Текст книги "Приключения звездного торговца"

Автор книги: Пол Уильям Андерсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 78 страниц)

Всю его одежду составляли три ремня: на двух, перекинутых крест-накрест через «плечи», висели объемистые сумки, а третий стягивал талию. Далекое от совершенства оружие состояло из обсидианового ножа, кремневого топорика и болас [20]20
  По-испански – «шары». Два массивных шара, скрепленные коротким ремнем либо веревкой. Употребляется американскими индейцами как метательное оружие.


[Закрыть]. Сгущавшаяся мгла мешала разглядеть, чем вооружены его дружки, продолжавшие кружить над палубой. Что-то длинное и тонкое, но уж точно не винтовки – на этой-то планете, где нет ни железа, ни меди.

Уэйс подался вперед и кое-как заставил свой язык воспроизвести хриплые звуки тырланского языка:

– Мы друзья. Вы меня понимаете?

И получил в ответ пулеметную очередь совершенно незнакомых слов. Оставалось только пожать плечами и развести руками. Диомедианец пересек палубу – он передвигался на двух ногах, заметно наклонившись вперед, чтобы сбалансировать вес крыльев и хвоста,– нашел выступ, к которому люди прикрепили страховочные тросы, и привязал туда же свою веревку.

– Булинь,– мечтательно вздохнул ван Рейн.– Видишь такое – и сразу сердце щемит.

Оставшиеся на лодке матросы начали подтягиваться поближе. Диомедианец повернулся к Уэйсу и показал на свое суденышко. Уэйс кивнул, сообразил, что собеседник, скорее всего, не понимает этого жеста, и осторожно шагнул в указанном направлении. Диомедианец поймал еще одну веревку, брошенную ему с лодки, указал на нее, потом на людей и начал жестикулировать.

– Понимаю,– сказал ван Рейн.– Ближе подходить рискованно, волна может разбить их посудину о нас. Мы обвяжемся линем, и эти ребята перетащат нас к себе. Святой Христофор, разве можно так обращаться с бедным ревматическим стариком!

– Там еще наша еда,– напомнил Уэйс.

Гравилет снова дернулся и осел еще глубже. Диомедианец нервно переминался.

– Нет, нет! – заорал ван Рейн. Похоже, ему казалось, что громкий крик легче преодолевает языковой барьер.– Nie! Ни в жизнь! – Руки торговца мелькали, как крылья ветряной мельницы.– Ты что, не понимаешь, дубина несчастная? Уж лучше самим пойти на корм здешним вонючим рыбам, чем есть эту вашу чертову пищу. Мы сдохнем! Живот заболит! Самоубийство!

Он указал на свой рот, хлопнул себя по животу, а затем махнул рукой в сторону привязанных к рубке ящиков.

«Слишком уж разнообразна эволюция,– мрачно думал Уэйс.– Вот тебе, пожалуйста, планета, где есть кислород, водород, азот, углерод, сера... протеиновая биохимия строит тут гены, хромосомы, клетки, ткани... вполне вроде бы нормальная протоплазма... а в то же время человек, попытавшийся съесть какое-нибудь здешнее яблочко или, скажем, кусок мяса, помрет в течение десяти минут, и даже не поймешь – от какой из пяти десятков равно смертельных аллергических реакций. Белки-то они белки, только вот не те белки. Более того, исключительно благодаря иммунизационным прививкам люди могут дышать здешним воздухом, пить здешнюю воду, не подвергаясь астме, сенной лихорадке и прочим аналогичным радостям бытия».

Сегодня он неизвестно сколько часов мерз и мок, вытаскивая и складывая все пищевые запасы гравилета, чтобы перенести их потом на плот. Роскошный атмосферный лайнер, который ван Рейн обычно возил с собой, был постоянно укомплектован различными деликатесами, чтобы по первому требованию вывезти сибарита-торговца на. пикник. В ящиках, привязанных к пилотской рубке, лежало достаточно ржаного хлеба, сливочного масла, эдамского сыра, лососины, копченой индюшатины, солений, фруктовых консервов, шоколада, пудинга с изюмом, пива, вина и одному богу известно чего еще, чтобы прокормить троих людей в течение многих месяцев.

Стараясь удержать равновесие, диомедианец несколько раз взмахнул крыльями. В слабом, неверном свете уходящего дня острые когти, густо усеивавшие края этих крыльев, промелькнули около носатой физиономии ван Рейна, словно лезвия сенокосилки, управляемой какой-то свихнувшейся на механике Смертью. Торговец мужественно выдержал такое испытание, его палец продолжал указывать на штабель ящиков. Наконец диомедианец то ли что-то понял, то ли устал спорить. Времени уже не оставалось, он повернулся к лодке и громко свистнул. Тучей поднявшиеся матросы быстро развязали трос и начали переносить ящики. Уэйс помог Сандре обвязаться линем.

– Боюсь, миледи, вас потащат прямо по воде,– попытался улыбнуться он.

– Так вот что такое...– Она чихнула и продолжила: – Быть отважным межзвездным первопроходцем. Ну, скажу я пару ласковых слов своим придворным поэтам – если вернусь когда-нибудь домой.

Переправив к себе девушку, матросы снова бросили конец на гравилет; взмахом руки ван Рейн приказал Уэйсу привязываться. Сам он продолжал склочничать с первым диомедиан-цем. Как это можно делать, не имея ни единого общего слова, было выше понимания Уэйса, но спорившие перешли уже на крик. Как раз в тот момент, когда его подчиненный крепко сжал зубы и прыгнул в воду, ван Рейн демонстративно уселся на мокрый, холодный металл корпуса.

А к тому времени, когда молодого человека втащили, словно мокрого кутенка, на борт лодки, торговец добился-таки своего. Один диомедианец может перенести на короткое расстояние около пятидесяти килограммов. Трое матросов быстро соорудили нечто вроде веревочных качелей – и переправили ван Рейна по воздуху.

Не успели они покончить с этим, как гравилет ушел под воду.

4

Вся команда суденышка – около сотни туземцев – была при оружии, некоторые из них – в шлемах и нагрудниках из многослойной дубленой кожи. На носу находилась едва различимая в полумраке катапульта, а на корме громоздилась высокая, как на средневековых каравеллах, каюта, изготовленная из стволов древовидных водорослей. Двое расположившихся на ней рулевых с видимым трудом поворачивали длинный румпель.

– Ежу ясно,– буркнул ван Рейн,– что мы на военном корабле. Не очень-то это здорово. С торговцами я бы всегда договорился, тихо и спокойно. А когда перед тобой какой-нибудь хренов офицер, у которого в голове вместо мозгов одни золотые погоны да начищенные пуговицы, на него только и можно, что орать.– Он возвел свои маленькие, близко посаженные глазки к ночному небу, по которому с грохотом змеились молнии, и воскликнул: – Я – старый жалкий грешник, но такого отношения все-таки не заслужил! Ты меня слышишь?

Долго осматриваться не пришлось. Гибкие, поразительно похожие на чертей (голые, поросшие шерстью тела, перепончатые крылья) туземцы начали подталкивать людей к рубке. Теперь суденышко мчалось по ветру на сильно зарифленном квадратном парусе и кливере. Уэйс как-то перестал замечать и качку, и грохот волн, и раскаты грома, и вой урагана. Ему хотелось

одного: найти какой-нибудь сухой уголок, сбросить одежду, заползти под одеяло и спать, желательно – лет сто подряд.

Рубка оказалась тесной: трое людей и двое диомедианцев едва в ней помещались. Однако здесь было тепло, а подвешенная к потолку каменная лампа давала хоть и тусклый, но свет.

Один из орнитоидов – тот, который встретил людей первым,– сидел, сторожко пригнувшись и ни на мгновение не выпуская из руки обнаженный обсидиановый клинок, но его внимание в основном занимал второй туземец, более худой и, судя по седым прядям шерсти, старый, привязанный ременным поводком к одному из угловых столбов рубки.

Глаза Сандры сузились; незаметным, как ей казалось, движением она переложила бластер из кобуры себе на колени. Это явно не прошло мимо внимания первого диомедианца, и ван Рейн выругался.

– Ну для чего, спрашивается, дура ты малолетняя, показывать ему, какой из предметов нашего туалета – оружие?

Туземец с кинжалом сказал что-то второму, привязанному, тот ответил серией таких же рычащих звуков, а затем обратился к людям. Теперь его речь звучала совсем иначе.

– Ну вот! – иронически ухмыльнулся ван Рейн,– Толмач. Вы говорить английский, да? Ха, ха, ха!

– Нет, подождите, тут можно и попробовать,– Уэйс перешел на тырланский: – Вы меня понимаете? Других местных языков я не знаю.

Пленник резко поднял голову и заговорил. Его слова звучали почти знакомо.

– Помедленнее, пожалуйста,– прервал туземца Уэйс; всю его сонливость словно рукой сняло. Смысл сказанного доходил с трудом, не сразу.

– Я никогда раньше не слышал этой разновидности карнойского языка,– сказал переводчик.

– Карнойский? Подождите, один из тырланцев упоминал о южной конфедерации племен с названием то ли карнои, то ли еще что в этом роде. Я говорю на языке народа Тырлана.

– Я не знаю такого племени. Они не зимуют в наших местах. Карнои обычно тоже, но время от времени, когда все мы находимся в тропиках, попадается кто-нибудь из них, поэтому...

Дальше смысл слов туземца терялся окончательно.

Диомедианец с кинжалом что-то нетерпеливо сказал и получил короткий ответ; переводчик снова повернулся к Уэйсу:

– Меня звать Толк, я – мохра Ланнаха...

– Что и чего? – переспросил Уэйс.

Даже двум людям не так-то легко изъясниться, пользуясь двумя различными диалектами языка, мало знакомого им обоим. В данном случае добавлялось различие речевых и слуховых аппаратов (диомедианцы хорошо воспринимают низкие частоты и слабо – высокие), так что процесс получался медленным и мучительным. За целый час Уэйс разобрал всего несколько мало-мальски информативных фраз.

Толк был лингвистом Великой Стаи Ланнаха; его обязанностью было изучить каждый из весьма многочисленных языков, с которым встречалось племя. Название должности Толка можно было, пожалуй, перевести как «герольд»: кроме всего прочего, он исполнял церемониальные возглашения и руководил отрядом гонцов. Стая воевала с дракхонами, и в одной из последних схваток Толк попал в плен. Второго туземца звали Дельп, он был высокопоставленным дракхонским офицером.

Уэйс не торопился рассказывать много о себе – и не столько из осторожности, сколько из понимания, какой трудной окажется эта задача. Он попросил Толка предупредить хозяев корабля, что пища с гравилета жизненно необходима людям, но в то же время смертельно опасна для туземцев.

– Чего ради я буду их предупреждать? – нехорошо ухмыльнулся Толк.

– Если вы не предупредите Дельпа,– нахмурился Уэйс,– вам предстоят большие неприятности, когда он об этом узнает.

– Верно...

Толк сказал несколько слов Дельпу и получил быстрый, короткий ответ.

– Он говорит,– объяснил Толк,– что вам не будет причинено никакого вреда, разве что вы сами подадите повод. И просит вас изучить их язык, чтобы разговаривать без переводчика.

– Что там еще? – вмешался ван Рейн. Услышав ответ Уэй-са, он взорвался: – Что? Что это он еще несет? Торчать здесь, пока... Доннер веттер! Я сейчас объясню этой склизкой жабе...

Он начал вставать.

Дельп оскалил зубы, его крылья звучно хлопнули – и тут же распахнулась дверь. На пороге стояли двое охранников, один из них – с томагавком, другой – с чем-то вроде острых кремневых вил.

Ван Рейн схватился за бластер, и тут же Дельп прохрипел несколько слов.

– Он говорит, чтобы вы успокоились,– перевел Толк.

Далее последовали длительные переговоры, в результате которых Уэйс – с большим трудом – понял приблизительно следующее:

– Он не желает вам зла, но обязан думать о своем народе. Вы – нечто новое, неизвестное. Возможно, вы можете им помочь, но как знать, вдруг вы настолько вредоносны, что вас нельзя отпускать. А чтобы разобраться, нужно много времени. Вы должны снять с себя все, что на вас есть, и оставить эти вещи на его попечение. Так как у вас, по всей видимости, нет меха, вам будет выдана другая одежда.

Ван Рейн выслушал все это – в переводе Уэйса – на удивление спокойно.

– Думаю, сейчас у нас просто нет выбора. Ja, мы можем перебить многих из них, возможно, даже захватить эту лодку. Но мы не сумеем доплыть на ней до дома. Не говоря уж обо всем прочем, мы раньше помрем с голоду. Будь я помоложе – да, святой Георгий свидетель,– я бы полез в драку, хотя бы из принципа. Один, без посторонней помощи, я разобрал бы его по косточкам и сделал из костей ксилофон, а затем поприжал бы эту компанию, чтобы они связали нас с базой. Но я слишком старый и толстый, я слишком устал. Когда-нибудь и ты, мальчик, поймешь, как плохо быть старым,– Он наморщил лоб и умудренно кивнул: – А с другой стороны, в таком месте, где одни ребята воюют с другими, честный торговец всегда может рассчитывать на небольшой, но приличный навар.

5

– Во-первых,– сказал Уэйс,– вам нужно понять, что мир круглый, как мяч.

– Наши ученые давно это знают,– равнодушно ответил Дельп.– Об этом догадываются даже варвары вроде ланнахов. Да и то сказать, они же каждый год мигрируют, перелетают на тысячи обдисаев. Мы не столь мобильны, но ведь без хорошо разработанной астрономии далеко не уплывешь.

Вряд ли, думал Уэйс, дракхоны умеют так уж точно определять координаты. Конечно, неолитическая технология туземцев вызывала почтительное изумление: они работали и с камнем, и с керамикой, и со стеклом, сумели даже создать несколько синтетических смол. Они знали подзорную трубу и нечто вроде астролябии, а также составили навигационные таблицы, основанные на движении солнца, звезд и двух лун. Однако ни компаса, ни хронометра без железа не сделаешь, а металлы на Диомеде почти отсутствовали.

Перспективный рынок, отметил он про себя. Примитивные тырланцы прямо горели желанием получить простейшие металлические инструменты и оружие и платили за них невероятные цены – мехами, драгоценными камнями и фармацевтическим растительным сырьем. Иначе Торгово-техническая Лига просто не заинтересовалась бы этой планетой.

Дракхонам пригодились бы значительно более сложные приспособления, от часов и логарифмических линеек до дизелей, и они смогли бы платить еще больше.

Уэйс напомнил себе, где он сейчас находится,– на плоту «Джеранис», в штаб-квартире главнокомандующего флота. А вот это дружелюбное существо, с которым он беседует,– тюремщик.

Сколько же дней прошло после того крушения, пятнадцать? По-земному – чуть больше недели. И несколько процентов пищи уже съедено.

Он запрягся в изучение – с помощью Толка – дракхонского языка. К счастью, Лига давно уже разработала приемы, позволяющие предельно сократить срок такого изучения. Нужным образом сосредоточившись, тренированный мозг воспринимал все услышанное с первого раза. Толк пользовался почти такой же системой; может быть, герольд и не видел никогда металла, но это нисколько не уменьшало его лингвистических способностей.

– Хорошо,– кивнул Уэйс. Он говорил запинаясь, с трудом подыскивая нужные слова, но объясниться уже мог. – А знаете ли вы, что этот шарообразный мир движется вокруг солнца?

– Так считают многие ученые,– все с той же невозмутимостью ответил Дельп,– Лично я – практик и никогда не интересовался подобными вопросами.

– Ваш мир движется необычным образом. Вообще говоря, здесь у вас все как-то не так. Ваше солнце холоднее и краснее нашего, и поэтому у вас холоднее. Масса... не знаю, как это объяснить... вашего солнца почти такая же, как и у нашего, и расстояние до него почти такое же, как от нашего мира до нашего Солнца. Поэтому и год на Диомеде – так мы называем ваш мир – всего немногим длиннее земного года. Семьсот восемьдесят два дня, так ведь? Диаметр Диомеды – два с лишним диаметра Земли, но на ней отсутствуют тяжелые вещества, которые есть почти на всех планетах. Поэтому гравитация... вот черт!.. поэтому вешу я здесь всего на одну десятую больше того, сколько вешу дома.

– Не понимаю,– сказал Дельп.

– Ладно, не бери в голову,– хмуро отмахнулся Уэйс.

Диомеда приводила планетологов в полное недоумение. Она не относилась ни к одному из стандартных типов, не была ни маленьким твердым шаром, вроде Земли или Марса, ни газовым гигантом с коллапсированным ядром, как Юпитер или планета 61 Лебедя С. Промежуточная по размерам, Диомеда превосходила Землю по массе в 4,75 раза, при меньшей в два раза плотности. Последнее объяснялось почти полным отсутствием элементов тяжелее кальция.

Центральное светило, красный карлик класса G8, ни размером, ни температурой не выделялось среди других аналогичных звезд. В системе была еще одна такая же придурочная, как Диомеда, планета – необитаемая; остальные являлись более-менее обычными гигантами. Выдвигались гипотезы, что по причине некой невероятной турбулентности, а может быть, из-за какого-нибудь странного магнитного эффекта случайно образовалось что-то вроде космического масс-спектрографа, и в результате часть первичного газового облака потеряла все тяжелые элементы. Но почему не произошел хотя бы коллапс центрального ядра Диомеды? Уже одно давление вышележащих слоев должно было привести к вырождению молекулярной структуры. Судя по всему, минералы этой планеты были не совсем обычными – из-за полного отсутствия таких элементов, как хром, марганец, железо и никель. Их кристаллическая структура оказалась значительно более стабильной, чем, скажем, структура оливина, основного из тяжелых минералов Земли. Черт с ним со всем!

– Не будем про вас,– сказал Дельп.– Но что такого необычного в движении Икт'ханис?

Местное название планеты обозначало не «земля», а скорее «океан» и было женского рода.

Уэйс задумался – описание механических подробностей превосходило возможности его словаря.

Дело в том, что ось Диомеды наклонена под углом почти в девяносто градусов и лежит практически в плоскости эклиптики. Этот факт, в сочетании с холодным, почти лишенным ультрафиолета солнечным светом, задает необычную картину жизни.

На каждом из полюсов почти половину года стоит полная ночь. Такой же продолжительности день ничего не компенсирует, существуют кое-какие полярные организмы, но все это малоинтересные виды, регулярно впадающие в полугодовую спячку. Даже на сорок пятом градусе широты четверть года стоит ночь и зима более суровая, чем любая земная. Ближе к полюсам разумные диомедианцы просто не могут жить – слишком много времени и энергии уходило бы на ежегодную миграцию, в результате постоянная отчаянная борьба за существование не позволила бы подняться выше палеолитического уровня.

Здесь, на тридцатом градусе северной широты, абсолютная зима длилась одну шестую часть года – чуть больше двух земных месяцев, а до экваториальной зоны можно было долететь за какие-нибудь (!) несколько недель. Поэтому ланнахи были довольно культурным народом. Дракхоны жили – первоначально – еще южнее...

Но без металлов особенно не разбежишься. Конечно, на Диомеде с лихвой хватало магния, бериллия и алюминия, но какой от них толк, если нет электролитической технологии? А откуда возьмется эта технология без меди и серебра?

– Так вы хотите сказать,– поднял голову Дельп,– что на вашей Земле всегда равноденствие?

– Не то чтобы совсем, но по сравнению с тем, что делается у вас,– почти.

– Так вот почему у вас нет крыльев. Верховная Звезда не дала их вам просто потому, что вы в них не нуждаетесь.

– Хмм... возможно. Да и вообще, они были бы нам без толку. Земной воздух слишком разреженный, в нем не смогло бы лететь существо размером с меня или вас.

– Не понимаю, как это – разреженный. Воздух, он и есть воздух.

– Не стоит сейчас в это вникать, вы уж поверьте мне на слово.

Ну как объяснить существу, чья математика едва достигла уровня Евклида, что такое гравитационный потенциал? Можно, конечно, сказать: если подняться над поверхностью Земли на шесть тысяч триста километров, тяготение уменьшится в четыре раза, а здесь, у вас, для этого нужно подняться уже на тринадцать тысяч километров. Поэтому Диомеда способна удерживать значительно больше воздуха. Помогает, конечно же, и меньшее количество солнечной радиации, особенно в области ультрафиолета, но главное – гравитационный потенциал. Правду говоря, здешний воздух настолько плотен, что был бы для нас ядом, содержи он ту же, что на Земле, пропорцию кислорода или хотя бы азота. К счастью, диомедианская атмосфера на семьдесят девять процентов состоит из неона, парциальные давления кислорода и азота, а также углекислого газа и водяных паров здесь немногим больше, чем на Земле.

– Поговорим лучше о вас,– вздохнул Уэйс.– Вы знаете, что звезды – это тоже солнца вроде вашего, только они очень далеко, и что наша Земля – планета одной из этих звезд?

– Да. Я слышал, что так считают многие ученые, и верю вам.

– И вы понимаете, какая мощь в нашем распоряжении, если мы способны лететь от звезды к звезде? Вы понимаете, как щедро можем мы вознаградить вас за помощь и какое наказание можете вы понести, удерживая нас в плену?

Дельп широко раскинул крылья, шерсть на его хребте стала дыбом, глаза сверкнули жарким желтым огнем. Дракхоны – гордое племя.

Но все это продолжалось какую-то секунду. Лицо туземца ясно – ясно даже на человеческий взгляд – говорило, насколько он озабочен.

– Вы сами мне говорили, что пересекли весь Океан и на тысячах обдисаев пути не встретили ни одного острова. То же самое показывают и наши исследования. Мы не сможем пролететь такое расстояние ни с грузом, ни даже с запиской вашим друзьям, не имея места, где можно отдохнуть.

– Понимаю,– задумчиво кивнул Уэйс,– Ни одна лодка не сумеет пересечь Океан достаточно быстро – наша пища кончится раньше.

– Боюсь, что именно так. Даже при попутном ветре лодка значительно медленнее крыльев. Для такого похода нам потребовалось бы полгода.

– Но должен же быть хоть какой-нибудь способ!

– Возможно. Однако не забывайте, что у нас сейчас война, тяжелая война. Мы не можем уделить вам много внимания, отвлечь на вас много работников.

– Да уж какое там внимание, Адмиралтейству вашему и в голову такое не придет.

6

Где-то на юге располагался Ланнах, остров размером с Британию. Дальше, изгибаясь к северу, на многие сотни километров растянулась цепочка островов Хоменах. Острова эти служили одновременно и разграничительной линией, и щитом – определяли Аханское море и защищали его от холодных океанических течений.

Тут-то и располагалась Дракхония.

Стоя на верхней палубе «Джераниса», Николас ван Рейн смотрел на запад, на главные силы Флота. Груботканые, плохо подогнанные пиджак и брюки работы парусных дел мастера раздражали кожу, давно привыкшую к более нежным тканям.

Ему до смерти осточертели сладкая ветчина и персики в коньяке – хотя, когда продукты эти подойдут к концу, речь пойдет уже не о фигуральной, а о буквальной смерти. А хуже всего сознание того, что ты вроде как вещь, пленник, чьими желаниями никто и никогда не интересуется. Почти такую же муку доставляли мрачные размышления, сколько денег теряет компания, лишившись личного его надзора.

– Чушь! – прогрохотал он,– Захотят они доставить нас домой, так сумеют как-нибудь.

– Ну а чем займутся ланнахи, если дракхоны все свои силы бросят на нас? – устало подняла глаза Сандра.– Ведь война идет с переменным успехом, дракхоны могут ее и проиграть.

– В зуб и в лоб! – Торговец экспансивно взмахнул тяжелым волосатым кулаком.– Пока они тут склочничают из-за каких-то клочков земли, «Пряности и спиртные напитки» каждый день теряют по миллиону!

– Эта «склока» – дело жизни и смерти для обоих племен.

– А заодно и для нас. Nie? – Ван Рейн полез в карман за трубкой, вспомнил, что все его курительные принадлежности покоятся на дне морском, и застонал.– Ну, найду я ту сволочь, которая подсунула нам бомбу...

Ему так ни разу и не пришло в голову попросить у Сандры прощения за то, что втравил ее в подобную историю. Хотя с другой стороны, возможно, именно наследница гермесского престола и была причиной, хоть и косвенной, всех неприятностей.

– Ну что ж,– уже спокойнее закончил торговец.– Думаю, нам нужно здесь немного разобраться. Покончить с этой ихней войной, чтобы ребята могли заняться более серьезными делами.

– То есть вы хотите помочь дракхонам? – Лицо Сандры потемнело.– Не нравится мне это, ведь они агрессоры. Но с другой стороны, их жены и дети голодали... Трудно тут судить,– вздохнула Сандра,– Так что – действуйте.

– Нет-нет! – Ван Рейн подергал себя за бородку.– Мы поможем той стороне, ланнахам.

– Что?! – У Сандры отвисла челюсть,– Но... но...

– Я,– объяснил ван Рейн,– кое-что понимаю в политике. Честному дельцу, желающему хоть немного заработать, без этого просто не обойтись, иначе заявится какой-нибудь вшивый политикан и все уйдет на налоги, а в конечном итоге – на идиотские штуки вроде школ и пенсий. Здешние политики не слишком отличаются от прочих представителей этого сучьего племени. Дракхонский Флот – культура могущественных аристократов, но Центральная сила – Адмиралтейство, престол. Теперешний адмирал состарился, и его сынок, наследный принц, распоряжается большей властью, чем полагалось бы. Я прислушиваюсь ко всем сплетням – туземцы и не подозревают, насколько лучше мы слышим, чем они, особенно в этой атмосфере, густой, как суп с клецками. Так что я знаю: этот парень, Т'хеонакс, тип еще тот. Ну, поможем мы дракхонам победить Стаю. И что? Они же и так побеждают. Стая, собственно, перешла уже к партизанской войне в диких районах Ланнаха. Они все еще сильны, но Флот сильнее, ему только-то и нужно, что удержать некоторое время status quo [21]21
  Существующее положение (лат.)


[Закрыть], и тогда победа обеспечена. Да и вообще, каким образом можем мы, которым Бог крыльев не дал, сделать что-нибудь с партизанами? Ну, покажем Т'хеонак-су, как стрелять из бластера, а кто ему покажет, куда стрелять?

– Хмм... да,– неохотно кивнула Сандра.– То есть нам нечего предложить дракхонам, кроме торговли и союза, но все это после того, как они доставят нас домой.

– Вот именно. А они совсем не горят желанием поскорее познакомиться с Лигой. Они осторожны и подозрительны – совсем как мы с вами. Они хотели бы сперва покончить с этим новым завоеванием, консолидироваться, а уж потом встретиться с могущественными чужаками. Я слышал буквально обрывки фраз, но общее настроение понятно. Т'хеонакс позволит нам самим подохнуть с голоду или вообще не станет дожидаться и перережет нам глотки. Возможно, он выкинет всю нашу компанию за борт и заявит потом, что ничего такого даже и не слышал. А когда здесь появится корабль Лиги, он скажет: ja, мы выудили людей из моря, но никак не могли быстро доставить их домой.

– Но могут ли они – даже при большом желании? Вот вы, мастер ван Рейн, каким образом добирались бы домой, получив от туземцев любую возможную помощь?

– Чушь! Все это – мелкие подробности, а я не техник. Техников я нанимаю. Моя работа – не самому делать невозможное, а принуждать к этому других. Только могу ли я хоть что-нибудь организовать, оставаясь более чем наполовину пленником короля, совершенно не заинтересованного в знакомстве с моим народом?

– А ланнахи загнаны в угол и будут готовы буквально на все. Да,– искренне рассмеялась Сандра,– дело за малостью: как до них добраться?

Широким взмахом руки она обвела окружающую обстановку. Ничего утешительного не вырисовывалось.

«Джеранис» представлял собой самый типичный плот: громоздкая конструкция из крепких бревен какого-то похожего на бальзу дерева, связанных с достаточными промежутками и достаточно гибко, чтобы не ломаться на волне. Стена из вертикальных стоек огораживала вместительную кладовую и одновременно поддерживала главную палубу. Какой же потребовался труд, чтобы обтесать пошедшие на изготовление этого настила брусья! На плоских палубах бака и юта стояли метательные машины, на последнем виднелся к тому же и огромный румпель. Между ними располагались изготовленные из жердей и проконопаченные водорослями жилые помещения, мастерские и кладовки. Общие размеры плота составляли примерно шестьдесят метров на пятнадцать, спереди он сужался к накладному форштевню, что обеспечивало некоторую обтекаемость; на самом носу стояла еще одна катапульта. Фок– и грот-мачты несли по три больших прямоугольных паруса, прямо перед ютом располагалась бизань с треугольной оснасткой. При благоприятном ветре – и с учетом силы местных ветров – эта неуклюжая конструкция делала несколько узлов, а при полном штиле могла передвигаться на веслах.

Здесь размещалось около сотни диомедианцев, не считая женщин и детей. Десять семейных пар, аристократы, имели на юте отдельные помещения, двадцать семей наиболее квалифицированных моряков жили на главной палубе, в отдельных комнатах, остальные – рядовые матросы – теснились на полубаке, в кубрике.

Чуть подальше стояла основная часть этой эскадры. Здесь были плоты самых разнообразных типов: одни – по преимуществу жилые, как «Джеранис», другие, трехпалубные, были грузовыми, на некоторых виднелись длинные сараи – там перерабатывали рыбу и водоросли. Кое-где на воде качались небольшие островки, образованные несколькими связанными между собой плотами. Одни лодки были привязаны к плотам, другие патрулировали между ними. Небо застилали многочисленные крылья: воздушные отряды, основная военная сила дракхонов, непрерывно высматривали врага.

А дальше, насколько видел глаз, морскую гладь покрывали остальные эскадры Флота. Большая часть их занималась рыбной ловлей, работой изнурительно трудной, если учесть, что сети вытаскивались из воды прямо руками, без каких бы то ни было приспособлений. Да и вообще, почти вся жизнь дракхонов состояла из тяжелых, изматывающих работ.

– Вкалывая, как они, недолго и ноги протянуть.– Ван Рейн похлопал по толстому брусу перил.– Вот это, скажем, дерево, оно ведь крепкое, как черт знает что, а его скребут камнями Да стекляшками! С удовольствием взял бы на работу бригаду из здешних, если, конечно, удалось бы не подпускать к ним всяких там профсоюзников с длинными языками.

– Говорите по делу, мастер, или я пойду займусь чем-нибудь другим,– возмущенно топнула ногой Сандра. Она не жаловалась на постоянную угрозу смерти, на холод, неудобства и унылую тоскливость проводимых Уэйсом уроков языка. Но всему же есть предел! – Я спрашиваю вас, каким образом можем мы отсюда выбраться?

– Нас спасут ланнахи, разве это не понятно? – удивился ван Рейн,– Точнее, они попытаются нас украсть. Да, так будет даже лучше. Тогда, если у них ничего не получится, наш приятель Дельп не сможет сказать, что это мы виноваты.

– Не понимаю. Да откуда они узнают, что мы здесь, я уж не говорю – почему они нами заинтересуются?

– Ну... возможно, им скажет Толк.

– Так ведь Толк еще больше пленник, чем мы сами!

– Верно. Но с другой стороны...– Ван Рейн потер руки.– Мы с ним сообразили некий план. Хорошая у него голова, немногим хуже моей.

– А не будете ли вы добры объяснить мне,– возмущенно вспыхнула Сандра,– каким это образом вам удалось договориться с Толком под постоянным присмотром тюремщиков и без знания дракхонского языка?

– Да нет,– отмахнулся ван Рейн,– на дракхонском я говорю вполне прилично. Вы что, забыли? Я ведь минуту назад рассказывал, что подслушиваю их разговоры. Неужели вы думаете, будто я и вправду такой старый и тупой, что никак не могу ничего выучить, хотя и просиживаю с Толком часами? Самое тривиальное жульничество: половину этого времени он учит меня своему ланнахскому. На плоту никто по-ланнахски ни бум-бум, вот они и думают, слыша странные звуки, что Толк пытается произносить земные слова. Все считают, что он отчаялся научить пузатого старика чему-нибудь через Уэйса и пробует лично вбить мне в башку хотя бы азы дракхонского. Видели вы таких болванов? Да я вчера рассказал Толку похабный анекдот на собственном его ланнахамаел. Ну и морда же у него стала, словно гадость какую проглотил. Так что у старика ван Рейна осталось еще чего-то там между ушами. Об остальной анатомии скромно помолчим.