Текст книги "Были два друга"

Автор книги: Павел Иншаков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 25 страниц)

    – Опять дед-мороз со своей Снегурочкой побывали у нас, – говорила Вера, бросая на Дашу взгляды.

    Валя подскакивала к Даше, обнимала ее и верещала, захлебываясь смехом:

    – Хорошая у нас Снегурочка. Но ты, Даша, все-таки не пускай ее в нашу комнату, а то нам с Верой совестно. Ой, какие же мы неорганизованные! Не будешь пускать Снегурочку?

    – Не буду, – с улыбкой отвечала Даша.

    Так продолжалось несколько раз, пока подружки не приучили себя не оставлять на утро платьев на спинках кроватей, а на полу чулок.

    Как– то Лидия заболела. Даша сутками не отходила от ее постели, поила лекарствами, кормила манной кашей, бегала в аптеку. Девушки спят, а она, притушив розовой бумагой свет лампочки, сидит у Лидиного изголовья. Даша по себе знала, что больной человек мнителен и боязлив, его пугает одиночество. Если рядом с собой он видит здорового человека, который в любую минуту протянет ему руку помощи, он легче переносит недуг.

    На третий день Лидия почувствовала себя лучше.

    – Даша, ты бы отдохнула, – сказала она.

    – Я не устала. Может, тебе чаю согреть? – спросила Даша.

    Лида утвердительно кивнула головой. Выпив чаю, она вдруг опросила у Даши:

    – Он знает, что у тебя будет ребенок?

    Даша опустила голову, глаза ее сразу стали печальными и задумчивыми.

    – Ты ему написала?

    – Нет, не писала.

    – Почему?

    – Стыдно. Я боялась…

    – Ты ему все-таки напиши.

    Даша отрицательно покачала головой. Губы ее судорожно подрагивали.

    – Ты же говорила, что он был хорошим.

    – Да. Но после его письма… – У Даши на глазах заблестели слезы.

    В комнате тихо Тишину нарушает только размеренное тикание ходиков. За окнами ночь, стекла затянуты морозными узорами. Галя, сунув под щеку ладонь, слегка посапывает. В розовом полумраке лицо ее кажется еще румянее. Чижик спит на спине, заломив руки за голову. У нее милое, почти детское лицо, рот полуоткрыт. У Веры одеяло сползло на пол, она свернулась калачиком. Даша подошла к ней, осторожно укрыла ее, снова подсела к Лиде.

    – Мне иногда страшно, – призналась Даша. – Проснусь в полночь и не могу заснуть. В голову лезут разные мысли. Видно, я такая трусиха.

    – Нет, Дашенька, ты не трусиха. Ты даже смелая. Но, я сказала бы, несовременная, – заметила Лидия.

    – Почему? – удивилась Даша.

    – Не ищи счастья в замужестве. Это блеф. Я давно присматриваюсь к замужним женщинам, и мне кажется, что все они, каждая по-своему, очень несчастны. Они только делают вид, что довольны своей судьбой. – Лидия помолчала, о чем-то думая. – Прости, что я с тобой откровенна. С другими я не такая. Разве можно говорить с Галиной и Валей?… Они не поймут меня, наклеют всяких ярлыков. Это глупые телочки, мечтающие стать коровами. Ты не похожа на них.

    – Лида, зачем ты так о них? Они – хорошие, – сказала Даша

    – Я это без всякой злобы. Девушки они хорошие, но очень ограниченные. Я с тобой откровенна потому, что ты умная. Знаю, все вы осуждаете меня. Но я не сержусь на вас. Каждый вправе устраивать свою жизнь так, как ему этого хочется. У меня знакомый был… ученый. Он был намного старше меня. И я не жалею, что была его любовницей. Он любил меня…

    – А ты?

    – Я не задумывалась об этом. В семейной жизни он был несчастлив. Жену свою он не любил, даже презирал, а жил с нею по обязанности, ради детей, семьи. И я охотно принимала его ласки. Иногда мне казалось, что я любила его.

    – Ну, а этого, конструктора, ты любишь? – спросила Даша.

    – Не знаю. Наверное. Во всяком случае, он мне нравится. Он хороший, – тихо ответила Лидия.

    – Какой же он хороший, если изменяет своей жене? У него же дети, Лида, ведь это плохо жить с человеком, у которого жена, дети…

    – Знаю, это многие осуждают с точки зрения официальной морали. Но я стою выше предрассудков. Не люблю ходячую добродетель. Я же не размениваюсь на мелочи, верна ему. Мы оба счастливы. И я вольна, как птица.

    – А не кажется ли тебе, что ты обворовываешь чужую семью? – сурово спросила Даша.

    – Но если он не любит свою жену? Не меня, так другую найдет, – ответила Лидия без малейшего признака смущения – Ах, Дашенька, ты еще ребенок! Нас любят, пока мы молоды и красивы. Семья, заботы, черная работа у плиты ужасно старят женщину. Мужья начинают поглядывать на более молодых. А с женами живут по обязанности. Нет, Даша, брак и семья – это тяжелые цепи.

    – Значит, ты против брака?

    – Я не против брака, я против цепей. В современных браках много устаревшего, много предрассудков.

    – А каким же ты мыслишь новый брак?

    – Не знаю Я против рабства. Брак должен быть таким, чтобы он не убивал личность, чтобы всем было хорошо, – ответила Лидия

    – Ты любила своего мужа?

    – Любила. Мне казалось, что лучше его нет человека во всем мире. А потом присмотрелась и ужаснулась – кого я полюбила, с кем связала жизнь…

    Лидия скривила лицо, даже вздрогнула от неприятных воспоминаний

    – Он был пьяница или развратник?

    – Нет, он не был ни тем, ни другим. Для мещаночек – он идеал. Он не разрешал мне работать, не хотел, чтобы я училась. Он хотел, чтобы я была его примерной женой, домохозяйкой, стряпухой… А мне все это ужасно противно Я возненавидела мужа и ушла от него.

    – И не жалеешь?

    – О чем жалеть? Что он не сделал из меня рабыню?

СЫН

    У Даши родился сын. Появилось на свет существо, ради которого она приняла столько мук, пережила столько сомнений и тревог. И странно, это крохотное существо будто перевернуло всю ее жизнь, изменило ход мыслей. Теперь Даша не спрашивала себя, для чего она живет. С рождением сына она словно сама заново родилась на свет, почувствовала вдруг, что жизнь, несмотря на все ее превратности и огорчения, хороша, и люди вовсе не злы, какими они порой казались ей, когда она жила у мачехи.

    Няня каждый день клала на ее тумбочку кулечки с конфетами, пирожные, яблоки. Даша знала, от кого эти гостинцы. На тумбочке появлялись цветы, игрушки, открытки с шуточками и добрыми пожеланиями.

    Как– то няня сказала ей:

    – У тебя, милая, наверное, родственников полон город.

    – У меня их как раз и нет, – ответила Даша.

    – А целый день трещат по телефону. Лицо Даши озарялось улыбкой.

    Сын был крепышом. Когда Даша первый раз взяла его на руки, у нее радостно забилось сердце. Долго она всматривалась в розовое крохотное личико. Глаза, крутой лоб, чуть оттопыренные уши – весь в отца. И ей вдруг стало нестерпимо стыдно за то, что одно время она намеревалась убить в себе это дорогое сердцу существо. Вот бы увидел Николай сына! Может, написать ему? Соблазн поделиться с ним своей радостью был большой, но каждый раз вспоминалось его письмо, и желание написать Николаю пропадало.

    В солнечный воскресный день Дашу выписали из роддома. Она взяла узелок с вещами, приняла от няни сына, завернутого в одеяльце. Застенчиво и неуверенно она шла по коридору, держа малютку, как бесценное сокровище, боясь оступиться. Сын! Это ее сын!

    Из вестибюля шумной веселой стайкой выпорхнули подружки и помчались ей навстречу. Впереди всех летела Валя. Лидии не было. За девушками степенно шла Александра Николаевна, неся что-то в руках. Девушки окружили ее, подняли такой шум, что няня вынуждена была прикрикнуть на них:

    – Тише вы! Не на танцульках находитесь. Вот попадете к нам, не очень-то посмеетесь.

    – А мы к вам не торопимся, – ответила Галя, беря на руки Дашиного сына.

    – Даша, дай мне подержать, – кричала Валя, стараясь оттолкнуть Галю.

    – Куда тебе! Уронишь.

    – Я только подержу немножко.

    Валя почти выхватила из рук Гали ребенка.

    – Ой, какой же он маленький!

    – А ты думала, парни взрослыми родятся? – улыбнулась Галя.

    – Девочки, ну, как, идет мне быть мамашей? – опросила Валя, обводя всех озорными глазами.

    – Подрасти малость надо. Ну, подержала и хватит. Дай-ка сюда.

    – Подумаешь, подрасти, – Валя обиженно надула губы. – Рада, что вымахала, как слониха.

    – Не ссорьтесь, девочки, – сказала Александра Николаевна.

    Валя неохотно передала ребенка Гале, бросилась к Даше, принялась целовать ее.

    – Молодчина, Даша. Я так и знала, что у тебя будет сын.

    Ребенок переходил из рук в руки, каждой хотелось подержать новорожденного. Дашу обнимали, целовали, совали в руки какие-то свертки. Она то и дело опасливо поглядывала, чтобы девушки не уронили ее сына.

    – Поздравляю, Дашенька! – сказала Александра Николаевна и вручила сверток. – Приданое. Это тебе от заводского комитета.

    – Спасибо.

    – Ну, а нянь у тебя хватит, – добавила Вера. До общежития девушки несли новорожденного поочередно.

    Первые дни они охотно возились с малышом, как с живой куклой. Галя как-то в шутку сказала:

    – Ну, девочки, будем стажироваться.

    И они «стажировались» пеленать и купать малыша, носить его на руках, играть с ним. Сообща подбирали ему имя, и были удивлены, когда Даша показала метрическое свидетельство, где черным по белому было написано Николай Николаевич Ракитин.

    – То, что Ракитин – хорошо. А вот Николай не лезет ни в какие ворота, – заявила Галя.

    Даша промолчала.

    – Значит, ты все еще любишь его? – спросила Валя.

    – Не знаю.

    – Дурочка ты, Даша. После всего этого надо ненавидеть и презирать, – проговорила Валя. Она сжала кулаки и потрясла ими перед собой. – Ух, как бы презирала!

    – Давайте напишем в «Комсомольскую правду» о таком отце, – предложила Галя.

    – Ты что?! – испугалась Даша. – Если вы хоть немножко уважаете меня…

    Одна только Лидия равнодушно встретила нового жильца комнаты. Крик ребенка вызывал у нее приступы нервозности, от запаха пеленок ее тошнило. Она ни разу не взяла малютку на руки. Если в ночное время он кричал, Лидия прятала голову под подушку, зажимала уши ладонями.

    – Ну успокой же его. С ума можно сойти, – ворчала она.

    Даша брала сына на руки и уходила в коридор. Она замечала, что и у других девушек постепенно остывал интерес к ребенку, хотя они пока еще не ворчали, как Лидия. Даша понимала, что малютка – не очень приятное соседство, особенно в общежитии, и подумывала найти отдельную комнату. Но рассчитывать на коммунальную квартиру было рано, а частные стоили дорого.

    Время шло. Даша как-то незаметно для всех поправилась, с лица сошли темные пятна, в походке появилось что-то новое – плавное, женственное. И все вдруг увидели, что Даша хороша собой. Особенно красивы у нее черные глаза, излучающие ласковый свет. На щеках при улыбке играли ямочки.

    – Девочки, я тоже хочу ребенка, – как-то полушутя, полусерьезно сказала Валя.

    Когда Даша ходила в положении и лицо ее было в пятнах, Валя не раз заявляла подругам, что у нее никогда не будет детей.

    – Я всегда завидую красивым, – с грустью заметила Валя

    – Не родись красивой, а родись счастливой, – сказала Вера

    – Красота – это и есть счастье Вы думаете, мне сладко жить с моими проклятыми веснушками? – Валя подошла к зеркалу, презрительно посмотрела на свое отражение – Ну что за нос. Фи! И волосы рыжие, и глаза кошачьи.

    – Тебя и такую любит Витька

    После отпуска Даша устроила сына в детские ясли, а сама пошла в механический цех на подсобные работы. Валя и Вер между делом учили ее работать на токарном автомате. Даша была ученицей понятливой. Вскоре ей присвоили разряд. Даша получила самостоятельную работу на автоматическом станке.

    Ей очень хотелось ходить с подругами на комсомольские собрания, выполнять хоть какое-нибудь общественное поручение, во Дворце культуры участвовать в хоровом или драматическом кружке, вечером потанцевать. Но сын связывал ей руки.

    Три раза в день Даша бегала в детские ясли кормить его. С радостным волнением она брала на руки бутуза У нее сладко замирало сердце, когда малыш теплыми губами брал ее грудь, морщил носик, сопел, причмокивая.

    Всем была довольна Даша: и сыном, и работой, и подругами Ей хватало скромного заработка. Но в душе жила печаль. Как ни старалась Даша заставить себя не думать о Николае, сердце не хотело подчиняться рассудку. Она любила затаенной, безотчетной и безнадежной любовью. Иногда ночью прижмет к себе сына, наплачется вволю, а утром девушки спрашивают у нее:

    – Опять плакала?

    – Нет, что вы! Откуда вы взяли?

    – Глаза-то в карман не спрячешь. Эх, Дашенька, напрасно ты убиваешься. Непутевый он парень, если отвернулся от тебя, – говорила Галя.

    Однажды Даша заметила, что мальчик ведет себя как-то странно: не берет грудь, беспокойно ворочается в кроватке.

    – Не болен он? – тревожно опросила она у няни.

    – Вроде бы ничего. Он у тебя крепыш, – ответила няня.

    – Почему же грудь не берет?

    – Значит, не голоден. У нас каждый день врачи осматривают ребят.

    Остаток дня Даша не находила себе места. Стояла за станком, а перед глазами все время сын. Встревоженная предчувствием, она не заметила, как разладился станок, как из-под резцов пошли бракованные детали. Мастер дал ей нагоняй. После работы Даша быстро переоделась и стремглав помчалась в детские ясли.

    – Ну, что с Коленькой? – спросила она няню.

    – Вроде бы ничего, – ответила та.

    Даша подошла к кроватке. На этот раз Коленька даже не улыбнулся ей. Он потягивался, зевал, был вялым, полусонным. Приложила ладонь к его голове: она была горячая. Врачей уже не было, и Даша обратилась к медсестре. Измерили температуру.

    – Ничего страшного нет. Завтра утром мы проверим его, – сказала сестра.

    С вечера у мальчика начался жар, лицо порозовело, он беспокойно ворочался в постели, покряхтывал, разбросав полные ручонки.

    Ночью, когда девушки все спали, мальчик начал хныкать, затем кричать

    Первой проснулась Лидия.

    – Ну чего он орет? С ума можно сойти, – сердито проговорила она.

    – Болен он, – ответила Даша.

    – Понеси в консультацию.

    – Куда же я с ним ночью?

    Даша прижала малютку к груди. Он начал кричать еще громче.

    – Сил моих больше нет, – ворчала Лидия, капая в стакан валерианку.

    – Чего он разбуркался у тебя? – спросила спросонья Валя.

    – Ой, и крикун же, – недовольно отозвалась Вера.

    Стиснув зубы, Даша молча закутала ребенка в одеяло и вышла в коридор.

    – Ну, чего ты, мой маленький? Тебе больно? Что у тебя болит? Ну, скажи, мой хороший. Всем мы мешаем, все ворчат на нас, – приговаривала Даша, качая на руках сына.

    Но никакие ласковые слова не могли утешить больного малютку. Крик его становился истошным. Даша пришла в отчаяние. В полумраке коридора приоткрылась дверь, из нее высунулась голова пожилой женщины с растрепанными волосами и сердитым заспанным лицом.

    – Угомони его. Надоело! – злобно проскрипел голос.

    На дворе было холодно и сыро, до рассвета еще далеко. Забившись в угол, Даша присела на корточки, прижала к себе сына. Из разбитого окна тянуло промозглой сыростью. Даша была в ситцевом платье и в тапочках на босу ногу, холод пробирал до костей. А малютка кричал до хрипоты. Ей стало страшно. Надо немедленно в больницу. Вошла в комнату, накинула пальто и в тапочках, без платка выскочила на улицу.

    Ночь была темная, моросил холодный дождь. Не разбирая в темноте дороги, Даша почти бежала по направлению к центру города. В смятении она не догадалась позвонить на станцию скорой медицинской помощи с проходной завода. Пробежав четыре квартала, она вдруг спохватилась, что не знает, где находится больница. Остановилась. Спросить не у кого, улицы безлюдны. У нее промокли ноги. Дождь усиливался. Закутав в пальто больного ребенка, Даша стояла в нерешительности и молча плакала от своей беспомощности. Правы были мачеха и Лидия – ее мучения только начинаются Что же делать?

    Из-за поворота показался дежурный трамвай. Даша стала на рельсы, подняла руку. В ответ раздался предупреждающий звонок, трамвай, сверкая огнями, быстро надвигался на нее. «Не сойду с пути.»

    Вагон круто затормозил в двух шагах от нее. Выскочила вожатая.

    – Сумасшедшая! Тебе жить надоело? – кричала она.

    – У меня ребенок умирает. Скажите, где больница или скорая помощь? – с трудом выговорила Даша, все так же стоя посреди трамвайных путей.

    – До больницы, молодка, далече. А станция скорой помощи кварталов пять. Беги туда. Машины там стоят с красными крестами, – сказала вожатая.

    Забыв поблагодарить женщину, Даша помчалась дальше. «Только бы успеть!» – билась в голове напряженная мысль. Споткнувшись о что-то, Даша упала, ушибла колено и локоть, но ребенка не выронила из рук. Вскоре мокрая, задыхающаяся от усталости, она была на станции скорой помощи, откуда ее быстро доставили машиной в детскую больницу.

    – Что с ним? – спрашивала она тревожно врача

    – Воспаление легких. И в таком состоянии вы таскали его ночью по городу, под дождем! Эх, мамаша! – врач покачала головой.

    – Доктор, милый, спасите его, – плача упрашивала Даша.

    Три дня и три ночи над маленьким тельцем больного мудрили врачи. Температура держалась критическая. Даша ни на минуту не сомкнула глаз.

    При мысли, что она может потерять сына, ее каждый раз охватывал ужас. С этим крохотным существом, бесконечно родным и любимым, связана вся ее жизнь. Она только сейчас поняла, почувствовала, что значит для нее сын. Не станет его – для нее навсегда померкнет солнце. Малютка хрипел, судорожно хватая ртом воздух. Жизнь слабой искоркой тлела в нем

    Только на пятые сутки малышу стало лучше. Кризис миновал. Даша облегченно вздохнула и первый раз за все эти дни прикорнула на час. В томительные часы, в мучительном страхе за жизнь сына Даша пришла к окончательному решению – учиться на врача.

СКАНДАЛ

    Через несколько дней после того, как Даша с сыном вернулась из больницы, между Галиной и Лидией произошел скандал. Начался он с пустяков. Галина сказала во всеуслышание, что Сашка торопит ее с женитьбой, настаивает Первого мая сыграть свадьбу. К этому времени завком обещает ему квартиру.

    – И ты на свадьбе при всех будешь целоваться с Сашкой? – опросила Валя.

    – Кому что, а Чижику поцелуи и во сне снятся, – ответила Галя.

    – Меня еще ни один парень не целовал, – призналась Валя. – Это, наверное, потому, что я рыжая.

    – Давай я тебя поцелую, – сказала Галя.

    – Девочки, а что, если я свои волосы покрашу? – спросила Валя.

    – Вот только попробуй. Я тебе тогда их вырву, – заявила Вера.

    – Эх, почему я родилась не мальчишкой! – вздохнула Валя.

    Лидия лежала на кровати с книгой в руках. Оторвав глаза от страницы, она как бы между прочим сказала:

    – Жаль мне тебя, Галина.

    Галя повернулась к ней, уперла кулаки в бока и с вызовом в голосе спросила:

    – Интересно, почему такая жалость?

    Между ними давно были натянутые отношения. Галя не любила Лидию, высмеивала ее, осуждала за связь с женатым человеком.

    – Рано ты замуж собираешься. Или тебе свобода надоела? Наплодишь Сашке дюжину детишек, потолстеешь, потупеешь, – ответила Лидия.

    Галя кольнула ее неприязненным взглядом.

    – Вот ты о чем беспокоишься! А что ж прикажешь, найти себе женатого с толстым карманом и стать его любовницей?

    Валя прыснула было смехом, но Вера погрозила ей пальцем. Даша посмотрела на Галину, потом на Лидию, предчувствуя скандал.

    – А по-моему, чем в такие годы надевать ярмо замужества, лучше уж стать любовницей, – сказала Лидия, уязвленная прямотой Галины.

    – Бессовестная ты, Лидка. Кому говорить, а тебе бы молчать, – отчеканила Галя.

    У Лидии зарделось лицо, глаза сощурились, как от яркого дневного света, рот скривился в злой усмешке Она поднялась, села на кровати, ища ногами на полу туфли.

    – А почему мне молчать? Или я гулящая девка?– спросила она.

    – Хуже! Гулящая девка не вымогает дорогих подарков, не разбивает чужие семьи. А ты – ничем не брезгуешь. Таким в базарный день грош цена. Порядочный парень смотреть на такую не захочет, – сказала Галя, все ожесточаясь.

    – Девочки, не надо ссориться, – попросила Даша, став с ребенком на руках между Галиной и Лидией.

    – Что-то твои порядочные парни больше засматриваются на нас, грешниц, чем на дев непорочных, – со злой улыбкой проговорила Лидия.

    – Если какие и засматриваются, то как на товар ширпотреба. Уважающий себя парень рядом с такой не сядет, – отрезала Галина.

    – Например, твой Сашка, да? – глухо опросила Лидия.

    – Да хотя бы и Сашка.

    – Лидка, не надо, – вмешалась Валя.

    – Девочки, ну зачем вы затеяли это? – упрашивала Даша.

    – А чего она бахвалится. И чем бахвалится? Семьи разбивает, чужих мужей обчищает. За это судить надо.

    Галина повернулась и вышла из комнаты, хлопнув дверью.

    Вскоре Валя и Вера ушли в школу. Лидия снова легла на кровать, уткнувшись в книгу. Даша смотрела на ее взволнованное Лицо, на подрагивающие губы и понимала, что Лидии сейчас не до чтения. Подошла к ней.

    – Лида, ну к чему эта ссора?

    – А ты не вмешивайся, – сердита ответила Лидия.

    – Я не вмешиваюсь. Мы так хорошо жили…

    – Я не прощу ей. Кто давал ей право оскорблять? Почему она меня оскорбила?

    На другой день она пришла в литейный цех брать пробу металла, подошла, улыбаясь, к Сашке. Он задорно подмигнул ей и сказал:

    – Эх, хороша Маша, да не наша!

    – Надо сделать так, чтобы она была вашей, – смеясь ответила Лидия.

    Парень растерялся, не ожидая такого ответа.

    – Это я так… – пробасил он. – Ни к чему мне. У меня вон своя. Королева! – Сашка простодушно указал глазами на кабинку мостового крана, стоявшего от него метрах в десяти.

    – Слухи ходят, что ты жениться собираешься? Сашка улыбнулся.

    – Есть такая думка.

    – Не пожалеешь?

    – А чего мне жалеть?

    – Молодость свою надо жалеть. Свободу. Ты ведь молодой еще. Наверное, и девок не целовал, кроме своей Галины? – Лидия засмеялась.

    – Я девок перецеловал, дай бог каждому, – явно смутившись, ответил Сашка, присматриваясь к лицу лаборантки.

    – Врешь ты, Сашок, нескладно.

    – Не вру!

    У парня порозовело лицо, как у мальчишки, уличенного во лжи.

    Галя, покусывая губу, наблюдала за ними из кабины крана. У нее все кипело внутри. Отвезла готовую форму к сушильной печи, снова посмотрела в сторону вагранки. Лидия все стояла с Сашкой. Галя отвернулась, чтобы не видеть их. Мельком заметила, как Сашка взял Лидию за руку, как та небрежно шлепнула его ладонью. Они стояли и разговаривали до тех пор, пока начальник цеха не позвал Сашку. Уходя из цеха, Лидия бросила на Галину торжествующий взгляд.

    Вечером после работы Сашка догнал Галю возле проходной, взял ее за руку.

    – Пойдем сегодня в кино? – сказал он.

    – Иди со своей Лидкой, – сердито ответила Галя и резко отвернулась.

    – Ты чего это, Галя? – опешил Сашка.

    – У Лидки своей спроси. Нашел с кем зубы скалить!

    – Ну, не сердись!

    Сейчас Галя была злая и неприступная, как расплавленный металл, того и гляди обожжет. Сашка обиделся.

    – А я что? Я ничего. Ну, поговорил. Ты что, командуешь? – спросил он, насупясь.

    – Подумаешь, женишок нашелся! – фыркнула Галя. – Нужен ты мне! – Повернулась и ушла.

    Сашка растерянно смотрел ей вслед. Вскоре к нему подошла Лидия в светлом, хорошо сшитом платье, веселая, благоухающая духами.

    – Ты чего, Сашок, стоишь здесь? Галю поджидаешь? – спросила она, как бы ради любопытства.

    – Больно нужна мне твоя Галина. Тебя жду, – хмуро ответил Сашка. Ему захотелось назло Гале поухаживать за этой нарядной, хорошенькой лаборанткой. Пусть поменьше фыркает Галина. Подумаешь, королева!

    – Меня ожидаешь?! – удивилась Лидия простодушию парня. – Зачем?

    – В кино хочу пригласить.

    Лидия игриво рассмеялась. Она выглядела значительно взрослее Сашки, хотя он был старше ее.

    – А билет купишь?

    – Спрашиваешь! Даже мороженым угощу, а то и шампанским, – солидно ответил Сашка, переминаясь с ноги на ногу.

    – О, ты, оказывается, настоящий мужчина! А если Галя узнает?

    – Что мне Галька!

    – Поссорились? – спросила Лидия, щуря глаза. Сашка промолчал.

    – Ну, если не боишься Галины, тогда пойдем с тобой в кино, – согласилась Лидия, взяла его под руку на виду у всех и направилась к проходной. Девушки и ребята смотрели на них, шептались.

    На следующий день Галине рассказали, что видели в кино Сашку с Лидией, что он угощал ее конфетами, ходил с нею под руку. Галя не находила места. Сашка за целый день не взглянул на нее, не улыбнулся ей, не помахал кепкой.

    «И чего он нашел в ней хорошего? – опрашивала она себя в отчаянии. – Так вот он какой – Сашка! А я-то, дура, собиралась за него замуж…»

    Но сердце ныло, в голову лезли мрачные мысли, от обиды и тоски хотелось плакать. Когда Лидия приходила в цех за очередной пробой, Галя не хотела смотреть на нее, хоть глаза невольно следили за каждым ее движением. Вот она снова стоит против Сашки, вот снова рукой касается его брезентовой куртки. Они о чем-то говорят, Сашка смеется. Лидия нет-нет да и бросит косой взгляд в сторону Галины. Сколько в этих взглядах злорадства и торжества! Ой, как же тяжело и противно видеть все это!

    «Неужели Сашка не понимает, что Лидка разыгрывает его, что он не нужен ей?» – рассуждала Галя.

    Оттого что Галя очень нервничала, механизмы крана работали рывками. Начальник цеха сделал ей уже не одно замечание. В обеденный перерыв она не пошла в столовую, сидела в тесной кабине и плакала от обиды и горя. Она чувствовала, что Лидия навсегда рассорила ее с Сашкой. И хуже всего то, что это случилось накануне свадьбы. Теперь не может быть примирения с Сашкой. Она ни за что не простит его.

    После обеденного перерыва Галя зацепила крюком крана за тросы готовой многотонной формы. Получился перекос. Формовщик снизу крикнул:

    – Майна!

    Галя машинально дернула рычаг. Опока стремительно ринулась вниз, раздался сильный удар, как от взрыва снаряда, взвихрилась черная пыль. Гале показалось, что форма, заключенная в массивную чугунную опоку, обрушилась на формовщика. Сердце зашлось от ужаса.

    – Ты что, бесова девка? Сдурела! Чуть не зашибла. Испортила мне форму, – кричал внизу формовщик, протирая глаза от пыли.

    Собрались рабочие цеха, прибежал начальник, мастер, сменный инженер. Форма была испорчена, пропал недельный труд рабочего. В механическом цехе, а потом в сборочном будет простой, рабочие недосчитаются заработка. И всему этому виной крановщица Галина Смирнова, комсорг цеха, передовик производства, чей портрет уже два года висит на Доске почета.

    Галю сердито отчитал начальник цеха, пригрозил удержать из зарплаты стоимость формы. На другой день ее портрет не висел на Доске почета. Многотиражка в статье покритиковала рассеянную крановщицу. Галя подала заявление об уходе с работы, не в силах смириться с тем, что очутилась в бракоделах. Она не могла видеть, как ее Сашка изо дня в день у вагранки на глазах у всех любезничал с Лидией Александра Николаевна с трудом уговорила ее порвать заявление.

    Даша видела, как мучительно переносила Галя свое горе. С работы приходила молчаливая, раздражительная. Все смотрели на нее с опаской, ей и слова не скажи, так и вспыхнет. С тревогой ожидали со дня на день, что Галина всю боль и горечь обрушит на голову своей соперницы. Лидия и сама, наверное, ожидала этого, редко заглядывала в общежитие, ночевала где-то у подруг. При встрече с нею Галя делала вид, будто ничего особенного не случилось, она словно не замечала ее. Нелегко ей давалось внешнее спокойствие.

    – Галька, ты хоть и комсорг цеха и староста комнаты, а дурочка, – как-то заметила Валя, собираясь в школу.

    – Молчи, Чижик. Не зли меня, – сердито ответила Галя.

    – Я бы ей обязательно отомстила. А ты терпишь, мучаешься. Надо выпроводить ее из общежития.

    – Слишком честь велика для Сашки, – отвечала Галя.

    Девушки ушли в школу. Галя и Даша остались одни в комнате.

    – Зачем ты мучаешь себя так? Я поговорю с Лидией, – сказала Даша. Ей хотелось облегчить страдания подруги, помирить ее с Сашкой. Ведь любят же друг друга.

    – Ты что, вздумала издеваться надо мной?! – озлобленно спросила Галя, устремив на Дашу холодные колючие глаза. – Не смей об этом и думать. Лидка открыла мне глаза на Сашку.

    – Неправда это. Он хороший. Вы просто повздорили из-за пустяков. Нельзя быть такими упрямыми. Ты ему доказываешь, а он тебе.

    – Ну и пусть. Сашка больше не существует для меня. Я вырвала его из сердца, – заявила Галя.

    – Это только слова. Ты любишь его и переживаешь.

    Галя закрыла ладонями лицо и заплакала, плечи ее часто и резко вздрагивали.

    На другой день вечером Даша поговорила с Лидией, когда они остались в комнате вдвоем.

    – Зачем ты делаешь это?

    – Что это? – спросила Лидия, рассматривая свои красивые ногти.

    – Галю изводишь. Ей тяжело.

    – Пусть не задирает нос.

    – Так можно человеку жизнь изуродовать. Они собирались пожениться.

    – Меня это не интересует, и ее Сашка мне вовсе не нужен. Я просто отомстила Галине. Вот и все.

    – Это очень жестоко.

    – А она не жестоко обошлась со мной? При всех называла такими словами… Разве такое прощают? – сухо проговорила Лидия.

    Ссора внесла в небольшой коллектив замешательство, нарушила привычную обстановку. Все чувствовали себя неловко, подавленно. Даже Валя присмирела, перестала шуметь и смеяться по всякому поводу и от этого выглядела какой-то неестественной.

    В субботу Лидия пришла в общежитие позже всех и сразу молча принялась укладывать чемоданы. Все наблюдали за нею. Галя демонстративно отвернулась, примеряя свое новое платье, сшитое к свадьбе. За все дни ссоры с Сашкой она впервые куда-то наряжалась. Даша с радостью подумала: «Не помирилась ли она с Сашкой?»

    В комнате долго стояло гнетущее молчание. Его нарушила Валя:

    – Никак уходить собралась? – спросила она у Лидии.

    – Да, девочки. Ухожу на частную квартиру, – тихо и грустно ответила Лидия, роясь в чемодане. Вытащила шелковый отрез на платье, потом красивую зеленую трикотажную жакетку, серое клетчатое платье, подошла к Даше.

    – Тебе нравится этот отрез. Бери его на память,– сказала она.

    Даша растерялась. Материал был великолепный – голубой, с нежным рисунком, видно, дорогой. Сшить из него модное платье – мечта каждой девушки. Дашу тронула непомерная щедрость Лидии.

    – Спасибо. Но я не возьму.

    – Бери, – настаивала Лидия.

    – Нет. Ни за что!

    Лидия передернула плечами, усмехнулась и, обиженная, отошла от нее.

    – А это, Чижик, тебе на память. Ты давно заглядывалась на эту жакетку. Бери, – сказала Лидия.