Текст книги "Приключения звездного торговца"

Автор книги: Пол Уильям Андерсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 71 (всего у книги 78 страниц)

 Глава 11

«Через пень-колоду» на полной скорости пересекал ничтожный, мало-мальски исследованный участок нашей Галактики. Поэтому он прибыл на Землю почти одновременно с первыми гонцами, которые принесли весть о разгроме экспедиции к Обители Мрака. Ее оставшиеся в живых участники притащатся домой только через две недели, если не больше. Служба управления движением много часов продержала «Через пень-колоду» на орбите, но экипажу удалось снестись по радио с Николасом ван Рейном.

– Буду встречать вас на Ронге, – сообщил торговец, но больше почти ничего не сказал, поскольку переговоры наверняка прослушивались.

Осознав вероятность войны, чиновники, отвечавшие за космическую безопасность, похоже, насмерть перепугались. Но все-таки в конце концов дали разрешение на посадку. И корабль, и его капитан могли приземлиться в любой точке планеты, где была пригодная для этого посадочная площадка. «Через пень-колоду» направился к одному из атоллов в южной части Тихого океана.

Пейзаж, если смотреть на него сверху, был невероятно красив. Вода блестела, отливая тысячей оттенков голубого и зеленого; подернутые рябью просторы искрились на солнце, коралловое ожерелье острова было окружено серебристой пеной прибоя, а за изогнутой линией рифов лежала похожая на аметист лагуна. На западе виднелась высокая гряда облаков, их девственная белизна оттеняла морскую лазурь. На севере, на юге и востоке небосвод был ясным и светлым.

«На Земле теперь почти не осталось таких мест, – мельком подумал Дэвид Фолкейн. – Не честолюбие, не любовь к приключениям, а тоска по тому покою, который сохранился только в нашей генетической памяти, – вот что, наверное, гонит нас во Вселенную».

Посадочные опоры легко и мягко коснулись мощеной поверхности летного поля. Открылся главный люк, опустился трап. Фолкейн замешкался, и Чи Лан, прошмыгнув у него между ног, первой спустилась на землю; подпрыгнув высоко в воздух, она стремглав бросилась к ближайшему пляжу и принялась кататься по теплому белому песку. Дэвид пошел следом. Он двигался чинно, но лишь до тех пор, пока не увидел, кто прибыл встречать его. А увидев, тоже помчался во все лопатки.

– Дэви, о, Дэви!

Койя бросилась к нему, и они слились в поцелуе на целую минуту или больше. Эдзел тихонько прошествовал мимо. С шелестом набегали на берег волны, кричали морские птицы.

– Я пытался дозвониться до тебя после разговора с боссом, – пробормотал Фолкейн. Все-таки слова были никуда не годным средством выражения радости при встрече.

– Он связался со мной и велел ехать сюда, – ответила Койя, блаженно прильнув к мужу.

– Как наши Хуанита и Икс?

Все эти недели, пока его не было, Дэвид чувствовал, как в ее чреве растет дитя, а теперь и увидел это.

– Толстая и бойкая на язык. Посмотри-ка туда. Идем, – Койя потянула, его за собой.

У края поля стоял ван Рейн, держа за руку свою внучку. Когда вновь прибывшие приблизились к ним, девочка высвободилась, бросилась навстречу отцовским объятиям и, подняв глаза на Эдзела, прощебетала:

– Покатаешь?

Дракон усадил ее к себе на спину, и все направились к дому. Пальмы шелестели на соленом ветру, подслащенном благоуханием жасмина; буйно цвели гибискус и бугенвиллеи.

– С приездом, черт возьми! – зычно воскликнул ван Рейн. – Мы тут все истомились, не знали, то ли вас на котлеты изрубили, то ли еще что стряслось.

Фолкейн остановился. Его ликующую душу будто обдало холодом.

– Значит, вы не получили нашу депешу? – спросил он. – Мы послали ракету из окрестностей Могула.

– Нет, ничегошеньки. Наш банк данных был гол, как зад русалки.

Фолкейн крепче обнял Койю за талию. За время его отсутствия она, должно быть, прошла по девятому, ледяному, кругу ада.

– Я боялся, что она не дойдет, – задумчиво проговорил он.

– Ты хочешь сказать, что ее могли перехватить? – спросила Койя.

– Ja, – прорычал ван Рейн. – Космическая служба, больше некому. Нетрудно понять, что им приказали всю корреспонденцию на мое имя переправлять куда-то еще.

– Но это незаконно! – возмутилась Койя.

– За всем этим, разумеется, стоят «Домашние Компании», и при сложившихся обстоятельствах им чихать, законно это или незаконно. Надеюсь, ты пользовался шифром, Дэви.

– Да, разумеется, – ответил Фолкейн. – Не думаю, что они уже успели разгадать его.

– Нет, но, как ты понимаешь, они не позволили мне получить преимущество, а обстановка хуже поноса. Я был в этом уверен на семь и три десятых… А, вот мы и пришли.

Все поднялись по ступенькам, пересекли веранду и вошли в несколько легкомысленно обставленную комнату, где стоял накрытый стол, ломившийся от яств и напитков.

Чи вспрыгнула на стул, свернулась на нем и затараторила:

– Полагаю, вы слышали о битве, которая разгорается на Обители Мрака. Мы там побывали. Но прежде эти wan-yao jan-qwo chai reng pfs-s-s-t бабуриты упрятали нас за решетку.

В этой фразе, произнесенной на родном языке цинтианки, содержалась краткая оценка всех предков бабуритов, их нравственной и телесной чистоты, равно как и участи, которая постигла бы их, будь на то воля Чи Лан.

– О нет, – выдохнула Койя.

– Погодите, погодите, – скомандовал ван Рейн. – Я решил, что сперва нам надо отведать шнапса, да запить его литровым глоточком пива и закусить спинкой селедки или еще чем-нибудь таким, дабы наполнить трюмы. Ты же не хочешь, чтобы твой новый малыш пристрастился к адреналину, а?

– И эта юная леди тоже, – вставил Эдзел, потому что смех Хуаниты стих, сменившись тревожным молчанием. Эдзел повернулся, снял девочку со своих плеч и принялся перебрасывать с одной исполинской ручищи на другую. Хуанита завизжала от восторга. Родители не роптали, ибо с Эдзелом ребенок был в большей безопасности, чем с любым другим их знакомым, да и с ними самими.

– Ну-с… – что-то мешало Фолкейну безоглядно предаться удовольствиям, – как дела дома?

– Да никак, разве что часовой механизм адской машины уже тикает, – отвечал ван Рейн. – Байард Стори в последний раз попытался втянуть меня в союз с «Семеркой», сиречь сделать ее подчиненным. Я велел ему катиться, и он покинул Солнечную систему. В остальном – только слухи да радиообзоры, авторам которых я бы сделал прививку от истерии.

– Кто такой Байард Стори? – спросила Чи.

– Один из директоров «Галактических проектов», делегат луноградского слета, – ответил ван Рейн. – Нечто вроде рупора «Семерки», но я подозреваю, что он и есть рулевой.

– Хм-м, да, теперь припоминаю. Я случайно увидел его в выпуске новостей, – вставил Фолкейн. – Мне очень понравилось его краткое, резкое и прямое заявление для репортеров, в котором ровным счетом ничего не говорилось. – Он повернулся к Койе: – Ну да ладно. Ты не хочешь рассказать мне что-нибудь интересное, дорогая?

– О, мне предложили контракт с «Грузовыми перевозками Дэнструпа», – ответила Койя, назвав одну из независимых компаний в рамках Лиги. Койя уже не занималась торговым первопроходчеством и поэтому работала на дому в качестве компьютерного программиста высокой квалификации. – Они хотели получить оценку своей наилучшей стратегии на случай войны. Она всех приводит в ужас, никто не знает, какие будут последствия, никто не хочет войны, но мы безвольно плывем по течению. Это ужасно, Дэви. Ты представляешь себе, насколько это ужасно!

Фолкейн коснулся губами ее волос.

– Ты согласилась на эту работу?

– Нет. Как я могла согласиться, не зная, что сталось с тобой? Я занималась всякой текучкой, чтобы скоротать время.

И… много играла в теннис и ему подобные игры, это помогало засыпать.

Подобно мужу, Койя не верила в успокоительные снадобья. В какой-то степени не верил в них и ван Рейн. Алкоголь был нужен ему не как костыль, а скорее как хворостина.

– Пейте вы, слюнтяи! – взревел он. – Или я должен вливать это в вас через капельницу? Вы благополучно прибыли домой, вот что важно. Так радуйтесь же. А потом взгляните на этот заваленный лакомствами стол и набрасывайтесь на них.

Эдзел поставил Хуаниту на землю.

– Пошли, – сказал он. – Сядем в уголке и устроим чаепитие.

Девочка погладила Чи. Цинтианка покорилась судьбе и только помахала хвостом.

И все же они не могли долго делать вид, будто за голубым небосводом не существует вовсе никакой вселенной. Вскоре троица с «Через пень-колоду» уже рассказывала о том, что ей довелось пережить. Ван Рейн слушал внимательно и прерывал повествование гораздо реже, чем Койя; то и дело вставляющая то вопрос, то восклицание. Наконец ван Рейн спросил:

– А это оборудование, которое вы сняли с подбитого корабля? Вам удалось что-нибудь узнать о нем по пути домой?

– Очень мало, – Фолкейн почесал в затылке. – А то, что узнали, сбивает с толку. Почти все, что мы видели и забрали с собой, сделано по чертежам Технической цивилизации, как и следовало ожидать. Но вот некоторые транзисторы… мы не можем представить себе, как их смогли изготовить в водородной атмосфере. Водород выводит из строя полупроводники.

– А может, их делали не на Бабуре, а на каком-нибудь спутнике, – предположила Койя.

– Возможно, – ответил Фолкейн. – Хотя я и не понимаю почему. Существуют же альтернативные транзисторы, не требующие таких ухищрений. Была там и еще одна штуковина, как мы поняли, генератор сдерживающего силового поля. Там применен химический очиститель, работающий при высоких температурах. Это понятно. Но очиститель состоит из окиси меди. При нагревании водород восстанавливает это вещество, и получаются медь и вода. Да, конечно, деталь заключена в чугунный защитный кожух. Но водород просачивается сквозь чугун. Значит, эта деталь ненадежна, и бабуритам приходится заменять ее чаще обычного.

– Плохая конструкция, сделанная второпях, – с лукавой улыбкой предположила Койя. – Эка невидаль.

– Правильно, – согласился Фолкейн. – Однако… Слушайте, бабуритам помогали инопланетяне. Это они согласились признать, а на одном из спутников Бабура мы распознали поселение существ, дышащих кислородом. Помните? Да еще эти наемники со стороны, тоже дышащие кислородом. Очевидно, бабуриты наняли таких пришельцев, чтобы те помогли им в исследованиях, проектировании и при строительстве военной машины. Почему же эти пришельцы не сделали свою работу получше?

Ван Рейн мерил комнату тяжелыми шагами, теребя свою козлиную бородку и хрустя испанской луковицей.

– Гораздо любопытнее узнать, как бабуриты отыскали этих людей и чем оплачивали их труд, равно как и другие издержки, – рассудил он. – Бабур – планета небогатая и не очень населенная, если учесть ее размеры. Не говоря уж о ее промышленной отсталости. Там мало жидкого аммиака, поэтому значительная часть поверхности представляет собой пустыню. Чем Бабур может расплатиться?

– В прошлом они вели кое-какую межзвездную торговлю, – напомнил Фолкейн. – Может, кто-то вступил с ними в контакт, или… Не знаю. Вы правы: их достижения трудно объяснимы с точки зрения экономики.

– А их действия – с любой точки зрения, будь я проклят. Посылая вас туда, я никак не предполагал, что вы попадете в такую передрягу. Нет, я был уверен, что бабуриты поговорят с вами. Быть может, не скажут вам слишком много, но, по крайней мере, проведут переговоры. С их точки зрения, разумнее всего было бы сохранить дружбу с Лигой, коль уж они собрались бодаться с Содружеством. Или, во всяком случае, не наживать в лице Лиги активного врага. Nie?

– Нам показалось… На основе того мизерного контакта, который все же был у нас с ними, нам показалось, что бабуриты презирают Лигу. Они наверняка знают, что в ней царят распри.

– Как они могут быть столь непоколебимо убеждены в этом? Мы что, знаем все тайные ходы и выходы их политики? И почему они не попытаются извлечь выгоду из наших разногласий? Например, бабуриты могли бы заставить «Семерку» и независимых торговцев драться за право вести с ними дела… Если бы только мало-мальски вежливо обращались с их представителями.

– А вы не могли попросту нарваться на какого-нибудь слишком усердного чиновника? – спросила Койя. Фолкейн покачал головой.

– Вряд ли, если судить по той малости, которую мы знаем о бабуритах, – ответил он. – Похоже, у них вовсе нет такого института. Там не существует иерархии личностей, занимающих те или иные посты. Их главная культура, если не все, построена по принципу переплетения колец. Какое-то количество отдельных существ несет ответственность за определенную часть совместной работы, обсуждая ее между собой. Одно существо может состоять сразу в нескольких таких командах.

– Это помогает свести к минимуму противоречия, – добавил Эдзел, – хотя в то же время, я подозреваю, затрудняет работу воображения и замедляет восприятие нового.

– А значит, они загодя решили сразу бросать в морозилку всех пришельцев, – сказала Чи. – О, у нас было немало времени на всякого рода догадки!

– А вы пытались угадать, какие компании «Семерки» могут тайком поддерживать отношения с Бабуром? – спросила Койя.

– Пытались, – ответил Фолкейн, пожимая плечами. – Если это правда, вряд ли при сложившихся обстоятельствах они станут афишировать такое сотрудничество, верно? «Семерку» без труда можно десятилетиями держать в неведении относительно намерений Имперского Кольца.

– Ты в этом уверен, дорогой?

– Ну а к чему могли свестись такого рода отношения? Редкие наезды одного или нескольких агентов в строго ограниченный район планеты, которая в двадцать два раза превосходит Землю площадью поверхности и имеет гораздо большую пропорцию пустынь по отношению к другим территориям.

– И тем не менее, – промурлыкала Чи, – район, в котором разворачиваются сколь-нибудь значительные события, вовсе не обязательно должен быть обширным.

Запищал телефон.

– Kai-yu! – вскричала Чи. – Эта штуковина – жесточайший из всех тиранов, которых вы, люди, когда-либо сажали себе на шею!

– О том, что я здесь, известно только моему старшему секретарю, – сказал ван Рейн и, шлепая по татами босыми ступнями, подошел к телефону. Когда он нажал кнопку приема, аппарат объявил: «Эдвард Гарвер желает лично говорить с вами. Что мне ему сказать?»

– То, что вы могли бы ему сказать от моего имени, совершенно нецензурно, – проворчал ван Рейн. – Ладно, давайте его. Э… а вы отойдите подальше от экрана. Какой смысл просто так раздаривать информацию?

На экране возникли квадратные плечи, лысая голова и физиономия мопса.

– Так вы на Ронге. Там же, надо полагать, и ваш шпионский корабль, – без всяких предисловий заявил министр безопасности Содружества.

– Так вам о нем рассказали? Ха! – отвечал ван Рейн. Он был спокоен, как центр урагана.

– Я отдал приказ о наблюдении, как только узнал о его отлете, – Гарвер сгорбился и подался вперед, словно хотел пролезть сквозь витрил экрана. – Вы уже чертовски давно стали объектом моего особого интереса.

Фолкейн помнил об этом. Но еще лучше помнил Эдзел, ибо однажды его арестовали после некоего происшествия, участником которого он стал. Гарвер ненавидел ван Рейна еще в те годы, когда служил старшим офицером бюро наблюдения за исполнением законов Лунной Федерации. Отношения ван Рейна с парламентом Содружества еще больше обострили эту ненависть. Чувство было необычайно стойкое и однозначное. После нескольких случайных и весьма примечательных встреч ван Рейн стал в глазах Гарвера олицетворением всех тех черт Торгово-технической Лиги, которые были ему особенно омерзительны.

– Я хочу знать, где была команда, что она делала и с какой целью, – заявил Гарвер. – Я звоню вам самолично, чтобы вы знали, что для меня это – личное дело.

– Что ж, можете и впредь хотеть всего, что душе угодно, – ван Рейн лучезарно улыбнулся. – Хоть купайтесь в своих желаниях. Хоть брюхо ими чешите. Хоть пузыри из них пускайте. Хоть букет из них составьте.

Он спрятал руку за спину и согнул палец. Фолкейн, в свою очередь, подал знак Чи и Эдзелу, и те быстро вышли из комнаты. Дэвид остался с Койей. Его друзья и вдвоем могли снять с корабля бортовой журнал и аппаратуру бабуритов (на которую карантинный инспектор не обратил особого внимания, когда давал разрешение на посадку), прежде чем туда нагрянет бригада с ордером на обыск.

На борту останется другой журнал, поддельный. Такая практика была в порядке вещей. А сейчас надо быстро проинструктировать жену и ее деда.

– …довольно с меня ваших обезьяньих ужимок, – шипел Гарвер. – Полагаю, вам известно об учиненном бабуритами нападении на наши корабли. Это война, ручаюсь вам. Не пройдет и часа, как начнется сессия парламента по многоканальному телефону. Но я и так знаю, за что они проголосуют.

«Я тоже знаю, – с грустью подумал Фолкейн, видя, как к глазам безмолвной Койи подступают слезы. – Конечно, мы не должны бездействовать, когда убивают наших людей. Но неужели надо так торопиться? Что ж, „Домашние Компании“ видят в Обители Мрака зону жизненных интересов. Пусть ею владеет Содружество, это будет его космическая опора в борьбе против „Семерки“».

– Война станет нашим обрядом очищения, – заявил Гарвер. – Она даст правительству небывалую доселе власть над свободным предпринимательством. Теперь «Домашние Компании» больше нельзя считать вольными предприятиями. Нет-, они – уже частица властных структур. Они ненавидят нас, потому что мы никогда не присоединялись к коалиции картелей и не заискивали перед политиканами и чиновниками. Для них мы – олицетворение Хаоса.

Гарвер опомнился и перестал ораторствовать. С ледяным злорадством он продолжал:

– Около часа назад премьер объявил чрезвычайное положение. По его условиям все космические корабли переходят в ведение моего учреждения. Отныне командовать будем мы, ван Рейн, и ни один корабль не сдвинется с места без нашего разрешения. Я позвонил вам в слабой надежде, что смогу заставить вас осознать всю серьезность положения и понять, что вас ждет, если вы откажетесь сотрудничать.

– Как любезно с вашей стороны сообщить мне об этом, – бесцветным голосом ответил торговец. – Что-нибудь еще? Хорошо, тогда – пи-пи-пи!

Ван Рейн отключил связь. Повернувшись, он сказал:

– Не хватало еще, чтобы он злорадствовал! – ван Рейн подпрыгнул так, что загрохотал пол, и принялся колотить кулаками по воздуху. – Shijt, pis, en bederf! [75]75
  Дерьмо, дерьмо и гниль! (гол.)


[Закрыть]– гремел он. – Боже, швырни его в выгребную яму преисподней! О плод кровосмесительства! Пусть он пожалеет о своей подлости! Да чтоб ему знать только четыре англо-саксонских буквы, из которых составлено неприличное слово! Эх-х-х!

Эдзел уже успел вернуться в дом и, поспешно бросив свою ношу, зажал Хуаните уши. Чи прошмыгнула мимо него, держа в руках катушку с бортовым журналом и выискивая, куда бы ее ненадежнее спрятать. Койя и Фолкейн прильнули друг к другу. С улицы доносился пронзительный нарастающий вой: две машины центральной полиции показались из-за горизонта и стали заходить на посадку.

 Глава 12

Неужто это и впрямь Земля?

Эрик больше не мог усидеть на месте. Программа, которую он смотрел, была интересная. Местному жителю она, несомненно, показалась бы банальной, но Эрику – весьма экзотической. Однако он был слишком взволнован. Рывком поднявшись с кресла, он широким шагом пересек комнату и остановился у окна.

На Объединенный Рио-де-Жанейро крадучись надвигались сумерки. Эрик разглядывал с высоты плавные линии ярко раскрашенных небоскребов, четкие силуэты Сахарной Головы и Корковадо, блестящие, будто полированные, воды бухты, мост Нитерон, легкий и воздушный, как рисунок на кальке. Внизу, по улицам и надземным эстакадам, двигался стремительный поток машин; вверху летательные аппараты исполняли какой-то замысловатый танец, следуя своими воздушными коридорами. Эрик коснулся кнопки, окно открылось, и он втянул в легкие влажный теплый некондиционированный воздух. По сути дела, шум транспорта не долетал до него, но Эрик чувствовал присутствие машин, ощущал неслышимые содрогания чудовищного механизма, очень похожие на пульсацию космического корабля. Само существование такого гигантского города повергало его едва ли не в ужас, особенно теперь, когда Эрик и город смотрели в глаза друг другу.

Эрик крепче сжал правой рукой запястье левой и, как бы бросая вызов этой необъятной громадине, подумал:

«Я тебе не какое-нибудь ничтожество. Я привел сюда большой отряд военных кораблей».

От двери донесся звонок. Эрик повернулся на каблуках, и сердце у него екнуло без всяких на то причин.

– Войдите, – пригласил он. Дверь распахнулась настежь. За порогом стоял человек в причудливом мундире и с пакетом в руках. Он был приземист и черноволос, как, очевидно, почти все бразильцы.

– Это вам, сэр, – объявил человечек по-английски, но с акцентом. В отеле «Сантос-Дюмон» работал обслуживающий персонал из плоти и крови.

– Что? – озадаченный Эрик подошел к двери. – Кто может мне что-то прислать?

– Я не знаю, сэр. Это пришло по конвейеру несколько минут назад. Мы знали, что вы еще здесь, и подумали, вам захочется тотчас получить.

– Ну что ж… э… благодарю вас, – Эрик взял посылку, завернутую в простую упаковочную бумагу, на которой, кроме его имени и адреса, не было никаких надписей. Человечек еще несколько мгновений потоптался на месте, потом ушел. Дверь за ним закрылась.

«Проклятье! – подумал Эрик. – Может, надо было дать ему денег? Разве я не читал, что на Земле так принято?» Его лицо зарделось.

Так, ладно… Он положил подарок на столик и распечатал, потянув за шнурок. Внутри оказались какая-то коробка и конверт. В коробке лежал новенький костюм, а в конверте – два листка бумаги. На первом было выведено: «Его превосходительству Эрику Тамарину-Асмундсену в знак признательности за его рыцарские подвиги – от члена Объединенного Человечества».

«Кто? Стоп! Вчера, когда я общался с политиками и офицерами, об этом упоминали. Умеренно расистское объединение, которое, естественно, терпеть не может бабуритов. А если учесть, какую огласку получило наше бегство с Гермеса… Хм, еще одна записка. Стоп, стоп, минуточку!»

«Сын мой, прочти это и уничтожь. Вторую записку оставь на виду, дабы удовлетворить любопытство твоих соглядатаев.

Мне не терпится встретиться с тобой для твоего блага и для блага двух наших планет, а возможно, и многих других. Это надо сделать тайно, иначе встреча потеряет смысл. Сейчас могу сказать лишь, что ты и твои люди в опасности и вас могут взять в заложники.

Если есть возможность, отмени все встречи, которые назначил, облачись в присланный мною наряд и в 20.00 по земному времени, а не гермесскому, ступай на стоянку на крыше. Возьми такси номер 7383 и следуй дальнейшим указаниям. Не сможешь сегодня, проделай все это завтра в то же время.

Да здравствует свобода, и к черту все идеологии! Твой отец, Н. ван Рейн».

Засим следовала подпись, похожая на росчерк сейсмографа.

Целую минуту Эрик стоял истуканом.

«Сам старина Ник, – в голове будто работал кузнечный молот. – В космосе о нем ходят легенды, будто он – уже мифический персонаж. Разумеется, я хотел поискать его, но…»

У Эрика заиграла кровь. После изнурительного перелета, настороженного приема, двух напряженных и мучительных совещаний с высокопоставленными землянами, больше похожих на допросы, после интервью для телевидения… еще и это. А почему нет?

Эрика пригласили на обед в Петрополис, в дом гермесского посла. Он мог остановиться там, но у посольства был очень маленький бюджет (коль скоро до сих пор послу было почти нечего делать), и оно не имело возможности принимать гостей. Поэтому правительство Содружества предоставило Эрику его нынешнее жилье. Вполне возможно, тут стоят подслушивающие устройства. Эрика и команды его кораблей держали врозь. Остальных поселили на… как бишь ее? На базе на островах Зеленого Мыса.

Но почему он должен подозревать в чем-то Содружество? Его повсюду принимали если и не восторженно, то, по крайней мере, вежливо.

«Может быть, нынче вечером я что-то узнаю», – подумал Эрик. Он позвонил, сказался усталым и перенес назначенную встречу на следующий день. Прислуга принесла ему бутерброды и молоко. (Земные еда и питье имели немного странный привкус.) Затем Эрик облачился в свои обновки. Костюм был пышный и цветистый: блестящая голубая туника из вельвила, белые иридоновые чулки, багровая шимерлиновая накидка. Он будет бросаться в глаза даже здесь, где принято носить яркие наряды. Может быть, разумнее было бы оставаться неприметным?

Эрику кое-как удалось скоротать часы ожидания. Стемнело. Точно в назначенное время он вышел из гравилифта и ступил на крышу. Удушливый воздух почти не остыл; весь горизонт был озарен радужными огнями, и казалось, будто город мучает лихорадка. На крыше стояла шеренга такси, а напротив, возле парапета, какой-то человек делал вид, будто любуется местными красотами.

«Может, это соглядатай?» – подумал Эрик.

На бортах обтекаемых, похожих на слезинки машин были начертаны номера. Эрик стоял в самой середине ряда.

«Как же мне сесть в такси, не подавая виду, что я хочу взять именно эту машину? Ага, знаю! Надеюсь, что знаю».

Он немного побродил туда-сюда; накидка развевалась за плечами. Эрик был похож на человека, который толком не знает, что ему делать. Проходя мимо такси под номером 7383, он будто спохватился и взялся за дверцу машины.

Та открылась. Эрик влез и увидел свернувшуюся на полу темную фигуру.

– Тихо, – прошептала она и добавила вслух, обращаясь к автопилоту: – Дворец Любви.

Такси взмыло вверх, заняло воздушный коридор, отведенный ему службой управления, и направилось на запад.

Человек поднялся с пола.

– Теперь хоть сесть можно, – сказал он по-английски. – За нами следят, но с такого расстояния они не смогут заглянуть в окна. – Человек протянул руку. – Встретиться с вами – честь для меня, сэр. Можете называть меня просто Том.

Эрик вяло ответил на рукопожатие. Перед ним был его двойник. Впрочем, не совсем. Одежда была совершенно такая же, телосложение – почти такое же, лицо – более или менее похожее, но при беглом взгляде их вполне можно было перепутать.

Том усмехнулся.

– Кое-какой грим я наложил. Подкрасил волосы, подправил тут и там кремом под цвет кожи и так далее, – объяснил он. – К тому же яркий костюм, отвлекающий внимание от лица. Походка тоже важна. Вы знаете, что поступь гермесцев отличается от шага любого землянина? У вас более гибкие суставы. Я вчера весь день разминался.

– Вы… человек ван Рейна? – спросил Эрик. У него пересохло во рту.

– Да, сэр. У него есть несколько человек на подхвате. А теперь, пожалуйста, слушайте внимательно. У Дворца я сойду, а вы пригнитесь точно так же, как я. Там я дам им вволю наглядеться на меня и только потом войду внутрь. Вы тем временем скажете машине: «К яхте». Это не такси, сходство только внешнее. Машина доставит вас к нему. Завтра в шесть часов утра она привезет вас обратно, туда, где буду я. Я сяду, а вы сойдете возле своей гостиницы. И секретная служба будет считать, что вы провели ночь во Дворце.

– А чем… чем я там занимался?

Том заморгал, потом громко расхохотался:

– Весело проводили время с отборными сладкими девицами, отдыхая после долгого путешествия. Не волнуйтесь, я оставлю после себя пышный шлейф побасенок о вашей доблести. Временами мне нравится моя работа, как сейчас, например. Никто вам в этом не признается, на Земле такое считается дурным тоном. Но приготовьтесь самодовольно ухмыльнуться, когда будете жаловаться на усталость, поскольку-де плохо спали.

Отвечать на это не было нужды, потому что Том сказал:

– Ложитесь на пол.

Показался ярко освещенный фасад. Через минуту машина опустилась, Том вылез, и такси снова взлетело.

Вся эта сцена показалась Эрику нереальной. Он прижался лицом к окну и выглянул наружу. Город удалялся от него – бухта, побережье с многокилометровой полосой величественного прибоя. Машина была над океаном. Прямо по курсу стояла низкая полная луна, бросавшая на волны волшебный свет. Звезд было почти не видно. Вон та, яркая – неужели это альфа Центавра, служившая людям маяком, когда они впервые покинули Солнечную систему? А эти четыре – Южный Крест? Знаменитое созвездие, о котором он столько читал, когда был мальчиком. Созвездия имели причудливый вид, а Майя и вовсе терялась вдали.

Машина накренилась. Эрик увидел кораблик в пустом просторе. Это был парусник с тремя мачтами, хотя подняты были только бизань и кливер. Эрик не помнил, как называли эти суда: на Гермесе не было ни одной прогулочной лодки такого размера. Наверняка у этой есть вспомогательный двигатель…

Ну что за место встречи? Его выбрали, потому что нужна была полная секретность, но все равно в этом есть некая безумная романтика. И этот свет земной луны. Как это называется? Лунатизм?

Лжетакси зависло у поручней правого борта яхты. Эрик спрыгнул на палубу, ноги глухо ударили по настилу. В воздухе стояла приятная прохлада. Какой-то человек сел в машину, и она пошла вверх, чтобы переждать поодаль, пока не придет время возвращаться.

Тут было несколько моряков, но Эрик сразу же узнал капитана, громадного человека, залитого бледным лунным светом. На нем была простая блуза и лоскут ткани на бедрах; на пальцах блестели бриллианты.

– Мой мальчик! – заревел он и, топая ногами, двинулся навстречу гостю. Он едва не оторвал Эрику руку, пожимая ее, а потом так хлопнул гермесца по спине, что тот зашатался. – Хо-хо! Проклятье, добро пожаловать! За это я поставлю святому Дисмасу столько свечей, что он подумает, что его предают мученической смерти через сожжение в расплавленном воске. – Ван Рейн схватил сына за плечи. – Ja, в тебе есть кое-что от матери, хотя в основном ты – в меня. У тебя такой же вид, как у меня. Они называют это вымирающей породой. Ну что за веселого Роджера подняли мы с твоей матушкой! Я часто жалею, что был таким ублюдком, и она не смогла долго ужиться со мной. Слишком уж я был шумный. Ну а ты у нас – ублюдок хороший, честный, nie? Идем вниз, поговорим. – Ван Рейн развернул Эрика и погнал вперед.

У двери каюты стояли худощавый мужчина средних лет и беременная женщина помоложе. Ван Рейн остановился.

– Это Дэвид Фолкейн, ты слышал о нем после той заварухи на Датине. Его жена Койя. Эй, что с тобой, jongen? [76]76
  Мальчик (гол.)


[Закрыть]

«Дэвид Фолкейн. Я должен был это предполагать», – подумал Эрик и раскланялся, как было принято у представителей кланов.

– Рад видеть вас, – произнес он положенную фразу, не зная, как ему приступить к сообщению печального известия.

– Вниз, вниз, водка зовет нас, – поторопил его ван Рейн, однако уже не так громко, как в самом начале.

Салон корабля был отделан красным деревом и начищенной до зеркального блеска бронзой. Стол ломился от напитков и холодных закусок. Все четверо уселись, и ван Рейн разлил питье, на удивление искусно для такого порывистого в движениях человека.

– Как чувствовала себя госпожа Сандра, когда ты расстался с ней? – спросил он, еще больше понизив голос.