Текст книги "Крейсерство Сэмтера и Алабамы"

Автор книги: Рафаэль Сэмсъ

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 26 страниц)

ГЛАВА XXXIV

Emma Jane. – Квилонъ. – Смятенiе. – Высадка плѣнныхъ. – Острова Джоанна и Мохилла. – Дружественное начальство. – Рабство. – Торгующiй монархъ. – Разстоянiе увеличиваетъ красоту мѣста. – Кузены султана. – Сады принца. – Магометанская симпатiя. – Выходъ.

14-го января, когда Алабаму сносило на NO, около малабарскаго берега открылось судно, шедшее къ ней. Она подняла, обыкновенную приманку, флагъ Соединенныхъ Штатовъ, иностранецъ сдѣлалъ тоже. Выстрѣлъ заставилъ судно лечь въ дрейфъ и Алабама взяла его въ плѣнъ и сожгла въ 8 ч. 30 м. вечера. Оно шло съ баластомъ изъ Бомбея въ Амгерстъ.

«Въ это время крейсеръ испытывалъ упорные штили и его несло болѣе по теченiю. 16-го января открылись готскiя возвышенности, и капитанъ Семсъ такъ продолжаетъ свой дневникъ:

«Суббота, января 16-го. В полдень открылся городъ Квилонъ, взялъ курсъ на OtS½O, на Адженга, къ которому подошелъ въ 2 часа пополудни. Въ 4½ всталъ на якорь на рейдѣ у самаго форта и послалъ на берегъ лейтенанта узнать могутъ ли быть высажены здѣсь мои плѣнные. Вечеромъ прiѣхалъ ко мнѣ сынъ здѣшняго начальника, и съ нимъ мы уговорились по этому дѣлу. Такъ какъ Андженга не имѣетъ внѣшней торговли, то плѣнникамъ трудно будетъ уѣхать моремъ; но мой посѣтитель говоритъ, что здѣсь совершаются рейсы по озеру до самой Кохинхины, около семидесяти миль къ сѣверу, и что тамъ всегда можно найти средства переправиться въ Бомбей или въ какой либо другой портъ. Туземныя шлюпки отправляются туда каждый день. Онъ сказалъ мнѣ, что если я пришлю плѣннымъ провизiю, то его отецъ позаботиться объ ихъ отправленiи туда. Ночью съ нимъ вмѣстѣ я послалъ лейтенанта къ его отцу для того, чтобы уговориться относительно плѣнныхъ, но такъ какъ шлюпка долго не возвращалась, а между тѣмъ мы слышали выстрѣлы изъ револьверовъ и прибои буруна къ берегу, то я сталъ безпокоиться и послалъ другую шлюпку съ старшимъ офицеромъ узнать причину замедленiя; оказалось, что главный начальникъ былъ на публичномъ богослуженiи. Обѣ шлюпки возвратились около половины двѣнадцатаго ночи».

«Воскресенье, января 17-го. Съ разсвѣтомъ послалъ всѣхъ плѣнныхъ на берегъ; высадка происходила въ виду половины деревни; туземныя шлюпки перевозили ихъ черезъ бурунъ. Въ 9½ ч. снялся съ якоря. Городъ Андженга былъ прежде очень важнымъ портомъ, сюда приходили суда, нагруженныя мѣстными продуктами, какъ-то: кокосовымъ масломъ, перцемъ и проч. Теперь вся его торговля перешла въ руки болѣе счастливаго его соперника Кохинхины. Резеденцiя раджа находится въ пятидесяти миляхъ отъ Траванкара. Между этими мѣстами существуетъ водное сообщенiе, на шлюпкахъ. Для этого плаванiя выбирается обыкновенно ночь, чтобы избѣжать жары. Туземцы такъ же черны, какъ африканцы, но у нихъ не курчавые волосы и европейскiя черты лица. Сегодня утромъ многiе изъ нихъ прiѣзжали на судно. Они прекрасно сложены и не носятъ другой одежды, кромѣ повязки на бедрахъ. Они подвижны, болтливы и когда сидятъ на своихъ шлюпкахъ, такъ грацiозны, что вполнѣ достойны кисти художника.

17-го января Алабама вышла изъ Андженга и 21-го, безъ дальнѣйшихъ приключенiй, прибыла къ острову Миникой и, благодаря хорошей погодѣ, которая продолжалась три недѣли, пришла на видъ острова Каморы.

«Вторникъ, февраля 9-го. Въ 3½ ч. прошелъ въ виду сѣверовосточной оконечности Каморо. Вскорѣ послѣ разсвѣта открылись острова Iоганна и Мачилла.

Въ 1 ч. 30 м. пополудни всталъ на якорь въ ¾ миляхъ отъ берега. Отправилъ ревизора на берегъ достать свѣжей провизiи. Послѣ полудня къ намъ подошло много шлюпокъ; на каждой изъ нихъ поперегъ планширей были принайтованы жерди, а къ концамъ послѣднихъ привязаны поплавки для увеличенiя устойчивости. На такихъ лодкахъ сидѣли большею частью дюжiе голые негры. Многiе изъ нихъ говорили немного по англiйски. Между другими посѣтителями прiѣхали церковные служители съ привѣтствiемъ отъ главнаго магометанскаго священника. Съ ними мы условились на счетъ снабженiя судна провизiей. Одинъ изъ товарищей священника спросилъ меня, къ какой изъ воюющихъ сторонъ принадлежу я – сѣверу или югу. Я отвѣчалъ: югу. «Такъ», сказалъ онъ, «вы принадлежите странѣ, которая поддерживаетъ невольничество?» «Да» отвѣчалъ я, мы принадлежимъ странѣ, въ которой о невольникѣ заботятся болѣе, чѣмъ гдѣ нибудь. «Церковнослужитель, видя, что я обороняюсь, взялъ мою сторону и сказалъ: «мы тоже держимъ здѣсь невольниковъ, будучи магометанами, мы не имѣемъ предразсудковъ по этому поводу, но главная наша забота въ томъ, что не можемъ доставать ихъ столько, сколько нужно. Англичане насъ не контролируютъ, мы независимы, довольно сильны, чтобы взяться самимъ за какое нибудь предпрiятiе и сказать себѣ, что больше не хотимъ имѣть невольниковъ съ континента. Невольники и сами были бы очень рады перейти къ намъ, такъ какъ имъ гораздо лучше внѣ дома, чѣмъ подъ гнетомъ своихъ туземныхъ начальниковъ, которые ведутъ постоянную междоусобную войну, порабощая другъ друга».

«Мой собесѣдникъ самъ былъ кровный африканскiй негръ, черный какъ тузъ пикъ; на головѣ его была надѣта чалма безукоризненной бѣлизны, а на плечахъ свободная куртка и мантiя – магометанскiй костюмъ.

«Среда, февраля 10-го. Сегодня утромъ ко мнѣ прiѣхалъ королевскiй драгоманъ засвидѣтельствовать почтенiе отъ властей и передать, что король будетъ радъ насъ видѣть въ Iоганно. Впродолженiе нашего разговора, онъ заявилъ, что хорошо знакомъ съ нашимъ судномъ и что извѣстiе о нашемъ уходѣ съ мыса, нѣсколько мѣсяцевъ тому назадъ, отогнало всѣхъ янки-китобоевъ, которые собирались здѣсь. Онъ сказалъ, что король Абдалла имѣетъ свою резиденцiю по восточную сторону острова. Король самъ хотѣлъ прiѣхать посѣтить насъ, но въ настоящее время былъ очень занятъ постановкой сахарной мельницы, которую только что получилъ съ острова Маврикiя.

«Этотъ островъ прекрасное и живописное мѣсто. Внутри онъ представляетъ собою гору, густо поросшую лѣсомъ; горныя покатости въ нѣкоторыхъ мѣстахъ такъ круты, что растущiя на нихъ деревья касаются другъ друга, такъ что вершина нижняго касается корня верхняго.

«Народонаселенiе смѣшанное: арабы и негры. Они внимательны, подвижны и не только слышали объ американской войнѣ, но даже разсуждаютъ о ней и говорятъ, что она главнымъ образомъ ложится на нихъ, такъ какъ имъ приходится дороже платить за товаръ, состоящiй большею частью изъ хлопка. Они говорятъ, что мы собственно разрушили всю торговлю янки. Султанъ молодой человѣкъ, лѣтъ двадцати восьми, имѣетъ умѣренный гаремъ, состоящiй только изъ пяти женъ.

«Четвергъ, февраля 11. Съѣхалъ на берегъ, чтобы провѣрить мои хронометры, по которымъ долгота этого мѣста вышла: 44° 26′ 30″ восточная, на 30″ менѣе опредѣленiя капитана Уоэна. Съ якорнаго мѣста городъ выглядитъ очень живописно; онъ имѣетъ каланчу и два форта; одинъ изъ нихъ расположенъ на холму, командующемъ городомъ, другой на берегу моря; кромѣ того виднѣется много каменныхъ домовъ. Высаживаются здѣсь на скалистый берегъ, у котораго даже въ штиль ходитъ бурунъ. Когда мы съѣхали, то нашли на берегу массу праздношатающихся всѣхъ племенъ, исключая кавказскаго; всѣ они съ любопытствомъ осматривали наши судовые брезенты, развѣшанные тамъ для просушки, послѣ мытья. Городъ мы нашли на половину разрушеннымъ и крайне неопрятнымъ. Дома, выстроенные изъ грубаго камня, обложены цементомъ и крыты соломой; улицы шириною 5 футовъ и, кажется, нарочно сдѣланы кривыми.

«Былъ второй день праздника Рамазана и толпы гулякъ собирались въ узкихъ портикахъ читать коранъ. Употребительный языкъ острова нѣженъ и прiятенъ для слуха. Мы посѣтили одинъ изъ главныхъ домовъ: стѣны его были усѣяны множествомъ нишей; въ нихъ было выставлено все, что только можно себѣ представить: кофейныя чашки, различныя украшенiя и проч. Вокругъ комнатъ стояли канапе.

«Кучка грязныхъ, полуодѣтыхъ дѣтей, но ни одной дѣвочки. Мы взяли соотвѣтствующiя высоты, среди большой толпы, тѣснившейся около насъ; всѣ они были очень вѣжливы и устивы. Въ 5 ч. вечера мы вернулись на судно, ознакомившись вдоволь съ внѣшнею жизнью озуанъ. Внутренняя жизнь осталась для насъ неизвѣстной.

«Выйдя сегодня утромъ на верхъ, я былъ пораженъ прелестной картиной: солнце бросало лучи на вершины холмовъ, а въ долинахъ образовались отъ нихъ длинныя тѣни. Ночью я заснулъ подъ шумъ буруновъ, разбивавшихся у берега. Какъ прiятно наслаждаться благоуханiемъ береговаго воздуха, который приносится къ намъ береговымъ вѣтромъ. Мои матросы скучаютъ на берегу – природа не имѣетъ для нихъ прелести, потому что нельзя достать водки! Если бы я остался здѣсь долѣе, то посылалъ бы ихъ на берегъ за наказанье».

«Пятница, февраля 12. Сегодня магометанскiй праздникъ, но они не исполняютъ такъ строго свои праздники какъ пуритане. Насъ осаждаютъ посѣтители; въ числѣ ихъ были принцы, двоюродные братья султана. Одинъ изъ нихъ былъ главнокомандующiй армiей; онъ разсказалъ мнѣ происшествiе съ судномъ Дэль. Нѣсколько лѣтъ тому назадъ пришли сюда два китобоя Соединенныхъ Штатовъ; одинъ изъ нихъ накупилъ себѣ провизiи на 250 дол. и сказалъ жителямъ, что онъ очень бѣденъ и потому не можетъ заплатить за это деньги, но что онъ даетъ росписку на имя консула въ Занзибарѣ. Они согласились на это, но шкиперъ ночью ушелъ, не давъ никакой росписки. Они взяли капитана другаго судна заложникомъ, пока его судно не пойдетъ въ погоню и не принесетъ обѣщаной росписки. Черезъ нѣсколько часовъ жители одума…

<…>

ГЛАВА XXXV

«Человѣкъ за бортомъ». – Свѣжiй вѣтеръ. – Три года. – Снова на мысѣ. – Взятiе Тускалузы. – На пути въ Европу. – Извѣстiя о войнѣ. – Творенiя Алабамы. – Rokingham. – Послѣднiй призъ. – Tycoon. – Девятнадцать судовъ перегнала. – Въ каналѣ. – Въ Шербургѣ.

До конца февраля ничего замѣчательнаго съ Алабамой не произошло. 28 числа обычная жизнь на военномъ суднѣ была прервана крикомъ: «человѣкъ за бортомъ!» Судно моментально привело къ вѣтру; но прежде, чѣмъ успѣли спустить шлюпку, одинъ храбрецъ бросился въ воду и поплылъ къ своему бѣдствующему сотоварищу; ему удалось спасти его.

3-го марта крейсеръ въ первый разъ увидѣлъ капскаго голубя и альботроса, а 4-го Сэмсъ продолжаетъ такъ свой дневникъ:

«Штормъ все еще продолжается, хотя по-временамъ стихаетъ; волненiе уменьшилось, но качка еще велика, и на палубѣ вода. Сегодня три года съ тѣхъ поръ, какъ я разстался съ моимъ семействомъ въ Уашингтонѣ, въ тотъ самый день, когда въ президенты былъ избранъ простой демократическiй политикъ, признанный для рѣшенiя великихъ дѣлъ; онъ до сихъ поръ даже не проникся чувствомъ своего долга, а остался такимъ же шарлатаномъ. Эти три года постоянныхъ заботъ, бодрствованiя, риска и опасности сдѣлали меня совсѣмъ старикомъ и подкосили мое здоровье, такъ что теперь, для продленiя моей жизни, мнѣ необходимъ отдыхъ и отдыхъ. Судно мое износилось такъ же, какъ и его командиръ, и требуетъ внимательнаго освидѣтельствованiя, если только мнѣ удастся войти въ докъ. Ежели моя небольшая услуга, состоящая въ уничтоженiи и ослабленiи непрiятельской торговли, принесетъ хоть малѣйшую пользу и споспѣшествуетъ независимости моего любезнаго юга, то я буду считать себя вполнѣ вознагражденнымъ.

«Алабама продолжала свой курсъ, сопутствуемая штормами; снасти ея напрягались, штуръ-тросъ дергало все время до 11 марта, когда открылся мысъ. Здѣсь она держалась до 20 марта, на пути судовъ, шедшихъ попутными штормами по 10 и 12 узловъ и могла видѣть ихъ только за милю отъ себя.

Прибывъ въ столовую бухту, капитанъ Сэмсъ узналъ о задержанiи «Тускалузы» и по этому поводу тотчасъ же послалъ письмо адмиралу Уокеру[22]22
  Подробности взятiя Тускалузы см. въ приложенiи VI.


[Закрыть].

Съ мыса она вышла 25 числа и взяла курсъ въ Европу. 29-го марта капитанъ Сэмсъ продолжаетъ такъ свой дневникъ:

«Наконецъ я имѣю свободное время, чтобы прочесть послѣднiе газеты, полученныя на мысѣ. Правительство Соединенныхъ Штатовъ, народъ и съ ними вмѣстѣ англiйская пресса кажется пришли къ тому заключенiю, что мы окончательно поражены и что война скоро кончится! Линкольнъ дошелъ до того даже, что предписывалъ условiя, на которыхъ наши штаты могутъ снова вступить въ союзъ, т. е. новую организацiю правительства штатовъ, заключающихъ одну десятую часть народа. Конечно, заблужденiе этихъ людей нельзя считать дѣйствительнымъ. Никакая земная сила не въ состоянiи подчинить южные штаты, хотя нѣкоторые изъ нихъ по своему малодушiю, отпали и за одно съ янки ведутъ войну противъ своихъ же. Исторiя заклеймитъ ихъ прозвищемъ измѣнниковъ и трусовъ. Что же касается до тона англiйской прессы, я не удивляюсь ему – Англiя очень богата, чтобы не быть великодушной: она смотритъ на нашу войну, какъ на кулачный бой; одному кричитъ ура! а другаго одобряетъ».

«Съ 29-го марта до 22-го апрѣля ничего заслуживающаго вниманiя не было, исключая 16-го числа, когда Алабама получила извѣстiе черезъ шкипера одного французскаго судна, что на островахъ Чинча не было ни одного французскаго судна, тогда какъ въ iюлѣ 1863 года тамъ стояло ихъ отъ семидесяти до восьмидесяти. Цѣлые томы можно было бы написать объ ужасѣ, который производила Алабама своимъ крейсерствомъ. Ночь на 23 апрѣля была вся посвящена погонѣ за иностраннымъ судномъ, которое только къ разсвѣту было настигнуто. На поднятый флагъ Соединенныхъ Штатовъ оно отвѣтило тѣмъ же; къ нему послали шлюпку и взяли его въ плѣнъ. Это было судно «Рокингам» съ грузомъ гуано. Алабама употребила его сначала вмѣсто щита, а потомъ сожгла. Грузъ значился нейтральнымъ, но капитанъ Сэмсъ осмотрѣлъ судовыя бумаги и пишетъ по этому поводу въ своемъ дневникѣ:

«Судно по регистру и флагу принадлежитъ Соединеннымъ Штатамъ и идетъ изъ Коллао въ Коркъ съ грузомъ гуано. Въ бумагахъ показано, что это гуано погружено компанiей «Guano Consignement» для Великобританiи, Нѣкто Джозефъ А. Данино, подписывающiйся за Данино и Маскоза, свидѣтельствуетъ, что гуано принадлежитъ перувiанскому правительству и дѣйствующiй консулъ ея британскаго величества въ Лимѣ свидѣтельствуетъ, что Джозефъ А. Данино явился къ нему и «добровольно объявилъ», что вышеупомянутая подпись дѣйствительно принадлежитъ ему, а также что грузъ дѣйствительно есть собственность перувiанскаго правительства.

«Такъ какъ» продолжаетъ Сэмсъ, это единственное свидѣтельство нейтральности груза между бумагами, и при свидѣтельствѣ никто ни въ чемъ не присягаетъ, то все это не имѣетъ никакой силы. Судно есть собственность непрiятеля, а изъ этого истекаетъ, что и грузъ непрiятельскiй; ежели бы онъ принадлежалъ нейтральнымъ владѣльцамъ, то они обязаны были бы доказать свое право присяжными свидѣтельствами. Это статья закона до того хорошо извѣстна, что отсутствiе присяги можно принять за невозможность подтвердить ею фальшиваго документа. Судно и грузъ приговорены».

«Послѣ этого плѣна, въ тотъ же мѣсяцъ, 27-го числа, послѣдовалъ другой – судно «Тайкунъ», и такъ какъ на немъ не было никакого притязанiя на нейтральность груза, то судно сожжено. Это, какъ впослѣдствiи оказалось, было послѣднимъ призомъ Алабамы. Послѣ него, до самаго Шербурга, она встрѣтила девятнадцать судовъ, но ни одного американскаго. Если подумать только, что храбрый крейсеръ взялъ не менѣе шестидесяти пяти судовъ, то не удивительно, что появленiе янки флага на океанскихъ волнахъ дѣлалось рѣдкостью.

«Отъ 25 мая до 10 iюня Алабама все подавалась къ сѣверу и въ этотъ день подошла уже къ Лизарду и брала лоцмана для проводки каналомъ. «Я почувствовалъ» пишетъ Сэмсъ, «большое облегченiе, когда онъ прiѣхалъ, до того былъ изнуренъ отъ холода и лихорадки и не имѣлъ болѣе никакой физической возможности выдерживать влiянiе погоды и бодрствованiе ночью. Итакъ, благодаря Всемудрому Провидѣнiю, Алабама крейсировала успѣшно».

Когда капитанъ Сэмсъ писалъ эти строки, то вѣроятно и не воображалъ, что крейсерство его такъ скоро должно кончиться. 11 числа утромъ онъ вошелъ въ Шербургъ. Черезъ два дня было получено извѣстiе, что въ короткое время придетъ туда «Кирсэджъ», – извѣстiе, которое на слѣдующiй же день подтвердилось появленiемъ этого судна.

ГЛАВА XXXVI

Кирсэджъ. – Приготовленiя къ бою. – Броненосецъ. – Состоянiе Алабамы. – Выходъ съ рейда. – Deerhound. – Рѣчь капитана. – Боевыя силы противниковъ. – Планъ дѣйствiй. – Бой. – Жаркiй огонь. – Серьезное поврежденiе. – Конецъ Алабамы. – Неустрашимость команды. – Участiе Deerhound. – Непрiятельскiя шлюпки. – Заключенiе.

Судьбою было назначено Алабамѣ не видѣть своихъ портовъ, портовъ своего государства, котораго флагъ она съ честью носила столько времени!

Послѣднiя строки дневника Сэмса такъ интересны, что мы не можемъ позволить себѣ пройти ихъ молчанiемъ. Помѣщаемъ ихъ передъ описанiемъ дуэли, которою заканчивается исторiя знаменитаго въ своемъ родѣ судна. Его подвигамъ и славѣ можетъ позавидоать всякое судно, вышедшее въ море. Оно освѣщаетъ своими подвигами героическую исторiю конфедеративныхъ штатовъ.

«Во вторникъ 14-го iюля капитанъ Сэмсъ пишетъ:

«Появленiе Кирсэджа въ 11 ч. утра въ восточномъ проходѣ брекватера произвело большое волненiе на моемъ суднѣ. Послалъ немедленно на берегъ заказать уголь (сто тоннъ), спустилъ реи съ бизань-мачты и всѣ брамъ-реи; вообще проготовляюсь къ бою.

«Среда, iюня 15. Адмиралъ прислалъ своего адъютанта сказать, что мои просьбы по поводу исправленiй онъ считаетъ уже недѣйствительными, такъ какъ я хлопочу о погрузкѣ угля; я согласился съ нимъ. Сегодня, послѣ обѣда, началъ грузить уголь, «Кирсэджъ» еще у входа; ему не позволятъ взять къ себѣ плѣнныхъ, которыхъ я свезъ на берегъ; я просилъ объ этомъ адмирала. Вчера послѣ полудня послалъ увѣдомленiе флагъ-офицеру Бэрроу, что намѣреваюсь выйти въ море, чтобы вызвать непрiятеля на бой, и что приведу въ исполненiе свое намѣренiе какъ только окончу приготовленiя; подобную же записку послалъ консулу Соединенныхъ Штатовъ черезъ г. Бонфиса. Моя команда хорошо настроена: сопкойствiе и рѣшимость преобладаютъ какъ въ офицерахъ, такъ и въ нижнихъ чинахъ. Сраженiе, безъ сомнѣнiя, будетъ упорное: оба судна почти одинаковы по боевой силѣ, но я не считаю себя въ правѣ отклонить бой. Богъ да защититъ праваго и да ниспошлетъ благословенiе на души тѣхъ, которые погибнутъ!»

Нѣкоторые отрицаютъ, что капитанъ «Кирсэджа» послалъ вызовъ Алабамѣ. Въ самомъ дѣлѣ Сэмсъ самъ ничего объ этомъ не говоритъ. Посмотримъ, что дѣлалъ теперь «Кирсэджъ»: судя по изложенному выше, онъ вошелъ въ брекватеръ съ восточной стороны, а между тѣмъ одинъ французскiй капитанъ говоритъ, что около 11 ч. утра во вторникъ онъ видѣлъ его уже проходящимъ брекватеръ уже съ западной стороны. Этого маневра уже достаточно для того, чтобы повѣрить, что со стороны «Кирсэджа» былъ сдѣланъ вызовъ; этотъ маневръ обнаруживалъ не только вызовъ, но и какое то презрѣнiе къ противнику. Офицеръ, о которомъ мы только что упомянули, прибавляетъ: «въ это время всякiй могъ видѣть броню «Кирсэджа». Да, послѣ происшествiя, все легко видѣть, а до него никому и въ голову не пришло; находили, правда, нѣкоторые, что поперечное сѣченiе «Кирсэджа» что-то очень велико, но такъ какъ онъ глубоко сидѣлъ въ водѣ, то и это не бросалось въ глаза. Офицеры Алабамы свидѣтельствуют, что они никакой брони у своего врага не замѣчали. За гранцей ходили о бронѣ «Кирсэджа» самые разнообразные слухи, но ни одинъ изъ нихъ не заслужваетъ вниманiя. Самъ капитанъ Сэмсъ, за годъ до этой встрѣчи, видѣлъ «Кирсэджъ» и никакой брони его критическому морскому глазу не представлялъ бортъ непрiятеля, а потому теперь онъ не придавалъ никакого значенiя доходившимъ до него слухамъ объ искуственной защитѣ бортовъ противника и считалъ эти слухи не болѣе какъ рейдовыми сплетнями, съ которыми онъ успѣлъ хорошо освоиться, пробывъ такъ долго въ крейсерствѣ.

«Кирсэджъ» былъ старымъ врагомъ Алабамы, – онъ постоянно преслѣдовалъ ее, и новое появленiе его, теперь, какъ, впрочемъ, пишетъ и самъ Сэмсъ, поневолѣ произвело большое волненiе на Алабамѣ.

Здѣсь мы прерываемъ разсказъ для того, чтобы напомнить читателямъ все, что вытерпѣли офицеры и команда конфедеративнаго крейсера впродолженiе двухлѣтняго плаванiя. Во-первыхъ всѣ они были внѣ дома, внѣ своего семейнаго очага и не имѣли надежды когда либо снова увидѣть семью; во-вторыхъ тѣсное судовое помѣщенiе ихъ еще болѣе стѣснялось постоянно пребывавшими плѣнными, которые мало того что лишали ихъ этого скуднаго комфорта, но еще уничтожали ихъ запасы провизiи. Послѣдняя большею частiю бралась не изъ складовъ и магазиновъ, а съ плѣнныхъ судовъ и погружалась обыкновенно въ морѣ. Якорныя стоянки въ нейтральныхъ портахъ были коротки: какъ ястребъ присядетъ на вѣтку, чтобы возобновить силы, и снова летитъ за добычей или паритъ въ облакахъ, такъ и Алабама зайдетъ въ портъ и снова, какъ можно скорѣй въ море, на просторъ; только тамъ она могла считать себя внѣ опасности. Къ этому прибавьте дурную пищу, постоянную готовность идти въ погоню за непрiятелемъ или бѣжать отъ него, непрерывную службу, всякую минуту быть на чеку выбѣжать на верхъ и проч. и проч., и тогда, читатель, вы согласитесь, что охотно продолжать такую жизнь команда не могла. Она уже и безъ того сдѣлала большую услугу отечеству – причинила не мало вреда своему гиганту-врагу. Одно что поддерживало команду – это безпримѣрная энергiя капитана Сэмса, благодаря которой Алабама сдѣлала столько вреда непрiятелю, что и тысячи людей не въ состоянiи бы были сдѣлать ничего подобнаго. Но природа человѣка беретъ всегда свое и онъ не можетъ долго переносить однообразiя; оно надоѣдаетъ ему, особенно въ морѣ, гдѣ непогоды и продолжительные штормы разстраиваютъ самые крѣпкiе нервы. А жители суши, окруженные всевозможнымъ камфортомъ, чего, чего только не писали объ этихъ труженникахъ моря, какихъ только обвиненiй на себя не приходилось прочитывать Алабамѣ въ иностранныхъ газетахъ. То называли ее пиратомъ, то другими не менѣе обидными именами. Борясь съ океаномъ, она въ то же время читала французскiя, англiйскiя и американскiя газеты, переполненныя разными статьями о ея подвигахъ, но освѣщенныя не тѣмъ свѣтомъ, какимъ бы прилично было ихъ освѣтить. Настоящiй свѣтъ на Алабаму могло пролить только благодарное отечество, но отъ него-то она и не имѣла никакихъ извѣстiй. Югъ во время междуусобiя какъ бы отдѣлился отъ всѣхъ другихъ государствъ земнаго шара. Офицеры и команда Алабамы и сами отлично сознавали, что исполняли свой долгъ честно и послужили отечеству такъ, какъ болѣе и требовать нельзя, но всетаки отсутствiе нравственнаго и физическаго комфорта было причиной того, что они впадали въ меланхолiю и не давали себѣ настоящей цѣны, а поддавались иногда газетнымъ критикамъ.

Все это вмѣстѣ взятое привело къ тому, что Алабама съ нетерпѣнiемъ стала ждать хоть какого нибудь конца и этимъ вполнѣ объясняется восторгъ ея при видѣ Кирсэджа, входившаго и выходившаго за брекватеръ. «Наконец-то насталъ нашъ послѣднiй часъ!» подумали все до единаго на Алабамѣ. Геройскiй бой, въ которомъ либо одна, либо другая сторона восторжествуетъ, не роняетъ побѣжденнаго. Алабама такъ долго подвизалась на славу и пользу своего отечества и принесла ему такъ много плодовъ, что если бы ее и ждало пораженiе, то это пораженiе слѣдуетъ считать только конечнымъ, неизбѣжнымъ результатомъ всѣхъ ея подвиговъ, но никакъ не безславiемъ. Она, тѣмъ не менѣе, ждала побѣды и шла на бой какъ на пиръ.

Капитанъ Сэмсъ былъ принятъ въ Шербургѣ чрезвычайно радушно и гостепрiимно. Одно разрѣшенiе погрузиться углемъ уже говоритъ много въ пользу симпатiи французовъ къ конфедеративному крейсеру. Во Францiи дуэли очень популярны и потому французы съ нетерпѣнiемъ ждали единоборста крейсеровъ федеративныхъ и конфедеративныхъ штатовъ. Французскiе моряки совершенно соглашались съ Сэмсомъ, что маневры Кирсэджа обидны для Алабамы, и что ей ничего болѣе не остается какъ выйти въ море и схватиться съ нимъ. Капитанъ Сэмсъ зналъ, что Кирсэджъ былъ и болььше и сильнѣе Алабамы, но, пишетъ онъ: «я не зналъ что онъ блиндированъ». Лично онъ желалъ боя, такъ же какъ и команда, но, думаемъ, что президентъ Дэвисъ не осудитъ его за это рыцарское увдеченiе. Онъ потерялъ судно, но самъ остался живъ и къ услугамъ своего излюбленнаго отечества.

Въ воскресенье утромъ, 19 iюня, Алабама подъ парами вышла съ Шербургскаго рейда; она прошла западнымъ проходомъ и взяла курсъ прямо на Кирсэджъ. Ее сопровождалъ французскiй броненосецъ La Couronne. Стоявшая въ послѣднее время дурная погода уступила легкому береговому вѣтру; зыбь атлантической волны улеглась и небо прояснило, все какъ нельзя болѣе благопрiятствовало этому дню. Весь Шербургъ высыпалъ на высоты надъ городомъ, на бастiоны и вдоль молы. Рыцарскiе турниры, и тѣ никогда не могли похвалиться такимъ множествомъ зрителей, какое теперь собралось чтобы видѣть единоборство двухъ крейсеровъ. На рейдѣ въ это время случайно стояла англiйская яхта Deerhound, на которой былъ владѣтель ея съ своимъ семействомъ. Deerhound послѣдовала за Алабамой и шла въ почтительномъ отъ нея разстоянiи, чтобы быть ближайшимъ свидѣтелемъ сраженiя. Нѣкоторые французскiе лоцманскiе бота подходили совсѣмъ близко къ сражавшимся. Придя на границу нейтральныхъ водъ, Алабама отдѣлилась отъ своего спутника, и «Couronne» возвратился на разстоянiе одной мили отъ берега.

Наконецъ Алабама сдѣлала окончательныя приготовленiя къ предстоящей борьбѣ. Собравъ всю команду на верхней палубѣ, капитанъ Сэмсъ обратился къ ней съ слѣдующими словами.

«Офицеры и матросы Алабамы! Наконецъ вамъ во второй разъ представляется случай встрѣтиться съ непрiятелемъ, послѣ того какъ вы пустили ко дну «Гаттерасъ»! Въ то время вы всѣ остались въ живыхъ. Вы, ограждая себя нейтральными флагами, истребили и разогнали почти половину коммерческихъ судовъ нашаго врага; въ началѣ войны эти суда покрывали собою всѣ моря. Эта заслуга съ вашей стороны, которою вы имѣете право гордиться, и признательная страна не забудетъ ее. Весь цивилизованный мiръ знакомъ съ именемъ вашего судна; ужели вы теперь позволите омрачить это имя? Не хочу и думать этого. Помните, что мы въ англiйскомъ каналѣ, въ этомъ хранилищѣ морской славы нашихъ товарищей по оружiю, и что въ эту минуту вся Европа смотритъ на васъ! Флагъ, развѣвающiйся надъ вашими головами, принадлежитъ юной республикѣ; онъ всегда съ презрѣнiемъ встрѣчалъ непрiятеля. Покажите свѣту, что вы умѣете цѣнить его. По орудiямъ!»[23]23
  Вышеприведенная рѣчь Сэмса заимствована нами съ подлинника. Многое писалось о томъ, какъ она была принята командой, но Сэмсъ говоритъ, что онъ самъ слышалъ только возгласы: «никогда, никогда!» въ то время, когда высказалъ командѣ, надежду, что она не уронитъ чести флага.


[Закрыть]

Три четверти часа прошло, пока Алабама приблизилась къ Кирсэджу; на разстоянiи этой мили она открыла по немъ огонь сплошными снарядами. «Кирсэджъ» отвѣтилъ и черезъ десять минутъ съ обѣихъ сторонъ пальба была частая.

Согласно показанiю капитана Кирсэджа, его батарея состояла изъ семи орудiй, т. е. двухъ 11-ти-дюймовыхъ Дальгрена, четырехъ 32-хъ-фунтовыхъ и одной 28-ми-фунтовой нарѣзной. Онъ шелъ на бой, имѣя 162 человѣка офицеровъ и матросовъ.

Алабама была вооружена одной 7-ми-дюймовой нарѣзной пушкой Блэклей, одной 8-ми-дюймовой гладкоствольной, на поворотной платформѣ, и шестью 32-хъ-фунтовыми гладкостѣнными, бортовыми. Команда Алабамы простиралась не свыше 120 человѣкъ. Капитанъ Уинслоу ошибается, говоря, что на Алабамѣ было 150 человѣкъ; она, правда, имѣла превосходство въ грозномъ нарѣзномъ орудiи Блеклей, но у нея не было стальныхъ снарядовъ.

И такъ силы противниковъ не были одинаковы. Капитанъ Уинслоу говоритъ, что Алабама имѣла однимъ орудiемъ болѣе «Кирсэджа», что уравновѣшивало силы въ его пользу. Главнымъ образомъ слѣдуетъ обратить вниманiе на состоянiе обоихъ судовъ. Шербургъ сдѣлалъ очень мало для Алабамы и цѣлые оторванные куски мѣди у подводной части остались неисправленными, что значительно уменьшало ея ходъ; по исправленiи же котловъ, она ограничилась на этотъ день тѣмъ, что по возможности прикрыла ихъ. Они были въ такомъ состоянiи, что механики не могли имѣть къ нимъ ни малѣйшаго довѣрiя. «Кирсэджъ» же былъ въ прекрасномъ состоянiи и совершенно готовый къ бою, что, впрочемъ, и доказалъ какъ нельзя убѣдительнѣе. Алабама была въ спискѣ судовъ, желавшихъ войти въ Шербургскiй докъ; она, не смотря на это, дралась до послѣдней возможности. Чѣмъ бы это дѣло ни кончилось, она должна была выказать свое геройство. Послѣ нѣсколькихъ маневровъ капитанъ Сэмсъ уже предвидѣлъ исходъ. «Кирсэджъ» избралъ разстоянiе въ 500 ярдовъ и, будучи самъ хорошо защищенъ отъ выстрѣловъ, спокойно пронизывалъ Алабаму, разсчитывая на вѣрный успѣхъ.

Капитанъ Сэмсъ надѣялся на нарѣзное орудiе Блэклей, и оно оправдало бы его надежды и рѣшило бы бой въ его пользу, если бы отъ Сэмса зависѣлъ выборъ разстоянiя, но, къ его несчастiю, Кирсэджъ принималъ всякую попытку Алабамы приблизится за желанiе вступить въ рукопашный бой. Такъ какъ Кирсэджъ имѣлъ преимущество въ ходѣ, то отъ него зависѣлъ выборъ разстоянiе и всякую попытку сократить его дѣлалъ безнадежною.

Капитанъ Сэмсъ имѣлъ намѣренiе абордировать непрiятеля, если бы его артиллерiя была не въ состоянiи рѣшить бой, но Уинслоу убѣгалъ какъ мы уже выше сказали, этой старомодной схватки, и дрался по новому способу; его сильная машина давала ему полное право на выборъ.

Скоро Алабама получила смертельный ударъ… Почтительное разстоянiе капитана Уинслоу до послѣдней минуты и безостановочный артиллерiйскiй огонь продолжались до тѣхъ поръ, пока былъ еще видѣнъ бортъ тонувшей Алабамы. Конечно такое звѣрское обращенiе съ побѣжденнымъ непрiятелемъ не служитъ къ чести капитана Уинслоу, и исторiя съ своей стороны заклеймитъ его за этотъ печаьный фактъ.

Матросы и офицеры Алабамы все время вели себя мужественно, не смотря на то, что кровь и трупы рано стали покрывать палубы крейсера. Алабама стрѣляла превосходно и часто. Въ палатѣ лордовъ, герцогъ Соммерсетскiй говорилъ послѣ, что Алабама стрѣляла не хорошо и что впродолженiе всего боя будто она попала въ него всего три раза; но это не вѣрно, потому что самъ капитанъ Уинслоу говоритъ, что бортъ «Кирсэджа» былъ пробитъ въ 28 мѣстахъ. Ни одинъ морякъ, знающiй сколько нибудь дѣйствiе артиллерiи въ настоящемъ бою, не станетъ осуждать такую мѣткость. Еслибы, «Кирседжъ» выставилъ такiя же не защищенные борта какъ Алабама, то заговорилъ бы другое. Капитанъ Сэмсъ, видя, что его бомбы, ударяясь о бортъ противника, отскакивали и разрывались, не принося ему никакого вреда, тотчасъ же приказалъ заряжать орудiя сплошными зарядами. Алабама не была вовсе защищена, и потому ея бортъ вскорѣ былъ пронизанъ, и въ кормовой части образовалась большая пробоина. Ея поворотное орудiе представляло хорошую цѣль непрiятелю, и одна бомба, разорвавшаяся возлѣ него, перебила и ранила половину прислуги. Оба судна стрѣляли съ праваго борта и описывали циркуляцiи, для того, чтобы быть этимъ бортомъ другъ къ другу. Такое маневрированiе длилось цѣлый часъ, и постороннiе свидѣтели не замѣчали, чтобы разстоянiе между непрiятелями сокращалось. Самъ Сэмсъ стоялъ на шканцахъ въ то время, когда старшiй механикъ прислалъ сказать ему, что судно въ опасности отъ течи. Старшiй офицеръ Кэлль былъ посланъ внизъ осмотрѣть поврежденiе. Онъ возвратился съ извѣстiемъ, что судно тонетъ. Сэмсъ немедленно приказалъ поворотить носъ судна къ берегу и держалъ на него; но вода прибывала и скоро подошла къ топкамъ. Рѣдкiе выстрѣлы Алабамы прекратились совсѣмъ; на суднѣ всѣ увидѣли, какая судьба ждетъ его. Продолжать стрѣлять значило жертвовать собой – остаться окончательно въ рукахъ непрiятеля, а такой поступокъ былъ бы недостоинъ такого моряка, какъ капитанъ Сэмсъ; напротивъ, всѣ его мысли были теперь обращены на спасенiе жизни команды, и потому онъ приказалъ спустить конфедеративный флагъ.