Текст книги "Башни Анисана (СИ)"
Автор книги: Ольга Каверина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 42 страниц)
– А она сегодня придёт? – живо спросил строитель.
– Я не знаю, – покачал головой техник, – если не дождёшься и не потеряешь решимости, то приходи в любой другой день. Мастер тебе разрешил.
– Благодарю, – произнёс Гиб Аянфаль. Отчего-то ему казалось, что это разрешение получено им не без помощи нового знакомого.
Техник склонил голову, прощаясь.
– Удачи, – негромко произнёс он, после чего бесшумно вышел в боковой ход, оставляя Гиб Аянфаля одного посреди пустующей галереи. Строитель медленно побрёл вперёд по длинному прозрачному коридору, в стороны от которого отходили ответвления – спуски в жилые сектора. За стенами видно город. Здесь он совсем не такой как около замка абы – холодный и жёсткий. А ещё здесь очень густые волны, в них даже погружаться не надо – далёкие голоса сами гудят около ушей, перед глазами то и дело стелются пришлые образы, приглашая погрузиться и пойти за ними следом, в голове проносятся тучи сведений, ему совершенно не нужных. Гиб Аянфаль шёл, смотрел на город, пока взгляд его вдруг не задержался на возвышавшейся среди довольно низкого окружения башне.
Красная башня. Не зная почему, Гиб Аянфаль остановился и вгляделся в неё. Эта башня называлась некогда именем патриция, одного из известных ведущих Онсарры, руководившего примыкавшей к ней обителью. Теперь этот патриций почему-то покинул город, а обитель его была поглощена твердыней. Башня же осталась. Внешне она выглядела просто – красные стены, цилиндрическая форма без изысков, на гладких боках чернеют редкие провалы меж сплетающихся стеблей, ведущие во внутреннюю пустоту.
Внутри шевельнулось странное чувство. Гиб Аянфаль попробовал прислушаться к глухому и непонятному гулу волн, окружавших башню. Что-то знакомое в нём было. И он чувствовал, что это как-то связано с Малкиримом и с тем, что с ним случилось в вечер возвращения. Может быть, Красная башня как-то поможет ему вспомнить? Он прислушался к молчаливым глубинам памяти… Перед внутренним взором почему-то предстала вязь символов, которые он увидел на ленте у мастера Кутты. Он прежде видел где-то нечто подобное… Но когда и у кого?
Поднимаясь на галерею, Гиб Аянфаль раздумывал, что он скажет Гейст и как обоснует своё право знать тайну исчезновений. Но увиденная башня совершенно вытеснила эти важные мысли. Он смотрел и смотрел на неё, пока неожиданно не ощутил резкое желание покинуть галерею, шмыгнуть в любой из боковых спусков и отсидеться внизу некоторое время. Он уже готов был оторваться от созерцания и уйти, как вдруг осознал, что это желание – не его собственное. Его вызывало внезапно заполнившее стебель чужое внутренне поле.
Раз это поле, то ему можно сопротивляться. Гиб Аянфаль решил остаться и заблокировал сознание настолько крепко, насколько мог. Раздались шаги, и напряжённые волны чуть всколыхнулись. По галерее почти бежал техник из Обители Учеников. Поравнявшись с Гиб Аянфалем, он остановился и, тронув строителя за руку, проговорил:
– Уходите скорее, идёт госпожа Гейст!
Гиб Аянфаль только покачал головой в ответ. Техник на несколько мгновений задержался рядом с ним, после чего быстро скрылся в одном из спусков.
Гиб Аянфаль почувствовал, что остался один. Внутри у него даже радость вспыхнула, буквально на мгновение. Он встал посередине галереи, заставил гладкую поверхность пола расплавиться и слегка поглотить ступни ног, чтобы не было возможности убежать сразу, если он вдруг не совладает с чуждым желанием где-нибудь схорониться до поры.
Пока никого не было видно, но желание скрыться всё усиливалось, также, как и волны поля. Они захватывали голову, затуманивая сознание и пробуждая в нём волнительный трепет. Внезапно у него возникло ощущение, будто несколько асайев вцепились в него и с силой тащат прочь. Гиб Аянфаль изо всех сил сопротивлялся, стараясь взять под контроль ставшее вдруг непослушным пурное тело. Он быстро окинул взглядом коридор, и его всего до последней пылинки пробрало дрожью, когда он увидел появившуюся вдали высокую фигуру консула Гейст.
Синий консул шла навстречу, её лицо, как и всегда, пересекала чёрная кибаха. Она была совершенно одна. Гиб Аянфалю уже хотелось не просто уйти, его охватил панический ужас. Прозрачный стебель вокруг него как будто скрутило воронкой, в которую он вот-вот сорвётся, полетев в незримую бездну. Гиб Аянфаль закрыл глаза и запрокинул голову, чувствуя, что каждая пылинка в его теле напряженно вибрирует, трепеща перед этими видениями и искажённым пространством. Пурное тело начала бить мучительная мелкая дрожь из-за того, что оно не выдерживало напора пульсирующей пыли. Никогда он не подумал бы, что кто-то или что-то способно заставить его испытать настолько ужасные чувства. Он широко распахнул глаза, вновь находя в себе крупицы смелости. Живым взглядом он не видел ничего пугающего, но что творилось с пространством в волнах под воздействием жестокого внутреннего поля синего консула! Гиб Аянфаль ещё раз вспомнил о словах сестры и о том, как техники отговаривали его от этого предприятия. Но если он начал, то нельзя отступать, когда столько пройдено, тем более что Гейст уже совсем близко. После общения с консулом Сэле, Гиб Аянфаль и не полагал, что всё окажется настолько трудно.
Между ними оставалось только шагов десять… пять. Дрожь внезапно унялась, и вместо этого Гиб Аянфалю показалось, что чёрные пылинки просачиваются у него сквозь кожу, образуя сеточку каналов, как у больного асайя. Но он боялся пошевелиться лишний раз и поэтому не мог осмотреть себя. Перед его глазами стоял только синий патрицианский знак в виде квадрата.
Гейст остановилась прямо перед ним. Гиб Аянфаль ощутил на себе её пронизывающий насквозь взгляд. Он поднял глаза на консула, стараясь изо всех сил сохранять спокойствие. Консул Гейст тоже наклонила голову так, что чёрная кибаха была обращена к Гиб Аянфалю. Выражение её лица было в точности таким же, как и во время всех их предыдущих встреч. Оно, похоже, вообще никогда не менялось.
Гиб Аянфаль, ощутив, что головокружительный ужас немного притих, начал собираться с духом, чтобы сказать то, зачем он пришёл. Но он совершенно растерялся и не знал, с чего начать. В мыслях путались обрывки воспоминаний, строительные данные, тревога за исчезнувшего абу Альтаса и фрагменты видений, подсмотренных им у Гиеджи. Он поспешно попытался прибрать весь этот разброд, чтобы не дать ускользнуть в густое информационное пространство. Ему это удалось, и в сознании воцарилась зажатая пустота.
«Что ты хочешь?» – неожиданно грохотнул в этой пустоте чей-то голос. Кажется, эти слова были произнесены вслух и прозвучали прямо около ушей, но Гиб Аянфаль видел, что губы консула Гейст при этом не дрогнули.
«Говори, что хотел. Я слушаю», – повторил голос.
«Я хочу поговорить с тобой!» – резко подумал Гиб Аянфаль, не выговаривая слов, – «О моих родичах. Гиеджи и абе Альтасе».
Запоздало он подумал, что следовало бы обращаться к Гейст так же почтительно, как он обращался к Сэле и архитекторам, и как они к нему обращались. Но с Гейст всё выходило как-то по-другому. Он вдруг ощутил странную привязанность к ней. Как будто бы они были знакомы уже много-много циклов и сейчас вновь встретились после долгой разлуки.
Молчание, как ему показалось, длилось целую вечность. Синий консул то ли специально медлила с ответом, то ли у неё просто была такая манера разговаривать.
«Хорошо», – её голос опять прозвучал и на яву, и в мыслях, – «Сумеешь пройти по моему следу – открою тебе кое-что интересное, Янфо».
Гиб Аянфаль невольно удивился, услышав своё имя, а Гейст между тем обошла его и направилась дальше.
«Так ты идёшь?» – опять прозвучал её голос.
Гиб Аянфаль поспешил следом за консулом, почти догнав. Он шёл и, скосив глаза, рассматривал спину Гейст, оплетённую густой сеткой синих лент, и её длинные чёрные волосы. Они поднимались над городом всё выше, но Прозрачная галерея не кончалась. Красная башня осталась далеко позади, и Гиб Аянфалю с трудом удавалось сопоставить место, где они находятся, с пространством оставшегося внизу замка. Кроме того, он заметил, что с полем происходит что-то странное: оно всё слабело и слабело, как будто оставалось позади, а скоро и совсем исчезло. Гиб Аянфалю показалось, что вообще не чувствует рядом ничьего присутствия. Желая убедиться, что перед ним не волновая иллюзия, он протянул вперёд руку, чтобы прикоснуться к одеждам консула. Его пальцы лишь чуть-чуть не достигли цели, но он явственно ощутил лёгкое дуновение самого нижнего слоя её внутреннего поля.
Гиб Аянфаля начали вдруг одолевать сомнения в том, что сказала ему Гиеджи о некой сестре и её словах. Быть может, никто не приходил к ней? Наверняка белые сёстры погрузили её в исцеляющий сон, и ей привиделась вся эта история с непонятным асайем. Гиеджи поверила ей и ввела в заблуждение Гиб Аянфаля. Было бы разумней убедить её вновь обратиться к белым сёстрам и рассказать всё старшему родичу Ае. Гиб Аянфалю вспомнилось, с какой осторожностью он обычно говорил о своём родстве. А тут не постеснялся явиться с этим к самой Гейст, к тому же готовясь обвинить её в том, что она утаивает от народа Онсарры правду. Этот поступок вдруг показался ему слишком самонадеянным и глупым.
Властительница шагала впереди, а Гиб Аянфаля одолело мучительное стеснение. Он содрогнулся, когда представил, как Гейст снова обернётся к нему, и он вновь ощутит на себе её мучительный взгляд. Бороться с воздействием её поля второй раз Гиб Аянфалю очень не хотелось. Да он и сомневался, что найдёт в себе ещё силы. Быть может, если бы он пришёл сюда вместе с Хибой…
Он взглянул в сторону, сквозь прозрачную стену. Вечер. Звезда садится за горизонт, последними лучами окрашивая стены замков в тёпло-розовый цвет. Где-то мчится междугородний трансфер, он даже уловил далёкие звуки…
Гиб Аянфаль повернул голову и, остолбенев, остановился. Галерея впереди была пуста. Он погасил глаза, глянул на неё через волны. Никого. Оглянулся назад – тоже никого. Консул Гейст просто исчезла, как в воздухе растворилась.
Он ещё раз оглянулся. Далеко же они ушли! Гиб Аянфаль прислушался к своему чувству пространства, но оно являло ему лишь видение вытянутого и бесконечного коридора, ведущего в неизвестность. Он немного постоял, раздумывая. Пора идти назад, раз ничего не удалось добиться. Неожиданно навалилась разочарованная усталость: столько времени идти непонятно куда, непонятно зачем. Гиб Аянфаль сел на пол и устремил взгляд поверх куполов обителей за горизонт, где в лёгкой дымке утопала Онсарра. Город стих до утра. А Гейст… может быть, её вообще не было рядом с ним с самого начала? Внутреннее поле могло быть волновой иллюзией… И где синий консул теперь?
Конечно, он мог бы соскочить с места и метаться по галерее, разыскивая Гейст, шуметь и поднять всех на ноги. Нарушить покой в Обители Учеников клана Фарах, всполошить белых сестёр, разбудить задремавший внизу город. Гиб Аянфаль почувствовал, что не может сдвинуться с места, потому что его сознание неудержимо захватывают сонные волны, ставшие равными по силе Голосу Ганагура.
Пол стал мягким, почти как ложе, он даже и не заметил, как опустился на него. Спохватившись, Гиб Аянфаль попытался подняться, упираясь руками в прогибавшуюся под его весом поверхность. Руки расползлись, и он без сил упал. Ему показалось, что он провалился куда-то внутрь галереи и медленно тонет в тёмной и тёплой бездне, которая прежде так испугала его.
Глава 15. Беспокойства в замке абы Альтаса
Сонные волны принесли ему тревожные и неясные видения. Гиб Аянфаль пробудился с затихающим в нутре чувством опасности, которая некогда грозила ему, а ныне растворилась в небытие. В памяти настойчиво стояла только холодная пустота, да слова о Малкириме, о которых он вспоминал крайне редко, помня наставление Ае. Некоторое время он лежал, стараясь тщательно запомнить выловленные крохи информации, после чего обратил внимание на реальный мир. Его тут же посетила мысль о том, что, отдыхал он, похоже, совсем не дома.
Гиб Аянфаль открыл глаза и увидел, что лежит на толстом отрезе одёжной материи, из которого на строителя среднего роста можно было бы сотворить десяток нарядов. Должно быть, кто-то таким образом позаботился, чтобы ему было не очень жёстко почивать на прохладных ступенях. Гиб Аянфаль осмотрелся – он находился в одной из спальных комнат Обители Учеников. Через огромные во всю стену прозрачные арки виднеется город, окутанный ярким светом Звезды. Было уже позднее утро, и спальная комната пустовала. Ступенью ниже сидел только один техник волн, которого Гиб Аянфаль не сразу признал за представителя именно этой рабочей точки. Незнакомый асай был одет в одно только нижнее розовое платье без рукавов, а верхняя одежда лилового цвета лежала рядом. Он старательно оплетал белой лентой длинные до пояса волосы. Строителя смутил его непринуждённый вид и непокрытая голова. Он даже хотел снова лечь, притворяясь спящим, но не успел – асай оглянулся, не прерывая своего занятия.
– Ты очень глубоко погрузился в тонкие волны, – проговорил он, – наш мастер Кутта даже привёл тебя в пример некоторым из нас.
– Как я тут оказался? – несколько бестолково спросил Гиб Аянфаль, не зная, как относиться к странной похвале.
– Мы принесли, – последовал спокойный ответ, – из Прозрачной галереи. Мастер сказал, что до утра можно оставить тебя здесь. Всё просто.
Гиб Аянфаль сел, спуская ноги со ступени.
– А где консул Гейст? Я шёл за ней по следам, когда она… исчезла.
Техник закончил плетение и, отбросив за спину толстую косу, повернулся к Гиб Аянфалю всем корпусом. В его взгляде так и светилось понимание того, что строителю довелось перенести в прошлый вечер.
– Ты пошёл за нашей госпожой – это уже много значит, – негромко проговорил он, – Я не в первый раз вижу, как сюда приходят те, кто жаждет разговора. Большинство поворачивает назад, даже не дойдя до ворот – волны и Голос уводят их. Другие проходят к белым сёстрам или к нам, чтобы попасть на галерею, но покидают её, едва госпожа Гейст появляется в окрестностях Обители. А ты даже заговорил!
Техник смолк, отводя взгляд. Ничего более не добавив, он поднялся и, взяв со ступени плащ, принялся облачаться в него.
– Ты так говоришь, как будто всё видел. Вы наблюдали за мной? – поспешил окликнуть его Гиб Аянфаль, чувствуя, что принявший «рабочий вид» техник станет куда менее откровенным с ним.
Молодой асай легонько усмехнулся.
– Галерею не зря назвали «Прозрачной», – ответил он, покрывая голову и собираясь уходить, но Гиб Аянфаль остановил его:
– Послушай, я хочу спросить про вашего мастера. Кибаха над его лбом – на ней были странные символы. Что они значат?
– Это его мастерское имя, – кротко ответил техник, – Оно есть у всех, кто имеет право учить. Сами символы зовутся кибой – древним языком начертанных слов. Собственно, от кибы и произошло само название «кибаха», которое ты знаешь.
– Понятно, – рассеянно ответил Гиб Аянфаль, – просто… я уже встречал асайя с подобным. Но не вашего мастера. Теперь я хочу его найти. Скажи, здесь в Рутте много таких учителей?
– Многие тысячи, – преспокойно ответил техник, – некоторые из них ведут целые обители, подобно нашему мастеру, другие странствуют, одни или с учениками. Ты не скоро отыщешь того, кто тебе нужен. Но вот если бы ты смог воспроизвести то, что видел, то я мог бы рассказать тебе некоторые подробности.
Его слова звучали очень заманчиво и подняли в Гиб Аянфале трепещущее волнение. Вскользь промелькнувшее воспоминание казалось ключом к сложным событиям, от которых его отделяло собственное забвение. Он, поджав губы, принялся чертить пальцем по ступени, оставляя на светлой поверхности узкий чёрный след и пытаясь воспроизвести смутные образы. Техник подошёл ближе и слегка склонился, наблюдая за его движениями. Когда Гиб Аянфаль, исчерпав всё всплывшее у него в памяти, опустил руку, фарахтид некоторое время продолжал вглядываться в появившуюся на скамье вязь изогнутых линий. Затем взгляд его живого глаза устремился на Гиб Аянфаля.
– Прости, но это невозможно понять, – негромко сказал он, – ни одного верного символа.
– Да, пожалуй, – смутившись ответил Гиб Аянфаль и быстро затёр следы своих воспоминаний, – но большего я не помню. Однако, если вдруг я вспомню это и смогу начертать, то ты мне поможешь?
– Конечно, – мягко ответил техник, – приходи сюда. Я почти не покидаю обитель в последнее время, и буду в одном из залов. А теперь я должен тебя оставить – мастер зовёт.
И он неслышными семенящими шагами вышел из комнаты.
* * *
Гиб Аянфаль успел прийти к башне перед самым началом труда. Его переполняли впечатления от случившегося, но сразу же поделиться ими с Хибой он не смог. Да и, будь у него на то время, он бы тоже сначала промолчал. После тишины в обители техников говорливая среда строителей оглушила его, и он впервые почувствовал, как приятно молчание, прежде никогда не бывшее для него чем-то особенным.
Впрочем, после труда Хиба сам подошёл к нему и деловито спросил:
– Ну как твой визит? Успешно?
– Трудно сказать, – неопределённо начал Гиб Аянфаль, – Я, конечно, не смог пройти за ней, и она ничего не сказала мне. Но техники волн говорили, что мне и так удалось многое – я выстоял у Гейст на пути. Кстати, Хиба, почему ты так плохо о них отзывался? Вчера они помогли мне!
Хиба только снисходительно хмыкнул:
– А я тебе скажу так – не обольщайся. Сегодня они помогли тебе, а завтра точно так же – твоему врагу. Неслышащему или ещё кому похуже. Им безразлично, на чьей стороне находиться, потому что их «общее дело» выше этого. К тому же у них для каждого заготовлена своя правда. Перед одним они промолчат, другому кивнут, третьему что-то скажут, и попробуй догадайся всё тебе сообщили, или только ничтожную часть истины, которая им показалась достаточной.
Слова Хибы как и всегда разоружили Гиб Аянфаля, но он всё же нашёлся, чем возразить.
– У меня нет врагов, – скромно сказал он, – потому пока я ничем не рискую.
Но Хибе и это его возражение показалось смешным.
– Знаю, они видятся тебе загадочными и всезнающими, – ответил он, – что ж, почитай так. Пусть время само расставит для тебя приоритеты.
* * *
Следующий день выдался днём отдыха для городских строителей. Гиб Аянфаль ещё с вечера решил пригласить Гиеджи в их сад, чтобы всё рассказать о своём визите к Гейст. Но утром он сам же сорвал свои планы, необычайно поздно вынырнув из сонных волн. При этом, поднявшись, он тщетно пытался вспомнить, что его там так долго удерживало. Посчитав, что это одно из следствий встречи с синим консулом, юный асай прислушался к чувству времени. Был уже разгар дня, и наверняка Гиеджи вместо того, чтобы сидеть в обители, отправилась вместе с другими сеятелями ухаживать за пасочными кущами вокруг. Гиб Аянфаль, наскоро приведя себя в порядок, поспешил туда же, ориентируясь согласно волнам.
В саду было на удивление тихо. Гиб Аянфаль брёл среди деревьев, пока не вышел на просторную поляну, где и почувствовал чьё-то присутствие. Неподалёку рос огромный ягодный пасочник. Одна из могучих ветвей его надломилась и стелилась по низу. Среди золотисто-зелёных листьев алели тяжёлые гроздья ягод, а также рыжела до боли знакомая голова – на ветви восседал Эньши и лакомился перезревшими плодами. Он вообще ел довольно много по сравнению с другими детьми в обители. Завидев Гиб Аянфаля, он дружески махнул ему.
Гиб Аянфаль подошёл ближе и, облокотившись на ветвь спросил:
– Кто это сломал?
Повреждение растений, тем более тех, которые давали пищу, считалось недостойным поступком, нарушающим порядок, за который можно было получить выговор от Голоса, а особо рьяных нарушителей даже ждало исправление.
– Не знаю, – ответил Эньши, отправляя в рот новую порцию ягод, – скорее само. Дерево старое очень, его ягоды уже не годятся на пасоку. А так есть их можно.
И он сунул в руку Гиб Аянфалю горстку плодов. Строитель осторожно надкусил одну ягодку. В отличие от сладкой пасоки, она имела резкий кислый вкус.
– Не видел Гиеджи? – обратился он к ребёнку.
– Я уже говорил, что мне не интересно за вами следить!
– Не сердись. Я просто сам ищу её, – остановил его Гиб Аянфаль, – волны почему-то ничего не говорят о том, где она.
– А зачем тебе? Может, она хочет побыть в одиночестве!
– Рассказать кое-что надо.
В глазах Эньши тут же вспыхнуло любопытство.
– Про абу Альтаса? – спросил он, – Ты, говорят, вчера был у техников волн!
– Кто говорит?
– Ае. Я тебя тоже вчера искал и спросил у него. Техники рассказали тебе что-нибудь про абу?
Гиб Аянфаль только покачал головой, доедая ягоды. Его мало удивило то, что старший родич оказался так хорошо осведомлён о его передвижениях.
– Я к ним с другим вопросом ходил, – коротко пояснил он.
– Небось по поручению этой Гиеджи, – осуждающе заметил Эньши, – и зря! С ней-то всё в порядке, а аба Альтас нуждается в нашей помощи!
Гиб Аянфаль ничего не стал возражать на это. Упоминание об абе вновь всколыхнуло дремавшую в душе тоску и ощущение того, что тут он сам ничего не сможет поделать, к кому бы ни обратился. А Эньши, конечно, не понимает ещё всей тяжести ситуации в силу своего детского ума.
– Почему, кстати, ты не играешь с другими детьми в замке? – спросил он, желая отвлечься от нелёгких мыслей, – сколько раз тебя ни встречу – всё ты один.
– А мне и так хорошо, – ответил Эньши и, указав куда-то вдаль спросил, – скажи, а вон тот, он же вроде как тоже строитель? Только, кажется, старше тебя.
Гиб Аянфаль оглянулся и с удивлением заметил архитектора Зоэ, лицо которого как и всегда носило печать лёгкой грусти. Увидев Гиб Аянфаля, он издали вежливо поклонился.
– Архитектор это, – скупо сказал строитель ребёнку и заспешил навстречу патрицию.
– Правда? – Эньши не помедлил спрыгнуть с ветки и последовать за ним, – а почему он такой маленький? Все достойные архитекторы должны быть высокими и внушительными. Как аба Альтас!
– Не обязательно. Молодые архитекторы не сразу получают патрицианскую стать. А он всего лишь на полторы сотни оборотов старше меня. Я, когда получу первые энергометки, тоже не сразу таким стану.
– О, ну это когда будет! – бодро поддел его Эньши, не отставая ни на шаг, – а вообще, я не против иметь ещё одного друга-патриция.
Гиб Аянфаль остановился перед Зоэ и приветственно склонил голову.
– Рад вас видеть, – проговорил Зоэ, и его лицо на миг озарила живая обаятельная улыбка.
Эньши встал рядом с Гиб Аянфалем, складывая на груди маленькие ручки и глядя на Зоэ так, как будто был хозяином сада и всех окрестностей.
– Я не помешал вам, Гиб Аянфаль? – тем временем спросил Зоэ, – Я искал вас, чтобы поговорить.
– Да нет, – ответил Гиб Аянфаль, и, покосившись на Эньши, добавил, – мы тут гуляем с младшим.
– А, так вы родичи? – оживился Зоэ, – это тоже дитя мастера Хосса?
Он с любопытством обратился к Эньши, который в упор буравил его взглядом.
– Да, – ответил Гиб Аянфаль, – обо мне же, вам, стало быть, известно?
– Признаться, уже давно. Когда мне шла первая сотня оборотов, я был как вы, простым строителем. Желая ещё с детства познать всю глубину строительного искусства, я пришёл к мастеру Хоссу как простой ученик. Мастер вскоре поставил меня на место управляющего, и я некоторое время трудился почти как вы, продолжая своё обучение. Он ещё тогда говорил, что у него в семье будет дитя со строительной рабочей точкой, и хотел, чтобы мы учились у него вместе. Но Голос слишком рано направил меня на другую твердыню трудиться самостоятельно, а там всё завертелось так быстро… Пути мастерства, которые полагается проходить в течение сотен оборотов, я проскакивал за оборот-другой. Мастер Хосс и там направлял меня, связываясь через волны и иногда навещая лично. Он радовался моим успехам, да и меня самого это тогда вдохновляло, а сейчас не знаю, так ли уж хорошо было столь раннее восхождение. Когда я стал архитектором, то продолжил ученичество у мастера Хосса уже на более высоком уровне. А совсем недавно Голос призвал меня обратно в Рутту. Мастер очень помог мне здесь при строительстве башни Гейст, что находится у подножия храма. Она предназначается для белых матерей, и там есть своя специфика. Без наставлений мастера Хосса мне было бы не справиться. Знаете, мне даже удалось тогда получить приглашение в храмы. Там так удивительно! Небо совсем синее из-за того, что мощные потоки восходящих волн сжигают атмосферную пыль. Но в низу, у обителей, тихо. Особая тишина, какой я больше нигде не слышал.
Гиб Аянфаль ничего не ответил на рассказ. Отчего-то его только посетила крамольная мысль о том, что не призови Голос Зоэ на другую твердыню, в их семье появился бы ещё один непризнанный родич как Росер.
– О чём вы хотели поговорить со мной? – спросил он.
Зоэ, взглянув на Эньши, который делал вид, будто никакие тонкие намёки ему неведомы, ответил:
– Ну, совсем уж прямой темы у меня нет. Скорей так – я просто хочу пообщаться. Я уже давно чувствую, что вы как будто недовольны мной. Если я сделал что-то не так, то я хочу это исправить.
Гиб Аянфаль отвёл взгляд, в очередной раз укоряя себя за то, что дал слишком много воли беспочвенным неудобным помыслам, и они стали заметны для чужого волнового взора.
– Тут и говорить не о чем, – произнёс он, впервые чувствуя симпатию к молодому патрицию, – я о вас несправедливо рассудил поначалу. Потому что встретились мы в нелёгкое для меня время.
– Да. Я понимаю, – печально произнёс Зоэ, – ведь я тоже потерял учителя в тот день…
Он замолк и потупил взгляд, открывая в волнах ту печаль, которая жила в нём уже долгое время. Гиб Аянфаль молчал, тоже не поднимая взгляда, чувствуя глубокое единение с Зоэ в перенесённом ими обоими горе.
– Смотрите, что это там! – вдруг прервал их молчание звонкий голосок Эньши.
Оба асайя оглянулись. С дальней стороны поляны к ним приближалось пугающее в своей странности создание – тонкие чёрные ножки, а сверху над ними клубящиеся космы непроницаемо чёрного облака, как будто только спустившегося с небес.
– Мать Онсарра! Это же пылевая туча! – с ужасом воскликнул Зоэ, – Гиб Аянфаль! Скорее к замку! И ребёнок… Для детей такое опасно прежде всего!
Не тратя более времени на объяснения, Зоэ подхватил на руки Эньши и со всех ног помчался в сторону обители. Эньши, как и все асайские дети в случае опасности, в миг сделался покладистым и послушным воле взрослого. Как в подтверждение его действий в волнах в сей же миг вспыхнула тревога и призыв как можно скорее укрыться в стенах обители.
Гиб Аянфаль уже хотел последовать за Зоэ, но едва приметный интуитивный позыв остановил его. Волны во все стороны разносили весть об опасности, но сам он ощутил, что с уходом Зоэ и Эньши угроза стала как будто слабее. Туча как в подтверждение «истинности» этого чувства, проскользила мимо, совсем не заметив его персоны и только обдав горячим веянием внутреннего поля. Она направлялась к замку, туда же, куда побежал Зоэ с ребёнком.
Отодрав от надломленного пасочника мощную ветвь, покрытую увесистыми гроздьями ягод, Гиб Аянфаль помчался следом за опасным пришельцем. Увещевания Голоса о том, что ломать даже повреждённые деревья – кране нелицеприятный поступок, он перекрыл тем, что ветвь нужна ему «для дела» в экстренной ситуации. Как следует размахнувшись прямо на бегу, он с силой ткнул ею в клубящуюся пыль. Ветвь к его испугу мгновенно обуглилась, едва соприкоснувшись с чёрными космами облака. Носящий его остановился, и Гиб Аянфаль почувствовал, что своим поступком приковал его внимание всецело к себе.
– Кто ты? – громко спросил он, отчего-то считая, что находящийся за чёрной завесой некто будет плохо его слышать.
Туча приблизилась. Тёмные клубы устремились вверх, плотнее облегая чью-то стройную фигуру. Гиб Аянфаль пригасил глаза, взглянув на неё через верхний слой волн. Определённо, там внутри такой же асай, как он, только в некоем странном состоянии. Внутреннее поле его взбешенно пульсирует, так что мысли и намерения переплетаются в единый жужжащий хаос. С таким душевным состоянием ему впору было бы кататься по траве, или бешено носиться, никого не узнавая и разрушая всё на своём пути. Но, как видно, облако сдерживало его от этого. Или за информационным хаосом, видимым при первом взгляде, скрывается успокоенное сознание?
В это время из тёмных клубов к нему протянулась маленькая ручка с растопыренными пальцами, точно прося о помощи. Гиб Аянфалю не доводилось видеть более изуродованной конечности – пурная кожа из некогда белоснежной приняла нездоровый тускло-серый оттенок, и вся покрылась сеточкой чёрных канальцев и трещин, из которых сочилась пыль и тонкими струйками взвивалась вверх, сливаясь с облаком.
Разрываясь между опасениями, которые внушал ему Голос и собственным желанием помочь, Гиб Аянфаль осторожно сжал узкую кисть. Пальцы его тут же обожгла боль от соприкосновения с чужой пылью. Тот, кого он не видел, также сжал его руку и потянул. Гиб Аянфаль в ответ дёрнул его к себе, понимая, что такая попытка извлечь пришельца из облака обречена на провал. Тем не менее он принялся с силой тянуть неизвестного, отстраняя пыль горящей ветвью. Туча в ответ на его действия сплелась в жгут и с такой силой хлестнула его по животу и груди, что Гиб Аянфаль полетел наземь, скорчившись от боли.
Он взглянул на незнакомого асайя, поражённого страшным недугом. Тоненькие ноги его точно приросли к поверхности, а пылевые космы бушевали, размётываясь во все стороны и стараясь попасть по нарушителю спокойствия. Задетые ими трава и ветви пасочников с шипением загорались малиновым пламенем, выбрасывая в воздух клубы бурой растительной пыли. Гиб Аянфаль увернулся от второго нацеленного на него удара, и, наскоро сбив ладонями огонь со вспыхнувшей одежды, со всех ног пустился к замку, как вдруг между ним и беспокойным всколыхнулся мощный барьер.
Поляна в миг наполнилась асайями: техники волн тушили огонь, концентрируя его в компактные сияющие шары меж ладоней и рассеивая как простое тепло, а три белых сестры обступили недужного. При помощи собственных внутренних полей они заставили облако пыли сжаться в шар, после чего заключили его в плотный кокон, обсыпав универсальной пурой. Невдалеке высилась фигура Ае, поддерживающего барьер, а за его спиной столпилось всё население замка, уже не чувствующее угрозы и потому сбежавшееся понаблюдать. В первом ряду стоял взволнованный Зоэ. Он ещё держал на руках Эньши, который восторженно разинул рот, увидев, как живописно пострадал Гиб Аянфаль в схватке с пылевой тучей.
Остальные асайи ужаснулись его состоянию и стали наперебой кричать белым сёстрам, что Гиб Аянфаль сильно изувечен. Многие подбегали к нему, предлагая помочь добраться до замка, а некоторые даже успели принести ему целую одежду. Подошла и одна из сестёр и крепко взяла его под руку, намереваясь отвести в пурную купальню для восстановления тела. Но строитель не замечал ничего этого. Его внимание было приковано к белому кокону, с заключённым внутри недужным, который сёстры при помощи волновой силы подняли невысоко над травой и понесли к замку сквозь расступившуюся толпу.
