Текст книги "Дом горячих сердец (ЛП)"

Автор книги: Оливия Вильденштейн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 25 страниц)

Лор отрывается от меня, и его светящие глаза приобретают ледяной оттенок.

– Это будет первый и последний раз, когда мы обсудим твой первый раз, Фэллон.

– Я не… я бы предпочла не…

Он касается большим пальцем моей щеки.

– Я бы тоже предпочёл это не обсуждать, но ты должна знать, что если тебе было больно, то только потому, что он был эгоистичным придурком, который не позаботился о том, чтобы подготовить твоё тело.

Рядом с его глазом начинает дёргаться нерв, словно этот разговор убивает его.

– Меня злит не этот разговор, а человек, который поместил в твои глаза этот страх. Тебе нечего бояться. Нечего. И если в какой-то момент ты почувствуешь боль, ты попросишь меня прекратить, и я, мать его, прекращу. Ты меня услышала?

Я смотрю на него, раскрыв рот. Смесь унижения и восхищения наполняет мою грудь.

Он обхватывает мои горящие щёки руками, и запрокидывает мою голову.

– Ты мне доверяешь?

– Да.

– Хорошо.

Его руки опускаются на бретельки моего платья, и он резко сдёргивает их с моих вздымающихся плеч.

Когда ткань опускается по моим рукам, освобождая мои груди, я спрашиваю:

– А ты мне доверяешь, Лор?

Его взгляд отрывается от затвердевших пиков, смотрящих на него.

– Ты моя пара, Фэллон.

– Я и раньше была твоей парой, но ты мне не доверял.

– Ты права. Это было мелочно с моей стороны, но поскольку я древний правитель, я, похоже, не был готов к горечи твоего отказа.

Он проводит ладонями вниз по моим рукам, подхватывает ткань и спускает её ещё ниже.

Комбинация такая узкая, что прилипла к моей талии.

– Как зовут женщину, которая плохо отозвалась об этом теле?

– Что?

– Ты упоминала, что у кого-то хватило дерзости заставить тебя усомниться в том, как шикарно ты выглядишь.

– Я почти уверена, что не упоминала об этом. По крайней мере, вслух.

– Назови её имя.

– Лор, это не имеет значения.

– Для меня имеет значение, если кто-то причиняет боль моей паре.

Он кладёт руки на мой торс, и его большие пальцы прижимаются к впадинкам, тянущимся вдоль моего пресса. Его руки взбираются вверх по моему телу и останавливаются под грудями.

– Ты заставляешь меня чувствовать себя красивой. Разве этого недостаточно?

Его зрачки сужаются посреди золотых водоёмов.

– На этот раз я закрою на это глаза, но, если кто-то заставит тебя почувствовать себя недостойной, mo khrà, я его уничтожу. С твоего согласия или без него.

– Сомневаюсь, что кто-то посмеет. Ты довольно страшный.

Он улыбается, словно это лучший комплимент, который я могла ему сделать.

– Так на чём мы остановились? Ах да, я собирался использовать это чудесное платье, – он опускает губы к моим ключицам и проходится вдоль них языком, – чтобы собрать с тебя ещё больше этого сладкого нектара.

ГЛАВА 55

Поцеловав мой чувствительный сосок, он берется за эластичную ткань моей комбинации с двух сторон и приподнимает её. Я издаю шипение, когда ткань касается моих половых губ. Он приподнимает голову и смотрит на мой нахмуренный лоб, а его дыхание обдаёт теплом мою плоть, остывшую и покрывшуюся мурашками после поцелуя.

Он снова тянет за комбинацию, и ткань проходит по моей влажной пульсирующей плоти, врезаясь в неё. Он накрывает ртом мой второй сосок, после чего проводит языком по набухшему бугорку, и из моих лёгких вырывается прерывистый вздох.

Я погружаю руки в его шелковистые локоны, а он начинает водить тканью туда-сюда. Когда он проводит языком по моему соску, ещё больше воздуха вырывается у меня изо рта.

– Лор, – говорю я, задыхаясь, и начинаю тянуть его за волосы, желая оторвать от себя его голову, пока он не оставил синяков на моей слишком чувствительной плоти. – Я не уверена, что мне нравится, когда касаются моих грудей.

Он поднимает голову и целует косточку между моими округлостями.

– Мы можем вернуться к этому в другой раз.

– Спасибо.

Мои месячные, должно быть, уже скоро наступят, потому что я готова разрыдаться из-за того, что он меня послушал.

– Пожалуйста, никогда не благодари меня за то, что я тебя слушаю, птичка.

Он целует меня в губы с такой нежностью, что слёзы вырываются из моих глаз и начинают стекать по щекам.

Когда они попадают на наши сомкнутые губы, откуда-то из его горла начинает вырываться рычание, а его пальцы так крепко сжимаю мою комбинацию, что он резко дёргает ей вдоль моей промежности и практически приподнимает меня над полом. Я делаю резкий вдох, почувствовав острое жжение, а он продолжает водить тканью туда-сюда, из-за чего мой пульс ускоряется.

«Я убью Данте».

«После того, как убьёшь мой клитор?»

Он так резко останавливается, что я вскрикиваю.

«Не останавливайся».

Я чувствую, как его брови изгибаются, но он начинает осторожно водить тканью туда-сюда, чтобы снова возбудить мою кожу. От его ритма я вскоре запрокидываю голову, выгибаю спину и вспоминаю, как он разводил огонь с помощью двух камней, которые он ударял и тёр друг о друга. Сейчас он тоже разводит огонь, внутри меня, разжигая пламя, которое проникает в мой живот и начинает подниматься по позвоночнику.

– Санто Калдроне, Лор…

Мои ресницы закрываются, коснувшись щёк.

– Что ты со мной делаешь?

«Жду, когда твоё тело потушит этот огонь».

– Ч-что?

Он аккуратно отпускает края моего платья и проводит тканью вдоль моих бёдер. Если он планирует надеть бретельки обратно на мои плечи и закончить…

Тихонько усмехнувшись, он просовывает руку в разрез моей юбки и обхватывает мою промежность.

– Какая хорошая маленькая птичка. Совсем мокрая.

Он ласкает меня сквозь ткань, и я начинаю мяукать, потому что мне хочется, чтобы он всё продолжал и продолжал двигаться.

– Не стоит ли нам это снять?

Он, должно быть, отрастил когти, потому что нечто ужасно холодное и острое разрезает промокшую ткань.

И затем Лоркан Рибав, хозяин небес и законный король Люса, опускается на колени, берёт мои руки и кладёт их себе на голову.

– Держись за меня, mo khrà.

Я сжимаю его волосы руками, а он хватает прозрачную чёрную ткань и срывает с меня комбинацию, оставив на мне лишь кусочек ткани, который сидит на моей талии, точно плохо подобранный пояс для чулок, украшенный хвостом.

Втянув когти, он хватает меня за колено и закидывает мою ногу на своё широкое плечо, поверх кожаной кирасы, которая всё ещё надета на нём, тогда как на мне не осталось почти ничего. Я покачиваюсь и вцепляюсь в его волосы так крепко, что боюсь оторвать их от его головы так же, как он порвал моё платье.

Но прежде, чем я успеваю обрести равновесие, он запрокидывает голову, разделяет мои припухшие губы и прижимается губами к моей промежности.

Первое прикосновение его языка обездвиживает меня. Когда он проводит им во второй раз, из меня вырывается стон, а конечности начинают вибрировать. Третий раз… третий раз уничтожает меня. Я хватаюсь за его голову, он хватается за мои бёдра, и я начинаю так сильно содрогаться, что мои кости разжижаются, и я опускаюсь на его лицо, точно расплавленный воск.

Он посасывает мой пульсирующий клитор и раз за разом проводит по нему кончиком языка, пока я возвращаюсь из того мира, в который он меня отправил.

«Такая чертовски сладкая».

Когда я слышу его слова, хаотичные удары моего сердца выравниваются. А я-то боялась, что могла его задушить. Какая это была бы жалость, учитывая то, как искусно он владеет языком.

Его губы изгибаются рядом с моей припухшей промежностью. Он опускает ногу, которую закинул себе на плечо, и в последний раз целует самый необыкновенный квадратный сантиметр моего тела.

Когда он отклоняется назад, на его лице написана самая ленивая, самодовольная и сияющая улыбка.

– Надеюсь, я всегда смогу тебя удивлять, Behach Éan.

Он облизывает нижнюю губу, которая блестит из-за меня, и издаёт такой низкий звук, что мой желудок сжимается.

Кончить на его бедре – это было нечто.

Но когда этот мужчина, очевидно решивший избавить моё тело от влаги, облизал меня – это оказалось чем-то совершенно другим.

Когда его высокое и широкое тело распрямляется, точно струйка дыма, моё сердце начинает колотиться. Я напугана, но я также в предвкушении – это пугающее предвкушение того, что будет дальше.

Он ловит мой взгляд, и смахивает прядь волос со своих глаз.

– Не стоит пугаться. Нам необязательно продолжать…

Я приподнимаюсь на цыпочках и прижимаюсь губами к его губам, чтобы заткнуть его, потому что этот мужчина доставил мне удовольствие уже трижды, а я его ещё даже не касалась. Я снова ощущаю свой вкус, на этот раз на его губах, но я не морщу нос, так как это сводит меня с ума от желания. Я хочу попробовать его. Смешать наши вкусы и создать такой вкус, который будет только нашим.

Избавившись от остатков своего платья, я берусь за край его рубашки, но не могу сорвать её с него из-за нагрудника. Я отрываюсь от Лора и начинаю рассматривать его доспехи. Его улыбка становится ослепительной, когда я начинаю возиться с мириадой ремешков.

Я сердито смотрю на него, и его улыбка сменяется смехом, который мне обычно нравится, но сейчас у меня есть цель, и эта цель – избавить Лоркана Рибава от всех этих слоёв одежды, чтобы он остался передо мной обнажённым.

Я опускаю взгляд на его талию, и дьявольская улыбка приподнимает мои губы, когда я замечаю завязки. Их должно быть не сложно развязать.

– Займись верхней частью, – я провожу ногтями по его груди, и его смех прерывается, – а я займусь нижней.

Перед тем, как снять с него штаны, я касаюсь выпуклости, которая натянула кожаную ткань.

Лор произносит ругательство, не раз и не тихо. Я начинаю разминать его одной рукой, а другой тянуть за завязки. К сожалению, у меня не получается магическим образом избавиться от его штанов. Они сидят теперь свободнее, и выпуклость становится больше, словно его член оказался внушительнее, чем мне показалось сначала.

Я знаю, что он огромный, так как я чувствовала его на своём колене в Купальнях, но я абсолютно не готова к тому, что ждет меня под гладкой кожаной тканью.

ГЛАВА 56

Святая мать воронов, и что мне с этим делать?

Я смотрю на пульсирующего зверя, покрытого венами, который смотрит на меня в ответ, и я хочу заплакать, увидев прозрачную слезу на его головке, потому что я хочу сделать Лору приятно, но мне однозначно наступит конец, если я положу это себе в рот.

– Фэллон, – произносит он моё имя хриплым шепотом, – тебе необязательно…

Я обхватываю его невозможно длинный и твёрдый член и начинаю водить рукой, заставив Лора замолчать. Его глаза округляются и смотрят сейчас туда, где мои загорелые пальцы соединяются с его бледной плотью, на конце которой находится почти фиолетовая головка, которая выглядит совсем не так, как у фейри.

Фибус, моя ходячая энциклопедия по части воронов и секса, объяснил мне в тёплой ванне, что вороны срезают тонкую полоску кожи на членах своих сыновей при рождении и скармливают её Котлу, чтобы доказать свою преданность Морриган. Похоже, мужчины-шаббианцы совершают такой же обряд.

Форма члена в виде гриба кажется мне странным образом привлекательной.

«Как удачно, ведь это будет последний член, который ты будешь трогать или видеть до тех пор, пока я не сделаю свой последний вдох».

Я смотрю на него снизу вверх, и улыбка стирает всё моё волнение.

«Первый и последний. Как невероятно иронично».

Его брови сходятся над глазами, образовав глубокую складку.

– Прошу прощения. Первый?

– Помнишь своего первого ворона? Которого достал Фибус из подземелья Аколти.

– Да?..

– Помнишь, как я трогала тебя… там?

Требуется несколько секунд, чтобы на его хмуром лице появилась улыбка, но как только это происходит, я понимаю, что он вспомнил, как я возилась с его железным вороном и нажимала на тонкую щёлку между его лап. Да, он был в птичьем обличье, там ничего не болталось, но, боги, как же глупо я себя почувствовала, решив, что там может быть кнопка, запускающая какой-нибудь механизм.

До сегодняшнего дня я чувствовала что-то среднее между полнейшим стыдом и глупым удивлением, но сегодня, когда я стою на коленях перед Лором, это странное событие кажется мне комичным.

– Это был первый раз, когда я коснулась мужчины.

И хотя глаза Лора весело сверкают, та нежность, с которой он смотрит на меня, заставляет меня высунуть язык и слизнуть блестящую каплю, пока она не скатилась с его набухшей головки.

Мои ресницы вздрагивают, потому что на вкус он как соль и шторм, как море и небо – два моих самых любимых места на нашей прекрасной Земле. И если мой вкус не вызывает во мне воодушевления, его вкус заставляет меня вздохнуть и лизнуть его ещё раз.

«Посмотри на меня, птичка», – хрипло говорит он, расстёгивая нагрудник своими побелевшими пальцами.

Я смотрю на него, нежно водя рукой вдоль его члена, и слизываю новую влагу, которая появляется на его кончике. С его губ слетает ругательство, пальцы соскальзывают с ремешков доспехов, после чего он хватается за них с такой силой, что я боюсь того, что они могут не выдержать.

Изменив угол так, чтобы дотянуться до основания его члена, я прижимаюсь языком к его бархатистой плоти и провожу им от одного конца до другого.

Лор становится невероятно тихим. Он даже не пытается снять доспехи. Он просто смотрит и смотрит, и в отличие от моего первого раза, этот процесс не кажется мне унизительным, он только укрепляет мою уверенность в своих силах. Я, может быть, и стою на коленях, но вся власть принадлежит сейчас мне.

Я ещё крепче сжимаю пальцы, и эта драгоценная часть тела Лора, которую я держу в своей ладони, как будто становится ещё толще. Теперь же, вместо языка, я предоставляю ему свой рот, и беру его настолько глубоко, насколько позволяет моё горло. Когда я начинаю давиться, он опускает руку с доспехов и костяшками пальцев начинает поглаживать мою напряжённую челюсть. Его прикосновение такое нежное, что моё сердце наполняется теплом и кажется теперь таким огромным, что едва помещается у меня в груди.

Я уже собираюсь взять его ещё глубже, как вдруг он превращается в дым, и когда снова материализуется, то уже стоит передо мной на коленях.

– Я не хочу кончить тебе в рот, птичка. Не сегодня.

Он обхватывает мой подбородок и описывает большим пальцем форму моих губ.

Я сглатываю, потому что знаю, чего он хочет, и мой желудок скручивает так, словно его наполнила тысяча змеев. Но прежде, чем я успеваю испугаться, он поднимает меня на руки, несёт к кровати и сбрасывает на пол одинокую книгу, оставленную Фибусом.

– Больно не будет. Я клянусь тебе.

Учитывая, что он никогда не проникал сам в себя, он не может быть в этом уверен. Я пытаюсь успокоить свои нервы, пока он отбрасывает в сторону доспехи и рубашку. А затем он снимает сапоги и штаны, и вот его прекрасные обнажённые руки оказываются перед моим лицом. Они похожи на произведение искусства в серых и золотых тонах.

Лунный свет окутывает его торс и подсвечивает каждый мускул и дорожку волос, которые становятся гуще под его пупком. Я опускаюсь по ней взглядом в сторону его пугающего члена, который всё ещё стоит и направлен прямо на меня, точно оружие из кожи, пронизанной венами.

Когда он забирается на кровать, я задерживаю дыхание и резко вдыхаю, когда он останавливается на полпути, раздвигает мои колени и наклоняется. Когда он прижимается губами к моим волоскам и проводит языком между моими складками, я, задыхаясь, произношу его имя.

«Просто проверяю, что ты всё ещё мокрая, mo khrà».

Я могла бы и сама его в этом уверить, если бы моё сознание было способно произносить слова, но единственное, что ему удаётся – это воспроизводить стоны поклонения мужчине, который может отправить меня в звёздное небо с помощью своего языка.

Моя спина выгибается, кровь густеет и сосредотачивается в набухшей точке, которую он атакует. Когда он шепчет в моей голове о том, какой у меня изысканный вкус, и что его язык так плотно покрыт моим соком, что он будет наслаждаться мной ещё несколько дней, я распадаюсь на миллион парящих клеток, которые кажутся не более материальными, чем те облака, что он собирает над Люсом, когда выходит из себя.

Наконец, он начинает уделять внимание остальным частям моего тела, и проводит своим мокрым кончиком по внутренней части моего бедра, помечая меня своим желанием. Когда он перестаёт двигаться, его тяжёлый член повисает между моих бедер. Он прижимается своим носом к моему носу, а затем легонько касается губами моих раскрытых губ и превращается в парообразную часть себя. Струйки его прохладного дыма скользят между моих грудей, вокруг шеи, а затем…

Затем его ледяные тени скользят между моими горячими складками, и хотя они не затвердевают, они начинают расползаться и утолщаться, медленно растягивая меня.

– Перевоплотись, Лор, – произношу я сквозь стон. – Перевоплотись обратно, чтобы я могла тебя коснуться.

«Сначала я хочу убедиться в том, что твоё тело меня выдержит».

Я задерживаю дыхание, а его ледяные тени разрастаются всё шире.

«Ты сможешь выдержать ещё?»

– Да, – выдыхаю я, когда его тени растягиваются и начинают растягивать мои стенки.

Моя рука приподнимается и падает сквозь прохладный дым, который растянулся тонким слоём по моему телу.

– Перевоплотись… пожалуйста.

Наконец он уступает мне, его тени светлеют и превращаются в твёрдые выпуклости и извилистые впадины. Я впиваюсь зубами в нижнюю губу, когда он начинает заполнять все уголки моего тела.

– Слишком? – хрипло спрашивает он.

– Нет.

Я хватаю его за попу, чтобы не дать ему дематериализоваться, и хотя это блаженное чувство слегка размывает ясность моего сознания, я с ужасом понимаю, что буду не в силах удержать этого мужчину, если он решит уйти.

– Останься.

На мне.

Во мне.

Со мной.

И он делает это. Его золотые глаза сияют, когда он врезается всё глубже и глубже, в каждый уголок моего существа.

«Начиная с сегодняшнего момента и до скончания времён, Behach Éan».

Моё сердце сжимается, удерживая внутри каждый разгорячённый стук, после чего разом выпускает их на волю.

Лор подаётся назад, выходит из меня, а затем погружает в меня только кончик, расслабляет ягодицы и входит глубоко-глубоко, скользя по каждой из моих стенок.

И хотя его тело было создано для неба, оно двигается точно море. Его волна накатывает на меня, врезаясь в мои берега, после чего отступает.

Он касается моих губ своими губами, мягко-мягко, словно пытается противопоставить это прикосновение карающим движениям своих бёдер.

– Больно?

Его глаза наполовину прикрыты и наполовину безумны.

Проведя ногтями по его крепкой и скользкой спине, напоминающей промокший под дождём корабельный канат, я шепчу:

– Нет, mo khrà.

Осознав, что я сказала, он замирает, а затем начинает медленно моргать. И вот его губы уже врезаются в мои, в то время как он продолжает двигать своими бёдрами. Везде, где соприкасаются наши тела, нарастает тепло, чудесное тепло, которое разжигает мою плоть и воспламеняет нутро.

Лор отрывает от меня свои губы, и, прежде чем я успеваю начать оплакивать эту потерю, он приподнимает свой торс и закидывает одну из моих ног себе за спину.

Распластав руку на моём приподнятом бедре и не сводя с меня глаз, он шепчет:

– Ha’rovh béhya an ha théach’thu; ha’raì béih.

И хотя тембр его голоса очень низкий, эти слова впечатываются в моё сознание. Каждый непонятный слог и странные согласные врезаются в меня вместе с его бёдрами: haroff beya an ha thock thoo; haray beh.

– Скажи мне… что это значит?

«Что пока я не встретил тебя, птичка, я просто жил; но я не был жив».

Мой пульс учащается, а эмоции захватывают мои веки и лёгкие. Я подношу дрожащую руку к его щеке и нежно касаюсь маленькой татуировки в виде пера рядом с его глазом, после чего провожу по размазанной чёрной подводке, обрамляющей его сияющие глаза.

Мой большой палец замирает, а губы в шоке раскрываются, когда он глубоко врезается в меня, и вспышка удовольствия охватывает всё моё нутро. Я выкрикиваю его имя, с его губ срывается ругательство, и он ускоряет темп, пока его тело не начинает сотрясаться. Он рычит, точно зверь, которого выпустили из клетки.

Которого выпустила я.

Мой зверь.

Дрожь сотрясает его большое тело, и из него вырывается горячая струя, которая угрожает разорвать мои стенки судя по тому, как воспламеняется моя кровь.

«Да, Behach Éan», – он поворачивает голову и целует меня в центр ладони, – «твой зверь».

Капелька влаги стекает с кончика его носа и попадает мне в рот. Я сглатываю, желая вобрать в себя ещё больше этого мужчины, всего этого мужчину… мою пару, что окутала меня своим тёмным дымом и искупала в неумолимой привязанности.

«Твой монстр».

Только вот в книгах монстры не живут долго и счастливо, но если кто-то этого и заслуживает, так это вот этот мужчина, который всё ещё находится глубоко во мне.

Пророчество Бронвен звенит между моими висками. И впервые в жизни я не чувствую ни вины, ни отвращения при мысли о том, чтобы покончить с жизнью Данте. Я чувствую только непоколебимую решимость.

И, как всегда, Лор видит те образы, что возникают у меня перед глазами.

– Мы найдём другой путь. Даже не думай об этом.

Но я думаю.

Как я могу не думать?

ГЛАВА 57

Тяжелый стук в дверь выдирает меня из дрёмы. Мне кажется, будто кто-то стучит костяшками пальцев прямо по моему черепу.

– Вставай-вставай, ínon.

– Focá, – бормочет Лор мне в висок.

Мои ресницы взмывают вверх, а кожа начинает гореть, когда я сползаю на край матраса, молясь о том, что моя дверь заперта, но потом вспоминаю, что Кахол может превращаться в дым.

«Ещё даже не рассвело, твою мать», – рычит Лор.

Я бросаю взгляд на небо за окном и убеждаюсь в том, что солнце ещё даже не встало. Насколько я знаю, я заснула несколько минут назад.

– Ещё пара минут и я захожу внутрь, ínon.

– Ещё пара минут и я врежу ему по лицу, – бормочет Лор.

Мерда.

– Я встала! Уже одеваюсь.

Я пытаюсь сесть, но Лор крепко обхватывает меня рукой и ногой, которую он закинул на меня перед тем, как мы заснули, и заключает меня в объятия своего крепкого тела.

– Лор, – отчитываю его я.

– Я не хочу, чтобы эта ночь заканчивалась, птичка.

«Я тоже, но я хочу выстроить хоть какие-то отношения со своим отцом».

Лор вздыхает, и его холодное дыхание вздымает мои спутанные волосы.

«Ладно. Пора начинать день».

Он проводит ладонью по моему бедру и щипает меня за ягодицу.

Я поворачиваю голову и сердито смотрю на него. Он улыбается, после чего одаривает мои губы жарким поцелуем и закидывает меня на себя. Каждая мышца в моём теле скрипит, протестуя против того, чтобы его так бросали.

О, этот день обещает быть длинным. Я, вероятно, даже расплачусь, если отец предложит прогуляться по королевству.

Отец! Мерда. Я прижимаю ладони к груди Лора, пытаясь оторвать от него своё тело. Это движение заставляет нас обоих застонать, но, похоже, по разным причинам.

– Пока я тебя жду, ínon, я решил обсудить кое-что с Лором! Как соберёшься, найдёшь меня у него в покоях.

Мои глаза округляются.

– Тебе надо уходить, – шиплю я. – Немедленно.

Но Лор сгибает руку, кладёт на неё свою голову и одаривает меня ленивым взглядом. Его утренний стояк врезается в мою попу, и хотя я почти уверена в том, что у меня ожог второй степени после тех четырёх раз, что мы занимались любовью прошлой ночью, моя промежность – маленькая предательница – уже опять начала заводиться, сделавшись такой податливой и мокрой.

Когда его взгляд опускается на неё, и он как будто начинает раздумывать о том, чтобы сделать это по-быстрому, я рычу:

– Даже не думай.

Его золотые глаза резко поднимаются на меня.

– Ты ведь понимаешь, что я мало о чём смогу теперь думать?

Он обхватывает пальцами мои ягодицы и сжимает их, а затем отпускает и снова сжимает.

Мои губы раскрываются, и с них срывается глубокий стон, потому что у этого мужчины лучшие руки на свете.

«А я думал, что у меня лучший язык», – бормочет он, продолжая разминать мои бедные мышцы. «И нос».

«Это всё связано», – задыхаясь, произношу я и задумываюсь о том, каким образом могут быть связаны руки, нос и язык. Почему я вообще об этом размышляю? Кому какая разница, чёрт побери?

Лор широко улыбается и продолжает массировать мои затвердевшие мышцы. Что бы я только не отдала за массаж всего тела вместо того, чтобы…

Я шлепаю его по груди.

– Какая жестокая маленькая птичка, – драматично бормочет он.

– Хватит меня отвлекать и иди уже поговори с моим отцом, чтобы я могла… – я нюхаю свою кожу и заменяю слово «одеться» на, – принять душ.

Я хватаюсь за его руки и снимаю их со своего тела, а затем издаю стон, когда слезаю с него, потому что, чёрт… болят не только мои мышцы.

«Кажется, ты повредил мне пару жизненно-важных органов», – шепчу я в его голове, и ковыляю в сторону ванной.

Лор смеется.

«Tàin», – ворчу я, оглянувшись и посмотрев на него, чтобы убедиться в том, что он меня услышал.

Он усмехается, а затем улыбается мне самодовольной улыбкой, которая заставляет меня остановиться по пути в ванную и схватиться за ближайшую стену, чтобы не споткнуться и не поломать ещё больше органов и костей. За все те годы, проведённые на Земле – хотя их было и немного – я ещё не видела более завораживающего зрелища, чем обнажённый король, лежащий на моей кровати, окутанный бледным лунным светом и с остатками макияжа на лице.

– Мой отец ждёт, – напоминаю я ему и самой себе. – Не надо заставлять его ждать.

– Как думаешь… что он захочет обсудить?

– Следующий шаг в деле по поимке Мириам? – сказав это, я понимаю, что не эта тема будет в фокусе их внимания.

Лор поднимается с кровати одним плавным движением, и все его мускулы перекатываются. А затем он идёт в мою сторону, и когда я замечаю, как приподнимается его твёрдый член, стенки моих репродуктивных органов, и без того покрытые синяками, сжимаются и намокают.

«Мне бы помогло, если бы ты перевоплотился в воронов».

«И как бы это помогло?»

Когда он подходит ко мне, в человеческом обличье, я всё ещё не в состоянии сдвинуться с места.

– Так я могла бы сосредоточиться на том, что мне надо сделать, – бормочу я.

Он подпирает мой подбородок костяшками пальцев, запрокидывает мою голову и целует меня в раскрытые губы.

«Твой отец всё ещё стоит перед твоей дверью. Он знает, что есть только одно место, где я могу сейчас находиться, и это здесь, с тобой, Behach Éan».

Мой взгляд перемещается на шипованную дверь, которая неожиданно кажется мне слишком тонкой.

«Он не войдёт, потому что есть такие вещи, которые отцы предпочитают не видеть».

Я снова перевожу взгляд на Лора.

«Я предложил ему прогуляться по коридору и вспомнить о том, насколько я был к нему снисходителен, когда Дайя наконец-то приняла их парную связь».

Напоминание о моей матери подрывает мои и без того уже расшатанные нервы.

– Надеюсь, она жива.

И хотя взгляд золотых глаз Лора перемещается на дверь, я сомневаюсь, что он смотрит на неё.

– Я тоже надеюсь, птичка.

Неожиданно до меня доходит, что это первый раз, когда он говорит так неуверенно. И его неуверенность заставляет меня вспомнить о словах Габриэля.

Она не может умереть.

Я не хочу, чтобы она умирала.

Я нахожусь в душе дольше, чем планировала, потому что, вымыв меня, Лор снова меня пачкает. Я не думала, что моё тело сможет это выдержать – выдержать его – но, похоже, моё тело может много что выдержать. И с большим энтузиазмом.

Мне становится смешно, что я боялась секса с этим мужчиной.

Когда я заканчиваю натягивать на себя штаны перламутрового цвета с высокой талией и белый топ, который словно соткан из облаков, я понимаю, что улыбаюсь, так как мне не терпится разбудить Фибуса и рассказать ему о том, насколько он был неправ насчёт королей и их эгоизма в постели.

Моя улыбка исчезает, когда я понимаю, что Сибилла не будет принимать участия в этом разговоре.

И поскольку Лор общается сейчас с моим отцом, я не чувствую вины, когда трачу ещё пару минут на то, чтобы убраться в комнате. Я заправляю кровать, чтобы она не была похожа на поле битвы, а напоминала место для сна, после чего избавляюсь от последствий сражения Лора с моим платьем, выкинув его в стиральную шахту, а не в мусорное ведро. Даже если мне не удастся его починить, я хочу его сохранить, потому что предметы могут хранить воспоминания.

Как камешек маммы…

Мои пальцы сжимаются, так как камешек с вырезанной буквой «В» остался в доме Антони. И хотя он находится в той же части света, что и я, мне кажется, что нас разделяет океан. Так же далеко от меня находятся и две женщины по фамилии Росси, по которым я очень скучаю. Я касаюсь окна и смотрю на рассвет, который окрашивает горизонт в розовый цвет и золотит Королевство Шаббе.

И хотя мне хотелось бы, чтобы они были здесь со мной, я рада, что они находятся в безопасности за магическим барьером, так как война уже на пороге. Она нависла над Люсом точно дымка, которая поднимается сейчас от серых камней на скале Лора. Ещё около секунды я смотрю на солнце, которое поднимается над далёкими розовыми берегами, после чего, наконец, выхожу из своей комнаты, чтобы встретиться со своим отцом.

Он и Лор стоят в коридоре и обсуждают что-то тихими голосами. Я оглядываю их позы, чтобы понять их настроение. Тело моего отца замерло, черты лица напряжены. А Лор, который уже не так расслаблен, как после нашего душа, улыбается мне, заметив моё приближение.

Отец не спускает с меня глаз.

– Доброе утро, дочка, – говорит он на языке воронов.

– Álo, Dádhi, – отвечаю я ему на его языке.

Усталая улыбка приподнимает уголки его губ и глаз. Он, может быть, и лёг вчера рано, но тени под его глазами, подведёнными чёрным, говорят о том, что его ночь была короткой, вероятно, даже короче моей.

– Так куда мы пойдём?

– Moath’Thábhain.

«Моф Хобен».

Моему мозгу удается перевести второе слово: «таверна». Но я не знаю, что значит первое.

– «Moath», значит, север, – говорит Лор.

«Это на другом конце королевства».

– Я сказал ему о том, что ты ещё не заходила так далеко.

Волна воодушевления пробегает по моей спине, но останавливается, когда я вспоминаю свою прогулку с Фибусом по королевству.

– Мы же не пойдём пешком?

– Разве ты не хочешь размять ноги, ínon?

– Эм… ну… эм…

Я прикусываю нижнюю губу и начинаю её жевать.

Лор качает головой, словно прочитывает мысли Кахола, хотя он может читать только мои мысли. Но он считывает эмоции моего отца, которые написаны у него на лице.

– Ты слишком рано её разбудил, брат.

– А ты слишком долго не давал ей спать, брат, – почти рычит мой отец.

– А не могли бы мы полететь? Мне так нравится летать.

А не обсуждать то, насколько они близки. К счастью, они братья не по крови, но они лучшие друзья, что делает мои отношения с Лором немного странными.

Сердито взглянув на короля в последний раз и произнеся несколько слов на языке воронов, мой отец отрывисто мне кивает. На его коже вырастают перья, а руки удлиняются и превращаются в крылья. Хвала богам, что королевство Лора было построено в таких масштабах, потому что его обитатели просто огромны.