Текст книги "Откровение миротворца (СИ)"

Автор книги: Павел Александров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 29 страниц)

Марк заживо варился в глазах Акафарты – именно Акафарты, а не просто женщины-оракула. Он воочию видел путь, о котором твердил Саркс, но видел совершенно не так, как тогда, когда шёл по нему, полный противоречивых чувств и стремлений. Теперь он видел всё глазами Саркса – Саркса, всё это время сидевшего глубоко в душе.

– Ты ещё не устал? Где мы остановились?.. Ах да, у Храма Призвания. Надо ли напоминать тебе о твоих мотивах, когда ты так ловко разоблачил лжемиротворца, которого сам же и породил? Ты мог смириться, согласно Пути Истины, кстати, и подыграть Мелфаю, получив в награду его благосклонность. Но разоблачение и то сладостное чувство, которое оно вызывает, было для тебя ценнее. Я могу ещё долго напоминать тебе о твоих истинных мотивах в Фаране, в Туманных болотах и особенно в Мельвии, в Амархтоне и в твоём знаменитом путешествии на остров Алабанд, и, уж конечно, о твоих славных порывах во время боя с могущественным Асамаром. Но нужно ли? Ты можешь обманывать кого угодно: свою подругу, себя, даже Акафарту в какой-то мере, но только не меня.

Марк стоял совершенно разбитый и уничтоженный. Вот оно – настоящее Зеркало Мглы, а не те иллюзорные символы, которыми играла с ним Акафарта!

– Чем же был твой путь, Седьмой миротворец? Разве не отстаиванием своего «я», прикрываемым совестью, верой, убеждениями? Разве идя на рискованные подвиги, ты не отстаивал себя – «себя героя», «себя, который не сможет жить с мыслью, что оказался трусом»? Всё это время ты носил меня в своей душе. Но даже если бы я был чужим тебе существом, твоё себялюбие более утончённо, чем моё. Я возвышаюсь, делая всё для себя, ты же возвышаешься, делая всё якобы для других. И, что забавнее всего, у тебя получается удовлетворять именно мои желания в самых, казалось бы, благородных поступках. Даже мысли о собственной смерти у тебя пронизаны самолюбием: «Меня запомнят героем!», «Я достойно завершил свой путь!». Но всё это, так или иначе, упирается в твоё «я». В твоего Саркса.

Марк поднял голову. Акафарта оказалась куда более могущественным врагом, чем он мог себе вообразить. Что делать, что противопоставить, чем оправдаться, когда твой обвинитель – ты сам, когда тебе так убедительно доказали, что каждый твой поступок, который казался тебе благородным, на самом деле – плод самолюбивой спеси? Самолюбивый героизм, самолюбивая вера, самолюбивая… любовь?

Вот воистину абсолютное оружие Акафарты!

– Теперь ты видишь, что нет никакой разницы между тобой, Мелфаем или Асамаром, – голос Саркса неожиданно утратил издевательский сарказм и звучал ровно и чётко. – Жажда возвышения своего «я» пронизывает каждый твой поступок. Осознай это и прекрати, наконец, бояться меня.

С трудом возвращаясь в реальность, Марк оглянулся. Лейна по-прежнему была недалеко за его спиной, глядя на него беспокойными глазами. Она не видит Саркса, не слышит его слов и только по отголоскам чувств Марка может догадываться, что происходит.

Вот и выход. Самый простой из всех. Просто уйти, оставить всё как есть – ради нескольких минут рядом с умирающей Лейной, дожидаясь, когда Мелфай придёт по его душу…

Нет, тоскливо. Мрачно. Никаких счастливых минут не будет, всё это дурацкий самообман! Будет горечь, уныние и смерть.

Тогда остаётся другой выбор – принять своё отражение и хотя бы формально победить Акафарту. Но принятие своего отражения будет равносильно капитуляции перед Сарксом. А это означает только одно – слияние. И принятие силы, от которой он столько бежал. Силы, которая позволит ему исцелить Лейну от Чёрной Слизи. В этом не будет её греха, ведь она не успеет ничего понять. Потом, конечно, она всё поймёт и отвергнет любовь нелюдя, именующего себя сверхчеловеком. Но она останется жить!

«А тебе придётся убить Мелфая. Двум Асамарам не бывать».

«Да. Но не я нападу первым. Миру будет лучше, если Асамаром станет Маркос, а не Мелфай. А он им станет, если посеянное семя Проклятия прорастёт. Да и кто предрешил, что я стану Асамаром? У каждого свой путь. Кто знает, как я себя поведу, приняв силу? Может, свершится чудо, и я сумею вытеснить её из себя? Может, найду в себе мужество напороться на меч Радагара? Или, обретя эту силу, сумею обрушить её на истинную сущность Акафарты и уничтожить её вместе с собой!»

«Рождение монстра не может принести даже тени добра».

«Рождение монстра неизбежно. Вопрос только в том, я или Мелфай?»

– Наконец-то ты понял, Маркос. Разве я не говорил тебе когда-то давно, ещё в Мелисе, что твоя смерть может внести коррективы в мои планы, но не более того. Однако ты предпочитал верить в свою избранность и незаменимость.

«Я или Мелфай. Всё равно. Но если я… Лейна останется жить!»

Лейна выживет! Единственная светлая ниточка, удерживающая его в хаосе крушения веры, взглядов и самого естества, в пытке осознания собственной природы.

«А Бог? Неужели он видит меня таким же? И нет никакой разницы между моим «я» и «я» Асамара?»

На короткий миг Марк закрыл глаза. Упорядочить мысли невозможно – можно лишь взлететь и увидеть себя со стороны, глазами бессмертной души. Увидеть свои колебания, свою боль, своё отчаяние – перед силой, которую он не может и никогда не сможет одолеть.

«Спаситель, ответь мне. Мне больше не к кому прибегнуть. Я проклят? Проклят весь мир? И каждое моё действие продиктовано лишь жаждой собственного возвышения? И смысл моей жизни – жить во имя становления самого себя?»

Ответа не было.

«Ответа не будет. Потому что ответ давно в тебе. Просто вспомни, подними из глубин памяти слова, которые, как тебе казалось, никогда не забудутся. Но ты забыл их, не прошло и пяти минут».

«Ты миротворец. Не пытайся стать кем-то ещё», – как будто прозвучал рядом тихий-тихий детский голосок.

Циэль? Она здесь? Нет, нет, это всего лишь отголосок их встречи, всплывший в памяти.

«Ты миротворец…»

Да. И что с того? Он использовал свой дар, чтобы примирять людей или самому примиряться с людьми. Этот дар обращал даже злобных морраков в мирных тварей, но как он может помочь ему сейчас? Кого примирять, с кем примиряться?

«Ты миротворец…»

Что? Не может быть… Примириться с Сарксом?!

И внезапно стало легко. Марк открыл глаза, вновь встретившись с зеркальным взглядом Акафарты – истинным Зеркалом Мглы, ставшим с этой сущностью единым целым.

«Сила… Которую никогда не поймёт твой враг».

– В самом начале ты доказала мне, что можешь отражать и светлые стремления людей, Акафарта. Отрази же меня в целостности – целостные мотивы каждого моего поступка, совершённого в Каллирое.

Два мглистых глаза, два громадных зеркала взблеснули.

«Единство любви и самолюбия. Это не идеал. Но так было всегда и так будет до скончания мира. Саркса можно победить как магическое существо, но как часть души, как самолюбивое «я» он будет существовать во мне до конца моих дней. Мечтать об идеале – утопия. Всё что от меня требуется – это бороться. Изо дня в день. И не давать Сарксу осквернять мои поступки. Для этого достаточно осознавать свои мотивы перед тем, как сделать выбор. Осознавать каждое своё действие и побуждение. И тогда… Саркс будет оставаться Сарксом, но вреда от него не будет».

Зеркала угасли. Женщина-оракул моргнула, продолжая смотреть на Марка, но уже совершенно иным взглядом.

– Единство с Сарксом. Но не такое, какого он добивался. Что ж, разумный ход. Но это ничего не меняет. Тебя ведь не устраивает одна только моральная победа?

Патовая ситуация? Акафарта не может сломить волю миротворца, но и он не в силах одолеть её?

Однако Марка это уже мало заботило. Его охватила блаженная лёгкость. Он возрадовался этому израненному телу, у которого вдруг выросли крылья. Он был подобен узнику, который, будучи уже прикован к пыточному креслу, вдруг услышал указ о помиловании и восстановлении во всех правах. Он вдыхал сырой воздух Мглы, наслаждаясь каждым вдохом.

«Моральная победа. Да что ты понимаешь, Акафарта! Эта победа и есть главная!»

Он не таков. Он не Саркс. Он человек. Как прекрасно быть просто человеком, со всеми своими слабостями, без претензий на святость, но и без печати мрака в душе!

– Делай выбор, Маркос! – настоятельно произнёс Саркс, прервав его мысли. – Советую поторопиться, поскольку Мелфай сейчас исполнит первое условие и отправится завершить второе!

– Мелфай, – повторил Марк, устремляя взгляд вперёд и погружаясь в зеркальные глаза Акафарты. – Ты совершенно не знаешь его, Саркс. Ты привык находить в каждом добром поступке тёмную составляющую, но никогда не пытался взглянуть на человека наоборот. Именно поэтому тебе никогда не стать знатоком человеческих душ.

Он вновь перенёсся взглядом к Северным вратам.

…Мелфай всё ещё стоял перед старшим секутором, собираясь с духом.

– Второе условие заключается в том… что я должен совершить своё первое убийство.

– Вот как, – произнёс Радагар вроде как насмешливо, но скулы его нервно дёрнулись. – Кого же ты избрал своей ритуальной жертвой?

Мелфай направил на него сияющий безумной отвагой взгляд.

– Того, о ком не пожалеет ни одна живая душа. Тебя!

Юный маг вскинул левую руку, направляя вспышку синего камня в лицо Радагару. Глаза секутора расширились от изумления, но боевые навыки закалённого воина опередили его ошеломление. И прежде чем с синего камня слетело смертоносное заклятие, в руке секутора сверкнул кривой меч.

Дикий крик боли раздался у Северных врат! Переполошившиеся люди – и секуторы, и морфелонцы – бросились к невозмутимо спокойному Радагару и катающемуся в крови юному магу. Иные с суеверным страхом глядели на лежащую в стороне отрубленную по локоть синюшную руку, с въевшимся в неё магическим камнем.

– Да! Да! Ты сделал всё как надо, Радагар!!! – орал Мелфай, зажимая фонтанирующее кровью плечо, пребывая в полном безумии. – Даже такой урод, как ты способен совершить добро! Я свободен, свободен от тебя, Акафарта! Забирай свой камень, забирай мою руку, мёртвая нелюдь, чтоб ты сгнила в своём болоте!

Радагар бесстрастно посмотрел на свихнувшегося юного мага, стряхнул с меча кровь и убрал его в ножны.

– Лекаря, – негромко приказал он.

…Марк вернулся во Мглу.

– Я же сказал: ты совершенно не знаешь его, Саркс.

Он по-прежнему не видел его облика, кроме тёмной фигуры в тумане, но ощущал его затаённый взгляд.

– Ради Лейны, Маркос. Другого выхода нет.

Схватка ещё не окончена. Нужно последнее усилие, последний шаг – самый болезненный и жестокий.

Марк сжал кулаки. Ничего не осталось, кроме того выхода, который ещё раньше пришёл ему в голову.

– Нет. Я не посмею подарить ей жизнь ценой рождения нового Асамара, потому что ей такая жизнь не нужна. Мы уходим. Если этот день для неё последний, то мы проживём его как люди, а не как сарксы.

Он повернулся назад, как вдруг заметил пристальный взгляд Амарты, направленный на беспомощно стоявшую поодаль Лейну. И в этом странном, что-то выискивающем взгляде он вдруг ощутил такую надежду, что душа его вспыхнула, как если бы он узрел небесного ангела, сошедшего ему на помощь.

– Так ты умираешь от Чёрной Слизи в груди, сельвейка? – хрипло произнесла Амарта. – Подойди ко мне.

Марк почувствовал мысленный сигнал Саркса к Акафарте, как будто требующий: «Останови их!». Но если Саркс и проявил признаки беспокойства, то глаза женщины-оракула оставались спокойны и безмятежны, как сама пустота, которой нечего бояться, ибо ничто в мире не силах ей навредить.

***

– Подойди ко мне.

Амарта с трудом встала на колени, уносясь мыслями к далёкому сокровенному разговору в одну из ночей, проведённых с Эфаем в Саламоре. Блаженные часы, когда Эфай говорил с ней, открывая тайны, которым она не уставала удивляться.

– Ты очень богато одарена, Амарта. Творец вложил в тебя уникальные дары. Но тебя повели иной дорогой, и у тебя не было возможности их раскрыть.

– Я не верю в твоего Творца, – ответила чародейка, безумно боясь оскорбить отшельника. Тогда она ещё не знала, что нет в мире слов, какими можно оскорбить Посвящённого, потому что его «я» находится вне его.

– Не имеет значения, веришь или нет. Дар, он всегда дар, потому что вложен в тебя ещё до твоего рождения.

– И что же это за дар?

– Исцелять людей от проклятий.

Чародейка не удержалась от вздорного смешка.

– Это я-то? Нет уж, я умею насылать проклятия, это верно.

– Насылать легко. Исцелять же человека от проклятий – очень сложный и тонкий дар. Его и не сразу в себе обнаружишь. А когда найдёшь, ещё надо научиться его использовать. Я могу объяснить тебе как, но научиться ты сможешь только сама. Когда придёт время.

…Измождённая светловолосая воительница опустилась рядом. Амарта мягко возложила руки на её плечи.

«Дар. Очищать людей от проклятий. Всё верно. Проклятие миротворцев разрушил Маркос, но через меня! О, Эфай, Эфай, ты же знал, знал, что умираешь от Чёрной Слизи, но ничего не сказал. Не воспользовался шансом. Даже не намекнул мне, что я способна исцелить тебя, потому что чувствовал, что твой земной путь заканчивается. Ты всё предугадал, Эфай!»

Девушка вздрогнула от прикосновения чародейки и тяжело задышала. Амарта улыбалась.

«Кто же Ты такой, Спаситель? Ты не можешь быть просто выдумкой, если в тебя верил Эфай. Я служила разным божествам, чтобы использовать их силу для себя, но то были всего лишь самовлюблённые божки, зависящие от людей и приносимых ими жертв. Ты не можешь быть таким… Впрочем... Если дар во мне – это действительно Твой дар, если он может помочь этой девушке, то я готова верить в Тебя. И в отличие от Маркоса, мне плевать на мои мотивы. Пусть что хочет отражает Акафарта. Я посвящаю это исцеление тебе, любимый».

***

Кашляя и отплёвываясь, Лейна упала набок, и с минуту пролежала так. Амарта, словно окончательно выдохшись, упокоенно легла на сырую белую землю.

– Лейна, – прошептал Марк, не осмеливаясь верить в такое чудо.

Она очнулась, недоумённо оглядевшись вокруг, словно проснулась от страшного тяжёлого сна, и медленно поднялась.

– Что… что произошло?

– Действие проклятия остановлено, – прошептала Амарта, глядя полуоткрытыми глазами в пелену и улыбаясь. – Яд обезврежен. Пройдёт немало времени, прежде чем твои лёгкие восстановятся. Но всё позади. Ты не умрёшь.

Восторг не вспыхнул. Он медленно, робко потянулся вверх, словно боясь, что сияние чуда окажется всего лишь издевательским мороком.

Лейна спасена. Мелфай отвернулся от Акафарты. Оружия, так тщательно вынашиваемого Сарксом, больше нет. О, радость, радость…

Шатаясь, тяжело переставляя ноги, Марк направился к Лейне. Чтобы взять её за руку. Чтобы вместе выйти из этого кошмара, убежать за пределы Мглы, наслаждаясь счастьем и свободой…

Отзываться на тревожный, предупреждающий об опасности зов в груди, совсем не хотелось. Какая опасность? Какая хитросплетённая западня? Бежать, бежать, наслаждаясь нежданно свалившимся на голову спасением и счастьем!

Усилием воли, за которое Марк готов был себя возненавидеть, он остановился, не доходя нескольких шагов до Лейны, и вновь обернулся к зеркальным глазам Акафарты.

Лик её оставался выдержанным и холодным, и это спокойствие каким-то образом передавалось и встревожившемуся было Сарксу. Взгляд его из туманной пелены всё ещё был устремлён на Марка, но это был отнюдь не взгляд побеждённого. Казалось, он затаился и молчит, боясь спугнуть рыбку, что вот-вот коснётся губами крючка…

Ну и пусть. Пусть дёргает за ниточки механизмов своих ловушек, пусть Акафарта поднимает своё последнее – роковое – зеркало. Он не будет больше думать о планах врага. Он просто возьмёт любимую за руку и ПОЙДЁТ ПРОЧЬ ОТСЮДА!

Однако он так и не сдвинулся, потому что взгляд его остановился на неподвижном теле чародейки.

– Амарта, – прошептал он, не зная, как выразить то огромнейшее чувство благодарности к этой женщине, которую он когда-то считал опасным врагом.

– Не надо, Маркос, – устало ответила она. – Благодари Эфая. И своего Спасителя.

Марк глядел в угасающие глаза чародейки и чувствовал, что не может с места сойти. Эта женщина в одно мгновение стала для него настолько близким, настолько родным существом, что ему показалось, будто он знал её с самого детства, как сестру, как родственную душу.

– Амарта. Мы уходим. Вставай, я помогу тебе.

– Уходи, Маркос, – прошептала чародейка. – Бери свою плеонейку и уходи.

– А ты?

– Мне уже незачем идти. Я останусь здесь. Моё сердце поражено.

– Сердце можно исцелить.

– Дурак! – чародейка нервно усмехнулась. – Я говорю о кровеносном сосуде, а не о душе. Меня убили, Маркос. Ледяной нож экзекуторов Хадамарта таки настиг меня. Эта рана смертельна. Иди. И не вздумай винить себя в моей смерти. Я пришла сюда не ради тебя. А ради… Впрочем, это неважно. Уходи.

– Амарта. Неужели ты думаешь, что мы оставим тебя здесь? – прошептала Лейна, тяжело дыша, но уже не столько от боли в груди, сколько от бушующих в ней переживаний.

– Вы не дотащите меня даже до Северных врат. Я уже должна была умереть, но Мгла поддерживает мою жизнь, потому что я с ней связана. За её пределами я тотчас умру. Кому нужен мой труп? Нет, сельвейка, здесь подходящее место для моей могилы. Эфай бы одобрил.

– Ну и что же ты стоишь, Маркос? Беги! – сорвался насмешливый голос Саркса. – Беги, наслаждайся своей девчонкой, мучайся воспоминаниями и сожалениями! Беги, я всё равно дождусь своего часа, у меня много времени и терпения!

Марк не слушал. Взгляд его уже в который раз упал на зеркальные глаза женщины-оракула, затем задержался на перепачканном кровью и грязью лице Лейны и вновь устремился к Амарте.

«Я – часть души Амарты, и могу существовать в этом мире только до тех пор, пока жива она, – как будто вновь прозвучали слова Циэли. – С ней исчезну и я».

– Маркос? – вопросительно шепнула Лейна, ощутив новую тревогу.

Марк стоял, опираясь обеими руками на меч-посох, и глядел на умирающую чародейку с непостижимым чувством, какое не испытывал никогда. Это было какое-то восторженное, будоражащее волнение, проходящее опасной гранью между просветлённым покоем и ужасом потери всего, из чего состоит его жизнь.

«Ты никого не спасёшь уничтожением, Маркос. Ты миротворец, а не уничтожитель».

«Да, всё верно, Циэль».

Взгляд его неотрывно сосредотачивался на бледном лице Амарты. Он ещё не знал, что произойдёт, уверенный только в одном: он не оставит её умирать в этом проклятом месте.

«Почувствовать её боль. Ощутить её тело своим», – приказал он себе.

И тут, как будто часть его души ворвалась вихрем в память её угасающей жизни: горящий дом, ужас и одиночество, скорбь на могилах, восстающий гнев, ненависть, жажда мести – в одно мгновение он увидел все боли и горести её жизни и прожил их вместе с нею.

«Спаситель, прости меня. Но я не знаю… не понимаю, как поступить иначе…»

– Маркос… о, нет, – выдохнула Лейна, побледнев.

Он взглянул на неё: испуганные умоляющие глаза – о, какое искушение! Холодная пропасть небытия вместо желанного счастья, к которому он столько стремился, которого столько ждал…

– Ты поймёшь, Лейна. Ты простишь.

Сказав, Марк вздрогнул, так как уже ощутил главный кровеносный сосуд чародейки, истекающий кровью.

Амарта вздрогнула одновременно с ним. Она шевельнулась. Веки, сомкнувшиеся было в тихом ожидании смерти, раскрылись, и глаза её расширились.

– Что?! Что ты удумал, Маркос?! Не смей! Не смей этого делать! Не прикасайся ко мне!

– Я и не прикасаюсь, – с улыбкой ответил Марк.

– Маркос, прошу тебя! – крикнула Лейна, и из глаз её брызнули слёзы. – Не надо… давай просто уйдём отсюда, просто уйдём…

– Лейна. Зачем ты это говоришь? Ты же всё понимаешь не хуже меня.

Взятие чужой раны. Принцип, упомянутый во всех кодексах аделианского рыцарства как «запретный».

Эфай никогда и никого не обучал Взятию чужой раны. Да и не смог бы обучить. Только сейчас, ощущая своим сердцем сердце Амарты как единый сосуд, Марк понял своего учителя. Этому невозможно научить – только научиться.

«Что будет, если все начнут использовать этот принцип? – сказал ему как-то Эфай. – Жёны начнут умирать вместо мужей, дети – ради родителей, а тот, кто не сможет на это отважиться, будет мучим совестью и осуждаем окружающими. Нет, аделианское рыцарство поступило правильно, что запретило изучение Взятия чужой раны. Это очень опасный принцип. Хвала Всевышнему, что никому не дано постичь его своими силами».

«Почему же этот секрет открылся мне?»

Амарта поползла ближе, яростно цепляясь пальцами за мглистую землю.

– Ты спятил, миротворец! У тебя ничего не выйдет! Ты добьёшься только того, что мы умрём вместе!

– Маркос! – в слезах кричала Лейна. – Маркос, остановись… Дай это сделаю я, слышишь?!

– Маркос, это глупо… Эфаю потребовались долгие годы, чтобы постичь это таинство… Эфай говорил…

«…Ты ничуть не слабее меня, Маркос. Ведь у тебя есть та сила, которую не имею я. Я не изобретал ничего нового. Просто отточил ту силу, которую мне изначально дал Творец. Если отточишь свою, то превзойдёшь и меня».

– Амарта! – громко произнёс Марк. – Прекрати. Ты мне мешаешь.

– Оно не стоит такого риска… Даже если у тебя получится… Седьмой миротворец нужен Каллирое. Именно ты можешь принести мир в Спящую сельву!

Марк улыбнулся.

– Вдова Фосфероса сделает это куда лучше меня. Она и его наследник. Я всё знаю, Амарта.

– Маркос…

– Живи, Амарта. Просто живи. Ради себя и ради своего ребёнка.

Он сделал глубокий вдох и, сам не понимая как, втянул в себя кровоточащую рану чародейки. Всё произошло в одно мгновение, он даже не сумел понять, как именно происходит это мистическое действие. Просто ощутил, как с каждым вдохом его собственное сердце начинает нестерпимо болеть и кровоточить, а конечности холодеть.

– Просто живи, Амарта. Помни, что есть много людей, чьи судьбы связаны с тобой. Люби и будь любимой.

Ноги подкосились. Лейна вихрем подскочила, заключив его в объятиях и удержав на ногах. Она рыдала, пробуждая в душе неведомые никогда раньше чувства.

– Маркос, Маркос, прости меня, прости… Я хотела взять эту рану себе, но не могу, не могу… у меня ничего не получается!

«И я благодарю за это Всевышнего».

Яростный рёв, больше похожий на визг, раздался за спиной. Тень Саркса рванулась из тумана, как будто жаждая наброситься на Марка и удавить его призрачными руками:

– Идиот! Проклятый недоумок, ну и чего ты добился! Кретин, полный кретин, будь ты проклят!

Вокруг него взбурлили столбы тумана, вырвались огромные мглистые воронки, в которых отражалось всё вокруг.

«Отражай, отражай, Акафарта, – мысленно сказал Марк. – Отрази Амарту, отрази Лейну, отрази Мелфая, отрази меня».

Глаза затуманились. В них потемнело. Он не видел, но ощутил внутренним толчком, как Саркс глянул в одну из зеркальных воронок, и его разорвало, разнесло в пыль, уняв его безудержный вопль.

Но ничего не произошло. Марк ничего не почувствовал.

«Это всего лишь призрак Саркса. Настоящий саркс по-прежнему живёт во мне. Правда, ему осталось недолго. Как и мне самому».

Женщина-оракул стояла как и прежде: безмолвная, непоколебимая. Вокруг неё вздымались вихри, бушевала белая мгла. Её зеркала вспыхивали, отражали и бились, лопались, разбрызгивая мириады призрачных, растворяющихся в тумане осколков. На какой-то миг Марк с надеждой подумал, что и ей приходит конец, но это, конечно же, было не так. Постепенно буря стихала. Как бессмертная сущность Акафарта не могла исчезнуть – ей предназначено существовать столько, сколько существует этот мир…

В единстве с Зеркалом Мглы.

– У тебя всё получилось, – услышал он тихий голос Амарты. Она уже успела подняться и стояла во весь рост. – Спасибо, Маркос.

– Тебе спасибо. Без тебя я бы не пробился через стену Мглы. И без тебя я бы…

Дыхание прервалось. Марк подумал, что уже наступила смерть, но через секунду он сделал вдох – и в лёгкие его вошёл как будто иной, необычайно густой и насыщенный воздух.

«…Мгла поддерживает мою жизнь, потому что я с ней связана, – восстали в памяти слова чародейки. – За её пределами я тотчас умру».

Он оглянулся на безмолвную женщину-оракула.

«Акафарту пытались уничтожить многие. Четвёртый и Пятый миротворцы тоже. Не повторяй их ошибок».

И что же? Неужели он шёл сюда только для того, чтобы умереть вместо Амарты, которую сам же и подтолкнул во Мглу?

«Тот, кто сотворил этот мир, сотворил и гармонию вселенной…»

Марк неотрывно смотрел в мглистый лик Акафарты.

«…Любое нарушение гармонии нуждается в восполнении».

Марк улыбнулся. Он почувствовал, что может ходить, хотя сердечный ритм его сократился до предела, а конечности были холодны, как у трупа.

– Гармония нарушена, – промолвил он. – И восстановлена.

– Ты тот, кто восполнит смерть Седьмого миротворца, – раздалось из холодных уст оракула. – Хранитель Зеркала Мглы.

– Странное чувство, когда происходит нечто такое, чего ты не могла предвидеть, не правда ли? – произнёс Марк. – Ты слишком долго была единоличной хозяйкой Зеркала Мглы, Акафарта. И потому люди, сталкивающиеся с ним, были лишены возможности выбора. Теперь всё будет иначе.

Марк чувствовал необычайную лёгкость. Всё становилось на свои места, наполняя его долгожданным покоем. Вот что влекло его к Акафарте всё это время! Вот какая миссия лежала на его плечах! А он так упорно заставлял себя верить, будто он призван уничтожить Акафарту. И прав был, когда недоумевал, как можно уничтожить неуничтожимое. Её и впрямь нельзя уничтожить. Но можно предостеречь о ней других. Вернее, дать шанс тем людям, которым ещё предстоит с ней столкнуться. Дать шанс примириться со своими обидчиками и с самим собой.

И понятно теперь, почему на протяжении всего пути Циэль ничем не могла ему помочь. Он не хотел её слушать. А если и слушал, то быстро забывал её слова, подчиняясь собственным убеждениям и собственной правоте.

– Маркос, – Лейна стояла рядом с Амартой, глядя ему в глаза. Она не всё понимала, но чувствовала огромную пропасть, возникшую между нею и её возлюбленным, которую никто не в силах преодолеть. – Маркос. Ты останешься тут навсегда?

– Навсегда, Лейна. Но кто знает, сколько отведено Зеркалу Мглы. Когда-нибудь оно исчезнет, отпустив Акафарту в небытие, а меня на Небеса.

Лейна всхлипнула, но все слёзы уже были выплаканы.

– Я смогу тебя ещё хоть раз увидеть?

– Нет. Кое в чём легенда была права. Зеркало непостоянно. Не так давно оно находилось в Белом Забвении, теперь оно тут. А после сегодняшних событий – окажется где-нибудь в Мутных озёрах, а то и вовсе на другом континенте. Словом, не ищи меня, Лейна. У тебя свой путь и своё призвание. А у меня теперь – своё. Может быть, Зеркало перенесётся вообще за пределы этого мира. И однажды объявится в моём. И я снова окажусь дома.

– Тебе будет одиноко, Маркос.

– Одиноко? Нет.

«Забудь обо всех. Ощути себя странником, который волей Всевышнего пришёл в неведомый мир, – вспомнились слова, прозвучавшие в его голове во время схватки с изолитами-убийцами. – В мир, где ты не знаешь ни души, но заранее любишь тех, кого повстречаешь. Как отшельник Фарана, у которого нет ни родных, ни близких, любит весь мир, так и ты, одинокий странник, радуешься любому человеку, с радостью встречаешь каждый восход, словно начало счастливейшего дня в своей жизни!»

– Со мной будет Циэль. И я наконец-то смогу поговорить с ней обо всём, что хотел, но был неспособен понять. А ещё – я буду говорить с людьми, чьи дороги сведут их с Зеркалом… Я не буду скучать, поверь мне, Лейна… И не гляди волком на Амарту. Её рану нельзя назвать иначе, как провидением свыше. Не приговорив себя к смерти, я бы никогда не решился стать тем, кем стал.

– Так всё было предначертано изначально?

– Я не верю в судьбу, Лейна. Всевышний дал мне путь. А может, и несколько путей. И я выбрал тот, которой был мне наиболее близок. Прости меня. Я мог бы выбрать и другой.

Наконец-то она улыбнулась.

– Ты же знаешь, я ни в чём тебя не виню. Ты мой герой. И навсегда им останешься.

Он улыбнулся ей в ответ.

– Знаешь, каждый раз, когда подступало отчаяние, я думал, что Всевышний несправедлив ко мне. Что Он даёт мне испытания выше моих сил. Но сейчас, оглядываясь назад, я не вижу ни одного испытания, которое было мне не по силам.

Буря улеглась, но теперь Марк почувствовал, что само основание Мглы пришло в движение. Очень скоро Зеркало Мглы сменит место своего пребывания.

– Спасибо, Лейна. Я знал, ты поймёшь, ты простишь… Вам пора идти.

И, чтобы не задерживать их обеих, Марк повернулся и направился вглубь Мглы, опираясь на меч-посох.

«Сломанный меч странника, – подумал он. – Какой символ может быть более подходящим для моей новой миссии?»

Ему многое ещё предстоит узнать об этом уникальном Зеркале, как и о его создателе, и о том, что с ним в действительности произошло в далёком прошлом. Он почти забыл о существовании мглистой женщины-оракула, которая по-прежнему была где-то рядом. Мгла перед ним расступалась, и он чувствовал, что вот-вот перед ним возникнет фигурка маленькой черноволосой Циэли.

Путь окончен, миротворец. Началась река.

***

(Амархтон)

Весть о гибели королевы стремительно охватывала город. Исполняя повеление Этеокла, гонцы скакали по улицам, заезжая во все кварталы. Люди высовывались из окон, останавливались на площадях, в кои-то веки проявляя к чему-то интерес.

И вдруг на башне центрального храма Сумеречного города раздался трубный глас. Никто поначалу не обратил внимания на этот звук, но уже через минуту стало нарастать волнение. Храмовые трубы не играли уже больше сорока лет! Все горожане, которые были в эту минуту на улицах, обернулись на протяжный звук, который уже подхватили другие трубы: в Тёмном, в Мглистом городе, в Аргосе и у Северных врат, и всё дальше и дальше по городу понеслась весть.

Люди заговорили.

– Правда, что ль? Что-то теперь будет? – переговаривались одни.

– Как? Сильвира? Быть не может! – не верили другие.

– Наконец-то! Свершилось правосудие! – злорадствовали третьи.

Весть врывалась в дома и храмы, в торговые лавки и в мастерские ремесленников, в караулки стражников и в дома управляющих, в богатые жилища и в нищенские лачуги. И везде, куда бы ни пришла сопровождаемая трубным гласом весть, пробуждался отклик. На трёх главных площадях люди обступили плотным кольцом королевских глашатаев, требуя подробностей о смерти, постигшей южную владычицу.

– Надо же, южанка, а за Амархтон полегла! – с восхищением заявил мелкий управитель.

– Не за Амархтон, а за империю свою, какую хотела на наших костях построить! – возразил ему лавочник.

– Сама эту войнищу развязала, да ещё и нас втянула, – забурчал старый харчевник.

– Постыдились бы! Что теперича делать будете, когда войско её ваши зады от нечисти не прикроет! – налетела на них почтенного вида торговка.

Не прошло и часа, как весть облетела весь город, и всюду, где она появлялась, возникали споры, крики и сетования. Волнение охватило город – не только отдельные кварталы, как в Амархтонскую битву или во время штурма Башни Тёмного Круга, а каждый дом ощутил, что с падением этой южанки произошло нечто великое, нечто такое, что навсегда именит судьбу королевства и их судьбы.