Текст книги "Весенние ветры (СИ)"
Автор книги: Ольга Романовская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 44 страниц)
– Если ты о любви, то тут ничем помочь не могу. Не, я, конечно, могу представить тебя в постели, очень даже могу, даже интересно попробовать, потому что у меня никогда с людьми не было, но любовь! Уверяю, Зара, это тебе не грозит, не получится из нас парочки отступников, – рассмеялся Эйдан, утирая кровь. Делал он это тоже своеобразным образом: вылизывал языком все, до чего мог дотянуться, остальное собирал на тыльную сторону ладони и опять-таки отправлял в рот.
– Допустим, я защиту сниму, только при одном условии: никаких 'попробовать' с твоей стороны!
– Да не буду я, успокойся! Какие ж вы, девушки, нежные! Зара, ты своей головой бы подумала: можно ли вампиру спать с девственницей? Я ж от запаха крови с ума сойду, могу не удержаться и какую-нибудь жилку прокусить, хорошо, если не горло. И что хорошего из этого выйдет? Или ты уже не…
Не выдержав, девушка наградила его шариком сконцентрированной боли. Эйдан дернулся, согнулся пополам и по-собачьи заскулил.
– Все, закрыли тему! – глухо пробормотал он.
Видя, что заклинание оказалось сильнее, чем она предполагала, Зара убрала защиту и осторожно подошла к вампиру. Он осел на колени и обеими руками держался за живот. Зубы плотно сжаты – значит, еще больно.
– Можно? – девушка не решилась прикоснуться без разрешения. Раненый вампир, что раненый зверь: становится крайне агрессивен.
Эйдан кивнул, внимательно наблюдая за ее движениями.
Зара осторожно опустилась перед ним на корточки и поднесла руку к животу. Вампир убрал от него свою и позволил прикоснуться к месту ранения. Внешних повреждений на коже не было, но боли в теле оказалось предостаточно.
– Руки у тебя теплые, – прикрыв глаза, пробормотал Эйдан. – Вторую тоже положи.
– Зачем?
– Приятно. Так тоже приятно. И непривычно. Ты только не обижайся, но мне нравится, когда ты делаешь такие круговые движения.
– Все вы, мужчины, одинаковые! – пробурчала девушка, заканчивая лечение. – Все, теперь у тебя ничего не болит. Не вздумай просить тебя приласкать!
– Даже если б я попросил, ты не стала бы. А жаль!
Эйдан легко поднялся на ноги и также легко рывком поднял с мостовой ее.
– Ну, зачем понадобился? Опять за кем-то следить, кого-то пугать?
– Нет, просто поболтать хотела.
– Как мило! Тогда давай поговорим в более укромном месте. Обещаю руки не распускать.
Девушка опасливо покосилась на него, но согласилась. Она и вскрикнуть не успела, как вампир взял ее на руки и стрелой метнулся в проулок.
Глава 14
– Нет, ты точно идиот, прирожденный идиот! – бушевала Зара, отряхивая снег с полушубка. Эйдан стоял чуть поодаль, склонив голову набок, наблюдая за тем, как она ликвидирует следы своего неудачного падения. – Кретин, недоумок, орк зубастый!
– Насчет орка я бы попросил, у меня с ними ничего общего, – подал из темноты голос вампир; глаза чуть заметно отливали красным.
– Ничего общего?! Мать у вас общая, чтоб ее во всех позах демоны поимели!
– Фи, а еще дочь Советника! Чему вас только, ведьм, учат? – Эйдан подошел ближе и уселся на припорошенную снегом поленницу. – Все, больше я тебе никого не напоминаю?
– Да и иди ты, вонючая бочка с кровью! – отмахнулась от него девушка.
– Зара, – вампир хихикнул, – не хочу тебя огорчать, но бочка с кровью – это ты. Вернее, аккуратненький такой сосудик. А что до запаха… Могу в парфюмерную лавку наведаться, так и быть, ради тебя буду благоухать лавандой, или что ты там любишь?
– Я люблю, когда меня не хватают в охапку, как мешок, и тащат неведомо куда.
– Испугалась? – он улыбнулся и скользнул к ней. – Думала, решил утащить себе в нору и закусить твоей кровушкой?
– Нет, – резко ответила Зара, предпочтя отойти на два шага назад.
– Тогда зачем трепыхалась? И упала, между прочим, не по моей вине. У тебя снег на спине, отряхнуть?
Девушка промолчала, пытаясь в темноте отыскать свою муфту. Куда же она отлетела? Разве найдешь ее в такую темень!
Вампир, зная, что ее это тревожит, нарочито медленно скользнул пальцами по спине Зары, от основания шеи до поясницы. Видя, что никакой магической реакции не последовало, он обнаглел и обвил ее рукой за талию. Девушка вздрогнула и дернулась. Ей было не по себе от исходившего от него холода, солоноватого запаха его пищи и того, что она не слышит его дыхания. Прибавьте к этому длинные ногти, еще хранившие свидетельства недавней охоты – под ними застряли обрывки ткани.
Эйдан теснее прижал ее к себе, свободной рукой проведя ногтем указательного пальца от подбородка до груди.
Зара напряглась, нашептала одно из заклинаний, но без закрепляющего, последнего слова.
– А я все слышу, – мурлыкнул над ухом голос вампира. – Даже обидно: ты каждый раз попадаешься на мою удочку. Расслабься, я же обещал, что не поволоку тебя в ближайшие кусты, убивать тоже не собираюсь, так что расслабься!
– Ты еще скажи: получай удовольствие! – пробурчала девушка.
– А это идея! Ты с вампиром никогда не целовалась?
– Слушай, экспериментатор-смертник, только прикоснись ко мне своими губами…
– Поцелуи, они не заразные и абсолютно безвредные, – гнул свою линию Эйдан. – А у тебя будет опыт. Что-то у меня сегодня романтическое настроение, а тут ты… Такая недотрога, даже по-дружески приласкать нельзя!
Объятия становились крепче, было уже не смешно.
– Эйдан, кровосос озабоченный, пусти! – Зара ударила его каблуком по ноге – даже не вздрогнул, будто ничего и не почувствовал. – Эйдан, мне неприятно! И дело вовсе не в тебе, а в том, что ты вампир, и том, что мы просто друзья.
– А я, что, в любовницы тебя звал? – усмехнулся он и осторожно скользнул клыками за ушком, наслаждаясь тем, как девушка отчаянно, но безуспешно пытается вырваться из его объятий. Потом запрокинул ее голову с налитыми чернотой глазами и чмокнул в нос. – Видишь, это совсем нестрашно, стоило так возмущаться? И твои губки не пострадали, хотя, если вдруг надумаешь, я их не пораню.
– Ну да, с твоими-то клыками!
Напрасно Зара это сказала, потому что вместо словесных возражений Эйдан наглядно продемонстрировал технику поцелуев с вампирами. У него было в запасе всего пара мгновений до того, как девушка пришла в себя и, сверкая глазами, запустила в него огненным шаром. Вампир предполагал подобный оборот дела, поэтому успел увернуться, запрыгнул на ближайшее дерево и оттуда, хихикая, поинтересовался:
– И как, хотя бы царапинка есть?
– Я тебе сейчас столько царапин гарантирую, мало не покажется! – шипела девушка, оборачиваясь э-эрри.
Эйдан притих, стремительным прыжком перебрался ей за спину и заискивающе попросил:
– Может, не надо? Повод-то пустяшный, могу извиниться. Мне от твоего взгляда так плохо, будто в голову серебряные иглы втыкали. В общем, прости, я действительно дурак, не подумал. Обещаю без разрешения больше не целовать ни в губы, ни в щечки. Устроит? Хорошо, вообще никуда.
– Надо же, вампиры чего-то бояться?! – Зара резко обернулась и попыталась перехватить его взгляд. Наученный горьким опытом вурдалак предпочел опустить глаза, от чего стал похож на нашкодившего ребенка. – Ты когда-нибудь перестанешь лезть ко мне со своими непристойными предложениями, каждый раз при встрече лапать меня, намекать на желание близости?!
– Да какое там желание, никакого желания не было, – он предпочел вообще закрыть глаза. – Ну, ты симпатичная, вкусно пахнешь, тебя приятно трогать, но у меня даже и в мыслях… Хорошо, было, но не сегодня. Давно. И то всего лишь мимолетное желание, поэтому что я, это, с вампиршами… Словом, я на тебя не как на кусок плоти смотрю. Да перестань ты, наконец, буравить меня своим взглядом!!!
– И как же ты на меня смотришь, как на еду?
– Кривить душой не буду: если бы мог, кровь периодически пил бы. Но убить – не убил бы. Никогда. С тобой говорить приятно, ты меня хотя бы за разумное существо считаешь, не бежишь сразу за осиновым колом, провожать себя разрешаешь… Кстати, о проводить: тебе домой не пора?
– Ладно, я нормальная, можешь открывать глаза, – усмехнулась девушка, вернув себе человеческий облик. – Надеюсь, остаток вечера будешь вести себя примерно?
Эйдан кивнул и осторожно, искоса, глянул на нее. Убедившись, что все в порядке, он подошел к Заре и протянул ей руку. Она поколебалась, но вложила свою ладонь в его ладонь.
Хоть ее диплом и был посвящен вампирам, девушка никогда раньше еще не бывала в их жилищах. Она ожидала увидеть что-то мрачное, пугающее – а оказалась в заброшенном доме, ничем не отличавшихся от десятка других подобных домов, разве что он стоял на отшибе, прикрытый со стороны дороги частоколом деревьев и колючего кустарника. Вороних гнезд на крыше тоже не наблюдалось, равно как и гроба внутри помещения, разве что предусмотрительный хозяин не спрятал его в подвале. Да и других вещей, свидетельствовавших о роде занятий обитателя жилища не наблюдалось, во всяком случае, в прихожей.
– У меня холодно, полушубок не снимай, – заботливо предупредил вампир, притворив за гостьей дверь; на запор не закрыл – да и зачем таким, как он засовы?
– А свет можно зажечь? – глаза Зары никак не могли привыкнуть к темноте.
– Свечей не держу – без надобности. А ты поколдовать можешь, не запрещаю. В комнату проходи, там стулья есть.
Девушка хотела спросить, куда делись бывшие хозяева дома, но не успела: Эйдана рядом уже не было. Вздохнув и уже не жалея о том, что этим вечером ее потянуло с кем-то поговорить, Зара зажгла огненный шар и подвесила его под потолком – теперь хоть светло, не набьешь синяков и шишек.
Прихожая – как прихожая, только пустая. Из мебели – только вешалка для одежды. Интересно, как тут было, когда здесь жили люди?
Комната оказалась большой и одновременно служила Эйдану и спальней, и столовой, и гостиной. Кроме нее в доме было, видимо, еще несколько помещений, но двери в них были заперты. Как и ставни на окнах. Чтобы исключить попадание в помещение малейших лучей солнечного света, вампир занавесил их всеми оставшимися в доме тканями и придвинул к ним всю не востребованную прежними хозяевами мебель. Получилось темное логово крота.
– Располагайся! – стоявший у старинного, потравленного жучком буфета Эйдан указал на один из стульев возле стола. – Если хочешь, можешь сесть на кровать.
– Ну уж нет! – фыркнула девушка.
– Брезгуешь? Все вы, маги, нами брезгуете. Скажи мне почему, а?
– Эйдан, не начинай!
– Лучше скажи: не продолжай. Чего-нибудь хочешь?
– Ты же человеческой пищи не держишь, – удивилась Зара, одним глазом разглядывая обстановку комнаты, другим следя за вампиром.
– Да тут трактирчик неподалеку, стащу что-нибудь. Бутылку вина, например.
– Устроишь мне романтический вечер! – рассмеялась девушка. Нет, ну ничего интересного, даже обидно! На столе какие-то баночки, под столом – пустые бутылки, вместо гроба – нормальная постель, застеленная потертым покрывалом, в углу – дорожный сундук. Все эти вещи, за исключением, наверное, баночек, Эйдану не принадлежат. Вампиры путешествуют налегке, нет у них ничего за душой.
– Что-то вроде того, – хмыкнул клыкастый хозяин. – Целоваться мы уже целовались, так что за мной ужин. В буфете есть бокалы, можешь достать. Кстати, ты очень голодна?
– Нет, совсем нет.
– Прекрасно, тогда только бутылка вина.
– Хочешь, чтобы я опьянела?
– Не бойся, домой в лучшем виде доставлю. Ты сегодня что-то нервная, а спиртное, говорят, людей успокаивает.
Зара промолчала. В конце концов, никто не заставляет ее опорожнить всю бутылку.
Вернулся Эйдан, водрузил на стол свою добычу, молнией метнулся к буфету за бокалами и какой-то пузатой фляжкой с бурой жидкостью. Взглянув на нее, девушка сразу заподозрила недоброе.
– Это кровь? – осторожно поинтересовалась она.
Вампир кивнул, откупорил бутылку и наполнил ее бокал.
– Я не спросил, может, ты кровь хочешь попробовать? – подмигнул он.
– Да иди ты!
– А что, всего глоточек. Некоторые люди пьют – и ничего.
Он налил во второй фужер содержимое фляжки и протянул сеньорите Рандрин:
– Ты не смотри на цвет, она свежая. Парень был крепкий, здоровый. Малолетних детишек насиловал. Я его, конечно, без разрешения убил, но не думаю, чтобы власти о нем горевали. Пришлый, на заработки приехал. Я как раз выискивал, чем бы пополнить свои запасы (держу на всякий случай, охота – вещь ненадежная), а тут, вижу, он девчонку лет десяти на сеновал тащит… Девчушка, конечно, напугалась, убежала, зато к этому в руки не попала. Так будешь?
– Эйдан, спасибо, но я лучше вина.
Вампир улыбнулся и неожиданно плеснул крови в ее бокал.
– Все, сумасшедший, я ухожу! – Зара поднялась со своего места, но натолкнулась на руку Эйдана, который, смеясь, усадил ее обратно и поднес к губам фужер.
– Просто глотай и не думай, – промурлыкал он. – За долгие годы моей загробной жизни, сеньорита Рандрин, или ты откажешься выпить за своего друга?
Девушка поморщилась и покорно позволила влить несколько глотков необычного коктейля себе в рот. К счастью, концентрация вина в нем была гораздо выше, чем крови, поэтому она ощутила лишь легкий металлический привкус.
– Может, допьешь? Выливать жалко! – поставив початый бокал на стол, вампир сел напротив нее и наполнил свой фужер до краев кровью. – За меня мы выпили, точнее, ты выпила, следующий тост в твою честь. Здоровья и долгих лет жизни с бьющимся сердцем, синеглазая! – смакуя, Эйдан осушил бокал и, подмигнув Заре, поймал языком сорвавшуюся с губ каплю.
Преодолевая отвращение, боясь рассердить вампира, девушка с грехом пополам допила свою смесь, поклявшись, что это был первый и последний раз в ее жизни, когда она согласилась придти в его пристанище.
Заметив, что ее фужер пуст, Эйдан подлил в него еще вина, но на этот раз с кровью смешивать не стал. Вольготно откинувшись на спинку стула, прикрыв глаза, он с удовольствием потягивал содержимое фляжки. Все мускулы и мышцы расслаблены, на лице – выражение сладкой неги.
Второй бокал Зара только пригубила: ей не хотелось хмелеть.
– Ну, о чем хотела поговорить? Слышал, у вас тут казнь намечается… Заранее обидно, что столько крови пропадет! Ты бы хоть палача попросила собрать или хоть плаху не мыть.
– Эйдан, ты в своем уме! – и, помолчав: – А что, Отолору отрубят голову?
– Не, – рассмеялся вампир, одарив ее насмешливым взглядом болотных глаз, – и кто из нас дочь Советника и работает во Дворце заседаний? Этот тип изменник, верно? И дворянин. А как казнят дворян? Через усекновение головы. Конечно, его могут дворянства лишить, тогда плакала моя кровушка! Простой народ вешают. Остается слабая надежда, что его четвертуют… Твой отец как, жестокий тип?
Девушка пожала плечами: она и вправду не знала, никогда не задумывалась над этим, но надеялась, что Рэнальд Рандрин ограничится казнью. Удовольствие, если оно ему было нужно, он уже получил в фамильном замке во время допроса, превратившегося для бывшего помощника консула в изощренную пытку.
Постепенно разговор перешел в другую плоскость: Зара расспрашивала Эйдана о жизни в Айши, о том, тяжело ли быть вампиром в городе магов. Разумеется, оказалось, что нелегко, но вмешательство дочери Советника в судьбу клыкастого друга после сцены на набережной Шина благотворным образом сказалось на его положении. Он перестал быть существом, подлежащим уничтожению, заняв нишу 'падальщика правосудия'.
– Знаешь, ко мне даже кто-то из судейских приходил. Со стражниками и магом. Хорошо, что день был пасмурный, а то бы поглумились, мерзавцы! Нос воротили так, будто я кусок гнилого мяса. Бросили на пол какую-то бумагу и ушли. Да какое там ушли – сбежали, будто ветром сдуло! – вампир, не мигая, смотрел в лицо начинавшей дремать девушки. Густая, вязкая ночь давно объяла город, было уже заполночь. – Это они, оказывается, описание парочки сбежавших преступников принесли.
– А ты? – сонно пробормотала Зара. Она сидела за столом, подперев голову рукой.
– Один попался, другому повезло. Э, да ты уже спишь! Давай-ка я тебя домой отнесу, а то твой папаша от меня мокрого места не оставит.
– Спасибо, я сама.
– Какое там сама? До твоего дома далеко, не дойдешь. И не долетишь – заснешь и убьешься. Так что выбора у тебя нет.
Девушка молчаливо позволила взять себя на руки (не в первый раз, она даже знала, как устроиться поудобнее) и, стараясь не обращать внимания на холод тела и запах вампира, прикрыла глаза. Он сытый, кусать не будет, так что можно и вздремнуть.
Очнулась Зара уже в Старом городе, когда, замедлив движения, крадучись, Эйдан пробирался по улицам, тенью скользил вдоль домов, то замирая, то перепрыгивая из одного сгустка темноты в другой. Даже несмотря на свою ношу, он двигался легко и грациозно, как и подобает хищнику.
– Эйдан, спасибо, теперь я и ногами могу.
Вампир проигнорировал ее замечание, прислушался и юркнул на противоположную сторону улицы. С чего бы? Все оказалось проще, чем она думала, – патруль.
Затерялись в темноте блики фонарей, отзвучало эхо шагов и гулко бряцающих в такт им ножен. И снова тишина, и чернильная глубина зимней ночи, где, кажется, каждый редкий звук становится чище и звонче, а мистическое одиночество разлито по воздуху.
– Хм, а тебя дожидаются, – неожиданно заявил Эйдан, опуская свою ношу на мостовую. Зара почувствовала, как напряглись его мышцы – чувствует опасность. – Дальше сама пойдешь, а то, боюсь, меня, не разобравшись, прикончат. С вас, магов, станется! Ты, если что, зови, я вечерами, когда не охочусь, возле Торговой площади ошиваюсь: интересно там. И, Зара, – он на мгновенье задумался, – может, ты скажешь, что у подруги была и припозднилась? Дело, конечно, твое… Ладно, сладких снов тебе!
Попрощаться с ним девушка не успела – было уже не с кем.
Зевнув, Зара огляделась, чтобы понять, где находится, и, сориентировавшись, побрела к дворцу Рандринов – до него было недалеко, минут пять пешком.
Источник опасности, так взволновавший Эйдана, оказался одинокой фигурой, застывшей на перекрестке в недвусмысленной позе: стоит неподвижно, скрестив руки на груди. Все бы ничего, и человек вполне сошел бы за очередного представителя преступного мира или просто припозднившегося, задумавшегося о чем-то своем, горожанина (да, с этим сложнее, но если подключить воображение…), если бы не одно 'но', смутно темневшее на фоне стены. Крылья.
Девушка замедлила шаг, раздумывая, стоит ли обернуться э-эрри и позорно сбежать, или все же подойти и сыграть дурочку. Пока она пыталась решить эту дилемму, человек отделился от стены; мелькнули и исчезли в свете фонаря темные крылья.
– Ну, и где ты шаталась?
Да, неласково ее встречают! И по какому праву – она не ребенок, а взрослый человек, может делать, что хочет.
– Гуляла, – буркнула Зара, бочком попытавшись проскользнуть мимо отца. – И не надо было меня искать!
– Второй час ночи, она с вечера пропала – и не надо искать?! Ушла от Одели в восемь часов вечера и будто испарилась.
– Да что ты так волнуешься, будто курица-наседка? Я магиня, со мной ничего не случилось бы…
– Ага, конечно! В Старом городе – да, а вот в Новом… Девочка, наемные убийцы – они на то и наемные убийцы, что подкрадываются неслышно, их чувствовать научиться нужно. Только что вскрылся заговор, ты один из ключевых свидетелей – и позволяешь себе в полном одиночестве гулять по ночному городу. Зара, у тебя голова на плечах есть?! Кто поручиться, что в Айши не найдется людей, которые захотят вступиться за Отолора? А ты их так безбожно провоцируешь.
– Я думала, ты за меня волнуешься, просто волнуешься, – понурила голову девушка.
– И это тоже. Ты же даже записки не оставила… Ладно, пойдем домой, ругаться не буду, а то я в твоих глазах и так деспот-самодур, – усмехнулся Рандрин, беря ее под руку. – Я знаю, Эрш тебя отпустил до конца недели, так что завтра отоспишься. Вернее, уже сегодня. Завтра состоится заседание суда, дашь показания. Не бойся, никакого магического воздействия на свидетелей не оказывается, оно разрешено лишь в коротком перечне случаев, упомянутых в законодательстве.
Для заседания суда Зара оделась просто и строго. Шла она на него одна, хотя и Апполина, и Советник тоже должны были присутствовать, но таково требование регламента: на свидетеля не должно оказываться давление с какой-либо стороны. Глупо, конечно, потому что невозможно предположить, чтобы дочь жертвы и по совместительству главного обвинителя, пусть не по протоколу, но имевшего наложить вето на любое решение суда, могла быть беспристрастна к обвиняемому.
Зал Верховного суда королевства Антория не входил в комплекс построек Дворца заседаний, словно демонстрируя своим видом независимость от воли властей. Длинное вытянутое двухэтажное здание располагалось к северо-востоку от него, за общественным садом, в той же части города, где и муниципалитет Айши. Главным, украшенным рядами гранитных столбов, фасадом оно выходило на Площадь правосудия. Именно на ней, под сенью двух чахлых ракит и грозным оком статуи бога Менакела, взиравшего на прохожих со своего святилища (редкий случай, когда в храме была не одна, а две скульптуры: внутри и снаружи), совершались публичные казни государственных преступников.
Вымощенную темными плитами площадку, на которой воздвигался эшафот, суеверные горожане предпочитали обходить стороной, благо площадь была большая, и места всем хватало.
Последняя казнь на Площади правосудия состоялась более двадцати лет назад – ее ведь проводили в особых случаях, не для обычных воришек и убийц, спокойно кончавших свои дни на тюремном дворе, – вскоре, похоже, эшафот должны были возвести вновь. Только на этот раз на него должны были взойти не представители рода Сеговеев, а человек, служивший тем, кто с ними боролся. Вот уж парадоксы истории!
Зара остановилась, с интересом глянула на площадку в центре площади и подумала о том, что Арилану, наверное, неприятнее всех бывать здесь. Ему и леди Амасфее. Особенно ей, потому что расправа над королевской семьей пришлась на дни ее молодости и не обошла стороной эту стремительно угасавшую женщину. Мать Арилана уже не выходила, все больше лежала, отказываясь от помощи врачей-магов. Ей ведь не так много лет, она бы еще внуков своих увидела, но, вот в чем беда, Амасфее не хотелось жить.
Отбросив печальные воспоминания о вдовствующей матери друга, девушка пересекла площадь и поравнялась с караулом, выставленным у входа в здание Верховного суда. Отсалютовавший ей офицер вызвался проводить дочь Советника, чтобы ей не пришлось стоять 'рядом со всякими низкородными'. Зара усмехнулась, но согласилась. Ее провожатый с поклоном отворил перед ней створки тяжелых дверей и, расчищая дорогу в собравшейся в холле толпе, сопроводил сеньориту Рандрин до уютной комнатки с мягкими плющевыми диванами. Здесь уже сидели трое, все – ей не знакомы. При появлении Зары они почтительно встали и больше уже не садились.
Минут через пятнадцать в комнату заглянул судейский чиновник в строгом черном, с яркой алой полосой по воротнику одеянии и попросил всех следовать за ним.
Зал заседаний был поделен колоннами на четыре неравные части: президиум суда, скамью заключенных, места для правящей верхушки и места для простых зрителей. Соответственно, у него было четыре выхода и входа.
Свидетели сидели отдельно, между подиумом вершителей судеб государства и судейским столом.
Удобно устроившись на указанном ей месте, девушка повернула голову налево и отыскала отца. Он был предельно серьезен и суров, как символ неотвратимости наказания. Герцог, как тогда, во время государственного переворота, одет во все черное; жезл Советника покоится на коленях. Раз на нем опять все регалии и знаки отличия, значит, бедняге Отолору точно отрубят голову: Рандрин надевал все это исключительно в особых случаях государственного масштаба.
Место рядом с Советником пустует: Апполина, одетая не менее строго и официально, чем дядя, о чем-то шепчется с каким-то человеком, судя по алой нашивке, из судебного департамента.
Зал постепенно наполнялся; рой голосов гудел под потолком.
Но вот все восемь створок захлопнулись, и гомон стих, глаза обратились к президиуму суда. На него взошли пятеро судей в наглухо застегнутых, длинных, доходящих до щиколоток свободных сюртуках. Пять черных фигур с яркими алыми пятнами на шее и манжетах; на шее у каждого – круглые медальоны с изображением государственного герба. У председателя судебной коллегии (в этом его единственное отличие от коллег) по рукаву сюртука шла тонкая вязь, опять же красного цвета.
Судьи заняли свои места за столом, разложили бумаги, подали знак секретарю, что можно начинать. По его знаку двое конвойных ввели Отолора. Он еле стоял на ногах и цветом лица напоминал покойника.
Удар молотка возвестил о том, что процесс начался.
Первым выступал обвинитель, тот самый человек, с которым беседовала Апполина – вот и говори потом о беспристрастности правосудия! Сухо, опираясь исключительно на факты, он изложил суть дела и предоставил в распоряжение судейской коллегии некие документы, свидетельствовавшие о вине обвиняемого.
Отолор слушал все это отрешенно, невнимательно, будто речь шла не о нем, а о каком-то постороннем человеке. Уронив голову на грудь, сцепив руки, он покорно ждал, когда ему предоставят право выступить в свою защиту. Даже не верилось, что это был тот же Отолор Кастер, которого допрашивал в замке Советник.
После обвинителя должен был выступать защитник, тот уже поднялся, но секретарь попросил его сесть обратно, почтительно склонившись перед другим человеком, походкой зверя прошествовавшего к судейскому столу. Это было нарушением регламента, но никто даже не подумал возразить Рэнальду Хеброну Рандрину.
Холодные синие глаза остановились на Отолоре, вызвав у обвиняемого странную реакцию: он вздрогнул и отвернулся.
– Вижу, теперь сеньор Отолор Кастер не так храбр, как прежде! – усмехнулся Советник и, обращаясь к председателю судейской коллегии, спросил: – Надеюсь, Ваша честь не станет возражать, если я позволю себе дополнить выступление сеньора обвинителя?
– Прошу Вас, Советник, – с нарочитым энтузиазмом отозвался судья, незаметно делая какие-то знаки секретарю. – Мы с радостью выслушаем Вас.
Рандрин кивнул, окинул взглядом собравшихся, и бесстрастно вбил гвоздь в крышку гроба обвиняемого. Хоть приговор еще не был вынесен, а показания свидетелей не выслушаны, мало у кого оставались сомнения в том, что вина Отолора будет доказана: герцог не двусмысленно намекнул, какого наказания желает для этого человека.
Выступавший после Советника защитник заметно волновался, отчаянно пытался выстроить цепочку контраргументов, но они выходили настолько хрупкими и эфемерными, что с ними справился бы и ребенок.
Потом пришла очередь свидетелей. Они друг за другом выходили на специально оборудованное место, давали руку магу в атласной мантии (это было важно, волшебник не должен был состоять на государственной службе; в его задачу входило определение правдивости показаний) и подробно отвечали на вопросы обвинителя, защитника и судейской коллегии.
Когда Зара вручила свою ладонь седому магу, она жутко волновалась, но, как оказалось, напрасно. Ее никто не перебивал, не обвинял в предвзятости, а комментарии и наводящие вопросы участников процесса касались исключительно подробностей нападения и никоим образом не затрагивали ее личность. Лишь один раз защитник позволил себе усомниться в правдивости ее слов, когда она твердо сообщила суду, кто является заказчиком эгенов: 'Разве они сами сказали Вам это, сеньорита?'. 'Я э-эрри, мне не нужно спрашивать, я все узнаю сама', – пояснила девушка. Защитник вздрогнул и пробормотал, что больше не имеет вопросов к свидетельнице. Похоже, для него эта новость стала неприятным открытием, да и шепоток, пробежавший по залу, указывал на то, что ее вторая сущность известна далеко не всем. Зато никто не станет сомневаться в показаниях э-эрри и упрекать ее в ложных выводах.
После были зачитаны протоколы допросов обвиняемого: он признавал свою вину, но не раскаивался в содеянном. Слова представшего перед судьями Отолора свидетельствовали о том, что он не изменил своей позиции. Надо же, а со стороны казалось, будто он полностью сломлен!
На этом первое заседание суда было закончено. Второе должно было состояться на следующий день; тогда же, в случае отсутствия вновь вскрывшихся обстоятельств, должен был быть вынесен приговор. И он был вынесен: Отолор Кастер был признан виновным в государственной измене, организации покушения на Советника, клевете, денежных махинациях и попытке государственного переворота и приговорен к смертной казни через усекновение головы.
Казнь состоялась через две недели.
Два удара топора – и вместе с отлетевшей к ногам палача окровавленной головой с республикой было окончательно покончено.
Повсюду шли тотальные проверки, Департамент внутренних дел и внутренняя государственная охрана активно выискивали среди граждан сочувствующих изменнику. По Антории прокатилась череда судебных процессов, часть обвиняемых была наказана денежными штрафами, часть приговорена к различным срокам тюремного заключения. Поговаривали, что неожиданно куда-то пропали и бывшие консулы.
Дорога к трону была расчищена, почва подготовлена, и через год-два Рэнальд Хеброн Рандрин, герцог С'Эте, Советник, глава трех ветвей власти, почетный председатель Совета, верховный маг, готовился примерить на себя корону.
