергла американцев в состояние, близкое к панике.

Что, если бы капитан Фергюсон нажал на курок?

 В то самое время Джордж Вашингтон вел (и проигрывал) бои при Брендивайне и Германтауне, защищая бывшую тогда американской столицей Филадельфию. В ходе одного из этих столкновений был момент, когда одно нажатие пальца на спусковой крючок ружья могло необратимо изменить весь ход американской истории. Производивший разведку местности, чтобы выбрать позицию для отражения Хоу, наступавшего от Чесапик, Вашинтон в лесу близ Брендивайн Крик повстречался с капитаном английской армии Патриком Фергюсоном,

Фергюсон являлся изобретателем первой заряжавшейся с казенной части винтовки и имел при себе это смертоносное оружие, обладавшее скорострельностью в шесть выстрелов в минуту и несравненно лучшей прицельностью, чем принятые на вооружение в обеих армиях мушкеты. Не имея представления о том, что столкнулся лицом к лицу с самим Вашингтоном, Фергюсон предложил и ему и сопровождавшему командующего гусарскому офицеру в ярком мундире сдаться. Офицер предупреждающе вскрикнул, Вашингтон мгновенно развернул коня и пустился вскачь. Фергюсон прицелился, но не нашел в себе сил выстрелить беззащитному врагу в спину и опустил оружие.

Неожиданная смерть Вашингтона осенью 1777 г. оказала бы на американских патриотов деморализующее воздействие. Этот рослый виргинец, как никто другой, сочетал умение повести за собой континентальную армию с беззаветной преданностью идеалам революции. Накануне Трентона Конгресс для разрешения критической ситуации наделил Вашингтона диктаторскими полномочиями—и шесть месяцев спустя он сложил с себя эту «кромвелевскую» власть, вернув ее политикам. Возможность найти ему равноценную замену была столь невелика, что ею можно пренебречь.

Что, если бы на посту командующего Вашингтона заменил Гэйтс?

Спустя несколько месяцев после почти чудесного спасения американского командующего от пули Фергюсона в армии и Конгрессе созрел заговор с целью сместить Вашингтона с этой должности и заменить его победителем при Саратоге, генерал-майором Гэйтсом. В случае успеха он мог повлечь за собой последствия, не менее бедственные, чем выстрел Фергюсона.

Горацио Гэйтс, хитрый и расчетливый эгоист, предоставил своим помощникам и друзьям продвигать его на высший командный пост, благо формальные основания для того имелись. В конце концов, Вашингтон проиграл два важных сражения, в результате чего англичане овладели Филадельфией, а американская армия голодала в Вэли Фордж. Обстоятельства как нельзя благоприятствовали смене командования.

Впоследствии заговор стали называть по имени одного из его активных участников, служившего ранее во французской армии волонтера ирландского происхождения, генерала Томаса Конвея. Но по сути за «Кликой Конвея» скрывались представители Новой Англии в Конгрессе: инициатива исходила от Сэма Адамса (в очередной раз продемонстрировавшего скверное политическое чутье) и, возможно, от завидовавшего растущей популярности Вашингтона его кузена Джона Адамса. Горлопаном Конвеем манипулировали истинные заговорщики. Достаточно скоро выяснилось, что они не располагают достаточной поддержкой среди генералов и политиков, но на протяжении нескольких месяцев, пока развивалась интрига, штаб-квартиру Вашингтона постоянно лихорадило.

Если бы заговорщики преуспели в своем намерении сделать Гэйтса главнокомандующим, это почти наверняка привело Революцию к плачевному концу. Низкорослый, суетливый англичанин, получивший в войсках насмешливое прозвище «бабуля», никоим образом не мог заменить Вашингтона в качестве объединяющей и воодушевляющей фигуры. Кто таков Гэйтс, показало случившееся в 1770 г., когда он двинулся на юг для отражения британского натиска уже после захвата Чарльстона и большей части Южной Каролины. Там Горацио, потерпев сокрушительно поражение при Кэмдене, вскочил на самого быстрого коня, какого смог раздобыть, и скакал без остановки, пока не оказался в ста шестидесяти милях от поля боя.

В условиях, когда континентальные доллары превращались в никчемные бумажки, а южные штаты были близки к отделению, отчаявшийся Конгресс вполне мог обратится к действительно боевому генералу – Бенедикту Арнольду. Однако к тому времени раздосадованный герой Саратоги уже давно вступил в тайную переписку с английским командованием. Представьте себе, с каким восторгом честолюбивый изменник воспринял бы назначение главнокомандующим! Это открыло бы перед ним возможность осуществить мечты, о которых можно догадаться по псевдониму, использовавшемуся им в некоторых из первых, адресованных англичанам письмам – «генерал Монк». (Так звали английского республиканского полководца генерала Джорджа Монка, перешедшего после смерти Оливера Кромвеля на сторону монархии, способствовавшего реставрации и щедро вознагражденного за это королем Карлом II.)

Даже и не получив от Конгресса подобный дар, Арнольд едва не нанес Революции тяжкий удар. Его план сдать осенью 1780 г. англичанам ключевую крепость Вест-Пойнт не осуществился лишь потому, что глава британской разведки майор Джон Андре случайно угодил в плен отряду ополченцев, когда возвращался с планом крепости за голенищем в удерживаемый англичанами Нью-Йорк. Захват Вест-Пойнта предоставил бы англичанам возможность осуществить давнее намерение – установить контроль над рекой Гудзон и таким образом отрезать Новую Англию от других колоний. Такой удар, нанесенный революции в тот год, когда американская армия была ослаблена мятежом на зимних квартирах, на юге успех сопутствовал англичанам и лоялистам а континентальный доллар практически обесценился, вполне мог стать смертельным.

Что, если бы англичане разгромили французский экспедиционный корпус сразу по прибытии?

Еще в одном случае Вашингтону удалось спасти Революцию, когда судьба ее висела на волоске, благодаря умению подсунуть противнику дезинформацию. Этим важнейшим делом он руководил лично, с помощью уроженца Лонг-Айленда, кавалерийского майора Бенджамена Толлмаджа. В штате Нью-Йорк его снабжали сведениями несколько самостоятельных шпионских сетей, и в июле 1780 г. одна из таких ячеек тайком переправила ему тревожное известие. Англичане грузили на суда шеститысячное войско, готовясь нанести удар по только что высадившемуся у Ньюпорта (в Род-Айленде) французскому экспедиционному корпусу.

Ничто не могло бы покончить с войной так быстро, как разгром этой, насчитывавшей пять с половиной тысяч бойцов, армии. Безудержная инфляция и усталость от затянувшейся войны разъедали моральный дух континентальной армии. Падение стоимости американской валюты делало невозможным набор новых солдат. Пока союз с Францией не принес союзникам ничего, кроме разочарований. Предпринятая в 1778 г. попытка отбить удерживаемый англичанами Ньюпорт закончилась провалом. Нападение на Саванну в 1779 г. англичане отбили с серьезными потерями для нападавших. Теперь они рассчитывали нанести сокрушительный удар, который обескуражит Францию и заставит ее выйти из войны.

Не имея возможности доставить свою армию к Ньюпорту быстрее, чем туда поспеет британский флот, Вашингтон повел хитроумную шпионскую игру. Двойной агент вышел к английскому аванпосту с пакетом бумаг, найденному, по его словам, на дороге. В нем содержался подробный план массированного наступления американцев на Нью-Йорк. Английские транспортные суда и эскортирующие их боевые корабли уже направлялись по проливу Лонг-Айленд в открытое море. На стратегически важных точках побережья (Лонг-Айленд находился в руках англичан) зажглись сигнальные огни и эскадра вошла в залив Хантингтон, дабы принять доставленные туда бешено скакавшими конными гонцами «захваченные у американцев секретные документы». Англичане, устрашенные прочитанным, отказались он плавания к Ньюпорту, вернулись в Нью-Йорк и засели в своих многочисленных фортах в ожидании атаки, которой так и не последовало. К тому времени, когда британцы сообразили, что Вашингтон их попросту одурачил, французы уже укрепились в Ньюпорте, и выбить их оттуда стало невозможно.

Провал попытки вывести Францию из войны существенно усложнил положение англичан, заставляя их постоянно держать в Нью-Йорке столь необходимую на других направлениях армию.

Что, если бы Морган проиграл при Каупенс?

В то время как на севере сохранялось неустойчивое равновесие, позиции британцев на Юге продолжали укрепляться. В 1779 г. под власть короля вернулась Джорджия. Капитуляция весной 1780 г. Чарльстона с его пятитысячным гарнизоном более чем скомпенсировала капитуляцию Бургойна при Саратоге. После разгрома у Кэдмена вся южная континентальная армия сократилась до восьмисот полуголодных солдат. Попытки нового командующего, генерал-майора Натаниэля Грина, привести к послушанию таких партизанских вожаков, как Томас Самтер, ни к чему не привели, а устоять пред англичанами порознь у них не было никаких шансов. Под началом дородного, но чрезвычайно энергичного полковника Банастра Тарлтона в составе королевской армии действовал представлявший собой смесь кавалерии и пехоты, чрезвычайно мобильный Британский Легион, бойцы которого могли преодолевать до семидесяти миль в день и нередко захватывали партизан врасплох в их становищах. Жесткая политика набора в королевскую милицию, когда лишь завербовавшимся гарантировалось, что их дома и урожай не будут сожжены, тоже оказалась достаточно эффективной. К концу 1780 г. сопротивление в Южной Каролине было почти подавлено. Англичане уже обсуждали возможность быстрого завоевания Северной Каролины и вторжения в Виргинию.

В этих условиях Натаниэль Грин совершил действие, являвшееся стратегическим ходом в той же мере, что и актом отчаяния – предоставил в распоряжение ставшего бригадным генералом Дэниэла Моргана 600 регулярных пехотинцев и остатки кавалерии (70 человек под командованием Уильяма Вашингтона, троюродного брата Джорджа) и направил их на запад Южной Каролины с заданием попытаться мобилизовать штат и вывести его из состояния прострации.  Британский командующий лорд Корнуоллис приказал Тарлтону и его Британскому Легиону пресечь наглую вылазку Моргана.

На первый взгляд, в том, что кавалеристы в красных мундирах справятся с заданием, не могло быть сомнения. Собирая по пути подкрепления, Тарлтон устремился навстречу Моргану в своем обычном темпе, не обращая внимания на холодный декабрьский дождь, превративший дороги в трясину. «Старый Возчик», как прозвали мускулистого, ростом в шесть футов два дюйма Моргана, счел за благо поскорее унести ноги. К тому времени он привлек под свои знамена около трехсот ополченцев. Опережая авангард Тарлтона всего на пять миль, он подошел к реке Брод и обнаружил, что та разлилась, да так, что попытка переправы грозила бы ему потерей половины его маленького войска.

Неподалеку находился холмистый, слегка поросший леском участок местности под названием Каупенс, служивший окрестным фермерам местом зимних выпасов: на этом заброшенном пастбище Морган решил остановиться. К тому времени ему удалось пополнить свой отряд еще ста пятьюдесятью ополченцами, и долговязый виргинец задумал план сражения, рассчитанный на то, чтобы извлечь максимальную пользу из народной милиции, на которую не слишком надеялся. Расположив ополченцев в два эшелона перед позициями своих континенталов, он приказал им дать по наступающим два залпа, после чего пускаться наутек – что они сделали бы безо всяких приказов.

Примерно в ста пятидесяти ярдах позади второй линии ополченцев, на невысоком кряже, заняли оборону регулярные пехотинцы под личным командованием Моргана. Позади них, за гребнем, укрылся кавалерийский резерв Уильяма Вашингтона. Всю ночь Морган переходил от костра к костру, доводя свой план до каждого рядового и убеждая их, что если они сделают все как надо, поутру Старый Возчик переломит свой кнут о спину Бенни Тарлтона.

Тарлтон прибыл на место боя на рассвете 17 января 1781 г. после беспрерывного ночного марша и с ходу, без отдыха и завтрака, бросил своих людей в атаку. Это была его первая ошибка. Вторая заключалась в пренебрежении стрелками-ополченцами, прицельным огнем выбившими из седел немало прикрывавших его фланги кавалеристов и немногочисленных офицеров.

Когда ополченцы, согласно приказу, устремились в тыл, Тарлтон решил, будто битва уже выиграна, однако, увлекшись погоней, натолкнулся на ожесточенное сопротивление регулярной континентальной пехоты. Британский командир ввел в сражение свой резерв – бойцов 71-го Шотландского полка с тем, чтобы совершить обход противника с фланга. Морган ответил на это стандартным маневром, известным как «откат фланга» и заключающимся в том, что, дабы избежать охвата, фланги отступают и разворачиваются навстречу обходящему противнику. Однако в сумятице отступление повели не только фланги, но и центр. Сочтя это свидетельством поражения американцев и желая завершить разгром, Тарлтон скомандовал штыковую атаку. С громкими криками «красные мундиры» устремились вперед.

Но в действительности Морган не утратил контроля над ситуацией. Уильям Вашингтон, оказавшийся на правом фланге англичан, прислал к нему гонца со словами «Они наступают как беспорядочная толпа. Дай по ним залп, и я пойду в атаку». Морган выкрикнул приказ и отступавшие континенталы развернулись, дали по преследователям залп и сошлись с ними в штыковую. Одновременно в тыл англичанам ударила кавалерия.

Вымотанные, и вдобавок ко всему лишившиеся многих командиров, британцы не выдержали удара. Некоторые побросали оружие и сдались, другие пустились в бегство. Через пять минут сражение закончилось. Морган одержал победу, уничтожив армию Тарлтона и кардинально изменив весь ход войны на Юге. Окажись фронтальная атака Тарлтона успешной, Северная и Южная Каролина почти наверняка подчинились бы королевской власти следом за Джорджией. Этот пораженческий водоворот мог увлечь в воронку и уже выказывавшую признаки усталости Виргинию и Мэриленд. При фактически обанкротившемся и уже зондировавшем почву для мирных переговоров французском правительстве, Англия вполне могла закончить войну, сохранив за собой весь Юг. Откуда, через несколько лет, она несомненно повела бы наступление на оставшиеся независимыми колонии Севера.