Текст книги "Дом горячих сердец (ЛП)"
Автор книги: Оливия Вильденштейн
сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 25 страниц)
За каменными оконными проёмами гремит гром, и молния разрезает чёрное небо.
– Только через мой труп, – рычит Лор.
«Хорошо, что ты не можешь умереть, Лор».
Он снова смотрит на меня через плечо своим испепеляющим взглядом, который на этот раз вызывает совсем другой эффект. Мне, может быть, и нравится, когда этот мужчина заведён, но мне не нравится, когда он зол.
– Ты в своём уме, Бронвен?
Мой отец так разъярён, что мог бы колоть дрова своей челюстью.
– Моя дочь не будет убивать этого долбаного короля фейри!
Когда они начинают кричать друг на друга на языке воронов, Фибус манит меня к себе согнутым пальцем. Я выскальзываю из-за стола и начинаю придвигаться к бару, к тому месту, напротив которого он стоит.
– Прости, что?
– Бронвен может видеть…
– Я говорю не о пророчестве, Фэл. Ты пара Лора? – шипит он, открыв большим пальцем бутылку Небесного вина и наливая себе полный бокал.
Я протягиваю руку и забираю себе бокал, а он наливает себе ещё один.
– Клянусь, я собиралась тебе рассказать, но я хотела сначала решить, нужна ли мне эта связь.
Он проливает вино мимо бокала.
– Хотела решить?
Коннор протягивает ему тряпку, но Фибус пребывает в таком шоке, что не замечает протянутую ему ткань, поэтому ворон бросает тряпку на пролитое вино и перемещается в конец барной стойки, чтобы нарезать сыр.
– Парная связь – это не какое-то модное веяние, Капелька. Это нечто сакральное. Я, может быть, не ворон, но даже я это знаю.
Я впиваюсь зубами в щёку.
– О, боги, ты пара Короля воронов, а значит, это делает тебя…
– Его другом, в чью голову он может проникнуть по своему желанию, – мои слова срываются с губ, точно стрелы безумных дикарей-фейри – быстро и беззвучно.
– … королевой.
– Для этого мне придётся выйти за него замуж, а я пока не готова. Я пока ни к чему не готова. Кроме того, чтобы поужинать в этой таверне с тобой, – я гляжу себе за спину, – и всеми этими разъярёнными людьми.
Фибус следит за моим взглядом.
– Я, конечно, люблю драму, но это слишком.
Он имеет в виду гнев моего отца, перемену настроения Лора или пророчество Бронвен? Не то, чтобы я забыла о пророчестве, но напоминание о том, что мне суждено прервать чью-то жизнь – жизнь того, кого я так хорошо знаю – заставляет моё нутро похолодеть. Но опять же этот человек – огромный и толстый лжец.
Я прижимаюсь спиной к каменной стене и делаю глоток вина.
– Ужин на вынос?
– Сейчас узнаю, не сможет ли Коннор что-нибудь для нас завернуть.
– Просто бери вино и…
«Даже не думай уходить», – приказ Лора заставляет меня подпрыгнуть.
Вино расплёскивается через край моего бокала и попадает на участок голой кожи в форме буквы V между чёрными краями выреза.
Глаза Лора лимонного цвета вспыхивают, когда он следит за дорожкой из алых капель, спускающейся вниз, но затем остывают, как только Бронвен говорит:
– Процесс уже запущен, Лор. Его нельзя остановить.
Он разворачивается к моей тёте и делает шаг в её сторону.
– Смотри, как я его остановлю, Бронвен.
Молнии разрезают почерневшее небо, которое стонет так же, как и пол под нашими ногами.
– Если ты убьёшь Данте, Морргот, ты приговоришь нас всех. И на этот раз не на пару веков или пару десятков лет, а навсегда.
Слёзы не падают из глаз Бронвен, но они блестят там, как только что сформированные рога на головах юных змеев.
– Он знает, как превратить тебя навечно в ворона.
Шипение раздаётся со всех сторон.
– Откуда он это знает, чёрт побери? – голос Лора звучит низко, но каким-то образом перекрывает ропот ужаса его народа.
– Ему рассказала Мириам.
Имоген подходит к Лору и встает рядом с ним.
– Она отказала Марко, но рассказала его брату?
Я прекрасно знаю, что сестра Ифы – член Круга, но обязательно ли ей стоять так близко?
И хотя моя жалкая ревность должна волновать меня в последнюю очередь, Лоркан отходит в сторону, добавив расстояния между их телами.
«Если бы ты встала рядом со мной, Фэллон, никто бы другой этого не сделал».
«Можно встать и с другой стороны, Ваше Величество».
– Да, Имоген, Мириам рассказала об этом Данте в обмен на свою свободу. Жаль, она не знала, что он не выполнит своего обещания.
Имоген сжимает губы.
– Прости, но мне кажется, для неё нехарактерно заключать сделку, не убедившись…
– Вещество, производимое в Неббе, которое начал принимать мой племянник, сделало его невосприимчивым не только к соли и железу; но также к заключению сделок.
Слова Бронвен раздаются вместе со вспышкой молнии.
Мои брови изгибаются, потому что я помню удивление короля Роя, когда сделка не отобразилась на его коже. Неужели они принимают одно и то же вещество?
Я уже собираюсь спросить о том, почему оно по-разному действует на людей, но теряю эту мысль, когда мой отец задаёт вопрос:
– А что, если его убью я? Что произойдёт тогда?
– Любой ворон, который попытается убить моего племянника, навечно превратится в ворона, Кахол. Мне показал это Котёл.
Её глаза на мгновение закрываются, и она зарывается лицом в грудь Киана, словно пытается убедиться в том, что его сердце всё ещё бьётся.
– Он собирает кровь Мириам.
В таверне воцаряется мёртвая тишина, так как каждый присутствующий здесь ворон задумывается о своей человеческой природе… и смерти.
– И что он будет с ней делать? Произносить заклинания?
Мне кажется, что мои голосовые связки спутались, точно волосы на ветру.
– Нет. С её помощью он усовершенствовал своё оружие, – объясняет Бронвен. – Если кровь шаббианцев попадёт в сердце ворона вместе с обсидианом, они перестанут быть людьми.
И навсегда превратятся в воронов.
«Иди сюда, птичка. Это поможет мне сосредоточиться».
Лор разжимает кулак.
«Фэллон, возьми меня за руку».
Когда я не двигаюсь в его сторону, он добавляет:
«Пожалуйста».
Но оторвать спину от каменной стены меня заставляет не столько его «пожалуйста», сколько усталость в голосе Лоркана. А ещё желание заслонить его от Имоген.
«Я знаю, что вороны не могут умереть от инфаркта, Лор, но судя по тому, каким фиолетовым стало лицо моего отца, думаю, будет безопаснее – ради нас всех – не держаться за руки».
Расшатанные нервы заставляют мои слова прозвучать как вопрос.
Лоркан, должно быть, решает пожалеть моего отца, потому что он не переплетает свои пальцы с моими. Но его тёмный дым всё же закручивается вокруг моих пальцев и запястья, а затем обволакивает мою талию, точно кашемировый палантин.
– Это должна сделать Фэллон.
Заявление Бронвен заставляет всех уставиться на меня.
– Этого хочет Котёл.
– А что насчёт моих желаний? – почти рычит Лор, его тени уплотняются, холодеют и становятся ледяными на моей покрытой мурашками коже. – А что насчёт желаний моей пары?
Глаза моего отца яростно сверкают.
– В венах моей дочери течёт кровь ворона, Бронвен.
Она глубоко вдыхает запах своей пары, после чего поворачивает к нам своё изуродованное лицо.
– Пока магия Фэллон заблокирована, обсидиан не действует на неё.
Контуры Лоркана темнеют.
– Я прикажу Вансу сделать это. Этот мужчина сделает всё ради денег.
– Ванс человек, – возражает ему Бронвен, – все люди слабые.
– А что если фейри… – щёки Фибуса розовеют, когда все обращают на него внимание, – у-убьёт…
– Даже не думай об этом, – я качаю головой.
– Я думаю, чистокровный фейри мог бы попробовать…
– Нет! – я почти кричу на Бронвен, пока эта безумная идея не укоренилась в голове Фибуса.
Бронвен смотрит в мою сторону, а я смотрю на неё в ответ. Мой гнев так силён, что я без сомнения должна сейчас излучать его в её направлении.
– Если какой-нибудь фейри – не тот, кто тебе дорог – сможет справиться с моим племянником, то тогда вы с Лорканом можете прокрасться на Шаббе, чтобы снять заклятие. Мне надо спросить у Котла.
Я хмурюсь.
– Шаббе? Я думала, нам надо найти Мириам, чтобы снять заклятие.
– Твоя бабка не имеет никакого отношения… – Бронвен перестаёт говорить так неожиданно, что я решаю, что Лоркан или Киан попросили её не раскрывать ещё больше секретов.
Это из-за присутствия фейри… или из-за меня?
Я поворачиваюсь к Лору.
«Пожалуйста, расскажи мне».
Глаза Лоркана ненадолго закрываются. И когда он их открывает, они прожигают дорожку прямо в голову Бронвен.
– Если мы с Фэллон отправимся на Шаббе, мы застрянем за стеной Мириам.
Его дым становится плотным, как ледяной туман над Тарелексо в разгар зимы.
– Я не оставлю своих людей.
– Но тогда ты приговоришь нас всех, потому что, если хотя бы один из твоих воронов падёт от обсидиана, который окунули в кровь жителей Шаббе, ты никогда больше не станешь цельным, Морргот.
– О, боги.
Я делаю шаг назад, потому что во мне течёт такая же кровь, и да, на данный момент, она вся находится в моих венах, но я не стану рисковать…
«Твоя магия заблокирована, и если я не ошибаюсь, то у тебя нет лезвия из обсидиана».
Всем же остальным Лор говорит:
– Я отрублю его голову мечом. Когда-то я хорошо обращался с мечами.
– Ты рискнёшь всеми нашими жизнями?
– Ты слишком плохо обо мне думаешь, Киан.
– Я не хотел тебя задеть, Лор.
Мой дядя придвигает Бронвен поближе, хотя между их телами и так уже осталось совсем мало пространства.
– Но моя пара наконец-то нашла способ избавиться от нашей слабости. Это была наша общая мечта в течение многих веков, и твоё нежелание внять её словам озадачивает меня.
Дождь на горе усиливается, заполняя таверну, в которой мы находимся, стуком тысячи барабанов.
– Я дал клятву, Киан.
Взгляд Лора обводит помещение, встречаясь с широко раскрытыми глазами, которые прикованы к нему, после чего останавливается на двери, ведущей в королевство.
– Я поклялся вести и защищать каждого из вас, пока вы не решите навечно стать воронами. Какой же из меня тогда король, если я спрячусь за магической стеной и оставлю вас на произвол судьбы?
Кольм качает головой.
– Это нельзя назвать прятками, если…
– Вороны, которые укрылись на Шаббе, всё ещё не могут перевоплощаться, – хрипло говорит Лор. – Мой зов не сможет проникнуть сквозь защиту.
– Я согласен с Кианом и Бронвен, – говорит мой отец.
– Ну, конечно, Кахол. Твоя дочь будет в большей безопасности на Шаббе. По правде говоря, я должен отправить её…
«Ты никуда меня не отправишь».
Лор сжимает губы.
«Я бы всё равно не смог, потому что я слишком эгоистичен».
Небесный король объединяет в себе множество качеств: он невозможный, контролирующий, он собственник и умеет выводить из себя…
«А у меня есть какие-то компенсирующие качества?»
«У тебя красивые мускулы?»
Он, должно быть, не ожидал такого ответа, потому что посреди грозы, которая бушует снаружи и внутри его королевства, его губы приподнимаются в улыбке, предназначенной для меня одной.
Я настолько теряюсь в блеске его белых зубов и медовом сиянии глаз, что не замечаю, как дым Лора превращается в руку, которая притягивает меня к его телу. Когда я это понимаю, мои щёки вспыхивают.
«Как ты уже сказала, Behach Éan, ворона выпустили из мешка».
– Фэллон? – голос моего отца заставляет меня оторвать взгляд от глаз Лора.
– Прости, Dádhi. Что?
– Собери вещи.
Он разворачивается на своих высоких сапогах.
– Собрать вещи?..
– Я унесу тебя на Шаббе.
Он направляется в сторону выхода из таверны.
Лор, должно быть, кричит что-то в голове моего отца, потому что огромный мужчина останавливается в проёме двери и оборачивается на него.
– Ты, может быть, и король, но она моя дочь, Лор.
– А ты, может быть, и мой лучший друг, но она моя пара, Кахол. Ты не заберёшь её у меня.
Я отхожу от Лора и подпираю рукой бедро.
– А я хочу напомнить вам обоим, что у меня есть своё собственное мнение и право голоса.
– Которое ты не будешь использовать.
Фибус сжимает бокал своими пальцами, костяшки которых побелели, его лицо искажает гримаса.
«Пожалуйста», – произносит он одними губами.
Но я использую своё право голоса.
– Я останусь здесь до тех пор, пока Мириам не истечёт кровью.
Тёмные глаза моего отца горят гневом.
– Попробуй только ступить за пределы Небесного королевства, ínon, – говорит мой отец, – и я отнесу тебя на Шаббе. Это понятно? А тебе Лоркан придётся отправить кого-то другого исполнять твои глупые поручения в Неббу, потому что я остаюсь здесь со своей дочерью. Пришло время сблизиться.
Улыбка моего отца довольно пугающая.
– Я приду за тобой на рассвете, Фэллон.
Слившись с тёмным коридором, он добавляет:
– Я советую тебе лечь спать пораньше. И одной.
О. Боги. Мой отец не мог только что это сказать.
Температура моего тела приближается к критической точке, когда я смотрю на Лора, который ухмыляется и смотрит на тёмное пространство, где до этого стояло тело моего отца. Я пытаюсь отойти от Небесного короля для того, чтобы позволить свежему воздуху обдать моё тело и попасть в мои лёгкие, но не могу вырваться из хватки Лора.
«Как ты можешь улыбаться в такой момент?»
Взгляд Лора опускается на мои губы.
«Самая роскошная женщина в этой комнате принадлежит мне и все, включая её саму, наконец-то об этом знают. С чего бы мне не улыбаться?»
Я облизываю губы.
«Потому что отец этой женщины хочет оторвать твои конечности. А что касается принадлежности…»
«Ты моя, mo khrá. А я – твой. Начиная с этого момента и во веки веков».
От его признания в вечной любви у меня не только перехватывает дыхание, но и ускоряется сердцебиение. Из моей грудной клетки его удары попадают прямо в кровоток, а затем прижимаются к коже, отчаянно пытаясь проникнуть в тело Лоркана и собраться в его яростном сердце.
Большим пальцем он ведёт по изгибу моей талии.
«Нам надо тебя покормить».
Я выхожу из оцепенения, так как меня озадачивает его смена темы, как вдруг я слышу отчаянное бульканье у себя в животе.
– Тебе надо насытиться перед сном.
– Ты имеешь в виду – перед утренней экскурсией?
«Перед ней я тебя тоже покормлю».
Его намёк ещё сильнее воспламеняет мои внутренности.
Он занимает стол побольше и ставит передо мной гору еды. Точнее, перед нами – Фибус уже сел со мной рядом – и перед несколькими членами Круга, которые заняли свои места. Здесь нет только моего отца, Киана и Бронвен, которые удалились.
Лор ничего не ест, но пьёт, параллельно лаская мою спину кончиками своих пальцев, из-за чего Имоген, которая сидит напротив нас, становится довольно хмурой. Раньше я бы списала это на ревность, но сейчас мне кажется, что её расстраиваю именно я. Так же как Рида.
– Рида? – бормочет мне на ухо Лор.
Я притворяюсь, что не услышала его, и начинаю спрашивать мужчину по имени Эрвин, сидящего рядом с Имоген, о жизни в Неббе, так как он и мой отец находились там в течение двух последних дней.
«Что сказал тебе Рид?»
«Ничего, Лор».
«Ну-ну. Видимо мне придётся самому его спросить».
Я хлопаю Лора по ноге, чтобы прижать его задницу к скамейке.
«Он просто надеется, что ты останешься цельным».
«И…»
«Откуда ты знаешь, что есть какое-то «и»?»
«Когда дело касается тебя, всегда присутствует это «и»».
«Что это ещё значит?»
«Что за твоими разговорами всегда стоит что-то большее. А теперь скажи мне, птичка, что ещё сказал этот парень?»
Я удерживаю взгляд его золотых глаз, но не отпускаю его ногу.
«Он предложил мне воздержаться от посещения земель фейри, чтобы не подвергать тебя опасности».
«Это всё?»
«Да».
Он наклоняет голову набок, словно это может помочь ему вытащить слова Рида из моей головы. Должно быть, у него это получается, потому что он встаёт.
«Прошу прощения».
«Лор, пожалуйста…»
«Ты любительница земель фейри, Фэллон?»
«Когда-то они мне нравились. Так что он не совсем не прав».
«Возможно, но он вёл себя неподобающе. Я никому не позволю говорить с моей…»
«Мне нравится, когда говорят честно».
Он прерывает монолог Эрвина, который я должна была слушать, и кивает на выход.
– На пару слов.
«Ты клянешься, что оставишь Рида в покое?»
Он сжимает челюсти, но уступает мне.
– Спасибо.
Ифа, которая пришла во время моего беззвучного разговора с Лором, смотрит на нас с королём в абсолютном изумлении.
– Надеюсь, у меня не уйдёт слишком много веков на поиск пары.
И пока они с Фибусом обсуждают то, как можно ускорить этот процесс, я слежу за губами Лоркана, пытаясь разобрать те тихие слова, которые он говорит одному из своих людей, пропавших в Неббе на несколько часов. Но как бы я ни старалась концентрироваться, моя попытка шпионажа проваливается, так как он говорит не на люсинском языке, а я ещё далека от свободного владения его языком.
Что напоминает мне о…
– Как будет «ворон» на языке воронов, Ифа?
– «Крейок».
– «Крейок»?
Мои брови изгибаются.
– Я думала… А что значит «кра»?
– Кра?
Ифа улыбается.
– Где ты слышала это слово, Фэллон?
Мои лопатки напрягаются.
– А что?
Фибус так широко улыбается, что у меня появляется неожиданное желание ударить его в грудь, потому что он улыбается так из-за меня.
– Я нигде это не слышала. Забудь о том, что я спросила.
Я решаю утопить неожиданно участившийся ритм моего пульса в вине.
Глаза Ифы блестят так же ярко, как стеклянные фонари у нас над головами.
– «Кра» значит «любовь».
Я перевожу взгляд на Лора, который смотрит прямо на меня, и уголок его губ приподнимается.
«Готова отправиться в постель… mo khrá?»
ГЛАВА 53
Мои щёки всё ещё горят, хотя прошла уже целая минута с тех пор, как Лор предложил мне уйти вместе с ним и назвал меня… назвал меня…
«Ты не поел», – возражаю я.
«Я поем».
«Когда?»
«Когда мы дойдём до моей спальни».
«Стоит ли мне собрать для тебя тарелку?»
«У меня разгорелся аппетит, но не к еде».
Я давлюсь водой и так сильно закашливаюсь, что чуть не выплевываю лёгкое.
– Ты в порядке, пикколо серпенс? – Фибус стучит меня по спине.
Я хватаю его бокал с вином, так как мой уже пуст, и залпом выпиваю его.
«Мы собираемся не на войну, птичка, а всего лишь в мою спальню».
Я это знаю, и всё же мне кажется, что это одно и то же.
Лоркан вздыхает. Я не знаю, сделал ли он это вслух или в моей голове, но этот вздох такой глубокий, что его дыхание как будто обдаёт мою покрасневшую кожу.
«Идём. Я отведу тебя в твою комнату, а затем пойду к себе».
Мой пульс пропускает один удар из-за того, что он предоставил мне выход из ситуации, и, хотя моя кожа всё ещё горит, я бросаю взгляд на свои ключицы и замечаю, что красные пятна уже начали исчезать.
– Фибс, где находится твоя комната?
– Моя комната? Разве тебе не хочется узнать, где…
Я шлепаю его по руке до того, как он успевает закончить своё предложение.
– Я хочу знать, в какую дверь мне постучаться, когда я закончу общаться со своим отцом.
– Кахол вернулся? – спрашивает Ифа.
– О, да.
Фибус наполняет бокал, который я ставлю на стол.
– И у него очень «весёлое» настроение.
– Для него большая честь, что его дочь соединилась с…
– Это сарказм, Ифа, – я, наконец, встаю с лавки. – Мой отец в плохом настроении. Пусть Фибус тебе расскажет, ведь он так любит сплетничать.
– Это клевета! – восклицает Фибус, что заставляет меня улыбнуться; впервые за всё время. – Но она права. Я живу ради сплетен.
После того, как Фибус объясняет, где он ночует, я целую его в щёку, желаю Ифе спокойной ночи, после чего обхожу столы и следую в сторону дверного проёма, где меня ждет Лоркан, спокойный и уверенный. Очертания его тела теперь очень чёткие.
Кровь под моей кожей начинает бежать быстрее, когда я прохожу мимо него и выхожу в коридор. И почему я чувствую себя так неловко, как будто у нас недавно был секс? Моя одежда даже не помята, а макияж не смазан. Лор следует за мной в тишине, которая мне не то, чтобы некомфортна, но она немного нервирует.
Мы никого не встречаем по пути к моей закрытой двери, рядом с которой мы недавно стояли лицом к лицу. Но в отличие от прошлого раза, сейчас мы не обмениваемся игривыми репликами. Или улыбками. Мы оба замираем, как лес перед грозой, только вот гроза, которую наслал на Люс Лор, уже закончилась, а воздух между нами трещит так, словно всё ещё только начинается.
– Я не хочу, чтобы ты чувствовала себя так, словно я загоняю тебя в угол, Фэллон.
Черты его лица как будто горят в темноте – его яркие радужки похожи на молнии, кожа светится как луна, а губы блестят, словно он только что их облизал.
Я делаю шаг вперёд, и носки моих туфель теперь касаются его начищенных сапог.
– А если это я буду загонять тебя в угол, Морргот?
Мой пульс стучит о кожу, о барабанные перепонки, о кости.
– Что ты на это скажешь?
Его тени обволакивают меня и притягивают совсем близко к нему.
– Я в ужасе.
И хотя в данный момент моё тело находится в высшей точке напряжения, моя рука тверда, как и ноги. Я поднимаю руку к его шее, встаю на носочки и целую его в улыбающиеся губы.
Запах ветра и ночи усиливается, окутывая его и меня, и, наконец, все мои лёгкие оказываются заполнены Лорканом Рибавом так, что кислород больше не способен туда проникнуть. Но я никак не могу оторвать свои губы и тело от него. Я нырнула с головой в темноту и быстро тону. Мой пульс учащается, рёбра сжимаются, а желудок переворачивается.
Лор накрывает мою щёку одной рукой, а другую кладёт мне на поясницу и стирает те несколько частичек воздуха, оставшиеся между нами.
Неужели я думала, что смогу противостоять этой… этой магии? И почему я вообще пыталась это делать? Иногда меня поражает собственное упорство.
Лор нежно проводит большим пальцем по моему подбородку, раскрывая мои губы ещё сильнее, и проникает языком в каждый уголок моего рта.
Я вздыхаю, и он поглощает этот звук, а потом отрывается от меня.
«Дыши», – инструктирует он меня.
«Лучше я тебя поцелую».
«Не хочу, чтобы моя пара умерла от удушья. А особенно в самом начале наших отношений».
Мои лёгкие начинают гореть, наполнившись не только воздухом, но и смехом.
Он открывает дверь.
– А теперь иди внутрь и отдыхай. Зная твоего отца, завтра он будет полон энергии.
Мой смех превращается в воздух, а губы крепко сжимаются. Я не готова к тому, чтобы эта ночь закончилась. Тем более, что она только началась.
Зрачки Лора сужаются, когда он считывает мои мысли. Иногда мне интересно, остается ли у него место для своих собственных мыслей, учитывая то, как часто он проникает в мои.
Его губы медленно приподнимаются в улыбке.
– Я уверяю тебя, у меня много своих мыслей, птичка.
– Докажи.
– Зайди в моё сознание.
Он прикрывает веки. И когда поднимает их, его радужки уже сияют.
У меня в глазах белеет, так как я не просто проникаю в его сознание, а падаю в него с головой. Я вижу себя его глазами, румянец на моих щеках, то, как пульсирует вена на моей шее, мои округлившиеся фиолетовые глаза и покрасневшие губы.
Я поворачиваюсь и снова вижу себя, но я одета по-другому и скачу на Ропоте. Я снова разворачиваюсь и вижу призрачные руки, затягивающие шнурки платья, в котором я была в Тареспагии. А потом я вижу воду, которая стекает по моим ключицам и попадает во впадинку между ними, я вижу большой палец, который нежно касается её, заставив мою голову откинуться назад, всё дальше и дальше, а затем касается сверкающих капель.
Куда бы я ни смотрела, я вижу себя, и я чувствую, как он наблюдает за мной, думает обо мне, чувствует меня.
Я закрываю глаза, чтобы выдернуть себя из его обескураживающей и пьянящей смеси воспоминаний и фантазий.
– Они все обо мне, – бормочу я в удивлении. – Боги, ты, наверное, ужасный король.
Он хмурится.
– И как, скажи пожалуйста, ты пришла к такому заключению?
– Ты не можешь нормально управлять королевством, если всё, что ты делаешь, это мечтаешь обо мне.
Его чёрные брови взлетают наверх, а затем его губы раскрываются и с них срывается такой редкий для него смех, который сотрясает всё моё нутро.
– Уверяю тебя, когда мне надо править, моё сознание становится страшным местом, полным ужаса и крови.
Я, должно быть, морщу лицо, потому что он проводит подушечкой большого пальца по впадинке между моими бровями и сморщенной переносице.
– Напоминай мне о том, чтобы я отвлекался от этого.
– Будет сделано. А теперь иди.
Я протягиваю ему руку.
Ему требуется мгновение, чтобы понять, что я имею в виду. Точнее, он, похоже, не понимает, потому что берёт мою руку и подносит к своим губам. И прежде, чем он успевает поцеловать костяшки моих пальцев или лизнуть мою ладонь, я обхватываю его руку и затаскиваю Лоркана в свою спальню.
– Ты как-то сказал мне, Лор, что мы ещё даже не начали.
Я оглядываюсь на него и жду, когда до него дойдут мои слова.
– Так давай же начнём.
ГЛАВА 54
В моей комнате темно, не считая отблесков луны на коврах из шерсти ручной работы, что покрывают гладкие каменные полы, и одинокой свечи, пламя которой пляшет рядом с моей кроватью. Все остальные свечи, которые зажёг Фибус, уже расплавились на медных подсвечниках.
Я рада, что тут темно, так как свет раскрыл бы многое, а я бы предпочла, чтобы Лор не видел всего – во-первых, то, какой я стала худой; а во-вторых, румянец, покрывающий моё лицо.
– Мне нравится, когда твои щёки розовеют. Особенно когда это я раскрашиваю их в этот цвет. А что до твоего тела, Фэллон, – он тянет меня за руку и, закрутив, притягивает к себе, а затем кладёт обе руки мне на бедра, – меня мучительно влекло к тебе ещё до того, как Морриган решила, что я, человек с сердцем из стали, и когтями, обагрёнными кровью, заслуживаю такую милую пару.
От его признания моя грудь сжимается, но я всё равно закатываю глаза.
– Ради бога. Я какая угодно, но точно не милая.
Он проводит одной рукой по моей пояснице, а другую заводит вперёд, обогнув моё бедро и оставив за собой ледяной след, который начинает гореть. Его ладонь приподнимается, пока на моей коже не остаются только два пальца. Он проводит ими до разреза на моей юбке, и откидывает её полы.
Я опускаю глаза в тот самый момент, когда его рука проникает под чёрный шифон. Секунду спустя те же два пальца, которые раздвинули мою юбку, останавливаются рядом с непрозрачной тканью, закрывающей мои самые интимные места.
Я задерживаю дыхание, так как хочу посмотреть и почувствовать, что он сделает дальше. Задним мозгом я понимаю, что я тоже должна его коснуться, но я не хочу потерять ощущение этого легкого давления.
Его пальцы обхватывают меня и замирают в том месте, где ткань до неприличия мокрая.
Он наклоняется и припадает губами к моему уху.
– Нет большего наслаждения, чем чувствовать, как твоё тело готовится ко мне.
Подцепив пальцем мокрую ткань, он облизывает раковину моего уха в сторону пустого золотого колечка.
Мои лёгкие так сильно сжимаются, а сердце так дико бьётся, что, когда его холодные костяшки пальцев касаются моей разгоряченной плоти, дрожащий стон вырывается из моего рта. Он превращается в сдавленное мяуканье, когда Лор сжимает пальцы вокруг моей комбинации и врезается в меня своими костяшками.
– Не могу решить, стоит ли мне порвать эту ткань или использовать её.
Он хочет впитать ту лишнюю влагу, что изливается из меня?
– И не дать своему рту напиться тобой?
О.
Боги.
После его пошлого признания и прикосновения его костяшек, я вся вспыхиваю, точно подсвеченная изнутри. Как он может говорить о том, что хочет прикоснуться своими губами к тому месту? Он совершенно точно не может этого желать.
– Я ничего так не желаю.
– Почему? – говорю я, задыхаясь, когда его пальцы перемещаются выше и касаются особенно чувствительной точки. – Почему ты хочешь это сделать?
Он перестает меня дразнить, выпрямляется и смотрит на меня сверху вниз.
– Mo khrà, а почему я не должен этого хотеть?
– Потому что… Разве это не, – я морщу нос, – грязно?
– Грязно?
Он переворачивает руку, вытягивает один палец и погружает его внутрь меня.
Шок, который я испытываю из-за этого проникновения, сменяется приятной наполненностью. Мои лёгкие сжимаются, и его имя срывается с моих губ на выдохе. Он вынимает палец, и в то же время прижимается носом к моей шее, а затем снова запускает его внутрь. Всё моё тело начинает содрогаться, и эта дрожь никак не отпускает меня.
– Ты и так уже меня поймала, Behach Éan. Но продолжай вибрировать.
– Я поэтому… поэтому… трясусь?
– Да, mo bahdéach moannan.
«Мо бадок мианан?»
– Что это… значит?
– Моя прекрасная пара.
Когда он вынимает палец, мне кажется, что я потеряла жизненно важную часть себя. Ощущение пустоты только усиливается, когда он отпускает ткань, которую он сдвинул с моей плоти, и она возвращается на место с лёгким хлопком.
На моём лице, должно быть, написано недоумение, потому что он бормочет, с живостью в голосе:
– Какая нетерпеливая маленькая птичка.
Он подносит пальцы, которые были на мне – во мне – к своим губам и вытягивает средний палец, кончик которого блестит так, словно он окунул его в мёд. И когда он вылизывает его дочиста языком, я едва могу сделать вдох.
– Как мёд. Именно такая ты на вкус, Фэллон.
Воздух становится удушающе горячим, как и кровь под моей кожей.
Лор перемещает палец, который он только что облизал, обратно мне под юбку, сдвигает ткань и теперь погружает уже не один, а два пальца. Подвигав ими пару раз туда-сюда – чёрт побери, всего пару раз – он снова меня оставляет.
Я прищуриваю глаза.
– Ну-ну, – тихонько усмехается он, потому что знает, что, дразня меня таким образом, он доводит меня почти до слёз. – Хватит дуться, Behach Éan, и раскрой свой прекрасный ротик. Я хочу, чтобы ты поняла, почему я планирую провести бόльшую часть своей жизни у тебя между ног.
Он подносит пальцы к моим губам и ждёт.
Всё ждёт и ждёт.
Он действительно ожидает, что я… что я… что я…
– Я не коснусь тебя, пока ты не попробуешь себя.
– А я-то думала, что мужчина вроде тебя не опустится до шантажа.
– Любовь моя, мужчина вроде меня живёт ради того, чтобы принуждать и сражать. А теперь раскрой рот.
Я делаю, как он говорит, и он запускает пальцы мне в рот с такой томностью. Мои соки покрывают каждый миллиметр моего языка. И нет, я не понимаю, чем его это так привлекает. Я имею в виду, что эта терпкая сладость не самая ужасная вещь в мире, но я пробовала вещи и получше, например, горную ягоду или ликёр, который они выжимают из её кожуры; а ещё губы Лора – я обожаю вкус его поцелуев; или сыр из Монтелюса – боги, добавление соли делает его просто нереальным.
Он качает головой, после чего наклоняется вперёд, заменяет палец своим языком и вылизывает каждый тёмный уголок моего рта, словно пытается избавить меня от вкуса, который он туда поместил.
«Мне больше достанется».
Пока он завладевает моим ртом, я вспоминаю о том единственном разе, когда я касалась своими губами другого мужчины. Я не хочу об этом вспоминать, и, судя по рыку, который проникает в моё сознание, Лор этого тоже не хочет. Но это воспоминание всё равно всплывает, несмотря на все мои усилия задвинуть его подальше в сувенирные коробочки моего сознания.
Как бы я хотела выбросить ключ к этой конкретной коробке.
Мне очень не понравился мой первый раз, и я неожиданно начинаю переживать что второй раз мне тоже не понравится. Что если я возненавижу сам акт? Что если мне будет больно? Я не хочу, чтобы мне было больно.
