Текст книги "Молитва по ассасину"

Автор книги: Роберт Ферриньо

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 33 страниц)

19

Время полуденного намаза

У Сары засосало под ложечкой.

– Не останавливайся. – Она едва сдержала стон.

Водитель такси равнодушно пожал плечами.

Они проехали мимо дома Мириам, опоясанного желтой лентой, слишком яркой и праздничной для такого пасмурного и тоскливого дня. Расстояние не позволяло разобрать буквы на пляшущем под порывами ветра пластике, однако любой житель республики и без того помнил их значение. «ПОЛИЦЕЙСКИЙ КОРДОН. НЕ ПЕРЕСЕКАТЬ». Перед домом поблескивала мигалками пара патрульных машин, чуть поодаль замер фургон криминалистов. Полицейские, опершись о капот, о чем-то лениво переговаривались. Соседи, кутаясь от холода, столпились на дорожке.

– Остановитесь чуть дальше. – Собственный голос показался ей глухим и лишенным эмоций. Наверное, даже Ракким не узнал бы ее сейчас.

Водитель остановил машину у тротуара, обернулся и посмотрел на нее сквозь прозрачную перегородку салона.

– Хотите выйти здесь, сестра?

– Нет. – Прохожие с любопытством уставились на подъехавшее такси, и, несмотря на затемненные стекла, она машинально поправила чадру. Впрочем, автомобиль особого интереса ни у кого не вызвал, и все лица снова повернулись к дому. Лишь глухой рокот двигателя нарушал тишину в салоне. Произошло нечто ужасное. В этом не было сомнений. Сара не позвонила заранее, решила приехать сюда в самый последний момент, застать Мириам врасплох, убедить ее отдать на время дневники отца. Теперь она не знала, как поступить.

Водитель опустил стекло.

– Что происходит? – крикнул он стоявшей на тротуаре пожилой паре.

– Женщину убили, – ответил пожилой мужчина, в элегантном синем костюме с желтым носовым платком в нагрудном кармане, идеально гармонирующим с желтым галстуком. Он указал на дом. – Профессора Уоррик. Преподавала в университете. Благочестивая была женщина, да пребудет с ней милость Аллаха.

– Откуда ты знаешь, что она умерла, – возразила чопорная женщина с благородными чертами лица, одетая в кашемировое пальто. – Хватит пыль в глаза пускать.

– Карету «скорой помощи» видишь где-нибудь? – поинтересовался джентльмен. – Убили ее. Ее и слуг. Полицейский сказал, в доме настоящая бойня. Просто ужас. Вероятно, банда накачавшихся наркотиками католиков. Лично я так думаю.

– Во всем виноваты твои католики, – насмешливо произнесла дама.

– Ее утопили в собственной ванне, – продолжил мужчина. – Вероятно, сказали, что хотят совершить обряд крещения, да еще хохотали, когда она умоляла остановиться.

Не прекращая спора, супруги двинулись вдоль по тротуару.

Сара едва дышала, наблюдая за домом. Мириам убили. Но она сомневалась, будто с ней действительно расправились католики. Рыжебородый всегда говорил: можно верить в совпадения, по поступать всегда нужно так, словно их не бывает. Нет, кто-то выбрал мишенью Мириам из-за ее связи с Сарой. Ей бы следовало испытать страх, попросить водителя скорее увезти ее отсюда, но почему-то она хотела остаться. Еще рано. Она смотрела на дом. Странно… Сара думала о руках Мириам. Красивые руки, крупные и ловкие. Но Мириам всегда считала их слишком большими. Не женственными. Она всегда коротко стригла ногти, всегда прятала руки в обществе других людей, словно стеснялась их, не хотела привлекать к ним внимание. Теперь старшая подруга мертва, а Сара… все думала о ее красивых руках и жалела о том, что никто при жизни не смог убедить Мириам, какой красивой женщиной она была.

Вероятно, пассажирка тихонько всхлипнула, поскольку водитель, обернувшись к ней, вежливо поинтересовался:

– Сестра, вы не будете возражать, если я включу радио?

Сара не ответила, и он без лишних слов щелкнул клавишей радиоприемника. Из уважения к ее традиционным, как он считал, чувствам парень выбрал популярную среди благочестивых мусульманок программу «Как мне быть, о имам?».

«Привет, имам. Я знаю, что, как благочестивая мусульманка, не должна слушать музыку, но меня интересуют, есть ли определенные жанры, не противоречащие законам? Кроме того, имеет ли значение, если я слушаю музыку в одиночестве?»

«Хороший вопрос, дочь моя. Священный Коран недвусмысленно заявляет, что музыка запрещена. Один из посланцев Аллаха сказал: возникнет народ, который изберет музыку своей судьбой, и настанет день, когда люди, наслаждающиеся музыкой и алкоголем, очнутся и увидят, что лица их превратились в свиные рыла. В действительности этот посланник сказал, что послан был уничтожить все музыкальные инструменты. Дочь моя, грех считается смертным независимо от того, слушаешь ты музыку в уединении или в обществе других людей. Вместо того чтобы слушать музыку, изучай священный Коран».

Водитель озадаченно почесал затылок.

Она договорилась с Мириам пообедать вместе в прошлую пятницу, но потом ей пришло сообщение по электронной почте. Сара хотела связаться с ней, предупредить, что уедет на некоторое время. Затем появились охотники… при воспоминании о прикосновениях и зловонном дыхании лысого мужчины ее передернуло. После такого поворота событий следовало сразу позвонить Мириам, предупредить ее… она запретила себе думать в этом направлении. Ей ни в коем случае нельзя впадать в отчаяние. Поздно корить себя. Мириам уже погибла. Терри и его жена, если верить словам престарелых соседей, тоже убиты, и сожалениями их не вернуть.

Она внимательно осмотрела тротуар в надежде увидеть явного постороннего. В основном на огороженный лентой дом глазели пары средних лет или старше и еще несколько матерей с детьми. Одиноких мужчин Сара не заметила, хотя по противоположной стороне улицы мимо брели двое, похожие на мелких бизнесменов. Она не могла сказать с уверенностью, видела ли их, когда только приехала. Так же как не знала, успел ли кто-нибудь присоединиться к толпе зевак. Сколько лет Рыжебородый учил ее, а Сара нарушила самое первое, главное, правило. Наблюдательность – ключ к выживанию. Сначала запечатлей в уме общую картину. Так, чтобы она врезалась в память, потом рассмотри каждый фрагмент по отдельности. Через несколько минут снова рассмотри всю картину и подметь, какие фрагменты изменились. Что добавилось и что исчезло. А она позволила скорби отвлечь на себя все внимание. Правило номер два: чувства сокращают шансы на выживание. Сара нарушила и его.

Рыжебородый воспитывал ее вместе с Раккимом, не давая никаких поблажек. Жизнь полна опасностей, Сара. Благодушие – для невинных младенцев, дураков или мертвых. Нам нельзя быть такими. Думай, Сара, думай. Ее же сегодня угораздило уступить эмоциям и растеряться. Ракким бы наверняка не совершил подобной ошибки. Она решительно выпрямилась. Зеркало над сиденьем водителя позволяло, не оборачиваясь, рассмотреть происходящее позади машины.

Двое полицейских курили, обменивались шутками. Красавчики с руками в карманах, в заломленных на затылки шляпах. Саре хотелось выскочить из такси, выбить у них окурки и потребовать проявить хоть малейшее уважение к убитой. Чтобы они, по крайней мере, сделали вид, будто им не безразлично произошедшее в доме. Она осталась в машине. На сегодня ошибок достаточно.

«Да пребудет над тобой благословение Аллаха, о имам. Прошу тебя, разреши спор между мной и возлюбленной. Разве не сказано в Священном Коране, что все женщины уступают по интеллекту мужчинам?»

«Да пребудет с тобой благословение Аллаха, сын мой. Согласно учению, женщины действительно менее разумны, нежели мужчины. Поэтому муж, а не жена является главой семьи. К жене можно обращаться за советом, но решение принимает муж».

Услышав самоуверенное заявление имама, Сара презрительно скривила закрытые чадрой губы и тут же спохватилась. Только на радио сейчас отвлекаться не хватало. Следовало еще немного понаблюдать. В палисаднике перед домом Мириам высадила сортовые розовые кусты. Сейчас колючие растения еще спали, ожидая наступления весны. Больше хозяйка не увидит их буйного цветения, не сможет насладиться нежнейшим ароматом, не станет подстригать, оберегать от всяких болезней, защищать от клещей и корневой гнили. Те, кто расправился с ней, убили все, о чем она заботилась… а Сара им помогла.

Мириам погибла из-за связи с племянницей Рыжебородого. Другого объяснения она не видела. Сара старалась не привлекать к их дружбе чужого внимания, особенно после того, как начала работу над новой книгой, но к тому времени уже слишком многие в университете видели их вместе. Кто-нибудь вполне мог обмолвиться, безо всякой задней мысли упомянуть о двух преподавательницах, пивших вместе чай. Старейшему хватило бы даже такой незначительной зацепки.

Кто, кроме него, имел причину подослать банду убийц? Конечно, правительство или «черные халаты» без колебаний расправлялись с неугодными и могли запросто лишить ее жизни, дабы помешать написать книгу. Однако и те и другие вряд ли имели хоть малейшее представление о ее замысле. Ведь если б знали они, то Рыжебородый, имевший шпионов повсюду, разнюхал бы еще раньше. Тем не менее никаких признаков, говорящих о его информированности относительно исследований племянницы, ей вычислить не удалось. Несомненно, к убийству руку приложил не кто иной, как Старейший. Вот только зачем они лишили Мириам жизни? Куда разумнее было бы установить за ней слежку и в конце концов выйти через нее на Сару. Почему просто не допросили? Будучи мертвой, профессор Уоррик не представляла для них особой ценности. Если, конечно, не заговорила, пока оставалась живой.

Едва совладав с новым приступом ужаса, Сара заставила себя взглянуть на сложившуюся ситуацию более беспристрастно. Нет, убийцы как раз и сочли, будто Мириам вовсе не располагает какой-либо нужной для них информацией, потому и убили ее. Она хорошо знала старшую подругу. Та отличалась храбростью и верностью. Она бы с готовностью пошла на смерть, даже если б имела шанс спастись, выдав племянницу Рыжебородого или хотя бы рассказав все, что о ней знала. Профессор Уоррик исповедовала ислам и черпала силы в вере. Сара подобных иллюзий не испытывала. Она раздраженно поправила чадру. И как такое вообще носят?

Оставаться здесь дальше не имело смысла, но ей почему-то все не удавалось оторвать взгляда от дома. Возможно, она питала призрачную надежду, будто сейчас на улицу выйдет Мириам и все случившееся окажется нелепой ошибкой. Недоразумением. Ничего подобного, разумеется, не произошло. На самом деле Сара обо всем догадалась еще по пути сюда, увидев фургон криминалистов, обогнавший такси. Возможно, ее душу тронуло предчувствие. Или совесть, страдающая от сознания вины. Она стиснула зубы.

Для осознания вины еще найдется время. Теперь же следовало выяснить, забрали убийцы дневники инженера Уоррика или нет. Догадывался ли Старейший о причине ее регулярных визитов в дом Мириам? Разобраться прямо сейчас она не могла, а потому ей предстояло вернуться сюда позже. В основании затылка снова зародилось ощущение, какое обычно возникает при падении с большой высоты. Ее одолевал страх. И все же Саре придется побывать здесь еще раз. В записях содержался ключ… один из ключей. Пока единственный, о котором ее поставили в известность.

Ветер усилился. Его порывы сгибали вечнозеленые деревья, росшие вдоль улицы, и Сара поежилась, несмотря на натопленный салон такси. Нужно просто отдохнуть. Всю неделю ей приходилось спать одетой, в неудобной постели. Она постоянно ворочалась, просыпалась от шума ветра, стука ветки дерева в окно, но в основном от мыслей. Деньги у нее остались. Сара купила новую одежду и зубную щетку, через два дня предстоит выход в Сеть, и ей дадут знать, как поступить дальше. Нужно лишь в течение двух дней ухитриться сохранить спокойствие. Сохраняй спокойствие – и сохранишь жизнь.

«Привет, имам. Мне четырнадцать лет… Я знаю, что Коран запрещает выщипывать волосы на лице, но у моей старшей сестры такие густые брови… и я хотела бы узнать, есть ли у нее возможность выглядеть красивее. Спасибо».

«Благодарю, дочь моя. Твоя сестра замужем?»

«Да, имам».

«Тогда передай ей, что Коран запрещает такие действия, но, если брови стали слишком густыми и вызывают у ее мужа отвращение, она может их подровнять до нормального, соответствующего приличиям размера».

Сара смотрела в окно. Прошлой ночью она едва не позвонила Раккиму. В полудреме услышала звук чьих-то быстрых шагов, схватила телефон, но тревога на сей раз оказалась ложной. Сара долго не выпускала из рук аппарат, так отчаянно ей захотелось услышать его голос, однако сумела справиться с собой. Теперь на подобную слабость у нее не осталась ни малейшего права. Слишком многие жизни брошены на чашу весов. Она уже открыла рот, собираясь попросить водителя увезти ее отсюда, как вдруг дверь дома распахнулась. На мгновение ей даже почудилась фигура Мириам, затем Сара увидела Раккима, спускавшегося по лестнице со своим другом Энтони Коларузо.

– Проблемы, сестра? – подал голос водитель.

Пассажирка смогла лишь покачать головой, поскольку лишилась дара речи. Конечно, все устроил Рыжебородый. Нашел Раккима, чтобы тот разыскал исчезнувшую племянницу. Причем наибольшее ее удивление вызвал не поступок дяди, а то, как быстро бывшему фидаину удалось выйти на Мириам.

Он беседовал с полицейскими. Патрульные, очевидно, не знали, с кем имеют дело, и постоянно бросали взгляды на Коларузо, ковырявшего в ухе указательным пальцем.

Она уже шесть месяцев не видела Раккима. Как всегда красивый и подтянутый, он, однако, выглядел усталым и встревоженным, а на рубашке темнели мокрые пятна. Какое же зрелище открылось ему в доме? По словам седого мужчины, там произошла настоящая бойня. Слеза скатилась по ее щеке и впиталась в чадру, но она все смотрела на него, не в силах отвести глаз.

Сара до сих пор сомневалась, правильно ли поступила, не рассказав ему о книге, не попросив о помощи. Она без малейших колебаний могла доверить Раккиму собственную жизнь, почему не решилась доверить правду? Бывший фидаин направился к стоявшим рядом с фургоном криминалистам, задал какой-то вопрос, кивнул, услышав ответ, и сочувственно похлопал их по плечам. Ему приходилось вмешиваться в их деятельность, и он прекрасно понимал, насколько большего добьется, завоевав их расположение. Рыжебородый повел бы себя куда более напористо, требовательно и вряд ли бы продвинулся дальше собственного воспитанника. Скорее всего, наоборот.

Пришло время уезжать. Дальнейшее промедление становилось все более опасным. Неподвижно стоящее такси могло привлечь внимание, например, слишком любопытного прохожего или заскучавшего полицейского. Рыжебородый часто предупреждал: обычно попадаются на незначительных деталях, поскольку, участвуя в значительных, с их точки зрения, событиях, забывают о мелочах. Несомненно, пора уезжать. За дневниками можно вернуться в другое время, когда все слегка уляжется. Впрочем, даже если не уляжется, ей все равно придется вернуться сюда. Теперь она почти не сомневалась – где-то там, на испещренных мелким почерком страницах, скрывается самая важная подсказка, ведущая к объекту ее поисков.

Сара сидела неподвижно. Сидела и смотрела, как ветер взъерошивает короткие темные волосы Раккима… они у него такие мягкие. Даже на подбородке. Как они щекотали ее в самых интимных местах. Она покраснела. Ракким провел ладонью по голове, словно почувствовав на себе ее жадный взгляд. Сара торопливо постучала по пластиковой перегородке, громче, нежели требовалось.

– Поехали!

Она не спускала с Раккима глаз, пока машина выполняла разворот. Задержись такси еще на секунду, и ее бы уже ничто не удержало от желания броситься к нему.

20

Время полуденного намаза

– Ты не должен звонить мне, – напомнил Старейший. – Только я могу тебе звонить.

– Повесить трубку? – бодрым голосом поинтересовался Дарвин. – Чтобы ты перезвонил мне, а я сделал вид, будто пришел в трепет от оказанной чести? – Он замолчал. – Алло?

– Ладно уж, говори.

– Правда? Буду счастлив услужить.

Старейший промолчал, не считая нужным вступать в словесную перепалку.

Дарвин, сунув руки в карманы, разглядывал дом профессора. Динамик новейшего сотового телефона, размером не больше насосавшегося клеща, скрывался в его ухе. Микрофон – и того меньше – напоминал родимое пятно над верхней губой. При слабых движениях ртом стоявший рядом человек мог даже не подозревать о протекающем разговоре. Аппарат изготовили японцы. Настоящий прорыв в науке.

– Всего лишь хотел сообщить последние новости. Играл в кошки-мышки с Раккимом. Ах да, еще успел нанести дружеский визит университетской подруге Сары. Ракким гостил у нее за день до меня. Единство взглядов и все такое прочее.

Накануне Дарвин под видом религиозного учетчика, ведущего перепись населения, постучал в дверь Мириам. Образ бюрократа с козлиной бороденкой, то и дело роняющего документы из трясущихся рук и одетого в костюм не по размеру, ему удался великолепно. Телохранитель, смуглый громила, заслонив широченной грудью весь проем, велел проваливать, но хозяйка вежливо пригласила незваного гостя в дом. Он извинился за беспокойство, шаркая ногами, вошел в гостиную, где, к своей несказанной радости, немедленно уловил едва ощутимый запах Раккима.

– Жду новостей, – изрек Старейший.

– Подругу зовут Мириам Уоррик, – ответил Дарвин, сегодня гладковыбритый и облаченный в костюм за три тысячи долларов. – За пятьдесят. Профессор социологии. Набожная, но не фундаменталистка. Кого-нибудь напоминает?

– Нет.

– Впрочем, это уже не имеет значения. О леди Мириам теперь следует говорить в прошедшем времени.

– Ты убил ее?

Дарвин улыбнулся трепетавшей на ветру ленте, опоясывавшей дом профессора Уоррик. Полицейские глазели на окна, едва ли уделяя внимание столпившимся поблизости зевакам. С некоторой досадой он ощутил себя режиссером, поставившим эффектный спектакль для зрителей, заведомо не способных оценить его по достоинству.

– Зачем ты это сделал? Ты лишь предупредил фидаина о нашей слежке, – проскрипел Старейший.

– Давай ты не будешь учить меня делать мою работу, а я взамен не стану учить тебя завоевывать мир. – В ухе раздалось самодовольное хихиканье. Как же ему нравился этот звук, ужасно похожий на шорох старых газет. – Совершенно не имеет значения, предупрежден Ракким или нет. Он вспыльчив. Я изучаю его манеру поведения, но пока немного отстаю. Решил, что, если он найдет Мириам упакованной, это немного подстегнет его, заставит совершить ошибку.

– Но почему ты думаешь, что ее обнаружит именно он?

– Ой, я его вижу.

Ракким спускался по ступенькам в компании какого-то жирного полицейского.

– И судя по выражению лица, он уже развернул подарок.

– Он там сейчас?!

– Именно так. – Дарвин просиял, несмотря на обжигающе холодный ветер. Он подстегнул-таки фидаина. Еще как подстегнул. Теперь противник обязательно должен сбиться с шага.

– Он видит тебя?

– Даже если бы и видел. Я – никто. – Мимо него прошла престарелая супружеская чета, ведущая оживленный спор. Дарвин кивнул им, пожелав доброго дня, и джентльмен кивнул в ответ. Про обнаруженные тела он узнал, подключившись к полицейскому каналу связи, но о Раккиме, успевшем побывать на месте преступления, даже не подозревал. На такую удачу Дарвин не смел и надеяться. Фидаин не только вдоволь на них налюбовался, но и выглядел так, словно съеденный обед вот-вот был готов покинуть его желудок. Дарвин ощутил во всем теле приятный зуд.

– Полагаю, теперь ты станешь следить за ним.

Не утруждая себя ответом, Дарвин любовался, как Ракким спорит с полицейским. Лицо того постепенно багровело, а любой человек, способный так быстро вывести из себя сотрудника полиции, просто не мог не вызвать его уважения. Ему хотелось поскорее найти Сару и наконец покончить с этим делом. Потом он сможет заняться Раккимом. Без спешки. В выбранное им самим время.

– Эта Мириам Уоррик сообщила тебе что-нибудь о племяннице Рыжебородого, прежде чем ты… упаковал ее?

– Практически ничего.

– Значит, тебе следовало оставить ее в живых и разговорить.

– Скорее всего, она мало что знала.

– Не уверен.

– Это не имеет значения… она была слишком сильна верой, а ты сам знаешь, что это значит. – Дарвин припомнил, как тихо она протестовала вначале и как потом отчаянно цитировала Коран. Он никогда не переставал удивляться происходящему в человеческих умах на пороге неминуемой гибели. Словно, падая с двадцатого этажа, они надеялись расправить крылья и улететь в безопасное место. Дарвин никогда не позволял догмам брать верх над здравым смыслом.

– Веру можно поколебать. Это я знаю наверняка.

– Она все равно ничего не собиралась говорить. Я бы лишь потерял драгоценное время. – Дарвин весело помахал рукой молодой женщине, толкавшей перед собой детскую коляску. Мамаша его проигнорировала, зато ребенок ответил тем же движением. Мерзкий сосунок со щекой, измазанной в молоке.

– Ты действовал необдуманно, – зудел в ухе Старейший. – Дорвался до возможности пустить кровь и лишился всех перспектив.

– Это я-то лишился всех перспектив?!

– Я наведу справки об этом профессоре социологии. Может, удастся что-нибудь выяснить. А ты пока обуздай свои порывы. Ракким мне нужен живым.

– У каждого свои причуды.

– Не забывайся!

Он нахмурился, обратив внимание на припаркованное в конце квартала такси. Обычный автомобиль марки «саладин» с шашечками на дверцах. Из выхлопной трубы струился дым. Лобовое стекло запотело.

– Дарвин?

– Слушаю. – Пассажир мог выйти уже не менее трех раз. Если бы, конечно, имел такое намерение. – Поговорим позже. – Он отключил связь и не спеша направился к машине, внутренне сгорая от нетерпения.

– Сэр? – Молодой красивый полицейский поднял руку, словно руководил уличным движением. Вторая рука лежала на рукояти пистолета.

Дарвин улыбнулся, не сводя глаз с такси.

– Офицер, я опаздываю на деловую встречу.

– Сэр, предъявите документы.

Послушно достав из кармана пиджака бумажник, он раскрыл его.

– Дарвин Конклин к вашим услугам. – Дарвин продемонстрировал водительские права и протянул белую визитную карточку. – Агент по операциям с недвижимостью. Мне только что позвонили из конторы. Извините, но я очень спешу.

Полицейский уставился на визитку, как на каменную плиту, испещренную иероглифами майя.

– Это вы?

– Ну конечно. Умоляю поторопиться.

Просканировав документы, парень вернул их Дарвину. На груди его блестела пластинка с фамилией «Хэнсон».

– Нам приказали проверять всех случайных прохожих, мистер Конклин. Стандартная процедура. Наш сержант – ярый служака, но лично мне это кажется бесполезной тратой времени. – Рослый полицейский с розовым скучным удлиненным лицом, поросшим редкой светлой щетиной, продолжал держать руку на пистолете. Поведение типичного новичка. Новый Билль о правах отменил право на оружие, и ношение его числилось в списке самых тяжких преступлений. Разумеется, для всех, кроме полиции. Новобранцы всегда находили удовольствие в демонстрации собственной огневой мощи, чуть что хватаясь за свои железки подобно фанатичным паломникам, не выпускающим из рук святые мощи. Как будто такое поведение могло оградить их от опасности.

Дарвин улыбнулся.

– Значит, мистер Конклин, вы здесь потому, что появился дом, выставленный на продажу?

– Разумеется. Я регулярно провожу обследование подобных фешенебельных районов для моих клиентов.

– Просто ужас, что случилось в этом двухэтажном особняке. Я имею в виду дом профессора Уоррик. Могу поспорить, его продать вам будет не просто. Если, конечно, верить моему сержанту.

– Да, конечно, торговля недвижимостью не самое легкое занятие.

Такси отъехало от тротуара и свернуло на боковую дорогу.

– Мы закончили, офицер? Я действительно тороплюсь.

– А кооперативными домами вы занимаетесь? – не отставал полицейский. – Я вынужден жить вместе с родителями и от этого постепенно схожу с ума. Моя мама чудесно готовит и все остальное, но…

Дарвин снова протянул ему визитку.

– Позвоните завтра, поговорим и все обсудим.

Парень протянутую карточку не взял.

– Меня бы вполне устроила однокомнатная квартира. Даже в католическом районе. Я ничего не имею против почитателей Великого четверга. – Он улыбнулся, обнажив белоснежные крупные зубы. – И с их женщинами можно хорошо повеселиться, если понимаете, что я имею в виду.

– Прекрасно понимаю. – Дарвин проводил взглядом исчезающую машину. Стиснув разочарование в крошечный ледяной шарик, он спрятал его глубоко под сердце. Там оно сохранится в безопасности. При температуре абсолютного нуля. Дарвин похлопал полицейского по плечу. Мускулистый парень. Вероятно, посещает все дополнительные занятия по самообороне, а после работы, чтобы выгнать из тела напряжение, с регулярностью метронома наведывается в спортивный зал. – Офицер Хэнсон, если не ошибаюсь? Мы обязательно должны встретиться, чтобы все обсудить. Оставьте мне свой адрес, и уверен, я сумею подобрать что-нибудь приемлемое в вашем диапазоне цен.

– О, был бы весьма признателен. – Парень снова улыбнулся. – Здоровому молодому полицейскому не подобает жить с родителями. Может быть, сегодня? Моя смена заканчивается в четыре.

Ракким с толстяком свернули за угол дома. Фидаин уверенно шагал впереди. Мистер Все-беру-на-себя.

– Лучше – завтра. Сегодня я занят.