Текст книги "Молитва по ассасину"

Автор книги: Роберт Ферриньо

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 33 страниц)

32

Перед утренним намазом

Дарвин сидел в машине с выключенными фарами, слушал стук дождя по крыше и вспоминал молодого красивого полицейского. Как же тщательно тот мыл ноги, готовясь к намазу. Он, вне всякого сомнения, со всей серьезностью подходил к исполнению священного ритуала. Говорят, хорошему мусульманину надлежит постоянно пребывать в готовности встретить смерть. Если так, то Дарвин выступил для него в роли орудия божественного провидения, реализовал…

От размышлений метафизического характера его оторвал громкий писк. Светодиоды, вмонтированные в очки ночного видения, горели ярче падающих звезд, а писк становился все более пронзительным. Куда спешите, голубки? Дарвин вжал в пол педаль газа. Колеса завизжали, проворачиваясь на мокром асфальте, и машина, оставив след из жженой резины, понеслась по дороге.

Умный ход со стороны Раккима – рвануть с места после пятнадцатиминутной остановки. Почти верный способ сбросить хвост. Если, конечно, у преследователя нет такого прибора слежения. Скорее всего, они догадывались о слежке, тем не менее тактику выбрали верную. Иного он от Раккима и не ожидал. Нынешнее задание содержало одну уникальную особенность – противоборство.

Нельзя сказать, будто все предыдущие задания не несли в себе риска или опасности. Иначе просто быть не могло. Потому Старейший и пользовался его услугами. Как-то раз Дарвин избавил старика от могущественного, но отличавшегося либеральными взглядами аятоллы. Он убил его прямо в мечети, пока тот готовился к утреннему намазу. Идеально точно рассчитал момент для нападения. Телохранители и прислуга стояли у дверей, из-за призывов муэдзина совершенно не различая предсмертных стонов собственного босса. Дарвин улыбнулся. Он вырезал звезду Давида на груди еще живого аятоллы. Тот даже слабо сопротивлялся, но не мог кричать: ассасин заткнул ему рот поросячьим эмбрионом. Подобные творческие штрихи служили предметом особой его гордости. Именно так. Планирование операций представляло собой довольно интересное занятие, однако их исполнение частенько бывало сопряжено с весьма опасными ситуациями… впрочем, именно такие импровизации, имевшие сходство с джазовыми, вызывали у Дарвина наиболее приятные воспоминания.

И когда настанет пора убить Раккима, он позаботится о том, чтобы метод убийства был достойным. Может, имеет смысл отвести какую-нибудь роль этой девушке? Саре. Говорят, дикие голуби никогда не расстаются. Или это всего лишь легенды? Дарвин вел машину кончиками пальцев, не сбрасывая скорость на поворотах и наслаждаясь визгом шин. Многие считали, будто любовь равносильна бессмертию в этом развратном материальном мире. Дарвин их точку зрения не разделял. По его мнению, любовь как раз являлась первым неуверенным шагом к смерти. Своего рода робким прикосновением к холодной бесконечной ночи. Он вел машину, почти не глядя на дорогу, и вспоминал, как Ракким и Сара обнимались в спальне Мириам Уоррик, как нежно касались друг друга перед тем, как грудью встретить опасность и неведение. Ассасин представил их сидящими на дереве подобно голубкам и целующимися.Пусть оставят эту вечную любовь себе. Дарвин предпочитал вечную жизнь.

Он мчался сквозь бурю, не обращая внимания на состояние дороги, его очки превращали кромешную тьму в золотистое свечение. На крутых подъемах и спусках ему приходилось снижать скорость, хотя сигналы теперь раздавались с более высокой частотой – очевидно, Ракким выехал на прямой участок. Наверное, решил использовать его и окончательно оторваться от преследователя. Без всякого сомнения, фидаин далеко не первый раз побывал в здешних краях. Дождь и листья барабанили по ветровому стеклу, но дворники работали идеально. Ему хотелось снять очки и включить фары, но Ракким и Сара, несомненно, следили за тылом. Яркий свет мгновенно бы его выдал. Нет, лучше держать их в неведении. Прибор слежения работал на дистанции до десяти миль. Им все равно не сбежать.

Черный «кадиллак» Дарвина – просторный шикарный седан, вполне соответствующий выбранной им роли агента по продаже недвижимости, помимо всего прочего, имел полный привод, улучшенное рулевое управление и подвеску. На дороге он вел себя как гоночный автомобиль. Возбужденный погоней ассасин несся по скользкому асфальту, ощущая, как капли пота стекают за воротник. Машина налетела на выбоину, однако амортизаторы поглотили удар, и он уловил лишь слабый толчок. Трасса выпрямилась, и «кадиллак» помчался быстрее. Прибор уже издавал писк не так часто – разрыв сокращался. Они не могли выехать за пределы его диапазона. Ему достаточно увидеть задние огни их машины, а затем можно немного отстать.

Дарвин летел в ночи с выключенными фарами и опять вспоминал красивого полицейского. Как тот пытался вскинуть пистолет. Даже в самые последние секунды жизни. Упорство простого человека, осознающего собственный проигрыш, но продолжающего сражаться… подобные проявления характера служили неисчерпаемым источником удивления и восторга, вдохновляли, как северное сияние или евангельская песнь в исполнении Эла Грина. По завершении работы, когда тела, к радости Старейшего, предадут земле, Дарвин посетит могилу Хэнсона. Он вернет значок законному владельцу. Положит его на надгробие вместе с букетом алых роз. Самое большее, что можно сделать.

Машина помчалась вниз по ровному участку со скоростью шестьдесят пять миль в час, когда Дарвин заметил на дороге слабый отблеск. Совсем тусклый. Что это такое, ассасин успел понять сразу, а еще через мгновение оценил замысел Раккима. Он не успевал только отреагировать. Даже не попытался затормозить. Только не на такой скорости. И только не на мокрой грунтовке.

Шипы вспороли все четыре камеры, и сквозь прекрасно изолированный салон «кадиллака» Дарвин услышал похожие на далекий фейерверк хлопки. Бах-бах-бах-бах. Настоящий салют в честь фидаина. Он вцепился в руль, пытаясь управлять мечущейся по дороге машиной. Литые сердечники колес выполняли функцию второй покрышки, но в данной ситуации они не помогли. «Кадиллак» занесло вправо, он вылетел на мягкую, пропитанную дождем обочину и перевернулся. Дарвин расслабился, откинувшись на мягкую спинку. Автомобиль упал на крышу, и удар отозвался резкой болью в шее.

Сработали подушки безопасности. Зажатого между ними человека почти не бросало из стороны в сторону, пока машина, ломая кусты, катилась вниз по склону, но с каждым новым сокрушительным ударом, сопровождаемым треском веток и звоном стекла, сознание Дарвина все более и более затухало. Он успел почти равнодушно подумать, вытечет ли из бака топливо. Примерно такие же устанавливали на военные самолеты. С наружным кожухом из искрозащитного титанового сплава. Но разве могли их создатели предусмотреть абсолютно все возможные ситуации? Успех технического решения зависит от компетентности человека, воспользовавшегося им, и оптимизма инженеров, предложивших тот или иной вариант конструкции. Именно поэтому молодым фидаинам всегда внушали – самой надежной техникой, самым эффективным оружием является хорошо обученный боец. Голый и на снегу.

Дарвин пришел в себя от воплей и грохота. Машину окружили какие-то люди с фонарями и факелами. Много людей. С раскрашенными лицами и зубами, заостренными напильником. Странные личности восторженно молотили по помятому кузову. Он действительно видел их или ему мерещилось? Дарвин снял очки. Машина лежала на боку, немного наклонившись в сторону осыпи. Воздух из подушек безопасности вышел, и те обвисли, словно огромные медузы. Правый глаз заплыл. Шея болела. И колено. Прибор слежения пищал равномерно. Значит, Ракким и Сара снова остановились. Возможно, наблюдали за ним с удобного места. Пикник под дождем. Наслаждайся зрелищем, фидаин. В зеркале заднего вида он увидел, как пришельцы, крича и завывая, пытаются вскрыть ломами багажник. Во рту появился вкус крови. До чего приятно оказаться самым желанным гостем на празднике.

Из темноты выплыл жирный тип с голым торсом. Волосатые сиськи трепыхались как у свиноматки. Он решительно замахнулся клюшкой для гольфа.

Дарвин едва успел прикрыть глаза рукой, когда лобовое стекло разлетелось вдребезги. Пока его выволакивали из машины, он незаметным движением извлек нож и ощутил, как стеклянный клык оставил на спине длинный порез. Ассасин почти ласково загнал лезвие в пупок толстяка, вытащил и снова воткнул, повернув клинок в момент самого глубокого проникновения.

Остальные не обратили внимания на звуки, вырвавшиеся из горла владельца клюшки. Слишком уж увлеченно они пинали гостя по ребрам, орали ему прямо в лицо, пытались сдернуть пиджак и ощупывали карманы в поисках денег. Какой-то сопляк поприветствовал ассасина, ударив фонарем по уху. Дарвин в ответ ткнул его ножом. Еще один толстяк в пропитанной водой армейской куртке врезал ему коленом под живот, и гость поблагодарил радушного хозяина взмахом лезвия сквозь горло. Все новые и новые люди спешили присоединиться к веселью. Высоко подняв над головой светильники, они сбегали вниз по крутому склону. На товарищей, извивавшихся посреди розовых луж вперемешку с шипящими факелами, никто внимания не обращал. Кому не случалось поскользнуться? Раскрашенные безумцы перепрыгивали через тела менее удачливых коллег, с воодушевлением обсуждая сумму предстоящего выкупа.

Некоторые полагают, будто ассасины способны контролировать собственное восприятие времени. Они якобы двигаются слишком быстро либо слишком медленно, в любом случае – за границами привычных человеческих ощущений. Подобные домыслы, конечно, нисколько не соответствуют истине. Их всего-навсего научили определять самый подходящий момент для удара, видеть уязвимую точку, улавливать короткий интервал между вниманием и его отсутствием.

Он позволил хозяевам безжалостно колотить себя. Голова звенела от ударов, а нож танцевал в руке, каждый миг сменяя партнера. Осознавать происходящее раскрашенные стали, лишь увязнув в баррикаде из трупов, воздвигнутой вокруг гостя. Воспользовавшись небольшой передышкой, Дарвин наконец подставил лицо дождю и от души рассмеялся шутке, устроенной ему Раккимом. Восхитительно. Так жестко над ним давно никто не прикалывался.

Ребята недоуменно переглянулись. Они стояли вокруг, заляпанные грязью и кровью, а из спутанных волос и давно не мытых бород торчали застрявшие в них осенние листья. Мертвые листья. Раскрашенные подняли над головами дубины, биты, цепи и ножи. Заорали, изрыгая проклятия, и бросились в атаку.

– Это он? – Заслонив от дождя лицо ладонью, Сара кивнула на далекие мерцающие огоньки. – Оборотни нашли его? – Судя по тону, она решила, будто самое страшное позади.

Ракким задумчиво подбросил снятый с машины «жучок» и зашвырнул в кусты.

– Возможно.

Сара посмотрела на него.

– Ты говорил, что ему не выжить в аварии.

– Взрыва не было. Должен был взорваться топливный бак. Мы бы увидели вспышку, причем достаточно сильную, чтобы от нее, несмотря на дождь, загорелись деревья. – Вниз по склону катилась рассыпь факелов. Останься Ракким один, он бы вернулся и лично удостоверился, погиб ли ассасин в аварии. А если нет, то удалось ли ему пережить встречу с оборотнями. К сожалению, он не мог оставить Сару.

– Давай спустимся и посмотрим, – предложила она. – Что? Почему ты смеешься?

– Я люблю тебя…

Бак наконец взорвался, озарив лес пламенем, поглотившим свет факелов и фонарей. Раккиму почудилось, будто он разглядел взвившиеся в воздух тела.

Через мгновение они услышали грохот. Судя по запозданию звуковой волны, от места аварии их отделяло около четырех миль. Дождь быстро справился с огнем, лишь у двух или трех сосен, росших рядом с местом взрыва, загорелись нижние ветви. Факелы, заметно поредев, рассеялись по склону.

Сара держала его за руку, любуясь пожаром, словно фейерверком на собственной свадьбе.

– Нам нечего здесь больше делать? – Она повернулась к Раккиму. – Ассасин мертв?

Ракким поцеловал ее, наслаждаясь теплом мокрых от дождя, но теплых губ.

– Поехали домой.

33

После утреннего намаза

Бывший фидаин любовался спящей Сарой. Совсем недавно Ракким считал себя навсегда лишившимся этого удовольствия. Ее лицо наполовину скрылось под влажными от пота волнистыми темными волосами. Задернутые шторы почти не пропускали света, и ему казалось, будто ее тело испускает сияние, освобождая энергию, накопившуюся в процессе долгой любовной игры. За все время они не проронили ни слова, лишь стонали. Затем лежали, прижавшись друг к другу с закрытыми глазами и вспоминая, как взорвалась машина ассасина. Конфеты с цветами, конечно, помогают растопить сердце женщины, но ничто так не усиливает взаимные чувства, как совместно пережитый страх. Ракким наблюдал за ее дыханием, любовался пухлыми, слегка приоткрытыми губами. Вероятно, их создали для райских наслаждений. Или адских.

Несмотря на обещание огня и серы, христианское видение преисподней представляло собой жалкое подобие мусульманского ада. Отвергнувшим Аллаха предстояло вечно гореть в аду, причем сгоревшая кожа мгновенно заменялась новой, дабы муки повторялись снова и снова. Если попадание в христианский ад сулило довольно неубедительные мучения, то и рай предлагал в равной степени сомнительные наслаждения – жизнь после смерти на облаках среди ангелов с арфами. Мусульмане в раю обретали полноценное блаженство. Их ждали радости плотских утех в нескончаемом разнообразии среди непорочных дев и идеальных любовниц, и этот вечный экстаз считался заслуженной наградой за проявленное при жизни благочестие. Ракким провел кончиком языка по нижней губе Сары. Скорее всего, место в раю ему совершенно не светило, однако благодаря ей он все же пусть мельком, но сумел взглянуть на него. Нежное тепло, изгиб бедер… бывший фидаин никогда не ощущал себя ближе к Создателю, нежели в те моменты, когда находился внутри ее. Возносясь к вершинам блаженства, Ракким был почти готов простить себе все прегрешения. Он усмехнулся, припомнив, как Коларузо в подвале церкви уговаривал его исповедаться перед отцом Джо. Католики. Их Господь прощает все. Какая бесхарактерность.

Глаза Сары блеснули сквозь полуопущенные веки.

– Я думал, ты спишь.

Запустив руку между ног Раккима, она сомкнула пальцы и, почувствовав эрекцию, принялась нежно перебирать ими.

– Я как во сне.

Сара снова задремала у него на груди.

Он держал ладонь на ее покрытой мягким пушком пояснице. Влажной от пота. За последние два часа он перецеловал каждый дюйм ее тела. Солоноватого и сладкого… теплого как лето.

Приподнявшись на локтях, Сара взглянула на него еще сонными глазами. Ее напряженные соски скользнули по груди Раккима.

– Рикки, как мне тебя не хватало.

Она прижалась к нему.

– Я вижу, – ответил он, стиснув ладонями ягодицы.

Они устроились на раскладном диване в одном из кабинетов полупустого офисного здания. Скомканная одежда валялась на полу рядом с коробками, набитыми записями инженера Уоррика. Любимая фотография Сары, запечатлевшая ее на руках отца, стояла рядом на кофейном столике. С улицы доносился обычный городской шум. Гудки машин, рокот двигателей. Обрывки разговоров. Абсолютное блаженство. Такое не могло длиться долго.

– Ты думаешь, он все еще жив?

– Убить ассасина не так просто. – Он провел ладонью по ее спине, чувствуя, как кожа покрывается мурашками. – Уверен только в том, что здесь его сейчас нет. Мы вдвоем.

Сара скатилась с него, легла на бок и перекинула ногу через его поясницу.

– У меня из головы не выходит Мириам. Я даже не сказала ей, что именно пытаюсь найти в ее библиотеке.

– Мне тоже.

Она зевнула.

– Не говори со мной таким тоном. Мы еще не женаты.

– Ага. Тогда бы все стало по-другому. Ты бы превратилась в послушную супругу, которая никогда не перечит мужу, а я бы сошел с ума от скуки.

Сара улыбнулась и положила ладонь ему на грудь.

– Что мы пытаемся найти? – продолжал он. – Ты считаешь, евреев ошибочно обвинили во взрывах бомб? Какие доказательства ты надеешься найти в дневниках? И что находится в Китае?

Ее рука вздрогнула.

– Четвертая бомба.

Ракким мгновенно принял сидячее положение.

– Нью-Йорк, Вашингтон, Мекка… – Сара поморщилась. – Четвертая бомба должны была взорваться в Китае.

– Ты уверена?

– Если бы четвертая бомба взорвалась, Китай не остался бы нейтральным. Он, конечно, не превратился бы в исламское государство, но полтора миллиарда китайцев разделили бы нашу скорбь и наш гнев. Россия не посмела бы предоставить сионистам убежище. Изменилась бы динамика всего мира. Чисто с академической точки зрения план Старейшего… гениален.

– Бомба заложена под плотину «Три ущелья»?

Сара с трудом скрыла удивление.

– Возможно.

– Возможно? Только не говори, будто отметила место на карте, потому что не знала, с чего начать.

Сара взглянула на него более пристально.

– Ты был в моей спальне? Ты заметил? – Она потрясла головой, словно не зная, следует ли продолжать. – Мой отец узнал о существовании четвертой бомбы незадолго до смерти. Сказал матери, что она находится где-то в Китае. Кэтрин по-прежнему считает, будто бомба – в Шанхае, а я уверена в том, что целью была выбрана плотина «Три ущелья».

– Твоя мать? – Настала очередь Раккима испытать потрясение. – Ты встречалась с ней?

Сара покачала головой.

– Кэтрин связалась со мной пару лет назад, сразу же после выхода моей книги…

– В последний раз ты могла ее видеть, когда…

– Это она. В первом электронном письме она назвала меня «чичча». По-итальянски это значит «толстушка». В младенчестве я действительно была довольно пухленькой. – Сара смеялась и плакала одновременно. – Только мать называла меня так. Это я точно помню.

Ракким прижал ее к себе. Тело девушки сотрясалось от рыданий. Она никогда не говорила о матери. Даже в детстве. Рыжебородый запретил упоминать ее имя, но дело было не в этом. Племянница всегда поступала так, как считала нужным. Просто она пыталась сделать вид, будто отсутствие матери не имеет значения. Если Сара верила, что общалась именно с ней, Раккиму оставалось лишь разделить ее веру. Почему нет? Кэтрин исчезла сразу после убийства мужа. Если кому-нибудь и захотелось выяснить правду о нападении сионистов, то первому директору службы государственной безопасности. Старейший распорядился убить его, но Джеймс Дуган успел поговорить с женой. Интимная беседа – старейшее средство передачи информации.

Сара вытерла слезы.

– Я обещала никому не рассказывать об этом. Ни Рыжебородому, ни даже тебе.

– Рыжебородый, скорее всего, и так знает. – Люди, которых он допрашивал после убийства брата… даже если они не знали о существовании четвертой бомбы, кто-нибудь обязательно проговорился о Старейшем. – Где она?

– Понятия не имею. Давно бы встретилась, если б знала.

– Зачем впутывать тебя через столько лет? Она не может не догадываться, какой опасности ты подвергаешься.

– У нее не оставалось выбора. В течение двадцати лет она пыталась найти бомбу в Пекине и Шанхае, то есть в политических и финансовых центрах, аналогичных Вашингтону и Нью-Йорку. У нее были люди, которым она могла доверять, но и они не смогли ничего найти, потому что искали не там. Она попросила помощи у меня. Хотела использовать мой опыт исследователя, чтобы определить точное место в Шанхае, но я поняла, что она ошибается.

– Так сразу?

– Нет, не сразу. – Сара снова зевнула, словно, поделившись секретом, она лишилась последней энергии. – Моя специальность как исследователя – сбор и интерпретация иррегулярных данных. Ты знаешь, что это значит.

– Это значит, что ты используешь комиксы и музыку кантри для толкования исторических фактов.

Сара улыбнулась.

– Это значит, что я нахожу клад там, где никто не собирался копать. – Она снова прижалась к его груди. – Изначальное предположение Кэтрин отказалось неверным. Старейший разрушил Нью-Йорк и Вашингтон для того, чтобы поставить страну на колени и подчинить себе, завоевать Китай он бы не смог ни при каком раскладе. Кроме того, уничтожение Шанхая грозило спровоцировать крах глобального финансового сообщества. Он принял более мудрое решение, решив взорвать плотину и свалить вину на евреев. Плотина – гордость нации и мощный двигатель промышленности. Уничтожив ее, Старейший выгодно сдвигал Китай относительно оси собственного мира, одновременно отбрасывая его экономику лет на двадцать назад.

– Сара… все это – очень интересные теоретические рассуждения…

– В две тысячи двенадцатом году были похищены топливные стержни, предназначенные для нового реактора в Таджикистане. Кстати, при его строительстве применялась довольно рискованная технология. Есть основание предполагать, что стержни были изготовлены из редкого изотопа какого-то металла, гораздо тяжелее плутония. Чрезвычайно нестабильного. Многие из специалистов, почти половина, умерли от радиоактивного заражения в течение всего одного года. Исчезновение стержней тщательно скрывали от всего мира. Отец узнал о нем всего за несколько месяцев до гибели. Именно поэтому он выдвинул предположение о существовании четвертой бомбы.

– В других устройствах использовался стандартный плутоний, – заметил Ракким.

– Плотина, по расчетам, должна выдерживать землетрясение силой до девяти с половиной баллов. Она охраняется китайской армией, и у людей Старейшего не было ни малейшей возможности подобраться достаточно близко. Для того чтобы ее разрушить, нужен мощный взрыв, по меньшей мере пять мегатонн. Тут и пригодились таджикские топливные стержни.

– Все ясно.

– Не смейся надо мной, – сверкнула глазами Сара. – Я общалась со многими людьми, прежде чем вышла на Мириам. Со специалистом по народным китайским танцам в Лос-Анджелесе… геологом из Чикаго… видным политиком прошлого режима, который участвовал в торжественной церемонии закладки плотины в тысяча девятьсот девяносто восьмом году. Старый развратник в основном причмокивал, описывая маринованные фрукты, которыми их угощали на банкете, но именно он обмолвился о Ричарде Уоррике. Называл его «чудаком, который все записывал». Мириам тогда жила в студенческом городке, и мне, чтобы собрать о ней информацию, пришлось на время поселиться в трейлере.

– Я бегло просмотрел пару дневников. Судя по ним, Ричард Уоррик действительно был чокнутым.

– В них я нашла первую, заслуживающую внимания информацию. – Сара тяжело задышала. – Через три года после взрывов он посетил какую-то таверну рядом с водохранилищем. Местные жители пожаловались ему на то, что в одном из их любимых озер стало трудно ловить рыбу. Нет, она не перестала клевать, но все берега оказались завалены дохлыми карпами.

Ракким погладил ее по волосам.

– Как называется это озеро?

– Уоррика больше интересовало, чем плохо пахло от рыбаков. – Сара зевнула. – Я знаю, о чем ты думаешь.

– Нет… совсем не об этом.

– Я обращала внимание на мелочи, подробности, которые помогли бы составить общую картину. За месяц до взрывов в аэропорту северного Лаоса сработал детектор радиации. Этот городок – известный центр контрабандистов. Служащие сделали соответствующую отметку, но никаких активных действий не последовало. – Сара задремала на несколько секунд, потом резко очнулась. – Понимаешь… четвертая бомба фонила еще до того, как ее доставили в Китай.

– Поспи немного, а я…

– Статья в журнале «Орнитология онлайн» десятилетней давности. Один вид арктических крачек во время сезонного перелета на юг отдыхает на заболоченных местностях вокруг Янцзы. После ядерных взрывов птицы почти перестали выводить потомство, и почти все родившиеся птенцы оказались уродами. Тебе не кажется это… интересным?

– Где находятся эти места? В статье называлось определенное место?

Сара снова закрыла глаза.

– Болота тянутся на сотни километров вдоль берегов реки. А изучением арктических крачек больше никто не занимается. Они практически вымерли. Загрязнение окружающей среды и глобальное потепление. – Она зевнула. – Я так устала, Ракким. Устала, но чувствую себя в безопасности.

Он поцеловал ее.

– Если тебе удалось напугать Старейшего, значит, ты двигаешься в правильном направлении. Именно поэтому он послал ассасина. В надежде на то, что ты приведешь его к Кэтрин.

– Мама пишет, что очень скучает по мне. Мне очень не хватает ее. А ты часто вспоминаешь своих родителей?

– Прошло слишком много времени.

– Я тебя знаю, Рикки, тебе меня не обмануть. – Сара прижалось к нему. – Давай поспим. Хочу проснуться в твоих объятиях.

– Спи. Я не устал.

– Не уходи.

– Не уйду. Неизвестно, в какую беду ты попадешь без моего присмотра.

Сара улыбнулась… она уже засыпала.

– Ни разу не удалось нормально поспать с тех пор, как ушла из дома.

– Сейчас ты дома.

– Здесь безопасно, да?

– Да.

Ракким дождался, пока дыхание Сары не выровняется, и накрыл ее второй простыней. Он поднялся с дивана, прошел в помещение местной службы безопасности и тихонько прикрыл за собой дверь. Здание построили лет десять назад с применением самых современных технологий. Строители грезили о сверхприбылях, полученных от застройки старых районов, но застой в экономике сохранился, предложение офисных площадей намного превосходило спрос. Офисный комплекс пустовал, однако оборудование по-прежнему работало. В частности, скрытые в стенах и окнах устройства отражения сигналов. Даже при самых благоприятных обстоятельствах никто не мог определить, где они находятся.

Рыжебородый ответил не сразу, голос звучал хрипло, словно его подняли с постели.

– Это я.

– Ты ее нашел? – Глава службы безопасности, как всегда, сразу перешел к делу.

– Я хочу, чтобы вы проверили лагерь оборотней. Полагаю, у вас сохранились агенты…

– Сара у них?!

– Нет. Они обосновались приблизительно в восьми милях от поселка «Зеленый вереск». Знаете, где это? Один из районов…

– Оборотни – серьезные противники, даже для тебя. Я бы на твоем месте десять раз подумал, прежде чем обращаться к ним за помощью.

– Я не собираюсь обращаться к ним за помощью. Повторяю, лагерь находится на лесной дороге, отходящей от поселка «Зеленый вереск». С воздуха можно заметить сгоревшую машину. Недавно сгоревшую. Я хочу знать, что еще вы сможете там найти.

– Ты думаешь, Сара была в этой машине?

– Нет. – Ракким взглянул на часы. – Вчера вечером я был там и обнаружил, что за мной следит ассасин. Работает как наемный убийца…

– И ты натравил на него оборотней? – Рыжебородый одобрительно хмыкнул. Словно они обсуждали грубую шутку, учиненную над членом команды соперников.

– Я хочу, чтобы вы связались с оборотнями. Мне необходимо знать, погиб ли ассасин.

– Он работает на ибн-Азиза?

– Вы знаете, на кого он работает.

Рыжебородый промолчал.

– Свяжусь через день или два. Думаю, вполне достаточный срок, чтобы все выяснить.

– Ты знаешь, где сейчас Сара?

– В соседней комнате. Я нашел ее, как и обещал. – Ракким разорвал соединение. Сорок семь секунд. Оборудование закодирует его местонахождение, но не до конца.

Сара еще спала, положив одну ладонь под голову. Он заметил биение пульса на ее шее. Возможно, ей снилась мать?

Иногда, пробираясь сквозь толпу, он внезапно оборачивался на женский смех, почему-то уверенный, что слышит голос мамы. Могла же она совершенно случайно оказаться за пределами Вашингтона. Вдруг ей в самый последний момент зачем-то понадобилось уехать из города? Ракким представил ее брошенной на произвол судьбы в другом конце страны. Одинокой и без всякой возможности связаться с близкими. И все же лучше потеряться, нежели погибнуть. А кроме того, если она действительно потерялась, у него еще оставался шанс услышать ее смех.

Сара заворочалась. Ему так хотелось лечь рядом с ней. Вместо этого он уселся рядом с коробкой и углубился в изучение записей.