Текст книги "Башни Анисана (СИ)"

Автор книги: Ольга Каверина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 42 страниц)

Багровый Ветер как ни в чём ни бывало направился к строителям, считывая на ходу карту, а они со стражем – к консульскому замку. Гиб Аянфаль думал, что его поведут в те же покои, которые они с абой Альтасом посещали во время первого визита, но страж вывел его на задний двор обители к, казалось бы, совершенно гладкой стене. Лишь подойдя ближе Гиб Аянфаль ощутил, что тут скрыты врата, ведущие прямиком в тайный дворец. Когда они подошли совсем близко, на стене проступила структура стеблей и врата приоткрылись. И только тут страж остановился и снова заговорил:

– Внутри идите прямо никуда не сворачивая, пока не дойдёте до залы с пурной чашей. Там господин будет говорить с вами.

Гиб Аянфаль хотел поблагодарить стража вслух, но в последний момент остановился и совершил простой поклон молча. Страж вскинул голову и в следующий же миг метнулся сквозь пространство, оставляя строителя одного. Гиб Аянфаль порадовался этому – всё же такая непривычная компания была ему не очень комфортна.

Он действительно вышел в залу Лийта. Здесь всё было по-прежнему – на им же самим восстановленных стенах не наблюдалось никаких новых следов разрушений, и только бассейн, пустовавший после прибытия странника, был вновь наполнен белым песком. Гиб Аянфаль подошёл к нему и огляделся – консула Сэле нигде не было видно. Впрочем, он уже догадывался, зачем консул мог позвать его именно сюда, и потому к разговору нужно было подготовиться. Ведь Лийт просил не разглашать его последнюю волю никому из асайев.

Его мысли прервала резкая вспышка чужого присутствия, а в следующий миг врата залы раскрылись и внутрь прямо-таки влетел консул Сэле. Он остановился напротив Гиб Аянфаля и с ходу спросил:

– Ну что, не испугался моего посланника?

Гиб Аянфаль пожал плечами, вспоминая зеленоглазого стража.

– А, чего там…

К его удивлению, консул вдруг рассмеялся.

– Смелый! – одобрительно сказал он, – а ведь на меня даже пару раз жаловались белым сёстрам за такое. Мирные асайи в идеале вообще не должны замечать труда охранителей порядка. Если чёрные стражи показывают себя толпе – значит, произошла катастрофа.

Сказав это, Сэле подошёл к бассейну, взирая на белый песок. Строитель заметил, как переменилось его лицо в этот миг: от только что сиявшей весёлости не осталось ни следа. Консул зачерпнул пригоршню песка и проговорил:

– Эта точка прибытия была сделана специально для Лийта. В ней особая пура, такая, какая нужна именно для его тела. Благодаря этому он мог очень быстро воплощаться. Когда он вернётся, то прибудет именно сюда…

С этими словами Сэле поднял руку, слегка разжимая пальцы, так что пура начала медленно ссыпаться вниз между них. Гиб Аянфаль словно заворожённый наблюдал за этим, пока консул не стряхнул с ладони последние белые крупинки…

– Вы же потом ещё встречались? – прямой вопрос заставил строителя вернуться к реальности, и он наткнулся на пронзительный взгляд голубых глаз.

Слегка помедлив, Гиб Аянфаль проговорил:

– Мы виделись на Торжестве Праматери после танца. И потом я ещё раз видел его у дороги трансферов в один вечер.

– А точнее перед ночью исчезновения – негромко уточнил консул, – Лийт ведь исчез через день после празднества.

Гиб Аянфаль только кивнул головой, внутренне надеясь, что Сэле не потребует дальнейших подробностей, что могло привести к пересказу беседы, которая должна остаться между ним и Лийтом по данному им обещанию. Только вот как можно отпереться от прямого вопроса консула, он не знал, и потому решил осторожно направить ход разговора в другое русло:

– Вы опечалены из-за этого?

Лицо консула дрогнуло в несостоявшейся усмешке.

– Опечален? – с удивлением переспросил он, а затем произнёс, взмахивая руками – Я в гневе! У меня забрали лучшего странника! Лийт не принял это так пассивно, как говорят волны. Ночью того дня он неожиданно надумал совершить прыжок. От меня это обычно не укрывается, тем более что происходило всё в этом замке. Я тут же велел ему остановиться, чувствуя неладное, но он даже меня не услышал, потому как в следующий миг его отражения пропали из информационного поля Онсарры. Вот такая история. Можешь пересказать её своему абе, раз уж вы оба – мои доверенные асайи.

Гиб Аянфаль склонил голову и, поднявшись с бортика бассейна, сделал к нему несколько шагов. Но консул вдруг поднял руку, и строителя оттеснило обратно мощным напором невидимых волн.

– Подожди. Не подходи ко мне! – сказал Сэле.

Он закрыл глаза и приложил правую руку к межбровной энергометке. В сей же миг него окутало невидимым потоком, который своей мощью не давал Гиб Аянфалю совершить ни малейшего движения. Фигуру консула вновь охватило пламя, пульсирующее и взвивающееся до самого потолка.

Но вот поток затих, и консул убрал руку ото лба. Лицо его продолжало оставаться несколько отстранённым, когда он подошёл к замершему Гиб Аянфалю и негромко спросил:

– Скажи мне, Янфо, как строитель: какое из всех сооружений на твердыне по твоему мнению самое значимое? Что может вместить в себе мощь волн и красоту асайского танца? Если Голос попросит тебя, чтобы ты посвятил плод своего труда исчезнувшим, то что ты построишь?

Гиб Аянфаль не потратил и мига на размышления.

– Башню, – решительно сказал он и глянул на Сэле, – они самые значимые. Башни собирают волны городов воедино, через их потоки звёздные мастера правят самой Онсаррой. Аба говорил, что раньше их строили так же и для увековечивания памяти, что вполне подойдёт сейчас.

Глаза Сэле вспыхнули оживлением.

– Да! – проговорил он, – Башня. Ты абсолютно прав!

Консул мгновенно пришёл в прекрасное расположение духа и возложил ладонь на плечо строителя.

– Гиб Аянфаль, мы только что пришли к решению, которое так долго искали! – провозгласил он, – Это должна быть башня! Конечно, не такая заурядная, какие возводят в городах для труда с волнами. Но твой мастер Хосс должен будет справиться. Он, кстати, сейчас сам ищет меня в обители, вот я его и позову!

Правый глаз Сэле на миг сверкнул белёсым светом.

– А… как же залы? – спросил ошеломлённый Гиб Аянфаль, – мы ведь уже так продвинулись…

– Увы, придётся опять побеспокоить горняков, – как ни в чём ни бывало ответил Сэле, – возле моей обители только одна пустошь, к сожалению.

В это время невдалеке заколебались волны и вскоре они оба услышали громкие шаги абы Альтаса и через миг он вступил в залу.

– О! Вы тут с Гиб Аянфалем, консул, – бодро сказал аба Альтас, – а я уже потерял его! Наверное, хотите узнать о том, как продвигается строительство?

– Нет, дело совсем в другом, – улыбнулся Сэле, – мы тут с вашим учеником провели маленькое совещание, и он выдал мне единственно верное решение, которое мы столь долго искали. Это будет башня!

После этих слов Сэле вытащил из-за алого пояса карту проекта с залами обители. Легко встряхнув её, он стёр всю информацию, не обращая внимания на изумление мастера Хосса. Потом его глаза сверкнули, на мгновение погаснув, после чего он протянул карту архитектору.

– Вот. Тут некоторые мои пожелания, – жизнерадостно проговорил он.

Гиб Аянфаль в это время зажмурился и отвернулся. Он не смел взглянуть на своего учителя.

* * *

Строить в этот день, а вернее разрушать, так и не пришлось – на город неожиданно обрушился ливень. Рыжая атмосферная пыль, из которой состоят дождевые капли, разъедает незатвердевшую строительную массу и мешает тонкому управлению веществом – поэтому все городские строители прекращают труд на время дождей. Так поступила и команда Гиб Аянфаля.

Сами же Гиб Аянфаль и аба Альтас отправились в сад Сэле. Они расположились на стебле под густой кроной ягодного пасочника так, что дождь не мог доставить им неудобств. Аба сидел, сложив руки на коленях и, погасив глаза, погрузился в размышления. Гиб Аянфаль – рядом в такой же позе, прислушиваясь к тому, как напряжённо роятся мысли абы. Он чувствовал себя виноватым: ведь это он навёл Сэле на мысль о башне.

Вдруг волны стихли. Гиб Аянфаль почувствовал, что аба Альтас то ли нашёл решение, то ли просто остановился. Он с вопросом заглянул ему в глаза. Аба Альтас задумчиво потёр подбородок и проговорил:

– Очень непростые пожелания я получил сегодня. Давно такого не приключалось. Эта башня должна делать то же, что делает сотня техников волн. Такие волновые возмущения обычная строительная пыль способна создавать, концентрируясь в гигантских количествах, ей далеко до активности живой пыли. А мне нужно всё увязать в довольно изящную форму…

Он обернулся к Гиб Аянфалю, и его взгляд вдруг стал жёстче.

– Но единственное, что мне точно хотелось бы знать – действительно ли это окончательное решение. Башня – очень непростое сооружение, в неё придётся вложить много сил, времени, твердынной пыли, призвать больше асайев на труд… А ему потом понадобится что-нибудь ещё!

– Такого не случится, – уверенно возразил Гиб Аянфаль, – консул ведь сказал, что это решение – единственно верное. Я видел, что он не просто так его принял.

– Что ж, в таком случае продолжим выполнять свой труд, – произнёс аба Альтас, а затем с вниманием обратился к Гиб Аянфалю, чуть наклонившись, – скажи-ка, Янфо, а ты вот так прямо консультировал его? Как всё происходило?

Гиб Аянфаль потупил взгляд, рассматривая раскисшую из-за пылевого дождя траву.

– Мы немного поговорили о пропавшем страннике, и всё как-то само получилось. Я рассказал ему о преимуществах башен, и ему эта идея понравилась.

Он чувствовал, что аба Альтас смотрит на него с гордостью. Несмотря на то, что сегодняшний день обесценил всё, возведённое кропотливым трудом, аба Альтас не мог не обрадоваться тому, что его воспитанник давал советы самому консулу. Этот факт с лихвой компенсировал всю его досаду, и он с нескрываемым довольством произнёс:

– Запомни этот день, Янфо! Младшим ученикам вроде тебя нечасто доводится так влиять на строительную жизнь твердынь. Ты выдвинул решение, важное для всего города, а то и твердыни, и оно заслужило одобрение консула. Но всё-таки учти, что подобное должно решать, глубоко продумывая ситуацию. Действовать, следуя только зову случая, допустимо лишь в редких исключительных обстоятельствах. Я, конечно, доволен тобой, но тебе ещё предстоит долгое учение, – назидательно произнёс он.

Гиб Аянфаль только согласно кивнул, принимая этот урок. Они ещё немного посидели молча, прислушиваясь к приглушённым волнам.

– Хочу побеседовать с тобой ещё кое о чём, – вновь начал аба Альтас.

– Да?

– Ты в последнее время не видел Эньши?

Гиб Аянфаль живо вспомнил надоедливого рыжего ребёнка и недовольно поморщился. С чего вдруг аба решил говорить о нём?

– Мы встречаемся только на твоих трапезах, – кратко ответил он.

– А я думал, вы с Гиеджи хоть немного за ним приглядываете! Всё-таки вы соседи, – проговорил аба Альтас, – впредь будь внимательнее. Я вот несколько дней его не вижу.

– Сбежал из замка? – спросил Гиб Аянфаль.

– Нет. Он в обители, я даже наблюдаю его в волнах. Но он всё время прячется. Убегает, едва я к нему иду. А замковые воспитательницы уже высказывают мне опасения относительно его физического состояния. Разыщи его и сейчас же веди ко мне. И скажи, что так поступать нехорошо – у него нет никаких оснований бояться меня. Даже если с ним действительно что-то не так, никто не потащит его тотчас на исправление! К тебе он должен будет прислушаться.

Гиб Аянфалю совсем не хотелось давать наставления, но всё ж он согласился помочь абе из уважения к нему.

В это время волны принесли извне поток информации, и глаза у абы Альтаса погасли.

– Меня зовут, – проговорил он, поднимаясь, – Янфо, мне надо к патрициям в замок Церто. А ты можешь быть свободен. И не вздумай в такой дождь идти домой пешком, воспользуйся трансфером!

После этого аба Альтас поднялся и направился к левому крылу обители, внутри которого располагалась станция малых трансферов. Гиб Аянфаль проводил его взглядом. Потом он посмотрел вдаль на ворота и увидел нескольких строителей из своей команды. Они зачем-то задержались в обители Сэле и теперь расходились, а вернее разбегались по домам. Жгучий дождь доставлял им ощутимые неудобства. Гиб Аянфаль и сам думал, что ему придётся мчаться в обитель со всех ног, если он не воспользуется трансфером по наставлению абы. Но пока ему не хотелось спешить – ненастная погода будила в нём неторопливо-задумчивое настроение. Он сорвал с ягодной кисти, столь кстати висящей довольно низко, несколько ярко-лиловых пасочных ягод, и только удобнее устроился на стебле, чтобы предаться мыслям, как вдруг его одиночество резко прервали. Рядом с ним с размаху сел Багровый Ветер, явившийся откуда ни возьмись так стремительно, что Гиб Аянфаль даже не успел заметить его приближения.

– Что ты выскочил? – недовольно спросил он, взглядывая на высокорослого коллегу.

Багровый Ветер оставил его вопрос без ответа. Вместо этого он нагло забрал из руки Гиб Аянфаля ягоды и одним махом отправил их себе в рот. После он вытащил из-за пояса карту проекта и протянул её строителю.

– Всё сделано, – кратко сказал он, – ты же хотел меня проверить, но я так вижу, дождь помешал.

Гиб Аянфаль забрал карту, не особенно заботясь о вежливости сего жеста.

– Можешь быть свободен, – холодно сказал он.

– Нет, я ещё немного с тобой посижу, – ответил Багровый Ветер, – будь добр, открой мне детали твоей аудиенции. На секреты не претендую, но что-то мне подсказывает, что результаты её напрямую касаются нашей деятельности. Пока не очень удачной.

– На данный момент мне нечего тебе рассказать, – ответил Гиб Аянфаль, – я делюсь информацией по мере её получения.

– Вот как? – изобразил удивление Багровый Ветер, – а я что-то слышал про некую башню. Вот и думаю – как ученик справится со столь сложным трудом?

– Ты за нами наблюдал? – воскликнул изумлённый Гиб Аянфаль и наткнулся на очередную ухмылку и пронзительный взгляд тёмно-бурых глаз.

– У меня слишком мало свободного времени, чтобы заниматься таким неблагородным делом. А ты не один получаешь аудиенции… Но раз уж тебе так не хочется беседовать, то я, пожалуй, пойду.

После этого Багровый Ветер поднялся как ни в чём ни бывало и отпил каплю зелёной амброзии из крошечного пузырька.

– Прекрати пить это у всех на глазах! – возмутился Гиб Аянфаль, вскакивая со стебля и находя повод для замечания. Но Багровый Ветер только горделиво вскинул голову.

– Учту ваши пожелания, постараюсь не забыть, – сказал он и, развернувшись, направился к обители Сэле в ту же сторону, куда прежде ушёл аба Альтас.

Гиб Аянфаль остался один. У него внутри всё так и полыхало огнём оттого, что в груди вдруг скопилось множество претензий, которые он мог бы высказать заносчивому асайю, но того уже и след простыл. Взяв эмоции под контроль, он быстро зашагал в свой замок по раскисшей от дождя дороге, даже не обращая внимания на обжигающие пурную кожу оранжевые капли дождя.

Глава 7. День дождя

Утром Гиб Аянфаль покинул сонные волны под шум сильного дождя. Небесные мастера c атмосферных замков не часто потчевали жителей Рутты таким явлением несколько дней подряд. Строитель прошёл в галерею, через прозрачные стены которой был виден сад. Кроме дождя сегодняшний день принёс раскаты грома и ураганный ветер. Всё за стенами обители окутано густым рыжим туманом из бешено сыплющихся капель. Гиб Аянфаль прислушался к лёгкому шелесту волн. Голос предупреждал, что в такой день любому асайю независимо от рабочей точки нежелательно выходить на улицу, а для передвижения между замками лучше использовать малые трансферы. Сильные затяжные дожди нередко считались на Пятой твердыне настоящим стихийным бедствием – большие количества выпавшей через них атмосферной пыли повреждали растения и даже стены обителей, а асайи, попавшие под дождь на долгое время, отделывались неприятными ожогами на пурной коже, которые потом приходилось залечивать в купальнях под присмотром белых сестёр. Раздумывая над причинами такой немилости небесных, Гиб Аянфаль ощутил чьё-то приближение. По галерее к нему шёл Ае.

– Вижу, сегодня тебе не придётся трудиться, – проговорил он, останавливаясь рядом с младшим родичем и тоже бросая беглый взгляд на улицу.

– Не знаешь, почему это происходит?

– Говорят, наши мастера неба решили похвастаться своей мощью перед мастерами соседних городов. Слишком долго они давали нам изо дня в день наслаждаться светом Онсарры – Ае слегка улыбнулся, а потом деловито сообщил, – В замке будет сегодня малое торжество, поэтому даже хорошо, что все останутся дома.

– В честь чего? – хмуро спросил Гиб Аянфаль.

– Жители одной обители должны собираться вместе время от времени, Янфо. Прежде у тебя это никогда не вызывало вопросов.

– А сейчас вызывает. Тут произошло исчезновение!

Лицо Ае не дрогнуло.

– Вот это место исчезновения как раз и даёт повод, – непреклонно сказал он, – с момента события уже прошло время, а асайям вредно долго испытывать то настроение, которое сейчас витает тут. Волновые потоки слишком запутаны, давно пора ими заняться. Наше информационное пространство нуждается в свежем веянии.

– Ты тоже будешь в этом участвовать?

– Конечно. Я как ведущий возглавлю танец. Кстати, Голос подсказывает, что нашей общине, возможно, выдастся честь принять нескольких гостей.

Ае немного помолчал, вновь обращая взгляд к шумящему за прозрачной стеной дождю.

– Аба Альтас просил, чтобы ты к нему явился, – заметил он, – Сегодня он прямо-таки сияет. Думаю, ваше дело у консула Сэле наконец-то пошло на лад.

Ае ещё раз улыбнулся так, что вся холодность, которой так и веяло от него в это утро, на мгновение исчезла, после чего направился к общей зале.

Гиб Аянфаль посмотрел ему вслед, думая, что не хочет участвовать в торжестве. Конечно, замковые волны продолжали сохранять в себе тревогу, отпечатавшуюся в них с момента исчезновения. Но именно эта тревога для него самого и была причиной не предаваться радости. Хотя, с другой стороны, у него снова появлялся шанс увидеть танец. Если раньше это было слепым погружением, из которого он выносил только лёгкое приподнятое настроение, то теперь… Может быть, Ае прав? Погрузившись в общее сознание, он увидит то, что не в состоянии увидеть в одиночку. Так же, как управляющие мыслетоки значительно расширяют возможности каждого отдельного строителя, танец расширяет возможности индивидуального сознания, позволяя понять то, что не может быть понято отдельным умом. Или напротив следует держаться особняком, наблюдая за коллективным разумом жителей замка? Раздумывая над тем, как лучше поступить, Гиб Аянфаль побрёл в сторону покоев мастера обители и по пути наткнулся на самого абу, даже не сразу заметив.

– Вот ты где! – воскликнул аба Альтас, беря его за плечо, и тем самым отвлекая от мыслей, – Ае ведь сказал, что ты мне срочно нужен. Почему ты в таком случае не спешишь?

– Я просто… задумался, – попробовал оправдаться Гиб Аянфаль.

Аба Альтас, не вдаваясь в лишние разговоры, повёл его за собой в залу мастера. Он, судя по всему, был в отличнейшем расположении духа, несмотря на дождь, который всегда вызывал у городских строителей вполне справедливое недовольство.

В зале все было как обычно, только арочные проёмы, всегда простиравшиеся от пола до потолка, сжались в узкие затенённые щели. Асайи расположились на центральном подиуме напротив друг друга, и аба Альтас, выдержав небольшую паузу, протянул Гиб Аянфалю малую информационную карту.

– Вот. Консул Сэле был у нас в замке, всё видел и пришёл в восторг.

Гиб Аянфаль взял карту в руки и считал её погашенным взглядом. В его воображении предстал лишь образ – белый силуэт башни, почти невесомо парящей в воздухе. Три тонких ноги образуют исполинские арки, а вершина возносится выше облаков. В общем-то, для строителей Онсарры работа посильная. Гиб Аянфаль устремил на абу Альтаса вопросительный взгляд.

– Форма, конечно, проста, – проговорил аба Альтас, – ты поймёшь всю суть, только когда она будет построена и пробуждена. Тебе понадобится сотня строителей, чтобы управиться с ней до конца этого оборота. Консул пожелал, чтобы пробуждение её состоялось в грядущее Торжество Праматери. Как только небесные усмирят бурю, мы без промедлений приступаем к делу! Карту можешь оставить при себе.

Гиб Аянфаль положил карту за пояс туда же, где хранил карточку родственности.

– Как же я буду её строить? На карте ведь нет никакой точной строительной информации, только образ, – сказал он, но архитектор жестом остановил его.

– Я всё поясню, но сначала мы должны соблюсти некоторые формальности, Янфо. Башня Сэле – объект очень серьёзный, и потому трудясь с ним, ты должен соблюдать новые для тебя правила.

Аба Альтас сложил руки перед лицом, и глаза его погасли. В то же мгновение волны вздрогнули и замерли, образуя глухое пространство. Комната погрузилась в тишину. Гиб Аянфаля это несколько удивило, он почувствовал себя точно на вершине старой башни. Аба Альтас опустил руки.

– Как ты знаешь башни наравне с аренами, транспортными порталами и другими строениями служат не одной общине, а целым городам и твердыням, – начал он, – поэтому на их строителей ложится большая ответственность чем та, какую тебе уже доводилось нести при возведении обителей. Помимо простой аккуратности в труде, строителю приходится выполнять и определённые обязательства, налагаемые Голосом. В нашем случае я пообещал Сэле соблюсти в этом деле секретность. Он так и не поведал мне о своём замысле, но мы договорились, что широкие круги не будут знать об особенностях башни до той поры, пока она не будет завершена. Ты уже дважды побывал в его тайном дворце, как я знаю, поэтому должен понимать, что для Сэле такая скрытость бывает очень важна.

– И… как мне это соблюсти? – осторожно спросил Гиб Аянфаль.

– Достаточно просто. Ты не должен доверять строительную информацию башни Сэле никакому другому асайю с рабочей точкой городского строителя и мастерством архитектора. В былое время я бы не стал тебя волновать этим, сохранив информацию самостоятельно, а тебе выдавая её лишь по мере необходимости в виде обычных моих распоряжений. Однако сейчас я намерен передать тебе данные в полном объёме, наложив на тебя обязательства неразглашения. Для твоего обучения опыт столь ответственного труда будет весьма полезен.

– Хорошо, я буду соблюдать этот порядок. Но мы ведь вместе будем трудиться?

Во взгляде абы Альтаса на мгновение проскользнула непонятная грусть.

– Да, конечно, вместе, – уверенно ответил он, – Всё останется так же, как и всегда, Янфо. Я, как и прежде, буду давать тебе задания, разделяя весь объем труда на ежедневные этапы. Проект очень сложен, потому ты не сможешь с ним справиться самостоятельно. Ты же должен просто хранить полученную информацию, никак не оперируя с ней.

– А карта для этого не подойдёт?

– Карты – одни из немногих вещей наряду с трансферами и одеждой, которые пока ещё остались у асайев и имеют практическую ценность. Но ни одна вещь не сможет сравниться с живой памятью, которой я хочу доверить столь значимые для меня сведения.

Гиб Аянфаль послушался. Аба Альтас наклонился и прижался лбом к его лбу, беря за плечи, и в память Гиб Аянфаля устремился настолько мощный поток, что он забылся, будучи не в состоянии управлять собственным сознанием. Когда он очнулся, аба Альтас уже отпустил его, а большой блок строительной информации плотно осел на безопасной глубине памяти.

– Не обращайся к ней слишком часто, – назидательно сказал аба Альтас, – чтобы волны не потревожили. Ты теперь владеешь ей так же, как я. И, если со мной что случится, или моя память будет повреждена, то ты всё сможешь сохранить.

– Хорошо, – проговорил Гиб Аянфаль, – но что с тобой может случиться?

Аба отвёл взор в сторону. Ему очень не хотелось отвечать на прямой вопрос, и вместе с тем что-то мешало скрыть это намерение.

– Простая осторожность, Янфо, – наконец проговорил он, – Я всегда стараюсь действовать максимально аккуратно, ты ведь сам это знаешь.

Гиб Аянфаль с непониманием взглянул на абу. Такое странное объяснение только больше сбило его с толку.

– Не бери в голову и не беспокойся, просто храни информацию и всё! – строго произнёс аба Альтас, заметив недоумение у него на лице, – я должен, наконец, привить тебе культуру создания более величественных сооружений, чем простые обители! Придёт время, ты выучишься, обретёшь должное число энергометок и сможешь получить такую же просьбу Голоса, уже как архитектор. Наконец, тебя однажды призовут и в храмы, а там требования к строителям ещё более серьёзные! Ты должен быть к этому готов.

Хотя такой ответ и был вполне в духе абы Альтаса, Гиб Аянфаль понял, что аба во многом был с ним не откровенен. А волны с лёгким всплеском вновь наполнили комнату.

– Можешь быть свободен, – сказал архитектор, – тебе лучше пойти отдохнуть, чтобы успокоить память. Эта информация тяжела для восприятия.

Гиб Аянфаль не стал возражать и, склонив голову в знак прощания, послушно вышел из залы. Поведение абы Альтаса его встревожило, пробудив в душе неясные предчувствия. Он уже хотел отправиться к себе, чтобы в покое поразмыслить над этим, и может, попытаться вникнуть в сведения о башне, когда ощутил приближение того, кто явно хотел с ним поговорить.

– Яфи!

К нему шла Гиеджи. Как раз в это же время мимо проходили двое других замковых сеятелей. Рядом с их рослыми и немного грубоватыми фигурами были особенно заметны грация и изящество младшей сестры, делавшие её похожей на танцующего или техника волн, с которого сняли просторные одежды. Аба Альтас, отметивший эту особенность ещё в первые обороты жизни Гиеджи, порой высказывал мысли о том, что после познания искусства сева его младшее дитя непременно примется за что-нибудь ещё. Но пока всё дело не заходило далее таких полушутливых разговоров.

Гиеджи, улыбаясь, слегка приобняла своего родича и сказала:

– Я соскучилась по тебе! Пойдём в сад, хочу показать кое-что интересное.

– Ты не хочешь дождаться, пока дождь кончится? – поинтересовался Гиб Аянфаль, косясь в сторону арочных окон галереи. За время его беседы с абой стихия, кажется, набрала новые обороты беспощадного гнева.

– Мы пойдём во внутренний, – ответила Гиеджи, – Там теперь не всё так просто. Не могу тут про это говорить. Идём же!

Гиеджи взяла его за руку и слегка потянула за собой. Через это прикосновение Гиб Аянфаль невольно ощутил, что её переполняют крайне противоречивые чувства – с одной стороны она была чем-то обрадована, с другой – крайне расстроена. А за всем этим как будто стелилась призрачная полоса страха…

– Пошли, – согласился он и последовал за сестрой, не отпуская её руки.

Они прошли несколько коридоров с жилыми комнатами и вступили во внутренний сад. Он был очень просторен. От внешней среды его сберегал прозрачный купол, опирающейся на тонкие белые столбы, как бы невзначай расставленные среди пасочников. Такие сады служили источником пищи в ненастные дни, подобные сегодняшнему, потому, войдя внутрь, Гиб Аянфаль и Гиеджи встретили троих замковых сборщиков пасоки, неторопливо сгонявших густой алый сок в корзины. Обменявшись с ними приветственными поклонами, они направились в глубину сада, окутанную лёгким уютным полумраком.

Гиб Аянфаль давно там не был. Он помнил, что дальняя часть сада была лишена растительности: аба Альтас всё раздумывал не расширить ли за её счёт обитель, выстроив ещё несколько жилых комнат или залу для ткачей. Эти планы не были реализованы – Гиеджи вывела его к огороженному высоким кустарником участку, на котором росло несколько странного вида деревьев. Ветви их покрывали плоские овальные листья сине-зелёного цвета, среди которых желтели небольшие круглые плоды. А вокруг ощущалось полное отсутствие волн, почти как на башне.

– Это пасочные деревья с твердынь звезды Сативары, – пояснила Гиеджи, на миг останавливаясь, – у них другая пыль, потому они излучают иные волновые частоты, которые заглушают наши. Здесь слышны только те слова, которые ты сам хочешь услышать. Попробуй приглушить своё внутреннее поле, когда мы подойдём к ним. Они должны к тебе привыкнуть, и тогда сможешь оставаться тут сколько захочешь. Такие возделывали ещё во времена Праматери. Некоторые твердыни Сативары похожи на ту, с которой некогда она пришла. Асайи Сативары её чтят больше, чем мы, и создают у себя особые заповедные зоны в память о ней.

– Удивительно! – проговорил Гиб Аянфаль, стараясь замедлить течение пыли в теле и тем самым ослабить поле, – как они здесь оказались?

– Аба Альтас смог раздобыть. Он привёз их пыль оборотов пять назад и поместил её в недра под садом, а мой мастер помог их вырастить.

Поле Гиеджи почти не ощущалось – толи это растения прятали её, толи она сама была так тиха. Из осторожности Гиб Аянфаль не стал подходить близко к странным деревьям, зато Гиеджи решительно прошествовала за зелёную завесу ветвей. Она вскоре вернулась, неся в ладонях несколько плодов, похожих на обычные пасочные ягоды только более крупного размера. Взяв Гиб Аянфаля за руку, она положила ему на ладонь один.

– Возьми.

Гиб Аянфаль неловко сжал пальцы. Круглые гладкие бока плода тут же с шипением сморщились и потемнели.

– Почему оно так странно реагирует на меня? – удивился строитель.

– Твои пальцы слишком горячие, – ответила Гиеджи, – сделай их немного прохладнее.

Гиб Аянфаль замедлил течение пыли, чувствуя, как кожа послушно остывает, и Гиеджи, забрав остатки плода, осторожно дала ему второй. Гиб Аянфаль невзначай прикоснулся к её руке. Тело Гиеджи гораздо холоднее, чем его собственное, впрочем, как и у любого сеятеля. А сами ладони мягкие, точно не способные разрушать.

– Пра-асайи питались такими, – проговорила Гиеджи, – а сейчас даже не каждый сможет просто взять в руки.

Гиб Аянфаль покосился на свой плод. Хоть пальцы его и остыли, пасочная ягода продолжала понемногу морщиться, испытывая на себе некое разрушительное воздействие. Гиеджи, улыбаясь, забрала и её. Она опустилась на колени, кладя остатки на пришедшую в движение почву, тут же втянувшую их в себя.

– Да уж, – проговорил Гиб Аянфаль, – а этот сад такое уединённое место! Тут прямо как на старой башне.

– Я знаю, – улыбнувшись, ответила Гиеджи, – я специально попросила у абы, чтобы у меня тоже было тихое место. Деревья своими полями, конечно, заглушают большую часть общедоступных волновых потоков, но всё же мне ещё помогли замковые техники волн. Они поставили перед этой частью сада барьер, чтобы остальные асайи не слишком часто сюда заглядывали. Яфи, пусть это станет наша с тобой тайна. И не только из-за того, что лишнее присутствие может повредить растениям Праматери. Просто, у меня теперь тоже есть мысли, которые я не хочу доверять широким волнам.