Текст книги "Башни Анисана (СИ)"
Автор книги: Ольга Каверина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 30 (всего у книги 42 страниц)
Он взошёл наверх, где, опираясь на три тонких ноги, вздымалось ввысь само тело башни, полое изнутри. Гиб Аянфаль остановился под её сенью и взглянул на далёкий круг неба, видневшийся наверху. Эта особенность делала башню схожей с порталом, какие связывают твердыни Онсарры между собой и с твердынями соседних звёзд. Хитрое плетение серой пыли, упрятанной в сглаженных стеблях белого камня, действительно позволяло использовать башню для этой цели при приложении определённых усилий. Но именно сейчас эта возможность показалась Гиб Аянфалю опасной. Сочетание портала и концентратора прежде не допускалось в строительстве, и то, что аба Альтас смог решить эту задачу, и вызывало большой интерес к его творению. Но если прежде Гиб Аянфаль гордился этим, то сейчас башня вдруг показалась ему незримой пропастью в неизвестность прямо посреди Рутты. Зачем это понадобилось консулу Сэле? И не рискованно ли для жителей окрестных замков? Порталы, собирающие на себе мощные волны и способные пробить пути в пространстве сквозь весь Анисан, всегда строили далеко за границами городов, а то и за пределами твердынь, потому как поля излучений, собиравшиеся вокруг них, могли представлять опасность для простых асайев. Голос не допустил бы опасное сооружение в сердце города. Разве что, всё примиряется с тем, что портал – не прямое назначение башни.
От размышлений его отвлекло ощущение чьего-то присутствия – Гиб Аянфаль обернулся и увидел поднявшегося на площадку Зоэ.
– Любуешься проделанным трудом? – спросил он.
– Да, – ответил Гиб Аянфаль, – Ловлю последние моменты. Когда башню пробудят, тут уже нельзя будет просто так стоять, если, конечно, не заручиться поддержкой техников волн. А для меня это место много значит.
Зоэ ничего не ответил. Он подошёл ближе и, подняв глаза, также взглянул на круг неба.
– Как думаешь, башня не опасна? – обратился к нему Гиб Аянфаль, – для города, и для обителей?
Молодой архитектор удивился, услышав его слова.
– Концентратор, только очень большой, – ответил он, – но это компенсируется тем, что она превосходно будет держать волны внутри себя. Я, напротив, считаю её самой спокойной из всех башен Рутты. Голос не допустил бы, чтобы мы возвели нечто, что оказалось бы вредно для города!
– А портал? Только не говори, что не заметил в ней этой возможности!
– Ну, мы уже давно обсуждали это, ещё когда только получили одну лишь информацию о ней, – спокойно ответил Зоэ, – Голос призовёт использовать её так только в особенно торжественных случаях. На Четвертой твердыне парадные порталы в городах уже давно не редкость, так что и нам пора. Башня Сэле способна удержать в себе все вредные веяния волн, которые возникнут при пробивании пространства. Янфо, тебя разве тревожит что-то?
– Нет, – коротко ответил Гиб Аянфаль, решив оставить свои сомнения при себе.
– Я вообще-то пришёл кое-что сказать, – начал Зоэ после небольшой паузы, – я случайно услышал твой разговор с Хинуэем по поводу того, что будет уже через пару дней, когда башню пробудят. Тебе придётся искать труд в волнах. И… искать нового учителя, если ты хочешь продолжать своё восхождение.
– Знаю, – произнёс Гиб Аянфаль, помрачнев, – хотя мне нелегко смириться с мыслью, что я должен учиться у кого-то другого. Я просто не могу! Возможно, только когда пройдёт ещё несколько оборотов…
– Я понимаю, – негромко ответил Зоэ, – и другие старшие ученики мастера Хосса тоже. Никто из нас пока не искал себе другого наставника. Янфо! Я хочу предложить тебе кое-что. Голос призвал меня строить крупную обитель для сеятелей на Новых Полях. Конечно, тут нужен управляющий, и я хотел призвать тебя. И не только в этот раз. Я не могу быть твоим наставником, да и не пытаюсь претендовать на это. Мне самому даже неловко представить, что я могу кого-то учить, так как сам ещё нуждаюсь в учении. Но мы трудились бы вместе, познавая искусство самостоятельно. А там… Если Белой Вечности будет угодно, вернётся мастер Хосс. Или же волны приведут нас к наставнику. Что скажешь?
Гиб Аянфаль взглянул на его лицо. Он не ожидал, что прежде приносившее ему беспокойство будущее выстроится столь легко.
– Конечно, я согласен! – ответил он, развевая сомнения архитектора, – думаю, нам, молодым строителям, всегда лучше держаться ближе друг к другу. Моему абе это бы понравилось.
– Да! – радостно согласился Зоэ, – Верно, Янфо. Голос, конечно, не раз говорил, что мои чувства не особенно правильны для асайя-патриция, но мне частенько бывало неловко, когда на призыв приходил кто-то… как Хиба. Он был необычным асайем до трагедии, я не сомневаюсь. Но всё же мне сложно было давать распоряжения такому, как он – не хватает патрицианской самодостаточности, какая есть, к примеру, у Ае. Ему ведь полтора звёздных цикла, а он уже стал старшим патрицием, даже входит в судебный и другие соборы. Никто и не думает о возрасте при встрече с ним.
– Мой родич словно бы всегда был таким как сейчас, – заметил Гиб Аянфаль, – только Хиба говорил со мной о его прошлом, описывал то, каким он был в юности. А ты, Зоэ, во сколько оборотов получил первую метку?
Зоэ взглянул на ряд из десяти чёрных энергометок на своей груди.
– Эта была первой, – он указал на крайнюю правую, – открылась, когда мне было сорок оборотов прямо на испытаниях готовности. А у тебя, Янфо, разве нет ещё ни одной метки? Я думаю, после возведения башни они должны будут появиться в ближайшее время!
Гиб Аянфаль покачал головой. Он невольно припомнил своё испытание готовности, блестящее по оценке наблюдавших мастеров-архитекторов, в том числе и самого абы Альтаса. Но, конечно, ему далеко было до того мастерства, которое, по-видимому, сумел продемонстрировать Зоэ.
– Я теперь не тороплюсь их получать – заметил он, – Хиба говорил, что высшее умение – в использовании всех своих скрытых возможностей. Некоторые становятся патрициями и без энергометок.
Зоэ хотел что-то ответить, но в это время они оба ощутили, что заслон незримости, скрывавший башню, начал постепенно спадать. Не сговариваясь, Зоэ и Гиб Аянфаль поспешили к белому шатру. Из него неспешно вышел Шели и, увидев строителей, слегка склонил голову.
– Волны известили меня, что прятать ваше творение более нет нужды, – произнёс он.
– Да, я как раз собирался это вам сказать, – подхватил Зоэ, – извините, если мы немного задержались.
– Всё хорошо, – спокойно ответил техник и уже собрался уходить, когда Гиб Аянфаль окликнул его, подходя ближе:
– Шели, можно я немного поговорю с тобой?
Техник волн обернулся и со всем вниманием взглянул на Гиб Аянфаля живым и погашенным глазами. Строителя такая проницательность даже несколько смутила, и он начал издали:
– Наверное, нелегко было держать такой большой барьер одному? Почему к тебе не пришли другие техники из общины? Я думал, что вам важно быть вместе.
– В этом не было нужды, – ответил техник, – здесь протекал простой мирный труд. Я прятал лишь образ, а не вас всех. Я чувствую, откуда идёт твой интерес – ты был у Красной башни в тот вечер. Но даже то, что происходило там – не самое великое искусство. Нас было много и на нашей стороне вся мощь управляемых волн. Но под светом Онсарры есть другие мастера, которые способны укрыть тебя даже от самого Ганагура. И вот их волновой покров – истинное искусство. А моя община занимается покрывательством лишь тогда, когда нас просят чёрные стражи. Мастер Кутта выше всего ставит закон и Голос. Потому, если ты хочешь знать о тех, кто живёт вне Голоса, мы не сможем дать ответ. Я сам пришёл к мастеру за равновесием волн, и тому учусь, не вмешиваясь в другое.
– Но откуда ты знаешь, что я мог бы прийти к вам с такими вопросами? – спросил потрясённый Гиб Аянфаль.
– Твой родич, белокрылый Ае, был у нас, – ответил Шели после некоторого колебания, – он говорил с мастером Куттой о тебе. О том, что ты можешь прийти и спрашивать про то, о чём волны предпочитают молчать. Мастер заверил его, что никто из общины не даст тебе направления на ту сторону.
– А вы могли бы? – тут же спросил Гиб Аянфаль, наивнимательнейшим образом слушавший техника, – ведь для вас требования Голоса не столь жёстки. Я знаю. Мой друг рассказывал, что вы поддерживаете связь с теми, кто перешёл к Малкириму.
На лице Шели на миг отразилось едва заметное загадочное выражение, которое можно было истолковать как угодно.
– Твой родич гораздо ближе к нам, чем ты думаешь, – произнёс он, – поэтому у каждого из нас, детей Фарах, есть веская причина исполнить его завет. Извини, но я не могу более продолжать этот разговор.
И Шели совершил малый поклон, ознаменовав сим конец беседы, после чего направился прочь не оглядываясь. Гиб Аянфаль только посмотрел ему вслед, вспоминая всё, что когда-то говорил ему Хиба о двойственной природе техников срединных волн.
К нему тем временем подошёл Зоэ. Нижние террасы, ставшие доступными для всех тотчас после снятия покрова, были уже сплошь заполнены асайями из окрестных обителей, пришедшими посмотреть на столь долго строившееся чудо и обсудить увиденное. Здесь были простые жители, да белые воспитательницы с детьми. Среди них мелькали редкие фигуры строителей из недавней команды, которые стали сегодня всеобщим центром внимания. Гиб Аянфаль и молодой архитектор немедленно были вовлечены в эту бурно-восторженную общественную дискуссию.
Зоэ, как патриций, умело обращался с этим вниманием, успевая и отвечать на вопросы, сыпавшиеся со всех сторон, и сохранять спокойное сознание, а Гиб Аянфалю пришлось трудно – в мысли его вцепились десятки информационных щупов от тех, кто захотел узнать о нём больше, не спрашивая. Он едва справлялся, держа сознание закрытым, но обращавшиеся со всех сторон асайи сбивали его, и даже начинали раздражать. Он поспешил переключить их на Зоэ, который подал ему знак, что сможет один поговорить со всеми желающими побольше узнать о башне, после чего поспешил уйти.
Добравшись до дома, он сперва хотел подняться на свою башню, но в саду вокруг уже отдыхали вернувшиеся с труда соседи, многие из которых были городскими строителями и не помедлили бы обратиться к нему так же, как незнакомые асайи у замка Сэле. Помпезное явление последнего творения абы Альтаса не могло их не заинтересовать, в чём Гиб Аянфаль убедился, прислушавшись к текущим в волнах мыслетокам. А ему сейчас как никогда хотелось побыть одному.
Он направился во внутренний садик Гиеджи. Здесь тихо и никого нет. Ветви древних пасочников покрывает лишь листва – плоды давно собраны даже в заповедной чаще. Гиб Аянфаль сел на траву и погрузился в раздумья о завтрашнем Торжестве Праматери. Ровно оборот прошёл с прошлого празднества, на которое он шёл ещё вместе с абой Альтасом. Хорошо, что право на пробуждение отдано Сэле. Сам Гиб Аянфаль не имел достаточно сил, чтобы это сделать, хотя конечно, втайне испытывал такое желание.
Его ровное настроение будоражила пробуждающаяся внутренняя тревога, появившаяся после того, как он забрёл под сень башни. Дурные чувства подпитывало и зародившееся недовольство тем, что старший родич так поступил за его спиной. Но это не должно его тревожить. Он найдёт других мастеров среди техников, нужно лишь взяться за это дело. А тревога продолжает расти, отравляя возникающие на её фоне мысли и чувства. Как будто его начало преследовать некое очень дурное веяние волн, которому он никак не мог сопротивляться. Оно тянуло остаться в одиночестве и внушало странные опасения по поводу завтрашнего Торжества.
Гиб Аянфаль припомнил то, что он ощущал накануне исчезновений абы Альтаса и Лийта. Неужели снова? После абы всё словно стихло. Мастер Хосс был последним – такие надежды подпитывали общие мыслетоки. Если это было лишь пустым утешением Голоса, заботившегося о спокойствии глобальных эмоций, то кто следующий? И когда это случится? Почему интуиция не укажет ему кого-то конкретного вместо того, чтобы мучить пустым беспокойством?
В это время волны всколыхнулись от чужого присутствия – на поляну вышел Ае. Старший родич окинул его внимательным взглядом и молвил:
– Похоже садик Гиеджи для тебя теперь более удобен. Что ж, здесь такая же тишина, как и на старой башне.
– В саду много жителей, – ответил Гиб Аянфаль, – они жаждут поговорить про башню Сэле – поэтому я и пришёл сюда.
– Понимаю. Она произвела большое впечатление сегодня. Думаю, теперь половина общих торжеств будет проходить перед ней. Да и некоторые почётные гости от соседних звёзд смогут вступить в наш город через неё. Ты хорошо потрудился.
– Я уже слышал это. От Голоса.
Ае едва заметно нахмурился.
– Что случилось, Янфо? – спросил он, по-видимому, безошибочно уловив мучавшие строителя чувства.
– Ничего, – ответил Гиб Аянфаль, которому не хотелось говорить о беспричинной тревоге, – просто я кое-чем недоволен. Сегодня говорил с одним техником волн. Ты настроил против меня целую общину! Зачем нужно было это делать?
Ае прекрасно понял его недосказанный упрёк.
– Знаешь, Янфо, там и без моей просьбы никто не стал бы потакать твоим порывам. Я же обратился к мастеру, чтобы так сказать, вежливо предупредить о возможности твоего визита.
– Меня и так там все знают, – недовольно ответил Гиб Аянфаль, – а ты только рассказал всем, что мы родичи! Совсем как аба Альтас!
– Аба говорил о родстве по поводу и без. А у меня причина была, и совсем не такая мелочная, как тебе кажется, – непреклонно ответил Ае и отступил, собираясь уходить, – что ж, Янфо, мне пора идти. Многое нужно подготовить к грядущему Торжеству. Тебе же лучше отдохнуть. И когда утром пойдёшь к башне с Гиеджи, возьмите и Эньши. Как родичи они оба смогут пройти с тобой поближе.
– А Эньши можно? Белые воспитательницы не заберут его, чтобы отвести к другим детям?
– Разве что перед танцем. А так, я договорился, – ответил Ае, после чего покинул поляну, оставляя Гиб Аянфаля наедине с самим собой.
Глава 22. Белая башня
Рано утром, когда небо только посветлело в предрассветном сумраке, Гиб Аянфаля разбудила Гиеджи.
– Почему ты тут лежишь? – с беспокойством спросила она, когда строитель поднялся с травы, на которой и погрузился в сонные волны, сморённый нелёгкими мыслями.
– Тут было тихо, не то, что в замке, – ответил он, – поэтому я захотел остаться. Ты же не против?
– Нет, конечно. А тебя разве что-то тревожит?
Гиб Аянфаль не нашёлся что ответить, ощущая, что в нём вновь пробуждается гложущее беспокойство, о котором не хотелось говорить.
– Давай сегодня побудем вместе, – проговорил он, глядя на Гиеджи, – а то в последнее время у меня не выдавалось ни одного дня отдыха, который бы совпадал с твоим.
– Хорошо! – тут же согласилась сестра, – вместе пойдём на Торжество, и после него тоже не разлучимся. Мне очень хочется посмотреть башню абы. Вчера тут только о ней и говорили, а я совсем не успела там побывать.
– Покров сняли вечером, потому ты ничего не упустила, – заверил её Гиб Аянфаль, – только, Гиеджи, нам нужно будет взять с собой Эньши. Ае попросил об этом.
По лицу Гиеджи пролетел холодок.
– Что ж, возьмём, – без явного желания согласилась она, – только сначала… Мне нужно с тобой поговорить.
И Гиеджи, не дожидаясь согласия, увлекла его в глубину сада под кроны пасочников. Остановившись под их склонившимися ветвями, она приблизилась и негромко заговорила:
– Яфи! Хорошо, что ты первый сказал о том, что нам нужно быть вместе! Я ведь хотела поговорить именно об этом. Просто вчера… Я снова её видела.
Гиеджи замолкла, потупив взгляд и как будто не решаясь продолжить. Гиб Аянфаль осторожно взял её за руку.
– Кого «её»? – решительно спросил он, – ту, которая называет себя твоей старшей сестрой?
Гиеджи взглянула на него, а потом кивнула.
– После того, что произошло с тобой, Ае совсем не спускает с меня глаз, – проговорила она, – один из его волновых фантомов почти постоянно незримо находится около меня. Помнишь, как он прежде спорил с абой о недопустимости подобной опеки? Так теперь сам повторяет всё то же! И продолжает внушать мне про крайнюю опасность, говорит, что это ещё хуже, чем то, что произошло с тобой! Представляешь?
Гиб Аянфаль только покачал головой, изумляясь рассказу Гиеджи.
– Не знаю, что может быть хуже Низа, – ответил он.
– Я тоже так думаю, – поддержала его Гиеджи, – из-за этого сестра почти перестала со мной говорить. Я долгое время видела её только там. Сам знаешь, где. Но вчера она пришла почти как в первый раз в Белом Оплоте. Когда я возвращалась домой, она появилась прямо посреди улицы! Но никто её не видел кроме меня! И когда я подошла ближе, она сказала мне через прикосновение, что это Торжество не пройдёт просто так. Что-то непременно случится! То, что изменит всю жизнь на твердынях.
Гиеджи замолкла, взволнованная своим собственным рассказом. Она чуть слышно втянула в себя лёгкий утренний воздух, вздыхая, после чего привлекла к себе родича, крепко обняв. Гиб Аянфаль, упёршись щекой в её изящное плечо и положив руки на гладкую спину, слышал мерный шорох пыли под её пурной кожей и принимал объятия, целиком погружаясь в её густое внутреннее поле, чуть колышущееся от такой же неясной тревоги, как и у него самого.
– Тебе страшно?
– Я боюсь за тебя, – ответила Гиеджи, не выпуская его из объятий, – если она окажется права, и сегодняшний день будет таким… Она ничего о тебе прямо не говорила, но я сама чувствую, что ты не захочешь остаться в стороне! Но тебе ещё рано, Яфи! Ты не Хиба, чтобы бросать вызов всему и вся! Поэтому сегодня не отходи от меня! Мы будем вместе весь праздник и после танца. И тогда всё пройдёт хорошо.
Она сказала это решительно, не терпя пререканий. Но Гиб Аянфаль уловил в её голосе нотки сомнения. Как будто она говорила так только для того, чтобы убедить себя саму силой слов.
Друг от друга их отвлёк лёгкий зов, начинающий призывать к подножию белой башни. А вслед за этим ветви зашуршали, и на поляну вышла Тэти. Она вела за руку рыжего Эньши и, подойдя к разлучившимся Гиб Аянфалю и Гиеджи, сказала:
– Эньши хочет пойти с вами на празднество. Я, конечно, разрешаю ему это, но пред танцем я приду за ним. Дети погружаются в своём собственном потоке и потому должны быть отделены от взрослых.
Ребёнок в это время стоял смирно, сдержанно улыбаясь и по очереди поглядывая то на Гиб Аянфаля, то на Гиеджи. Строитель согласно кивнул.
– Мы берём его с собой! – сказал он, после чего Эньши уже с полным правом присоединился к ним, покидая опеку белой сестры.
Все вместе они вышли из обители. Тэти пошла к дожидавшейся её под присмотром младшей помощницы группе детей, а семейство абы Альтаса сразу же направилось за врата сада. Гиб Аянфаль и Гиеджи шли чуть впереди и Эньши, нагнав их, дёрнул строителя за передник.
– Янфо, возьми меня на руки! – потребовал он, – Вы идёте быстро, я буду не успевать!
– Хорошо, – согласился Гиб Аянфаль и поднял Эньши. Ребёнок с комфортом расположился на его руках, придерживаясь за правое плечо. Гиеджи отнеслась к такому поступку не очень одобрительно, но всё-таки промолчала. Так они вместе вошли в пасочный лес и направились в город.
Ничем не скрытая белая башня виднелась теперь издалека – так что Гиеджи и Эньши увидели её, едва им удалось выйти на опушку леса. Гиеджи даже остановилась в изумлении, не сводя с неё глаз, хотя прежде никогда не проявляла особого интереса к городским строениям, а Эньши тут же принялся засыпать Гиб Аянфаля ревностными вопросами о том, сколько труда в неё вложили аба Альтас и сам его родич и насколько внимательно ко всему этому отнёсся Голос Ганагура. Гиб Аянфаль охотно отвечал ему, стараясь вести себя как ни в чём не бывало, хотя внутри у него всё оставалось пасмурным.
Новая площадь перед башней только-только начала заполняться асайями, собиравшимися со всех окрестностей Рутты. Гиб Аянфаль решительно провёл родичей прямо к основанию, дабы созерцать действо из первых рядов. Здесь он встретил Зоэ, который сейчас же поспешил ему навстречу.
– Вы всем семейством пришли? – с любопытством спросил молодой архитектор.
– Да, только без Ае, – ответил Гиб Аянфаль и, приподняв руку сестры, представил, – Это Гиеджи.
Зоэ тепло приветствовал сеятельницу, которая ответила ему хотя и сдержанно, но вполне дружелюбно. Очевидно, Зоэ показался ей достаточно симпатичным, и она согласилась принять его в свою компанию.
– Пойдёмте на террасу повыше, – пригласил архитектор, – там будут другие мастера-строители, и вы вместе со мной.
Гиб Аянфаль переглянулся с Гиеджи, после чего выразил согласие. Эньши спрыгнул с его рук и зашагал впереди Зоэ, важно поглядывая по сторонам.
Они расположились на самой верхней из нижних террас, на которых собирались младшие патриции. До начала торжества ещё оставалось время и потому им пришлось ждать. Зоэ то и дело отвлекался на разговоры со знакомыми, Гиеджи держалась отстранёно и гордо, как и всегда смущаясь обширного общества, а Эньши отправился прохаживаться по краю террасы – отсюда он с интересом рассматривал всех проходивших мимо патрициев. Его взор при этом наполняло вдохновенное восхищение, и Гиб Аянфаль заподозрил, что самый младший его родич уже испытывает неподдельное стремление к патрицианству, как и он сам. Только вот в отличие от строителя у рабочей точки жнеца не было особо развёрнутых перспектив: искусство жатвы считалось простым. Асайи, изучающие его, после открытия первых энергометок, как правило, меняли свой труд, если хотели достигнуть большего. Какой же путь выберет себе Эньши, если его тяга к просвещению останется такой же сильной?
Гиб Аянфаль перевёл взор на башню. Её стены неподвижны и пока не удерживают в себе неведомой силы волн. Но как только она пробудится, та пропасть, которую он почувствовал вчера, окажется открытой. От этой мысли тревога внутри так и подскочила. Он чуть сильнее сжал руку Гиеджи. Сестра сейчас же склонилась к нему, мысленно обращаясь:
«Что-то не так, Яфи? Я чувствую, ты беспокоишься».
«Да, я вспоминаю Лийта», – ответил Гиб Аянфаль, – «Незадолго до своего исчезновения он рассказал мне кое-что. И это очень похоже на то, что я сейчас вижу в волнах».
На лице Гиеджи отразился встревоженный испуг.
– Только не отходи от меня, – вслух произнесла она, – я не хочу остаться тут одна. И помни, что говорили!
Гиб Аянфаль ничего не ответил ей, лишь вновь обратил взор к башне. Лийт рассказывал о зовущей бездне. Её Гиб Аянфалю уже доводилось видеть в утро, когда исчез аба Альтас. А теперь эта бездна довлеет над всей площадью. Он огляделся, вслушиваясь в густые предпраздничные волны. Неужели никто кроме него не улавливает эти смутные позывы? Ведь если стольким асайям грозит опасность, то сила коллективного предчувствия оказалась бы достаточной для того, чтобы ещё вчера перенести сегодняшнее Торжество. Голос Ганагура просто не может такого допустить! Уже давно ни один асай на твердынях Онсарры не становился жертвой случайности, если не считать исчезновений. Любой чувствовал угрозу, которая могла бы в ближайшем будущем нависнуть над головой, и дальнейшее развитие событий зависело всецело от того, проявит ли асай осторожность, или же безрассудно и беспечно кинется навстречу беде.
Но асайи продолжали собираться. Порождаемые многочисленными внутренними полями мыслетоки были наполнены обычным для грядущего празднества настроением, и Гиб Аянфаль понял, что он – единственный, кого охватило неясное предчувствие. Но угрожает ли это ему лично? Нет, ни он, ни его родичи не должны стать жертвами чего бы то ни было.
Но вот все его тревоги перекрыла охватившая площадь волна радости – прибыл Гэрер Гэнци. Он появился из потока света, открывшегося в дальнем конце площади. Его сопровождали консул Гейст, как всегда неприступно спокойная с чёрной кибахой поперёк лица, и консул Сэле, живо озиравший собравшихся асайев.
Асайи расступилась, и властители, пройдя к основанию башни, начали подниматься на высокую террасу, где собирались старшие патриции, в том числе и Ае. Асайи на площади в это время пребывали в особом благоговейном настроении. Гиб Аянфаля невольно охватила эта же волна. Про себя он отметил, что воздействие правителя сегодня намного сильнее, и лишь звучащая на дальнем фоне тревога позволяет ему держаться особняком.
Триада сиятельных прошла мимо них, и только на высокой террасе Гэрер остановился, обернулся лицом к площади и склонил голову перед так же склонившимися асайями. Сэле встал справа от него, а Гейст – слева, складывая руки на груди. Она как будто не обращала ни малейшего внимания на происходящее, и Гиб Аянфаль невольно отметил, что Гэрер Гэнци действительно начисто скрывает звучание её могущественного внутреннего поля, способного заставить трепетать любого.
Рука Гиеджи в это время чуть дрогнула. Она смотрела на синего консула и лицо её выражало смесь любопытства и смущения. Подвинувшись к Гиб Аянфалю, Гиеджи чуть слышно шепнула:
– Отойдём во второй ряд?
Гиб Аянфаль нахмурился, сильнее отделяясь от мыслетоков.
– Там будет хуже видно. А мне нужно посмотреть, как Сэле разбудит башню. Для меня это важно. Спрячься за мной, если тебе… неудобно.
– Да, хорошо, – чуть слышно согласилась Гиеджи.
Она отступила назад и встала за спиной Гиб Аянфаля, продолжая бросать оттуда настороженные взгляды в сторону высокой террасы. Это не ускользнуло от внимания Зоэ. Молодой архитектор подошёл ближе, закрывая Гиеджи с другой стороны и дружески кивая ей. Зато Эньши протиснулся к самому дальнему краю и во все глаза наблюдал за высоким обществом.
– Асайи Онсарры!
Волны вознеслись, объединяя внутренние поля миллионов асайев в единую сущность. Правитель выступил вперёд, окружённый восемью ведущими Рутты, среди которых Гиб Аянфаль по привычке выделил фигуру Ае, облачённого в голубые одежды. Волны всей твердыни взметнулись, наполняясь единой эмоцией, пробуждающей сияющую радость единения и торжества, затронувшую не только каждого присутствующего на площади, но асайев из соседних поселений и городов, так же собравшихся на площадях перед башнями и внимающих к волновым фантомам Триады.
Правитель начал говорить о твердынях и Звезде, о неспешной смене циклов и о том, что прошедший оборот был ознаменован многими успехами для асайев Онсарры, несмотря на смуту, которая могла беспокоить мирных жителей поверхности и небес.
Гиб Аянфаль слушал не очень внимательно, пытаясь высвободиться из общего сознания. Для того, чтобы проследить за опасностью ему нужен был вольный разум, а если он сольётся с воздействием Гэрера, то рискует всё упустить. Гиеджи в это время невольно отпустила его руку, глубже скрываясь в толпе, и Гиб Аянфаль почувствовал себя освобождённым. Он не хотел оставлять сестру, но чувствовал, что если его тревога окажется правдивой, то действовать лучше одному.
– Но перед танцем необходимо пробудить башню! – тем временем произнёс Гэрер Гэнци, – Все наши торжества несут в себе радость, но на этот раз вместе с радостью прибудет и печаль. Это башня должна напоминать нам об исчезнувших. Мысль, сотворившая её, принадлежала исчезнувшему асайю. Однако я не хочу, чтобы она была только печальным символом. Быть может, мы говорим об этом слишком рано, но ни один асай не может пропасть без следа. Все мы пребываем в глобальных волнах, сохраняющих нас на протяжении звёздных циклов и ведущих к Белой Вечности. Как наша Звезда возрождается с началом новой эпохи, так и каждый асай возрождается из пуры, пыли и волн. Так должны будут вернуться и исчезнувшие. Правом пробудить башню обладает всякий, кто строил её, и кто умеет руководить серой пылью. Сегодня оно передано консулу Сэле.
Сэле выступил вперёд, приветствуя асайев не поклоном, а гордо поднятой головой. После чего он вступил на лестницу и начал подниматься к белевшей над площадью громаде. Гиб Аянфаль пристально наблюдал за ним. После того, как правитель сказал об исчезнувших, он уже не мог более сомневаться в своём предчувствии… точно такое же напряжённое состояние было у него в то утро, когда исчез аба Альтас! Башня исчезнувших… Сам он никогда так о ней не думал. Вероятно, он один сейчас беспокоится об опасности. И если это так, то нужно сейчас же предупредить Сэле! Алый консул наверняка лучше Гэрера знает, как уберечь от беды мирных асайев. Он сам того не осознавая сделал шаг вперёд. Гиеджи тут же схватила его за запястье, протиснувшись следом.
– Яфи, ты куда? – с беспокойством спросила она.
– К башне. Там надо помочь кое с чем, – ответил Гиб Аянфаль, так же выступая на лестницу и чувствуя, что уже не может остановиться.
– Но там же вокруг полно патрициев-архитекторов! Думаешь, они не помогут?
– Я её лучше знаю!
Гиб Аянфаль решительно освободился от рук Гиеджи и бегом устремился вверх по лестнице мимо патрициев, с неодобрением взиравших на него как на внезапного нарушителя порядка.
– Янфо! – в один голос закричали позади Гиеджи и присоединившиеся к ней Зоэ и Эньши. Вместе они бросились следом за строителем. Но Гиб Аянфаль бежал намного быстрее них, перескакивая через десятки ступеней, и чувствуя, как внутри всё горит от уверенности в страшной правоте. Кто-то исчезнет. Тот, кто подойдёт к башне первым!
Но когда он поравнялся с высокой террасой, мощная завеса волн буквально охватила его, заставляя остановиться. А Сэле тем временем продолжил путь.
– Гиб Аянфаль, – к строителю обратился сам сиятельный Гэрер Гэнци, стоящий совсем близко, – вам нужно вернуться.
Рядом с ним высится монументальная фигура консула Гейст, стоят гости с соседних твердынь и звёзд, старшие патриции и… Ае. Родич смотрит на него, мысленно требуя послушаться Гэрера. А ещё рядом много техников срединных и глубоких волн. Отчего-то Гиб Аянфаль обратил внимание именно на это. Их непреклонная волновая мощь на миг погасила желания, заставила устыдиться иррационального порыва. Но единственный взгляд, брошенный на уже почти поднявшегося на верхнюю площадку Сэле, вернул всё на свои места.
– Я не могу! – произнёс Гиб Аянфаль, чувствуя себя бессильным что-либо объяснять всем патрициям Пятой твердыни, – я должен быть с консулом Сэле! Он меня призвал!
И, пользуясь проснувшейся свободой воли, которую будили в нём пылающие чувства, он двинулся дальше, силясь протиснуться сквозь незримую преграду.
– Пусть идёт, – грохотнул в тишине голос прежде всегда молчавшей Гейст, и в тот же миг в барьере открылся слабый коридор.
– Что ж, если ты так считаешь, – тихо согласился Гэрер, кивая синему консулу, но Гиб Аянфаль уже ничего этого не слышал – он единым прыжком рванулся вперёд, и тут же ноги его коснулись предпоследней ступени. Нутро обдало болью и жаром, и он едва устоял, чувствуя, как не желает успокаиваться внутри пыль, потревоженная резким скачком сквозь пространство. Должно быть только из-за того, что расстояние было сравнительно коротким, а тело не оплетали ленты, его скачок получился менее разрушительным, чем в прошлый раз, когда он убегал от разгневанного Хибы. На его коже только быстро проступили чёрные сосудики пыли, отчего всё тело покрылось замысловатым узором.
