Текст книги "Дом горячих сердец (ЛП)"
Автор книги: Оливия Вильденштейн
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 25 страниц)
«Это всего лишь томатный соус, который, вероятно, попал на меня, когда Риккио кинул едой в Сиб».
Я пытаюсь высвободить руку, но он удерживает её. Его холодный дым скользит между моими пальцами точно шёлк.
«Это не кровь».
«Не могу поверить, что ты лизнул мою руку».
Мои щёки вспыхивают, точно пустыня под люсинским солнцем.
«Это было обязательно делать?»
Наконец, он выпускает мою руку.
«Да».
«Зачем?»
Воздух у него за спиной темнеет, а затем тени принимают очертания двух мужчин и женщины. Я узнаю только женщину – Имоген. Ну, конечно же, Небесный король не стал бы приходить один. Он, может быть, самый опасный человек в Люсе – во всем мире – но он монарх.
«Они здесь из-за тебя, не из-за меня», – говорит он, не глядя на моё лицо.
Когда он, наконец, занимает своё место за столом, Антони изучает трёх воронов, которые стоят за спиной своего короля.
– В какую игру ты играешь, Лоркан? Ты привёл с собой всех этих людей, чтобы дать Данте повод…
– Обстоятельства поменялись, – Лоркан разворачивает салфетку и кладет её себе на колени.
– Под обстоятельствами ты имеешь в виду присутствие Фэллон здесь?
В тоне Джианы слышится упрёк.
– Нет.
Взгляд золотых глаз Лоркана снова останавливается на мне.
– Я имею в виду то, что Мириам сбежала из тюрьмы Регио.
Эта новость заставляет мою разгоряченную кровь похолодеть. Сбежала…
– Когда?
– Никто не знает, но кровь на её магическом символе была ещё свежей.
– Я не… я думала…
Спина Сиб становится прямее, чем на тех бесконечных занятиях по этикету, которые нас заставляли посещать в школе.
– Разве Мириам не мертва?
– Нет.
Ответ Антони удивляет не только Сиб; он удивляет меня, потому что в ту ночь, когда он и я…
Когда взгляд Лоркана начинает пронзать меня, я отгоняю это воспоминание и поворачиваюсь к Антони.
– Я думала, ты считал её мертвой?
Голубые глаза Антони опускаются на неровный край его фарфоровой тарелки.
– Я не мог рассказать тебе о том, что она жива. Ведь тогда я не знал о твоём происхождении.
Губы шокированной Сиб приоткрываются. Поскольку все остальные не выглядят удивлёнными, я заключаю, что только ей не сообщили о том, что Мириам не была мертва.
– Что такое магический символ?
– Это способ колдовства, используемый шаббианцами, – тихо объясняет Маттио. – Они рисуют замысловатые узоры своей кровью. Именно так Мириам воздвигла магический барьер.
Сибилла начинает моргать, как будто ей в глаз попала ресница.
– А моя… – я всё ещё не могу назвать её матерью, – А Зендайя была с ней?
– Судя по тому, что видела Бронвен в ту ночь, когда Мириам похитила Дайю, – тембр голоса Лора звучит мрачно, что соответствует выражению его лица, – она перенесла твою мать в какое-то место, куда она планировала отправиться перед тем, как её схватил Марко и бросил в дворцовую темницу. Об этой темнице рассказал мне Лазарус, а я раскрыл её местоположение Данте.
«Марко поделился местоположением Мириам с Лазарусом, но не со своим собственным братом?»
«Марко убил их отца, Фэллон. Нет никаких сомнений в том, что, если бы Данте встал у него на пути, он бы избавился от него навсегда».
Очертания тела Лора становятся размытыми, и тёмные клубы дыма окутывают мою дрожащую руку.
Я сжимаю её в кулак, чтобы унять дрожь. Лор, должно быть, подумал, что я сжала пальцы, желая избавиться от его успокаивающего прикосновения, потому что его дым начинает подниматься по моему запястью и возвращается в его тело, сделав его очертания более чёткими.
– Подождите, – серые глаза Джианы начинают сверкать. – Если вы нашли магический символ, значит ли это, что его стёрли? Значит ли это, что магическая защита была снята?
– Нет.
Ответ Лора разбивает её надежду.
И мою.
ГЛАВА 26
Джиа хмурится.
– Но её кровь больше не питает магический знак…
– Мои вороны попытались вернуться, когда Данте смыл его, но врезались в стену.
Лор медленно вращает нож рядом со своей тарелкой.
– Она нарисовала его где-то ещё… – бормочет Антони себе под нос, но я не упускаю ни слова. – Потому что она не хочет, чтобы шаббианцы вернулись.
– Почему она не хочет возвращения своего народа? – спрашивает Сиб.
Джиа вздыхает.
– Потому что они её накажут, Сиб. Она заперла их на острове на пятьсот лет. Помнишь, как я случайно заперла тебя и Фэл в винном погребе?.. Сколько вам тогда было – восемь? И обнаружила вас только на следующее утро?
Мы стучали кулаками в дверь и кричали изо всех сил, после чего просто плюхнулись на влажный пол и приготовились провести там длинную холодную ночь. Я помню прикосновение меха к своей щеке, когда я проснулась и обнаружила мышь, которая примостилась рядом со мной. Я погладила маленькое существо, а затем прогнала её, пока не проснулась Сиб, потому что мыши её пугали.
Едва заметная улыбка озаряет лицо Джианы.
– Ты, Сиб, выглядела так, словно собиралась сбросить меня в Марелюс.
Сиб, действительно, выглядела тогда кровожадно, а я была слишком утомлена и испытала такое облегчение, что не могла думать об убийстве. К тому же Джиа сделала это не специально.
Но если отвлечься от ночи, проведённой в погребе, то я понимаю о чём она говорит. Если жители Шаббе поймают мою бабку… если мой отец или Лор найдут её… Боги, они её четвертуют.
«Не «если». Когда».
Челюсть Лора так сильно сжата, что он, вероятно, смог бы отсечь ей чью-нибудь голову, не прибегая к использованию своего железного клюва.
– Вы думаете, что она ищет Фэллон? – спрашивает Сиб. – Она ведь ненавидит воронов и всё такое, а Фэл единственная, кто может вас «разбудить».
Риккио накалывает вилкой ещё одну тефтельку и подносит её к губам.
– Если бы какой-нибудь фейри держал меня в подземелье, я бы гораздо больше ненавидел фейри, чем шаббианцев.
Он засовывает тефтельку в рот и несколько раз её пережевывает, после чего проглатывает и накалывает другую.
Маттиа забирает у него тарелку, пока Риккио не разделался со всеми тефтельками. Он кладёт немного тефтелек себе на тарелку, а Сиб спрашивает:
– Зачем сохранять магический знак все эти годы? Разве не лучше встретиться лицом к лицу со своим народом, чем прозябать в фейской тюрьме?
– Магический барьер, который она воздвигла вместе с Костой Регио – это единственное, что удерживает шаббианцев от того, чтобы найти и убить её.
Ногти Имоген удлиняются, превратившись в когти, и клацают о крепкий нагрудник её доспехов, когда она хватается за свою толстую косу и перекидывает её через плечо.
– Мириам не успокоится пока не найдёт способ избавиться от нас, – раздаётся голос Лоркана в напряжённом воздухе.
– Нас? – спрашивает Сиб.
– Воронов.
Лоркан перестаёт играть со своим ножом и откидывается на стуле.
– Но тебя ведь нельзя убить, только обездвижить, верно?
Сиб хватает кувшин с вином и наполняет свой бокал, а затем бокал Маттиа, после чего наклоняется и наполняет мой.
Она, вероятно, думает, что вино поможет мне переварить новость о том, что моя бабка жива и, вероятнее всего, охотится сейчас за мной и Лором.
Я беру бокал, но Лоркан забирает его у меня и делает глоток.
«Мог бы попросить, и я бы налила тебе вина, Ваше Величество. Зачем воровать мой бокал?»
«У меня нет желания пить или есть фейскую еду».
«Тогда…»
Мои брови изгибаются.
«Тогда зачем ты взял мой бокал?»
«Всю твою еду и вино будут пробовать, пока ты не вернёшься в Небесное королевство. Разве Ифа тебе не говорила?»
«Говорила».
Когда он ставит бокал рядом с моей тарелкой, я спрашиваю:
«А почему именно ты должен пробовать еду на предмет яда?»
«Яд не может меня убить, Behach Éan».
«А что, если кто-то измельчит обсидиан и подсыпет в твой напиток?»
«Моё тело отторгает его».
Тот факт, что он использует настоящее время, настораживает меня.
«Тебя уже пытались отравить?»
– Фэллон может снять моё заклятие.
Я вздрагиваю, когда он раскрывает этот секрет остальным.
«Разве это не суперсекретная информация?»
«Я думал, ты доверяешь своим друзьям».
«Это так, но ты же не доверяешь. Зачем ты им рассказал?»
– О Боги, Фэл! – голос Сиб звучит так пронзительно, что едва не разрывает мои барабанные перепонки. – Тебе надо уезжать немедленно!
Мой пульс ускоряется, создавая какофонию в грудной клетке. Я не могу уехать, потому что мне надо найти…
Я обрываю свои мысли, пока они не проникли в сознание Лоркана.
– Согласна, – говорит Джиа. – Когда Мириам арестуют – или убьют…
– Но именно за этим Фэллон сейчас здесь, – Лоркан стучит пальцами по столу. – Она хочет, чтобы Мириам её нашла.
Сиб резко вздыхает.
– Это правда?
– Решила умереть? – шипит Джиа.
Антони ударяет кулаком по столу.
– Почему ты разрешил ей уехать из своего королевства, зная, что она собралась стать чёртовой приманкой, Морргот?
Кожаные одежды Лоркана хрустят, когда он поднимается с места.
– Затем же, зачем ты рассказал ей о лестнице, которую я разрешил построить Киану для своей пары, которая не была вороном.
Я резко втягиваю воздух, а затем так сильно сглатываю, что слюна застревает у меня в горле.
«Ты прочёл записку?»
«Я прочёл твои мысли, а не его записку».
«Но это личное».
«Как и сам факт существования той лестницы, которую я разрушил. Точно так же мне следует поступить с…»
«Даже не смей заканчивать это предложение».
Я стискиваю зубы.
«Ты сидишь здесь отчасти благодаря ему».
«Я сижу здесь благодаря тебе».
Я фыркаю.
«Если бы я знала, что возвращаю…»
– Почему Фэллон покраснела как эти тефтельки? – спрашивает Маттиа у Сиб вполголоса.
– Потому что её зловредная бабка сбежала, – шепчет в ответ Сиб.
Лор проводит ногтем, который превратился в коготь, по расшитой скатерти и разрезает дорогую ткань так же, как он только что отрезал от меня остатки моей симпатии и признательности по отношению к нему.
«Как только Мириам найдёт меня, я заставлю её изрисовать меня кровью, чтобы ты никогда больше не мог проникнуть в моё сознание».
Ножки моего стула скрипят, когда я вскакиваю из-за стола и выбегаю из помещения.
«Мёртвые ведьмы не могут колдовать», – его голос эхом раздаётся в моей пульсирующей голове, когда я добегаю до двери своей комнаты.
Захлопнув её, я кричу через мысленную связь: «Обездвиженные вороны не могут убивать ведьм».
«Ты угрожаешь проткнуть меня, Behach Éan?»
«Лучше держись от меня подальше».
И хотя он не отвечает и не появляется у меня в комнате, я каким-то образом чувствую его улыбку по нашей мысленной связи. Я сомневаюсь, что он будет улыбаться, когда я отправлюсь на Портовый рынок при первом свете дня и достану себе клинок из обсидиана.
Я плюхаюсь на кровать, решив, что сон не найдёт меня, так как мои мысли кипят, а желудок пуст, но сон приходит и накрывает меня волной. В какой-то момент я обнаруживаю, что Сибилла лежит рядом со мной, обхватив себя руками и барабаня пальцами по заляпанной ткани своего красивого фатинового платья.
Я отрываю прядь волос от своей вспотевшей шеи.
– Как давно ты здесь?
Свет не пробивается по краям штор, но материал такой плотный, что сейчас может быть полдень, а я могу так и не узнать об этом.
Я стираю сон с глаз, которые как будто наполнились песком, а Сиб поворачивает голову и проводит верхней губой по нижней губе.
– Я пробыла здесь всю ночь.
– Значит, ты не выполнила свою угрозу по отношению к Маттиа?
– Тебя ищет твоя бабка, Фэл! – говорит она так громко, что её голос ударяет в мои едва проснувшиеся барабанные перепонки. – Твоя бабка – самая злобная ведьма на свете – ищет тебя!
– Я в курсе.
– И это всё, что ты можешь сказать? Что ты в курсе?
– А что ещё ты хочешь услышать?
– Что тебе жаль, что ты мне не рассказала! Что ты немедленно возвращаешься в Небесное королевство.
– Прости, что не рассказала тебе, Сиб.
– Продолжай…
Я взбиваю подушку у себя под головой.
– Я думала, что Лоркан хотел сохранить в секрете тот факт, что она жива. Я не знала, что все остальные были в курсе.
– Остальным позволено это знать, и они уже извинились за то, что скрыли это от меня. Я всё ещё жду, когда ты произнесёшь вторую часть.
– Вторую часть чего?
– Того, что я попросила тебя сказать. Что ты немедленно вернешься в Небесное королевство.
Мою грудь начинает покалывать.
– Нет.
– Ты вернёшься.
– Никогда.
– Она на свободе и ей не терпится тебя убить.
Я сжимаю руки в кулаки под подушкой.
– Ты этого не знаешь, Сиб.
– Я этого не…
Она фыркает.
– Ты можешь снять проклятие Лоркана, и тогда его уже нельзя будет остановить. Если честно, я удивлена, что Данте не приказал тебя убить. Будь я королём, я бы убила тебя на месте.
– Хорошо, что ты не он.
Она бросает на меня выразительный взгляд.
Я улыбаюсь, а она нет.
Я вздыхаю.
– Думаю, он не в курсе того, как далеко простираются мои возможности.
– Как только он узнает об этом, он…
– Убьёт меня?
– Да.
Я начинаю жевать нижнюю губу.
– Если он меня убьёт, Лор убьёт его. Если бы Данте желал нам чего-то плохого – и я молюсь о том, чтобы это было не так – сначала он бы убил Лора, а затем меня.
– Это должно меня переубедить?
– Послушай, Сиб, я не могу вернуться. Лоркан может читать все мои мысли. Представь, если бы ты больше не могла скрывать свои мысли.
– Он может читать мысли?
Её рот и глаза округляются.
– Я думала, что он только может посылать видения!
Я стараюсь уверить её в том, что это распространяется только на его воронов.
– А вороны могут читать его мысли?
– Нет.
Она хмурит лоб.
– Вчера вечером мне показалось, что вы с ним вели беззвучный диалог. Ты можешь читать его мысли?
Поскольку я не хочу врать своей подруге, я перевожу тему.
– Сколько сейчас времени?
– Самое время рассказать мне, что, чёрт возьми, происходит между тобой и Лором.
– Между нами ничего не происходит. Он обручен. Ты разве не слышала?
Она переворачивается на бок и пристально изучает моё лицо.
– И что ты об этом думаешь?
– У меня нет мнения по поводу помолвки Лоркана.
Она фыркает.
– Забавно слышать это от человека, у которого есть мнение по любому поводу.
– Ладно. Я думаю, что эти игры престолов и заключение альянсов – какая-то нелепость. Но я буду только рада, если у Лоркана скоро появится жена. Когда он женится, у него больше не останется времени подслушивать мои мысли.
Несмотря на то, что я не свожу глаз с Сиб, приподнявшиеся уголки её губ говорят о том, что она не купилась на моё чистосердечное признание. И да, оно действительно чистосердечное. Я, мать его, в восторге от того, что мои мысли будут снова принадлежать мне одной.
Рот Сиб приоткрывается, так как она, по-видимому, хочет продолжить свой маленький допрос, но несколько поспешных ударов прерывают её на полуслове и заставляют обратить внимание на занавешенное окно.
Я решаю, что это кто-то из воронов, свешиваю ноги с кровати и встаю раньше, чем они успеют попасть внутрь. Когда резкий стук возобновляется, я подцепляю тяжёлую ткань и выглядываю наружу. У моего посетителя нет перьев, но у него есть крылья. Я со вздохом раздвигаю шторы.
Сиб подходит ко мне, босые ноги выглядывают из-под подола её платья.
Рот эльфа двигается, как будто он откусил где-то кусок мягкой карамели. Я стучу по уху, чтобы показать ему, что я его не слышу. Его рот раскрывается ещё шире, когда он переходит на крик. Это стекло, должно быть, очень толстое, потому что я всё ещё не понимаю, что он говорит.
– Сиб, ты понимаешь, что он говорит?
– Не-а.
Я пытаюсь отпереть окно, но не могу найти защелку.
– Как его открыть?
– Оно не открывается, – раздаётся голос у меня за спиной.
Я разворачиваюсь и вижу Имоген, которая стоит на пороге моей комнаты.
– А говорит он то, что Данте Регио желает с тобой аудиенции.
Я скрещиваю руки на груди.
– Я так понимаю, твой король прислал тебя для того, чтобы ты меня остановила?
Её темные глаза прищуриваются.
– Вообще-то я пришла, чтобы тебя сопроводить. По приказу нашего короля.
ГЛАВА 27
Огромные кованые двери из бронзы с грохотом закрываются за Сибиллой, Имоген и мной. Я пыталась уговорить Сиб остаться, но она заявила, что мне нужен, тот, кто будет меня тормозить, так как я склонна говорить то, что думаю.
Габриэль стоит на борту военной гондолы, светлые волосы, доходящие ему до пояса, развеваются на лёгком ветру, который пахнет летней жимолостью. Я рада, что Данте не отправил за мной Таво или Сильвиуса, потому что, если бы он это сделал, я вполне могла бы столкнуть их за борт.
Взгляд Габриэля следит за моим приближением, после чего поднимается на пернатых гигантов, нависших надо мной, точно грозовое облако. Их тела отбрасывают тени на отряд нервных эльфов, сопровождающих меня в сторону прочного понтона и сгущающейся толпы, оттесняемой назад одетыми в белое солдатами.
Новая чёрная лодка Антони раскачивается на бирюзовых волнах Тарекуори, пришвартованная рядом с лакированной гондолой, набитой шелковыми подушками – гондолой Птолемея Тимеуса. И хотя это по-детски, но я на секунду задумываюсь о том, чтобы запрыгнуть на неё и побросать все подушки в Марелюс. Но поскольку я очень стараюсь вести себя прилично, я оставляю свою детскую месть на потом.
Напряжение настолько велико, что весь тот виноград, который заставила меня съесть Имоген, предварительно попробовав его, подпрыгивает у меня в животе.
– Синьорина Росси, – Габриэль кивает.
– Синьор Мориати.
Я киваю ему в ответ.
В отличие от Таво, Габриэль не настаивает на том, чтобы я обращалась к нему по его новому званию: капитан.
Я приподнимаю струящуюся юбку своего золотого платья, сшитого из шелка и блестящего шифона, и ступаю на военное судно, не касаясь его протянутой руки. Я располагаюсь в хвостовой части вместе с Сиб и суровой Имоген, при виде которой четыре солдата, управляющие лодкой, начинают грести.
Несмотря на то, что она не самый страшный ворон, которого я встречала, Имоген выглядит просто убийственно, и я рада тому, что не являюсь её врагом. Когда сероглазый капитан уводит судно от Тарекуори, Габриэль набирается смелости и встаёт рядом со мной.
– У тебя стальные титьки, Фэллон, – бормочет он.
Поскольку он не смотрит на мою грудь, я решаю, что это такое выражение.
– Потому что я вернулась?
– Ты знаешь, сколько человек желает тебе смерти?
– Ты желаешь мне смерти?
– Это было бы удобно, но нет. Не желаю. Благодаря тебе я стал капитаном Люса.
Светлая прядь падает ему на лоб, и он убирает её за ухо.
– Зачем ты вернулась? Разве твой крылатый король плохо с тобой обращается?
– Я вернулась, потому что всю свою жизнь прожила в Люсе. Это мой дом.
Испачканные стены моего дома встают у меня перед глазами. Я моргаю, чтобы отогнать этот образ, и решаю сосредоточиться на мощном теле изумрудного змея, который выпрыгивает из пенных волн, оставляемых нашим судном. Он напоминает ребёнка, который играет в классики.
И хотя ладони двух солдат объяты сверкающей магией, ни один из них не окатывает зверя своим огнём. И если кто-то из них хотя бы попытается, то я…
– Зачем ты их разбудила?
Глаза Габриэля цвета платины останавливаются на кольце из гигантских воронов.
Я не хочу, чтобы он знал о том, как я по глупости повелась на пророчество, поэтому говорю:
– Потому что я хотела познакомиться со своим отцом.
– Он один из тех, кто летит за нами?
– Нет, он ищет мою мать.
– Шаббианку?
Я не отвечаю ему.
Он опускает взгляд на чёрный разлом, тянущийся от Тарекуори до Исолакури.
– Я не знал, что вороны умеют плавать.
– Плавать? Думаю, они могут держаться на воде и грести, но у них лучше получается летать. А как это связано с моей матерью?
– Я слышал, что Мириам убила её до того, как Марко и Юстус смогли её поймать. И что она бросила обескровленное тело своей дочери в Филиасерпенс.
Я резко перевожу внимание на разлом на дне моря.
– Ты слышал что-то не то.
Моё сердцебиение становится таким сильным, что каждый его удар ощущается точно удар в рёбра.
– Мириам куда-то её перенесла.
– Куда-то в Люсе?
– Мой отец пока не нашёл её.
Если только он не обнаружил что-то ещё.
Я смотрю на Имоген в поисках ответа, но она полностью сосредоточена на золотом понтоне, который переливается, как и весь остальной королевский остров.
Я предполагаю, что Лоркан где-то рядом – в том или ином обличье – или, по крайней мере, подслушивает, как он это обычно делает, поэтому я прошу его рассказать мне об этом. Когда он мне не отвечает, я предполагаю, что он либо не слушает – в кои-то веки – либо не знает.
Когда лодка замедляется, Габриэль спрашивает:
– Разве магический барьер не притягивает кровь шаббианцев?
– Это так.
Поверхность Марелюса выглядит такой спокойной, словно какое-то божество прогладило её своим горячим утюгом.
– Тогда она, скорее всего, на Шаббе.
– Она не на Шаббе.
Я поворачиваюсь и смотрю на внушительного вида мужчину.
– Лоркан считает, что Мириам могла заблокировать свою магию.
– Как она заблокировала твою?
– Мириам не блокировала мою магию. Это сделала моя мать.
Или другая ведьма из Шаббе. Если только это не была Мириам.
Лор никогда не рассказывал мне о том, кто лишил мою кровь магии. Правда, я никогда об этом не спрашивала.
«Кто заблокировал мою магию, Лор?»
Я жду, когда он ответит.
Всё жду и жду.
Когда мы причаливаем, Небесный король так мне и не отвечает. Я решаю, что он вне зоны доступа или занят. Он, вероятно, сейчас в Глэйсе, очаровывает свою принцессу и её отца. Ведь он не только женится на женщине; он также женится на её королевстве.
Подумать только, скоро она станет Королевой Люса…
Точнее значимой его части.
Она получит статус, который, как я когда-то считала, предназначался мне.
– Расскажи мне, зачем меня вызвали, Габриэль?
– Это дипломатический обед.
Голос Данте заставляет меня перевести взгляд на понтон. Он стоит там в своих золотых переливающихся одеждах и короне с изображением солнца, точно какой-нибудь сверкающий идол.
А я-то думала, что в отличие от своего брата он выберет более сдержанный наряд.
– Доброе утро, Маэцца.
– Утро давно встало и ушло, Фэллон. Как и твоя бабка.
Он заменил золотые сережки-гвóздики, которые украшали его остроконечные уши, на чёрные гранёные бриллианты… или это обсидиан?
– Я наслышана об этом.
Он не подходит ближе и не предлагает мне свою руку. Но опять же, почему я ожидала, что Данте предложит мне руку? Он ведь теперь король, а короли ничего никому не предлагают.
Я представляю Лоркана, который ворчит о том, что я сужу королей слишком строго, но Небесный король не жалуется. Он не говорит ни слова, и я вспоминаю ту ночь в Тареспагии, когда его голос пропал из моей головы на несколько мучительно долгих минут. Я испытала ужас из-за того, что что-то могло случиться с ним. И сейчас я тоже начинаю переживать.
Что если я нахожусь здесь, потому что Данте проткнул своего врага, а теперь ищет способ разобраться со мной? Мне следовало послушаться своих друзей и остаться отсиживаться в Монтелюсе.
О чём это я вообще? Если Лора обездвижили, то его люди тоже должны быть обездвижены, но никто из них не превратился в статуи.
Но я всё равно пытаюсь услышать его сердцебиение, только не знаю, как настроиться на его пульс. Я уже собираюсь спросить об этом Имоген, тело которой начало дымиться, как будто она вот-вот превратится в птицу, но затем понимаю, что этот вопрос выдаст меня. Если только вороны не могут чувствовать сердцебиение своего короля. Я решаю, что с ним всё в порядке, так как окаменевшие птицы не падают с неба.
– Что это за безумный корабль?
Сиб указывает на гигантское белое судно, над которым развивается флаг Неббы. Его корпус такой блестящий и белый, что он кажется вырезанным из начищенного мрамора; но камень бы затонул, даже если бы целый полк воздушных фейри дул на него воздухом изо дня в день.
– Интересно, сколько слоёв краски они нанесли, чтобы сделать его таким белым?
– Никакой краски.
Габриэль смотрит на корабль так же, как Таво обычно смотрит на шлюх в «Кубышке».
– Он сделан из материала, произведенного в Неббе.
– И что это за материал? – спрашивает Сиб, ступив на понтон.
– В нём много чего намешано.
Он перечисляет все составляющие, но я запоминаю только две: измельченная древесина и нагретый природный газ.
Он снова предлагает мне руку.
И я снова её не беру и иду мимо Сиб в сторону монарха, который как будто сделался выше. Конечно же, это иллюзия, которую создает корона.
Его глаза медленно опускаются вниз по моему телу, проходятся по складкам мерцающей ткани, которая облегает мои изгибы – сквозь прозрачную ткань просвечивают только мои ключицы, руки и ноги; всё остальное оказывается скрыто.
– Я польщен тем, что ты надела моё платье.
– Твоё платье? – я приподнимаю бровь. – Не знала, что вы носите платья, Маэцца.
Его зрачки сужаются, а потом расширяются, а губы приоткрываются.
– Твоё пребывание в Небесном королевстве не лишило тебя чувства юмора, как я погляжу. Я боялся, что, когда тебя вернут, ты станешь такой же суровой, как все остальные члены стаи Рибава.
– Вернут? Я не какой-то жалкий подарок, который вернул тебе Лоркан.
Я определенно совсем не подарок.
– Это не…
Губы Данте, которые до этого приподнялись в лёгкой улыбке, опускаются.
– Я имел в виду не это, Фэл.
– Фэллон. Ты лишился права называть меня моим сокращенным именем, как только оставил меня на той горе и украл моего скакуна. Которого я хочу получить назад. Где мой прекрасный конь?
Проходит целая минута, прежде чем он проговаривает:
– На острове бараков.
– Пожалуйста, прикажи, чтобы его доставили к дому Антони.
Данте стискивает челюсти, услышав моё требование.
– Габриэль позаботится о том, чтобы его вернули в целости и сохранности.
Король и его капитан обмениваются взглядами, что заставляет меня добавить:
– Живым и здоровым.
– Неужели ты веришь в то, что я могу отправить мёртвого коня назло тебе? Я начинаю думать, что в королевстве Лоркана тебе промыли мозги.
– В отличие от Люса, – говорю я. – Вороны не промывают мозги своему народу, Маэцца.
Сиб уставилась на меня, так широко раскрыв глаза, что они теперь занимают треть её лица.
– Фэл…
Данте прерывает ту речь, которую она собиралась на меня обрушить.
– Я пригласил тебя, чтобы загладить вину за то, как мы расстались, и за то, что сделали с твоим домом. Я позвал тебя не для того, чтобы ты плевала на моё королевство и называла меня монстром, Фэллон.
Моя грудная клетка сжимается, когда я слышу его укор. Я опускаю взгляд на его высокие сапоги, которые отполированы до яркого блеска.
– Ты прав. Это несправедливо.
В течение нескольких мгновений мы просто стоим так – я смотрю на его ноги, а он смотрит на моё опущенное лицо. Как же мы стали далеки друг от друга, когда он возвысился.
Данте, должно быть, прощает меня, потому что вздыхает и предлагает мне свой локоть.
– Позволь мне проводить тебя на каменную веранду.
Я поднимаю глаза, чтобы удостовериться, что он говорит со мной. Когда я обнаруживаю, что его голубые глаза смотрят в мои фиолетовые, я начинаю чувствовать себя ещё хуже из-за своего резкого тона. Мне не нравится то, кем я стала, язвительной и ехидной девушкой, которая сразу ищет в людях плохое, даже не попытавшись разглядеть хорошее.
Взяв его под локоть, я бормочу:
– Ты действительно причинил мне боль, Данте.
Он молчит почти целую минуту.
– Я говорил о платье, которое я купил для тебя перед пиром в честь помолвки Марко.
Мои ресницы взмывают вверх.
– Платье, которое на тебе сейчас надето, напоминает то платье, которое я приказал сшить для тебя.
Его кадык приподнимается и опускается, когда он смотрит на то, как колышется ткань, приоткрывая мои голые ноги каждый раз, когда я делаю шаг.
– Я думал – надеялся – что ты не забыла, и что именно поэтому ты его надела. И точно также я надеялся, что ты вернёшься, – он облизывает верхнюю губу, а затем понижает голос и добавляет, – ради меня.
Данте никогда не был причиной, по которой я вернулась в Люс.
– Ты рад? – спрашиваю я его.
– Рад?
– Да. Ты рад, что сидишь на троне и женишься на принцессе?
– Я бы предпочел жениться на другой принцессе.
При упоминании о принцессе Глэйса с бледным лицом моё сердце сжимается.
– Вероятно, ещё не поздно поменяться с Лором.
Лоб Данте морщится, а потом разглаживается.
– Фэллон, я говорю не об Алёне.
– Тогда об одной из её сестёр?
Он останавливается.
– Я говорю о тебе.
Моё сердце замирает на месте, как и мы с ним.
– Я не принцесса.
– Твоя прабабка занимает трон Шаббе.
– В последний раз, когда мы разговаривали, ты назвал Шаббе островом.
Он пожимает плечами.
– Когда у вас появляется общий враг, – его взгляд устремляется мне за спину, – ты меняешь свои взгляды.
– Ты говоришь о Мириам?
Он кивает.
– Как она освободилась?
Он снова переводит внимание на моё лицо, после чего замечает маленькое колечко с кристаллом цвета охры в раковине моего уха.
– Думаю, её выпустил Лазарус, хотя Лоркан отказывается признавать лекаря виновным.
ГЛАВА 28
Лазарус?! Пока мы минуем один золотой мост за другим, нелепая теория Данте крутится на повторе у меня в голове.
Этот гигант-фейри хотел избавиться от Марко, а не от Лоркана. Освободив Мириам, он обрёк Лора на гибель, а Лор ему вообще-то нравится. Так что всё это не имеет смысла.
– Что делается для поимки Мириам? – спрашиваю я.
– Я дал задание Даргенто и нескольким легионам эльфов выманить её.
Я окидываю взглядом оливковую рощу.
– Ты, должно быть, шутишь. Сильвиусу?
– Да. Сильвиусу.
– Этот мужчина хочет моей смерти.
– Этот мужчина также хочет, чтобы я восстановил его в должности. Он не причинит тебе вреда.
Я фыркаю.
– Что?
Данте раздраженно напрягает челюсть.
– Он может и не станет меня трогать, но что, если он действительно найдёт Мириам? Он наверняка приведёт её к моему порогу и выдаст ей кинжал.
– Я приказал эльфам присматривать за тобой, и я разрешил Лоркану отправить ещё птиц в мои земли. Насколько я понимаю, сейчас тебя охраняют лучше, чем меня. Не говоря уже о том, что это займёт Даргенто и заставит держаться от тебя подальше. Разве не этого ты хочешь?
– Я хочу, чтобы его не существовало, – бормочу я себе под нос.
Если Данте и слышит меня – а он, должно быть, меня слышит – так как он не только чистокровный фейри, но и стоит в нескольких сантиметрах от меня, – он не спрашивает, почему я желаю смерти этому мужчине. Ему либо всё равно, либо он не хочет в это ввязываться.
Когда мы начинаем идти по мерцающим каменным ступеням, мимо резной арки, я забываю о своём мрачном настроении, из которого меня выдирает великолепие веранды, с её колоннами, цветущими жёлтыми лианами и изображениями, вырезанными на бледном камне.
Данте останавливается и медленно опускает мою руку.
– Фэллон, я хотел бы познакомить тебя с моей невестой, Эпониной, и её отцом, королем Роем.
Я перевожу внимание с резьбы на камне и замечаю изысканно украшенный обеденный стол. Сиб, которая шла по Исолакуори рядом с Габриэлем, толкает меня плечом.
– Санто Калдроне, – бормочет она. – Мы будем обедать с двумя королями.
Охраняющие меня вороны ныряют под арки. Несколько воронов садятся на балюстрады, а другие устремляются в сторону высоких каменных карнизов, болтая лапами в воздухе. Взвизгнув, Эпонина выпускает золотой бокал, который она поднесла к своим накрашенным губам.
