Текст книги "Дом горячих сердец (ЛП)"
Автор книги: Оливия Вильденштейн
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 25 страниц)
Мои веки остаются закрытыми, потому что я не могу смотреть на этого мужчину, которого я использовала как какой-то столб для того, чтобы унять свой зуд. Не открывая глаз, я надавливаю на его грудь, но моё тело похоже на переваренную макаронину. Мои локти опускаются, так же, как и моё настроение.
– Отпусти меня, Лор.
– Сначала ты посмотришь на меня.
Когда я чувствую, как он холодными пальцами вытирает слёзы с моих щёк, я поворачиваю голову, чтобы не дать ему меня касаться.
– Я не хочу на тебя смотреть.
Если я посмотрю на него, всё это станет реальным.
Он вздыхает.
– Ладно. Не смотри на меня; но выслушай.
– И не пытайся мне сказать, что то, что между нами произошло, это нормально, потому что мы соединены друг с другом магическим образом. Ты женат… или скоро женишься… и, хотя, быть может, ты и не давал пока клятву верности Алёре, я не… я не оскверню ваш будущий союз.
– Значит, только её имя?
Мои глаза раскрываются.
– Что?
– Алёна. Не Алёша. И не Алёра.
Я рычу, так как он решил сосредоточиться на произношении её имени, а не на том, что мы сделали.
Он проводит тупыми ногтями по изгибу моей шеи.
– Фэллон, я не знаю, почему ты решила, что я женат на принцессе Глэйса, но я не женат на ней, и никогда не собирался.
Я искоса смотрю на него, мои брови изгибаются.
– Ифа сказала, что ты финализировал детали вашего союза.
– Моего союза с её отцом. Я никогда не собирался делать Алёне предложение. Владимир предположил, что я захочу это сделать, потому что фейри заключают союзы таким образом.
– Но Данте сказал…
– Опять же предположение.
У меня отвисает челюсть.
– Но ты позволил мне в это поверить!
– Только затем, чтобы помочь тебе принять тот факт, что от связи невозможно отказаться ни эмоционально, ни физически.
Моя челюсть отвисает ещё ниже.
Он убирает ещё одну мокрую прядь с моего лица.
– Если только я не превращусь в вечного ворона, боюсь, ты навсегда застряла со мной, mo khrá.
Mo khrá… Я предполагаю, что это значит – мой ворон. И поскольку Лор меня не поправляет, я решаю остановиться на этом переводе.
– Значит, ты не помолвлен и не женат?
– Нет.
Я ощущаю сильные удары его сердца под своей ладонью.
– Ты никогда не был помолвлен?
– Ни минуты.
– Ты задница!
Я ударяю его в плечо, повредив костяшки своих пальцев об это невообразимое количество мышц и костей.
– Не могу поверить, что ты позволил мне так думать.
Он хватает мою руку, подносит к губам и проводит ими туда-сюда по моей коже.
– Не надо ранить эти милые пальчики.
Он кладёт мою руку себе на шею, а затем погружает свою руку под воду, обхватывает моё колено и проходится вверх по моей ноге. А когда доходит до моих ягодиц, он легонько щипает их и хрипло произносит:
– И не называй меня задницей.
– Или что?
Он растопыривает пальцы на моей ягодице и начинает тереть мою кожу.
– Ты меня отшлёпаешь? – говорю я и фыркаю.
Улыбка, которая приподнимает его губы, по-настоящему дьявольская.
О, боги, я попала в точку. И поскольку меня никогда раньше не шлепали, я смотрю на него с раскрытым ртом. С раскрытым ртом и заведённая. Как так вышло, что меня заводят телесные наказания?
Он начинает разминать мою ягодицу с ещё большим усердием, и с моих приоткрытых губ срывается стон. Мне кажется, что Лоркан мог бы начать выдёргивать по очереди мои ресницы, и я нашла бы это приятным.
– Святая Морриган, у тебя в голове такие интересные мысли.
Он удивлённо выдыхает.
– Никто никому не будет выдирать ресницы.
Моё сердце, должно быть, изменило свою консистенцию, потому что оно больше не кажется мне твёрдым. Мне кажется, что оно начинает вытекать меж моих рёбер.
– Значит, ты свободен? – спрашиваю я, сквозь стон.
– Я очень даже несвободен.
Этим он затыкает мои стоны.
– Я не имела в виду твои дела. Я имею в виду, в любовном плане.
– Я тоже имел это в виду. Я несвободен, потому что у меня есть пара, Фэллон.
Из-за капелек воды, которые блестят на его лице, его чёрный макияж начинает стекать вниз.
– Я связан с тобой.
– Магией. А не любовным чувством. Боги, я ведь не могу тебе нравиться. Я так усиленно старалась вести себя с тобой как полная корова.
Его губы вздрагивают.
– И меня впечатлило твоё усердие. Я почти поверил в то, что понадобится настоящий героизм, чтобы завоевать твоё сердце.
– Ты не завоевал моё сердце; только моё внимание.
Он картинно вздыхает.
– Значит, придётся проявить героизм.
Я начинаю улыбаться, как вдруг что-то приходит в движение за его спиной. Это оказывается струйка белого пара, которая напоминает мне о том, что мы находимся в общественном месте.
– Сюда никто не зайдёт.
Он обхватывает мою щёку, чтобы не дать мне повернуть голову.
– Я поставил стражников наверху и приказал никого не впускать.
Я сглатываю. Неужели все знают, что я здесь?
Он обводит мои губы своим большим пальцем.
– Морриган поистине благословила меня.
И хотя он, скорее всего, изменит своё мнение, когда по-настоящему меня узнает, я сохраняю в памяти его признание, которое звучит так, словно он сошёл со страниц одной из маминых книг.
Тем более, что он действительно из другого века. А точнее из других веков.
– Сколько тебе лет?
– Пошёл седьмой.
Семь веков… Он такой же старый как Ксема Росси.
– Выглядишь моложаво для такого старика.
Его лимонные радужки начинают сверкать.
– Если я когда-нибудь стану бессмертной, я тоже перестану стареть, как ты?
Его глаза больше не сверкают, а большой палец перестает ласкать мою нижнюю губу и вместо этого нажимает на неё.
– Ты станешь бессмертной. Даже не сомневайся в этом. И да, как только ты станешь бессмертной, ты навсегда останешься в том возрасте, в котором обретёшь свою магию.
К слову, о бессмертии…
– Я всё ещё на тебя зла за то, что ты не рассказал мне про Мириам.
Он откидывается назад, насколько вообще может откинуться человек, зажатый между камнем и твёрдым – ну, хорошо, мягким – местом.
– Я не рассказал тебе сразу, потому что не был уверен в том, что Данте лжёт. Ведь он принял при мне соль и заявил, что она сбежала.
Он выписывает узоры на моей коже под водой своими пальцами.
– И только когда вороны, которых я послал в Неббу, сообщили оттуда, что высокопоставленные фейри принимают то же самое вещество, что они высыпают в море, чтобы на них не действовала соль, я понял, что Данте солгал мне в лицо.
– Он знает, что ты знаешь?
– Он знает.
Когда я приподнимаю бровь, Лор продолжает:
– Он заблокировал все три входа в туннели в Ракокки, которые удалось подорвать Антони и его команде.
– Значит, Антони застрял в туннелях вместе с моей бабкой и матерью?
– А также с Юстусом Росси и тем несчастным, которого отправил Данте для охраны женщин.
Под землёй. Они все находятся прямо под нами.
– Как нам их вытащить?
– Нам?
Верно. Я же подписала контракт о том, что останусь здесь.
– Тебе.
Он обхватывает мой подбородок пальцами и заставляет меня посмотреть ему в глаза.
– Фэллон, это не наказание.
– Ha fios.
Улыбка, возникшая на его лице, когда я использую язык воронов, напоминает мне солнце, которое появилось из-за горизонта и начало заливать землю своим светом.
– Какой же это подарок, слышать, как ты говоришь на моём языке.
Он проходится носом по моей шее, и, Святой Котёл, мои кости превращаются в тесто.
– Можешь сказать что-нибудь еще?
– Могу.
Я демонстрирую ему. И хотя моё произношение неправильное, а структура предложений всё ещё оставляет желать лучшего, он улыбается мне с такой гордостью, что это согревает мне сердце.
– Постарайся использовать язык воронов, когда вернётся твой отец.
– Чтобы отвлечь его от намерения тебя убить?
– Ты только что прочитала мои мысли, птичка?
– Вообще-то, нет.
– А ты бы хотела прочитать мои мысли?
– А хотят ли змеи плавать?
Медленно улыбнувшись, он опускает стены, и я заглядываю в его голову. И что же я там вижу! Во всех его мыслях наши тела обнажены и переплетены.
Румянец касается моих щёк, когда я покидаю его сознание, и становится ещё ярче, когда я понимаю, что всё еще сижу у него на коленях. Я начинаю с него слезать, но он обхватывает меня одной рукой, чтобы удержать на месте.
«Позволь мне подержать тебя ещё немного, Behach Éan. Ты не представляешь, как долго я ждал возможности коснуться тебя».
Пока он произносит это у меня в сознании, его рука, погруженная в воду, проходится вверх и вниз по моей спине.
И хотя я перестаю двигаться, поддавшись его ласкам, моя совесть продолжает доставать меня из-за того, как ужасно я себя веду. Если бы бабушка была здесь, кончики её ушей отсохли бы от стыда.
– Ты трогал меня уже множество раз, – замечаю я.
– Не в этом обличье, – говорит он и вздыхает. – Скоро нам придётся вылезти из этого бассейна и вернуться к реальной жизни.
– И как теперь выглядит реальная жизнь?
Лоркан Рибав приближает свои губы к моим.
– Вот так, птичка.
Он сокращает расстояние между нами, прижимается губами к моим губам и крепко-крепко меня сжимает.
И словно человек, находящийся под воздействием мочи эльфов, я, оправившись от шока, тут же впадаю в экстаз. И… почему я вообще думаю о моче эльфов в этот момент?
Лор усмехается в мои губы, потому что мои мысли, как всегда, проникли ему в голову.
«Ты уже не первый раз вспоминаешь о моче эльфов».
«Клянусь, я никогда её не пробовала».
Я прикусываю его губу.
Он издает шипение, поэтому я отрываюсь от него. Но он запускает пальцы мне в волосы, обхватывает мой затылок и снова прижимается губами к моим губам.
«Если ты когда-нибудь решишь это сделать, то только в моём присутствии».
Я обвиваю его рукой за шею и чувствую, как жилы играют под моими пальцами.
«Странная просьба, но ладно».
«Я не хочу, чтобы ты находилась под кайфом с кем-то ещё кроме меня».
Он придвигает моё тело ещё ближе, воспламенив ту часть меня, что уже слегка успокоилась и остыла.
Подумать только, а ведь я планировала с ним не разговаривать…
Он целует меня в челюсть, а затем захватывает губами мочку моего уха и хрипло бормочет:
– Ты, Фэллон Бэннок, неспособна молчать, когда я рядом.
Я закатываю глаза, но затем он снова начинает двигать ногой, и с моих губ срывается стон. Боги, кто знал, что его нога может быть такой… такой?..
«Эрогенной?» – предлагает он.
«Универсальной».
Он слегка фыркает, что заставляет мои губы расплыться в улыбке, а грудь наполниться теплом. Он откидывается назад, и его воодушевление трансформируется в нечто другое… в нечто сродни восхищению. Я развожу колени в стороны, и одно из них ударяется в то, что, как я предположила ранее, не было частью его тела. Как я могла перепутать нечто настолько твёрдое и толстое с угрём?
Его глаза вспыхивают и начинают сиять, пока он перемещает меня туда-сюда на своём бедре. С каждым этим движением мой мозг следует за сердцем, он разжижается, и все мои органы начинают меняться местами в моём размякшем теле. Сердце опускается куда-то между ног, в то место, которое Лор мучает сейчас таким чудесным образом. Я задерживаю воздух в лёгких, а затем резко его выпускаю.
И хотя мы находимся в гроте, окружённые камнями и паром, мне кажется, что мы сливаемся друг с другом под звёздным небом. Нарастающее тепло заставляет меня выгнуть спину, а голову откинуться назад. Никогда ещё в своей жизни я не чувствовала себя таким образом. Боги, если бы это было так, я бы ещё больше проводила времени в кровати верхом на своей руке, или у кого-нибудь на коленях.
Лор издает рычание.
«Behach Éan, начиная с этого момента, ты будешь скакать только на моих коленях, руке или лице. Это понятно?»
Мои щёки вспыхивают так же сильно, как и промежность, когда он упоминает своё лицо.
«Да, на моём лице».
Его пальцы врезаются в мою кожу – в лучшем смысле – а он всё продолжает прижимать меня к себе.
«На моем носе. На моём языке».
Я начинаю бормотать что-то бессвязное, когда его язык проводит линию от моей ключицы до подбородка.
«Святая Морриган, как же я завидую своей собственной ноге».
Он целует меня в шею, его идеальный нос скользит по моей влажной коже.
В глазах у меня темнеет, и вся кровь собирается в одном месте, которое он начал возбуждать с тех самых пор, как я попыталась перелезть через него.
Это.
Был.
Лучший.
Провал. В моей жизни.
На этот раз, когда я кончаю на его бедре, моё сердце закручивается, и всё вокруг меня расплывается. Его руки обвивают меня за талию, а губы касаются пульсирующей вены на шее. На этот раз я не плачу.
Я ликую.
ГЛАВА 51
Лоркан изучает моё запрокинутое лицо, и, хотя он не касается меня своими пальцами или губами, его тёмный дым окутывает мою шею, а затем скользит по губам, припухшим от поцелуев.
Мы дошли до двери моей комнаты несколько минут назад – я, одетая в чёрную рубашку Лора, которая доходит мне до середины бедра; а Лор, одетый в свои кожаные штаны и сапоги – но мы ещё не попрощались.
«Лор, пока мы не уверены в том, что это такое, можем ли мы сохранить это между нами?»
Одна из его тёмных бровей приподнимается так высоко, что теряется в мокрой и взъерошенной пряди.
– Что? – шепчу я.
Он поправляет расстёгнутые доспехи, которые накинуты на его широкие плечи.
«Ничего».
«Ты, определенно, что-то подумал».
«Разве?»
Я прищуриваюсь, смотрю в его глаза и вздрагиваю, когда улавливаю конец его мысли.
– Я произнесла твоё имя шепотом; я не кричала.
Ведь так?
Когда его губы приподнимаются в очередной самодовольной улыбке, я решаю, что вполне могла немного увлечься.
«Значит, твои стражники скорее всего в курсе, но не мог бы ты попросить их сохранить в секрете то, что они слышали?»
«Если это единственное, что отделяет тебя от твоего счастья, Behach Éan, тогда давай притворимся, что мы только друзья».
«Мы никогда ими не были, поэтому я сомневаюсь, что это будет правдоподобно».
«Ладно».
Он испускает глубокий страдальческий вздох.
«Значит, снова враги. Это было забавно».
Я скрещиваю руки.
– Забавно? Клянусь богиней, я столько раз тебя ненавидела. Особенно, когда ты запер меня здесь.
«Да».
Он кивает на дверь с шипами.
«В этой ужасной камере с крошечными окнами, через которые ты не могла пролезть. Какие же страдания ты перенесла».
– Ты можешь быть таким невыносимым.
Я забираю у него своё промокшее платье.
Когда я поворачиваюсь к двери, Лор хватает меня за руку и подносит её к своим губам.
«Моя темпераментная, маленькая птичка».
Он целует костяшки моих пальцев, одну за другой.
«У себя в голове я нисколько не сомневаюсь в том, что это такое, но я попрошу своих птиц прикусить языки до тех пор, пока твои сомнения не развеются».
Он переворачивает мою руку и проводит языком от центра моей ладони до самого запястья.
«Пока небо всё ещё тёмное, я могу пробовать тебя везде».
Я стою, как вкопанная, перед своей дверью целую минуту, точно бабушкины лекарственные кусты, после чего он уходит в свои покои, а я смотрю ему в след, раскрыв рот. А затем я смотрю на свою ладонь и на блестящий след, который напоминает мне об улитке, которая когда-то давно обосновалась у меня на ладони в тот день, когда я должна была помогать бабушке собирать травы с наших узких ящиков, но в итоге стала играть с их обитателями.
Повесив платье на сгиб локтя и сжав пальцы вокруг следа, оставленного Лором в знак обладания мной, или обожания, я нажимаю на ручку двери и вскрикиваю, когда замечаю кого-то, лежащего на моей кровати с книгой в руке.
– О, боги, Фибс, – шиплю я на него, закрыв дверь и бросив промокшее платье к изножью кровати. – Ты чуть не довёл меня до инфаркта.
Он откладывает тяжёлую книгу, и она тонет в мягком одеяле.
– Как искупалась?
Увидев его сияющую улыбку, я отвожу взгляд и начинаю изучать позолоченные ударения в названии книги, которые блестят золотом на фоне старой коричневой кожи.
– Хорошо.
– Второе правило нашей дружбы: ты не можешь отвечать односложно, когда твой лучший друг жертвует своим удовольствием ради того, чтобы ты могла провести время голышом с горячим мужчиной. Это абсолютно запрещено.
Я закусываю нижнюю губу, которая всё ещё хранит вкус поцелуев Лора.
– Всё, что здесь будет сказано, останется между нами.
– Это третье правило дружбы: всё, что говорится между друзьями, остается между ними.
– Ты составляешь что-то вроде манифеста?
– Пока нет, но вероятно мне стоит поделиться своей мудростью.
Я ухмыляюсь.
Он скатывается с кровати и идёт в сторону моего гардероба.
– Я выбрал для тебя наряд.
Когда он появляется с прозрачным чёрным платьем и кружевным бельём, я сглатываю.
– Я…
– … надену это немедленно. Оно идеально, дорогой Фибус.
Я немного обижаюсь на то, что он изображает мой голос таким писклявым.
– Разве мой голос так звучит?
– Когда ты ноешь.
– Когда это я ныла?
– Ты ноешь прямо сейчас.
– Я не сказала ни слова об этом платье!
– Но ты много чего говоришь у себя в голове.
Я фыркаю.
– И не притворяйся, что у тебя нет мнения по поводу этого платья.
– Я только собиралась сказать, что оно просвечивает, и что всем всё будет видно. А ещё оно чёрное. Я обычно не ношу чёрное. Чёрное это для похорон.
– И какого цвета одежда надета на тебе сейчас, дорогуша? Жёлтая?
Он кивает на рубашку Лора.
– А что до чёрного цвета, то это цвет воронов. К тому же ты согласилась на мои условия. Если хочешь выбрать другой наряд… валяй, но тогда тебе придётся выбрать другого друга. Желаю удачи найти кого-то такого же калибра, как я.
Я не могу совладать с улыбкой, которая появляется на моём лице после его драматичного заявления.
– Ладно. Одень меня как первоклассную шлюху.
Он колеблется около секунды, а затем говорит:
– Фэл, даже если тебя безвкусно накрасить, и у тебя будут вываливаться груди, ты никогда не будешь похожа на шлюху. К тому же комбинация, которая надевается под платье, скроет все важные части тела, которые ты хранишь для глаз одного прекрасного и смертоносного короля. Я проверил.
Мои щёки теплеют, а сердце отправляется в полёт.
– И нет, я имею в виду не Данте.
Я даже не вспомнила о Данте.
– А теперь расскажи мне всё.
Я морщу нос и зажмуриваюсь.
– Капелька, я тебя уверяю, ничего, что ты там делала, не сможет меня шокировать.
Я в курсе того, как далеко простирается опыт Фибуса. Как и у большинства люсинцев. Не открывая глаз, я признаюсь:
– Я упала ему на колени.
– Умно. Надо взять на вооружение этот фокус.
Мои веки взмывают вверх.
– Это был не фокус, Фибс. Я пыталась вылезти из бассейна и поскользнулась.
– Как жаль, что ты не упала на его член. У него он должен быть внушительным. Не то, чтобы размер имел какое-то значение, но…
Он морщит нос.
– Твоей целью был его пенис, но он оказался слишком маленьким?
Он неожиданно кажется мне таким воодушевленным, что я не могу сдержать смех.
– Ни его колени, ни его член не были моей целью. И я уверяю тебя, его бы я не пропустила. Моей целью был выход.
– Это гораздо лучше, чем если бы ты упала на его колени, потому что решила, что падать на его гигантский пенис ещё не время.
– Забудь о том манифесте дружбы; тебе надо писать эротические рассказы, Фибс.
Он моргает, и в его глазах появляются искорки.
– Отличная идея. Почти такая же отличная, как разбудить воронов. Боги, жизнь была такой скучной до того, как они вернулись в Люс, не правда ли?
Жизнь, может, и была скучной, но я была в безопасности. Теперь опасность подстерегает меня везде, кроме этого королевства в облаках.
– Вернёмся к тому, как ты села на колени к Лоркану Рибаву.
И поскольку Фибс похож на жадных до денег эльфов, я знаю, что он не перестанет допытываться, пока я не расскажу ему всё, поэтому я рассказываю ему всё, и к концу моего рассказа, он заканчивает застёгивать моё чёрное платье.
Я смотрю вниз на свои ноги, которые оказываются на всеобщем обозрении из-за того, что ткань очень лёгкая.
– Мы же будем ужинать в таверне напротив?
– Да.
– Ты уверен, что этот наряд подойдёт? В прошлый раз, когда я туда ходила, на всех были боевые доспехи и штаны.
Он указывает на себя, на лёгкие чёрные штаны, которые сидят низко на его талии, и на мягкую белую рубашку, которая не закрывает большую часть его торса.
– На мне есть доспехи?
– Нет, но ты фейри, а я ворон.
– Ты также шаббианка. Я прочитал в книге про Шаббе, которую одолжил мне Лор из своей личной библиотеки… ты можешь сказать мне потом спасибо за моё основательное исследование… шаббианцы предпочитают крохотные шёлковые платья. Они ткут бόльшую часть своих тканей из радужных выделений сухопутного моллюска. Это удивительно, не так ли?
Я перестаю переживать о том, что я слишком легко одета.
– Невероятно.
Фибус идёт в мою ванную и возвращается с куском чёрной глины, точно таким же, который Лор тёр между своими ладонями.
– А теперь финальный штрих.
Я качаю головой.
– Фибс, нет. Я к этому не готова.
Причины, по которым я не хочу наносить полосы, изменились. Раньше я воспринимала это как выбор стороны. Но сегодня, я осознала, что это привилегия, которую я пока не заслужила.
– Лоркану это понравится, как и твоему отцу.
– Он здесь?
– Я слышал, как стражники говорили о том, что он должен был вернуться домой.
Домой… Неужели это место и для Фибуса стало домом?
– Это всего лишь, макияж, Капелька.
Только это не так.
В итоге Фибус соглашается подвести мне глаза чёрной массой, которая осталась на его пальцах. После этого Фибус берет меня за руку и выводит из комнаты в коридор. И хотя нам встречается не особо много воронов, те, с кем мы пересекаемся, смотрят на нас двоих, раскрыв рты, словно мы змеи, потерявшие логово. Как я и боялась, все одеты в боевую одежду, тогда как мы двое одеты для прогулки в Тарекуори.
– Лор присоединится к нам в таверне? – спрашивает Фибус.
– Я не знаю.
Я тяну за опустившиеся края V-образного выреза, пытаясь растянуть неподдающуюся мне ткань, чтобы прикрыть побольше своей кожи.
– Он встречается со своим Кругом. А что? Ты хотел с ним поужинать?
– А кто бы не хотел с ним поужинать? Но нет, я спрашиваю, потому что жду не дождусь посмотреть на выражение его лица, когда он увидит мою работу.
– Ты овладел каким-то ремеслом, и я об этом не знаю?
Фибус фыркает.
– Хотя сын Коннора и учит меня резьбе по камню, я имел в виду тебя, Капелька. Можешь поблагодарить меня завтраком в постель. Если, конечно, ты опять не споткнёшься и не упадёшь на гигантский…
– Скажи ещё слово, и я убью тебя во сне, – говорю я, и добавляю сквозь сжатые зубы. – Так мне не придётся тащить к тебе поднос с завтраком.
Он похлопывает меня по руке, словно это была моя самая глупая угроза.
– Идём. У меня тут есть свой столик.
Моё слишком откровенное платье становится меньшей из моих бед, когда мы начинаем идти мимо обедающих к дальней стене, где стоит самый маленький столик в таверне. Он круглый и находится рядом с баром.
Он рассчитан на одного человека.
– Разве ты не говорил, что вороны вели себя дружелюбно?
Он выдвигает один из стульев.
– Так и есть. И что значат твои изогнувшиеся брови?
– За твоим столиком только один стул.
Здесь нет даже лавки.
– Одна тарелка. Один стакан.
– Какая вы наблюдательная, синьорина Бэннок.
Усадив меня на стул, он наклоняется ближе и бормочет:
– Вероятно, ты также обратишь внимание на то, что этот столик ближе всего к бару.
И хотя я понимаю, что он имеет в виду, я не могу отделаться от беспокойства.
– Ты всегда ешь один?
– Нет. Иногда ко мне присоединяется Лазарус. Иногда Бронвен.
– Они оба фейри! – восклицаю я, что заставляет многих обратить на меня свои взгляды.
А, может быть, они и так уже смотрели в нашу сторону?
– Ифа часто заходит сюда выпить чаю. Обычно она жалуется на тебя.
Я не могу даже отреагировать на его подкол.
– Перед закрытием Рид часто со мной выпивает.
Услышав, что он всё-таки общается с кем-то из воронов, я немного успокаиваюсь.
– Рид?
– Сын Коннора. Который учит меня резьбе по камню. Мы даже стали друзьями, – объясняет он, как вдруг к нам подходит человек, который несёт стул. – Он единственный полуворон в Люсе, так как все остальные либо были убиты, либо сбежали на Шаббе.
– Убиты? – спрашиваю я, моргая.
Но мне отвечает светловолосый ворон:
– Мы, «лекены», не бессмертны. То есть, те, у кого один из родителей человек.
Как я поняла, «лекен» это полуворон. И ещё я поняла, что Рид не включил меня в эту группу людей.
Он ставит стул для Фибуса и задерживается у нашего стола, подперев руками свои узкие бёдра.
– Ты не знала, дочь Кахола и Зендайи?
– Фэллон. Это короче, чем дочь Кахола и Зендайи. И нет, я не знала. А что насчёт детей фейри и воронов? Они тоже бессмертны?
Фибус вздыхает, придвинув свой стул за крошечный столик.
– Фейри и вороны не могут иметь детей. Несовместимая кровь. В крови воронов слишком много железа, а железо отравляет фейри.
Мои губы раскрываются. Боги, я вообще ничего не знаю.
Как только сын Коннора начинает разворачиваться, я окликаю его:
– Рид, верно?
– Да.
– Спасибо, что составил компанию моему другу.
Щёки Фибуса розовеют.
– Тебя послушать, так я совсем никчёмный.
Я не это имела в виду.
– Твой друг рассказывал мне множество интересных историй.
Челюсть Рида не такая квадратная, как у его отца, а его кожа гораздо светлее, как и его волосы, хотя лицом он очень походит на Коннора.
– Я уверена, что тебе тоже есть что рассказать.
– Пока нет.
Чуть тёплая улыбка растягивает его губы.
– Но я надеюсь, что на этот раз у меня будет достаточно времени для приключений. Если, конечно, наш король останется цельным.
Он тянется за чем-то за барной стойкой – за дополнительной тарелкой и бокалом.
– Это то ещё предприятие, учитывая, что человек, который должен снять заклятие – любитель земель фейри.
Моя спина напрягается, когда я слышу его тихое оскорбление. Меня подмывает ответить ему, но Фибус сжимает моё колено под столом и слегка качает головой.
Рид удаляется.
– Пойду, принесу вам еды.
– Никакого мяса или рыбы, – предупреждает Фибус. – И поменьше соли, или я опять расскажу все секреты.
Рид кивает, после чего, наконец, поворачивается.
– Я не любитель земель фейри, – бормочу я, когда мы остаемся вдвоем.
Фибус наклоняет голову.
– Это не так, Фибс. Я поехала туда только ради Мириам.
– И ты могла доверить это задание бессмертным.
– Когда я поехала туда, я думала, что моя бабка сбежала, и что она отправилась на мои поиски.
– Капелька, а почему ты решила, что если она сбежала и отправилась на твои поиски, то она тебя не убьёт?
– Если бы она желала мне смерти, она бы меня уже убила. Она бы не стала останавливаться на блокировке моей магии.
– А что если тогда она не могла тебя убить?
Я хмурюсь.
– Эта женщина создала магический барьер с помощью своей крови, Фибс. Она выкрала мою мать. Свою собственную дочь.
Я не говорю ему о версии Габриэля о том, что она могла убить Зендайю. Я боюсь, что если произнесу это вслух, то это каким-то образом может сбыться.
– Ты действительно думаешь, что у кого-то настолько могущественного и аморального могли быть трудности с тем, чтобы кого-то убить?
Глаза Фибуса становятся отрешенно задумчивыми.
– Я подумал, что она могла заключить сделку или что-то такое, и это не давало ей возможности тебя убить.
– С кем?
– С Марко? – он пожимает плечами. – Кто знает.
Я моргаю и смотрю на своего друга.
– Я всего лишь размышляю вслух. Может быть, никакой сделки не было.
– Если Мириам заключила сделку с Марко, – говорит хриплый голос, – то она больше не действует.
Кадык на горле Фибуса поднимается высоко-высоко, а мой пульс учащается, когда я разворачиваюсь на стуле и смотрю на мужчину, которого не видела уже две недели.
– Ты покидала Небесное королевство, ínon? – рычит мой отец, отчего мои ресницы вздрагивают.
– Я… эм… – Фибус вскакивает со стула. – Пойду-ка, узнаю, где там наша еда.
Я позволяю Фибусу спастись, так как именно это он и собирается сделать.
– Я убью Лора, – говорит мой отец сквозь сжатые зубы.
Я почти подскакиваю с места и вцепляюсь в руку своего отца, чтобы он не отправился искать Лоркана, как вдруг между нами появляются чёрные тени и превращаются в мужчину, который закрывает меня, точно щит.
– Многие пытались это проделать, Кахол, и у них не вышло, – тихо говорит Лор.
Огромные пальцы моего отца сжимаются на шее Небесного короля.
– Я доверял тебе, и ты позволил ей покинуть Небесное королевство?!
– Она вернулась.
Я не знаю, почему Лор так спокоен.
– А теперь отпусти меня, пока я не сломал тебе нос… уже в который раз?… в четвертый?
Я выпучиваю глаза так же, как и мой отец.
«Ты ломал ему нос три раза?»
«Исключительно ради веселья».
«У тебя странные представления о веселье…»
И пока никто никому ничего не сломал, я говорю:
– Я заставила Лора меня отпустить, Dádhi.
Мой отец бросает на меня взгляд через широкое дымящееся плечо Лора. Его руки опускаются, но не потому, что он решил отпустить Лоркана, а потому что Небесный король превращается в чёрный дым, который материализуется обратно в мужчину на том же самом месте.
Когда Кахол опускает руки, пряжки на его наручах стукаются о нагрудник.
– А я подкрепила её желание, Кахол.
В таверну заходит Бронвен под руку с Кианом.
– Ты подкрепила её желание? – Лор как будто становится ещё тверже, несмотря на клубы дыма, которые поднимаются от его тела.
Мой отец разворачивается лицом к Бронвен и рявкает что-то грубое на языке воронов, что, как мне кажется, означает: «И зачем, ради Святой Морриган, ты это сделала?»
– Ей надо было уехать.
– Ей надо было уехать? – повторяет Лоркан таким тоном, что воздух становится настолько твёрдым и прохладным, точно кусок льда.
Признаться честно, я удивлена. А я-то думала, что Лоркан был в курсе последнего пророчества Бронвен.
Он переводит на меня взгляд и смотрит так пристально, что моё сердце решает спрятаться за позвоночником.
– Какое ещё пророчество? – рычит он, и, хотя его ярость должна меня пугать, тон его голоса достигает совершенно другого эффекта.
Сейчас не время.
Сейчас не время.
– Вы только что…
Киан переводит взгляд с меня на Лоркана, его глаза становятся всё шире и шире.
– Моя племянница – твоя пара, Лор?
ГЛАВА 52
Если бы кто-то уронил булавку в «Adh’Thábhain», всё Небесное королевство услышало бы её звон. Настолько тихо стало вокруг.
Фибус, который ушёл за бар, когда мой отец ворвался в таверну, точно летучая мышь из преисподней, произносит одними губами: «Пара?» А, может быть, он говорит «мерда»? Оба эти слова подходят к данной ситуации.
Вздохнув, я бормочу Лору:
– Похоже, ворона выпустили из мешка.
Лор бросает на меня совсем невесёлый взгляд через плечо.
«Что ещё за пророчество, твою мать?»
И поскольку я трусиха, то перевожу стрелки на Бронвен. Вообще-то это её пророчество, так что пусть она и расскажет всем о нём.
– Пусть Бронвен тебя просветит.
– Говори, Бронвен! – приказ Лора заставляет мелкие волоски на моих руках встать дыбом.
– Я предвидела, что Фэллон надо вернуться в земли фейри, чтобы отнять жизнь у Данте Регио, – тон её голоса такой спокойный, словно она говорит о погоде. – И только тогда Люс вернётся к воронам.
