Текст книги "Дом горячих сердец (ЛП)"

Автор книги: Оливия Вильденштейн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 25 страниц)

Габриэль, наконец, поднимает свои серебристые глаза от куска состаренного козьего молока.

– И что ты мне предлагаешь, Лоркан?

– Мою защиту в обмен на секреты люсинской короны. Все секреты.

Габриэль закрывает глаза.

– Тебе не стоит вмешиваться в пророчество, Морргот, – голос Бронвен низко раздаётся над столом, точно удар хлыста. – Ты можешь рассердить Великий Котёл, и тогда тебя постигнет ещё более жестокая участь.

– Если бы мне было интересно твоё мнение по поводу того, как мне управлять своим королевством, я бы попросил тебя им поделиться.

Ответ Лора и тон его голоса заставляют Бронвен закрыть рот.

– Ну, хорошо.

Она встаёт из-за стола и без чьей-либо помощи – потому что на этот раз никто не предлагает её поддержать – направляется в сторону арки.

Я слежу за ней, пока её тело не поглощают тени. Я понимаю, что ей был дан дар, который она использует на благо людей Лора, но, будучи провидицей, она не имеет права проявлять неуважение к королю, особенно в присутствии других людей.

Я начинаю жевать губу, припоминая все те разы, когда я проявляла неуважение к Лоркану в присутствии его людей. Я тут же шепчу извинения по нашей мысленной связи.

И хотя он не отвечает мне словами, он берёт мою руку с колен и обхватывает её своей рукой.

– Так что, Габриэль? Ты будешь работать с нами или против нас?

– С вами, Лоркан Рибав, Король неба.

ГЛАВА 61

Лор решает продолжить разговор в более интимной обстановке – в своих покоях. И хотя он приглашает меня присоединиться к нему, я решаю провести время с Сибиллой и Фибусом. Я узнáю обо всех делах Лоркана потом, когда он прекратит выжимать мозг Габриэля, точно лимон.

Я морщу нос, представив эту картину.

– Ой, перестань, это не настолько отвратительно, – говорит Фибус, и я решаю, что он обращается к Сибилле, потому что я молчала уже пару минут, но, когда я вижу, что они оба смотрят в мою сторону, я понимаю, что они приняли мою гримасу за реакцию на одну из их многочисленных тем для разговора.

Мой мозг пребывает в таком хаосе из-за всего этого эмоционального напряжения, что мне не удается держать концентрацию. Мне не помогает и то, что я уже дважды проецировала себя в покои Лора, пугая себя ещё больше, чем его. После того, как он касается моего лица и шеи, чтобы успокоить мой участившийся пульс, и обещает рассказать обо всём позже, я возвращаюсь в своё тело и снова оказываюсь сидящей между Сибиллой и Фибусом у себя на кровати.

Кровать так сильно пахнет Лорканом, что моё тело начинает заново вспоминать прошлый вечер, если только оно не находится в покоях Лора.

– Простите, но что не настолько отвратительно? – спрашиваю я.

– Палец в заднице, – говорит Сиб.

Мои щёки так быстро вспыхивают, что мне хочется отодвинуться подальше от двух этих тел, сидящих по бокам от меня.

– Лично я не поклонница, – добавляет она, – но Маттиа нравится.

Я морщу нос.

– Мне необязательно об этом знать.

– Нет, обязательно, Капелька.

– И зачем мне знать о пристрастиях Маттиа, Фибс?

Он широко улыбается.

– Я имел в виду то, что тебе будет полезно узнать, как ласкать задницу мужчине.

Я пытаюсь протиснуться между ними, пока не начала потеть из-за того, как сильно я покраснела, но матрас такой мягкий, что я только проваливаюсь ещё глубже.

– Неужели мы тебя возбудили? – Фибус уже почти хихикает

– Нет, – отвечаю я, а моё лицо начинает дымиться. – Это кровать такая огромная. Зачем вы так близко ко мне придвинулись?

Фибус разворачивается на своём месте, как и Сибилла. Они оба обхватывают мой торс, и, вытянув руки, кладут их на талии друг друга, и вот мы уже переплетены между собой, точно страницы книги на моём прикроватном столике.

– А некоторым мужчинам нравится больше, чем один палец…

– Фибус, – шиплю я.

– Я просто пытаюсь научить вас тому, как найти путь к…

– …мужской заднице? – вставляет Сиб.

Он одаривает её кривоватой улыбкой.

– Я хотел сказать сердцу.

– Ну, конечно.

Сибилла издает неуверенный смешок, который тут же сменяется отчаянными рыданиями.

И хотя она сама предложила обсудить секс – чтобы не думать о своей сестре и Риккио, а также узнать обо всём, чем я решила поделиться касательно моих зарождающихся отношений с Лором – это не помогло ей избавиться от печали и переживаний, а только похоронило их под тонким слоем грязи.

– Боги, я скучала по нам, – хрипит она.

– Я ещё больше по нам скучала, – говорю я.

– А я больше всех по нам скучал, – Фибус одаривает меня взглядом. – Ведь это я был горным изгнанником.

Он без сомнения хочет казаться раздраженным, но его глаза так блестят, что в них отражается не гнев, а только любовь.

И хотя я едва могу пошевелиться, я сгибаю руки и обхватываю ими его предплечья.

– Давайте никогда больше не расставаться.

– Давайте! – говорят они в унисон.

Наши объятия становятся крепче, и, хотя я знаю, что жизнь всё равно вмешается в наши планы, потому что она всегда так поступает, я молюсь Котлу о том, чтобы наша дружба растянулась на долгие века.

Когда Сиб начинает тихонько плакать, я отпускаю руку Фибуса, разворачиваюсь, обхватываю её трясущееся тело обеими руками и прижимаю к себе, а затем Фибус прижимает к себе нас обеих. Мы, должно быть, засыпаем в объятиях друг друга, потому что следующее, что я вижу – это какое-то движение в воздухе, из-за которого мои веки приподнимаются.

Луна освещает тёмные очертания кожаных доспехов моей пары и заставляет его золотые глаза пылать. Он стоит рядом с моей кроватью и смотрит на нас с нежной улыбкой.

«Я не хотел тебя разбудить, птичка».

Мои друзья, должно быть, чувствуют его присутствие, потому что они оба начинают шевелиться, после чего Фибус переворачивается со стоном на спину, а Сиб начинает тереть свои опухшие глаза.

– О, боги, – она садится, – который сейчас час?

– Почти десять вечера, – отвечает Лор.

– Ох. Я самая ужасная девушка. Мне нельзя было оставлять Маттиа одного так надолго.

Она поворачивается ко мне, затем наклоняется и целует меня в щёку.

– Люблю тебя. Разбуди меня на завтрак в любое время, хорошо?

Она посылает Фибусу воздушный поцелуй, после чего спрыгивает с кровати и направляется к двери в своём помятом красном платье.

– Морргот, есть какие-нибудь новости от Киана?

– Боюсь, что пока нет. Как только я что-нибудь узнаю, я расскажу тебе.

– В любое время, – её голос дрожит от переживаний.

– В любое время, Сибилла.

Глубоко вздохнув, она бормочет:

– Спокойной ночи, Лор. И спасибо, что разрешил нам остаться.

И хотя Лоркан кивает, его глаза не смотрят в её сторону; они остаются на мне.

Фибус зачесывает назад свои волосы.

– Ну, мне тоже пора.

Он встаёт с кровати, забирает книгу с моего прикроватного столика, задерживается на секунду, переводя взгляд между Лором и мной и перекладывая книгу из руки в руку.

– Я собираюсь пойти в таверну.

Но он так и не уходит.

– Ты ведь остаешься, Морргот?

– Да. Если Фэллон позволит.

Я закатываю глаза. Как будто я могу его выгнать. Даже если он решил остаться только для того, чтобы побрюзжать насчёт фейри, лучше если он будет делать это здесь.

«Побрюзжать?»

Я улыбаюсь.

«Дай угадаю… настоящие короли не брюзжат?»

Его улыбка становится шире.

– Ну, ладно, детки. Веселитесь.

Фибус хлопает себя ладонью по губам.

– Не мог же я сказать это вслух? Мои искренние извинения.

– Ты прощён.

Пальцы Лора уже начали расстегивать доспехи.

– Но только, если ты немедленно выйдешь отсюда.

Фибус сбегает так быстро, что его контуры расплываются.

– Тебе обязательно пугать моих друзей, Лор? У тебя есть для этого враги.

– Мне надо поддерживать репутацию, mo khrà.

Я качаю головой, но мои губы растягиваются в улыбке. На которую он отвечает такой же улыбкой. Когда его одежды падают на пол, мой взгляд опускается вместе с уголками моих губ, потому что нельзя ухмыляться, глядя на произведение искусства. На него можно смотреть только в благоговении.

Лор выглядит так, словно высечен из скалы своего королевства, освещённой звездами – его серебристые шрамы – это следы от стамески; вены – залежи ценных минералов; волосы – клубы дыма в ночном небе; а глаза – золотые слитки. Даже его запах словно рождён горой и небом, которым повелевает Лор.

Он встаёт на колени в изножье кровати, его член покачивается между мускулистыми бёдрами и начинает растягиваться, пока он осматривает моё тело, покрытое одеждами.

– Святая Морриган, как же я по тебе скучал, – хрипло произносит он и проходится острым кончиком своего носа от пупка до впадинки между моими ключицами.

Он оставляет дорожку поцелуев на моей шее, и каждое нежное прикосновение его губ вырывает из меня тихие стоны, вибрирующие в темном воздухе.

Он приподнимает мой подбородок и добирается до моих раскрытых губ. Мои лёгкие начинают гореть из-за частых вздохов, а грудная клетка болит из-за того, с какой скоростью бьётся моё сердце. Когда он касается моих губ своими губами, я таю, превратившись в лужицу желания.

Я поднимаю руки и провожу ногтями по его обнаженной талии, наслаждаясь тем, как его кожа покрывается мурашками. Когда я дохожу до основания его крепкой спины, я не могу решить, куда мне двинуться дальше – на север или на юг. Я хочу касаться его везде и сразу. Я прижимаю ладони к его плоти, разделяя и властвуя. Одна рука устремляется вверх, а другая вниз. Его мышцы напрягаются под кончиками моих пальцев, и он издаёт стон прямо мне в рот, а движения его языка становятся глубже.

Упёршись на руку, он расстёгивает мои штаны, а затем запускает руку в моё нижнее белье. Когда он понимает, как сильно намокла ткань, он издаёт очередной, почти животный, стон.

Не отрываясь от моих губ, он вставляет один палец в мою жаркую промежность, а затем вынимает его.

«Больно?» – хрипло произносит он у меня в голове.

«Нет», – задыхаясь, говорю я.

Он погружает ещё один палец внутрь меня, и с моих губ срывается крик, который прерывает наш поцелуй. Он, наверное, понял, что это крик удовольствия, потому что, к моему абсолютному восторгу, он повторяет то же самое движение ещё несколько раз. Когда мои соки покрывают его пальцы, он проводит ими по моему волшебному бугорку.

«Открой глаза, mo khrà, чтобы я мог видеть, как твоё сердце бьётся для меня».

«Ты можешь видеть его через мои глаза?»

Каким-то образом мне удается задать ему этот вопрос, хотя мои мысли сделались такими же хаотичными, как реки Монтелюса.

«Твои зрачки расширяются, когда ты меня желаешь».

Я так сильно его желаю, что мои зрачки, вероятно, перекрыли белки моих глаз. Моя улыбка, а может быть окружность этих чёрных точек, заставляют его губы и глаза улыбнуться.

Его движения замедляются, и я начинаю протестовать.

«Лор, пожалуйста…»

Усмехнувшись, он целует меня в челюсть, снова погружает внутрь меня палец, а затем переносит влагу на мой набухший бугорок и начинает тереть его, пока оргазм не прокатывается по моей спине и не вырывает резкий вздох из моих лёгких. Этот оргазм такой сильный, что я как будто покидаю своё тело и переношусь в самые дальние уголки вселенной.

Когда он снова начинает меня ласкать, я почти останавливаю его запястье. Моя плоть такая чувствительная, что мне начинает казаться, что на его пальцах выросли когти, но затем он замедляется и моё притупленное желание возвращается с новой силой. Я сдавливаю пальцами его кожу, а он сдавливает меня в ответ своими пальцами, играя с моей чувствительной плотью с такой ловкостью, что меня снова переносит в то место, сделанное из сахара и солнечного света, где существуем только мы с Лором.

А затем этот мужчина целует меня в изгиб шеи, берётся за мои штаны и спускает их вниз. Я приподнимаюсь, чтобы ему не пришлось их разрывать. И когда он снимает их с меня, а вместе с ними и моё нижнее белье, он берёт свой длинный член в руку и проводит им по моим мокрым складкам.

Я издаю стон, когда его шелковая головка проходится между моих губ и переключает рубильник моего оргазма. Я снова кончаю. Я не знаю, кто из нас больше поражён этому. Лор моргает и смотрит на меня, а я пытаюсь определить местоположение своего сердца, которое как будто растаяло, потому что оно стучит сейчас везде.

Он врезается в меня своими губами.

«Мне необходимо войти в тебя, Behach Éan».

«Мне необходимо, чтобы ты вошёл в…»

Резко подавшись бёдрами вперёд, он полностью оказывается во мне – каждый его сантиметр, и, Святой Котёл, их у него очень и очень много.

А я просто лежу, ошеломлённая. И наполненная. По-настоящему наполненная.

– Разве ты был таким же большим вчера?

– Я почти уверен, что перестал расти несколько столетий назад.

– Ну, ладно…

Когда он не начинает двигаться, вероятно, опасаясь повредить мои внутренности, я спрашиваю:

– Ты решил притвориться мёртвым?

Сначала этот мужчина только моргает, но затем разражается смехом, этим прекрасным громыхающим смехом, который резонирует в каждом углу моей спальни и во всём моём теле. Когда он начинает двигать бёдрами, его член скользит туда-сюда так плавно, словно покрыт маслом.

«Я покрыт тобой».

Наши влажные тела скользят друг по другу, и мои щёки вспыхивают.

Балансируя на одной руке, он проводит другой рукой по моей груди, по затвердевшим соскам. Когда он доходит до подола моей рубашки, он закатывает её и обнажает груди, на которые он смотрит с такой нежностью. Я вижу, что ему не терпится припасть к ним, и ему требуется всё его самообладание, чтобы не взять их в рот.

«Когда-нибудь, птичка, я полакомлюсь этими прекрасными розовыми сосками».

Он продолжает методично двигать бёдрами – не быстро и не медленно – как мужчина, который никуда не торопится.

Он проходится пальцами по моей грудной клетке и продолжает двигаться. Когда он достигает моего набухшего бугорка, он проводит по нему пальцем, что заставляет меня сжаться вокруг него.

«Focá».

Он ещё раз проводит по мне пальцем, и ещё раз, и моя промежность начинает душить его член.

Он хрипло произносит вереницу нечленораздельных слов, и движения его бёдер и большого пальца ускоряются. Мои мышцы сжимаются, и я выкрикиваю его имя, а он издает рык. А затем он полностью выходит из меня, перемещается вниз по моему телу и заменяет свой твёрдый длинный член своим языком.

«Святая Морриган, мне так сильно хотелось поцеловать твои сладкие складочки на протяжении всего этого дня».

Он разводит мои бедра в стороны и начинает лизать меня, упиваясь моим вкусом.

Моя кровь становится такой горячей, что я почти чувствую, как мои вены начинают гореть, а лёгкие превращаются в бесполезные кучки пепла.

Он издаёт рык и продолжает поглощать всё то, что собралось у меня между ног. Моя промежность сжимается и снова наполняет его рот. Он лижет до тех пор, пока не впитывает в себя всё до последней капли, а затем он встает на колени, хватает меня за бёдра и переворачивает на живот.

Взяв подушку, он подкладывает её под меня, после чего берётся за мои бёдра и проводит своим членом между моими ягодицами. Надеюсь, что он не хочет вставить туда свой член. Мне всё равно, что говорят мои друзья. Я не готова к тому, чтобы меня проткнули, тем более что его член величиной с предплечье, а не с изящный пальчик.

У него вырывается глубокий и бархатистый смешок.

«Обещаю не проникать в эту дырочку сегодня ночью».

«И в любую другую ночь».

Я пытаюсь развернуть шею, чтобы лучше его видеть.

«Или день, если уж на то пошло».

«Обещаю, что буду растягивать твою попку только с твоего согласия, mo khrà».

В отличие от предыдущего раза, он медленно входит в мою промежность. Моё тело начинает гудеть, когда он продолжает входить в него неспешными толчками, потому что эта новая поза… просто божественна. Его большие пальцы надавливают на мою поясницу, и, Санто Калдроне, я вижу звёзды, и не из своего окна, а прямо у себя перед глазами.

«Лор», – произношу я сквозь стон, а звёзды продолжают проноситься у меня в голове.

«Кончи вместе со мной, Behach Éan».

Движения его бёдер становятся наказывающими, они всё врезаются и врезаются в эту чувствительную точку, пока мой желудок не сжимается точно кулак, а я не выкрикиваю имя Лора на всё его королевство.

«Наше королевство», – рычит Лор, тонкий слой пота блестит у него на лбу.

– Наше, – повторяет он, на этот раз вслух, и тембр его голоса кажется мне сейчас таким же резким, как и его движения.

Я сглатываю. Зверь, который занимается со мной любовью, может быть и мой король, но я ещё не его королева.

«Сегодня, Behach Éan. Сегодня мы…», – его глаза темнеют, когда он врезается в меня в последний раз и замирает. И только та часть его тела, что находится сейчас во мне, продолжает двигаться. Она пульсирует, изливаясь в меня долгими и горячими всплесками.

Разве это не странно, что мне нравится то, как он орошает мои стенки своим семенем?

«Сегодня мы это исправим», – хрипло произносит он, всё ещё рисуя полумесяцы у основания моей обмякшей спины своими большими пальцами.

Мой мозг, должно быть, превратился в кашу, потому что я никак не могу понять, что мы с ним должны исправить.

Каждый мускул под его перламутровой кожей натягивается, когда он наклоняется вперёд и целует меня в лопатку.

«Мы сделаем тебя моей королевой».

ГЛАВА 62

После того, как Лоркан Рибав решает, что сегодня состоится моя коронация, моё сердце сжимается и никак не может начать биться снова. Он всё ещё лежит поверх меня, и его член становится мягким, но не его решимость надеть мне на голову корону.

Он спрашивает меня, где бы я хотела провести церемонию: в «Таверне-Базаре» или в саду – так как это самые большие пространства в королевстве.

Мой язык, должно быть, срастается с нёбом, а мысли с черепом, потому что я не способна ему ответить, ни вслух, ни по мысленной связи.

Лор неожиданно прерывает процесс этого безумного планирования, перестает разминать мою спину и осыпать мои плечи поцелуями.

– Ты хочешь стать моей королевой, Behach Éan?

Я разворачиваюсь и вынимаю его из себя, чтобы перевернуться на спину. Моё молчание заставляет исчезнуть ту маску уверенности, которую всегда носит Лор. Я поднимаю руку к его щеке и нежно провожу ей по татуировке пера.

– Я ничего так не хочу, но я не хочу, чтобы это случилось сегодня. Я хочу, чтобы на церемонии присутствовали нонна и моя мать – матери. Я также хочу, чтобы там присутствовала Джиа. И я хочу, чтобы Данте исчез, и Люс принадлежал только нам, Лор. И хотя это может показаться тебе глупым…

– Твои желания не кажутся мне глупыми.

Моё горло сжимается из-за охвативших меня эмоций. Мне приходится сглотнуть, чтобы продолжить перечислять причины моего нежелания стать королевой.

– Я хочу, чтобы моя магия разблокировалась. Я хочу получить этот трон не потому, что Котёл сделал меня твоей парой, а потому что я заслужила это место.

– Ты его и так уже заслужила. Ты вернула меня к жизни.

Его уверенность крепнет, а очертания тела, которые до этого начали расплываться, как и другая часть его тела, становятся чётче.

– Но я также понимаю, почему ты хочешь подождать, любовь моя.

Он раскрывает мои губы своим ртом, а затем раздвигает мою промежность членом.

И поскольку его семя ещё не вытекло из меня, благодаря подушке под моими бедрами, он скользит внутрь меня. Мой живот сжимается, когда весь его член оказывается внутри, а затем напрягается ещё больше, когда он его вынимает, чем создает то восхитительное трение, от которого я постепенно становлюсь зависимой.

На этот раз, пока он занимается со мной любовью, его губы не покидают мои. Он нежно целует меня от одного уголка губ до другого. Он не оставляет без внимания ни миллиметра моей кожи, ни на лице, ни на теле. Он нажимает кончиками пальцев на мои бёдра и начинает водить ими вдоль изгибов, после чего переходит к другим частям моего тела, до которых может дотянуться.

Его запах усиливается, когда его кожа нагревается, и маленькие капельки с примесью угля и соли начинают закатываться в наши рты. Я пробую на вкус каждый удар его сердца, а он медленно целует меня, одаривая меня бесценными движениями своего языка. Я не могу понять, что мне нравится больше – вот этот медленный или более грубый ритм? В обоих случаях мой пульс сходит с ума.

Лор начинает водить по моим округлым грудям прохладной подушечкой пальца, и его движения становятся более частыми, как и мои вздохи, когда он доходит до розоватой плоти, увенчанной твёрдыми жемчужинами.

Мои лёгкие сжимаются, когда у меня между ног и в груди начинает нарастать давление. Его имя формируется у меня в горле и переползает на язык, но он не дает ему вырваться из моего рта.

И хотя оргазм наступает резко, он разматывается, точно сбежавший клубок шерсти, и делает это до тех пор, пока мои конечности не становятся похожими на шерсть. Я всё ещё кончаю, когда его бёдра и губы, наконец, замирают, и он изливается в меня, не издав ни звука.

Я уплываю, опьяненная им, его прекрасными губами, ровным дыханием, чувственными руками и великолепным членом. Боги, а ведь я, может быть, смогу заниматься с ним этим всю жизнь.

Его губы отрываются от моих так неожиданно, словно вместе с ними он оторвал слой моей кожи.

– Никаких «может быть», Behach Éan.

Я запускаю руку в его волосы, которые выглядят так же дико, как и его глаза, которыми он меня сверлит, и притягиваю его голову к себе, чтобы он не заметил тот страх, что вспыхивает во мне каждый раз, когда я думаю о будущем.

«Столько всего может пойти не по плану», – думает Фэллон, которую предавали, ломали и пытались убить отравленной стрелой.

Я скучаю по оптимистичной версии себя, но она умерла в тот день, когда я возвратила Лоркана к жизни.

Когда несколько часов спустя мы лежим в темноте, моя голова покоится в изгибе его плеча, ноги запутались в его ногах, а наши переплетённые пальцы лежат на его груди, покрытой шрамами, я, наконец, спрашиваю его, не рассказал ли чего-нибудь нового Габриэль.

– Данте держал его в неведении. Он даже не знал о существовании туннелей под королевством.

– Ты думаешь, что его держали в неведении, так как считали его слабым и ненадежным?

И хотя мой взгляд прикован к нашим соединенным пальцам, я чувствую, как его дым касается моего лба и задерживается там.

– А почему ещё?

– Ты как-то держал меня в неведении, чтобы меня защитить.

– Ты меня ранишь, птичка. Сравнивая меня с этим бесхребетным вероломным мужчиной, который заботится только о себе.

Он запускает пальцы в мои влажные волосы, которые он помыл, пока мы отмокали в ванной.

Это было божественно – и ванная и то, как длинные пальцы Лора намыливали мою голову. От так часто меня балует, что к этому можно привыкнуть.

– Когда-то они были очень близки с Габриэлем, Лор. А с Таво они как будто всё ещё закадычные друзья.

– Попомни мои слова, он, скорее всего, избавится от Таво, не моргнув и глазом, если этот огненный фейри пойдет против него.

Он достаёт свою руку из моих волос и проводит ладонью по лицу, на котором больше не осталось макияжа.

– Когда Морриган создала меня, и сделала ответственным за королевство, я не только позвал с собой всех своих друзей, но и всё время держал их при себе, потому что они отличались честностью и преданностью, а также не боялись ставить меня на место, если того требовало моё эго. Особенно твой отец.

Тон его голоса окрашивается нежностью.

– Сколько твоих воронов застряло за магическим барьером? – спрашиваю я, проведя пальцем по шраму под его синеватым соском.

– Слишком много.

– Больше половины?

– Гораздо больше. Прежде, чем сдаться Марко, чтобы он не убивал людей в пещере, я заставил своих людей улететь на Шаббе. Остались только самые упрямые.

Его кожа снова становится холодной, как и тон его голоса.

– А туннели… Ты планируешь прорваться туда?

– Мы пытались.

Он сглатывает.

– Мы не можем туда войти.

Я поднимаю голову с его руки и поворачиваюсь, чтобы посмотреть на него.

– Почему?

– Двери из обсидиана. Антони пытался взорвать их, но пропал.

Эта информация заплывает мне в голову и оседает там точно ил.

– Ты думаешь, что он мёртв?

– Я не знаю.

Он сжимает переносицу и закрывает глаза на долгое мгновение, словно переживает о том, что я могу попытаться на цыпочках проникнуть в его сознание и увидеть его настоящее мнение о судьбе Антони.

– Ты сказал Сибилле, что у тебя нет новостей от Киана. Это правда?

– Нет.

Он глядит на деревянные балки над моей кроватью, и убирает пальцы с лица.

– Значит, у тебя есть новости?

– Переговоры продолжаются.

– А нельзя ли поточнее? Что ты предложил Таво?

– Золото.

– Чего он хочет?

С кожи Лора начинают подниматься тени, точно песок в Сельвати во время моей бешеной скачки на Ропоте по пустыне.

– Он хочет то, что я не желаю ему отдавать.

Мои пальцы замирают на одном из его многочисленных шрамов. Он идеально округлой формы и слегка вдавлен – вероятно, это след от обсидианового шипа.

– Скажи мне.

– Нам надо поспать. На случай если твой отец решит снова постучаться в твою дверь в хрен знает каком часу.

– Для человека, который пытается заставить меня разговаривать прилично, у вас довольно грязный рот, Ваше Величество.

– Тебе нравится мой рот.

– Мне действительно нравится твой рот, Лор, но мне бы понравилось больше, если бы ты ответил на мой вопрос насчет Джианы.

– Фэллон.

Вздох приподнимает его грудь, которая в свою очередь приподнимает мою руку.

– Он просил вернуть Габриэля? Верно?

Губы Лора сжимаются, а пальцы останавливаются у меня в волосах.

– Он попросил пинту твоей крови.

– Разве он не считает, что я умерла?

– Джиана проговорилась о том, что ты жива, под воздействием соли.

А-а…

– Данте знает о том, что я не умерла?

– Я думаю, что эта новость достигла того места, где он прячется.

Я забираюсь на него сверху.

– Моя кровь имеет какой-то особенный запах или вкус?

– Мы не будем давать Таво… или любому другому долбаному фейри твою кровь.

– Повторяю ещё раз, глупый ты человек, моя кровь имеет какой-то особенный запах или вкус?

Я вспоминаю, как его ворон высунул язык и облизал окровавленный коготь в первую нашу встречу.

– Она содержит железо, поэтому у неё металлический вкус, в отличие от крови фейри.

– То есть она похожа на кровь воронов?

– Что-то типа того, но более солёная.

Его ноздри дергаются.

– Мне пришлось выпить целый бокал, чтобы заклинание Морриган подействовало.

Я морщу нос, представив, как он пьёт кровь.

– У крови воронов есть какие-то магические свойства, если она находится вне тела?

Его брови изгибаются.

– Нет.

– Так давай дадим ему пинту моей, – я показываю пальцами кавычки, – «крови». Мы просто добавим туда немного соли, а затем ты её пробуешь и вуаля!

– А ты хитрая женщина.

– И как это не пришло тебе в голову?

– Мои мысли были заняты тем, как лучше всего убить Таво, не используя клюв или когти.

– Или руки, так как ты не покинешь своё королевство.

Я целую шрам на его правой груди, и его сосок затвердевает, когда мои губы касаются его кожи.

– Так ведь?

Он переводит свои горящие глаза на мои, а затем на то небольшое пространство, разделяющее его покрытую мурашками кожу и мои приоткрытые губы.

– Так ведь? – повторяю я и провожу губами по его чувствительной коже, после чего облизываю сосок.

Его золотые глаза вспыхивают, а пульс учащается.

– Лор?

Я обдаю горячим дыханием этот тёмный участок его кожи и заставляю его ещё больше заостриться.

– Ты не покинешь эти стены, так ведь?

Он уставился на мои губы, словно они могут заставить его произнести ненужные ему клятвы. И затем невероятно ворчливым тоном он отвечает:

– Так.

– Хорошо, потому что, если ты это сделаешь, твои губы никогда больше меня не коснутся.

Он прищуривает глаза.

– Серьёзно?

– Да. Как ты и сказал, я хитрая.

Я слегка улыбаюсь ему мрачной улыбкой.

– Может быть, мне стоит заставить тебя записать это обещание пером, как…

Он переворачивает нас.

– Мне не нужно перо.

Он хватает меня за запястья, поднимает мои руки над головой, а затем начинает записывать свои обещания языком на моей груди.

Стоны и смех по очереди вылетают из меня по мере того, как он выводит на мне свои невидимые слова. Когда он доходит до моего пупка, то приподнимает голову и смотрит на моё покрасневшее лицо и широко раскрытые глаза. Я больше не смеюсь.

– У меня закончилось место и негде подписать мою клятву, – бормочет он, и его прохладное дыхание скользит по мокрым завиткам, которые он оставил на мне.

Я всё смотрю и смотрю на него, мои мысли полны желания, которое трансформируется в предвкушение, когда уголки его губ коварно приподнимаются.

– Хотя… подожди.

Он разводит мои ноги в стороны, опускает голову и проводит носом по моим волоскам.

– Я нашёл идеальное место.

И вот там, на пульсирующей плоти между моими ногами, он неторопливо выводит языком своё полное имя.

ГЛАВА 63

Я просыпаюсь от острого чувства голода, что со мной впервые. Но опять же, учитывая мои ночные упражнения, это совсем не удивительно. Когда мой желудок урчит во второй раз, я потягиваюсь и издаю стон, после чего поворачиваюсь к Лору, чтобы спросить у него, не найдётся ли у него времени позавтракать со мной. Но обнаруживаю только одинокий листок бумаги на его стороне кровати.

Я провожу кончиком пальца по словам «твоя пара», и широкая улыбка разделяет моё лицо на две части. Это так невероятно, что у меня, Фэллон Бэннок, есть пара. Да ещё и король.

Я перечитываю каждое чудесное слово, после чего трепетно складываю записку и начинаю искать место в моей залитой солнцем комнате, чтобы её спрятать. В моём ночном столике нет ящиков, как и в низком столе перед камином. Я решаю положить её в шкаф, но предполагаю, что кто-то заходит туда время от времени, чтобы вешать одежду, которую я отправляю в стирку.

Интересно, кто это может быть? Я делаю мысленную заметку о том, чтобы спросить об этом Лоркана. Я хочу не только поблагодарить этого человека, но также сходить с ним в волшебную прачечную. Теперь, когда я выздоровела, пора чем-то заняться. Вероятно, я могла бы помочь убирать какие-то ещё комнаты помимо своей. Или, раз уж я умею работать на кухне, я могла бы помочь Коннору и Риду в таверне.

Решив, что моя записка будет в безопасности в ящике с нижним бельём, я спрыгиваю с кровати. По крайней мере, мне так кажется. На самом же деле я отрываю каркас своего тела от смятых простыней и плетусь в сторону шкафа, преодолевая боль в мышцах.

Засунув сложенную записку под белое кружевное бельё и выбрав себе новое, я осматриваю ряды одежды и останавливаюсь на коричневых замшевых штанах и белой хлопковой блузке с шёлковыми лентами на вороте и манжетах. Вместо шёлковых туфель я выбираю более прочную обувь – высокие сапоги, начищенные до блеска. Как и всё остальное в этом шкафу, их, должно быть, никто никогда не надевал, потому что на них нет ни единой трещинки.

Я стою перед зеркалом, прислонённым к стене моего шкафа, и моё сердце совершает маленькие веселые пируэты. Одежду, которой Сибилла заполнила шкаф у Антони, вероятно, тоже никто никогда не носил, но её явно купили на рынке. А эта одежда была сшита специально для меня. Она никогда не украшала чужое тело, даже тело манекена или потенциального покупателя.