Текст книги "Башни Анисана (СИ)"

Автор книги: Ольга Каверина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 42 страниц)

Гиеджи только пожала плечами.

– Я иногда чувствую, что меня окружают особенные волны, – скромно ответила она, – Аба говорил, что Звезда одаривает некоторых асайев сверх их основной рабочей точки. Но он просил меня относиться к этому с осторожностью, не баловаться лишний раз. Яфи, ты действительно не сердишься на меня?

– Нет, Гиеджи.

– Только не ходи туда больше.

– Того единственного раза мне хватило, поверь!

Гиеджи потупила взгляд.

– Там не всегда бывает так ужасно, как ты мог видеть, – произнесла она, – и мне часто хочется вернуться. В этом есть некая тайна, которую мне хотелось бы разгадать больше всего в жизни. Видения стали так плохи после того, как начались эти исчезновения. А теперь ещё и абы Альтаса нет…

Гиеджи не договорила, склоняя голову и обнимая себя за плечи. Гиб Аянфаль сохранял молчание, терпеливо дожидаясь, когда она продолжит. Наконец, Гиеджи вновь взглянула на него и взяла за руку.

– Знаешь, когда я находилась в Белом Оплоте, ко мне приходил один асай, – негромко начала она, близко склонившись к Гиб Аянфалю, – Он, собственно, и вывел меня из видений. Ае и белые сёстры пришли аккурат сразу после его ухода. Он побыл со мной немного, но рассказал многие вещи.

– Кто он? – спросил Гиб Аянфаль, чувствуя вдруг необъяснимое волнение, – ты можешь сказать мне?

Гиеджи помедлила с ответом, а потом подвинулась ещё ближе и ответила совсем тихо:

– Я расскажу это только тебе. Потому что… она не против. Но обещай, что никому этого не откроешь. Даже Ае и своему новому другу!

– Хорошо, – коротко ответил Гиб Аянфаль, зная, что многословные обещания Гиеджи воспринимает как недостаточно твёрдые.

Гиеджи обвела сад внимательным взглядом, прислушиваясь к пространству, после чего начала:

– Я её и раньше знала, только никогда не видела. Когда мне исполнилось восемьдесят оборотов, она начала говорить со мной через волны. Я всегда слушала её в саду, под этим вот деревом. Она говорит, что мы с ней похожи, и её тоже можно называть «она», хотя она не является ни белой матерью, ни нэной. Она называет себя моей старшей сестрой.

– «Сестрой»? – переспросил Гиб Аянфаль, – Она… как-то относится к нашей семье?

Гиеджи даже засмеялась, услышав это.

– Нет! После того, как я её увидела, то поняла, насколько абсурдно будет даже просто представить такого асайя на пороге нашей обители! Она другая, я никогда не видела в Рутте таких. Да и… аба Альтас и Ае не то, чтобы ей не нравятся. Но она говорила, что у них с ней слишком разные пути, чтобы иметь общие дела. Поэтому Ае и считает мою с ней связь опасной.

– А я ей как?

– Ты? Про тебя она говорила, что ты отчаянный. И ты бы подошёл, когда станешь немного постарше.

Гиб Аянфаль усмехнулся.

– Значит, мне нужно скорее стать патрицием, чтобы познакомиться с ней, – проговорил он, – а кто она по рабочей точке? Как выглядит?

– Я не знаю. Одежды у неё синие и как у техника волн, но волосы не покрыты и развеваются над головой. Такой я её видела в этот единственный раз. Она рассказала мне кое-что странное. То, что может случится, если я выберу тот путь, который передо мной откроется, – Гиеджи сделала небольшую паузу, после чего продолжила, – Сначала должно пройти время. Много времени, целый звёздный цикл. А по прошествии этого времени я… Такой меня, какая я есть сейчас, здесь больше не будет. В любом случае, если ты меня потеряешь, и волны ничего не станут говорить тебе – пойди и обратись к госпоже Гейст. И она тебе всё расскажет. Или даже сама к тебе придёт.

Гиеджи замолкла. Гиб Аянфаль рассматривал её спадающие на плечи жёлтые волосы. В эти мгновения она виделась ему такой непривычно беззащитной.

– Ты погибнешь? – неловко спросил он, и сам же ужаснулся тому, что задаёт такой вопрос асайю.

Гиеджи тут же покачала головой.

– Никогда! – воскликнула она, – но я буду там, куда относят видения, которые ты подсмотрел. Консул Гейст знает всё про это место. И не только про него. Сестра успела сообщить мне ещё вот что: ей известна тайна исчезновений. Она знает правду, но считает, что общество Онсарры к ней не готово. И, если я хочу доказать, что тоже достойна приобщиться к истине, то я должна пойти и встать у неё на пути. Но я совсем не чувствую себя готовой к этому! Даже ради абы Альтаса…

Гиб Аянфаль поднялся, глядя на Гиеджи с нескрываемым волнением.

– Гиеджи! – воскликнул он, – Но мы ведь в таком случае просто обязаны это всё выяснить! Если ты не хочешь, то я пойду!

– Яфи, не надо! – крикнула Гиеджи, тоже вскакивая на ноги, – даже и не думай! Встать у Гейст на пути – это не так просто. Даже не все старшие патриции это могут! Думаешь, почему все обращаются с просьбами к Гэреру и Сэле? Да просто потому, что свободно говорить с Гейст могут только мастера волн и белые матери! Ты всё равно не сумеешь, Яфи!

– Честно говоря, меня это удивляет, – ответил Гиб Аянфаль с возмущением, – Асай может свободно говорить с кем хочет согласно воле Голоса! Так почему консул Гейст вдруг стала таким исключением? Только из-за этого необъяснимого страха в волнах? Знаешь, я уверен, что смогу преодолеть его, потому что у меня есть серьёзные причины для разговора! Наш аба, Росер и Лийт пропали, а она знает, как это произошло! Гиеджи, я просто не прощу себе, если не попытаюсь узнать!

Гиеджи, улыбнувшись, покачала головой.

– Поэтому-то сестра и назвала тебя отчаянным, – проговорила она, – Яфи, только будь осторожнее. И, если решишься к ней пойти… Скажи ей про мои видения. Ей можно знать. Скажи, что из раза в раз я вижу багровую Онсарру накануне гибели. Это страшит меня, и я не могу понять к чему это.

– Скажу, – покладисто согласился Гиб Аянфаль.

Гиеджи скромно улыбнулась, взглядывая на старшего родича с тёплой нежностью.

– И это, собственно, все, о чём я хотела поговорить с тобой именно здесь, – подвела она итог, после чего направилась за деревья, где росли окружавшие потайное место пышные кусты. Судя по всему, природа их была такая же, как и у деревьев – они относились к далёкой эпохе Гаэ Онсарры. Сейчас их ветви покрывали большие белые цветы, представлявшие собой чашечки из нескольких десятков заострённых лепестков, слегка колеблющиеся из-за течения волн. Не все растения, поддерживаемые бурой пылью, цветут. Пасочники сразу выбрасывают ягодные или сотовые гроздья, которые постепенно созревают, ну а дышащим деревьям цветение и вовсе ни к чему. Цветы появляются только на особых растениях, которые сеятели вытягивают в декоративных целях вокруг обителей и площадей. Они – высшее проявление искусства сева, такое же, каким для городских строителей является создание скульптурных изваяний.

Гиеджи отломила от куста веточку, увенчанную особенно красивым пышным цветком, и обернулась к старшему родичу.

– Тебе, – кратко сказала она.

Гиб Аянфаль, предусмотрительно остудив ладонь и пальцы, осторожно взял хрупкий подарок. Стебелёк слегка потемнел от его прикосновения.

– Ты уже почти научился с ними обращаться, – заметила Гиеджи, – кусты с белыми цветами более нежные.

Гиб Аянфаль ещё раз осмотрел цветник и приметил, что в дальнем углу многие цветы почему-то оборваны. Гиеджи, заметив его взгляд, недовольно сказала:

– Кто-то из жителей срывает их, но из-за тишины в волнах, я не знаю, кто именно. Жнецы, которые обхаживают здешние пасочники, обещали проследить.

Она вдруг беспокойно огляделась и воскликнула:

– Кто-то посторонний!

Гиеджи бросилась в сторону выхода. Гиб Аянфаль поспешил за ней. Ему очень не хотелось, чтобы кто-нибудь оказался свидетелем их разговора.

Нарушитель спокойствия, впрочем, обнаружился очень скоро – Гиб Аянфаль увидел, что Гиеджи тащит за руку рыжего Эньши из зарослей растущих у входа кустов. Эньши, само собой, сопротивлялся такому обращению.

– Пусти!

– Ты подслушивал!

– Пусти! А то обожгу!

Эта угроза внезапно возымела действие – Гиеджи оттолкнула от себя ребёнка и опасливо прижала руки к груди. Эньши же резво метнулся к Гиб Аянфалю и спрятался у него за спиной, настороженно поглядывая на сеятельницу из этого «убежища».

Гиб Аянфаль попытался уладить всё миром:

– Гиеджи, я не думаю, что Эньши слышал что-то. Он был довольно далеко. Может быть, мы вместе поговорим более доверительно, как родичи?

Гиеджи нахмурилась.

– Почему это мы должны говорить с ним как родичи? – категорично спросила она, – я его не признаю. Да и ты, как я помню, – тоже!

– Ну, просто аба Альтас хотел, чтобы мы стали друзьями. А он всегда искал для нас лучшие пути.

Он замялся, а Эньши, воспользовавшись этой паузой, высунулся и крикнул:

– Ты мне, между прочим, тоже не нравишься!

Гиеджи презрительно сощурилась, глядя на ребёнка. Но вот её лицо резко стало спокойным, и она обратилась к Гиб Аянфалю:

– Раз уж ты решил, так сказать, «поговорить как родичи», то и поговори. Я не хочу утечки информации в общие волны. А сейчас мне нужно идти. До встречи, Янфо.

И Гиеджи, высоко подняв голову, удалилась. Когда она скрылась из виду, Эньши вышел из-за спины Гиб Аянфаля и с ожиданием воззрел на него. Гиб Аянфаль присел на траву, чтобы быть с ним вровень и спросил:

– Скажи мне честно, ты ничего не слышал из того, о чём мы говорили?

Ребёнок нахмурился и, упираясь руками в бока, возмутился:

– Подумаешь, придумали себе тайну! Так уж и интересно за вами следить. Эй! Твой цветок сгорел!

Гиб Аянфаль взглянул на свою руку: лепестки подаренного цветка на глазах темнели и морщились. Во всей этой суматохе он совершенно перестал следить за звучанием внутреннего поля.

– Дай мне его! – попросил Эньши, – их можно есть, если размять немного, я уже проверял.

И он тут же забрал остатки цветка из ладони Гиб Аянфаля.

– Так ты будущий жнец, верно? – воскликнул строитель, наблюдая за тем, как он увлечённо мнёт в руках белые лепестки.

Эньши хитро глянул на него.

– Да, – с довольством ответил он, – Аба Альтас даже говорил, что найдёт мне учителя. Только вот он так и не успел этого сделать. Кстати, он говорил, что я могу обращаться к тебе за чем угодно, если ты поначалу и будешь сердиться, то лишь для вида, а на деле мы с тобой – друзья. По крайней мере, должны стать ими в ближайшее время.

Гиб Аянфаль промолчал, про себя удивляясь упорству абы, с которым он старался расширить и без того внушительное семейство.

– Зачем ты всё-таки пришёл сюда? – спросил он, – И кстати… так вот кто разоряет у Гиеджи сад!

– Я? – изумился Эньши, на мгновение отвлекаясь от своего занятия и поднимая глаза, – Нет, признаю, я сорвал пару, когда они только распустились. Но ведь эта сеятельница и сама их собирает. Я видел недавно, как она пробиралась по замку с целой охапкой! А потом жалуется старшим жнецам, всего-то из-за двух штук!

– У неё в обязанностях следить за этим и другими садами. Может, ей это было нужно для дела. В любом случае ты должен был спросить разрешения!

– Вот ещё! – возмутился ребёнок, – Я давно сказал себе, что буду спрашивать разрешения только у Голоса, Звезды и родичей!

– Гиеджи тоже родич, если ты считаешь себя членом нашей семьи.

– Она пока только твой родич, – уверенно возразил Эньши, – разве ты не слышал, что она сама только что сказала? Моя семья – это аба Альтас и Ае.

– А я?

Гиб Аянфаль сам себе удивился, что задал такой вопрос.

– Ты? – ухмыляясь переспросил Эньши, – а кто говорил: «Посмотрим, что там ещё будет?»

– В то время я был неверного о тебе мнения. Сейчас я по-другому думаю.

– Что ж, если так, то ты тоже можешь быть родичем, – благосклонно ответил Эньши, хотя хитроумное лукавство не сходило с его голубоглазого личика, – только не думай, что сможешь командовать!

Гиб Аянфаль ничего не ответил ему и, поднявшись, направился к выходу. Сейчас ему больше всего хотелось вернуться в свою комнату и лечь, чтобы дать спине спокойно восстановиться. Обращаться за помощью к белым сёстрам с таким повреждением он не хотел.

Эньши соскочил и побежал за ним следом.

– А вы не про абу Альтаса говорили? – спросил он, заглядывая ему в лицо.

– Нет. Совсем не про него, – ответил Гиб Аянфаль и, заметив, что Эньши сник, спросил, – беспокоишься о нём?

– Конечно, а ты как думал? Я люблю абу Альтаса! Особенно после того, что он для меня сделал, – Эньши указал на свою шею, где некогда было тёмное пятнышко, – Кстати, у тебя сейчас такое же. На шее! – шёпотом сообщил он.

Гиб Аянфаль потёр затылок под алыми волосами, собранными в хвост.

– Я просто ударился. Это скоро само пройдёт.

– Сильно. А кто в этом виноват?

Гиб Аянфаль недовольно покосился на него.

– Хватит, – устало проговорил он.

Эньши послушно замолк, вышагивая рядом. А потом он схватил Гиб Аянфаля за руку, и вложив в его ладонь смятые в плотный комочек лепестки цветка, быстро убежал прочь, оставляя юного асайя в одиночестве.

* * *

В своей комнате Гиб Аянфаль наткнулся на Гиеджи. Сестра сидела на полу, поджидая его, и, завидев, Гиб Аянфаля, тут же поднялась.

– Ложись, – сказала она и сама подвела его к ложу, заставляя на него опуститься. Гиб Аянфаль послушно лёг на бок, и Гиеджи присела возле.

– Ты поговорил? – требовательно спросила она.

Гиб Аянфаль кивнул.

– Ничего он не видел. Зря ты так встревожилась.

– Кто его знает. Мне всегда казалось, что он хитрее, чем остальные дети в замке.

– Это, пожалуй, точно, – согласился Гиб Аянфаль, – а… я понимаю, что тут не самое подходящее место для этой темы. Но тебе говорили про него что-нибудь, как про меня, Ае и абу?

Гиеджи отвела взор, прекрасно улавливая суть вопроса.

– Говорили, – не сразу сказала она, – но так, немного. Просто раскрыли то, как он появился в обители. Эньши принесла нэна. А потом белые сёстры разбудили его под лучами Онсарры так же, как обычно будят детей. Это странно, Яфи. Нэны иногда приносят детей наверх, позволяя им жить на свету. Но она намекнула, что Эньши, согласно законам глубинных, не должен находиться здесь.

Глава 14. Замок Зимнего Сумрака

На следующий день во время перерыва, к Гиб Аянфалю подошёл Хиба и сел рядом.

– Ну что, вернулся вчера в лоно семьи, беглец? А то твой родич очень уж был сердит!

– Вернулся, – ответил Гиб Аянфаль, – А Гиеджи совсем не сердитая. Просто она асай очень замкнутый. Не любит, когда подслушивают её мысли, и настороженно относится к незнакомым.

Хиба взглянул на него.

– «Она», – с проницательным пониманием в голосе повторил он, – так к ней, выходит, нужно обращаться по-особому?

– Да, – ответил Гиб Аянфаль и, спохватившись, пояснил, – мы с Ае зовём её сестрой по наставлению абы Альтаса. Да и самой Гиеджи это нравится. Я думаю, что могу доверить это тебе, как другу. Это должно оставаться в кругу нашей семьи, понимаешь?

– Понимаю, – покровительственно кивнул Хиба, – это я как никто другой могу понять. Сколько ей оборотов?

– Восемьдесят один, на два меньше, чем мне.

– А в семью вашу как попала?

– Вероятно, так же как я. Аба Альтас мне и про меня самого не особенно рассказывал, не то, что про Гиеджи. А почему ты спрашиваешь?

Гиб Аянфаль чувствовал, что интерес Хибы к Гиеджи отличается от простого любопытства, которое мог бы проявить обычный асай, и потому был крайне заинтригован. Хиба, уловив его чувства, деловито усмехнулся.

– Потому что она необычный асай, я же вижу. С тех пор, как у меня появился Бэли, я научился подмечать в асайях некоторые «особенности», неведомые им самим, но во многом раскрывающие их глубинный характер. Но ты, всё-таки, должен знать её ближе всех.

Гиб Аянфаль пожал плечами.

– Мы с Гиеджи действительно очень близки, – ответил он, – она доверяет мне тайны, которыми не делится даже с абой. И я как-то привык… мало говорить о её жизни. Она этого не хочет. Если желаешь, я познакомлю вас ближе, сам с ней поговоришь.

– Ну, если волны сведут, то познакомишь, – ответил Хиба, – пока же, я так чувствую, её лучше оставить в покое.

И он, одарив Гиб Аянфаля, пронзительным взором слегка прищуренных серебристо-бурых глаз, лёг, погружаясь в лениво жужжащие волны. Его взор погас, хотя сознание не уходило далеко. Гиб Аянфаль огляделся – многие строители сейчас отдыхали также, прикорнув на серых стеблях и слушая глуховатое звучание Голоса. Потому вокруг башни, замершей в ожидании открытия канала, воцарилась тягучая дневная тишина, в то время как сам Гиб Аянфаль ни за что не хотел проводить перерыв в столь пассивном досуге.

– Хиба, – окликнул он друга, – а в какой обители живёт Гейст?

Хиба, не покидая волн, ответил:

– Ни в какой. Она странствует по твердыням, останавливаясь либо в храмах, либо у техников волн. Постоянной обители, к каким привязываются младшие асайи, у неё нет, да оно и не нужно. Высшие патриции и мастера вроде неё не нуждаются в питании и отдыхе, потому житьё у них другое.

– Тогда как её найти? Волны ничего не говорят о её местоположении а, мне надо с ней встретиться!

Как видно, эта просьба произвела на Хибу впечатление. Он вынырнул из волн и прямо спросил:

– Это ещё зачем?

Гиб Аянфаля этот вопрос смутил, так как он не хотел открывать подробности беседы с Гиеджи.

– Нужно, – коротко ответил он, – почему ты не можешь мне просто сказать?

– А потому что госпожу Гейст не полагается беспокоить без повода. Всевозможные житейские вопросы решает Гэрер или господин Сэле, а она занята делами белых матерей и техников волн. Бывает, что другие асайи к ней приходят, но к этому нужно подготовиться.

– А ты к ней приходил?

Хиба немного помедлил, наблюдая за медленно плывущими рыжими облаками.

– Бывало, – наконец сказал он, – но у меня вообще жизнь долгая и в ней чего только не происходило. А вот ты… Открой мне, зачем тебе это надо, и тогда я решу, как будет лучше.

– Хорошо, мне это нужно ради Гиеджи! – вспыхнув, ответил Гиб Аянфаль, – но подробнее не могу сказать – я ей пообещал. Её кое-что тревожит, и она меня попросила помочь.

– Гиеджи? – с улыбкой переспросил Хиба, и даже немного развеселился, – О, ну если это ради Гиеджи, то я помогу! Только смотри, следуй моим словам и не лезь куда не надо.

Он сел и, придвинувшись к Гиб Аянфалю, закрыл его от внешних волн своим внутренним полем, расширившимся в несколько раз.

– Есть такая обитель – Замок Зимнего Сумрака. Помнишь, я тебе говорил о кланах техников волн? Так вот там властвуют фарахтиды. Обитель достаточно интересная. В неё пускают всех, но пройти дальше дозволенного предела, если ты не техник и не белая сестра, нельзя. Поэтому лучше зря не плутать. Консул Гейст останавливается там, когда посещает Рутту, и все жители прекрасно это знают. Они тебе и подскажут, где её лучше встретить. Только вот, это техники, и у них есть плохая привычка не говорить ничего прямо, как это на их месте сделал бы я.

– Как-нибудь справлюсь, – ответил Гиб Аянфаль, – Благодарю, Хиба!

Хиба покровительственно кивнул ему, и добавил:

– Да, там Красная башня рядом. Так что ты осторожнее. Нехорошее место.

– Почему? – тут же спросил Гиб Аянфаль.

О Красной башне он знал мало и случайно. Волны порой приносили не очень приятные веяния, но он никогда не вслушивался в них глубоко и не знал точно, что же там происходит.

Хиба поморщился, а потом принялся объяснять не без презрения в голосе.

– Видишь ли, хоть клан Фарах и поддерживает законы Голоса, он не делает это так же принципиально, как чёрные стражи. Пока их не призовут прямо противостоять тем, кто не любит закона, они вмешиваться не станут. И потому не обращают внимания, если у них под боком происходит нечто, с чем мастер Караган пожелал бы расправиться на месте. Для них это «мелочно и временно». Но таким, как ты, да и всем остальным асайям стоит быть осторожными. Не подходи к башне и всё будет в порядке.

После этого Хиба смолк и поднялся на ноги, снимая волновую завесу. По волнам распространялся лёгкий зов, извещавший, что пора приниматься за труд.

* * *

Замок Зимнего Сумрака находился в другом конце Рутты. Его необычное название должно было напомнить Третью твердыню Онсарры, на которой в силу её наклонной орбиты существовала смена лета и зимы: в первую половину оборота твердыня получала больше энергии от Онсарры и пыль в её атмосфере и на поверхности двигалась быстрее, ускоряя жизнь городов; во вторую половину жизнь замедлялась, а дневной путь Звезды становился всё короче, так что на отдалённых от экватора просторах день и ночь сменялись единым сумраком, длившимся на протяжении нескольких зимних декад. Так же оно говорило и о том, что в обители существовало несколько управляющих мастеров, а потому ничьё имя не могло быть взято в качестве названия. Гиб Аянфаль на трансфере добрался до площади, на которой обычно проводились общие торжества, а дальше пошёл пешком, ориентируясь по волнам и отыскивая в них имя «Зимний Сумрак».

Вокруг замка было мало растительности, этим он отличался от большинства обителей Пятой твердыни, утопавших в садах. Гиб Аянфаль шёл, слегка прислушиваясь к волнам и осматривая высившееся перед ним строение. Это были четыре величественных купола, сплетённые из голубых стеблей. Между ними вился отдельный прозрачный и полый внутри стебель, терявшийся на вершине самого большого свода. Волны подсказали, что каждое строение – отдельный сектор замка. У ворот обители высились две исполинские скульптуры, изображающие белую сестру и техника срединных волн. Головы их были склонены, а руки сложены на груди в традиционном приветствии всех, кто живёт, следуя зову Гаэ. Скульптуры не были редкостью на Пятой твердыне. Вот только изображать конкретных асайев было не принято, и потому чаще изваяния являли собой собирательные образы представителей разных рабочих точек. Исключением была только праматерь Гаэ Онсарра.

Налюбовавшись на грандиозное сооружение, Гиб Аянфаль принялся рассматривать и асайев, расположившихся в этот тихий вечер вокруг обители. Как и говорил Хиба – все это были техники волн, да белые сёстры. Гиб Аянфаль старался разглядеть в волнах что-нибудь, что указывало бы на их общность в клане Фарах, но у него это не очень-то получалось. Он обратил внимание только на то, что все техники были облачены в яркие голубые, лиловые или жёлтые одежды с затейливыми узорами, а белые сёстры носили тех же цветов накидки, покрывавшие плечи и голову.

Гиб Аянфаль прошёл в ворота и наугад направился в коридор, ведущий под ближайший купол, судя по веяниям волн, всецело принадлежавший техникам. Как и в обычном замке, после короткой прихожей он вышел в зал пасоки. Правда, в отличие от его дома, здесь никого не было, а крохотной для такой обители чашей, возвышавшейся по центру, похоже пользовались весьма редко. Наполнявшая её пища была недавно приготовленной, но совершенно нетронутой. Интуиция подсказывала, что здесь он своего не добьётся, и Гиб Аянфаль пошёл дальше.

Запутанные коридоры привели его в длинные анфилады комнат для отдыха, ведущие к нижним ярусам. Все они были устроены одинаково – с одной стороны ряд прозрачных арок, с другой три или четыре широких жёстких ступени на всю длину, которые заменяли обычные асайские ложа. Гиб Аянфаль с некоторым изумлением понял, что жители замка лишены такого сокровенного пространства, как личная комната. Вдаваться в пустующие днём покои он не стал и, прислушавшись к пространству, наконец, выбрался в общий зал, окружённый высокими белыми колоннами. Сюда-то ему и следовало направиться с самого начала – здесь присутствовала значительная часть населения замка. Настроение покоя и сосредоточенности точно пропитало всё вокруг, и даже разноцветные одежды техников ничем не нарушали царящей в обители строгости нравов. Многие из них сидели на ступенях, погрузившись в волны и отрешившись от всего. Куда бы ни устремлял взгляд Гиб Аянфаль – всюду замершие лица с погашенными или закрытыми глазами. Голос Ганагура говорил, что некоторые из них непрерывно пребывают погружёнными по несколько дней, а то и на протяжении целого оборота. Волосы у всех оплетены лентами и аккуратно убраны под капюшоны. Гиб Аянфаль невольно ощутил, что его алая грива – точно вызов этому тихому месту. В фигурах смиренных асайев сквозило что-то величественное и вместе с тем обречённое, как будто они отказались от многого, что доступно всем остальным детям Онсарры. Гиб Аянфаль привык иметь дело со строителями, ремесленниками, сеятелями, жнецами… То были асайи простые и открытые для общения. Голос подсказывал, что и сейчас ему следует обратиться к кому-нибудь с вопросом. Но он продолжал ходить за колоннами, разглядывая местных обитателей и не решаясь с кем-нибудь заговорить. Воздух заполняла тишина, которую разбавлял лишь редкий шорох одежд, да гул волн. Она подавляла всякое желание воспользоваться звучащей речью. Гиб Аянфаль невольно припомнил техников срединных волн из своей обители. Они были такими же молчаливыми, закутанными в длинные одежды и занятыми постоянным неприметным простому глазу трудом… Нужно сейчас повести себя так же, как они. Впрочем, он ощущал, что привлёк к себе внимание, едва только вступил в этот замок. Но как завязать из этого внимания разговор? В нём видят внезапного пришельца из другого мира, прибывшего по ошибке. А если он задаст вопрос о консуле Гейст, то нужно как-то умолчать о причине, побудившей его на это предприятие. Даже лучшему другу он не сказал о ней…

В это время Гиб Аянфаль почувствовал на себе чей-то взгляд и, оглянувшись, увидел сидящего неподалёку техника в жёлтых одеждах. Он единственный в этом зале не был погружён и смотрел на строителя, слегка склонив на бок аккуратную голову. Гиб Аянфаль вышел из-за колонн и подсел к нему, понимая, что лучшего шанса на контакт ждать нечего. Он попытался прислушаться к внутреннему полю техника, чтобы выяснить, что он чувствует по отношению к нему. Кажется, только лёгкое любопытство. Техник после некоторого молчания негромко произнёс:

– Те, кто не трудится с волнами, нечасто приходят сюда. Особенно строители. Последний раз они были здесь три сотни оборотов назад, когда купол нуждался в восстановлении.

– Я по другой причине пришёл, – тут же отозвался Гиб Аянфаль, – Я разыскиваю одного асайя, о котором ничего не говорят волны. Поэтому не могу наверняка пойти.

Техник слегка кивнул головой.

– Это Обитель Учеников клана Фарах. Все, кто здесь находится, – простые техники волн, недавно покинувшие замки, в которых прошло их детство. Общиной руководит мастер Кутта, наш учитель. Но не думаю, что тебе нужен он.

– Ну, если он сможет мне подсказать, то я не прочь поговорить и с ним, – возразил Гиб Аянфаль, – мастер где-то тут? В замке?

Техник не ответил. Он вдруг поднялся на ноги и, сложив руки на груди, совершил вежливый поклон, адресованный кому-то, кого Гиб Аянфаль не видел.

Строитель обернулся и едва не подскочил, наткнувшись на появившуюся словно ниоткуда безмолвную толпу техников в центре залы. Он совсем не уловил колебаний их внутренних полей, пока был занят разговором. Возглавлял техников асай в голубых одеждах с двумя кругами патрицианского знака на груди. Надо лбом его шла золотистая лента с узорами, и Гиб Аянфаль догадался, что это и есть тот мастер, о котором ему только что сказали. Он поднялся и, тоже совершив приветственный поклон, правда, по общему асайскому этикету, подошёл ближе.

– Вы мастер Кутта? – начал он, – я хочу поговорить с вами.

Мастер легонько кивнул ему, ничего не сказав. Как видно, это означало, что строитель может продолжать.

Гиб Аянфаль недовольно обвёл остальных техников взглядом, чувствуя, что его желание поговорить наедине им очевидно, но они считают себя вправе не исполнять его. Казалось, что ничто на свете не сможет поколебать эти десятки бесстрастных лиц, обращённых к нему. Поняв, что в этом замке любая информация всё равно станет явной, Гиб Аянфаль решительно спросил, пристально глядя на мастера:

– Мне говорили, что консул Гейст часто посещает сей замок.

– Да, – ответил мастер, – но никто из этого зала не встанет у неё на пути. И вам тоже этого делать не стоит.

– Почему? – тут же спросил Гиб Аянфаль, чувствуя зарождающийся протест.

– Синий консул всегда следует за правителем. И только волновое воздействие Гэрера позволяет остальным асайям находиться рядом. А когда госпожа Гейст одна – ничто не способно заглушить звучание её внутреннего поля. Общие волны мало говорят об этом, но к личной встрече с госпожой Гейст нужно быть готовым. В вас слишком много беспокойства. Вами движут привязанности, и мысли хоть и высокие, но неистовые в своём безрассудстве.

– Но у меня очень важное дело! – воскликнул Гиб Аянфаль, – и я не уйду отсюда, пока не увижу её! Готов, или не готов, но я попробую обратиться к ней, и если никто из вас не хочет мне подсказать, то я пойду на поиски сам.

Лицо мастера не дрогнуло. Некоторая резкость, всколыхнувшая волны, никак его не задела.

– Вы в праве поступать, как находите нужным, – ответил он, – однако же, техники, знающие о многих тонкостях внутренних полей, просто обязаны предупредить вас. Вы действительно уверены в своём решении?

– Да! – ответил Гиб Аянфаль, – Я кое-что видел в волнах. И хочу выяснить у консула некоторые… подробности.

Внутренний голос упрекнул его в том, что нечаянно названная «причина» звучит донельзя глупо. Сам он может и посмеялся бы, услышав подобное со стороны. Но фарахтиды не смеялись, в их взорах, напротив, неожиданно проскользнуло понимание. В какое-то мгновение Гиб Аянфаль к своему удивлению ощутил, что эти вечно замкнутые жители Обители Учеников и их мастер понимают его даже лучше, чем аба Альтас и родичи. Прежде бесстрастные лица вокруг озарило лёгкое удивление, а некоторые выглядели даже восхищёнными его решимостью.

Мастер Кутта тем временем подошёл ближе к технику в жёлтых одеждах, и легонько тронув его руку, склонил голову. Техник, не произнеся ни слова в ответ, подошёл к Гиб Аянфалю.

– Пойдём со мной, – сказал он.

Строитель ещё раз обвёл присутствующих взглядом, натыкаясь лишь на безмолвное ожидание, после чего последовал за своим знакомым в глубину замка. У него сложилось впечатление, что техники общаются между собой даже не мысленно, а при помощи одних только взглядов, тонких эмоций, почти незаметно проскальзывающих на спокойных для чужого взгляда лицах, вкрадчивых жестов и редких касаний рук.

Его мысли занял вопрос о том, почему фарахтиды сочли его «неготовым». И что нужно, чтобы обрести эту «готовность»? Только способность выдержать чужое поле и внутренний покой? Слова мастера о том, что им движут привязанности, он счёл не совсем справедливыми. Гиб Аянфаль не верил, что внутреннее поле Гейст способно испугать его настолько, что он убежит прочь, тем более что некоторый опыт в сопротивлении волнам и Голосу у него есть.

Техник тем временем привёл его в длинную галерею из прозрачного стебля, на которую он обратил внимание, ещё будучи снаружи.

– Это Прозрачная галерея, – пояснил он, останавливаясь, – когда консул Гейст посещает наш замок, то поднимается по ней на самый верх. Там её покои, о которых не принято говорить. Тебе лучше подождать тут.