Текст книги "Откровение миротворца (СИ)"

Автор книги: Павел Александров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 29 страниц)

– А когда нашла, оказалось, что он уже давно женился и забыл о тебе, – с улыбкой высказал свою догадку Марк.

– Почти угадал. Он женился на другой девушке, но не забыл меня. Вернее, вспомнил, когда увидел плачущей у стен Школы рыцарей – в тот момент я уже узнала о нём, и мне хотелось только умереть. А он подумал, что я плачу из-за того, что меня не принимают в Школу рыцарей. Пошёл и рассказал старшему инструктору, как я спасла его, и это послужило рекомендацией, благодаря которой меня приняли в Школу.

– Отважившись на поиски возлюбленного, ты нашла не его, а своё призвание.

– Тогда я этого не понимала. Не понимала, что искала не его, а себя в этом мире. Долго плакала. Даже вступление в Школу не уняло моих страданий. Я продолжала скорбеть, пока не излила свою боль тамошнему священнику Никосу – сейчас он служит в когорте Мегория. «Для чего же ты спасала этого рыцаря? – спросил он меня. – Чтобы он отблагодарил тебя своей любовью? Тогда это не благодеяние, а торговая сделка. Если будешь помогать людям, ожидая чего-то взамен, то всегда будешь страдать». Эти слова меня как будто отрезвили. Я поняла, что не столько наши дела являются добрыми или злыми, сколько те наши намерения, что скрываются за ними.

– Значит, ты поняла это уже давно? Счастливая. А я вот начал это осознавать совсем недавно, – улыбнулся Марк.

– Идите уже. После наговоритесь, – поторопил их старший телохранитель Филгор.

– Хорошо. Пойдём вместе, Лейна.

– Я буду ждать вас здесь. Не засиживайтесь, – хмуро добавил Филгор.

Марк и Лейна одновременно двинулись в лестничный проход, поднимаясь по высоким ступеням, устланным золотистой дорожкой. Они отмеряли полсотни ступеней, когда впереди показалась высокая арка выхода на крышу.

«Что меня ждёт? Какое знание я рассчитываю получить? – думал Марк. – И что буду делать, если я не получу никакого ответа?»

– Маркос, в чём дело? Мы идём-идём, а арка не приближается!

Он поднял голову.

– Да, я совсем забыл. Это испытание. Башня испытывает каждого, кто хочет подняться на неё. Если рвения недостаточно, а мечта ничтожна, то человек никогда не взойдёт на её вершину.

– Цель, – произнесла Лейна, решительно сосредоточив взгляд на арке.

Руки их как-то сами по себе соединились. Марк шагнул первым, зажмурив глаза.

Ладонь Лейны пульсировала теплом. Марк пытался сосредоточиться на цели своего восхождения на Башню, но в этом не было нужды. Сейчас, в упоительном единстве с этой девушкой, в единодушном биении сердец, каждый шаг, каждых вдох был наполнен смыслом. А цель… цель была слишком размытой – незаметная тень, скользящая в океане чувств.

И лишь когда в лицо ударил порывистый ночной ветер, пропитанный сухостью амархтонских туч, Марк понял, что они на вершине.

В это позднее время бурлящая над Башней Познания туча была подобна гигантскому чудовищу, пирующему над добычей. Марк вспомнил, что когда-то эта Башня служила Хадамарту рычагом, которым он управлял тучами на своё усмотрение. Но захват города Армией Свободы и возвращение Башни в изначальную суть, сломали этот рычаг. Башня больше не могла влиять на тучи, но и они не оказывали влияния на неё. Марку показалось, что они злорадствуют над ним, упиваясь своей независимостью и недостижимостью, словно живые существа.

– Я буду здесь, – Лейна отпустила его руку и осталась у арки.

Марк вышел на середину площадки, окружённой зубцами, снял шлем и опустился на колени. Он долго сидел так, блуждая мыслями, думая то о своём призвании в этом мире, то о миссии, возложенной на него, то об Акафарте, Асамаре и Сарксе, пытаясь установить нужное направление мыслей.

О чём же думать в этом сокровенном месте? Башня не приблизит его к Небесному Престолу, но может помочь увидеть свет от этого престола в собственном сердце. На что же обратить свои мысли? Дар миротворца, призвание, миссия?.. Как получить ответ, уготована ли ему схватка с Акафартой самим Всевышним или же это результат нашёптываний врага?

«Нет, неправильно мыслишь, – сказал он сам себе. – Башня только помогает осознать свою мечту. Путь к её достижению ты должен найти сам».

Марк поднял голову к тучам, сложив руки под подбородком.

Акафарта. Что движет им против этой сущности? Миссия, которой он не понимает? Желание исправить собственные ошибки? Или всё сводится к банальной мести за Эльмику и Никту?

«Я даже мотивов своих не могу понять, – подумал Марк. – Соберись! Сконцентрируйся. Ощути, к чему в действительности стремишься!» – приказал он себе.

К чему стремишься…

К схватке с Акафартой? Это не может быть его миссией от Бога. Хотя бы потому, что у него нет ни единого шанса. Это нужно понять. В этих схватках умирают даже Посвящённые – он имел несчастье убедиться в этом. И если сам он до сих пор жив, то это не его заслуга, а простая прихоть врага.

Если смысла в схватке нет, то откуда же его стремление? Обман? Или самообман?

Тупик. Ответа нет.

«А что, если…» – у Марка перехватило дыхание. Приятная, согревающая душу мысль вспыхнула, как яркая звезда.

Он на Башне Познания! Месте, открывающем портал в родной мир! Стоит только захотеть… очень сильно захотеть… Обнять крепко-крепко Лейну – и убежать отсюда! Туда, где его не достанут ни Асамар, ни Акафарта. Обмануть их всех! Вот он, выход из тупика, в который его загнали! О, чудо!

Он обернулся в трепетном порыве, глядя на светловолосую девушку, дожидавшуюся его под аркой.

«Ты столько испытала в этом мире, девочка моя. Мой мир тоже неидеален, но там мы сможем жить спокойно. Ты привыкнешь. Ты полюбишь мой мир…»

Но Лейна глядела не на него. Она вглядывалась в заволоченное тучами небо, с тревогой прислушиваясь, словно чувствуя надвигающуюся угрозу.

Всё внутри обрушилось и осело.

«Что на тебя нашло? Неужели ты и впрямь собрался убежать от ответственности, сойти со своего пути, который сам выбрал?! Да ещё и увести за собой Лейну!»

Нет, есть иной путь – настоящий!

Думай, думай!

Башня Познания. Место, где он однажды победил своего Саркса… Но в том-то и дело, что однажды! Саркса нужно было побеждать и впредь – в каждом решении, в каждой мысли. Преображение, произошедшее с ним после победы над Сарксом, придало ему сил изменить себя… и он жил этой силой первый год в своём мире… а потом…

Что произошло потом, миротворец?

Сила иссякла. Единожды свершившееся Преображение не может изменить человека навсегда. Произошедшие изменения нужно поддерживать – ежедневно, ежечасно.

– Я не уйду, Спаситель. Я пойду до конца, – зашептал Марк с волнением. – Спасибо Тебе. Я всё понял. Мне не дано понять, предопределена ли мне схватка с Акафартой Тобой или я сам вбил себе в голову эту безумную идею. Но сейчас это не так важно. Важно сейчас то, чтобы я был верен своему пути миротворца до конца. Слишком много пройдено. Да, я встречусь с моим врагом. Если ничего не выйдет – что ж, я уже бывал на грани смерти. Не так уж это и страшно. Об одном прошу: пусть Лейна выживет. Пусть выживет и не скорбит обо мне долго. Пусть она будет счастлива…

Холод тревоги ударил ему в лицо, возвратив в жестокую реальность. Марк вскочил, ещё не зная, откуда надвигается угроза, но уже чувствуя, что сейчас произойдёт что-то ужасное. Он отказался от единственного пути к спасению, сам сделал окончательный выбор и другого шанса у него уже не будет.

Не в этом ли был смысл его испытания на этой Башне?

«Глупец! На что же ты рассчитывал? Думал, здесь тебя ждёт радость пьянящей отваги, откровение, дарующее небесную силу? Болван, какой же ты болван! Твоё спасение оставалось только в бегстве, а ты сам отказался от своего единственного шанса!»

Вырываясь из густых амархтонских туч, над Аргосом парили призрачные драконьи тени. Множество вытянутых змееподобных тварей с хищной крокодильей пастью и размашистыми крыльями.

Вторжение началось.

Он успел лишь отступить на шаг, когда когтистые лапы крылатой твари с изогнутой шеей уцепились за зубцы Башни. С гребенчатой спины плавно спрыгнул наездник в тёмном волнистом плаще.

Асамар!

– Что, Маркос, никак задумал сделать ноги из неприветливого мира? – произнёс он, шагнув навстречу, и деловито огляделся вокруг. – Так это и есть Башня Познания? И зачем прилагать такие усилия – железные решётки, убегающие ступени – когда можно попросту опуститься на неё сверху?

Марк надел шлем, сжимая себя в тисках боевого хладнокровия и понимая, что час его решающей схватки настал, но прежде чем выхватить меч, он обернулся назад и крикнул:

– Лейна, беги! – и тут же поняв, что она его не оставит, закричал ещё громче: – Беги, предупреди королеву!!!

Она послушалась, сразу же юркнув в арочный выход. На душе сразу же стало легче. Марк сорвал с пояса прямой, обоюдоострый меч, выставив его перед собой.

– Ей никуда не убежать из Аргоса. Все выходы перекрыты, – произнёс Асамар.

Со спины другого крылатого чудища спрыгнул второй наездник. Марк мгновенно узнал Мелфая. Стремительно пробежав мимо Марка, юный маг скрылся вслед за Лейной.

– Побежал делать свою работу, – пояснил Асамар.

На башенные зубцы разом опустились сразу несколько крылатых змеев – пять приземистых архидаймонов в чешуйчатых плащах с облегающими рукавами спрыгнули на площадку Башни. С необычайной быстротой они выхватили мечи-скимитары, сняли из-за спин треугольные щиты со зловещими лезвиями на верхних углах.

Исторги! Марк попятился, переводя меч с одного врага на другого. Сосущая пустота, безнадёжность и отчаяние прошли сквозь него словно вихрь – знакомое чувство. Асамар привёл стражей Алтаря Пустоты. Пусть даже каждый из них слабее того исторга, с которым бился Марк возле Меликерта, здесь ему ничего не светит.

И только теперь, перед лицом смертельной опасности, Марк понял, насколько сильно он хочет жить. Именно сейчас, когда он обрёл в лице Лейну ту великую отраду, что способна исцелить всю его тоску и боль. На миг ему даже пришла в голову безумная мысль, не подстроил ли Асамар и его встречу с Лейной у форта, но думать об этом времени не было.

Первый исторг ринулся, источая зловещую мощь, от которой грудь сжал стальной обруч отчаяния. Марк вскинул меч над головой, готовясь встретить врага, как тут Асамар издал странный шипящий звук, и… исторги пробежали мимо застывшего в боевой стойке Марка.

– Оставайся здесь, если хочешь жить, – с видимым безразличием проговорил Асамар, и левая ладонь его вспыхнула. Марка сшиб ледяной порыв ветра – он отлетел к каменным зубцам, в полёте увидав, как садятся на Башню новые крылатые бестии с наездниками.

Меч он не выпустил. По телу ещё бегала дрожь от магического удара, но это ничего, это пройдёт. Он досмотрел, как вслед за исторгами уходит Асамар, и зубы сами по себе сжались от гнева.

Его просто отшвырнули в сторону. Как слабака, как напыщенного, но совершенно безобидного подростка, которого убивать незачем.

Марк зарычал и одним диким усилием преодолел магическую дрожь, вскочил и, шатаясь, побежал к арке. Он чуть не скатился по высоким ступеням, подгоняя непослушные ноги. Внизу уже шёл бой, и оставалось только надеяться, что Лейна успела добежать до тайной комнаты королевы и теперь она в безопасности… Хотя какая к хаосу безопасность во дворце сейчас!

Он оступился на последней ступеньке, едва не вылетев головой вперёд в дворцовый коридор. Два стражника лежали в лужах крови, двое других улепётывали со всех ног, бросив алебарды. Здесь же оседал, испуская бурые пузыри, один из исторгов с перерубленной шеей. Старший телохранитель королевы, могучий Филгор наносил размашистые удары секирой, из-за чего окружавшие его четверо врагов не могли к нему приблизиться.

Этот человек оказался единственным препятствием для Асамара и его нелюдей. Ни сковывающая отчаянием аура исторгов, ни их опустошающая магия хаоса, исполинская сила и звериное проворство не могли ослабить дух этого рыцаря. Он чувствовал, что совершенно один на пути врагов, и только от него зависит жизнь владычицы.

Исторги накинулись на рыцаря одновременно – четыре волны хаоса, разящие шипящей гибелью. Но Филгор опередил их всех, совершив страшный круговой удар секирой по щитам, и, не теряя драгоценной секунды, сам ринулся в атаку. Он сразу удачно сбил с ног первого исторга, бросился на второго, круша, тесня, наступая, так что архидаймон попятился. Щит затрещал, завизжала отлетающая железная обивка. Изловчившись, исторг прыгнул в сторону, ударив клинком в бок рыцаря, но тот, не заметив раны, нанёс страшный удар секирой по плечу врага, выпрямился и со свистом обрушил секиру на закованную в шлем голову исторга, рассёкши её надвое, как яблоко.

С лестницы сбегались новые исторги, не обращая внимания на стоящего Марка. Асамар издал шипящий звук, приказав архидаймонам остановиться.

– Отлично сражаешься, раб, из тебя вышел бы хороший боец для состязаний на арене, – без всяких эмоций, деловито сказал Асамар, извлекая из оружейного чехла изогнутый острейший скимитар. Его слова, тон, движения – всё свидетельствовало, что он ничем не обеспокоен и никуда не спешит, как будто захват Аргоса уже завершён. – Извини. Я бы охотно поглядел на тебя ещё, но не могу больше терять доверенных мне бойцов.

Мечник-некромант вышел вперёд. Давая ему место, исторги прижались к стенам. Суровый Филгор прокрутил в воздухе секиру, стряхивая с неё бурую жидкость. Секунды три враги смотрели друг другу в глаза, стремясь подавить волю один другого или прочитать мысли. Затем, чуть согнув колени, Филгор прыгнул вперёд, как разогнутая пружина. Взметнулась секира, занесённая одной рукой для прямого удара.

Но перед рыцарем-телохранителем был не тот противник, который выходит на честные поединки. Навстречу Филгору вылетел не меч, а вихрь ядовитой магии, забивающий дыхание и ослепляющий глаза. Всё произошло молниеносно – Марк и заметить не успел, когда Асамар свистнул скимитаром, оказавшись за спиной своего противника…

…Отрубленная по локоть рука с секирой упала на застеленный ковровой дорожкой пол. Филгор задохнулся, ещё каким-то усилием сумев выставить ногу вперёд и не упасть. Через спину рыцаря-телохранителя проходила глубокая полоса, из которой по всей длине обильно выбивалась кровь.

Оказывается, Асамар нанёс целых два удара – Марк не заметил ни одного.

Филгор рухнул на залитый собственной кровью пол.

– Силы как у быка, а сноровки как у бегемота, – небрежно бросил Асамар и с той же небрежностью сорвал с нагрудника рыцаря его знак старшего телохранителя.

Марк взревел от ярости. Есть шансы или нет – неважно! Этот монстр, этот выродок дальше не пойдёт!

Он прыгнул с последней ступени, вознося меч обеими руками над головой. И нанёс страшный удар с вложенным в него неистовством, как вопль раненой души, которая готова раствориться, погибнуть, но сокрушить вместе с собой ненавистного врага!

«Медленно… до чего же медленно!» – пронеслась мысль, опережающая само время. Ещё в полёте Марк знал, что Асамар легко уйдёт из-под его удара, легко резанёт острым как бритва скимитаром по плечу или по ногам, и с этим ничего не поделать. Ничего. Этот противник ему не по силам. У каждого воина есть свой предел.

Асамар оказался даже ещё быстрее. Брошенное заклятие встретило Марка, как раскрывшаяся паутина, пронизав каждую мышцу, каждый орган парализующей болью. Марк рухнул у стены, даже не ощутив удара от падения. Меч жалобно отлетел. Тело пронзила такая боль, что Марк скрючился, сжимая до хруста зубы, моля каждой клеточкой, чтобы это прекратилось…

…И боль действительно прошла. Однако вместо неё навалилось полное оцепенение. По всему телу. Он не мог и рукой пошевелить. Он сделал одну попытку сдвинуться с места, вторую, но все они отзывались лишь слабым сигналом тела о бессилии.

«Я не мог, не имел права поддаться слабости!» – пришла с опозданием мысль. Боль как раз-то и не давала заклятию парализовать его. Ему секунду-то перетерпеть, превозмочь, и действие заклятия было бы преодолено! Он поддался. Ну почему, почему это доходит только сейчас, а не чуть-чуть раньше?!

– Так будет лучше. Полежи пока здесь, вояка, – даже не глянув на Марка, Асамар направился следом за своими исторгами. – Если надумаешь сразиться всерьёз, ты знаешь, что делать. Прими решение и направляйся к тронному залу. Учти, что я не намерен здесь задерживаться надолго.

Марк слышал его как будто не своими ушами, а откуда-то со стороны. Мысленно он витал где-то наверху, оставив своё парализованное тело в жертву той судьбе, которую уготовила ему безжалостная сила, стоящая за этим безумным злым гением.

Глава седьмая Сгорающие мгновения

(Амархтон, Западные врата)

Воздух над Западными вратами рассёк тяжёлый нарастающий свист.

– Тревога!

И мгновенно тёмная амархтонская ночь ожила. Только что дремавшие у городской стены воины вскакивали и, схватив своё копьё или лук, бросались по каменным ступеням на стены крепости. Бежали десятники, подгоняя бойцов криками «Живей!», «Бегом-бегом!», «Не отставать!». Тормошить никого не пришлось – проснулись даже самые беспробудные храпуны. Каждый, кто минуту назад видел во снах родные края, кто дремал у костра или приглушённо судачил с собратом, не в силах заснуть – все бежали сейчас с раскрытыми ртами, глотая тяжёлый пропитанный пылью и гарью воздух.

– Тревога! Тревога! Все на стены!

Сомнений не было. Враг пошёл на штурм. Если до сего момента даймоны развлекались, отправляя изредка из катапульты за стены крепости каменное ядро, огненную корзину или отрубленную человеческую голову, то сейчас разом заговорили все метательные орудия армии Хадамарта. Не смыкавший глаз принц Этеокл сразу же определил, что даймоны прекрасно осведомлены куда и как бить. Тяжёлые бронзовые ядра летели низко, ударяясь в каменную стену и падая вниз вместе с выкрошившимися осколками. Этеокл не сомневался, что толстые стены выдержат, но ощущение от дрожащей под ногами опоры было угнетающим. Каменные ядра летели выше и, перелетая через стену, падали на городскую площадь, где стояли орудия защитников, тележки с боеприпасами и шатры. Горящие корзины, чертя в ночном воздухе чёрный дымовой след, падали на паласы и складские помещения, где было чему гореть.

– Сигнальщики по местам! Готовь ответный залп! – прокричал Этеокл.

Бить навесом вслепую бессмысленно, но ещё задолго до этого дня Этеокл со стариком Рафаром изобрели нехитрую систему наводки. Для каждой катапульты предназначался свой сигнальщик на крепостной стене, откуда передавал факелом направление и угол стрельбы.

– Натягивай, натягивай, ещё натягивай, – шептал Рафар, лично командовавший метательным орудием.

– Лекаря сюда! Уноси раненых!

Первыми жертвами стали замешкавшиеся на площади воины. Ядра неприятеля, падая на брусчатку, раскалывались, осыпая людей каменными осколками, иные – катились дальше, переламывая ноги или убивая насмерть. Один из камней с оглушительным треском угодил в центральную катапульту – ошмётки дерева и железа полетели в разные стороны. Бронзовое ядро попало в зубец крепостной стены, сметя его начисто вместе с тем, кто за ним прятался.

– Пли!

Разжались натянутые тросы, выбрасывая в ночь круглые ядра. Стрелявшие не могли видеть, какая судьба постигла их заряды, но те, кто стоял на стенах, услышали треск, а затем и рёв даймонов в стане врага.

– Так их! Дави! – с ликование встретили эти звуки воины на стенах.

Перестрелка продолжалась, вызывая ликующие возгласы то с одной, то с другой стороны. Уступая хадамартским орудиям в числе и мощности, катапульты Рафара били точнее и чаще. Осыпая город ядрами и зажигательными смесями, властители тьмы так и не сумели обеспечить своим орудиям нужную точность, но с таким их количеством это было и не особо нужно.

…Этеокла и Дексиола, стоявших на крепостной стене у привратной башни, осыпало каменной крошкой – ядро ударило всего в десяти шагах от них, расколов ещё один зубец.

– Кажется, нам лучше разойтись, – заметил глава лучников. – Если нас обоих накроют, на ком останется крепость?

– На Главке, ясное дело, – ответил принц. – Как по мне, так лучше уж вот так рисковать, чем не докричаться до тебя в нужный момент.

Над головами военачальников с угрожающим свистом пронеслось ещё одно ядро, с грохотом разлетевшись где-то на площади.

– По-моему, они нас заприметили. Сейчас усилят обстрел, – забеспокоился Дексиол.

– Нет, – ответил Этеокл, вглядываясь в стан врага, где виднелись в свете костров толпы нерейцев. – Сейчас прекратят стрельбу и выдвинут штурмовые бригады. Вперёд пошлют, конечно же, людей.

Принц оказался почти прав. Утробный рёв рогов подхватили яростные крики варваров Тёмной долины, ринувшихся на приступ. Ошибся Этеокл только в одном: враг не прекратил стрельбу!

…Отскочившее от стены ядро хадамартской катапульты угодило в толпу осаждающих варваров – рухнуло сразу несколько нерейцев, вопя от боли. Остальных охватил гнев. Но не на своих союзников-даймонов.

– Смерть Сильвире! Смерть захватчикам! Проклятие на весь твой род, рыжая атаманша!

Этеокл молча внимал этим возгласам. Всего полгода назад он бы списал эту волну ярости на одурманивающие чары врага – с одержимыми толпами ему доводилось сталкиваться в Амархтонской битве. Но сейчас он со всей ясностью понимал, что дело тут совсем не в чарах.

Несколько тысяч нерейцев, идущих на безнадёжный штурм, вовсе не были околдованы. Их вели в бой две извечные человеческие стихии войны: страх и ненависть. Страх перед новой властью красных жрецов, витающий над Нереей, вырвал их из родных домов и погнал на верную смерть. И сила этого страха столь велика, что ни один нереец не побежит назад. Он будет рваться вперёд, упиваясь ненавистью к врагу и заглушая ею страх перед своими новыми правителями. Образ Сильвиры-врага стал для народов Тёмной долины злым божеством, обрекающим их на вымирание. Причина этой ненависти таилась не только в их поражении у Драконовых скал или в уничтожении воинами Сильвиры красных драконов, которых нерейцы почитали как богов. Ураган и град, неурожай и мор, падёж скота и налёт саранчи, межусобная резня и вражда с горными племенами – всё это в разумении нерейцев было злобными кознями Сильвиры. И эта яростная убеждённость наполняла сейчас каждого из них, и каждый готов был отдать жизнь во имя мести проклятой владычице юга.

«Они не отступят, а их племена не простят нам их смертей», – с мучительной тоской думал Этеокл, глядя на беснующиеся толпы, неумело ставящие лестницы к стене и гибнущие от давки и даймонских ядер. С тех недавних пор как Сильвира вместо того, чтобы отдать принца под суд, доверила ему командование важнейшей крепостью, он изменился. Перестал мыслить только лишь как военный стратег. И сейчас, глядя на эти орды, он понимал, что вражду между народами не остановить. Даже если силам юга удастся победить в этой войне, вражда с народами Нереи будет продолжаться. Слишком сильный образ врага создал в умах нерейцев Хадамарт.

«Это мы проморгали, проморгали, – подумал принц. – И уже не чары Падшего, а личная ненависть будет превращать мирных нерейских скотоводов и пахарей в жестоких изуверов с пустыми глазами».

– Приказ королевы придётся нарушить, – проговорил Дексиол. – Мы не можем проявлять великодушие к варварам ценой жизни наших бойцов.

– Это не просто великодушие. Это наша стратегия, – беспристрастно ответил Этеокл. – Приготовились! Выливай!

Десятки пар рук ухватили поднесённые заранее чаны, один за другим выливая их на головы ползущим по лестницам варварам.

– Подавай, подавай, подавай, – понеслись сразу же команды.

Вряд ли история войн Каллирои знала другую битву, когда на головы штурмующим лили не кипящую смолу, масло и кипяток, а чуть тёплый, густой и вязкий, но абсолютно безвредный клейстер. Приготовленный в огромных количествах специально для этого боя, теперь он лился потоками на обуянных яростью нерейцев, заливая лица, мгновенно схватывая доспехи из шкур, стесняя движения. Руки соскальзывали с лесенок, варвары съезжали вниз, сбивая собратьев, вскакивали, снова кидаясь на стены, но это приводило только к большему беспорядку.

Штурм крепостей всегда требует больше дисциплины, чем их оборона. Разнородная и к тому же безумная орда нерейцев, зажатая между страхом и злобой, оказалась совершенно непригодной для штурма. Измазанные клейстером варвары бесились, разламывая или сваливая набок лесенки без всякого вмешательства защитников крепости. Под стенами ревели, барахтаясь в клейкой грязи уже толпы варваров, вознося самые лютые ругательства и проклятия. Иные упорно продолжали лезть, подходили новые толпы, но лесенок было не так много, и все они были покрыты стекающей тёплой жижей.

Южан охватило воодушевление при виде захлебнувшейся атаки неприятеля, однако никто не испустил ликующего возгласа – слишком устрашающей была ярость нерейцев, слишком жуткая мощь ощущалась за ними.

Этеокл первым почувствовал приближение со стороны врага страшной силы, и его охватил трепет. На крепость надвигалась такая волна, что принцу стало не по себе от тягостного чувства ответственности за тысячи воинов, которых он вынужден удерживать здесь и пить вместе с ними эту мучительную чашу скорби.

В это время в стане врага вспыхнуло множество огней – багровое пламя взметнулось ввысь сотнями столбов, окатив стены крепости ужасающей магической мощью. Этеокл почувствовал, что, находясь на грани, отделяющей здешний мир от мира преисподней, он утрачивает ясность рассудка…

Среди костров стояли фигуры в красных одеждах с кривыми посохами. Жрецы крови. Много жрецов. Ходили слухи, что в Нерее осталось очень мало настоящих красных жрецов – не больше шести-семи десятков. Если так, то все они были здесь. Явились на решающий бой, принеся сквозь века неугасимую жажду возмездия.

И, вбирая гнев, злобу и ярость беснующихся варваров, они готовили колоссальное заклятие.

– Жрецы… Дексиол, их надо накрыть! Немедленно! – произнёс Этеокл, пытаясь сохранить твёрдость духа.

– Не добьют стрелы… – послышался приглушённый ответ.

– Катапультами…

– Поздно. Не успеть…

Глава лучников смотрел вверх. Этеокл проследил за его поражённым взглядом и…

Над крепостной стеной нависало огромное густое облако, сочившееся кровью, как только что вырванное из живого тела сердце – гибель, помрачающая рассудок. В нём, словно в бредовом видении, плавали облики жутких лиц. Этеоклу почудилось, что весь город окружён сонмищем бессмертных призраков, явившихся за своей законной добычей.

– Слишком поздно. Мы сделали всё, что могли. Прости нас, Всевышний. Мы не можем воевать с этим… –зашептал Дексиол.

Этеокл же, собрав всю силу духа и вложив её в свой командный голос, закричал так, что крик его прокатился над всей встревоженной площадью.

– В укрытия!!!

А через мгновение зловещее облако грянуло кроваво-огненным ливнем, обрушивая огромные капли на крепостную стену и уничтожая на ней всё живое.

***

Ночной город наполнился сонмом звуков. Как по команде в разных концах Амархтона забили тревогу. Ударил боевой колокол на сторожевой башне форта Первой когорты Мегория, поднимая заспанных воинов, откликнулись утробными звуками боевые рожки на заставах, у храмов и домов городских управителей.

– Тревога! Тревога! – раздавались в Тёмном городе крики караульных.

– Тревога! Тревога! Тревога! – голосили дозорные Сумеречного города.

Но в Аргосе их не слышали. Дворец был окутан шумом перепончатых крыльев, свистом летящих змеев и треском вспыхивающих пожаров. Крики дозорных, несущих свой пост на крышах, парапетах и угловых башнях, утопали в этом хаосе. Лучники и арбалетчики беспорядочно метались, спасаясь от сгустков пламени, рассекающих ночь. Пламя таких сгустков уничтожало всё, поедая деревянные навесы, баллисты, за которые так и не успели схватиться дозорные, а те, что успели, сгорели вместе с ними.

Обитателей Аргоса охватили ужас и паника. Крылатые твари, выныривающие из клокочущих туч, ударяющие огненным потоком смерти и исчезающие вновь – это было слишком для простых воинов. Даже очень слишком. И многие падали ниц в суеверном ужасе, решив, что настал день Великого Суда.

…Весь тайный совет во главе с королевой высыпал в коридор. Двое телохранителей стояли с обнажёнными клинками, но бежала к ним одна лишь светловолосая ученица Школы рыцарей.

– Драконы! – закричала она. – Драконы высаживают исторгов с воздуха! Сам Асамар с ними!

Известие оказалось столь нелепым, что даже королева застыла, подозрительно глядя на растрёпанную воительницу.

– Дожили… да что же это… да неужели они и впрямь рассчитывают захватить Аргос с воздуха? – изумился Тибиус.

– Где Филгор? – спросила королева.

– Защищает выход из Башни… и Маркос там. Я возвращаюсь к ним! – отрывисто проговорила Лейна.

Опираясь на резную стариковскую палочку, Калиган быстрыми шагами подошёл к девушке и крепко сжал её запястье.

– Если там Асамар, то Маркосу ты только навредишь… Сильвира, надо уходить из Аргоса. Они пришли за твоей головой.

Королева прислушивалась к лязганью оружия, доносившемуся из коридора, откуда прибежала Лейна. Где-то наверху раздавались дикие крики и визг.

– Прежде всего надо понять что происходит, – Сильвира обернулась к своим рыцарям-телохранителям. – Ларес, Эйен, где остальные охранители? Где начальник стражи Гермий? Где, наконец, все?!

Из дальнего коридора, откуда доносился лязг мечей, раздался чей-то предсмертный вскрик, мелькнули красно-коричневые одежды королевского стражника. Затем всё смолкло. Послышалась тяжёлая нарастающая поступь, от которой повеяло умерщвляющей пустотой.

– Исторги! – закричала Лейна, пытаясь вырваться.

Не отпуская её руку, Калиган решительно зашагал прочь.

– Скорее! Нам не справиться с Асамаром. Надо уходить, пока не поздно…

Королева ринулась следом. Мойрана, Пелей, Тибиус, Теламон и архиепископ Велир поспешили за ней.

– Почему уходить, Калиган? – на ходу спросила королева. – Сколько бы даймонов не высадил Асамар, в казармах Аргоса три тысячи воинов.

– Вот именно, именно, что в казармах, – бубнил себе под нос следопыт, словно разговаривал сам с собой. Он энергично опирался на свою палочку и держал за руку Лейну, как непослушную ученицу, которая может пострадать из-за своей несмышлёности. – А казармы-то у нас где? На первом ярусе. А мы на втором. И это усложняет тактику обороны. Очень усложняет.

В этом приглушённом бубнящем голосе королева ощутила новую угрозу. В самом деле, ведь все войска размещены на нижнем ярусе! Так было заведено уже давно: казармы, приёмные вельмож, комнаты придворных, военачальников, управляющих, дворцовый храм, приёмный зал для торжеств – всё это располагалось на первом ярусе Аргоса. На втором размещались палаты королевы, комнаты старших советников, Криптия, личная охрана владычицы и тронный зал. Третий же ярус с недавних пор был отдан под палаты короля Дарвуса. Там же располагались комнаты для гостей и важных пленников. Каждый ярус разделялся на северное и южное крыло, и связывали эту конструкцию четыре центральные башни. И только в них были лестницы, ведущие вверх и вниз.