Текст книги "Приключения звездного торговца"

Автор книги: Пол Уильям Андерсон

– Сейчас враги дрогнули,– быстро, с воодушевлением заговорил Дельп,– Неудача лишила их боевого духа. Кроме того, они потеряли почти все тяжелое вооружение. Вполне возможно, что для завершения войны будет достаточно одного хорошего удара. Нужно нанести решительное поражение всей их армии сразу. Тогда ланнахам придется капитулировать и оставить эту страну нам – либо придет их Время Рождения и все они вымрут, как насекомые.

– Да.– По лицу Т'хеонакса расплылась довольная улыбка.– Как грязные, вонючие жуки. Знаешь, капитан, а мы не позволим им эмигрировать.

– Но они заслужили такую возможность,– горячо возразил Дельп.

– Это – важный политический вопрос, и один я вправе его решать, капитан.

– И-и... извините, повелитель. Но в таком случае,– добавил Дельп после секундного молчания,– не отправит ли адмирал основную массу наших сил – под командованием какого-либо надежного офицера – на поиски ланнахов?

– А ты не знаешь, где они сейчас?

– Они могут находиться буквально в любом районе высокогорья. У нас, конечно, есть пленные, из них можно выжать какую-то информацию, их можно даже сделать проводниками. Согласно разведданным, штаб-квартира врага расположена в месте, именуемом Псалменброкс. Но они могли укрыться где угодно,– Дельпа слегка передернуло. Крутые суровые склоны гор наводили на него, привыкшего к ровной линии морского горизонта и к маленьким уютным островкам, невыразимый ужас,– Здесь же бессчетное множество укрытий. Операция не обещает быть легкой.

– Ну и каким же, по твоему мнению, образом должна она проводиться? – раздраженно поинтересовался Т'хеонакс.– Не так-то это приятно, когда после победных торжеств и хорошего обеда тебе напоминают, что впереди еще много крови и пота.

– Главное, адмирал, это вынудить их к решительному лобовому сражению. Я хочу взять большую часть нашей армии и при помощи местных проводников – уж как-нибудь мы их заставим – двигаться от города к городу, систематически уничтожая все по пути. Мы будем выжигать все леса, убивать всю дичь – и тогда ланнахи не смогут охотиться, не смогут прокормить своих женщин и детей. Рано или поздно – а скорее всего именно рано – они соберут свои силы и попытаются дать нам отпор. И вот тогда я их уничтожу.

– Понятно,– кивнул Т'хеонакс.– А что,– добавил он, ухмыльнувшись,– если это они уничтожат тебя?

– Они не смогут.

– В Писании сказано: «Верховная Звезда сверкает для всех народов».

– Как известно адмиралу, не бывает войны без риска. Но я уверен, что топтаться на месте и ждать, когда земхоны замыслят еще какую-нибудь чертовщину,– риск несравненно больший, чем тот, который сопряжен с моим планом.

– А-га! – Т'хеонакс больно ткнул Дельпа пальцем в грудь.– Ты, похоже, забыл, что у этих чудовищ скоро кончится пища. Поэтому их можно не принимать в расчет.

– А я вот не уверен...

– Молчать! – взвизгнул Т'хеонакс.

В каюте воцарилась зловещая тишина.

– И еще одна вещь, о которой не следует забывать,– с прежним спокойствием продолжал Т'хеонакс.– Непомерные размеры задуманного тобой экспедиционного корпуса оставят Флот почти без защиты. А без Флота, без плотов и лодок, нам конец.

– Повелитель,– горячо начал Дельп,– вам совсем не нужно бояться их нападения...

– Бояться?! – От возмущения вся шерсть на теле Т'хеонакса встала дыбом.– А известно ли тебе, капитан, что малейший намек на то, что адмирал не вполне компетентен, является государственным преступлением?

– Я ни в коем случае не хотел...

– Я не стану выдвигать обвинений,– снисходительно прервал его Т'хеонакс.– Однако ты либо совершишь ритуал полного унижения, либо незамедлительно избавишь меня от своего присутствия.

Дельп медленно поднялся, его губы мелко задрожали и раздвинулись, обнажив мощные белые клыки. Кровь хищных пращуров приказывала ему разорвать этому наглецу глотку. Т'хеонакс съежился, готовый завопить: «На помощь!»

Но затем капитан совладал с собой и начал поворачиваться к двери. И застыл – с крыльями, налившимися кровью, с до боли сжатыми кулаками.

– Ну так что? – улыбнулся Т'хеонакс.

Неловко, толчками, словно испорченная механическая игрушка, Дельп опустился на четвереньки, а затем распластался у ног адмирала.

– Я унижаюсь,– пробормотал он.– Я готов есть ваши экскременты. Я провозглашаю, что мои предки были рабами ваших предков. Я задыхаюсь, как рыба, сетью вытащенная из воды, и молю о прощении.

Т'хеонакс наслаждался. Особенно приятно было сознание, как ловко удалось поймать этого выскочку в ловушку, заставить его разрываться между гордостью и желанием служить Флоту.

– Прекрасно, капитан,– благосклонно кивнул он по завершении ритуала.– Скажи еще спасибо, что не было зрителей. А теперь послушаем твои доводы. Насколько я понимаю, ты говорил о защите наших плотов.

– Да... да, повелитель. Я говорил... говорил, что плотам не нужно бояться врага.

– Ты так думаешь? Да, они стоят довольно далеко от берега, но что такое несколько часов полета? Что помешает Стае собрать свою армию в горах, втайне от тебя, и атаковать их? Ведь ты не успеешь прийти на помощь.

– Об этом можно только мечтать, повелитель.– К Дельпу возвращался энтузиазм,– Жаль, что их командиры совсем не так глупы. С каких это пор... то есть я хотел сказать... В морской истории еще не было случая, чтобы воздушная армия, лишенная какой-либо поддержки с воды, победила Флот. В самом крайнем случае – и ценой тяжелых потерь – они сумеют захватить один-два плота, да и то временно, как при том налете, когда были похищены земхоны. А затем подойдут другие корабли, и противнику придется бежать. Дело в том, адмирал, что воздушные силы не могут использовать тяжелое оружие – катапульты, огнеметы и все такое, а без этой техники с Флотом не справиться. Корабельные команды будут стоять себе в укрытиях и стрелять вверх, сшибая летунов одного за другим.

– Само собой,– кивнул Т'хеонакс.– Все это настолько очевидно, что мне даже жаль тратить время на выслушивание подобных банальностей. Так значит, твоя идея, насколько я ее понял, состоит в том, что для отражения любого нападения ланнахов вполне достаточно небольшой охраны.

– И не только для отражения. При благоприятных обстоятельствах враг увязнет в такой операции надолго, а тем временем подтянутся основные наши силы. Однако, как я уже говорил, у ланнахских командиров достаточно мозгов, чтобы не лезть на верную смерть.

– Тебе, капитан, очень многое кажется само собой разумеющимся,– покачал головой Т'хеонакс.– Ты уверен не только в том, что я соглашусь на операцию в горах, но и в том, что я позволю тебе ее возглавить.

– Извините, повелитель,– пробормотал Дельп, опустив голову и бессильно свесив крылья.

– А вот я думаю... да, я думаю, что лучше тебе остаться здесь, под Манненахом, при своей флотилии.

– Как будет угодно адмиралу. Но вы подумаете о моем плане?

– Аэк'ха бы тебя драл! – рявкнул Т'хеонакс.– Ты, Дельп, не вызываешь у меня особой любви и сам прекрасно это знаешь. Но с другой стороны, план твой хорош, и лучше тебя никто с ним не справится. Так что принимай руководство этой операцией.

Дельп стоял как громом пораженный.

– Убирайся отсюда,– сказал Т'хеонакс.– Рабочее совещание проведем позднее.

– Я благодарен моему повелителю адмиралу...

– Я сказал – убирайся! И не надо так хмуриться,– повернулся Т'хеонакс к своему фавориту, когда за Дельпом закрылась дверь.– Знаю я, о чем ты думаешь. Этот малый выиграет войну, станет еще популярнее, а там, глядишь, у него появится мысль захватить правление.

– Я только подумал: а каким образом намерен мой повелитель предотвратить такое развитие событий? – опустил глаза придворный.

– Проще простого,– ухмыльнулся Т'хеонакс.– Знаю я эту породу. Пока продолжается война, мятежа не будет. Так что пускай он разделает ланнахов по собственному разумению. Затем, чтобы закрепить победу, он займется преследованием остатков разбитой армии. Ну а во время этого преследования – случайная стрела, прилетевшая невесть откуда, крайне прискорбный инцидент, все плачут. Такие штуки организуются очень легко.

15

Атмосфера Диомеды заносит частицы пыли, являющиеся центрами конденсации, в более высокие и, следовательно, более холодные слои воздуха, чем атмосфера земная. Поэтому и облаков, и осадков любого рода здесь тоже больше. Звезды– наиболее яркие из них – видны только в ясные ночи, то есть почти никогда.

Поднявшийся из предгорий туман заполнил ущелье, превратил недавно наступившее Полное Лето во влажную стылую мглу. Вот и солнце от нас отвернулось, роптали подавленные голодом и безнадежностью воины.

В окрестностях Салменброка не дымил ни один костер: все, что могло гореть, давно уже сгорело. Здесь не осталось ни дичи, ни зерна, ни гусениц и насекомых – армия подобрала все подчистую. Стих даже ветер, и только звон стекающих по камням ручьев и низкое, мрачное бормотание, доносившееся из чрева горы Оборх, оживляли зловещий, промозглый мрак.

Покинув собрание охваченных отчаянием вождей, Тролвен и Толк направились к старой мельнице, где работали земляне.

Мастерская была, похоже, последним местом, где продолжалась жизнь: костры горели, запасенная вода вращала мельничные колеса, в неверном свете свечей двигались фигуры рабочих, деловито скрипели станки, бухали молоты. Проявив невероятную настойчивость, Николас ван Рейн сумел в одиночку перекричать все возражения бригады Ангрека, и мастерская возобновила работу.

«Ну и зачем они стараются?» Мысли Тролвена были такими же серыми и мрачными, как туман, окутавший поселок.

Ван Рейн встретил гостей сам.

– Как там у вас? – спросил он, скрестив руки на волосатой груди.– У нас тут все на мази, скоро наделаем артиллерии больше прежнего.

– А какой толк? – горько спросил Тролвен.– Конечно же, мы можем сделать Салменброк практически неприступным. Иными словами, мы можем здесь засесть, после чего враги возьмут нас в кольцо и заморят голодом.

– Не говори при мне о голоде,– Покопавшись в сумке, ван Рейн выудил сухой огрызок сыра и скорбно его оглядел,– Подумать только, что совсем недавно это был прекрасный швейцарский. А теперь что? Крыса, и та бы побрезговала,– Он засунул остаток прежней роскоши в рот и начал перемалывать его челюстями,– Набивание брюха – проблема серьезная, и у меня она стоит острее, чем у вас. Imprimus [24]24
  Во-первых (лат.)


[Закрыть], высокая точка кипения воды не позволяет здесь ничего толком приготовить – ведь как уследишь за температурой? Secundus [25]25
  Во-вторых (лат.)


[Закрыть], для чего, спрашивается, ваши носильщики притащили меня сюда из Манне-наха? Чтобы я подох здесь с голоду?

– Я уже начинаю жалеть, что мы тебя не оставили! – вспыхнул Тролвен.

– Не надо так,– вмешался Толк,– Он и его друзья много работают.

– Извините,– сокрушенно опустил голову Тролвен,– Это просто... я только что узнал... дракхоны уничтожили Эльсдрай.

– Покинутый город, nie?

– Священный город. А затем они подожгли окружающие его леса. Так больше нельзя! – Тролвен выгнул спину.– Еще немного, и эта земля не сможет нас прокормить, если даже мы каким-нибудь чудом победим.

– А мне кажется,– заметил ван Рейн,– что вы переживете потерю еще одного-другого леса. Не такой уж ваш остров и перенаселенный.

– Послушай,– резко сказал Тролвен,– все это время я тебя поддерживал. В основном ты прав: бросать все наши силы в решительную битву – значит подвергаться риску полного уничтожения. Но сидеть, ограничиваясь мелкими налетами на их охранение, и смотреть, как наш народ стирают в порошок,– это еще более верный путь в пропасть.

– Нам необходимо время,– терпеливо объяснил ван Рейн.– Время, чтобы модифицировать метательные машины и чтобы восполнить потерянное в Манненахе.

– Зачем? Без поезда эти штуки с места не сдвинешь. А для полной нашей радости проклятый Дельп приказал уничтожить все рельсы!

– Вот тут-то ты и ошибаешься. Теперь артиллерия другая, ее можно переносить. Мой юный друг Уэйс кое-что в ней переделал. При необходимости, если собрать на помощь женщин и подростков, чтобы каждый нес одну-две небольшие детали, мы можем перетащить весьма солидную батарею.

– Это я знаю, ты мне уже объяснял. Но я снова тебя спрашиваю: в кого мы будем стрелять из этого оружия? Ну хорошо, установим батарею на новой позиции, так дракхонам только и нужно будет, что ее обходить. А мы нигде не сможем задержаться надолго: такое количество ртов за несколько дней начисто обглодает любую местность.– Тролвен перевел дыхание. —Но я пришел с заседания Совета Старейшин Ланнаха, чтобы сообщить тебе, что пища подошла к концу – как и терпение армии. Мы должны сражаться!

– Должны – значит, будем,– невозмутимо ответствовал ван Рейн.– Пошли, я поговорю с вашими нетерпеливыми советниками.

Он сунул голову в дверь мастерской:

– Уэйс, голуба, начинай-ка ты паковать, что уже наготовили. Скоро мы все это потащим.

– Слышал,—отозвался голос изнутри.

– Отлично. Ты тут работай, а я пойду заниматься политикой, вот все и будет путем, nie?

Ван Рейн потер волосатые руки, широко улыбнулся и поковылял следом за ланнахскими вождями.

– Вот-вот.– Уэйс смотрел вслед растворившемуся в тумане торговцу.– Так оно всегда и делается. Мы работаем, а он болтает. Равенство и братство.

– Что ты хочешь сказать? – подняла голову Сандра.

Она сидела за столом и маркировала краской части метательных машин. Рядом с ней сидело еще десятка два женщин, занятых той же работой.

– То, что сказал. Зря только я не выдал ему это прямо в глаза. Я не боюсь этого жирного паразита, и деньги его дерьмовые мне больше не нужны, пусть засунет их... куда хочет. Только и знает, что командует: сделай то да сделай се, а сам помашет ручкой – и только его и видели. И жрет в три горла пищу, которая могла бы сохранить твою жизнь...

– Ты что, ничего не понимаешь? – Несколько мгновений Сандра молча изучала лицо Уэйса.– Нет. За всеми этими делами у тебя, видимо, просто не было времени, чтобы посидеть и подумать. А прежде ты всегда был мелким служащим, никогда не соприкасался с искусством управления.

– Что ты хочешь сказать? – ненамеренно собезьянничал Уэйс, глядя на Сандру поблекшими от неимоверной усталости глазами.

– Когда-нибудь потом, сейчас нет времени. Мы ведь скоро отсюда двинемся, нужно все подготовить.

Через десять – пятнадцать дней после Манненаха нашлась наконец работа и для Сандры. Ван Рейн потребовал, чтобы все оружие, которое – как теперь оказалось, к счастью – в прошлый раз не удалось захватить с собой, было приспособлено к транспортировке по воздуху. Уэйс сумел заменить каждую крупную деталь несколькими меньшими, однако без удобной системы маркировки сборка машин превратилась бы в полный хаос. Сандра придумала такую маркировку и сама же теперь ее наносила.

И у нее, и у Уэйса почти не оставалось времени даже на сон, тем более чтобы задуматься, для чего, собственно, вся эта работа.

– Старый Ник что-то там плел насчет атаки на Флот,– пробормотал Уэйс.– У него что, крыша едет? Опустимся мы, значит, прямо на воду и начнем собирать свои катапульты?

– Возможно.– Голос Сандры звучал совершенно серьезно,– Я, собственно, ни о чем уже не беспокоюсь. Скоро все решится, ведь еды у нас осталось хорошо если на четыре земных недели.

– Еще месяца два можно продержаться совсем без еды,– напомнил Уэйс.

– Верно, но мы совсем ослабеем. Эрик...– Сандра опустила глаза.

– Да?

Уэйс остановил циркульную пилу и подошел к девушке. На ее голове алмазами вспыхивали капли росы.

– Скоро... я не буду иметь значения... будет тяжелая работа, требующая сил и умения, которых у меня нет... возможно, сражения, в которых я – всего лишь стрелок из лука, да и то не слишком сильный.– Концы пальцев, сжимавшие кисточку, заметно побелели.– Когда дойдет до этого, я перестану есть. Я отдаю свою долю тебе и Николасу.

– Не будь дурой.

Голос Уэйса срывался. Вздрогнув как от удара, Сандра выпрямилась и повернулась, к ее мертвенно-бледным щекам прилила кровь.

– Это ты не будь дураком, Эрик Уэйс,– яростно бросила она, глядя ему прямо в глаза,– Давая тебе и ему хотя бы одну лишнюю неделю, в течение которой вы сохраните силы и способность ясно мыслить, я, вполне возможно, спасу и свою жизнь. Ну а если нет – что я теряю? Одну или две безрадостные недели. Иди работай.

Несколько секунд Уэйс смотрел на нее не двигаясь, а затем кивнул, вернулся на свое место и снова запустил пилу.

А тем временем ван Рейн монотонно ругался, пробираясь по узкой тропинке к месту, выбранному Советом для своих заседаний, открытой площадке на самом краю обрыва.

Заседанием это можно было назвать только в переносном смысле: старейшины Ланнаха поджидали его, лежа на жесткой траве; их фигуры, вырисовывавшиеся на сером, унылом фоне неба, удивительно напоминали сфинксов. Тролвен занял свое место, Толк остался рядом с торговцем.

– Во имя Мирового Разума, наша встреча начинается,– ритуально начал командор.– Да будут наши мысли озарены солнцем и лунами. Да направляют нас духи наших праматерей. И да не опозорю я ни тех, кто летел прежде меня, ни тех, кто будет лететь позже.– Покончив с обязательной формулой, Тролвен вздохнул с облегчением.– Итак, вожди,– продолжил он,– мы решили, что не можем больше здесь оставаться. Я привел землянина в надежде получить совет. Вы бы не могли рассказать ему, между чем и чем приходится выбирать?

– Во-первых, Вожак, почему он вообще оказался здесь? – взвизгнул старый, с худым лицом и горящими злобой глазами ланнах.

– По приглашению командора,– невозмутимо объяснил Толк.

– Я хотел спросить... И не нужно, герольд, передергивать, ты прекрасно понимаешь, что я имел в виду. Это он подбил нас на манненахский поход. А какой результат? Самое страшное поражение во всей нашей истории. Далее, он настоял, чтобы наши главные силы сидели здесь и безучастно наблюдали, как враг опустошает оставшуюся без защиты страну. И я не понимаю, почему мы снова должны выслушивать его советы.

В глазах Тролвена мелькнула тревога.

– Есть ли еще желающие бросить вызов? – негромко спросил он.

– Да, да,– послышалось со всех сторон,– пусть ответит, если может.

Ван Рейн покраснел (как рак) и начал раздуваться (как лягушка).

– На собрании Совета землянину брошен вызов,– сказал Тролвен,– Хочет ли землянин отвечать?

Все ждали.

И тут ван Рейн взорвался:

– Сорок тысяч драных кошек в глотку! Откуда на мою голову взялись все эти неблагодарные придурки? Всемилостивейший Боже, ну на кой хрен развел ты в этом мире дуболомов в погонах и политиканов? – Он яростно потряс над головой кулаками, набрал побольше воздуха и заорал еще громче: – В традесканцию моей бабушки! Это же просто возмутительно! Если всех здесь присутствующих обуяла мания самоубийства, чего ради должен старый и больной ван Рейн их удерживать? Регbассо [26]26
  Клянусь Бахусом (итал.)


[Закрыть], или вы прекратите меня оскорблять, или я забью вас в ваши же собственные глотки!

Рычащей горой он двинулся на Совет; лежавшие в первом ряду старейшины испуганно подались назад.

– Землянин... господин... вождь... пожалуйста! – прошептал Тролвен.

Решив, что довел уже публику до нужной кондиции, ван Рейн резко сбавил тон.

– Ну лады,– сказал он холодно. – Я вам отвечу, отвечу все как есть. Я даю вам отличные советы, вы умудряетесь все своей глупостью испоганить, а потом я же и виноват. А я – несчастный терпеливый старик, совсем не похожий на того здоровенного молодого хулигана, каким был когда-то, у меня явный избыток христианского смирения, вот я и продолжаю – несмотря ни на что – давать вам советы. Ну предупреждал же я вас оставить Манненах в покое, тысячу раз предупреждал! Говорил, что плоты – главная сила Флота – могут подойти прямо к его стенам. Несчастный больной старик на коленях перед вами ползал, умолял захватить сперва ключевые города в глубине равнины – так нет, вы его не слушали. И все-таки мы взяли Манненах, но упустили победу по чистой глупости. Вот имей я крылья, как у ангела, чтобы лично вести вас в бой! Да я бы сейчас кукарекал на клотике адмиральской грот-мачты, клянусь кузнечиками святого Антония! Поэтому теперь вы будете слушаться моих советов – нет, вы будете подчиняться моим приказам! И чтобы никакого отбрехивания, иначе я умываю руки и отправляюсь домой. С этого самого момента – если, конечно, вы не намерены сдохнуть,– когда ван Рейн говорит «встань» – встань, а когда говорит «ляг» – ляг. Понятно?

Ван Рейн замолчал. Теперь он слышал только астматические хрипы в собственных легких, недовольный ропот, доносящийся со стороны лагеря, да холодный звон чужих ручьев, сбегающих по чужим камням.

– Если...– неуверенно начал Тролвен,– если бросавшие вызов считают ответ удовлетворительным, можно вернуться к делу.

Никто не произнес ни слова.

– Может быть, скажет землянин? – нарушил Толк затянувшееся молчание.

К герольду – единственному из собравшихся – полностью вернулось самообладание, и теперь он напоминал завзятого театрала, наслаждающегося отличной актерской игрой.

– Ja, скажу, еще как скажу. Я отлично понимаю, что больше оставаться здесь нельзя. Вот вы спрашиваете, почему я держал армию на поводке и позволял капитану Дельпу делать все, что ему заблагорассудится. Imprimus,– ван Рейн начал загибать пальцы,– потому, что он только и мечтает о крупном сражении, в котором нас скорее всего разнесут в капусту – дракхонов больше, к тому же они воодушевлены недавней победой, да и просто хорошо питаются. Secundus, сюда он пока не полезет, его воины непривычны к горам и боятся попасть в засаду. Поэтому, сидя спокойно и не высовываясь, мы получим возможность изготовить метательные машины. Tertius [27]27
  В-третьих (лат.)


[Закрыть], у меня есть надежда, что за время этой задержки, пока я занимался мастерской, появилось средство одержать победу.

– Что? – совершенно забыв о формальностях, рявкнул один из старейшин.

– А! – Ван Рейн приложил палец к своему внушительному носу и заговорщицки подмигнул.– Об этом мы поговорим позднее. Вполне возможно, вы считаете меня жалким обессиленным стариком, которого нужно уложить в кроватку со стаканом горячего грога и хорошей сигарой, но я покажу вам, что такое коммерсант из Торгово-технической. Так вот, я предлагаю сняться отсюда и двинуть на север.

Он замолк, терпеливо ожидая, когда затихнет поднявшийся гвалт.

– Порядок! – во весь голос крикнул Тролвен.– Порядок! – Он громко хлопнул по земле хвостом,– Успокойся, вождь!.. Послушай, землянин. Действительно, кое-кто предлагает полностью оставить Ланнах, и день ото дня такие разговоры звучат все чаще и чаще – ведь наш народ теряет последние остатки надежды. Подходит Время Рождения, но мы еще можем поспеть в Трясины Килну и спасти таким образом большую часть женщин вместе с их потомством. Однако это значило бы бросить наши города, наши леса и луга – все, что у нас есть. Бросить все, что трудом своим создавали десятки поколений наших предков, и превратиться в дикарей, прозябающих в мрачных, грозящих болезнями джунглях, превратиться в ничто. Лично я гораздо охотнее погибну в битве. Но в Килну,– продолжил он, переведя дыхание,—хотя бы тепло. А на севере Ахана сейчас еще лед не стаял.

– Вот именно,– невозмутимо согласился ван Рейн.

– Ты что, хочешь, чтобы мы погибли от голода и холода в ледниках Дорнаха? Южнее Дорнаха нам места нет – в любой точке Холменаха нас сразу обнаружат разведчики Флота. Хотя, может быть, ты решил дать последнюю битву на этих островах, тогда...

–Нет,– мотнул головой ван Рейн,– Мы проскользнем в этот самый Дорнах. Ведь кроме оружия мы можем прихватить и еду —провиант на... скажем, дней на десять, nie?

– Ну да... но даже и в таком случае... Ты что, предлагаешь атаковать главные силы Флота с севера? Направление неожиданное, но надежды это нам не прибавит.

– Для моего плана очень существенна неожиданность,– объяснил ван Рейн.– Ja. Воинам мы ничего не скажем, а то вдруг один из них попадет в плен и дракхоны все из него вытрясут. А лучше, пожалуй, ничего и вам не говорить.

– Хватит шуточек,– оборвал его Тролвен.– Выкладывай свой план...

– Ничего не получится,– сказал он через некоторое время.– Технически – да, вполне допускаю, но политически...

– Опять политика,– простонал ван Рейн.– Что еще там такое?

– Воины, женщины и даже дети – раз в Дорнах отправляется весь народ целиком. Необходимо все им объяснить, а ведь ты сам говоришь, что твой план может провалиться, если хотя бы один воин попадет в плен и проговорится под пыткой.

– А зачем им знать? – удивился ван Рейн,– Мы скажем только, что нужно подсобрать пищи и дров. Потом собираемся и летим, и никто ничего заранее не знает.

– Мы не дракхоны,– возмутился Тролвен.– Мы – свободный народ. Я не могу решать такой важный вопрос без голосования.

– Хмм... может, уговоришь их как-нибудь,– подергал себя за усы ван Рейн,– Произнеси речь. Убеди их отказаться на этот – единственный – раз от своего права знать и решать. Попроси их следовать за тобой, не задавая вопросов.

– Нет,– решительно отрезал Толк.– Я хорошо знаком с искусством убеждения и знаю его пределы. У нас сейчас уже не Стая, а скорее толпа – голодная, продрогшая от холода, утратившая надежду, переставшая верить вождям, готовая оставить все врагу или слепо броситься в заранее проигранную битву. У них просто не хватит духа и выдержки, чтобы пойти за кем бы то ни было в совершенно непонятное им предприятие.

– Боевой дух можно и поднять,– сказал ван Рейн. – Займусь-ка я этим сам.

– Ты?!

– А что, я ведь не такой уж и плохой оратор, особенно когда припечет. Устрой мне выступление перед народом.

– Да они... да они...– Толк замолчал и ошарашенно уставился на торговца. А затем саркастически расхохотался.– Соглашайся, вождь Стаи. И мы тоже послушаем, какие такие слова найдет этот землянин, что они окажутся убедительнее наших.

Часом спустя он сидел на обрыве, глядел на неясную массу собравшейся внизу толпы и слушал громом раскатывавшийся бас.

 
– ...И я скажу одно: подумайте, чем вы здесь обладаете и что хотят у вас отнять.
 
 
Подумать лишь, что царственный сей остров,
Страна величия, обитель Марса,
Трон королевский, сей второй Эдем,
Противу зол и ужасов войны,
Самой природой сложенная крепость,
Счастливейшего племени отчизна...
 

– Я не понимаю этих слов,– прошептал Толк.

– Тише! – отмахнулся Тролвен.– Не мешай слушать.

В глазах командора стояли слезы, он чувствовал, как по спине бегут мурашки.

 
Блаженная земля, священный Ланнах... [28]28
  У. Шекспир, «Ричард II», акт II, сцена 1 (перевод М. Донского). Конец, естественно, фантазия ван Рейна. Не совсем ясно, на каком языке читал он эти стихи.


[Закрыть]
 

Армия начала громко хлопать крыльями, раздались крики. Далее ван Рейн пересказал надгробную речь Перикла, «Вы, кого водили в бой» [29]29
  Первые слова шотландской патриотической песни, созданной на основе стихотворения Р. Бернса «Поход Роберта Брюса на Бэннокберн».


[Закрыть]и геттисбергскую речь [30]30
  Речь А. Линкольна на открытии национального кладбища в Геттисберге (1863 г.), в которой дано знаменитое определение демократии: «правительство народа, из народа, для народа».


[Закрыть]. К тому времени как красноречивый торговец закончил обсуждение Дня святого Криспена, армия готова была избрать его вождем.

16

Дорнах находился далеко за архипелагом, на несколько сот километров севернее Ланнаха. Как ни торопилась Стая, только изредка и недолго отдыхавшая в заполненных птичьим гамом шхерах, путь к этому острову занял несколько земных дней и был чистым кошмаром для болтавшихся в сетках людей. Во всяком случае, память Уэйса сохранила исключительно ощущение непрерывно испытываемых физических неудобств.

Берег, на который они в конце концов высадились и который Уэйс рассматривал, стоя на непослушных, ежесекундно подламывающихся ногах, также вызывал мало энтузиазма.

Остров располагался не так уж далеко к северу, однако, несмотря на Полное Лето, воздух здесь оставался морозным; по словам Толка, никто и никогда не пытался жить в этих местах. Холменахский архипелаг отклонял холодное океанское течение в сторону Моря Ледяных Гор, и эти мерзлые воды огибали Дорнах.

Измотанная многодневным полетом, Стая опустилась на черный песок, намытый темными тяжелыми волнами прилива; за узкой прибрежной полосой сразу же начинались вечные ледники, круто уходившие вверх, к огненной глотке вулканического кратера. По нижним склонам горы кое-где пробивались тонкие прямые деревца, торчали пучки какой-то жесткой травы; над плавающими вблизи берега льдинами метались немногочисленные морские птицы – вот и все признаки жизни в этом бесплодном, освещенном тусклыми, цвета запекшейся крови, лучами почти не выглядывающего из-за облаков солнца.

Сандру передернуло. Уэйс с ужасом заметил, как она успела исхудать. А теперь, когда наступала последняя стадия их отчаянных усилий – и жизни, скорее всего, тоже,– она вообще перестанет питаться.

Девушка поплотнее закуталась в грубую, дурно пахнущую куртку; выбившаяся прядь светло-золотистых, как у сказочной принцессы, волос потерянно трепетала на фоне черного базальтового обрыва. А вокруг сидели, расхаживали, хлопали крыльями десять тысяч разъяренных драконов; за свистом, гортанными звуками нечеловеческой речи, пушечными ударами перепончатых крыльев не было слышно даже неустанного воя ветра. Трогательным, почти детским движением Сандра потерла слипающиеся глаза, и Уэйс увидел, что эти совсем недавно прекрасные руки сочатся кровью после многодневного цепляния за сетку, что она валится с ног от усталости.

Сердце его болезненно сжалось, он сделал шаг вперед, но первым рядом с Сандрой оказался Николас ван Рейн, пузатый и сальный.

– Ну вот мы и здесь,– ободряюще пророкотал он.– Ей-же-ей, скоро я доставлю вас домой, а там сразу – в горячую ванну. Всеблагой святой Дисмас, я же чую тебя, чую за три километра против ветра.

И леди Сандра Тамарин, наследница Великого Герцогства Гермесского, отблагодарила его слабым подобием улыбки.

– Если бы только чуть-чуть отдохнуть,– прошептала она.

– Ja, ja, понятно,– Ван Рейн сунул два пальца в рот и оглушительно свистнул.– Ты, там,– крикнул он удивленно оглянувшемуся Тролвену.– Найди пещеру или еще что, куда можно бы ее запихнуть.

– Я? – встал на дыбы командор,– У меня на руках вся Стая!

– Делай, что сказано, болван пустоголовый.– Словно забыв о возмущенном вожде, ван Рейн поковылял к Уэйсу.– Так вот, приступай к работе. Собери сколько там тебе надо народа, и начинайте.

– Я...– попятился Уэйс.– Послушайте, последний раз мы отдыхали уже и не помню сколько часов назад, поэтому...

– А сколько недель назад я последний раз покурил? – Ван Рейн яростно сплюнул,– Или хотя бы выпил стакан «Дженевера». Ты никогда не интересуешься, что происходит с окружающими. Неужели я должен делать все сам, без всякой помощи? – возопил он, воздев горе свой внушительный нос.– Ну зачем, спрашивается, Ты, иже еси на небесах, заселил Галактику одними погаными лентяями? Ведь это просто нестерпимо!

– Ну... ну...– Краем глаза Уэйс увидел, как Тролвен уводит Сандру прочь искать какое-нибудь место, где она сможет поспать, позабыв на несколько жалких часов холод, боль и одиночество,– Хорошо! – Он злобно рубанул кулаком по ладони,– А чем займетесь вы?

– Кой черт, мне же нужно все организовать. Первым делом договорюсь с Тролвеном насчет бригады, которая будет валить деревья, обтесывать мачты, реи и весла. Нужно нарезать и сшить паруса, а еще такелаж, а еще питание и укрытие – нельзя же так вот и жить под открытым небом. Тьфу! Не мое это, собственно, дело – заниматься подобными мелочами, для этого есть ты и тебе подобные.