Текст книги "Дом горячих сердец (ЛП)"
Автор книги: Оливия Вильденштейн
сообщить о нарушении
Текущая страница: 22 (всего у книги 25 страниц)
Мой отец приседает и вытягивает крыло, чтобы я могла забраться на него. Лор протягивает руку, и, хотя это заставляет глаза моего отца слегка почернеть, я позволяю королю помочь мне. Как только я усаживаюсь на Кахола и обхватываю его за шею, он взлетает.
Мы пролетаем коридор за коридором, встречая по пути воронов в разных обличьях, минуем теплицу, где я успеваю помахать матери Лора, после чего Кахол залетает под арку. Он делает три взмаха своими мощными крыльями, и мы оказываемся рядом с «Таверной-Базаром», после чего начинаем нестись вдоль коридоров, которые поднимаются на несколько этажей и представляют собой балконы – а точнее взлетно-посадочные площадки, выдолбленные в камне. Большинство дверей закрыты, но некоторые распахнуты, что позволяет мне заглянуть внутрь и разглядеть скромные жилища.
Я внимательно всё изучаю. Впитывая запахи, образы и звуки. И каждый раз, когда мы пролетаем под люком, я запрокидываю голову к небу, позволяя лучам восходящего солнца осветить моё лицо. Я так рада, что Лор в хорошем настроении, потому что мне очень нравится солнечный свет.
Когда мой отец, наконец, приземляется, небо за узкими окнами уже сияет бирюзовым цветом, точно каналы Исолакуори. Но каналы Исолакуори напоминают мне о Данте, поэтому я отгоняю эти мысли и сосредотачиваюсь на чудесном строении из камня и дерева.
Несмотря на то, что «Северная таверна» сделана из точно таких же материалов, что и две другие, от неё исходит совершенно иное ощущение. Вероятно, потому что она состоит из небольших уютных пространств, вместо одного общего пространства, и сиденья в ней сделаны из камня, а не из дерева.
Столы тоже вырезаны из камня. Единственные деревянные предметы – это сосны – настоящие сосны – растущие тут и там в каменных горшках. Они такие высокие, что их зубчатые кроны касаются мириады крошечных выпуклых зеркал, которые покрывают потолок и сверкают в свете солнца и факелов.
Спрыгнув со спины своего отца, я кручусь вокруг себя, в восхищении разглядывая всё вокруг.
– Твоя мать хотела, чтобы мы переехали сюда – то есть в жилище поблизости.
Мой отец перевоплощается обратно в человека. Как и я, он смотрит наверх.
– Она нашла для нас идеальное, – его кадык заостряется, – идеальное гнездышко.
Его веки захлопываются на несколько долгих мгновений.
– Оно уже занято?
– Я уверен, что владельцы будут не против его продать – ведь все предпочитают южную часть, где воздух в разгар зимы не такой ледяной, как это бывает здесь.
Он указывает жестом в угол помещения в форме полумесяца, и я сажусь.
Мои ноги касаются прохладного камня, а предплечья ложатся на гладкий, как мрамор, стол. К нам подходит улыбающаяся женщина-ворон, но её улыбка исчезает, когда она замечает меня. Моя сомнительная репутация определённо меня опережает. Я не даю её реакции повлиять на своё настроение. Она, может быть, и знает обо мне, но она не знает меня.
Отец спрашивает, чего я хочу, и я отвечаю, что ем всё, кроме рыбы и мяса. Это как будто поражает его. Он снова обращает внимание на работницу таверны, перечисляет длинный список блюд, после чего снова сосредотачивается на мне.
Когда она уходит, он соединяет руки перед собой на столе и пристально смотрит на свои тупые ногти и костяшки пальцев, которые покрыты синяками.
– Твоя мать тоже не ест животных, как и большинство шаббианцев. Вороны не следуют этому правилу, потому что нашим телам нужен животный белок.
– А фейри?
– Фейри приходится подчиняться законам Шаббе, так же как когда-то шаббианцев принуждали соблюдать законы фейри, когда они ещё могли выходить в этот мир.
– Ты был там?
– Да. Много раз.
Мне хочется попросить его пронести меня вокруг острова, но я боюсь, что он может попытаться закинуть меня за магический барьер. Я решаю попросить Лора. Он, конечно же, согласится и не попытается забросить меня на розовый остров.
– Это одно из красивейших мест на Земле.
– И где там живут люди? Остров кажется таким маленьким.
Улыбка касается губ моего отца.
– Это иллюзия, созданная Котлом. Когда ты проникаешь за стены из песчаника, королевство становится больше. Оно такое же большое, как Люс, и такое же цветущее как Тареспагия.
У меня отвисает челюсть, а мой отец смотрит на меня и моргает.
– Ты не знала об этом?
– Нет.
– Как я понимаю, ты никогда не встречала шаббианцев, а те немногие фейри, что путешествовали туда в последние годы, не возвращались домой. Хотя я удивлен тому, что Лор не рассказал тебе о родине твоей матери.
– Мы с ним не очень ладили до… до вчерашнего дня.
Мои щёки теплеют.
Мой отец вздыхает.
– Твоя мать однажды пошутила, что ты снимешь не только его заклятие. Мне не понравилась эта шутка.
Я не могу скрыть улыбку, которая вызвана в основном двумя красными пятнами, которые начинают просвечивать из-под его черного макияжа.
– Моя мать кажется очень прямолинейной женщиной. Жду не дождусь, когда я смогу с ней познакомиться.
Его щёки и глаза перестают сиять, и он неожиданно становится таким потерянным, что я протягиваю руку и сжимаю его ладони, покрытые синяками.
– Это случится очень скоро, Dádhi.
Он пристально смотрит на меня, и уголки его губ слегка приподнимаются, хотя печаль не сразу покидает его лицо. Он кивает, после чего уводит разговор от Дайи в сторону моего воспитания. Он хочет знать всё о нонне и мамме. О моей школе и друзьях.
И я обо всём ему рассказываю. Я сосредотачиваюсь на счастливых моментах, потому что каждый раз, когда я упоминаю про свои заботы, какими бы ничтожными они ни были, его настроение меняется в худшую сторону.
Одни блюда сменяют другие, и так проходит утро. Я всё ещё говорю. Похоже, у меня полно историй.
– Ты так похожа на свою мать, – говорит он с улыбкой. – У неё всегда была какая-нибудь история…
Его рот закрывается, а глаза становятся стеклянными. Я решаю, что ему слишком тяжело о ней вспоминать, но затем он резко встает, и я понимаю, что с ним, должно быть, разговаривал Лор.
Моё сердце подбирается к горлу так же быстро, как отец вскакивает с каменной лавки.
– Что такое?
Его карие глаза смотрят в мои округлившиеся фиолетовые.
– Приехали твои друзья… и они приехали не одни.
ГЛАВА 58
– Мои друзья? Кто? Это Сиб? Они нашли Антони?
Мой отец мне не отвечает, потому что он уже перевоплотился в ворона.
Как только он протягивает мне своё крыло, я запрыгиваю на него. Он взлетает и летит так быстро, что я понимаю, что тот темп, в котором он летел сюда, был абсолютно расслабленным. Когда мы долетаем до «Таверны-Базара», он пикирует вниз и приземляется рядом с прилавком, за которым жарят безголовых животных на вертелах. От этого вида и запаха мой и без того уже сжимающийся живот скручивает ещё сильнее.
Я спрыгиваю с его спины и обхожу стороной прилавок с жареным мясом. Как только аромат жареной плоти перестает ударять мне в нос, я останавливаюсь и жду, когда отец перевоплотится, но вместо этого он взмывает в небо и вылетает в широкий люк, который купает рынок в солнечном свете.
Я сжимаю челюсти, чтобы не окликнуть его, но решаю потерпеть. Если мои друзья здесь, их скоро сюда приведут. Жалко, что здесь нет окна, через которое я могла бы выглянуть наружу.
Я осматриваю стены рынка, и когда мои глаза привыкают к темноте, я замечаю крошечные квадратики света. Сжав зубы, так как любое движение доставляет мне боль, я иду в сторону одной из стен, но снаружи неё – только джунгли. Ох.
Несмотря на то, что меня переполняет адреналин, мои ноги неспособны идти быстро, поэтому я ковыляю к противоположной стене таверны. Когда я, наконец, дохожу до окна, я прислоняюсь лбом к холодному стеклу и смотрю так далеко вниз, насколько хватает взгляда.
– Álo, Fallon.
Голос Эйрин заставляет меня подпрыгнуть и удариться головой об окно.
– Dalich.
Мне знакомо слово «dalich» благодаря Ифе.
– Вам не за что извиняться.
Я улыбаюсь и тру место, которым ударилась.
Её глаза по-доброму смотрят на меня.
– Я рада, что ты вернулась.
– Я тоже рада, что вернулась.
И хотя я провела с этой женщиной всего лишь несколько часов, мне кажется, что я её знаю. Хотя это может быть побочным эффектом того, что я являюсь парой её сына. Может быть, парная связь автоматически связывает тебя с другими членами семьи?
– Вы изучаете люсинский язык?
– Фибус учить меня. Он хороший учитель.
Фибус! Я забыла принести ему завтрак. Интересно, проснулся ли он? Я осматриваю «Таверну-Базар», хотя шансы на то, что он дойдёт сюда – почти нулевые.
– Мне жаль насчёт твоих друзей, Фэллон.
Мои пальцы застывают на лбу, я разворачиваюсь и смотрю в окно округлившимися от волнения и ужаса глазами. Я замечаю только крупы двух лошадей и конвой из чёрных птиц, парящих в лазурном небе. Вороны просто огромны, за исключением двух воронов с золотыми глазами.
Лор пообещал Бронвен никуда не летать, но двое его воронов находятся сейчас снаружи! Я не сразу понимаю, что начинаю дрожать, как вдруг моего предплечья касается участливая ладонь.
– Вы слышите, – мои лёгкие так сильно сжимаются, что мне удается только прохрипеть, – что они говорят?
Эйрин не понимает моего вопроса, поэтому я указываю на эспланаду, а затем на свое ухо.
Она произносит одними губами «О-о», а затем говорит:
– Фейри убить одного друга.
Рёбра сжимаются вокруг моего сердца.
– Какого друга?
– Парень с тёмными волосами.
– Антони?
– Нет. Красные глаза.
– Риккио?
Эйрин кивает, её длинные седые волосы развеваются вокруг её плеч.
– Tà. И девушка. Джиана… она… Как это будет по-вашему?..
– Её арестовали, – мрачный голос заканчивает предложение Эйрин.
Я снова разворачиваюсь, точно флюгер, на этот раз в сторону Ифы.
– Арестовали? Кто? За что?
– Данте. За преступление против фейской короны.
Кровь отливает от моего лица.
– Что?
– Габриэль догнал Сибиллу и Маттиа прежде, чем их успели поймать, и увёл их лошадей в горы для безопасности.
Пульс начинает стучать в челюсти, в щеках, в веках, когда я перевожу взгляд с Ифы на Эйрин.
Ифа сглатывает.
– Имми была с Вансом, бунтарём из Ракокки. Они пропали в туннелях прошлой ночью.
Прошлой ночью, пока я была в состоянии блаженства, мир моих друзей перевернулся.
– И Лор не может с ней связаться?
Ифа качает головой, и, хотя её лицо не пульсирует от ударов её сердца, как моё, её глаза горят гневом.
– Нет.
– Он пытался её призвать?
Она кивает.
– И?
– Она не вернулась.
– Как это возможно? – спрашиваю я.
Ифа закрывает глаза.
– Превращённые в вечных воронов больше не могут с ним общаться.
Рынок перестает шуметь, и весь мир останавливается, так как продавцы застывают за своими прилавками. Даже пламя костров перестаёт пылать, а разговоры зависают в воздухе. А мои губы произносят беззвучное: «Нет».
– Лоркан хочет лететь в долину и пролететь над лесом, но твой отец и дядя сказали, что если он это сделает, то они забросят его на Шаббе.
Я не знаю, как ей это удается, но Ифа улыбается. Это горькая улыбка, но всё же улыбка.
И затем она исчезает.
Эйрин бледнеет, как полотно, которое я стирала на руках, когда ещё считала себя полуросликом, ради того, чтобы вести скромную жизнь в Тарелексо. Каким маленьким был тогда мой мир. И каким огромным он стал благодаря Лору.
В помещении рынка раздаётся карканье, и чёрные птицы одна за другой влетают через купол внутрь и превращаются в людей в доспехах. Глаза Лора находят мои в темноте и не отпускают всё то время, пока он тяжело шагает по потемневшей пещере в мою сторону. Солнце, которое сияло над Люсом, пропадает, шерстяные облака стягиваются к нему по голубому небу, точно овцы.
Ифа отходит в сторону, чтобы ему не пришлось её обходить. Он берёт мои дрожащие руки и обхватывает их своей крепкой рукой, после чего наклоняется и прижимается щекой к щеке своей матери.
Они обмениваются какими-то словами, но мои барабанные перепонки так отчаянно вибрируют, что я даже не стараюсь сосредоточиться на их разговоре.
– Может ли Имоген быть вне зоны доступа? – спрашиваю я, наконец. Мой голос дрожит, как и всё моё тело.
– Возможно. Либо Данте запер её в клетке из обсидиана. Обсидиан блокирует наши способности.
Его рот вытягивается в мрачную линию. Лор говорит очень тихо, как будто понимает, что если будет говорить громче, то это может разбить мне сердце.
– Почему бы тебе не пойти и не пообщаться со своими друзьями, птичка?
Он кивает в центр таверны, где стоят Сиб и Маттиа рядом с мужчиной с длинными светлыми волосами и повязкой на глазах. На нём надета грязная белая рубашка, которая выбилась из-под тёмных штанов. Мне требуется секунда, чтобы вспомнить, что их перехватил и привёл сюда Габриэль.
Я смотрю на Лора, который целует костяшки моих пальцев и отпускает мою руку, после чего делаю шаг в сторону Сиб, но останавливаюсь и снова поворачиваюсь к Небесному королю.
– Ты ведь останешься? Ты не… не…
– Я никуда не собираюсь.
Я впиваюсь зубами в нижнюю губу, чтобы не дать ей задрожать, после чего срываюсь с места, точно мелкая рыбешка, освободившаяся из сети рыбака, и к чёрту мои больные мышцы.
– Сиб! – кричу я.
Она отрывается от Маттиа, подбирает юбки и несётся в мою сторону. Мы со слезами бросаемся в объятия друг друга и стоим так очень долго, пока вновь не обретаем способность говорить. Не то, чтобы слова были так необходимы, когда дело касается лучших друзей; я и так уже знаю, что за мысли проносятся в её голове.
Когда мы, наконец, разделяемся, её мокрые щёки выглядят точно отполированный обсидиан, а глаза сияют, как серебряные медальоны.
Она шмыгает носом.
– Джиану арестовали.
– Я слышала.
– А Антони… мы его не нашли. И… и… Имоген и Ванс…
– Я слышала.
Я сжимаю её, стараясь сделать это спокойно, и одному только Котлу известно, как это у меня получается.
– На каком основании их арестовали?
– Таво сказал… он сказал, что они украли с Исолакуори конфиденциальную информацию, и что у него приказ обыскать дом. Джиа не впустила его, поэтому они вынесли дверь пушечным ядром и… и Риккио стоял… – её голос срывается. – Он мёртв. И они забрали Джиану после того, как обнаружили… после того, как открыли дверь в подвал.
– Мы вызволим Джиану, Сиб. С ней всё будет в порядке. Данте её отпустит. Наркотики возможно и вне закона, но это едва ли можно считать преступлением против короны.
Я не уверена в том, что Сиб меня слышит, потому что она говорит:
– Катриона рассказала Даргенто про пыль. Нам нельзя было пускать её в дом.
Я вздыхаю. Обвиняя мёртвую женщину, мы ничего не добьёмся.
– Они, вероятно, пытались выиграть время, а потом арестовать тебя по надуманному поводу.
Её ноздри раздуваются.
– Я собираюсь рассказать всему, мать его, миру, что это Данте заказал убийство своего брата. Подожди и увидишь сама.
Маттиа подходит к нам, его руки засунуты в карманы пыльных штанов, а белки глаз такого же алого цвета, как верхняя часть платья Сиб. Мы потеряли друга, а он потерял двоюродного брата. Я даже представить себе не могу, как, должно быть, болит сейчас его сердце.
Прохладный дым моей пары скользит по моей шее и плечам, после чего принимает форму мужчины.
– Киан полетел договариваться о том, чтобы Джиану отпустили.
– Если они тронут её хоть пальцем, я убью их всех. Сначала Таво. Затем Даргенто. А затем Данте. Всех! – Сиб обхватывает Маттиа за талию и прижимается к нему.
Его большое тело так сильно осунулось, что я не могу понять, кто кого поддерживает. Он прижимается губами к её макушке.
– Как насчёт того, чтобы передоверить эти убийства, – он бросает взгляд на Лоркана, а затем оглядывает воронов, которые стоят на некотором расстоянии от нас, – кому-то другому, Сибилла?
Лор переплетает пальцы с моими и сжимает мою руку.
– Почтём за честь избавить Люс от этих фейри, Маттиа.
Дыхание застревает у меня в горле, когда я осознаю, что он имеет в виду.
Война уже не на нашем пороге.
Она прямо здесь.
ГЛАВА 59
«И мы выиграем эту войну», – рычит Лор, сотрясая всё моё существо, и в этот же самый момент небо взрывается.
По куполу начинает барабанить дождь, попадая по тому месту, которое я посчитала открытым, но, похоже, это не так.
«Это магический барьер».
Я смотрю на Лора, потеряв дар речи после его признания.
«Я не знала, что вороны могут устанавливать магическую защиту».
– Её создали шаббианцы, – объясняет он.
Сиб так пристально сморит на наши руки, что её глаза готовы вылезти из орбит.
– Почему бы нам всем не присесть? Обед уже подан, – Лор кивает на один из общих столов, на котором рядами расставлены дымящиеся блюда.
Мой отец уводит Габриэля и приказывает ему «усадить его чертову фейскую задницу».
Капитан Люса подчиняется и, осторожно нащупав рукой стул, садится.
– Я понимаю, зачем ты надел мне повязку на глаза, Рибав, но клянусь, что не увезу ваши секреты домой.
– Многие давали мне подобные клятвы, Мориати.
Лор подводит нас к столу.
– Но мало кто их сдерживал, даже те, чьи сделки отпечатывались на коже.
– Как это возможно? Фейские соглашения… я имею в виду магические соглашения нельзя нарушить.
Лор выдвигает стул напротив Габриэля и кивает мне, чтобы я села.
– Большинство предпочло смерть выплате долгов.
Габриэль делает резкий вдох, вероятно, представляя, как железный клюв обрывает его жизнь.
– Где Фибус? – спрашивает Сиб, которая собирается сесть рядом со мной.
– Я здесь, скацца.
Мы с Сиб замечаем своего друга, одетого в тёмные штаны и тонкую розовую рубашку, которая подчёркивает его светлые волосы.
– Поскольку завтрак так и не пришёл ко мне, мне пришлось идти к нему.
Я быстро произношу одними губами «Прости», а Сиб шлёпает его по груди и произносит «Скацца, серьезно?», после чего обхватывает его руками за шею и прижимает к себе его высокое тело.
Брови Фибуса изгибаются, и с её губ срываются рыдания.
– А ты думала, что я превращусь в вяленое мясо?
Из её груди вырываются новые всхлипывания.
– Святой Котёл, ты действительно так подумала…
Он гладит её по спине.
– Как видишь, я жив и у меня всё тип-топ…
– Риккио мёртв, Фибс, – плачет она. – А Антони пропал. И Джиану арестовали.
Хорошее настроение Фибуса исчезает точно следы на мокром песке. Он моргает и смотрит на меня поверх головы Сибиллы, а затем переводит внимание на Маттиа, который сжимает побелевшими пальцами спинку стула и не сводит глаз с тарелки.
Когда Сиб отпускает Фибуса, он кладёт руку на плечо светловолосого моряка и сжимает его.
– Я сожалею о твоей потере.
Маттиа не смотрит на него, а только кивает, и от этого движения из его опухших глаз начинают течь слёзы, а затем беззвучно падают на его дрожащий подбородок. Его тихое горе заставляет меня начать разминать кожу в области сердца. Единственная мышца, которая осталась нетронутой после прошлой ночи, болит теперь, как и все остальные.
Фибус осматривает стол, за которым сидят вороны. Он улыбается Эйрин, которая заняла место чуть дальше, так как все места рядом с Лором оказались заняты членами Круга. Ну, кроме моего.
Когда Лор садится на стул рядом со мной, мой отец опускается рядом с Габриэлем. По другую сторону от капитана сидит Эрвин, такой же огромный и страшный, как и мой отец. Габриэль напоминает теперь буклет, зажатый между двумя толстыми томами. Хорошо, что у него на глазах надета повязка.
– Скажи мне, Мориати, – хотя голос Лора звучит спокойно, капитан подпрыгивает. – Почему ты помог преступникам сбежать? На что ты надеялся?
– Ни на что.
Лоркан потирает свою острую челюсть.
– Говори правду.
– Это и есть правда. Тебе не кажется, что я бы заключил с ними сделку, если бы хотел что-то получить?
Немного помолчав, Габриэль говорит:
– Дайте мне соль, если вы мне не верите.
– Соль больше не действует на вашего короля, – говорит Лор, когда Фибус придвигает стул и ставит его между мной и Сиб.
Кадык на шее Габриэля дёргается.
– Я не Данте.
– Значит, ты не принимаешь тот же яд, что и он?
– Какой яд?
Лор наклоняется вперёд, и его стул и доспехи скрипят.
– Ты капитан, разве нет?
– Я не понимаю…
– Мой капитан знает обо всех моих действиях.
Габриэль сжимает губы.
– Мы с Данте в последнее время не сходимся во мнении. На случай, если вы ещё не слышали, он подумывает восстановить Даргенто в должности.
– Мы слышали.
Края Лора расплываются, и его тени окутывают меня, словно желая защитить от этого ужасного человека.
– И где вообще эта остроухая вошь?
– С Данте.
– Где?
– Мне не сказали, где. Мне только сказали, что Таво и мне следует оставаться на Исолакуори, чтобы защитить остров в отсутствии короля.
– Он, похоже, безумно доверяет тебе и Таво, учитывая приток солдат из Неббы.
Щёки Габриэля западают, словно он надкусил что-то кислое.
– Их прислали к нам ради защиты его невесты.
Я фыркаю, что заставляет нескольких человек посмотреть в мою сторону.
Мой отец наклоняет голову.
– Что такое, ínon?
– Рою плевать на дочь. Он, вероятно, поставил их там, чтобы закрепиться в Люсе.
– Фэллон? – вскрикивает Габриэль.
– Привет, Габриэль.
– Ты жива?
– Ты только что слышал, как я говорила.
– Я забыла сказать, – Сиб наклоняется мимо Фибуса и смотрит на меня, – люсинцы думают, что ты умерла. Благодаря Имоген мы узнали, что это не так.
Она осматривает стол, и её взгляд падает на Ифу, которая сидит рядом с Эйрин с застывшей шеей, застывшей спиной и застывшей челюстью.
– Данте тоже думает, что я умерла? – спрашиваю я, чтобы увести разговор от её пропавшей сестры.
– Именно он объявил об этом, – говорит Габриэль. – Он предупредил всех, что вороны вернутся, чтобы поквитаться, поэтому Рой отправил к нам своё войско.
– Как думаешь, почему мой племянник решил спрятаться, Фэллон? – спрашивает Бронвен, входя в таверну. – Он, может быть, и не отдавал приказа убить тебя, но твоё мнимое убийство произошло в его части королевства.
Мой отец встаёт и подходит к ней. И хотя Бронвен не просила его о помощи, и она ей обычно не нужна, она принимает его протянутую руку. После того, как она садится напротив Маттиа, Кахол возвращается на место.
– Племянник? – плечи Габриэля становятся такими же острыми как его уши, торчащие из-под повязки. – Данте имеет родственные связи с вашим видом?
– Через её мужа, – отвечает Лор.
– Вы одна из сестёр его матери?
– Вообще-то, я старшая сестра Андреа. Единокровная сестра.
Габриэль делает резкий вдох, после чего произносит на выдохе:
– Аврора? Я думал… я думал, что она погибла в пламени своего отца.
– Аврора погибла в пламени своего отца, а я восстала из её пепла.
– Данте знает, что вы живы?
– Нет, и я хочу, чтобы это оставалось так. Я, может быть, и внебрачная дочь Косты, но я всё же его дочь. Да простит его Котёл, но Данте считает, что я желаю заполучить трон, который ему даже не принадлежит.
– Я сохраню ваш секрет.
– Я знаю. Я предвидела твою судьбу.
Лицо Габриэля становится бледным как глаза Бронвен.
– Прошу прощения?
– Бронвен может видеть будущее.
Лоркан не добавляет, что её ясновидение было даровано ей жителями Шаббе.
– И что вы предвидели? – спрашивает Габриэль очень нервным голосом.
– Люс отойдёт законному королю.
Бронвен переводит глаза на Лоркана, а затем на меня.
Они задерживаются на мне, и, хотя Бронвен не может говорить у меня в голове, я как будто слышу её мысли, спрятанные за восковой кожей её лба: будущее Лоркана зависит от меня, девушки без магических способностей, которая помогла недостойному мужчине захватить трон, который ему не принадлежит.
Я сажусь прямее.
– Бронвен, вы не видите, где прячется Данте?
«Даже если бы она могла это увидеть, Behach Éan», – дым Лора закручивается вокруг моих сжатых кулаков, скользкий и холодный, точно чешуя Минимуса, – «она бы тебе не сказала, потому что мы с ней заключили небольшую сделку сегодня утром».
«Лор…»
«Я помешал твоим планам, любовь моя?»
Я знаю, что он сделал это из благородных побуждений, но да, собственнические наклонности моей пары очень сильно помешали моим планам.
«Что, если это единственный способ лишить его трона?»
Его тени превращаются в руку, которая разжимает мой кулак и переплетает свои длинные пальцы с моими.
«Я предпочту прожить следующую тысячу лет без трона, чем провести хотя бы день без своей пары».
– Они могут разговаривать друг с другом? – шепчет Сиб Фибусу, который, должно быть, кивает, потому что она шипит: – Я знала! Я, чёрт побери, знала!
– Какое будущее меня ждёт, Бронвен? – спрашивает Габриэль.
– Иногда неведение – это благо.
– Скажите мне.
– Хорошо.
Она вздыхает.
– Ты погибнешь раньше, чем наступит следующее полнолуние.
Фейри, сидящий передо мной, застывает на месте, как и все вороны, находящиеся за столом.
– Вы когда-нибудь ошибались?
– Никогда.
Когда мурашки покрываю мою кожу, Лор отпускает мою руку и начинает рисовать круги на моей ладони.
– Значит, я покину эту гору в чёрном мешке? – голос Габриэля заставляет меня перевести внимание на него. Как и всех остальных. – Так я точно не выдам ваши секреты.
Бронвен кладёт локти на стол, словно желает получше разглядеть Габриэля, которого загораживает Ифа.
– Ты умрешь не от наших рук, Габриэль; ты умрешь от рук своего генерала.
ГЛАВА 60
Габриэль не произносит ни слова с тех пор, как Бронвен заявила, что Таво прервёт его жизнь. Думаю, мне бы тоже расхотелось болтать, если бы она объявила, что Сиб или Фибус собираются ударить меня в спину и отправить на небо. Или в преисподнюю. Ведь моя душа перестала быть чистой. Я, конечно, ещё не убила Данте, но я уже не раз об этом задумывалась.
– А что, если Габриэль останется здесь, в Небесном королевстве? – неожиданно спрашиваю я.
Габриэль поднимает глаза – а точнее поворачивает голову в мою сторону. Ведь его глаза всё ещё завязаны.
Несколько воронов шипят, словно я предложила вооружить его обсидианом.
– Так мы только отложим его смерть, – говорит Бронвен.
– А он может остаться? – спрашиваю я Лора.
Лор обводит членов Круга своими лимонными глазами.
– Думаю, что ему может быть предоставлена камера.
Настоящая.
«Я знаю, что ты доверяешь этому мужчине, но он был правой рукой Данте. Пока мы не поймём, кому он верен, я оставлю его за решеткой».
«Дай ему соли».
«Я это сделаю. В со временем. Когда удостоверюсь, что в его крови не осталось того вещества».
«Он сказал, что не принимал его».
«И почему я должен ему верить? Потому что он подарил тебе одноглазую лошадь?»
Я решаю не спорить, потому что мне понятна его подозрительность, но затем мои мысли переносятся к Арине.
– Её сейчас кормят, – тихо бормочет он. – Сибилла приехала на ней.
Чувство облегчения из-за того, что её не оставили там, стирает тонкий слой люсинской грязи, которая покрыла моё настроение с приездом моих друзей. Я даже начинаю улыбаться, но вспоминаю, что Риккио не выжил, что Джиа находится в заточении у фейри, что Антони поглотили те таинственные туннели, о которых я всё ещё ничего не знаю, а Имоген пропала вместе с лидером восстания людей.
Лор продолжает рисовать круги на моей ладони, но теперь нажимает на неё сильнее.
– Кахол, сними повязку, но его запястья пусть останутся связанными.
Когда ткань убирают, Габриэль не перестает моргать, а затем всё смотрит и смотрит вокруг.
– Ожидал чего-то другого, Мориати? – спрашивает Фибус.
Серые глаза Габриэля останавливаются на Фибусе. Затем он качает головой и переводит внимание на меня. Я улыбаюсь, но не уверена, что он замечает мою улыбку, потому что тени Лора встают у меня перед лицом.
Я пытаюсь отогнать их, но они не рассеиваются, создавая завесу между Габриэлем и мной.
«Что ты делаешь? Он знает, что я жива и здорова».
«Тогда почему он пялится?»
Я устремляю взгляд на тёмные облака дыма.
«Он, наверное, удивлён тому, что я сижу рядом с тобой. Так же как твои люди удивились, когда ты взял меня за руку».
Его низкое «пфффф» заставляет меня улыбнуться, пока он не произносит: «Наши люди».
Снова перевоплотившись в человеческое обличье, Лор подцепляет миску, наполненную ячменем и зелёными овощами, и придвигает её к нам.
– Давайте есть!
Он кладёт немного еды на мою тёмную керамическую тарелку, затем на свою, а потом продолжает накладывать мне ещё и ещё.
– Ты голоден, Мориати?
– Не до такой степени, чтобы меня кормили с ложечки.
– Я могу завязать твои руки спереди, чтобы ты мог их использовать.
Габриэль вздыхает.
– Это необязательно. После новости о своей смерти, у меня пропал…
Он замолкает, и его взгляд перемещается на Бронвен, женщину, закалённую огнём.
– Как мило, – бормочет Лор. – Тебе надо ей рассказать. Ей понравится эта метафора.
«Сомневаюсь. Моя тётя не очень-то меня любит».
Лор полностью поворачивается ко мне.
– Почему ты так говоришь?
Я приподнимаю одну бровь.
«Она разговаривает со мной так, будто я годовалый ребёнок».
«Дай ей время. Она жила без своей пары в течение пяти веков. Такое способно сломить даже самые добрые сердца».
– А что будет, если генерал умрёт, Бронвен? – спрашивает Фибус. – Это изменит судьбу Габриэля?
Она ставит на стол стакан с водой и сглатывает.
– Нет.
А затем она поднимает глаза на Габриэля, который вжался в стул.
– Ты умрёшь героем. Я сомневаюсь, что так тебе будет проще принять свою судьбу, но знай, что твой последний вздох будет сделан не напрасно.
Габриэль опускает глаза на головку сыра в фиолетовой оболочке, которая придаёт кремовой плоти похожий оттенок. Неужели пророчество Бронвен уже начало менять его мнение о Таво и Данте, или он и так уже потерял веру в их человечность после того, как они пришли к власти и начали вести себя как деспоты?
Лор откидывается на стуле и скрещивает длинные ноги.
– Я понимаю твою боль, Мориати. Мой генерал, Коста Регио, пырнул меня в спину пять веков назад. Конечно же, ему помогла его любовница шаббианка, но это предательство всё равно оставило неприятный привкус у меня во рту.
Если Габриэль и считает это сравнение неуместным, учитывая то, что Лор всё ещё дышит, он не перечит ему, а только смотрит на небесный сыр на своей тарелке, словно это голова его палача.
– У меня есть к тебе предложение. Которое позволит тебе оставаться в Небесном королевстве так долго, как ты пожелаешь.
– А что насчёт пророчества?
– Несмотря на то, что я не привык тешить людей ложными надеждами, мы всё же хозяева своей судьбы. По крайней мере, я в это верю.
Сморщенная кожа Бронвен морщится ещё сильнее. Она явно не разделяет мировоззрение Лора.
– Значит, ты разрешишь мне остаться здесь, в камере, пока я не решу, что готов вернуться в земли фейри и умереть там смертью героя? – в тоне уравновешенного Габриэля появляется горечь, которую я никогда не слышала раньше.
– Эти земли недолго будут принадлежать фейри. Когда-нибудь они снова станут нашими, а я распущу всю администрацию Данте.
Я решаю, что слово «распущу» – это эвфемизм, за которым скрываются истинные намерения Лора, но эти намерения могут напугать любого фейри.
– А что касается твоего пребывания здесь, сначала ты будешь находиться в камере, но, когда докажешь, что ты друг моему народу, – Лор указывает на фейри, сидящих рядом со мной, – ты сможешь свободно гулять среди них.
