Текст книги "Башни Анисана (СИ)"
Автор книги: Ольга Каверина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 42 страниц)
Гиб Аянфаль пока не имел ни одной энергометки и считался юным асайем. Ему шёл только восемьдесят четвёртый оборот, и по сравнению со средним возрастом асайя Онсарры срок это был самый что ни на есть крохотный. Юность асайев долга. Начинается она в сорок оборотов с первого призыва к труду, когда молодой асай облачается в одежды, принесённые ему замковым белой сестрой, и снимает с шеи детскую ленту. Юность длится, пока происходит полное раскрытие рабочей точки, прозрение в танце и тонких волнах. Чаще всего конец её приходит вместе с первой появляющейся на груди энергометкой. Но у всех здесь свой срок. Кто-то становится её обладателем, минуя вторую сотню оборотов, а другие остаются юными добрый звёздный цикл.
Гиб Аянфаль мечтал, что, когда придёт его время, он станет обладателем целой сотни энергометок и сменит песочный наряд простого строителя на архитекторское одеяние. А если он станет старшим патрицием, то на его груди появится и знак. До получения его Гиб Аянфалю было ещё расти и расти, но он заранее придумал, что это будет алый круг. Этим он бы поддержал их своеобразную семейную традицию: знак абы – синий круг, а у Ае на груди – четыре маленьких голубых круга. Подолгу оставаясь на башне, Гиб Аянфаль порой пускался в совсем отстранённые мечтания, внутри которых представлял себя даже на месте правителя Онсарры. И ему очень не хотелось, чтобы кто-нибудь узнал об этом. Хотя шёпот волн подсказывал, что вообще-то многим асайям кроме него приходят подобные мысли и каждый из них считает себя вполне подходящим на столь высокое положение.
А ещё он поднимался на башню, чтобы увидеться с родичем Ае. Его называли универсальным мастером волн потому, что у него было несколько рабочих точек, позволявших трудиться со срединными и тонкими волнами. Он был одним из старших вестников, управлявших мыслетоками Рутты в срединных волнах, а в тонком диапазоне его заботой были сонные волны, в которые погружаются асайи во время отдыха. Волновые крылья были неизменным атрибутом небесного асайя, и Ае много времени проводил в атмосферных обителях, в основном решая вопросы их взаимодействия с жителями поверхности. Но главным его делом, по которому его знало большинство асайев со всех твердынь Онсарры, было дело ведущего. Ведущие всегда были только старшими патрициями и занимали высокое положение, приближённое к правителю. Именно они задавали направление глобальным эмоциям и настроениям, охватывающим большие группы асайев. Гиб Аянфаль мало знал о том, как протекает этот труд, но видел, что Ае всегда окружён атмосферой воодушевлённого поклонения. На Гиб Аянфаля она не действовала, но зато он видел, как, в особенности на торжествах, обычно спокойные и рассудительные асайи вдруг погружаются в беззаботную радость, едва Ае появляется перед ними. Торжества, как малые, так и великие всегда были особым делом для ведущих, ведь на них они проявляли апофеоз своей волновой силы, объединяя множество асайев во время танца – одного из самых значимых асайских действ.
Аба Альтас очень гордится всеми этими достижениями, и частенько хвалится своим гостям, что его дитя добилось таких высот всего-то за один звёздный цикл. Твердыни Онсарры ещё никогда не знали таких молодых ведущих, одарённых мудростью. Поэтому для Гиб Аянфаля старший родич был одним из самых вдохновляющих примеров.
Для того, чтобы встретиться здесь, им не требовался зов волн. Каждый был уверен, что непременно увидит здесь другого. Так было и сегодня – очень скоро Гиб Аянфаль ощутил приближение. Он оглянулся – на площадку опустился Ае. Он был высоким и статным в длинных светло-голубых одеждах, белое лицо с правильными чертами исполнено мягкого спокойствия, чёрные волосы оплетены белыми лентами, а за спиной сияют мягким светом два мощных волновых потока-крыла.
Ае приветственно кивнул Гиб Аянфалю и присел на огибавший верхнюю площадку стебель рядом с ним.
– К сожалению, я не успел на трапезу – проговорил он, – долго возвращался с Девятой твердыни. В пути я уловил, что аба Альтас был вчера чем-то очень встревожен, а волны молчат. Тут что-то стряслось?
И Ае вопросительно взглянул на Гиб Аянфаля. Строитель немного помедлил с ответом. Он хотел рассказать о случившемся несколько позднее, но от Ае невозможно ничего утаить. Старший родич обладал прозорливостью, которая позволяла ему безошибочно чувствовать, когда ему говорят неправду или что-то скрывают. Эта способность порой изрядно смущала Гиб Аянфаля.
– Да, – ответил он, – Всё из-за меня.
И он пересказал Ае то же, что и абе Альтасу, добавив:
– Аба считает, что я принял золотистую амброзию. Но это не так! Ты же веришь мне?
Он с надеждой взглянул на родича. Ае легонько коснулся пальцами его лба. Через это прикосновение он считал физическое состояние строителя.
– Верю, – спокойно ответил он, – Ты бы не смог с собой такого сделать.
– Как я рад, что хоть ты веришь! Аба упёрся в своё и едва не оставил меня сегодня дома!
– Его можно понять, – снисходительно заметил Ае, – У меня это происшествие тоже вызывает немалые опасения. Странно, что волны молчали. Я бы даже предпочёл обратиться к охранителям порядка. Впрочем, возможно, они всё уже знают, но разбираются с провинившимися сами, не вводя в дело нас.
– Хорошо бы, – проговорил строитель, – мы с абой договорились, что я должен сам всё вспомнить.
Ае одобрительно кивнул в ответ на эти слова, устремляя взор к подножью башни. Гиб Аянфаль тоже посмотрел вниз, следуя за его взглядом. Вокруг башни шумел пасочный сад. Там уже темно, синий сумрак окутывает дорожки. Он увидел, что их сестра Гиеджи в компании с другими сеятелями идёт ухаживать за растениями. Днём Гиеджи трудится в садах при других замках, а вечером в их собственном. Гиб Аянфаль иногда пытался помогать ей из чувства семейной солидарности, но с его рабочей точкой это не очень-то получалось. А сейчас он был как отрезанный от всего, что осталось внизу.
– Только одно я припоминаю, – проговорил он спустя некоторое время, – Когда сегодня мы трудились на Новых Полях, в моей памяти неожиданно всплыло странное слово. «Малкирим» – так оно звучало.
Ае взирал на темнеющий горизонт, но вопрос Гиб Аянфаля заставил его обернуться. Его лицо стало строже.
– Только оно? – спросил он с лёгкой тревогой, – ты точно больше ничего не уловил?
– Точно, – твёрдо ответил Гиб Аянфаль, – а что такое? Это имеет какой-то смысл?
Ае ответил не сразу.
– Имеет, – наконец сказал он, – и смысл очень большой. Но опасный. Честно, мне очень не хочется говорить с тобой об этом, Янфо.
– Но я его уже услышал! – возразил Гиб Аянфаль, – и вряд ли мне грозит что-то хуже того, что было вчера. Так ведь? Если ты мне расскажешь, я обещаю соблюдать осторожность! И… я по крайней мере буду знать, чего опасаюсь.
– Ну, если ты так рассуждаешь, то тогда я поделюсь с тобой знаниями, – сказал Ае, – только прежде послушай моего совета: когда спустишься с башни не размышляй об этом без надобности и не сообщай ничего другим асайям, чтобы не навредить ненароком ни им, ни себе.
– Хорошо! – тут же согласился Гиб Аянфаль, – я сделаю, как ты сказал.
Ае кивнул, после чего неспешно начал объяснять:
– «Малкирим» – это имя, принадлежащее сверхсуществу, мыслетоки которого не согласится поддерживать ни один вестник, верный Голосу.
Как ты сам знаешь, асайи объединены Голосом Ганагура, и у нас есть поддерживаемые им законы, ведущие нас к совершенству и составляющие основы Единства асайев. Однако не все согласны с этими основами. Кто-то лишь не желает слышать Голос, другие отказываются от законов и собирают вокруг себя целые общины, объединённые этим сверхсуществом. Анисан достаточно просторен, чтобы принять таких асайев и их порядки, но некоторые из них могут представлять опасность тем, что желают обрести больше власти в нашем обществе.
Волны тщательно охраняют покой и благополучие жителей Пятой твердыни, не допуская в них дурные веяния. Но иногда в них возникают случайные колебания, и зов пробивается, проникая в неокрепшие умы. Он смущает асайев, уводя их от истины. Я, как ведущий, знаю, что это такое на своём опыте. В тебе, Янфо, я не вижу никакой расположенности к тому, чтобы ты сбился с пути по своей воле. Но тем не менее я ещё раз призываю тебя к осторожности. Будь рядом с абой Альтасом, он тебя точно до опасности не допустит.
Гиб Аянфаль только кивнул.
– Я и так почти всегда при нём, – проговорил он, – а то странствие… оно не должно было таким быть! Это ведь случайность!
– Случайностью оно может казаться для младших асайев, – задумчиво ответил Ае, – те, кто знает нрав волн, для всего найдут причину. И я постараюсь узнать, что на самом деле произошло и почему именно ты стал пострадавшим.
Ае смолк, а Гиб Аянфаль тщательно упрятал его слова глубоко в памяти. Они взволновали его, и вместе с тем он чувствовал разочарование – старший родич рассказал совсем не то, что он ждал услышать. Здесь, на вершине башни, он не чувствовал никакой опасности от загадочного сверхсущества, которое назвало ему своё имя. Он лишь был уверен, что оно – нить, ведущая к событиям, которые он забыл.
Глава 2. Консул Сэле
Гиб Аянфаль пробудился рано утром в своей комнате, сплетённой из белых стеблей и послушной мысли, как и у других асайев. Она располагалась на южной стороне обители, так, что если раскрыть промеж стеблей оконце, то можно любоваться садом и дорогой, ведущей в город.
Перед тем, как вынырнуть из сонных волн он прислушался к тому, какие новости звучат в общих мыслетоках. В последнее время большая часть общественного внимания была прикована к тому, как происходит творение пятой ведомой звезды Онсарры, получившей имя Эртань-Онсарра. Этот величественный космический процесс, все тонкости которого знали лишь высочайшие мастера, начался ещё в прошлом цикле, и совсем скоро Эртань-Онсарра воссияет среди звёздных вихрей. А там начнётся и творение твердынь. Гиб Аянфаль не раз мечтал, что вместе с абой сможет туда отправиться, возможно уже как архитектор, ведь на новых твердынях труда для строителей будет много. Сегодня, впрочем, ему и так предстояло что-то новое. Аба за трапезой ничего не говорил, но Гиб Аянфаль был уверен, что за ночь он успел прослушать Голос и найти что-нибудь подходящее. Поднявшись с ложа и приведя одежду в порядок, Гиб Аянфаль покинул обитель, решив подождать мастера снаружи.
Миновав галерею, опоясывавшую жилые корпуса, он вышел во внутренний дворик и увидел Гиеджи. Несколько стеблей, отделившись от стен обители, оплетали его, образуя удобные сидения, на одном из которых сестра и расположилась, по-видимому, кого-то ожидая. Ощутив приближение Гиб Аянфаля, она обернулась и приветственно подняла руку. Гиб Аянфаль не помедлил сесть рядом.
– Кого ты ждёшь? – с ходу спросил он.
– Абу Альтаса, – ответила Гиеджи, – Он нашёл среди волн зов некоего мастера. Хочет, чтобы я у него трудилась.
Гиб Аянфаль понимающе кивнул. Он знал, что аба Альтас с удовольствием брал бы Гиеджи трудиться под своим руководством так же, как его, но, к сожалению, этого не позволяла разница в рабочих точках. На это аба нашёл свой выход – он сам слушал зов Голоса и, узнав, что кто-либо из уважаемых им мастеров-сеятелей сзывает трудовую команду, не замедлял пристроить своё дитя на вакантное место. Он говорил, что таким образом Гиеджи будет трудиться под началом лучших знатоков своего дела, а это много значит. Гиеджи не возражала и послушно отправлялась туда, куда её направлял аба. Гиб Аянфаль не видел в этом ничего плохого, хотя Голос Ганагура порой учтиво просил его хотя бы намекнуть абе Альтасу, что не следует начисто лишать асайя возможности самому свободно слышать зов труда.
В это время подошёл аба Альтас.
– Уже готовы? – обратился он к родичам, – Хорошо. Гиеджи, я нашёл для тебя замечательного мастера! Он даже согласился лично прийти сюда. Конечно, чтобы побеседовать со мной, но не только. Я вас познакомлю, и ты в ближайшее время будешь трудиться с ним. Идём. А ты, Янфо, жди меня здесь. Мы с тобой сегодня тоже нанесём визит очень важной персоне.
– С какой целью?
– Удивительно нелепый вопрос, Янфо! В этот раз мы будем трудиться не по просьбе Голоса. Нас призвал один именитый асай, чтобы мы потрудились в его обители.
Гиб Аянфаль недоуменно взглянул на абу.
– Он ведь сегодня наверняка будет беседовать только с тобой?
– Да, со мной. Но он пожелал и тебя видеть.
– А кто он?
– Об этом позднее. Идём, Гиеджи, да побыстрей.
Аба Альтас и Гиеджи ушли, а Гиб Аянфаль остался ждать. Его настораживали слова о некоем асайе, который вознамерился лично командовать строителями. Асайи – свободолюбивые существа. Они не терпят, чтобы кто-то отдавал им приказания, и в труде слушают только Голос Ганагура, который просит, а не приказывает. На Анисане принуждение к чему-либо против воли – одно из тягчайших преступлений.
Сам Гиб Аянфаль был готов слушаться только абу Альтаса и Ае из уважения и любви к ним. Авторитет абы значил для него даже больше, чем авторитет Голоса Ганагура. А Ае – просто любимый родич, внимать к которому одно удовольствие. Но допустить, чтобы к этим трём авторитетам прибавился ещё некто – недопустимо. Впрочем, может быть, он рано паникует. Всё-таки аба Альтас всегда находил труд, подходящий для них обоих.
Он успокоился и принялся разгуливать перед замком, осматривая привычные окрестности. На север от обители, за пределами Рутты, виднелся тающий в оранжевой дымке силуэт высокой горы, на которой располагался Белый Оплот. Гиб Аянфалю не доводилось там бывать, но он вспомнил вчерашнюю трапезу и подумал, что где-то там высится башня Гейст, построенная талантливым Зоэ.
Гейст – имя верховной властительницы на твердынях Онсарры, входящей во властвующую Триаду, и звавшуюся так же синим консулом. Кроме неё членами Триады были правитель Гэрер Гэнци и алый консул Сэле. Асайи прислушиваются ко всем трём властителям, но всё же у каждого из них есть свои категории населения, которым они покровительствуют, уделяя особое внимание. Правитель Гэрер Гэнци обладает самым широким влиянием – под его взором трудятся самые разнообразные рабочие точки строителей, жнецов, сеятелей, ткачей и ремесленников, объединённые именем созидателей поверхности и небес. Консул Сэле возглавляет странников, чёрных стражей, исследователей и покорителей звёздных вихрей. Синий консул же покровительствует техникам и мастерам волн, а также белым сёстрам и матерям. И только эти две обширные категории асайского населения знают о ней больше, чем остальные асайи, по отношению к которым она держится подчёркнуто отстранёно.
Так как Рутта считается центральным городом всех твердынь Онсарры, то властители Триады присутствуют здесь в пурных телах. На остальных твердынях находятся их волновые двойники, и властители посещают их в «полных воплощениях» только при необходимости. Гиб Аянфалю доводилось видеть их всех. Правда только издали на великих празднествах. Но аба Альтас, по его собственным словам имевший дела даже с самой Гейст, обещал, что однажды приблизит его к главам Онсарры. Гиб Аянфаль успел выстроить немало планов и мечтаний вокруг этого обещания. Ему более всего хотелось встретиться с Гэрером, под чьим покровительством он, как строитель, и находился. Кроме того, Гэрер Гэнци был избран Голосом всего тысячу оборотов назад и, несмотря на высокое положение, считался молодым асайем. Гиб Аянфалю он казался более близким и понятным, чем Сэле и Гейст. В это время внутренний слух его уловил глухие колебания волн. Он повернулся, поспешно выныривая, и увидел Росер.
В отличие от остальных замковых сестёр Росер часто надолго покидала обитель, не неся постоянного дежурства. В детстве, когда аба предоставлял ему время, свободное от учения, Гиб Аянфаль не раз старался увязаться за ней. Успех его предприятий всецело зависел от настроения белой сестры. В большинстве случаев Росер прямо велела ему оставаться дома, едва они выходили за врата, но изредка всё же брала с собой. В таких случаях они шли в город. Росер встречалась с другими сёстрами, подолгу ведя с ними разговоры о только им понятных вещах, а Гиб Аянфаль обследовал новые для него обители, знакомясь с их маленькими обитателями. Сейчас он невольно подумал – а не пойти ли ему вместе с ней и в этот раз, вспомнив прошлое?
Росер подошла к строителю, приветствовавшему её лёгким поклоном, и молча взяла его за запястье, мгновенно считывая информацию.
– Как ты? Ничего не тревожит? – спросила она.
Росер всегда интересовалась состоянием Гиб Аянфаля при встрече, а сегодня в её голосе присутствовало волнение.
– Нет, все хорошо, – ответил Гиб Аянфаль, – Ты знаешь о вчерашнем?
– Конечно, – ответила Росер, – Я искала тебя вместе с Альтасом. Сожалею, я слишком поздно услышала, что должна помочь.
– Аба очень сердит на меня, – сообщил ей Гиб Аянфаль, – Даже если это сделал со мной кто-то другой, то я всё равно буду виноват в его глазах! Теперь или я должен всё вспомнить и рассказать ему, или он будет просить чёрных стражей, чтобы они выяснили, что произошло.
Росер это пришлась не по вкусу.
– Думаю, ты не должен из-за этого мучиться, – со строгостью в голосе сказала она, – А Альтасу я скажу, чтобы он поменьше напоминал тебе о случившемся. Что же до чёрных стражей, то просить их не нужно – я уверена, что они и так всё знают. Тот, кто причинил тебе зло, понесёт за это возмездие в своё время.
Она отпустила руку Гиб Аянфаля и коснулась пальцами его лба чуть выше межбровной энергометки. Её касание было нежным и мягким, но Гиб Аянфаль почувствовал боль: пыль в голове взметнулась и кольнула его изнутри прямо в месте касания. Спустя миг это ощущение исчезло так же неожиданно, как и появилось, так что он даже ничего не успел сказать.
Взгляд Росер стал более пристальным. Она неспешно провела пальцем по его лбу, после чего убрала руку.
– Так что мне делать? – спросил Гиб Аянфаль, уверенный, что она уловила ту боль, которую он испытал.
– Не бери ничего в голову, – ответила Росер, точно стараясь сгладить неприятную тему, – Тебе ничто не грозит. Альтас, конечно, недоволен, но я хочу, чтобы ты поменьше вспоминал об этом.
Гиб Аянфаль только молча кивнул в ответ. Ему вдруг очень захотелось рассказать ей о Малкириме. Он был уверен, что она воспримет это имя иначе, чем Ае, и скажет что-нибудь другое. Но он удержался и только рассеяно добавил:
– Сегодня мы идём на новое место труда.
– Я слышала, – ответила белая сестра, – Надеюсь, тебе там понравится. Что ж, мне пора, Янфо. Увидимся!
Росер одарила его едва уловимой улыбкой и направилась к выходу из замка. Строитель задумчиво смотрел ей вслед, когда его внутреннее поле на мгновение всколыхнулось из-за порыва незнакомой холодной тревоги. Как будто, погрузившись в волны, он нечаянно наткнулся на негативный мыслеток.
Прошло уже довольно много времени, а Гиб Аянфаль всё никуда не мог пойти, сдерживаемый ожиданием. Мимо него тоже никто не проходил, сознание от волн он закрыл и становилось скучно. Наконец аба Альтас появился с набором проектных карт в руках. Гиб Аянфаль с ходу насчитал тут десяток его лучших трудов за последнее время.
Аба Альтас остановился рядом с ним и сказал:
– Теперь я могу спокойно объявить тебе – сегодня мы должны быть у консула Сэле.
– У консула? – переспросил Гиб Аянфаль и подивился тому, что его размышления над давним обещанием абы так внезапно воплотились, – так значит это он призвал тебя вместо Голоса?
– Да, Янфо. И, скажу тебе, я в последний раз вёл с ним дела почти два цикла тому назад, когда мы возводили его нынешнюю обитель. Я представлю тебя как своего младшего ученика и хочу, чтобы ты произвёл на него благоприятное впечатление.
Гиб Аянфаль кивнул с благонравным видом и спросил:
– Какое дело нам предстоит?
– А это мы сегодня с ним и обсудим. Карты я покажу ему, чтобы напомнить, как мы трудимся, да он и сам, назначая встречу, просил меня «что-нибудь показать из последнего». Ну, пошли. Там в обители требуется восстановить один из залов, так что в первое время тебе будет чем заняться. Я слышал, у них там теперь совсем нет своих строителей.
Аба Альтас двинулся к выходу из замка, и Гиб Аянфаль, приободрённый неожиданно открывшейся перспективой, последовал за ним. Их путь пролегал среди россыпи асайских обителей, утопавших в бескрайних садах. Прошли они и мимо замка правителя Гэрера Гэнци. Здесь он жил до своего избрания, да и после не оставил обители, придав ей своим присутствием такой особенный статус. Гиб Аянфаль никогда там не был и с интересом поглядывал на асайев, встречавшихся на пути. Как им живётся, когда теперь мастер их замка сам Гэрер? Гиб Аянфаль посмотрел на широкую спину абы Альтаса, шагавшего впереди. В своём замке аба Альтас считался хорошим мастером.
Постепенно расстояние между замками сокращалось, и они плавно переходили в город. Здесь вместо садов их разделяли просторные площади с многочисленными скульптурными изваяниями и цветущими кустарниками. Вместо бурой травы площади и тротуары покрывали тонкие и плоские стебли, сплетавшиеся в огромнейшие причудливые ковры, мягко серебрящиеся в тёплом свете Онсарры. Кое-где высились и башни, концентрирующие волны и мыслетоки. Возле одной из башен в небольшом саду приютилась обитель, отличавшаяся от остальных: в ней располагались учебные залы. Вокруг неё Гиб Аянфаль увидел целое сборище детей, возглавляемое несколькими белыми сёстрами. Сюда приходят те дети, в чьих обителях нет подходящей воспитательницы, которая поможет им раскрыть рабочую точку, а также асайи, собирающиеся сменить свой род занятий. Управляют учебными залами белые сёстры, вокруг них разливаются особые густые волны, из которых получать знания гораздо проще. Когда-то эти залы приходилось посещать и Гиеджи. Впрочем, продолжалось это недолго – аба вскоре нашёл среди сеятелей, приходящих ухаживать за замковым садом, талантливого мастера-младшего патриция и упросил его заняться обучением своей подопечной. Он был очень доволен тем, что Гиеджи будет учить выбранный им асай. Сейчас Гиб Аянфаль понимал, какие усилия в убеждении пришлось приложить абе Альтасу, чтобы добиться своего – ни один асай на совершенно законных основаниях не согласится выполнять труд, к которому он не призван Голосом. Раскрытие рабочей точки – дело воспитательниц или родичей, но никак не тех, кто свободно участвует в общем труде.
Следуя пробудившимся воспоминаниям, он вспомнил и то, как сестра появилась в их жизни. Гиб Аянфаль рискнул погрузиться в память, не опасаясь, что густые информационные волны проникнут в неё. Гиеджи пробудилась, когда ему самому шёл лишь третий оборот: в один из вечеров аба Альтас вернулся в обитель в сопровождении Росер, неся на руках свёрток из плотной серой материи. Гиб Аянфаль весь тот день провёл под опекой Ае, и они сидели в зале мастера. Вошедший аба показал им свёрток и сказал: «Вот, ещё один родич!» На его лице проскользнула улыбка, почему-то веявшая неясной печалью. Он остановился посреди залы, глядя на свёрток, который, кажется, слегка зашевелился. Ае сейчас же подошёл к нему, поднося Гиб Аянфаля на руках. Юный асай помнил, как он, не дожидаясь позволения, оттянул край полотна, вцепившись в него маленькими ручками, и на него глянули голубые глаза только что пробудившейся Гиеджи. Аба Альтас рассмеялся уже без всякой грусти, а Ае поспешил передать Гиб Аянфаля Росер, сказав, что знакомство младших лучше ненадолго отложить. Имя Гиеджи появилось на карточке родственности, и она до сих пор живёт в комнате слева от него, куда аба на другой день привёл маленького Гиб Аянфаля для знакомства с сестрой.
Вскоре показались ворота обители Сэле. Около них дежурила пара чёрных стражей. Подтянутые, высокорослые и облачённые в чёрные одежды, они сразу бросались в глаза на фоне бело-зелёных стеблей, из которых были сплетены врата и ограда. Лица их были неприступно спокойны, а холодное звучание внутренних полей подавляло всякое желание подойти ближе и заговорить о чём-либо. Во всей Рутте врата обители Сэле были единственным местом, где чёрных стражей можно было увидеть мирно стоящими под лучами звезды.
Аба Альтас спокойно прошёл мимо них во врата, а Гиб Аянфаль поспешил шмыгнуть за ним так быстро, что они едва не столкнулись. Аба обернулся к нему и коснувшись пальцем плеча, мысленно спросил:
«Хочешь, можем сейчас подойти и поговорить с ними? Поинтересуемся, знают ли они что-нибудь.»
Гиб Аянфаль только покачал головой, всем видом давая понять, что он категорически против такой идеи. Как видно, Росер только вечером сможет убедить абу оставить его в покое.
За оградой был обширный сад, через который к замку Сэле вела дорога. Аба Альтас, не став настаивать на разговоре со стражами, уверенно зашагал вперёд. Гиб Аянфаль шёл за ним, приотстав: подняв голову, он с интересом осматривал представшую перед ними обитель – белое кружево изящно сплетённых в купола стеблей на фоне охристо-жёлтого неба. Замок был огромен. Гиб Аянфаль тут же через волны сосчитал, сколько внутри него комнаток-жилищ для простых асайев. Целых три тысячи жителей! Сейчас около замка мало его обитателей, но по вечерам здесь, вероятно, всё заполнено асайями, и волны становятся такими же густыми, как во время общих сборов. А кто же создал эту громаду? Гиб Аянфаль припомнил рассказ абы о том, что для возведения обители два цикла назад, консул пригласил десяток лучших архитекторов Онсарры, среди которых мастер Хосс занимал ведущее место.
Они подошли к входу. Свёрнутые в спираль стебли, скрывавшие проход, развернулись, и они вступили в главную залу. Гиб Аянфаль выглянул из-за абы и осмотрелся. На стеблях и ступенях сидели не занятые в труде простые жители обители, при этом преимущественно обладатели созидательных рабочих точек: жнецы и сеятели. Завидев архитектора Хосса, старшего патриция, они склонили головы, а потом, увидев его ответный кивок, тотчас вернулись к прерванным делам, а один спросил, не проводить ли их к консулу. Аба Альтас отказался, сказав, что и сам знает путь.
Тут Гиб Аянфаль впервые почувствовал нерешительность: он не был уверен, что действительно хочет сейчас встретиться с одним из властителей. Как же просто было трудиться, следуя лишь велению Голоса! Он замедлил шаг, мысленно успокаивая себя тем, что говорить с консулом будет аба Альтас, а от него-то как раз ничего и не требуется. Аба, заметив перемену в его настроении, ободряюще коснулся рукой его плеча, и Гиб Аянфаль ощутил наплыв привычной уверенности в себе.
Они миновали несколько залов с пасочными чашами, после чего поднялись под самый купол по широкому пандусу, миновав ярусы с многочисленными жилыми комнатами. Здесь перед ними предстал коридор, ведущий в небольшую залу, которая и была покоями мастера. Бледно-рыжие и жёлтые стебли, образовывавшие стены, сплетались в ступени, окружавшие площадку по центру, покрытую замысловатыми узорами. На южной стороне было большое окно в форме стрельчатой арки, а напротив входа располагался ещё один проход, плотно закрытый стеблями.
– Пришли – с удовлетворением проговорил аба Альтас, обводя её взглядом, – только, похоже, нам придётся подождать.
Гиб Аянфаль кивнул. У него и самого под веянием волн возникла уверенность, что консула Сэле сейчас вообще нет в обители.
Аба опустился на одну из ступеней, которая немного прогнулась под его весом. Гиб Аянфаль догадался, что она рассчитана на асайев с другими рабочими точками, чьи тела намного легче, чем у таких старших строителей, как мастер Хосс. Он сам осторожно устроился рядом и обнаружил, что его-то стебель выдерживает как надо.
Пока аба Альтас пригасил глаза, погружаясь в волны, Гиб Аянфаль прислушивался к новому для него пространству. Зала мастера в замке Сэле очень отличалась о той, к какой он привык, не только большим простором, но и атмосферой деятельности, которая в ней проводилась. Аба Альтас принимал у себя архитекторов и строителей поверхности, недр и небес; жителей обители, как нынешних, так и потенциальных, а так же радовался тому, когда его дети проводили свободное время возле него. Зала Сэле же приводила в невольный трепет величием событий, некогда вершившихся в ней. Несмотря на то, что сейчас волны в ней были спокойны и говорили, что они с абой в этот день первые её посетители, Гиб Аянфаль ощущал что ещё день назад на этих степенях восседали многие асайи, не уступавшие в авторитетности мастеру Хоссу. Он с любопытством взглянул на закрытый стеблями ход. Судя по колебаниям, там дальше скрывается зала ещё более величественная, огибаемая сетью коридоров, ведущих куда-то в глубину обители. Гиб Аянфаль понял, что очень ошибся с её размерами, когда пытался прикинуть их по одному лишь фасаду, выходящему в сад. Жилые корпуса оказались небольшой видимой частью – они со всех сторон огибали спрятанный в волнах центр, напоминающий лабиринт. Юный асай закрыл глаза, стараясь лучше прислушаться, чтоб хотя бы догадаться, что там может быть, но волны мягко заглушали сознание, не давая проникнуть мыслью далее уже доступных ему пространств.
Ждали довольно долго. Наконец аба поднялся со ступени и кивнув своему ученику проговорил: «Наконец-то!». Гиб Аянфаль поспешил встать вслед за ним, не понимая, что дало абе повод решить, что ожидание закончено. Но в следующий миг заполнявший залу свет Онсарры многократно усилился. Яркая алая вспышка всколыхнула замершие волны, а когда свет отпрянул, Гиб Аянфаль увидел, что перед ними спиной к окну стоит, сложив руки на груди, невысокий асай.
Это и был консул Сэле. Его крепкая и ладно сложенная фигура так и светилась неуёмной силой, порождавшей плотное внутреннее поле, заполнившее залу. Все одежды – и патрицианская акапатоя и широкий пояс были ярко-алого цвета, такими же алыми были и ленты, оплетавшие его шею и тело, и патрицианский знак-треугольник, скрывавший многочисленные энергометки. Гиб Аянфаль оторвал взгляд от его одеяний и посмотрел на лицо. До этого он никогда не видел Сэле так близко. Консул оказался не таким строгим, каким он ему казался на празднествах. У Сэле было овальное лицо с высоким лбом, длинные чёрные волосы; его синие лучистые глаза смотрели пронзительно, лёгким прищуром и добродушным лукавством. Это и едва приметная полуулыбка немного смягчали веяния его сильного внутреннего поля. И тем не менее Гиб Аянфаль не мог спокойно воспринять такое внезапное и яркое появление. Его охватило восторженное волнение. В следующее мгновение он глянул на склонённую голову абы Альтаса и тоже поклонился. Всё, как требовал этикет.
Сэле проследил за их поклоном с высоко поднятой головой. На Гиб Аянфаля он пока почти не обращал внимания – взгляд его был неотрывно прикован к абе Альтасу, который, распрямившись, сохранял вежливое молчание, ожидая, что консул первый заговорит с ними. Гиб Аянфаль замер, наблюдая за этой сценой. Смущённый возникшей паузой, он в нерешительности переступил с ноги на ногу, думая, что, наверное, всё так и должно быть в этом разговоре: аба Альтас и консул Сэле обменяются помыслами, не произнеся вслух ни слова. Но этого не произошло, и консул Сэле громко воскликнул:
