Текст книги "Башни Анисана (СИ)"
Автор книги: Ольга Каверина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 38 (всего у книги 42 страниц)
– Приветствую, Лойджи!
Очевидно, такая прямая вежливость слегка сбила горняка с толку.
– Ты ещё кто? – грубо спросил он.
– Моё имя Гиб Аянфаль, – проговорил строитель, – Я разбудил всех этих асайев, чтобы вывести их из Низа. Если хочешь, то следуй за нами. Волны говорят, что ты желаешь исправиться. Но ведь сделать это можно и не прося помощи у полей!
До него донесся лёгкий позыв в волнах. Гиб Аянфаль увидел, что на краю одной из верхних пещер стоит Бозирэ. Он сделал строителю знак рукой, после чего скрылся, устремляясь в сторону врат.
– Хорошо же ты льстишь мне! – тем временем проговорил Лойджи, – Вы, поверхностные, всегда такие самоуверенные. Считаете, что мы должны нести вас на своих плечах и за то осыпаете нас своей сладкой лестью. Вы – между звездой и небытием. Так вас волны учат? Но мы сейчас в недрах, а тут свои законы!
– Не веришь мне, да? – резко спросил Гиб Аянфаль, – я уже был здесь и смог вернуться назад. Так же поступлю и сейчас. Я ничего не прошу от тебя, напротив – предлагаю.
Лойджи усмехнулся. Гиб Аянфаль заметил, что за время разговора пылетоки на его голове и плечах слегка опустились, что было свидетельством некоторого успокоения.
– Я предпочитаю спать, – прямо ответил горняк, – Нэны обещали, что и так выпустят меня после. Госпожам глубин я верю больше, чем какому-то красноголовому выскочке.
– Как хочешь, – ответил Гиб Аянфаль, и уже собрался уйти, чтобы обойтись без помощи горняка, но в это время сквозь толпу к нему протиснулась мать Бамму. Она встала перед Лойджи, глядя на него со светящимся в серебристых глазах чисто нэновским величием. В правой руке она держала увесистый каменный обломок.
Лойджи, застыв на месте, уставился на неё. Наряд Бамму и особое звучание внутреннего поля способствовали тому, что её можно было принять за нэну, к которой любой глубинный отнесётся с должным уважением. Но Лойджи всё же догадывался, что нэна перед ним «не совсем правильная», и потому медлил, решив не вступать в разговор с ней первым.
– Ну, и что ты смотришь? – с налётом важной властности в голосе спросила Бамму, Тебе сказано – злись! Бушуй! Круши тут всё!
И с этими словами она с силой швырнула обломок в глубинного. Гиб Аянфаль видел, как бурый камень ударился о широкое плечо горняка, а затем со стуком отскочил куда-то в сторону. Следом за этим всё поле сотряслось от мощного рыка.
Теперь горняк был взбешён по-настоящему. Пылая неукротимым гневом, Лойджи вцеплялся руками в каменные своды, отламывая от них целые глыбы и, не глядя, швырял ими в разметавшуюся толпу. Неизвестно, что же настолько вывело его из хрупкого спокойствия – оскорбительный поступок Бамму, или же её своеобразное «приказание».
– Бегите за мной! – только и успел крикнуть Гиб Аянфаль, со всех ног устремляясь к вратам. Впрочем, его мало кто услышал – асайи бросились в рассыпную, спасаясь от гнева взбешённого горняка.
На поле воцарился тот хаос, которого и хотел Бозирэ – поднялись все спящие, ещё способные двигаться. Те из них, кто был осуждён за гнев, даже не задумываясь, присоединялись к Лойджи и гнались за толпой испуганных асайев, неумолимо приближавшихся к вратам. И вот перед ними возникла неприступная стена, теперь не отделённая барьером. У места врат уже зеленел наряд Бозирэ. Увидев Гиб Аянфаля, техник едва заметно кивнул, показывая, что дело сделано.
Гиб Аянфаль погасил глаза и прижался лбом к прохладному камню ни о чём не думая и только отчаянно желая пройти… Через мгновение он ощутил, как крошечные частицы под его лбом пришли в движение. Он отстранился – непреодолимая преграда быстро таяла, открывая тёмный пространственный ход.
Торжествуя, Гиб Аянфаль оглянулся на собравшихся за ним асайев. Почти у всех на лицах было написано изумление, но немедленно на свободу никто не рвался… Чернота хода вполне могла быть обманчивой, и они ждали увидеть ещё одно более веское доказательство открывшегося пути на волю.
Гиб Аянфаль только усмехнулся, думая о сомнениях, которые терзали его незадачливых спутников.
– Это выход, – проговорил он, – следуйте за мной.
И строитель уверенно шагнул в чёрный коридор. Ощущения перехода были сходными с теми, что он уже испытывал, путешествуя по полям с Хибой. Снова быстрое перемещение, а глухие волны вдруг вздыбились, и перед внутренним слухом вновь разлилось бескрайнее информационное поле. Гиб Аянфаль вышел из врат в огромную залу, которая уже была ему знакома. Не веря в свершившееся, он сделал несколько шагов, осматривая высившиеся вокруг арочные коридоры, как вдруг нутро его скрутило от чувства грядущей опасности. Волны вокруг сейчас же заколебались, извещая всех, что несовершенный асай посмел покинуть Низ раньше срока. Проснувшийся в сознании Голос призвал его сейчас же уйти назад, не дожидаясь, пока появятся чёрные стражи.
Гиб Аянфаль в ужасе закрыл сознание, как вдруг ощутил, что за его спиной из врат вышел ещё один асай. Это был Бозирэ. Он приблизился к строителю и крепко схватил его за руку.
«Скорей, отойдём в сторону. С той стороны все ринулись за мной, а здесь сейчас появятся стражи. Мы должны переждать, слиться с волнами».
Тут же вокруг заколебались упругие волновые завихрения. Гиб Аянфаль никогда не чувствовал себя погружённым в настолько плотное поле, которое тем не менее полностью сливало его с окружающим волновым фоном, делая незримым во всех слоях. В этом поле он с трудом различал находящегося рядом Бозирэ и едва чувствовал, как его рука сжимает ладонь.
Техник увлёк его за собой, и они затаились, забравшись за одну из арок, окружающих залу. Вовремя – из всех ходов выбегали по одному чёрные стражи, а из открытых врат единым мощным потоком хлынули уже окончательно уверенные в получении обещанной воли искажённые асайи. С рёвом выскочил Лойджи и, увидев стражей, немедленно запустил в них огромным валуном.
Завязавшаяся из этого столкновения схватка была бессмысленной. Гиб Аянфаль видел, как искажённые падают один за одним от единственного метко направленного удара в метку на лбу или в затылок. Только особенно агрессивные и сильные держались дольше, а Лойджи отбивался яростней всех, круша окружавшие зал арки и швыряясь в стражей обломками. Те же, кто ещё продолжал выбегать из чистого любопытства, теперь метались всюду, уворачиваясь от стражей, но, не находя никакого выхода, неизбежно падали под ударами.
Наблюдая всё это, Гиб Аянфаль с беспокойством мысленно обратился к технику:
«Я чувствую себя виноватым перед ними».
«Не знаю, чего здесь стыдиться», – последовал невозмутимый ответ, – «Ты говорил, что откроешь для них врата, но совсем не обещал вести по замку. Делай только то, о чём сказал, не более. Ты не обязан оправдывать чужие ожидания».
Гиб Аянфаль не знал, что отвечать на это. При всём уважении к Бозирэ, он находил эту философию в чём-то неправильной для себя самого.
Но вот волны в зале взметнулись в нежданном торжественном призыве. Чёрные стражи все как один повернулись к входу в зал преддверия, отпуская пленённых и склоняя головы в почтительном поклоне. Сбежавшие из Низа асайи вместо того, чтобы броситься прочь, тоже застыли на местах, охваченные смиряющим веянием волн. Даже разбушевавшийся Лойджи опустил руки с отломанной глыбой.
Врата распахнулись и в зал вступила мать Шамсэ. Застигнутый беспорядок ничуть не смутил её. Когда стражи, подняв головы, расступились, она неспешно и монументально направилась к вратам Низа, точно вокруг не происходило ничего особенного. Нэна была не одна – Гиб Аянфаль с волнением увидел, что она держит за руку идущую рядом Гиеджи. Сестра выглядела опечаленной, но уверенной в том действе, которое сейчас с ней происходило.
«Бозирэ! Это моя сестра там, рядом с Шамсэ!» – едва не вскричал вслух Гиб Аянфаль, – «Неужели её осудили за что-то?!»
«Не похоже. Осуждённых так не приводят», – откликнулся Бозирэ.
Гиб Аянфаль с волнением взглянул на него.
«Я не могу бежать с тобой», – вымолвил он, – «Я должен подойти к ней. Она за мной пришла».
В пелене волн строитель увидел глаза техника – один внимательный серебристый, и второй погашенный, а в следующий миг рука Бозирэ отпустила его ладонь. Вместе с тем исчез и спасительный покров – Гиб Аянфаль остался один за каменной аркой. Бозирэ скрылся так, будто его тут никогда и не было.
Шамсэ и Гиеджи миновали уже половину пути до врат, когда строитель выскочил из своего укрытия и, протиснувшись через толпу асайев, встал перед ними. Сосредоточенное лицо Гиеджи в миг просияло.
– Яфи! – воскликнула она и, отпуская Шамсэ, кинулась к строителю, с ходу заключая в объятия. Гиб Аянфаль прижал её к себе, зажмуриваясь и не веря в случившееся. Он и не думал, что увидит её прямо здесь.
Со всех сторон на них взирали стражи и искажённые: первые с вежливо скрываемым неудовольствием, вторые с любопытством и удивлением. Только, как и всегда окутанный неизведанной печалью взор Шамсэ был спокоен и понимающ.
Гиб Аянфаль отстранился, беря лицо Гиеджи в ладони и заглядывая ей в глаза. По щеке Гиеджи быстро скользнула единственная тёмно-синяя слеза. Живая пыль коснулась пальцев Гиб Аянфаля, но ничуть их не обожгла – это был неоспоримый признак родства, оставшегося незыблемым.
– Яфи, – воскликнула Гиеджи, – я так рада видеть тебя!
– Но как ты пришла? Ты не…
– Со мной всё в порядке, правда. Ты ведь, помнишь, что она сказала?
– Что «это ненадолго», – негромко повторил Гиб Аянфаль, отпуская её, – что же теперь, Гиеджи?
Сестра горестно покачала головой, глядя ему в глаза:
– К сожалению, ничего, Яфи. Я пришла к тебе, чтобы проститься. Я не знаю, когда мы встретимся вновь! Нас не разлучат, как говорил собор, ты навсегда останешься родичем, которого я люблю! Но тебе придётся уйти…
Гиб Аянфаль неловко оглянулся.
– Я и так почти покинул это место, – чуть слышно шепнул он, – но когда увидел тебя, то не смог пойти дальше.
– Не так тебе надо уходить, – решительно произнесла Гиеджи, беря его за руки, – Забвение не грозит тебе. Случится иное.
Сестра в нерешительности взглянула на мать Шамсэ. Нэна молча кивнула ей. Помедлив, Гиеджи ласково огладила рукой лоб Гиб Аянфаля, как будто невзначай кладя пальцы на энергометку промеж бровей.
– Яфи! Когда ты узнаешь всё, то поймёшь, почему я так сделала, – проговорила она, – но лучше я, чем кто-то другой!
Её лицо на миг исказилось от боли и тоски, но затем стало непроницаемо спокойным. Тонкие пальцы слегка потеплели.
– Прощай, – обречённо прозвучал мягкий голос.
В следующее мгновение бесчувственное тело Гиб Аянфаля упало к её ногам. Гиеджи опустила руку и молча посмотрела на старшего родича.
Первым наступившую тишину нарушил горняк Лойджи. Он тяжело опустил глыбу и, ещё раз окинув Гиеджи и лежащего Гиб Аянфаля немногословным взором, неспешно зашагал обратно в открытые врата полей успокоения. Иглы пылетоков на его голове и теле улеглись, образуя ровный покров и наглядно демонстрируя полное спокойствие. Вслед за ним на поле потянулись и другие искажённые. Многие из них с надеждой оглядывались на мать Шамсэ, прежде чем шагнуть за тёмную завесу. Чёрные стражи не вмешивались ни во что, они только поднимали и заносили за врата тех, кто оказался прежде сражён волновыми ударами.
Глава 27. Последний луч Онсарры
Гиб Аянфаль очнулся. Не открывая глаз, быстро вспомнил последнее, что случилось с ним. Гиеджи… как она могла?! Сестра сделала с ним то же, что и Хиба. Откуда она научилась? Или это нэна Шамсэ действовала её руками? Только вот зачем? Терзаемый этими вопросами, Гиб Аянфаль открыл глаза и приподнял голову, осматриваясь.
Он находится в просторной светлой зале, за синими арками серебрятся глубокие чаши пурных купален, и главное – всё заполняют живые волны. Значит, он не в Низу. Гиб Аянфаль, остерегаясь, что исправление уже свершилось, немедленно проверил воспоминания, которым оно могло угрожать. Но память нетронута, а его самосознание не претерпело никаких изменений – он всё так же испытывал возмущение от несправедливости Голоса и не стыдился того, что едва не убежал с Бозирэ. Если бы его действительно исправили, то он определённо воспринимал бы это событие иначе.
Строитель прислушался к волнам. Они были наполнены звучанием Голоса и информацией, только вот он сам ничего не мог уловить. Мыслетоки как будто обтекали его, не становясь доступными. Сей факт не мог не огорчить – это означало, что прощение собора он так и не получил и остаётся только гадать, почему его подняли из Низа прежде срока.
Гиб Аянфаль сел, и тут же что-то больно кольнуло его в левой стороне груди. Удивлённый этим ощущением, он отогнул ворот рубашки и растерялся ещё больше – на белой коже зияла первая энергометка. Открытая для волн пыль пульсировала в ней, пробуждая во всём его существе неизвестные прежде ощущения, делавшие мировосприятие более тонким. Гиб Аянфаль некоторое время молча рассматривал метку, не веря ни своим глазам, ни пурному телу, когда вдруг ощутил чьё-то присутствие совсем рядом – за его спиной возвышалась молчаливая матриарх Иша. Гиб Аянфаль обернулся к ней и, показывая на грудь, спросил:
– Откуда это у меня?
Иша прикоснулась к метке пальцами, унимая вызываемую ей непривычную боль, и ответила:
– Это должно помочь в дальнейшем. Вы готовы к принятию, потому я и открыла её, не дожидаясь, когда это произойдёт само.
Матриарх потрогала его лоб, проверяя физическое состояние.
– Почему я здесь? Вы будете заниматься моим исправлением? – спросил Гиб Аянфаль, когда она убрала руку.
– Нет, – ответила Иша, – вас ждёт иное. Провидение, прежде беседовавшее с вами, на сей раз известило о грядущем событии всех, кто должен был его услышать изначально. Потому патрициями было принято решение отпустить вас из Низа. Не все, конечно, согласились с этим.
– Кто-то исчезнет? – с волнением спросил Гиб Аянфаль, но Иша не успела ему ответить. В залу вошла младшая белая сестра. Она совершила приветственный поклон, складывая на груди руки, и произнесла:
– Мать Иша! Там глава воинов. Он хочет войти сюда.
Иша смерила её внимательным взором, после чего ответила:
– Что ж, впустите. Гиб Аянфаль, мастер Караган очень уж желает побеседовать с вами.
Строитель испытал при этом известии весьма ощутимый укол неудобства – до главы чёрных стражей, несомненно, дошли вести о том, что он устроил на полях. Мать Иша, уловив тревогу, коснулась его затылка, замедляя бег пыли.
– Всё в порядке, Гиб Аянфаль, – проговорила она, – Вас принесли сюда сразу же после того, как ваша сестра лишила вас активного сознания. Она должна была сообщить ту весть, которую сказала я. Но, как говорят волны, всё пошло не совсем так, как планировалось.
В это время в зал вошёл в сопровождении всё той же белой сестры мастер Караган. Гиб Аянфаль невольно ощутил трепет, увидев его гораздо ближе, чем на соборе. К тому же глава воинов взглянул на него с ещё большими неприязнью и недовольством чем прежде. Теперь Гиб Аянфаль был в его глазах уже законченным нарушителем закона. Он даже не ответил на неловкий вежливый поклон строителя и, не сводя с него глаз, холодно произнёс:
– Радуйтесь своей удачной судьбе, Гиб Аянфаль. Будь моя воля выше воли собора, и вы сейчас отправились бы за вторые врата, где бы за вас взялись кто полагается.
– Не думаю, что тот беспорядок в Низу тянет на такую степень исправления, – вступилась за строителя матриарх Иша.
– Не смягчайте мои слова, почтенная мать, – возразил ей мастер Караган, – беспорядок на поле и то, что нескольким асайям удалось выскочить за первые врата – мелочь. Такое случается – то кто-то норовит проскочить мимо вступающей на поле нэны, то из-за собственного буйства мешает другим, поднимая бессмысленные восстания, которые заканчиваются там же, где и начались. Я не обращаю на это внимания, отдавая сии дела младшим воинам. Но я не могу пройти мимо того, что Гиб Аянфаль помог сбежать Бамму!
– Бамму сбежала?! – воскликнул изумлённый Гиб Аянфаль, – но мы даже и не звали её с собой! Я не видел её ни около врат, ни за ними!
– А как же техник волн? Этот Бозирэ! Ах да, наверняка он уже успел стать для вас другом. Он-то и помог Бамму. Я ещё раньше подозревал, что он специально напрашивается в Низ своими показными выходками. Такие техники всегда служат всем и никому. Наверняка он и вас звал с собой. Прямиком к ловицам. А вы и согласились, чистейший наш?
Гиб Аянфаль потупил взор, обескураженный в общем-то верными догадками мастера Карагана. Он не хотел пересказывать то, что действительно побудило его согласиться на побег к другому сверхсуществу, и мастер стражей понял его молчание по-своему.
– Так я и знал, – с негодующим возмущением произнёс он, – поэтому то, что вас ждёт и чего все боятся, – ваша удача. В противном случае за вас взялся бы я.
– Довольно, Караган, – остановила его Иша, – в этих залах не должны звучать угрозы! Мы требуем мирных намерений абсолютно от всех, кто сюда заходит. К тому же сам Голос велел вам доставить Гиб Аянфаля на площадь, а не допрашивать его. То, что его ждёт, с лихвой искупляет возможную вину!
– Побег Бамму – совсем не безобидный случай, как вы, видимо, полагаете, – упрямо стоял на своём мастер чёрных стражей, – вы же сами должны знать, кем он является для Сиэля и его общины! И, кроме того, мать Иша, у меня есть немалые основания считать, что сейчас он может находиться где-то поблизости, даже возможно на территории этого Белого Оплота. До меня доходили слухи, что среди вас Бамму по-прежнему считается матроной несмотря на то, что собор признал его глубоко искажённым. Конечно, теперь есть подозрения, что это был искусно сплетённый волновой обман, но это сейчас не важно. Важно то, что любая община белых матерей может в данный момент дать ему покров. В том числе и во храмах. Это совершенно недопустимо! Вы, как глава храмов Онсарры, непременно должны этому воспрепятствовать и помочь нам вернуть Бамму в Низ!
Лицо Иши прежде исполненное величественным спокойствием, наполнил холодный контролируемый гнев, способный осадить кого угодно.
– Вы вмешиваетесь в то, во что не должно, Караган! – проговорила она, – Вы сам никогда не будете допущены ни в один из храмов, и потому я удивляюсь, как вы вообще можете позволять себе диктовать мне подобные условия!
– Прежде я бы никогда не дошёл до этого, – учтиво согласился мастер стражей, – но сейчас условия исключительны, поскольку побег Бамму сопровождало просто возмутительное насилие! Он позволил себе напасть на нэну Унику и чёрного стража, помогавшего ей, лишив их обоих активного сознания. Кроме того, у нэны забрали её одежды! Её сёстры и она сама в гневе! Вы должны понимать, что я не могу этого так оставить.
– Что ж, если нэны негодуют, то позвольте мне самой с ними встретиться, – благосклонно заметила мать Иша, – то, что вы описали, несомненно, скверное происшествие. Однако я смогу всё уладить, поговорив с Уникой и её сёстрами. Что же касается Бамму, то коль она сейчас вне власти нэтци, то я требую, чтобы вы, как представитель закона, оставили её в покое. В конце концов мы, белые матери, с самого начала говорили, что отправлять в Низ её нельзя, она должна остаться среди белых матерей. Вы же настаивали на том, что она представляет опасность, с которой мы, якобы, не справимся, а потому Бамму должна будет пребывать под вашим наблюдением. Мы уступили вам, а теперь наши предупреждения сбылись, только и всего.
При этих словах Гиб Аянфаль явственно расслышал в голосе матери Иши нотки легчайшей насмешливости, и строителю показалось, что она откровенно довольна тем, что Бамму удалось сбежать, пусть даже такой скандальной ценой. И вместе с тем её речь звучала столь убедительно и непреклонно, что мастер Караган был вынужден с ней смириться.
– Хорошо, – без всякого желания согласился мастер чёрных стражей, – пусть пока будет по-вашему. Но мы ещё потолкуем об этом, когда придёт время.
После этих слов мастер Караган отступил от матери Иши и взглянул на замершего в стороне строителя.
– Собирайтесь, Гиб Аянфаль, я вижу, что вы в порядке, – строго сказал он.
Строитель спустился с ложа, бросая кроткий взгляд на мать Ишу. Сейчас ему крайне не хотелось покидать её безопасную сень. Мать Иша посмотрела на него в ответ опечаленным взором, и Гиб Аянфаль почувствовал, что вступиться за него так же, как за Бамму, ей не позволяет не тот факт, что он не белая сестра, а более грозное обстоятельство, перед которым она вынуждена отступить.
– Что со мной всё-таки будет? – спросил он.
Караган только презрительно усмехнулся.
– Провидение сообщило говорящим со Звездой об очередном исчезновении, под которое вскоре попадёте вы, – ответил он, – странно, что вы сами ничего не предвидите как особо чувствительный по отношению к этим силам.
Гиб Аянфалю ничего не оставалось, кроме как подчиниться. Мастер Караган пропустил его вперёд и повёл к выходу. Они вышли из обители и оказались на опушке знакомого пасочного леса. Здесь их встретило трое чёрных стражей. Мастер Караган сделал им знак рукой, и они окружили строителя – один спереди, двое других – справа и слева. Так его и повели на площадь.
Гиб Аянфаль думал об полученных предвестиях и не мог им поверить. В душе у него ходуном ходило беспокойство, но он ещё не чувствовал того, что предшествовало всем исчезновениям, которые он видел прежде. Наверное, ещё слишком рано…
Чтобы отвлечься от мыслей, он принялся смотреть по сторонам. К его изумлению лес был совсем не в том ухоженном виде, в каком он привык его видеть – среди листвы нет ни одной ягоды или пасочной грозди, многие ветви поломаны, а то и целые деревья лежат на пожухлой траве – всё, как будто на твердыню совсем недавно обрушились ураган и жгучий дождь. Только вот никто не занимался устранением последствий: ни сеятели, ни строители – это и показалось Гиб Аянфалю странным. А когда они вышли на небольшую поляну, перед его взором предстали высившиеся за деревьями шпили замка абы Альтаса. Увидев дом, Гиб Аянфаль невольно ощутил, как на глаза наворачиваются пылевые слёзы. Интуиция безжалостно подсказывала, что он видит обитель в последний раз перед долгим странствием. Но войти под её своды, чтобы неспеша пройтись по знакомым залам, заглянуть в собственную комнату и спокойно попрощаться он не может – рядом шагают строгие стражи, которые явно не сочтут его чувства достаточной причиной для остановки. Кроме того его насторожило, что в стороне сада не виднеется силуэт старой башни. Куда она могла деться? Волны ничего не желали говорить ему. Взволнованный этим открытием, он даже остановился на миг, поднимаясь на носочки и силясь хоть что-нибудь рассмотреть погашенными глазами. Но следовавший по пятам мастер Караган требовательно коснулся его плеча, принуждая идти дальше.
Гиб Аянфаль подчинился. Он чувствовал, что если начнёт выражать протест, то стражи только молча поднимут его и доставят на площадь силой, не желая медлить. А он всё же хочет прийти туда как можно более достойно, как и на собор патрициев. Если это его последнее шествие по Пятой твердыне, то не стоит омрачать его.
Вскоре они вошли в город. Близко стоящие обители смотрели на него глухими стенами – в них сейчас никого не было, все собрались на площади совсем как в день торжества. Только тут Гиб Аянфаля начало охватывать то самое волнение. Неизведанная бездна разверзлась над головой и ждёт лишь нужного мига.
Над шпилями замков высится белая башня Сэле. Вверх от неё в небо поднимается мощный столб собранных над Руттой волн – башня делала то, ради чего её и возвели, но для Гиб Аянфаля она станет таким же порталом, как для консула Сэле. Если он исчезнет, то наверняка скоро увидит абу Альтаса, Росер, Лийта, самого алого консула и… мастера Роза. Непредсказуемая он всё же личность.
– А ты, я вижу, успокоился. Выходит, есть толк даже от короткого пребывания на полях.
Гиб Аянфаль взглянул на стража, шедшего слева. Он прежде и не заметил, что это был зеленоглазый Дэсти.
– Не хочу опорочить свои последние мгновения здесь, – спокойно ответил строитель.
То, что чёрный страж первым обратился к нему, несколько льстило.
– Разумно, – коротко одобрил Дэсти его слова.
Они вышли на площадь перед башней Сэле. Вся она, как и полагал Гиб Аянфаль, была заполнена асайями Рутты, которые сейчас же расступились, образуя извилистый коридор перед пришедшими. Над ними реяли сонмы небесных асайев, спустившихся с атмосферных обителей, а вдали на террасах башни, как и в прошлый раз стояли патриции, над которыми сиял белый ореол внутреннего поля Гэрера Гэнци. В волнах таяли отголоски его речи, которую он произнёс незадолго до прихода Гиб Аянфаля. Строитель не мог разобрать слов, но чувствовал, что правитель говорил о нём с сожалением, не осуждая. Теперь ему следовало вновь взойти на то место, где консул Сэле выскользнул из его рук. Трое стражей отступили, и он остался с одним только мастером Караганом. Гиб Аянфаль вопросительно оглянулся.
– Идите дальше, – произнёс мастер стражей, – дорога здесь очевидна.
Гиб Аянфаль ничего не ответил и молча пошёл по ходу, образованному самими асайями. Вокруг него были сплошь простые труженики – редко у кого за воротом чернели одна или две энергометки. Строители и сеятели, жнецы и ремесленники и прочие созидательные рабочие точки. Чуть более обособленно стоят техники волн, странники и белые стражи с детьми. На их лицах Гиб Аянфаль не замечал ни капли неприязни, которой прежде опасался. Лишь сочувствие и немалый интерес. Наверняка известие о том, что он сегодня исчезнет сам, переломило то боязливое отношение, о котором говорил Голос. Его более не винили за беспокойство, которое он причинил общим мыслетокам. Среди строителей попадались и знакомые. Они, встречаясь с ним взором, даже приветливо улыбались, но Гиб Аянфаль никак не мог ответить – следовавший за ним мастер Караган как будто сковывал все движения своим внутренним полем, заставляя только идти вперёд.
У самого подножия башни начинались ряды младших патрициев. Среди них Гиб Аянфаль почувствовал себя хуже – эти асайи смотрели на него свысока. У них ещё не было мудрости зрелых патрициев, а от непосредственности простых жителей Онсарры они уже успели отойти. Поначалу Гиб Аянфаль смутился, пойдя у них на поводу, но затем вспомнил, что у него самого на груди тлеет недавняя энергометка, делающая его не таким уж и далёким от них. Эти молодые избранники Голоса просто её не видят и почти ничего не знают о нём. Жаль только, Зоэ нет среди них. Неужели он не пришёл проститься?
Гиб Аянфаль понял, что ошибался, только когда поднялся по лестнице чуть выше и увидел публику, стоявшую на верхних террасах вместе с правителем и Гейст. Там был Ае, сиятельный и прекрасный, как и всегда, а рядом с ним – Зоэ и рыжий Эньши. Зоэ выглядел взволнованным, а Эньши заметно растерялся – с одной стороны он восхитился тем, что его взяли на такое событие и позволили лицезреть его среди старших патрициев, а с другой – очень боялся того, что неминуемо настигнет Гиб Аянфаля и, возможно, ещё не до конца верил в это. Рядом с ними стояла большая толпа асайев, среди которых Гиб Аянфаль увидел своих многочисленных соседей из обители, в том числе и воспитательницу Тэти. Пришли и родичи Чаэ вместе с десятками строителей, с которыми Гиб Аянфаль некогда трудился. Рядом с Ае стоит мастер Кутта в сопровождении нескольких учеников, среди которых он узнал Шели. Гиб Аянфаль с волнением понял, что все эти асайи пришли к нему, чтобы быть рядом в этот тяжелейший момент. Он опечалился только от того, что среди них не было видно Гиеджи. Быть может, она так и осталась в Низу вместе с Шамсэ?
Когда Гиб Аянфаль предстал перед правителем, Караган наконец-то отступил от него и отошёл в сторону. Строитель взглянул на Гэрера Гэнци и совершил приветственный поклон. На миг его охватил трепет, но сознание быстро очистилось.
– Что же, Гиб Аянфаль, – начал Гэрер, – никто из нас не думал, что когда-нибудь на нашей твердыне будет проводиться подобный ритуал. Сегодня мы все собрались здесь, чтобы проститься с вами, – Гэрер Гэнци выдержал паузу, позволяя впечатлению от слов полностью охватить замершую в напряжении площадь, после чего продолжил, – Собор дарует вам полное прощение, ибо то, куда вы сейчас отправитесь, не может сравниться ни с одной из сфер Низа. Вас ждёт неизвестность, Янфо. И в отличие от всех остальных, вы можете встретить её максимально осознанно и с надеждой. Мастера Провидения высказали предположение, что, возможно, вы тот, кому суждено вернуться.
Гиб Аянфаль вздрогнул от этих слов, взглядывая прямо в серебристые глаза Гэрера, которые всегда смущали его своей проницательностью. Правитель в ответ смотрел на него, проникая в самую глубину его существа так, что следующие слова прозвучали прямо в сознании:
«Верните твердыням Онсарры алого консула, Гиб Аянфаль. Верните остальных исчезнувших. Приведите их тем же путём, каким пойдёте сами».
Внутренний голос смолк, и взор Гэрера немного охладел.
– Да, правитель, – чуть слышно шепнул Гиб Аянфаль вслух, чувствуя себя совершенно растерянным от той ответственности, которая легла на него в сей миг. А тёмная бездна, растворяясь прямо в воздухе, тем временем спускалась всё ниже.
– Теперь вы можете лично проситься со своими друзьями и родичами, – проговорил Гэрер Гэнци, – они сейчас подойдут. А потом и все асайи Онсарры скажут вам слова расставания.
И правитель неспешно отступил, оставляя Гиб Аянфаля одного. Первыми к нему подошли Зоэ и Эньши.
Рыжий ребёнок с ходу залез на руки, и Гиб Аянфаль тепло прижал его к себе.
– Эньши, – произнёс он его имя.
– Почему ты уходишь? – младший родич заглянул ему в глаза, – наша родичность только началась, а ты…
Он не договорил – маленькое личико сморщилось от подступающих слёз.
– Только не плачь, – громким и уверенным голосом остановил его Гиб Аянфаль, – мы расстаёмся, но нашему родству это не помешает! Вот, возьми мою карточку. Пусть она будет у тебя, пока я не вернусь. Слышал ведь, что сказал мне правитель? К тому же, я приведу за собой абу Альтаса и всех остальных.
И он отдал Эньши столь дорогой для него синий кристаллик. Эньши осторожно взял его, с восторгом рассматривая.
– Ты и вправду вернёшь их? – с надеждой спросил он.
– Да. Жди меня. И присматривай за моей комнатой, чтобы твоим соседом не стал кто-нибудь другой.
– Мы уже договорились. Там будет жить он! – Эньши указал на подошедшего Зоэ.
– Я обо всём поговорил с Ае и белыми сёстарми, – начал молодой архитектор, – я присмотрю за Эньши. А для Гиеджи буду другом. Семейство мастера Альтаса всегда было мне очень дорого, и я рад, что смогу помочь!
– Благодарю, Зоэ, – растроганно произнёс Гиб Аянфаль.
Он поставил Эньши и крепко сжал его протянутые руки. Ребёнок же обнял его, прижимаясь щекой к его боку.
