Текст книги "Молитва по ассасину"

Автор книги: Роберт Ферриньо

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 33 страниц)

52

После вечернего намаза

– Возьми. – Дарвин пододвинул Раккиму стопку черных фишек по сто долларов каждая. – Веселись. Не имеет значения, женаты мы или нет.

– Где мой нож? Я знаю, что ты забрал его.

Ассасин потряс игральными костями.

– Решил оставить себе как сувенир.

– Я предпочитаю оставлять о себе другие воспоминания.

– Сэр? – Крупье, стоявший возле стола для игры в крэпс, поправил черную бабочку. – Ваши ставки?

Дарвин толкнул стопку фишек Раккима на поле нечетных номеров, рядом со своими розовыми, тысячедолларовыми.

– Теперь мы на одной стороне.

Впервые после Диснейленда бывшему фидаину представилась возможность получше разглядеть бывшего ассасина. Чисто выбритый и гибкий как змея. Дарвин бросил кости. Выпала семерка.

Игроки, сидевшие вместе с ними, разразились восторженными криками. Крупье раздал выигрыши. За их столом собралось довольно много народу. Кое-кто, перегнувшись через поручни и громко обсуждая происходящее, торопился сделать новые ставки.

– Не трогай. – Дарвин оставил двойную стопку рядом с фишками Раккима. Снова выпала семерка.

Крики раздались еще громче. Привлеченные ими игроки выбрались из-за соседних столов и стали пробиваться сквозь образовавшуюся толпу. Ассасин, великолепно смотревшийся в кашемировом джемпере канареечного цвета и желтых брюках в черную клетку, ослепительно улыбнулся. Идеальный космополит, один из жителей набитого деньгами мира, прилетевший в Лас-Вегас для заключения какой-нибудь крупной сделки. Человек, привыкший грешить лишь по высшему разряду. Ракким никак не мог понять, следует ли Дарвин собственным предпочтениям в одежде или стремится выглядеть частью толпы.

Ставка бывшего фидаина поднялась до четырехсот долларов. У ассасина – до четырех тысяч. Снова семерка. Игроки взревели от восторга.

– Ты – мой счастливый талисман. – Дарвин обнял Раккима за плечи. – Я рад, что не убил тебя.

– О чем ты хотел поговорить? – Ракким сбросил с себя руку убийцы.

– Просто решил, что нам надо вместе повеселиться. Слишком уж долго мы играли в прятки. – Дарвин потряс костями. Все склонились над столом, беззвучно, одними губами, произнося молитвы. Китаянки, увешанные дорогими побрякушками, одобрительно завизжали. – Жаль, что ты не взял с собой твою малышку. Мы чудесно провели время, пока врачи кромсали тебя. Заговорила меня до полусмерти.

– А мне она сказала, что говорил главным образом ты. Мне показалось, что ей было скучно.

Дарвин продолжал трясти кости.

– Хочешь сыграть?

– Никогда не пробовал.

– Лучшая игра в мире. Настоящее действо. Когда проходишь мимо столов, за которыми играют в очко, слышишь только вежливый разговор со сдающим. Во время игры в очко люди сидят почти без движения. Рассчитывают игру и используют компьютерные симуляторы, чтобы добиться преимущества в полпроцента. Крэпс – настоящая агрессия, похожая на рукопашный бой. Люди кричат, молотят друг друга по спинам, молятся игральным костям. Никакой системы. Никакой волшебной формулы. Чистая удача и полное незнание того, чем все закончится. А все непременно заканчивается. Если ты освоишь математику и достаточно долго будешь заниматься игрой в очко, вероятность выигрыша повысится. В крэпсе все происходит наоборот: чем дольше играешь, тем выше вероятность проиграть. Этим он и привлекает. Взяв в руки кости, ты становишься центром вселенной. Тебе остается лишь уповать на удачу. Уповать, пока не упадешь. А падать всегда тяжело. В крэпсе не бывает мягкой посадки.

Ракким зевнул.

– Сэр? – Крупье постучал по зеленому сукну. – Бросайте, прошу вас.

Дравин с силой метнул кости, и те, пролетев над столом, отскочили от дальнего борта. Одиннадцать.

– Расплатитесь со всеми.

Толпа разразилась аплодисментами. Выигрыш ассасина составил шестнадцать тысяч.

Две шикарно одетые рыжеволосые девицы помахали ему с противоположного конца стола.

Дарвин помахал им в ответ. Человеку среднего роста, обычного телосложения легко оставаться незамеченным, когда б не излучаемая им энергия. При необходимости он без труда скрывал ее, превращаясь в ничем не примечательного, совершенно безобидного обывателя. Теперь же ассасин напоминал леопарда, ловкого, настороженного хищника. Зверя, ни при каких обстоятельствах не позволяющего застать себя врасплох. Ракким попытался представить ярость Дарвина в тот момент, когда его «кадиллак» закувыркался вниз по склону. Семнадцать оборотней погибли в считанные минуты, однако смерть их, без сомнения, не могла послужить для ассасина достаточной компенсацией. Личности, подобные ему, не ведают удовлетворения. А после он наверняка стоял на обочине под проливным дождем, смывавшим кровь с его лица, и вглядывался в темноту. Туда, где, по его мнению, затаился Ракким, внимательно за ним наблюдавший.

– Чему ты улыбаешься? – поинтересовался Дарвин.

– Тебе.

Губы ассасина едва заметно дрогнули, но тут же растянулись в прежней улыбке, демонстрирующей всему свету прекрасное расположение духа. Он протянул кости Раккиму:

– Подуй на них.

– Умри.

Дарвин бросил кости. Два очка.

Толпа разочаровано загудела, а крупье сгреб со стола все ставки.

– Ты разбил мне сердце, Рикки.

– Не называй меня так.

Ассасин собрал оставшиеся фишки и снова обнял Раккима за плечи.

– Пойдем выпьем.

– Сэр, вы должны бросать кости! – крикнул ему вслед крупье.

Дарвин протискивался сквозь толпу прочь от стола, даже не удосужившись взглянуть, следует ли за ним Ракким. Выбравшись из игорного зала, он устроился в вестибюле.

– Тебе неплохо удается изображать легкую хромоту, – заметил ассасин нагнавшему его спутнику. Бывший фидаин устроился рядом. – Очень убедительно пытаешься скрыть боль, когда делаешь шаг правой ногой. Очень неплохо. Тебе, наверное, даже Старейшего обмануть удалось. Только не меня. Ты еще не поправился окончательно, но достаточно близок к выздоровлению. – Он улыбнулся официантке. – Двойной бурбон. Самой лучшей марки. Моему другу – то же самое.

Ракким хотел было отказаться от заказа, но передумал.

– У вас есть «Мэйберри холлоу» двадцатилетней выдержки?

Молоденькая девушка в коротком платье с оборками, открывавшем голый живот со вставленным в пупок золотым колечком, изумленно подняла брови.

– Конечно, сэр. – Официантка удалилась, покачивая бедрами.

Дарвин проводил ее взглядом.

– Ты произвел на нее впечатление. – Он расслабился, забросив одну ногу на кожаное сиденье. Глухая стена высилась за их спинами. Отсюда Дарвин имел возможность наблюдать за всем вестибюлем. – Не могу дождаться, пока ты поблагодаришь меня за то, что я спас тебе жизнь.

– С какой стати? – Ракким наклонился над столом. – Ты ведь просто исполнял приказ. – Он увидел, как едва заметно покраснели уши ассасина. Ему таки удалось нащупать уязвимое место противника. – Может, мне следует поблагодарить Старейшего? Именно он держит тебя на привязи.

– Сколько раз за последние две недели мне хотелось тебя немного порезать. Я первым готов признаться в этом. – Дарвин глядел на него серыми, широко расставленными, слегка раскосыми глазами. Совершенно волчьими. – Ты мне даже начинал нравиться. Да, даже если бы Старейший не приказал доставить тебя к нему, я бы все равно спас тебя в Диснейленде. Я вполне способен изменять правила, если посчитаю нужным. – Он оскалился. – А потом могу их снова изменить. В любой момент.

– Милейший человек. Угостить тебя мороженым?

– Тебя не удивляет, что спецназ так быстро узнал, где ты находишься?

Ракким пожал плечами.

– Думаю, ты сам его и вызвал. Чтобы потом выглядеть героем.

Дарвин покачал головой.

– Тебя выдал твой приятель-фидаин. Парнелл. Он узнал, что «черные халаты» предлагают награду в миллион долларов. – Он улыбнулся. – За Сару. За тебя ибн-Азиз не предложил ни цента.

Ракким снова пожал плечами. Дышать спокойно ему удавалось с трудом. Дарвин говорил правду.

Официантка поставила перед ними заказ.

Ассасин взял стакан, полюбовался на просвет, сделал глоток и облизнул губы.

– Ты хорошо разбираешься в бурбоне. Думаю, научился в Библейском поясе. Ни разу туда не наведывался, но слышал, что в некотором смысле жизнь там достаточно приятна. – Он сделал еще глоток, наслаждаясь вкусом. – Я уже разобрался с Парнеллом. Вот за это ты должен меня поблагодарить. Сделал тебе одолжение.

Ракким взял свой стакан.

– Я не нуждаюсь в твоих одолжениях, чтобы разобраться с такими, как Парнелл.

Дарвин просиял.

– Иначе зачем нужны друзья?

– Сложная задача – убить инвалида. – Горло Раккима согрела теплая волна бурбона.

– Инвалидов-фидаинов не бывает. – Дарвин наблюдал за ним поверх стакана. – Парнелл, по всей видимости, узнал, что тебе удалось остаться в живых. Услышал о горе трупов, оставленных тобой. Решил отсидеться в полицейском участке. В окружении вооруженных стражей порядка. Так что задача оказалась действительно не слишком простой. – Опустив палец в стакан, он облизал его. – Я сказал, что ты передаешь ему привет. Мне отчего-то показалось, что тебе это будет приятно. – Он указал пальцем на экран, висевший над стойкой бара. – Посмотри-ка, что случилось с нашим любимым муллой.

Глава «Черных халатов» ибн-Азиз давал интервью репортерам из государственной службы новостей. На лице его белела толстая повязка, полностью скрывавшая один глаз. Он разглагольствовал о террористах и воле Аллаха, сохранившего ему жизнь вопреки обстоятельствам.

– Кажется, мальчик стал выглядеть куда лучше, – заметил Дарвин.

Мимо игровых автоматов шагал Лукас. Ракким тихонько выругался. Вероятно, в городе проходил какой-то съезд экспортеров табака.

– Так это ты разобрался с ибн-Азизом?

– Не следует меня оскорблять. – Дарвин постучал стаканом по столу, прося повторить заказ. – Если бы мне его поручили, он бы не демонстрировал сейчас свои раны. – Ассасин наклонился вперед. Кожа на лице его натянулась, словно с трудом удерживая готовое хлынуть наружу содержимое черепа. – Я бы убил его в мечети. Во время пятничного намаза, прямо на глазах у правоверных. Вставил бы ему в рот кусок свинины и спокойно ушел. Говорил же Старейшему, только прикажи…

– Дейв! – К ним подошел широко улыбающийся Лукас.

Ракким не стал подниматься навстречу. Окажись на месте его давнего знакомого кто-либо другой, бывшему фидаину еще имело смысл надеяться остаться незамеченным. Но эти глаза не проведешь. Сейчас Лукас занимался выращиванием табака, а во время гражданской войны служил снайпером. Когда шли уличные бои за Нэшвилл, от его пуль погибли двадцать семь солдат исламской армии. До сих пор оставаясь лучшим стрелком в округе Кейдж, штат Джорджия, он в свободное время мастерил кукол из листьев кукурузы.

– Дейв, не верю своим глазам! – Несколько грузноватый мужчина в плохо сидящем синем костюме, но с приятными чертами лица похлопал бывшего фидаина по плечу и плюхнулся рядом. – Я приехал сюда на китайскую выставку. А ты что здесь делаешь?

– Просто осматриваю достопримечательности.

Лукас взглянул на Дарвина, затем перевел взгляд на Раккима. Подергал его за короткую бороду.

– Что за гнусная поросль? Ты похож на козла или одного из мусульман. – Он громко расхохотался и вдруг умолк. – Нет, только не это.

– Лукас…

– Боже праведный, ты – один из них. – Мужчина резко вскочил, опрокинув стул. – Мне всегда говорили: остерегайся шпионов, не доверяй незнакомцам…

– Думаю, над тобой подшутили, голодранец, – заметил Дарвин.

– Я очень сожалею. – Ракким подал голос, опередив Лукаса, уже собравшегося ударить ассасина.

– Мне советовали остерегаться незнакомцев, но ты-то был своим. – Грузный мужчина по-прежнему ничего не понимал. – Ты казался мне родным. – За четыре года, прошедшие с момента их последней встречи, мешки под глазами коммерсанта набрякли еще больше. – Ты сидел на диване в моем доме, пил мой виски. Мы вместе рыбачили, охотились… Моя племянница… господи, моя племянница до сих пор спрашивает, когда ты вернешься.

– Жаль, у меня нет скрипки, чтобы обеспечить надлежащей аккомпанемент этой скорбной песне, – произнес Дарвин.

Лукас пристально взглянул на него:

– Эй, тупоголовый, ты тоже шпион?

Ракким заметил, как сверкнули глаза ассасина.

– Нет, Лукас, это парень, который когда-нибудь убьет меня.

– Да? Это правда?

– Я бы назвал подобную ситуацию одним из возможных вариантов дальнейшего развития событий, – заметил Дарвин, едва заметно сжав и разжав пальцы правой руки.

– Ладно, лучше раньше, чем позже. – Лукас вновь повернулся к Раккиму. Он не знал, как следует поступить, однако явно испытывал острую потребность выплеснуть куда-нибудь обиду. Ассасин же с не меньшей очевидностью вознамерился помочь ему, ввергнув снайпера в беду куда большую, нежели тот мог представить в самых кошмарных снах.

– Прощай, Лукас, – отрезал Ракким.

– Нет, голодранец, останься с нами. – В голосе Дарвина прорезался издевательский южный акцент.

– Мне очень жаль, – пробормотал бывший фидаин. – Действительно жаль.

Лукас понуро двинулся дальше.

– Ладно, забирай. – Ассасин протянул нож. Вероятно, он надеялся выпустить снайперу кишки клинком Раккима. – Не дал мне повеселиться.

Бывший фидаин отвел его руку в сторону.

Официантка принесла новый заказ.

Ракким сделал глоток. В последний раз он наслаждался «Мэйберри холлоу», наблюдая футбольный матч в гостиной Лукаса. Некогда, еще до гражданской войны, хозяин в течение долгих лет сам играл за «Джорджия тех». «Бульдоги Технического университета Джорджии» – отступники выбрали собаку в качестве эмблемы. Ракким отлично проводил время с Лукасом. Снайпер умел шутить сам и первым хохотал, если подшучивали над ним. Только сегодня он не засмеялся.

Дарвин потягивал виски.

– Что у тебя есть на Старейшего? – Он постучал ногтем по стакану, привлекая внимание соседа по столику. – Это ведь что-то очень важное, если он так запаниковал.

– А тебе он разве не сказал? – Ракким откинулся на спинку стула. Ассасин прекрасно владел собой, однако, изменив угол обзора, бывший фидаин мог пронаблюдать, как изменилось его дыхание. Судя по трепету крошечных волосков в ноздрях, тот волновался. – Аллах свидетель, я не понимаю, почему ты спрашиваешь.

Дарвин провел указательным пальцем по краю стакана.

– Мне же не обязательно знать все, что приходит в голову Старейшему.

– Тем не менее человек твоей профессии… – Ракким изумленно потряс головой, и кусочки льда отозвались в его стакане мелодичным звоном. – Уверен, это не может тебя не задевать.

Дарвин улыбнулся одними губами.

– Иногда… – Он неожиданно прислушался, затем перевел взгляд на бывшего фидаина. – Придется нам отложить прелюдию к этой пьесе на другое время. – Глаза его горели недобрым светом. – Старейший хочет поговорить с тобой. Пошевеливайся, Рикки.

53

После вечернего намаза

– Мне нравится это время дня. – Старейший возложил на перила сухие ладони. – Ветер стихает, и наступают редкие моменты затишья, прежде чем восходящие потоки пригонят со стороны гор холодный воздух пустыни.

С балкона пентхауса на девяностом этаже здания «Международных трастовых услуг» открывалась великолепная перспектива. Бывший фидаин оглядел раскинувшееся перед ними бескрайнее море неоновых огней. Дюжины ярких аэростатов парили на фоне гор, ловя круглыми боками последние отблески заходящего солнца. Вопреки ожиданиям Раккима, Старейший оказался отнюдь не дряхлой развалиной и выглядел немного за семьдесят. Араб с седой бородой и ястребиным носом, одетый в безукоризненный темно-синий костюм и льняную сорочку без воротника. Говорил он с едва заметным британским акцентом. Все манеры и повадки свидетельствовали о многолетней привычке к обладанию безграничной властью.

– Рад встретиться с вами в добром здравии и ясном уме. Помню, мне как-то доложили, что Рыжебородый усыновил бездомного сорванца, и меня заинтересовало, для чего ему это понадобилось. – Старейший едва заметно склонил голову в сторону Раккима. – Я быстро понял мудрость поступка Рыжебородого. Мы мало чем отличаемся друг от друга. Оба ищем союзников, вернее, орудия, способные исполнить нашу волю. Помощников, которых мы можем воспитать по собственному образцу. Но более всего нам нужны последователи, которые продолжат наши начинания. Я выбрал сыновей, которые должны были выполнить мои заветы. Рыжебородый выбрал вас.

– Надеюсь, ваши сыновья оправдали ваше доверие, в отличие от меня.

– Вы слишком скромны.

Ракким заметил изменение в голосе.

– Ваши сыновья вас разочаровали?

Старейший поправил манжеты.

– К счастью, у меня их много.

– Боюсь, вам понадобятся все до последнего.

Старик никак не отреагировал на угрозу.

– Ракким, вы верите в Создателя? Такого, который активно интересуется происходящим в мире? И щедро вознаграждает за поклонение и послушание?

– Думаю, у него хватает других забот.

– Я тоже так думал, пока был молодым. По крайней мере, надеялся на то, что у него есть дела поважнее. И что он не обратит внимания на то, чем занимаюсь я. – Старейший сложил руки на груди. – Вы не лишились веры, просто перевели ее в неправильное русло. У Всевышнего большие планы на вас. Именно поэтому вы находитесь здесь и сейчас. Именно поэтому вы не погибли от пуль полицейских. Именно поэтому я приказал Дарвину доставить вас сюда и поручил заботу о вас лучшим врачам. Мы оба – избранники Аллаха. Нам предстоит совершить великие деяния. Это благословение, но одновременно и огромное бремя. – Он внимательно посмотрел на Раккима глубоко посаженными глазами. – Некоторые считают меня порождением Иблиса, некоторые называют Махди, а я – просто мусульманин. Как и вы. Мы – братья. А братья не должны воевать друг с другом.

Ракким подошел ближе.

– Слишком поздно.

Старейший стоял у перил. Над ним лишь сияли звезды, а под ним темнела твердая бетонная мостовая.

– Да… не потребуется особых усилий, чтобы сбросить меня вниз.

– Не потребуется вообще никаких усилий. Почему вы не пригласили Дарвина разделить с нами компанию?

– Дарвин никогда не имел сюда доступа… – Поднимался ветер. Старейший развернулся спиной к перилам. – Кроме того, вы слишком умны и понимаете, что случится с Сарой, если хоть волос упадет с моей головы.

– Понимаю… тем не менее искушение велико.

Старик никак не отреагировал на его слова.

– Дарвин сказал, что вернул вам нож. Отличный клинок. Говорят, что опаснее фидаина только фидаин со своим ножом, тем не менее я всегда полагал, что вас немного переоценивают. Образ непобедимых воинов ислама был необходим раньше, однако, несмотря на обучение и генетические коктейли, вы всего лишь люди. Я, конечно, имею в виду фидаинов, входящих в состав боевых батальонов. Переворот в Гане? Массовые убийства мусульман в Рио? Русская видеосеть, перенесенная по воздуху в Квебек? Пошлите фидаинов! – Он погрозил Раккиму пальцем. – Вы, однако, лошадь другой масти. Вы и Дарвин.

– Вы не правы, сравнивая меня с ним. Думаю, вам редко доводится совершать подобные ошибки. Впрочем, обычно хватает и одной, если она серьезная. – Вертолеты, похожие на стрекоз, кружили по небу. – Бомба, не сработавшая в Китае, – серьезная ошибка. Серьезней не бывает.

Неоновые огни отражались в глазах Старейшего.

– Она находится не в Китае.

Ракким уставился на него.

Взгляд старика оставался спокойным, как утренний дым.

– Четвертая бомба была заложена в Южно-Китайском море, недалеко от побережья Хайнаня. Да-да, из-за принятого мной неверного решения. Однако вы удивлены.

– Я полагал… что вы станете все отрицать.

– Между нами не должно быть секретов. Я готов сделать первый шаг. Потому и позволил вам свободно перемещаться по городу, без ограничений или сопровождающих. Рабов у меня достаточно. Не хватает свободных.

– Да, конечно.

– Я предполагал, что у вас возникнут сомнения. Они пройдут, как пройдет все остальное. – Старейший прикрыл глаза, словно от приступа боли. – Мне следовало заложить четвертую бомбу под Ватикан, как предлагал старший сын Касим. Взрыв неминуемо настроил бы католиков против евреев… а Касим стоял бы сейчас рядом со мной вместо вас. – Он покачал головой. – Касим был старшим сыном последней жены, которую я действительно любил. Лучший из курса в Массачусетском технологическом. Гениальный мальчик, ученый и воин. Касим хотел взорвать бомбу под собором Святого Петра, но меня в то время беспокоило постоянно возрастающее экономическое могущество Китая. Я указал на Шанхай, и он повиновался. Теперь он мертв. – Свежий ветер трепал седые волосы. – Так же задувало и на море, когда перевернулась их рыбацкая лодка. Выжил только Сафар Абдулла, переправлявший стержни, а он и так уже находился при смерти. – Старик привалился к перилам. – Очевидно, Аллах решил преподать мне урок смирения.

– В тот день вы убили по крайней мере двадцать миллионов человек. Не слишком ли поздно для чертова урока смирения? – Ракким заметил, как дрогнули губы Старейшего: богохульство его явно оскорбило.

– Я сделал все, что было необходимо для защиты веры. Для распространения веры. Так сказано в Священном Коране…

– Двадцать миллионов…

– Они погибли ради восстановления Халифата, как и описано в пророчестве. Правоверные, погибшие в Мекке, уже находятся в раю. Другие… горят в аду.

Ракким заставил себя успокоиться. «С криком выигрывают бой. Войну выигрывают молча». Так учил Рыжебородый.

– Если бомба находится на дне океана, вам нечего бояться. Зачем Дарвину было убивать Мириам Уоррик? И какой смысл в смерти Фатимы, дочери Сафара Абдуллы? Чего вы опасаетесь?

– Того, что не хватит времени, – ответил Старейший. – Противостояние Рыжебородому уже стоило мне двадцати пяти лет жизни. Так много времени понадобилось мне, чтобы расставить на доске все фигуры. Аллах благоволит терпеливым, но, возможно, у меня не найдется еще четверти века.

– Если нет доказательств…

– Рыжебородому не нужны доказательства, чтобы начать войну со мной, неужели вы до сих пор этого не поняли? – Старейший всплеснул руками. Темные вены просвечивали сквозь кожу его ладоней. Ногти приобрели желтоватый оттенок. Словно у мумии. – Президент умирает. Я много работал над тем, чтобы заручится верностью его последователя. Наступили… смутные времена. Даже без всяких доказательств следствие Рыжебородого относительно взрывов распространит сомнение и смятение среди правоверных. Я не позволю, чтобы мой план постепенной замены власти оказался нарушен. – Он строго погрозил пальцем. – Что, по-вашему, сделают католики, если всплывет правда? Или умеренные? Станет ли Библейский пояс спокойно дожидаться, пока мы отделяем истину от лжи?

– А я бы с радостью расстроил ваши планы.

– Ракким, да откройте же глаза. Поймите, наконец, что я вам предлагаю. – Старик обвел руками Стрип, представлявший собой целый мир в миниатюре. Париж, Лондон, Великие пирамиды, Сахарную голову, гору Килиманджаро, Пекин, Кремль и даже Страну пиратов. – Все, что вы видите, и даже больше, может стать вашим.

Ракким верил.

Старейший схватил его за плечо, и меж ними как будто пробежал электрический разряд.

– Поднимается ветер перемен. Вы можете стать частью бури или оказаться унесенным ею. Я предлагаю вам занять место рядом со мной. Присоединяйтесь ко мне, и вам будут предоставлены безграничные возможности. Безграничные.

Ракким убрал его руку.

– Как насчет коробки «Твинки»? Говорят, они были бесподобно вкусны, и я слышал, что где-то сохранился склад, буквально набитый ими. Вы ведь сказали, что мне будут предоставлены неограниченные возможности. – У него застучали зубы. – Договорились, коробку «Твинки» и кассету с первой серией «Бэтмена» для Сары.

Старейший расхохотался.

– Уже тридцать лет не вспоминал о «Твинки». – Улыбка седобородого сделалась натянутой. – Ибрагиму, моему старшему сыну, вы не понравитесь. Он почувствует исходящую от вас угрозу и, как бы я ни разубеждал его, поймет, что я предпочитаю ваше общество. Но вы не являетесь прямым потомком Пророка, да будет благословенно его имя, поэтому никогда не сможете занять мое место. Данный факт должен бы смягчить его ревность, однако этого, к сожалению, не произойдет. Дарвина Ибрагим боится, но вас он станет презирать.

– Судя по всему, у вашего сына не все в порядке с головой. Может, передумаете насчет возрождения Халифата? Вам явно не хватает поддержки.

Старейший посмотрел на него оценивающим взглядом.

– Именно поэтому я пригласил вас. И Дарвина.

– Весьма польщен, однако если вы пытаетесь меня соблазнить, то заранее предупреждаю, я разобью ваше сердце.

– Готов рискнуть. – Старейший смотрел мимо него. – Жаль, что вы не встретились с Касимом. Вы бы ему понравились. Он никого не боялся. – У старика задрожала нижняя губа. – Такой прекрасный мальчик… нашел свою смерть на дне глубокого темного моря. Я стал ненавидеть океан. Раньше плавал каждый день, а теперь не могу смотреть на волны. Иногда мне кажется, что именно по этой причине я перебрался жить поближе к пустыне.

Ракким внимательно наблюдал за его лицом. Судя по всему, слезы были искренними.

Старейший откашлялся.

– Я долго ждал такого, как вы. И такого, как Дарвин. Много лет искал ассасина в отставке, давно вычеркнутого из списков и разорвавшего прежние связи. Использовал все имеющиеся в моем распоряжении ресурсы, но, лишь найдя Дарвина, понял, почему на поиски ушло так много времени. – Он наклонился к Раккиму. – Ассасины и воины-тени похожи друг на друга. И те и другие принадлежат к элитным подразделениям, гордятся своей независимостью. А еще и тех и других в конце концов предают собственные командиры. Вы этого не знали? Считаете себя единственным, кому повезло? Разве не замечательно, что вы оказались у меня сегодня. – Он разгладил лацканы пиджака. – Ассасины проводят в среднем до двенадцати операций, прежде чем их уничтожают. Если позволить им жить дольше, они становятся слишком опасными, слишком неуправляемыми, слишком обуреваемыми жаждой крови. Это – величайшая тайна фидаинов, известная только старшим офицерам, которых насчитывается не больше дюжины. Сами ассасины, конечно, не подозревают об этом. Верят в истории об ушедших на покой и живущих в роскоши коллегах. Это не так. Бывших ассасинов не существует. За исключением Дарвина. Он принял участие в сорока пяти операциях, прежде чем его решили ликвидировать. – Выражение лица Старейшего сделалось ледяным. – Слишком долго ждали.

– Как обычно ликвидируют ассасинов?

– Решили записать?

– Может пригодиться.

– Неудачная мысль. Командование направило на его устранение трех опытнейших бойцов. Им объявили, будто Дарвин вышел из-под контроля и стал изменником. – Неоновые огни плясали в глазах Старейшего адским пламенем. – Все трое погибли. Затем Дарвин убил генерала Чевертона – командира их подразделения. Человека, отдавшего приказ. Вы понимаете, что у вас с этим ассасином много общего?

Старик пытался произвести на него впечатление глубиной собственной осведомленности. Один из верных признаков уязвимости или самомнения. Ракким лишь не мог определить, чего именно.

– Воины-тени также обладают неизмеримой ценностью. Стратегически они полезнее ассасинов, но те и другие одинаково опасны для верховного командования. Воины-тени умеют сливаться с коренным населением. Именно поэтому их и называют тенями. Способность растворяться в окружающей среде, мимикрировать под врага… разве можно ожидать от них другого при их роде деятельности? – Старейший покачал головой. – Мне удалось разыскать много фидаинов в отставке, но ни одного ассасина. И ни одного воина-тени. Вы с Дарвином единственные в своем роде.

Над черными горами мерцали искорки звезд. Достаточно близкие, чтобы их увидеть, и в то же время непостижимо далекие, чтобы прикоснуться. Не поддающееся логике наблюдение странным образом успокаивало. Ракким представил себе Аллаха, живущего среди бесчисленных галактик. По крайней мере, сам он на месте Всевышнего предпочел бы жить именно там.

Старейший прислонился к перилам.

– Ваша последняя миссия… что конкретно произошло? Я пытался выяснить, но все отчеты оказались уничтожены. Вероятно, случилось нечто особенное. Операция длилась несколько месяцев. Значительно дольше, нежели предполагало командование. Вас сочли погибшим, но вы вернулись. Невредимый, как всегда. Если вас и допрашивали, то об этом не сохранилось никаких записей. Затем, буквально через несколько дней, вдруг исчезли два высокопоставленных офицера. Представители вашего руководства. Растаяли, словно утренний туман. Расположение трупа генерала Чевертона ясно показывало, что Дарвин недоволен его приказом, но тела этих двоих не обнаружены до сих пор. Тем не менее смысл документа понятен. Может быть, именно поэтому вам и позволили уйти в отставку? Или вмешался Рыжебородый? Он тогда обладал большей властью.

– Спасибо за крайне интересную беседу и прекрасный вид, но я немного устал. Еще не оправился от ран. Очень хочется принять теплую пенистую ванну.

– Будьте осторожны. Не засните в ванне. И обдумайте мое предложение.

– Не сомневайтесь. Обдумаю самым внимательным образом. Вы ведь выигрываете при любом раскладе. Если я соглашаюсь, вы получаете в свое распоряжение воина-тень. Если отказываюсь, Дарвин с радостью начинает охоту на меня и всех, кто представляет для вас угрозу. А если я найду доказательства, он от них избавится.

– Никаких доказательств не существует.

Ракким пожал плечами:

– Вы угробили двадцать миллионов человек… и даже не получили того, чего хотели. Прошло столько лет, а вас до сих пор страшит перспектива не добиться поставленной цели. Жалкое зрелище.

– Я уже признал свои ошибки. Недооценил жизнеспособность христианства. Слишком много времени провел в мегаполисе. Решил, что вера слаба и все от нее легко отступятся. Представить себе не мог, что после избрания Кинсли огромная масса баптистов, пятидесятников и католиков эмигрирует в Библейский пояс. Такого вполне можно было бы ждать от правоверных – разве сам Пророк, да благословенно будет имя его, не ушел из Мекки в Медину в час тяжелейших испытаний? Но христиане? Хотя и это не имело бы значения, погибни Рыжебородый вместе с братом. Мои люди в службе государственной безопасности захватили бы власть, и дни Кинсли на посту президента были бы сочтены. А после мы бы разобрались с Библейским поясом. Нация нуждалась в объединении тогда, нуждается в нем и теперь. Нет, потеря четвертой бомбы была чистой случайностью, виной всему оказались злой ветер и бурное море, но я готов взять на себя ответственность за то, что недооценил силу веры христиан.

– Весьма великодушно с вашей стороны. Тем не менее вы не можете отрицать, что это крайне серьезный просчет. Может, вы ошиблись в чем-нибудь еще?

– Полагаете, будто я должен пуститься в бега? – резко произнес Старейший и прикусил губу. – Когда Запад погряз в хищениях и лукавстве, я молился. И платил политикам. Когда Запад запретил религию, я молился. И платил бывшим дипломатам и журналистам, то есть людям, для которых все имело цену. Иногда мне казалось, что я никогда не смогу отмыться. Взрывы бомб просто свалили прогнившее дерево. Посмотрите на карту. Китай готов завоевать весь мир, но я посеял зерна сомнения в России. Как вы думаете, многие страны готовы открыть свои границы для сионистов? Нет, Россия почти созрела, как и Южная Америка. Китай до сих пор сопротивляется, но я прошу вас еще раз посмотреть на карту. Иран, Ирак, Индонезия, Пакистан, Восточная Африка, Нигерия. Словно разрозненные детали выкройки, только и ждущие появления халифа, который сошьет их воедино. Халифа, который возглавит правоверных на пути к величию. Ожидание закончилось, Ракким. Мы начнем прямо здесь.