Текст книги "Молитва по ассасину"

Автор книги: Роберт Ферриньо

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 33 страниц)

– Пламя погаснет само, – сказала Бернадетта. – Безумие пройдет.

– На время. – Она взяла сестру за руку, ощутив ладонью сухую прохладную кожу, гладкую, как крыло птицы. – Я ухожу. Надену очки, зубные протезы – меня не узнают. Сомневаюсь, что поиски до их пор продолжаются. Я уже стала древней историей.

– Не хочу даже слышать об этом. – Пальцы матери-настоятельницы сомкнулись вокруг ее пальцев. – Только здесь ты в полной безопасности.

Кэтрин покачала головой:

– Нам всем грозит опасность.

– Господь – мой добрый Пастырь, – произнесла Бернадетта. – И это не просто слова, Кэт. Это слово Божье. Его обещание нам.

Кэтрин поцеловала сестру в обе щеки.

– Я люблю тебя.

В глазах старшей кузины заблестели слезы.

– Мир – темный лес, полный волков… каждый раз, когда ты уходишь, я ставлю свечи за твое возвращение.

В течение последних лет Кэтрин чувствовала все возрастающую тревогу, стала все чаще уходить из монастыря. Совершала поездки в Сакраменто, Нью-Медину и Бейкерсфилд. Даже тайком пробралась на озеро Тахо в свободном штате Невада, где впервые за много лет сумела искупаться! Лишь в Сиэтл она не ездила ни разу. Ей страшно хотелось разыскать Сару, посмотреть на нее хотя бы издали… но так и не удалось решиться. Риск по-прежнему оставался слишком велик. А может быть, страх. Особенно запомнилась поездка в Лос-Анджелес с Бернадеттой. Тогда ей показалось, будто церковные колокола звонят буквально повсюду.

– Чему ты радуешься?

– Просто вспомнила, как мы ездили в Голливуд и как ты касалась руками отпечатков ладоней кинозвезд. Мне показалось, что ты выбирала самых бесстыдных старлеток. Распутных женщин, которые играли распутниц. Тогда я еще подумала, что интересно было бы узнать, какие греховные мысли приходили тебе в голову.

Бернадетта покраснела.

– Может, я молилась за их бессмертные души.

– Да ты просто хихикала. Как школьница.

Мать-настоятельница отвернулась. Кожа вокруг ее глаз стала почти прозрачной.

– Мне действительно было весело.

Кэтрин похлопала ее по ладони.

– Завтра я уйду. Работу надо обязательно закончить, а все взваливать на Сару я не могу.

Раздался стук, через мгновение дверь распахнулась. Сестра Елена ворвалась в келью, не дожидаясь разрешения.

– Мужчины! Двое мужчин у ворот. – Она тяжело дышала. – Просто вошли…

Обе женщины вскочили на ноги.

– Спрячься, – приказала Бернадетта.

– Слишком поздно. – Кэтрин направилась к двери. – Я заявлю, что вы не знали, кто я такая. Скажу, что обманула тебя при помощи черной магии. Может быть… может быть, мне удастся их убедить. – Она обняла сестру. – Спасибо за все.

Мать-настоятельница вцепилась в нее мертвой хваткой. На лестнице раздались шаги.

– Не бойся, Бернадетта, Сара сделает то, что не смогли сделать мы. – Кэтрин поцеловала ее в щеку и повернулась лицом к тем, кто в конце концов разыскал ее.

Вопреки ее ожиданиям, в келью вошли не двое мужчин, а один мужчина и один мальчик. Лохматый коротышка в сопровождении тощего угрюмого подростка, оба покрытые дорожной пылью.

– Я – Спайдер, – представился старший, – а это мой сын Элрой. А вы – Кэтрин Дуган. А я – гений. – Он восторженно захлопал в ладоши. – Для меня большая честь познакомиться с вами. А теперь давайте вместе изменим весь мир.

44

Перед вечерним намазом

Ракким кивнул на промелькнувший мимо них указатель: «ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В ЙОРБА-ЛИНДУ».

– Не отсюда ли один из президентов старого режима?

– Потрясающе. Ричард Никсон, тридцать седьмой президент Соединенных Штатов, родился девятого января одна тысяча девятьсот тринадцатого года в Йорба-Линде, штат Калифорния.

– Он – один из тех, что высечен на скале в Северной Дакоте?

– Нет. Нет!

Судя по выражению лица, Сара не особенно любила вспоминать о судьбе изваяния. Гора Рашмор – вот как называлось то место. Подрыв пяти высеченных на скале изображений входил в число первых крупных проектов новой Исламской республики. Рыжебородый пытался воспротивиться его осуществлению. Он призывал расходовать время и средства с большей пользой, но «черные халаты» настояли на своем, называя его поведение идолопоклонством и почитанием неверных из прекратившей существование страны. В итоге глава СГБ уступил, наверняка сумев извлечь пользу из данных обстоятельств. Как выяснилось позже, разрушение монумента оказалось задачей далеко не простой. Фигуры такого размера выдерживали даже самые мощные удары. Через шесть месяцев взрывных работ гигантские лица остались почти нетронутыми, однако на фоне окрестных разрушений приобрели куда более гротескный вид.

Никаких сообщений от матери Сары на сайт рецептов для домохозяек не поступило. Ничего, кроме рекомендаций верным женам по приготовлению любимых блюд их мужей. Племянница Рыжебородого провела в мечети около часа, где почти все время молилась, а Ракким ждал ее в машине. Несмотря на разочарование, вернулась она по-деловому спокойная. Готовая к действиям.

Сара взглянула на экран ГПС.

– А раньше тебе не приходилось бывать в доме этого сержанта Парнелла?

– Я не видел его с тех пор, как он переехал сюда. В академии Парнелл был одним из моих инструкторов по рукопашному бою. Еще как-то раз мы вместе участвовали в операции, когда его перевели к нам в подразделение. В академии считают необходимым время от времени задействовать преподавательский состав в боевых операциях, иначе они теряют квалификацию. Да и самим инструкторам быстро надоедает работа в лагере. – Он проводил взглядом плывущий над шоссе реактивный вертолет. Судя по красному фюзеляжу, винтокрылая машина принадлежала какой-то корпорации. Вероятно, ему так и не удастся привыкнуть к их свободным полетам в черте города. – Мы потеряли связь друг с другом, когда я стал одним из воинов-теней. Парнелл – хороший человек. Озлобленный, но разве можно его за это винить?

– Что ты имеешь в виду?

– Он был ранен во время операции в Новой Гвинее. Подорвался на мине. Лишился ног…

– Фидаинов никогда не посылали в Новую Гвинею.

Ракким засмеялся:

– Расскажи об этом Парнеллу. Узнаешь много интересного. – ГПС прочирикал: «Правый поворот на следующем перекрестке». – Лишился обеих ног, одну руку ампутировали выше локтя, но поставили самые лучшие протезы. Из русской пластмассы. С китайскими биочипами. Может самостоятельно одеваться, бегать на марафонские дистанции, владеет ножом лучше любого гражданского. У него четыре жены, и он не дает им скучать. Не может только участвовать в боевых операциях. Ни в коем случае.

– Потому и озлобился?

Ракким пожал плечами.

– А кто бы чувствовал себя иначе?

– Тебе этого тоже не хватает?

– Парнелл еще какое-то время работал инструктором в академии. – Ракким не ответил на ее вопрос. – Выдержал один год, пока не достал всех, от дворника до ректора. Он был опытным солдатом и никогда не отличался гибкостью, а после ранения сделался просто невыносимым. Его с почетом отправили в отставку с полной пенсией. За день до переезда в Йорба-Линду Парнелл заскочил в «Полнолуние» и, прежде чем я успел проводить его в кабинет, вырубил двух моих вышибал. Просто из принципа. Он никогда не пил ничего крепче настойки ката, но тогда мы в процессе решения всех мировых проблем расправились с целой бутылкой польской водки. После этого я его не видел.

Они проехали мимо огромной мечети, возведенной в традиционном стиле, с мозаичным бирюзовым куполом. Городок Йорба-Линда выглядел настоящим оплотом правоверных. Витрины магазинов сияли чисто вымытыми стеклами, на ухоженных лужайках площадью в акр с комфортом расположились опрятные коттеджи, где обитали врачи, адвокаты и преуспевающие бизнесмены. Здесь удерживался самый высокий в Калифорнии коэффициент рождаемости, и медресе не знали недостатка в прилежных учениках.

– Почему ты считаешь, что твой друг сможет помочь нам в поисках Фатимы?

– Я не говорил, что он – мой друг. – («Поверните направо у знака остановки»). – У него есть связи в местной полиции. Он преподает тактику бойцам из отряда специального назначения и учит их приемам владения новейшими видами оружия. Парнелл может получить информацию там, куда нам не найти доступа ни при каких обстоятельствах.

– Ты ему доверяешь?

– Он – фидаин.

Через несколько минут, позвонив от ворот, они подъехали к дому. Хозяин ждал их у двухстворчатых входных дверей, а четыре жены стояли в ряд за его спиной. Одна из них кормила ребенка. Все женщины носили ярко-желтые чадры, оставлявшие открытыми только идеальные овалы лиц. Парнелл оказался высоким мужчиной лет сорока пяти, явно немало повидавшим на своем веку, с короткими темными волосами, густой бородой и ртом, постоянно набитым катом. Несмотря на жаркую погоду, он надел рубашку с длинными рукавами и белые брюки. Отставной сержант обнял Раккима, поцеловал в обе щеки и похлопал по спине здоровой рукой.

– Клянусь отвисшими сиськами Папы Римского, я скучал по тебе.

– Единственный человек в мире, который чувствует себя одиноким, хотя у него двенадцать детей.

– Четырнадцать. Еще два сына с огромными, как у арабских скакунов, членами. – Хозяин пристально посмотрел на спутницу гостя. – А это кто такая?

– Сара, позволь тебе представить Джека Парнелла. Джек, это Сара, женщина, которую я намереваюсь взять в жены.

Парнелл окинул ее с головы до ног оценивающим взглядом.

– Очень приятно. – Он кивнул, не протягивая руки. – Мои жены покажут вам дом. – Схватив Раккима за шею, он отвел его в сторону. – Пойдем задом. Меньше всего на свете мне сейчас хочется слышать болтовню женщин о рассечении промежности, мигренях и лучших рецептах приготовления курицы.

Ракким оглянулся на Сару и пошел вслед за Парнеллом.

Они обогнули дом, при ближайшем рассмотрении куда более просторный, нежели могло показаться с дороги. Он состоял из четырех флигелей, по одному для каждой жены и ее детей, и центральной части, где, по всей вероятности, царствовал сам Парнелл. Они пересекли огромный, ровно подстриженный газон и остановились у бассейна воистину олимпийских размеров. На его зеркальной поверхности под яркими лучами солнца одиноко плавал надувной белый лебедь. Из внутренних покоев доносились детские голоса, крики, смех и даже плач, однако иные признаки наличия в доме детей напрочь отсутствовали. Ни игрушек, ни велосипедов, ни качелей. Лишь белый лебедь. Во владениях Парнелла царила жесткая дисциплина. Детьми следовало заниматься женщинам. Или учителям медресе. Старшие отпрыски могли получать от него особые наставления, но только вне этих стен.

– Неплохо выглядишь, – заметил Ракким.

– Конечно. – Парнелл резво шагал впереди, по-видимому вознамерившись совершить полный обход собственных угодий. – Сервомеханизмы в коленях часто перегорают, а заказ на запасные выполняется долго. Подхватил какую-то инфекцию, из-за которой неделю провалялся на койке. Только что выписался из госпиталя. А во всем остальном в полном порядке. – Он бросил взгляд на гостя. Один его глаз казался нездорово мутным. – Зачем ты приехал? Хочешь попросить старого сержанта стать шафером?

– Мне нужна помощь.

– Мне следовало сказать тебе это много лет назад. – Парнелл сплюнул на траву пережеванный кат. – Если тебе присваивают майора после первого контракта, значит, не все в порядке с командованием, если после первого контракта ты уходишь в отставку, значит, не все в порядке с тобой. – Он покачал головой. – Какая бессмысленная трата сил. Аллах наградил тебя таким талантом… а ты отказался от всего. – Отставной сержант пожал плечами. – Иншалла.

– Хороший у тебя дом. Судя по всему, твое бюро консультаций процветает.

Парнелл на ходу сорвал апельсин с дерева и не глядя бросил его Раккиму.

– Полицейские и грабители. Слепцы охотятся за слепцами. Считают, что пистолет на бедре делает их настоящими воинами и любую проблему можно решить светошумовой гранатой. Делаю все, что могу. Эти хвастуны из спецназа думают, будто все умеют, а меня считают сварливым старикашкой. Обычно мне требуется не больше десяти минут, чтобы устранить все недоразумения. Даже меньше, если сломать кому-нибудь из них челюсть, но начальство, к сожалению, этого не поощряет. Дело вряд ли можно назвать стоящим, но семью прокормить можно.

Ракким очистил апельсин и сунул кожуру в карман.

Парнелл, не останавливаясь, искоса взглянул на него.

– Выглядишь усталым. Эта девчонка совсем тебя вымотала.

– Ничего, пока держусь.

– На последнем дыхании. – Метким плевком ката отставной сержант сбил выпрыгнувшего из травы кузнечика. – Ты – полный дурак, если решил остепениться только сейчас. У тебя уже должны быть две или три жены. Только не верь глупой болтовне о единственной. Если придерживаешься этого мнения, значит, слишком много времени провел среди католиков.

Апельсин оказался сладким и сочным.

– Иногда и одна – слишком много.

– Обычная ошибка. Единственная жена думает, что ты принадлежишь ей. Если у тебя две, три или четыре жены, каждая из них знает, что муж может легко избавиться от нее с помощью простой фразы «Ты разведена». Достаточно повторить ее три раза, и жена, уже бывшая, оказывается на улице. Умная мусульманка хорошо понимает это, знает, что ее единственная надежда – угождать во всем мужу. Аллах разрешил нам иметь четыре жены не без оснований.

– Спасибо за совет.

– Все равно ты ему не последуешь. Всегда отличался упрямством. Сам все поймешь. Эта девчонка красива, но у нее есть мозги. Я сразу же понял это, как только увидел, как она держится. Женщины с мозгами – причина больших неприятностей.

Ракким доел апельсин, чувствуя, как сок течет по подбородку.

– Мне нравится разбираться с неприятностями.

– Посмотрим через несколько лет. – Парнелл расчесал пальцами бороду. Они молчали, пока не вернулись к бассейну. Хозяин устроился в шезлонге. Кровь прилила к его покрытому шрамами лицу. – Мне нужен партнер. Я неплохо зарабатываю, но мог бы расширить бизнес, если бы нашел хорошего партнера. Полицейские из кожи вон полезут, чтобы заполучить бывшего фидаина.

Ракким уселся в соседний шезлонг.

– Тебе пора продать свой вертеп и заняться достойным делом.

Гость наблюдал за скользящим по зеркальной поверхности бассейна надувным лебедем.

– Скучно.

– Вся жизнь скучна, – вздохнул Парнелл, но вдруг оживился, увидев двух жен, появившихся из задней двери в компании Сары. Женщины несли поднос с чайником и печеньем.

Жены накрыли на стол, разлили чай и с поклоном удалились. Гостья осталась. Хозяин положил в чашку пять кусочков сахара.

– Я посоветовал Раккиму обзавестись гаремом, а он сказал, что даже с тобой еле-еле управляется.

– Да. Со мной он действительно еле-еле управляется.

Парнелл принялся размешивать сахар, громко стуча ложечкой.

– Только не распространяй эти современные взгляды среди моих жен. – В его улыбке не было ни на грамм искренности, впрочем, он и не пытался этого скрыть. – Я серьезно.

– С таким мужем, как ты, женщины счастливы быть частью гарема. Так им приходится притворяться только четверть времени. – Сара улыбнулась Парнеллу. – Я серьезно.

Хозяин посмотрел на Раккима.

– Да, теперь я уверен, что она доставит тебе массу неприятностей.

Бывший фидаин проводил взглядом Сару, направившуюся к дому.

– Рассчитываю на это.

Парнелл громко отхлебнул чай.

– Какая помощь тебе нужна?

– Ищу проститутку. На короткое время…

Отставной сержант закашлялся.

– Не для себя. Зовут Фатима, дочь Сафара Абдуллы. Последнее известное имя – Фэнси Эндрюс. – Ракким показал ему фотографию на экране телефона, распечатал копию. – Снимок сделан пять лет назад. Была задержана в Маленьком Ватикане за кражу бумажника у клиента. За год до этого арестована за хранение героина.

– Маленький Ватикан кишит правонарушителями. А что ты хочешь? Католики.

– Я надеялся, что кто-нибудь из твоих знакомых в полиции нравов сможет подсказать, где я могу ее найти.

Парнелл презрительно кривился, рассматривая фотографию.

– Пять лет после последнего ареста? Даже пять месяцев – слишком большой срок, если она ведет такую жизнь. Может быть где угодно. А возможно, ее давно убили.

– Я знаю. – Ракким наклонился к нему. – Все обвинения по последнему аресту сняты. Административным решением. Это значит, что она заплатила производившему арест полицейскому деньгами или чем-нибудь еще. Думаю, ее задерживали еще несколько раз, но протоколы не составляли.

– Иногда такое случается. – Парнелл сделал глоток чая. – Зачем она тебе нужна?

– Ее разыскивает отец, – не задумываясь, солгал Ракким. – Он умирает и давно простил ее за позор, который она навлекла на семью. Я обязан ему.

– Значит, деньги здесь ни при чем?

– Буду рад заплатить за твое время и умение.

– Как проститутке?

– Джек, я не хочу с тобой драться. Просто хочу найти эту девушку.

Парнелл хлопнул его по плечу. Сильно.

– Давненько я не дрался с достойным противником. Скорее всего, ты легко меня одолеешь.

– Сомневаюсь. Именно ты научил меня драться без правил.

– Именно я научил тебя тому, что драки без правил не бывает. Бывает просто драка.

Они вместе улыбнулись, признавая правдивость последней фразы.

– Ты не был самым талантливым моим учеником, – сказал Парнелл, пристально глядя на зеркальную гладь бассейна. – Была парочка получше. Гектор Пятерка… никто не умел быстрее наносить удары. Погиб. Пять лет назад прострелили горло во время высадки группы в пригороде Момбасы.

– Слышал, что дипломат, которого они похитили, не смог сообщить ничего полезного.

Парнелл покачал головой:

– Не знал об этом. Типичная политика руководства. Эмир Зингарелли… тебе не приходилось с ним работать? Он тоже был быстрее тебя. Правда, не быстрее Пятерки. – Комар, покружив над ним, сел на протез его руки. – Зингарелли тоже погиб. Вертолет разбился рядом с побережьем Техаса. Может, католики сбили ракетой или придурок техник не затянул какую-нибудь гайку. – Комар взлетел, и Парнелл поймал его двумя пальцами. – Пятерка и Зингарелли погибли, а мы сидим, как герои-ветераны, и греем мозги на солнышке. Странно.

Ракким внимательно смотрел на него.

– Иногда за эти пять лет я испытывал приступы ненависти ко всем вам с двумя руками и ногами. Ко всем, кто еще мог принимать участие в операциях. Иногда… иногда я жалел, что на мне был бронежилет, когда я наступил на мину. Титановая чешуя спасла мне жизнь. – Парнелл вытер больной глаз. Нет, он не плакал. Он, вероятно, вообще разучился плакать. Отставной сержант ждал, когда Ракким подаст соответствующую реплику. – Спасибо, что не стал распространяться про то, как мне повезло. И еще спасибо за то, что не сказал, будто у Аллаха на меня другие планы.

– Если у Аллаха и есть планы, нас он в них все равно не посвятит. Может быть, тоже не без оснований.

45

После вечернего намаза

– Знаешь, Ракким, а ведь раньше это место называли самым счастливым на свете.

Они обходили упавшее чертово колесо. Половину балок давно распилили на металлолом.

Бывший фидаин кивнул на мужчину с сигаретой во рту, в спущенном до колен комбинезоне маляра, и проститутку, стоявшую перед ним на коленях.

– А вот он, по-моему, до сих пор так считает.

Диснейленд закрыли порядка двадцати лет тому назад. Большую часть оборудования растащили, но некоторые сооружения остались на месте. Либо они оказались слишком тяжелыми для вывоза, либо не представляли ценности с точки зрения утилизации. Сара и Ракким добрались до развалин Маттерхорна. Большая часть искусственной горы рухнула, но покрытая снегом вершина более-менее сохранилась и сверкала на солнце подобно маяку в царстве тьмы.

Накануне вечером Парнелл позвонил в полицию нравов, и ему удалось разыскать детектива, знавшего Фэнси. По словам полицейского, прекратив работу в Маленьком Ватикане, девица совсем опустилась. Он слышал, будто дочь Сафара Абдуллы работала в Диснейленде вместе с другими грошовыми шлюхами. Фэнси по-прежнему пыталась изображать недотрогу, но поверить в ее игру представлялось возможным только с закрытыми глазами. Парнелл предложил воспользоваться его гостеприимством. Они вместе поужинали, однако на ночь оставаться не стали. Из дома отставного сержанта гости уехали поздно, слишком поздно для визита в Диснейленд. Проспали почти до полудня, затем отправились гулять по берегу. Сара непременно желала покормить чаек. Вернувшись в отель, они хотели заняться любовью, но мешало чувство тревоги и осознание того, что времени остается слишком мало.

Поиски решили начать с главной улицы Диснейленда. Первая же проститутка, облюбовавшая в качестве места работы перевернутый трамвай, на вопрос, знает ли она Фэнси, коротко сказала «нет». Ответ стоил пять долларов. Позже им еще не раз пришлось услышать аналогичную фразу в самых разных уголках парка. По практически безлюдным дорожкам изредка фланировали клиенты. Сбившись по двое или трое, они рассеянно помахивали «дипломатами» и делали вид, будто не замечают недвусмысленных жестов женщин. Мусульмане и католики, служащие и рабочие, кто здесь только не появлялся. То тут, то там стены полуразвалившихся строений подпирали небольшие группки местных бандитов, но, несмотря на удаленность от города и полное отсутствие полиции, в парке сохранялась относительная безопасность. Проститутки платили за право работать, а хозяева следили за порядком, чтобы не лишиться прибыльного бизнеса.

Наконец девица, промышлявшая возле разбитой фигуры Микки-Мауса, сообщила, что некая Фэнси раньше ловила клиентов неподалеку от замка Золушки. Рядом с замком царило некоторое оживление. Несколько мужчин в ожидании очереди коротали время за просмотром баскетбола по сотовому. Фэнси здесь не оказалось.

– Мне сразу же не понравилась идея обратиться за помощью к Парнеллу, – заметила Сара. – А теперь выясняется, что его информация бесполезна.

Ракким направился к трем бандитам, маячившим возле выброшенной на берег гондолы.

– Добрый вечер.

Самый крупный из них, бледный дуболом в комбинезоне на голое, синее от татуировок тело, внимательно оглядел Сару.

– Слишком хороша для этого крысятника. Из-за нее все девочки без работы останутся. Если хочешь, дам номер телефона в Ньюпорте. Шикарное заведение. Скажешь, что послал Джимми Бой.

– Большое спасибо, – ответил Ракким. – Но мы ищем девушку по имени Фэнси.

Бандит презрительно ухмыльнулся:

– Фэнси уже не та. С твоей не сравнить.

Заплатив пятьдесят долларов, они двинулись к руинам подводного аттракциона «В поисках Немо». Считая большим излишеством демонстрировать всему свету пухлый бумажник, Ракким всегда вынимал деньги из отдельного кармана. А еще на всякий случай постоянно проверял, не увязался ли кто-нибудь за ними.

Сара первая заметила помещение аттракциона – огромную обгоревшую морскую звезду из стеклопластика. Сами «поиски», вероятно, осуществлялись в брюхе исполинской сине-белой железобетонной акулы. Когда-то посетители, миновав ряд турникетов, попадали прямиком в широко открытую пасть. Теперь у нее выломали почти все зубы, но разрушить само сооружение так никто и не смог. Глаза чудовища до сих пор мерцали красным зловещим светом. Сара направилась было к разверстым челюстям, однако Ракким положил ей руку на плечо.

– Посмотрим, нет ли черного входа.

Девушка улыбнулась. Зайдя с другой стороны, они обнаружили трап, ведущий от хвоста акулы к выходу, неуклюже загороженному листами старой фанеры. Сара проворно нырнула в темноту, бывший фидаин даже не успел остановить ее. Он немедленно последовал за ней, стараясь не касаться фанерных зазубрин, затем остановился, давая глазам привыкнуть к темноте. Впереди раздавались голоса и женский смех. Сара замерла, Ракким тихонько догнал ее.

Женщина в белой блузке с оборками склонилась над красным терракотовым крабом, опершись руками на расставленные клешни. Короткая юбка нелепо скомкалась, задранная на талию. Пристроившийся сзади бизнесмен в элегантном зеленом костюме энергично работал бедрами, даже не удосужившись снять брюки. По стенам и полу метались причудливые тени, порожденные пламенем свечей, расставленных в маленьких нишах. Выкрикнув в экстазе какое-то ругательство, клиент отшатнулся от женщины. Тяжело дыша, он стянул презерватив, бросил его на пол, вытер член о задранную юбку и застегнул штаны. Проститутка повернулась к нему, тряхнув черными длинными волосами. Танцующее пламя осветило улыбку на лице Фэнси.

– Bay, было здорово. День начался удачно, муж мой.

– Угу. – Бизнесмен причесывал волосы.

– Не уходи. – Фэнси погладила его по лицу, но он резко отпрянул назад. – Я знаю фокус, который возвращает мужчину к жизни всего за пятнадцать минут.

Клиент убрал расческу в карман пиджака.

– Ты разведена. Ты разведена. Ты разведена. – Он выбежал из пасти акулы, отбросив ногой попавшийся на пути мусор.

Фэнси подтерлась салфеткой и поправила юбку. Спрятала оставленные бизнесменом купюры. И вдруг насторожилась, ощутив чужое присутствие.

– У меня нет денег.

– Все в порядке. – Сара шагнула к ней из темноты. – Нас не интересуют твои деньги.

Увидев ее спутника, Фэнси испуганно сжалась, но быстро перевела взгляд на девушку.

– Молодые красивые мусульмане решили немного повеселиться. Я вам помогу.

– Мы пришли сюда не за этим, – произнесла Сара.

– Не надо стесняться. – Фэнси облизала губы. Кошачьи глаза, высокие скулы, грациозные движения. Когда-то она действительно была красавицей. – Тебе понравится.

– Мы хотим поговорить о твоем отце, – подал голос Ракким.

Проститутка шарахнулась к выходу, явно собираясь бежать.

– Мы готовы заплатить просто за разговор, – поспешно добавил он.

Сара взяла ее за руку.

– Это очень важно, Фатима.

Фэнси отвернулась, и тени заколыхались в новом танце. Она использовала ароматические свечи с кокосовым маслом.

– Пожалуйста… пожалуйста, не называйте меня так.

Сара не выпускала ее руку.

– Я – Сара, это Ракким. Нам необходимо поговорить о твоем отце.

Фэнси недоуменно смотрела на них.

– Зачем?

– Мы видели Камерона, – сказал Ракким. – Он просил передать тебе привет.

– С ним все в порядке?

– Ему очень хочется, чтобы ты и твоя подруга снова пригласили его в гости, – произнес бывший фидаин. – Он сказал, что это был самый лучший день рождения в его жизни.

– Джерри Линн он тоже понравился. – Проститутка села на краба и ссутулилась. – Я должна была вернуться за ним. О нем совсем некому позаботиться.

– У нас есть много общего. – Сара села рядом с ней. – Я потеряла родителей в пять лет. Ракким стал сиротой в девять.

Фэнси пристально взглянула на нее, словно пытаясь на глаз определить, правду ли говорить Сара.

– Мне… мне было семь. – Даже тусклый свет позволял разглядеть ее лицо, скрытое под толстым слоем косметики. Изможденное, с ввалившимися щеками. – К этому невозможно привыкнуть.

– Верно, – одновременно ответили Ракким и Сара.

– Мне нужны деньги, – тихим голосом произнесла Фэнси. – Вы сказали, что заплатите. Думаю, нет ничего постыдного в том, чтобы попросить деньги, если я могу вам помочь.

Ракким вложил в ее руку пачку банкнот. Ее глаза расширились от удивления, и ему даже показалось, будто она сейчас скажет, что денег слишком много. Девица быстро спрятала добычу в бюстгальтер. Бывший фидаин успел заметить шрам идеально круглой формы у нее на горле. Сара тоже заметила. След от трахеотомии. Наркоманская медаль за храбрость. Вероятно, она умирала от передозировки, но ей спасли жизнь. Возможно, против ее воли. Ракким повидал достаточно людей, уже на пороге смерти сопротивлявшихся его попыткам оказать им помощь, готовых уйти из этого мира и попытать счастья в ином.

– Твой отец умер, вернувшись из Китая, – напомнила Сара.

Фэнси пожала плечами.

– Мы с матерью встречали его в аэропорту. Он рассердился на нас. Мы не должны были знать о том, что он возвращается домой. Мы сразу же заметили, что он болен, а он сказал, будто съел какую-то дурную пищу в самолете, пищу для неверных. Я сразу же поняла, что он врет. Всегда понимала. – Она посмотрела на Сару. – Зачем вам все это нужно?

– Я провожу исторические исследования того периода. До Перехода. Непосредственно перед взрывами.

– А какое отношение имеет к этому мой отец? Он уже умер к тому времени.

– Я просто собираю сведения. Твой отец…

– Наверное, здорово быть учителем истории. – Фэнси рассеянно перебирала волосы. – Я тоже хотела работать в школе. В начальной. Всегда любила детей. – Она крутила прядь волос между пальцами. – У меня их никогда не будет.

– Мне очень жаль, – сказала Сара.

– Ладно, все равно бы из меня получилась плохая мать. – Проститутка взглянула на Раккима. – Ты не похож на историка.

Ракким улыбнулся.

Фэнси в ответ не улыбнулась.

– Я разбираюсь в мужчинах. Могу сказать о них все, прежде чем они откроют рот. По обуви. Или по рукам. Или по глазам. Особенно по глазам. – Она покачала головой. – А тебя я не могу понять. – Она бросила взгляд на Сару. – А ты можешь?

– Мы выросли вместе, – ответила та. – Я его понять могу.

Фэнси снова посмотрела на Раккима.

– Надеюсь.

– Когда твой отец вернулся из Китая, он что-нибудь рассказывал об этой поездке? – продолжила расспрашивать Сара. – О том, где именно он был, с какими людьми встречался?

– Я только помню, что его часто тошнило. А мать постоянно плакала.

– Кажется, он работал на той огромной плотине в Китае, – как бы невзначай заметила Сара. – Видимо, гордился своей работой.

– Давно не вспоминала о том времени. Я тогда чувствовала себя счастливой. Отец был строгим, но очень сильно любил меня. – Она не спускала глаз с Сары. – Называл меня сокровищем. Носил на руках и называл сокровищем.

Ракким решил не вмешиваться в разговор. Фэнси явно невысоко ставила мужчин. Внутренние стены акулы пестрели похабными рисунками, пол скрывался под завалами оберток от еды и предметами куда менее аппетитного происхождения. Пахло мочой, мокрым картоном и грязным бельем. Ароматические свечи Фэнси нисколько не помогали, правда, выглядели мило. Возможно, она верила, будто занимается вполне приличным делом.

– Дом, где вы жили, был снесен много лет назад, – произнесла Сара. – Я узнавала.

– Никто не соглашался жить в нем. Все думали, что он приносит несчастье. Вернее, стали так думать, когда умер отец. Как он умер. В каких мучениях.

– Вы обращались к врачу? Мы не смогли найти никаких записей.

– Врач приходил к нам домой. Раньше я его никогда не видела. Он давал отцу таблетки от боли, просил мать не выпускать его на улицу. Ухаживать за ним. Плохой дом. Несчастливый дом. Потом мать погибла так быстро… – Она покачала головой.

Сара скосилась на Раккима.

– Твоя мать погибла через три года после смерти отца. Возможно, тебе это кажется слишком скоро…

– Всего через три месяца, – всхлипнула Фэнси. – Я же была с ней. Мы ехали по шоссе, шина лопнула, и машина разбилась. Мы ехали в пустыню, чтобы молиться. Она вела слишком быстро. Мне сказали, что я спаслась лишь чудом. Мама вылетела через лобовое стекло, а я только немного поранила ногу. Мне сказали, что на все воля Аллаха. А еще сказали, что у него, вероятно, большие планы на меня. – Ее горький смех разнесся по темному чреву акулы.