355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Ольга Каверина » Башни Анисана (СИ) » Текст книги (страница 39)
Башни Анисана (СИ)
  • Текст добавлен: 7 февраля 2021, 12:30

Текст книги "Башни Анисана (СИ)"


Автор книги: Ольга Каверина



сообщить о нарушении

Текущая страница: 39 (всего у книги 42 страниц)

– Прощай. Ты для меня настоящий друг.

– Ты для меня тоже, Янфо, – ответил Зоэ, и его голос дрогнул, – знаешь, если бы я мог… то пошёл бы с тобой. Но я остаюсь и обещаю тебе, что не нарушу тех обязательств, которые взял на себя, что бы ни случилось!

– Благодарю, – ещё раз повторил Гиб Аянфаль, – но где же Гиеджи?

Лицо Зоэ погрустнело.

– Она не смогла прийти. Я точно не знаю, но Ае сказал, что она уже простилась, – ответил он.

Гиб Аянфаль взглянул на старшего родича. Ае всё так же стоял в стороне и даже не смотрел на него, разговаривая с мастером Куттой. У Гиб Аянфаля в голове не укладывалось, как он так может – ведь вот-вот они будут разлучены на неопределённый срок. Он шагнул к нему, но Зоэ его остановил:

– Не надо, – шепнул он, – Ае ещё подойдёт к тебе, Янфо. Ты поймёшь его, поверь мне.

После этого Зоэ отступил, пропуская к Гиб Аянфалю остальных собравшихся. Строители и соседи окружили его шумным хороводом. Они пожимали его руки, наперебой прощались, сожалели о разлуке и напутствовали, чтобы он скорее возвращался. По крайней мере старший Чаэ с уверенностью заявлял, что и не сомневается в его возвращении. Некоторые из прощающихся даже вытирали жгучие пылевые слёзы.

А вот белые сёстры и ученики мастера Кутты прощались более сдержанно. Сёстры из обители молча прижимались лбами к его лбу на мгновение, после чего отходили, а техники волн ограничивались лёгкими поклонами без всяких прикосновений. Только на юном лице Шели расцвела тонкая и чуть лукавая улыбка после того, как он поднял голову, взглядывая прямо в жёлтые глаза Гиб Аянфаля, да Тэти, отпустив его, коротко сказала:

– Росер бы гордилась, видя, как ты это принимаешь. Она очень ценила в асайях смелость и умение держаться достойно в самых сложных ситуациях.

Гиб Аянфаль взглянул в глаза Тэти, чувствуя не бывалое никогда прежде расположение к ней. Но только он хотел сказать что-нибудь в ответ, как за спиной вновь возник мастер Караган.

– Пора, Гиб Аянфаль, – строго приказал он, – поднимайтесь за мной на платформу.

Тэти отошла. Гиб Аянфаль ещё раз улыбнулся всем прощавшимся, потрепал по рыжей голове притихшего Эньши, который вновь подошёл к нему, и последовал за главой воинов. Зоэ, ребёнок и остальные асайи, не сходя с места, смотрели ему вслед.

Глава чёрных стражей привёл его на самый верх под сень башни. Бушующие волны были подняты, а прямо под жерлом располагалась высокая белая платформа, на которую Гиб Аянфалю пришлось взойти. Он обернулся лицом к площади и увидел, что Ае наконец сошёл со своего места. Он подошёл к Зоэ, точно так же пожав его руки и что-то тихо шепнув, а потом крепко обнял Эньши. Рыжий ребёнок уже не мог сдержаться и, едва Ае отпустил его, расплакался, пряча лицо в жёлтый передник Зоэ. Молодой архитектор поднял его на руки, унося прочь. После этого старший родич в сопровождении мастера Кутты и под взорами молчащих асайев начал подниматься к башне. Он взошёл на платформу и встал рядом со строителем, повернувшись лицом к площади. Мастер Кутта остановился перед платформой. Он поклонился Ае так же, как его ученики кланялись Гиб Аянфалю, после чего взглянул на строителя и негромко сказал:

– Да сохранит тебя Госпожа Гаэ.

После этого мастер волн вернулся к патрициям. Гиб Аянфаль же растерянно взглянул на старшего родича.

– Ае?

– Я пойду с тобой, – прозвучал краткий ответ, – Мы всё обговорили с семьёй, Зоэ и патрициями. Тебе трудно будет там одному, поэтому я избрал этот путь. Все считают, что так будет лучше.

И Ае, наконец взглянув на него, крепко сжал его руку. Гиб Аянфаль не знал, что ответить ему и как благодарить. С Ае он почувствовал себя намного увереннее. Конечно, Гиеджи останется вместе с пока ещё не очень любимым Эньши. Но с ней будет и Зоэ, который сразу был ей вполне симпатичен. Младшие родичи не будут одни, пока они с Ае отправятся в самое что ни на есть непредсказуемое странствие.

– Мы готовы, Гэрер Гэнци! – тем временем провозгласил Ае.

Правитель сделал величавый жест рукой, и к платформе подошло шестеро ремесленников. Судя по энергометкам, они все уже были мастерами своего дела. Под воздействием их внутренних полей белая платформа пришла в движение, и ловкие пальцы начали вытягивать стены, заключая Гиб Аянфаля и Ае в капсулу. Такие использовались обычно на градосферах для ближних путешествий по открытому космосу. Передняя стенка была прозрачной, и через неё Гиб Аянфаль мог видеть площадь с асайями, далекие шпили замков, верхушки пасочников и белую Онсарру на кристально чистом жёлтом небе. Наблюдал он и за трудом ремесленников. Они делали своё дело стремительно быстро. Этот труд был похож на труд строителей, только движения рук были более тонкими и ловкими. Когда уже почти всё было готово, один из них занёс внутрь небольшую чашу с пасокой и, пристроив её к торцевой стене, покинул капсулу через последний проход. А после Гиб Аянфаль и Ае остались одни в замкнутом пространстве, ещё не исчезнувшие, но уже отделённые от жизни Пятой твердыни и всех звёзд Анисана.

Сквозь прозрачную оболочку Гиб Аянфаль наблюдал за тем, как отходят ремесленники, завершив свой труд, да и старшие патриции постепенно спускаются на нижние террасы. Только Гэрер Гэнци и Гейст всё ещё стоят неподалёку от жерла башни. Гиб Аянфаль даже через стенки капсулы чувствовал, как бурлит серая пыль в её камне, и бездна, прежде поглотившая Сэле, теперь готовится принять и их. Ему стало по-настоящему страшно. Так же он боялся единственный раз в жизни, когда в Поле Мечтаний впервые осознал возможность собственной погибели, которая не оставляет выбора. Только теперь то, что грозило ему, было ближайшей реальностью. Он взглянул на Ае. Старший родич остаётся спокойным и сосредоточенным. Если волнение и было в нём, то глубоко скрытое от посторонних глаз – он не мог и сейчас терять своего вечно сиятельного лика перед взиравшими на него асайями. Ае слегка улыбнулся ему в ответ.

– Гиеджи хотела, чтобы я поступил так, – добавил он, – только это её и утешило, когда мы всё узнали. Смотри на Онсарру, Янфо. Так будет легче.

Гиб Аянфаль молча возвёл глаза к Звезде. Ему хотелось ещё расспросить о сестре, но он не мог вымолвить ни слова, скрученный надвигающейся опасностью. Звезда сегодня, казалось, была ярче обычного, но совсем не слепила глаз. Гиб Аянфаль с жадностью вслушивался в её ровный гул, служащий фоном для звучания всех слоев волн на твердынях Онсарры. Никогда прежде этот шум не был для него столь упоителен, ведь совсем скоро наступит тот неизведанный миг, когда строитель перестанет его слышать возможно навсегда. Если у него есть только шанс вернуться, то это совсем не означает, что возвращение состоится наверняка. Вдруг условия за пределом совершенно непригодны для жизни асайев, и их не сможет перенести даже самая стойкая пыль? В этом случае все исчезнувшие прежде, даже консул Сэле, мертвы. И они с Ае будут следующими. Почему ему был уготован именно такой путь?

А тем временем на площади асайи всё больше и больше погружались в объединённое сознание, которое плотно охватывало окрестности Рутты, призывая самого Ганагура сойти из информационного плана в план материальный.

«Асайи Онсарры прощаются с тобой», – чуть слышно прошелестел в сознании Голос, и в следующий миг Гиб Аянфаль увидел, как склонили головы все, кто стоял перед ним, от детей до старших патрициев. Техники волн и белые сёстры складывали руки на груди, прикрывая глаза, а чёрные стражи и странники стояли, гордо выпрямившись.

Это был конец. Он увидел, что и Ае учтиво склонился в ответ, но у самого Гиб Аянфаля на такое не было сил. Он опустился на колени и закрыл лицо руками, низко склонив голову. В сей момент всё существо его рвалось остаться здесь: лучше стать изгоем, принятым в общину Сиэля, пребывая под светом матери Онсарры, чем провалиться в ненасытную бездну! Почему, почему они с Бозирэ не успели сбежать до того, как пришла мать Шамсэ?!

Асайи меж тем подняли головы со стремительно гаснущими глазами. Гиб Аянфаль увидел Гэрера Гэнци, стоящего перед башней с поднятыми руками. Это было почти как в Поле Мечтаний, только без умирающей звезды.

– Анисан Онсарра!

Тело правителя взлетело вверх, преобразуясь в светящийся шар, и вместе с тем все асайи Рутты сорвались с мест, устремляясь в начинающийся танец. Они не сбросили пурных тел и единым потоком мчались вверх, несомые вихрем объединившихся внутренних полей. Миллионы волновых отражений слились в единое целое – то, что было способно противостоять проснувшейся бездне. Она могла поглотить только затихших в капсуле Гиб Аянфаля и Ае, отделённых от общего поля.

За пеленой света, окружившего башню, Гиб Аянфаль не видел, что некоторые патриции, в том числе консул Гейст и мастер Караган не примкнули к танцу, а остались на террасах, наблюдая за ними из-под надёжного покрова Ганагура. Не видел он и того, как с противоположной стороны под башню метнулась быстрая тень…

Ае сел рядом, беря его за плечи. Руки его непривычно холодны – он только сейчас позволил себе беспокоиться. А свет становился всё ярче, застилая глаза. Гиб Аянфаль поднял голову, глядя на Онсарру, видневшуюся в просветах между потоками танцующих в высоте асайев, и впитывая в себя её звучание. Он увидел, что вокруг всё покрылось рябью от быстро бегущих пространственных колебаний…

Но вот взор его заволокла пелена, а гул волн сорвался в высокий писк и замолк. Сознание не справилось с охватившим его смятением и резким перепадом пространственного скачка. Он провалился в забытье, избавленный от необходимости лицезреть, как разверзшаяся пропасть наконец поглотила их.

Глава 28. Среди звёзд

Внутренний слух заполняла тишина ещё более глубокая, чем среди скал полей успокоения. Такой не было ни на вершине старой башни, ни в маленьком саду. Потому, когда сознание вернулось, Гиб Аянфаль не сразу понял, где находится. Площадь, прощание и исчезновение – всё это казалось очень ярким видением из волн. То, что с ним действительно произошло нечто странное, подтверждается лишь тем, что он лежит где-то на полу лицом вниз, а на спину навалилось нечто довольно большое.

Гиб Аянфаль открыл глаза. Первым, что он увидел, были сияющие миллионы звёзд на фоне тёмных глубин космоса за прозрачной перегородкой – как будто они попали внутрь неукротимого звёздного вихря. Гиб Аянфаль никогда такого не видел. Холодная красота незнакомых просторов настолько захватила его, что он продолжал лежать и смотреть, силясь понять, каким же образом его занесло сюда. Лишь некоторое время спустя он оглянулся, с удивлением обнаружив, что навалился на него не кто иной как Ае.

Старший родич пребывал в забытьи, которое безжалостно свалило его с ног при пространственном переходе. Гиб Аянфаль никогда прежде не видел его в таком состоянии и немало испугался. Он осторожно уложил Ае на спину и склонился, совершенно не зная, что делать и даже не смея вымолвить ни слова. Он только приложил руку к высокому лбу старшего родича и, уловив шорох медленно текущей пыли, успокоился – Ае жив. Они исчезли вместе, и бездна унесла их в неведомые дали неизвестной вселенной, выбросив среди просторов, где не существует ни привычного хода времени, ни близких расстояний. Всё осталось далеко позади, их имена тают среди звёзд, теряя всяческий смысл перед лицом всемогущего гигантского пространства. Внутреннее ощущение подсказывало, что он сам пролежал во сне не более дня – но сейчас в их капсуле не существует ни дней, ни оборотов и циклов – всё обратилось в бесконечный поток, равный асайской жизни.

Наконец Ае приподнял голову, слегка морщась и втягивая в себя прохладный воздух, заполнявший капсулу внутри.

– Ае! – тут же окликнул его Гиб Аянфаль, – я здесь!

Старший родич открыл глаза, глядя на него. Взор его быстро стал осмысленным, и он поднялся, оглядываясь на виды космоса, простиравшиеся за прозрачной оградой.

– Всё хорошо, Янфо?

– Со мной – да. Но ты был вне активного сознания! Я так беспокоился… с тобой ведь никогда такого не бывало! – ответил Гиб Аянфаль, считая, что состояние старшего родича его сейчас тревожит гораздо больше, чем собственное. Однако Ае даже нашёл в себе силы улыбнуться на эти слова:

– Ну, всякий асай, живущий в пурном теле, может потерять над собой контроль. Я в порядке, Янфо. Просто переход был не из лёгких, я как мог старался прикрыть тебя в его миг, но и сам не устоял. Только подожди. Я должен прислушаться.

И Ае, поднявшись во весь рост, уже целиком погрузился в созерцание пространства. Гиб Аянфаль не помедлил встать рядом с ним.

Открывшиеся взору просторы поражали его своим величием, но он чувствовал, что получает от их вида гораздо меньше информации, чем Ае. Глаза родича погасли – он напряг внутренний слух.

– Дикие волны, Янфо, – его голос звучал несколько отстранённо, – никем не контролируемые и лишённые и намёка на асайское присутствие в относительно ближайшем пространстве. Мы как будто попали за пределы Анисана! Преодолели барьер, который самые лучшие странники считали непреложным!

Гиб Аянфаль глянул на звёзды и попытался прикинуть, какое расстояние Ае может подразумевать как «ближайшее». Полёт до светил может занять десятки, а то и сотни оборотов при условии, что их капсула летит со скоростью градосферы. А уж его скромное чувство пространства не досягало ни до одного из них, рисуя вокруг лишь молчаливую пустоту. Он вспомнил слова Лийта и подумал, что невольно повторяет подвиг, за который его некогда так хвалил консул Сэле. Только ему-то не пришлось использовать для этого никаких умений, которыми так дорожил сам Лийт.

– Как ты так быстро определил, что это не Анисан? – всё же недоверчиво спросил он.

Ае вынырнул. Собственное открытие изумляло его, но всё же он сохранял спокойствие духа.

– Непокорённые волны сразу слышны, – ответил он, – волны Анисана напитаны асайской волей, волей сверхсуществ. Зов голосов можно расслышать даже в самых отдалённых его уголках, где нет ничего кроме холодной пустоты. Здесь же всё слишком чисто. На Анисане такого просто быть не может! И сама тяжесть перехода. Думаю, Янфо, мы, как и все наши предшественники, шагнули через грань, возвратиться из-за которой не сможет ни один асай. Или же… это величайшая иллюзия, какая только может быть.

Гиб Аянфаль не знал, что ответить ему. В голове роились бессвязные мысли о значении того, что произошло с ними. Какие цели преследовала воля, по милости которой асайи, казалось бы, случайно избранные, оказались в совершенно чуждом им пространстве? Прежде он думал об иных твердынях и звёздах, где правили бы иные порядки. Но теперь совершенно не знал, за что ухватиться в своих размышлениях. Конечно, у него будет ещё время предаться им более спокойно и обсудить всё с Ае. Сейчас у них в запасе действительно целая вечность.

– То есть, мы прошли за врата? – кратко спросил он, в упор глянув на родича. Ае посмотрел на него в ответ, и в его взоре медленно вспыхнуло сильное изумление.

– Откуда ты такое знаешь? – вкрадчиво осведомился он.

– Лийт мне рассказывал! – с готовностью ответил Гиб Аянфаль, – И знаешь… он ведь исследовал их по велению консула Сэле! Он никому об этом не говорил, а мне… ну, в общем, сказал перед исчезновением, потому что посчитал, что мы с абой избраны консулом. Для его замысла.

Он замолк на несколько мгновений, потому как в его разуме пробудилась совершенно безумная догадка, тут же сорвавшаяся с его уст:

– Ае… а может быть так, что Сэле, зная от Лийта, куда ведут врата, сам захотел уйти? И это было его замыслом! Да! Он велел нам с абой возвести башню, чтобы при помощи её энергии совершить переход! Ему нужен был портал в отличие от остальных!

Ае ответил не сразу. Похоже, эти мысли были восприняты им как вполне соответствующие правде, но, как и Гиб Аянфаль, он не мог принять их.

– Это просто невозможно, – наконец проговорил он, – Он – глава Салангура! Его уход нарушил весь баланс Триады! Он не мог не осознавать, как это будет болезненно, ко скольким бедам приведёт! И потом, были бы предвестия среди тех, кто служит алому сверхсуществу! Если бы им нужно было бы отпустить консула, то они создали бы условия, позволившие сделать это не так резко, с сохранением порядка!

– Но он ведь сам пытался это сделать! – возразил ему Гиб Аянфаль, – он меня выбрал, ты помнишь? Он говорил, что видит перемены, и если я соглашусь, то это сделает их не такими жестокими!

Ае перевёл дух, втягивая в себя замерший воздух капсулы.

– Что ж, возможно, – ответил он, – но я просто не могу понять – ради чего? Зачем ему могло это понадобиться? И потом, другие исчезновения… Наш аба, Росер, наконец, мы с тобой… Во всём этом, должно быть, есть какая-то деталь, которую даже я не знаю. Среди мастеров-странников есть те, кто, как и Лийт исследует врата. Их положение в пространстве, влияние на движение Анисана и Кольца Светил. Но никто ещё не проникал внутрь, так как из них невозможно вернуться. Потому как врата – очень сложные пространственные образования с энергией, сопоставимой с энергией наших Светил.

– Лийт возвращался, – кратко ответил ему Гиб Аянфаль, – он был быстрейшим, так о нём говорил сам консул!

Ае ничего не ответил. Он глубоко задумался, глядя на сиявшие за прозрачной стеной звёзды. Гиб Аянфаль тоже примолк, вспоминая последнюю встречу с Лийтом. Как жаль, что они были знакомы так мало! Быть может, отсрочься его уход на некоторое время, Гиб Аянфаль больше узнал бы и о вратах, и о самом консуле.

– Давай-ка осмотрим нашу капсулу, – окликнул его Ае спустя некоторое время, – или уж стоит назвать это трансфером. Как я ощущаю по течению пространства-времени, она находится в движении и притом довольно быстром.

– Пусть будет трансфер, – покладисто согласился Гиб Аянфаль, ещё не отрешившийся от своих мыслей.

Осматривать, впрочем, было почти нечего. Их внимание привлекла только чаша с пасокой и двумя пиалами. Ае внимательно взглянул на неё и проговорил:

– Нам дали особую пищу. Такую делают на градосферах, на которых асайи совершают длительные странствия, не сбрасывая пурных тел. Тебе понадобится лишь глоток, чтобы насытиться на несколько дней.

– Неплохо, – отозвался Гиб Аянфаль, – но почему только мне? Как же ты?

– Думаю, я уступлю чашу в твоё распоряжение. Не знаю, сколько продлится наш полёт, но однозначно для тебя нежелательно длительное голодание, если пасока кончится слишком скоро. А мне стоит обратиться к той части рабочей точки, которая относит меня к техникам волн.

Гиб Аянфаль пристально взглянул на него, и в его памяти тут же сами собой всплыли слова Шели из обители Зимнего Сумрака.

– Знакомый ученик мастера Кутты говорил, что ты им очень близок, – тут же произнёс он, справедливо рассуждая, что в нынешнем положении какие-либо тайны и секреты бессмысленны, – может расскажешь, почему? Как техник, ты входишь в их клан?

Ае окинул его проницательным взором.

– Отчасти, – не стал возражать он, – так получилось, что я – дитя нескольких матерей, и одна из них, даровавшая мне эту рабочую точку, из клана Фарах. Собственно, в большинство кланов так и вступают: по праву творения. Непосредственных сотворников в обители Учеников у меня нет, но тем не менее мы находимся под покровительством одного сверхсущества. Поешь, Янфо. Ты, верно, со времени своего пребывания в садах Церто ничего не ел.

Но Гиб Аянфаль отказался. Ответ Ае заинтриговал его своей неожиданностью и вместе с тем некоторой недосказанностью. Но он безошибочно чувствовал, что больше о своём происхождении старший родич не скажет. Только вот зачем ему понадобилось таиться? Но тут его сотрясло нешуточное волнение.

– Послушай, Ае, – с тревогой заговорил он, – мы оказались здесь в капсуле вполне подготовленные. Но как же сейчас аба, Росер и Лийт?

На лице Ае, прежде относительно спокойном, отразились сомнения.

– О Лийте, думаю, беспокоиться нечего, – произнёс он, – ему, как страннику, такое привычно. Он, наверное, знает больше, чем все мы. То же можно сказать и о консуле. Но аба Альтас и Росер… Янфо, мы всё равно не в силах хоть как-то помочь им!

– Думаешь, они могли перенести малую смерть или что-то более страшное? – произнёс Гиб Аянфаль и голос его дрогнул.

– Не хочу верить в это. Аба, всё-таки, патриций, а Росер – мать, хоть в нашей обители и звалась только сестрой. Простое пребывание в открытом пространстве они выдержат так же, как я или ты. Они смогут совершить прыжок, если почувствуют, что тела их разрушаются. Но вот как с ними встретиться… Между нами немыслимое количество расстояний, каждое из которых может обладать длиной, сопоставимой с длительностью асайской жизни. Найти друг друга без помощи управляемых волн… боюсь, Янфо, это невозможно.

Взгляд Ае погрустнел, и он опустился на пол, глядя погасшим взором на недвижные звезды за прозрачной пеленой. Гиб Аянфаль сел рядом с ним. Если Ае уловит в волнах хотя бы намёк на асайское присутствие, то только тогда у них может появиться действенная надежда. Однако, интуиция робко подсказывала, что он ещё встретит абу… возможно лишь в далёком-далёком будущем, но их встреча непременно состоится.

– Гиеджи так переживала из-за абы, – с горечью сказал он, – боялась, что мы больше не увидимся!

Ае пронзительно глянул на него и негромко ответил:

– Ещё больше она переживает из-за тебя. Мы с абой всегда обращались с ней с позиции старших, а ты был равным. Она очень ценила это и, пожалуй, доверяла тебе больше, чем нам.

– Наверное. Ае, почему её не было на прощании? Она приходила ко мне в Низ вместе с Шамсэ. Что с ней произошло потом?

– С ней всё в порядке, – поспешил успокоить его Ае, – Когда собор осудил тебя, она была чудовищно подавлена. Она плакала, и ничто не могло её утешить. Я отвёл её в Белый Оплот к сёстрам, но как только Гиеджи начали погружать в успокоительный сон, пришла нэна Шамсэ. Обычно белые стражи и нэны трудятся вместе только во времена глобальных катаклизмов и перемен, а в мирные дни относятся к разделению своих сфер очень ревностно. А тут нэна поднялась в Оплот без приглашения. Впрочем, у Шамсэ было такое право: она сказала, что принимает Гиеджи как её ама – сестра матери.

– Так Шамсэ тоже как-то относится к гаэньши? – изумился Гиб Аянфаль.

– Напрямую, она – одна из них, сестра гаэньши Сагиты, которая сейчас является консулом Гейст. В прошлом Шамсэ была влиятельной матроной, но потом спустилась в недра и стала нэной. Никто достоверно не знает, почему она избрала такой путь. Видишь ли, гаэньши, как наследницы Гаэ Онсарры, относятся к нэнам настороженно. Нэны – более древние творицы и, хотя они отошли от законов, царствовавших среди пра-асайев, многие их порядки неприемлемы для белых матерей и гаэньши. Даже наша Гиеджи в некотором роде «демонстрировала» это коллективное предубеждение своим подозрительным отношением к Эньши. Полагаю, она подспудно чувствовала его глубинное происхождение.

К Шамсэ же она отнеслась хорошо, даже сразу успокоилась в её присутствии. Шамсэ долго говорила с ней наедине, после чего сказала мне, что возьмёт её с собой в недра, чтобы дать последний шанс увидеться с тобой. Когда Гиеджи вернулась, то Шамсэ рассказала мне о вашей встрече и о той вести, которая вскоре стала общеизвестной. С ней мы решили, что Гиеджи лучше не брать на всеобщее прощание. Ей довольно было тех потрясений, которые уже свершились. В день, когда мы уходили, она снова была у Шамсэ и её дочерей. Теперь они будут её оберегать.

– И, наверное, так должно было быть с самого начала? – осторожно спросил Гиб Аянфаль, – у нас всех разные матери, как я теперь это понимаю, а аба нас объединил. Он знал о том, кто она?

Ае немного помолчал, должно быть, собираясь с мыслями для объяснения.

– Мы с ним об этом не говорили, хотя ещё за десяток оборотов до пробуждения Гиеджи, среди старших патрициев появились предвестия о том, что консул Гейст скоро приведёт в жизнь новую гаэньши, – начал он, – Вот только до последнего времени никто не знал, кем она будет.

Моя интуиция предупредила меня о том, что Гиеджи особенная, сразу, как только Росер принесла её в замок. Она предала её абе, сказав, что это непробуждённое дитя неименованной творицы. Такие дети появляются, когда творит асай, узнавший секрет жизни, но не вставший на путь белой матери и, следовательно, не названный творицей перед лицом Голоса. Аба Альтас, едва увидев её, не смог устоять и тотчас же принял как своё дитя. Я понимал его стремление создать большое семейство и потому тоже дал согласие. Аба разбудил Гиеджи там же, где и тебя, и я точно так же присутствовал рядом. Но когда я увидел её первый взгляд, что-то подсказало мне, что история её творения совсем не такая, о какой поведала Росер. Но то, что она с нами – воля её матери, а не случайность.

– Гаэньши особенные только потому, что их мать – консул Гейст? – спросил Гиб Аянфаль, – я впервые услышал о них от Сэле, во время нашей с ним беседы.

– Да, Янфо. Гаэньши – это асайи с синей пылью, и только действующий консул, глава Гаэ, способна их творить. Сверхсущество Гаэ мощнее самого Ганагура, хотя и менее подвижно. Гаэньши – её проводники, их пыль – пыль Гаэ, которая бурлит в недрах самой Звезды. Они части единого существа и одновременно каждая из них обладает собственной нитью жизни. Синяя пыль, связующая Гейст со сверхсуществом Гаэ слишком тяжела, чтобы простой асай мог ей обладать. Гейст теснее Сэле и Гэрера связана со своим сверхсуществом, которое управляет волнами Онсарры и поддерживает каналы связи с Полем Мечтаний. И с точки зрения асайского закона она – не белая мать, а значит неименованная творица, хотя и владеет абсолютным секретом жизни.

Говорят, что в нынешнее время на твердынях Онсарры живёт около семидесяти гаэньши, но на самом деле их может быть больше, так как не все из них желают открываться волнам. Сотворённые гаэньши поначалу ничего не знают о себе. Прозрение приходит к ним позднее, когда на них начинают нисходить бесчисленные видения из общего сознания Гаэ. По давней традиции к ним тоже принято обращаться на «она», как к потенциальным продолжательницам дела Гаэ, а сами они зовут друг друга сёстрами. Первые десять гаэньши были дочерями самой Гаэ Онсарры, среди которых она выделила Ханаю, Первую Гейст. Её Гаэ сделала проводницей своей воли. Нынешняя консул, Сагита-Гейст, – Восьмая. А Гиеджи имеет все шансы стать Девятой.

В правдивости своих подозрений я смог убедиться задолго до того, как её стали посещать первые видения. Ей было ещё оборотов десять. Тебя в тот день аба впервые взял с собой на строительство, а Гиеджи осталась в замке. Кто-то из детей без спросу прислушался к её мыслям, а, как ты знаешь, она весьма трепетно к этому относится. В то время она ещё не умела пресекать такого вмешательства и потому прибежала ко мне, обидевшись и пролив пылевую слезу. Заживляя трещинку на её щеке, я увидел, что выступившие пылинки имеют необычный цвет. Когда аба вернулся, я не стал ему этого рассказывать, а сам… как и ты пошёл к консулу Гейст. В то время я уже многое знал о гаэньши и не мог этого так оставить. Консул велела мне следовать за собой. А когда я прошёл, то она говорила со мной, и потому позднее, когда Гиеджи начали сниться тревожные сны, я знал, куда она попадает, доверяясь сонным волнам. Но я не мог прежде срока объяснить ей это, и она, чувствуя мою неискренность, была недовольна. А потом возле неё появилась та сущность в волнах, о которой я тебе говорил, и дела стали совсем плохи.

Гиб Аянфаль поднял глаза на старшего родича. Он чувствовал, что Ае произнёс эти слова, выдавая волнение, мучившее его на протяжении не одного оборота. А он из уст самой Гиеджи знает причину, о которой должен молчать.

– Знаешь, Ае, – неспешно начал он, – вообще-то, я обещал Гиеджи, что не стану никому этого говорить. Но так как тут все эти обещания уже бессмысленны, то я откроюсь. Этот асай, или иное существо, называло себя «старшей сестрой». Гиеджи даже казалось, что она по-своему забоится о ней. И она говорила, что ни ты, ни даже аба Альтас, не подходите для того, чтобы эта «сестра» общалась с вами. Я же для неё слишком юный.

Ае пронзительно взглянул на него.

– «Сестра», значит, – произнёс он, – что ж, этого-то я и опасался.

– Но почему? Кто она такая?

– Старшая дочь Сагиты-Гейст, долгое время считавшаяся единственной гаэньши, которую она привела в жизнь. Её имя – Джануби, она сильнейший мастер срединных волн, и к тому же бесплотная. Так называют асайев, осознанно освободившихся от нижних даров и живущих лишь в отражениях среди волн. Влияние могущественнейших из них сопоставимо с мощью глубинных владык, и почти все они – техники волн. Конечно, мастера такого уровня относятся к жизни с мудростью, но Джануби очень опасна. Патриции даже назвали её «тёмной гаэньши» за то, что она покровительствует общинам Малкирима. Их объединение и близкий конец Затишья – её дело. На протяжении всего прошлого цикла многие в верхах трепетали от мысли, что если в начале нашей эпохи Сагита-Гейст решит завершить правление, то власть перейдёт к Джануби, ибо кроме неё других претенденток нет. Я, конечно, не знаю всех тонкостей, но среди гаэньши властвование всегда должно передаваться именно от матери к дочери. Считается, что передача власти сестре может ослабить влияние Гаэ. И поэтому, несмотря на то что у Сагиты-Гейст есть множество сестёр, грядущее возвышение Джануби довлело над будущим твердынь мрачной тенью. Первые предвестия о сотворении Гиеджи были величайшей радостью. Своим появлением она рассеяла мрак, навеянный её старшей сестрой. Поэтому патриции с таким волнением встретили её на суде рядом с тобой.

– Как они догадались о том, кто такая Гиеджи?

– Ну, она на их глазах сделала то, что могла бы сделать только гаэньши, – улыбнулся Ае, – никто другой не посмел бы, да и не смог приблизиться к синему консулу, и высвободить асайя из-под её руки. Гейст погружала тебя в Поле Мечтаний, я знаю, потому что и сам однажды переживал это. А перед разлучением Гиеджи пыталась укрыть тебя в синем поле – волновом слое, создаваемом синей пылью. Это было вторым доказательством её происхождения для тех, у кого ещё оставались сомнения.

– И что же теперь будет с нашей сестрой? – взволнованно перебил Гиб Аянфаль, – она говорила, что из-за твоего волнового поля, эта сестра совсем перестала с ней разговаривать. Но теперь-то тебя нет рядом! Ты говорил, что Шамсэ стала её амой, но ведь она в таком случае приходится амой и Джануби!

– Не совсем, – спокойно ответил Ае, – Насколько я знаю, Шамсэ никогда не сближалась со старшей дочерью Сагиты. Видишь ли, многие асайи, которых она сотворила, став верхней нэной, впоследствии приняли путь чёрных стражей. Дети Шамсэ борются с общинами, находящимися под покровительством Джануби. Так что их отношения сложно назвать дружескими. Когда я уходил, Шамсэ сказала, что обережёт Гиеджи от вредного влияния, и уж ей-то будет проще блокировать канал связи от другой гаэньши. Гиеджи не будет совсем одна: с ней остался Эньши, да и с Зоэ она успела за последние дни близко подружиться. Так что я верю, что с ней будет всё хорошо. Даже сам мастер Караган вызвался обеспечивать её безопасность.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю